Развод в 40. Выжить, забыть и снова встретить

— Ну что ты не сбрасываешь, Марат? — говорю, сладко, как будто всё нормально. Но голос дрожит. Не от страха. От ярости. От тупой обиды, которая давит, как глыба льда на грудной клетке.
— Возьми. Девочка, наверное, соскучилась. Или волнуется, не умер ли ты тут, у бывшей, от переизбытка чувств.
Он молчит. И меня это бесит. Почему он молчит? Лучше бы соврал. Сказал бы, что Илона — это… я не знаю, сантехник в гетрах. Я бы хоть посмеялась. Но он просто смотрит. Молча. С глазами «позволь мне что-нибудь тебе соврать». Нет, зайка. Уже не надо. Я не хочу этих слов. Не хочу, чтобы он что-то говорил. Потому что я всё знаю. Он смотрит на меня, но в его глазах нет того, что я хотела бы увидеть. И это ещё больнее.
Я встаю. Простыня — как щит. Заворачиваюсь в неё, будто в броню. Голая, уязвимая, но с выражением лица «отвали». А внутри мне так больно, что хочется кричать, разбить всё, что вокруг. Но я не буду. Я буду тихо, сдержанно. Я покажу ему, что я сильная, что мне не больно.