#тексты
Тяжёлый день Волан-де-Морта
(или Какой сложной была поездка на море с юным нарутоманом)
2008 г. - просто сохраняю на память, читать это не надо.
Upd Я серьезно, оно просто лежит, не надо эту белиберду читать ))

Кто сказал, что мировому злу не надо отдыхать? В топку его, этого "доброго" человека! Мировому, а также обычному и военному — короче, всем злам положен отдых. Потому как до Ассоциации Защиты Бедолаги Волда эволюция современного общества ещё не доеха… не дожила. А ну как сдохнет наше зло, чем развлекаться-то будем? То-то же.
Волан-де-Морт в ближайшее время подыхать не планировал, и потому о своём здоровье заботился: чистил зубы, носил в морозную погоду шерстяной шарф и даже раз в год посещал маггловскую поликлинику для обследований. После таких визитов у кардиолога, если тот оставался в живых, резко увеличивалось количество пациентов… но это не суть важно. Главное то, к чему я пытаюсь выехать вот уже третий абзац: сейчас Том вкушал послеобеденный отдых. Для красного словца можно было бы добавить и спокойные, умиротворённые сновидения, но их, увы, не было. Был даже не кошмар, а какой-то тихий ужас!
Мистеру Риддлу снился холодный сырой подвал, провонявший канализацией, и, что самое неприятное, в этом сне его собственные руки оказались скованы прочными наручниками, а во рту гнило вонял кляп. Том протестующе замычал.
— Что, зая, страшно?
Перед грозой всей магической Англии вдруг откуда ни возьмись появилась дЭвушка лет четырнадцати. У дЭвушки имелся набор юного садиста (хлыст, нож и запасные наручники с узором в зелёненькие черепушечки), заляпанные грязью джинсы и куртка, и философский-префилософский вид.
— А Сай говорит, что если твоему другу страшно, то надо положить руку на его плечо и утешить! — сообщила девица.
Волан-де-Морт покосился на её хорошо заточенные когти, в смысле, ногти, и смутно ощутил радость, что друзей за свою жизнь он завести не удосужился.
— Ууу? — вопросительно посмотрел он на девицу.
— Как, ты не знаешь Сая? — возмутилась та. — Он такие топики прикольные носит! Тебе бы тоже пошло.
— Ууу, — протянул Том.
— Но как цивилизованному мировому злу тебе, пожалуй, больше подошёл бы прикид alla Орочимару. Это придурок там один в белом халатике и с фиолетовым бантиком сзади! И язык у него дофигенный, как раз пол подметать удобно. Без работы, если что, не останешься.
Мировое зло послушно представило себя в медицинском халате и с фиолетовым детским бантиком немножко ниже спины. Язык в воображении Волан-де-Морта почему-то напоминал длинный вени… то есть длинную бороду Дамблдора. Выкрашенную в цвет не очень свежей варёной колбасы. Единственным, что смог выдавить в ответ на такую картинку м-р Риддл — это жалко хныкнуть:
— Ууу…
— А чего это ты, друг мой Волдя, странно так мычишь? Не бойся, в глаза мы тебе контактные линзы вставим. Фиолетовые. Шоб в цвет было к бантику! А, у тебя же кляп! — наконец догадалась девица.
— Что происходит?! — взревел Том, едва только эта гадость была ликвидирована и гнилостный вкус поутих. На зубах мерзко поскрипывали ошметки тряпки.
— Как что? А ознакомление с миром Наруто кто заказывал, лапа моя?
— Не я! — тут же открестился Волан-де-Морт, пытаясь отползти куда подальше. Путь внезапно оказался преграждён полосатыми чёрно-белыми поручнями.
— Цыц! Возражения не принимаются, ползок влево, ползок вправо рассматриваются как трусливое дезертирство и караются тройной дозой Наруто!
— А может быть, не надо? — жалобно предпринял последнюю попытку избежать плотного общения с дивным созданием этой, как её… нарутомании.
Девица пустила слезу, присела рядышком на корточки, погладила Тома по голове и всхлипнула:
— Надо, Волдя, надо… ты не бойся, и на твоей улице халявный рамен разбросают. Ты слушай, слушай! Главный герой — Наруто. У него в башке живёт демон девятихвостого лиса, на животе фигнюшка какая-то намалёвана, а в жо приключения играют…
— Жизненно, — вздохнул Волан-де-Морт. — У меня тоже такой типчик на примете есть. Волосы ёжиком, на лбу пол-ёлочки, бегает туда-сюда, сюда-туда, тьфу, никакого покоя!
— Бедолага, — понимающе откликнулась незнакомка. — Так вот. Мне там очень нравится один маньяк. Мне вообще маньяки нравятся. Да и ты ничего.
— Вот спасибо, — надулся Риддл.
— У него глаза подведены таким чё-о-орным! Возьми, рыбка моя, на заметку. И он песком так — шух, шух, шух, а все враги — бац, бам и бумс!
Последние три слова оставили на лысине Волан-де-Морта неизгладимый ярко-красный след от растопыренной пятёрни.
— А другого там никого нет? — осторожно осведомился Волди.
— Есть, конечно, — с готовностью отозвалась она, убедительно похлопывая Тома по голове. Голова опасно зашаталась. — Кабуточка, например. Как он жертв обрабатывает! Я в полном Интернете! Но Гааруня, предыдущий маньяк, прикольнее. Прикольнее, кому говорят! — рявкнула девица. — Не дрыхнуть!
— А? — вздрогнул Том.
— Бэ! Бака ты. Ксошная такая бака.
— Слушай, а ты вообще кто? — наконец улучил свободный момент в лекции Риддл.
— Сабаку но Дейдара, — гордо ответила она. — Не пытайся сменить тему, у меня заказ. Мне работать надо. Ещё одна моя любовь — агакалка с блондинистым хвостиком, Дейдаронька.
— Ага, — покладисто согласился Волан-де-Морт. — Блнднчки — эт круть.
— Не спа-а-ать! — Сабаку но Дейдара пнула вяло попытавшегося увернуться от удара Тома. — Я тебе ещё даже половины не рассказала. Про любовь хочешь?
— Давай, — с безнадёгой в голосе ответил Волдя.
— Хината любит Наруто, Наруто любит Сакуру, Сакура любит Саске, а Саске никого не любит.
— А Саске — это кто?
— Саске — это мальчик, — исчёрпывающе пояснила мучительница. — А колдуют они все чакрами. Становятся в какую-нибудь раскорячную позу и пускают чакры. У меня мама как увидела, сразу: "Это он так воняет?!".
— Да, с мамами тяжело, — вздохнул Волди. — Мне вон тоже не родители, а изверги попались.
— Лапочка ж ты моя, — совсем уж умилилась Сабаку но Дейдара. — Ты прямо как Итачи. У него тоже конъюктивит недолеченный, он тоже на людей кидается и тоже любит чёрно-красные плащики. С родичами он тоже радикально. Вы бы подружились. А, кстати, у Забузы тако-о-ой топор!
— Действительно, кстати, — пробормотал себе под нос Том.
— Он с Хаку ходит. А Хаку — это не то он, не то она, не то оно. По сюжету одно, по разговорам другое, по озвучке вообще фигня какая-то. Так вот, Забуза был-был злой и заставлял себе служить, а Хаку умер, и пошёл снег, а Забуза ка-а-ак принялся раскаиваться, а у мёртвого Хаку ка-а-ак выкатилась слеза!
Оба — и дЭвушка, и Волдик — горестно всхлипнули.

* * *

Пытка нарутоманией длилась третий час. Для Сабаку но Дейдары время было проведено продуктивно. Вместе парочка уже успела поочередно поплакать друг у друга на плечах, посочувствовать героям Наруто, всех из которых в детстве никто не любил, и потому им приходилось качаться на одиноких сереньких качелях — видимо, одних и тех же. Также был разработан новый имидж для Волан-де-Морта: девица предлагала имплантировать хотя бы пару метров языка Орочимару, стырить у Сая топик, а сверху на топик — прикидик Саске. От юбки Сакуры по здравому рассуждению команда имиджмейкеров отказалась. Волан-де-Морт хотел завоевать магический мир в сравнительно честной борьбе. Убивать всех наповал одним своим видом было как-то неприкольно. Так что ограничились шортиками фирменной расцветки Акацки. У Орочимару позаимствовали и фиолетовый бантик. Сабаку но Дейдара сказала, что так — самое оно, и наряд Волдю очень молодит. Том Риддл в глубине души всегда хотел идти в ногу со временем, потому согласился.
Примерка состоялась тут же, правда, наручники так никто и не снял. Как ни вертелся Волан-де-Морт, но ему всё никак не удавалось рассмотреть себя толком. Прибалдевший "Сугой!" от Сабаку но Дейдары за конструктивный отзыв не считался.
— Ну что крутишься, как Хидан на мече?!
— Ууу? — заинтересованно приподнялся Том на локтях.
— Тьфу на тебя, вокруг одни мазохисты, — отмахнулась девица. — Озабоченные причём.
— И ничего я не озабоченный мазохист, — возмутился Волан-де-Морт. — Я садист!
Сабаку но Дейдара посмотрела на выражение его лица и фыркнула:
— Ой, ребё-о-оночка, малыша оби-и-идели! Хочешь, про Акатсук расскажу?
— Ууу, — разочарованно протянул Том, почему-то напрочь позабыв о даре речи. А вы чего хотели, с двумя метрами языка во рту говорить — это вам не палочками рамен лопать.
— Тогда слушай, — вдохновлено продолжала мучительница. — Я ж серии ещё не все смотрела, так мне инфу приходится в фанфиках брать. Два с половиной дня ходила и думала: как это может быть, что Тоби — это Обито, Обито — это Маадара, но Маадара — это не Тоби?!
— И правда, — покорно согласился Волди. Соглашаться он был готов уже на всё, лишь бы поменьше трогали.
— А потом я выяснила, что Обито ходит в очках аквалангиста и у него стрижка короткая, а у Мадары на голове ирокез как у Саске и доспехи. Да не на голове доспехи, вообще доспехи. Везде. Так что Тоби — это Обито, Маадара — это Тоби, но Обито — это не Маадара.
— Ууу… — взвыл Волан-де-Морт. Лысый от самого начала карьеры Тёмного Лорда, сейчас он почувствовал, как от ужаса перед его участью на голове незримо шевелятся волосы. Ему хотелось забиться в самый дальний угол, и чтобы его прекратили трогать! Не надо нам никаких завоёванных миров, записаться на министерскую пенсию, отчалить в глухую деревню — и там — НИКОГО!

* * *

— Проснитесь, мой Лорд, вам снится кошмар, проснитесь же! — кто-то тряс его за плечи. Когда Волан-де-Морт приоткрыл мутные ещё со сна глаза, на мгновение ему показалось, что перед ним — какая-то бледная и перекрашенная в чёрный цвет Сабаку но Дейдара. Том застонал и зажмурился обратно.
— Мой Лорд, это же я!
Мистер Риддл опасливо приоткрыл один глаз. Прямо перед ним маячило зеленоватое лицо Северуса Снейпа. Заметив, что Волан-де-Морт изволил вернуться из мира грёз, зельевар согнулся в почтительном поклоне. Если бы он только не кряхтел ещё при этом…
— Какой сегодня ужасный день… — Волан-де-Морт обессилено сполз по спинке стула. Северуса он почитал почти что за своего, родного, и старался без повода не мучить. Полезные люди всякие нужны, полезные люди всякие важны. — Ужасный день… ужасный сон… ужасная жизнь! Можешь разгибаться, — махнул он Снейпу.
Северус честно попытался разогнуться. Безуспешно.
— Прямо сейчас не могу, мой Лорд. Подождите минуту, — скривившись от боли, вежливо прокряхтел он и принялся перерывать карманы. После непродолжительных поисков он извлёк склянку с мутно-красным зельем. Зубами вытащил пробку и сделал большой глоток.
— Полностью с вами согласен, мой Лорд, — наконец выдавил Снейп. — День сегодня на редкость ужасный.
— Рассказывай, — устало прикрыл глаза Волан-де-Морт. Несмотря на то, что никак не мог нарадоваться на отсутствие Сабаку но Дейдары, чувствовал себя Тёмный Лорд просто мерзко.
— Не задалось с самого утра. Меня не разбудили домовые эльфы, и я проспал завтрак. Зашёл на кухню узнать, в чём дело, и поесть. Меня сбили с ног и прихлопнули подносом с тыквенным соком. Пришлось идти отмываться — задать эльфам трёпку я не успевал, у меня же урок у седьмого курса. Выхожу из ванной, одеваюсь во всё чистое, захожу в класс. Семикурсники теряют дар речи и роняют всё, что у кого было в руках. Почти все в руках держали домашние задания — зелья плавления. Пробирки хрупкие, бьются вдребезги. Парты медленно, но верно оседают вниз, единственная моя печатная мысль — хорошо, что с человеческой кожей зелье контактирует без увечий и ожогов… потом выясняется, что это была не мысль, а фраза. Всё остальное я тоже, оказывается, озвучил. Студенты вповалку лежат в лужах зелья. Одежда и обувь с шипением растворяются. Вдруг слышу вопль Грейнджер: "Профессор, пригнитесь!". Пока я соображаю, что, где, куда и за что, на меня налетает эта грязнокровка, швыряет на пол, не удерживает равновесия и падает сверху. А следом на нас с грохотом обрушивается шкаф. Ну и денёк, думаю я и наколдовываю Люмос. Нам повезло. Мы упали в нишу. То есть ниша упала на нас. У Грейнджер лицо в зелёных полосках от экстракта жаброслей, мантия сильно порвана и на носу листик мяты. А у меня руки придавлены, так я этот листик, чтобы он меня не отвлекал, попытался зубами снять. Немножко промахнулся. А тут слышу: "Вингардиум Левиоса!". Шкаф взлетает. Странное дело, вроде бы и Драко, и Поттер габаритами поменьше гиппогрифов будут… но стук от этих двоих падающих тел, наверное, в Большом Зале было слышно. Собрал я свой полуголый босый класс в медпункт, относить наших слабонервных. Шлёпаем мы по коридорам, шлёпаем… что значит — почему я не дал свои зелья? Они же перемешались все, их теперь заново варить придётся. Что значит — почему мы не сделали иллюзии одежды? Пусть тот, кто всегда нормально соображает после того, как ему пудовый шкаф на голову грохнется, первым кинет в меня Авадой! Только быстро… день просто ужасен… Что значит — почему все вокруг такие дебилы?! Думаю, это был риторический вопрос. И вообще, мой Лорд, даже у стен есть уши — представляете, как им скучно будет, если мы продолжим общаться легилименцией? Идём мы значит, идём, и тут Грейнджер находит одну-единственную лужу во всём замке. Происхождение лужи явно пивзовое, и пахнет от неё явно снадобьем откровения. Нога грязнокровки подворачивается, и идти она дальше не может. Как — "кто — она?". Да ни Грейнджер, ни нога ходить не в состоянии. Поттер выныривает из обморока и вопит: "Я её понесу!". Малфой вдруг тоже приходит в себя и ехидненько так протягивает: "Вот и отлично, ни Поттера, ни грязнокровки — жизнь будет прекрасна!". Поттер вякнул что-то в ответ, закончилось всё тем, то Драко прижимает гриффиндорца за шею к стенке, и стоят они в паре миллиметров от лужи. Тут мне с сердцем что-то поплохело, я как никогда прежде в жизни быстро осушил эту чёртову лужу и пригрозил снять очки до нолей у обоих домов, если мы сейчас же не тронемся. Грейнджер беру за шкирку — и на руки. Несу, несу, несу… она вздыхает. Я: чего вам, мисс Грейнджер? Она мне: вы такой красивый! И пока я хлопаю глазами, она чмокает меня в щёку, высвобождается из моего захвата и убегает без каких-либо намёков на повреждения конечностей. Поттер и Малфой дружно падают в обмороки. Дальше я ничего не помню, темно стало, и пол на меня упал… ужасный день… пришёл в себя на полу в своей комнате. Один. Во рту гадко от больничных зелий, постель домовые эльфы так и не трогали, камин не зажжён — холодно. И так мне одиноко стало! Только начал жалеть себя, как открывается дверь. В проёме топчется Драко. Ну, говорю, заходи.
Заходит. Физиономия такая, как будто его мешком пристукнули. "А к вам эльфы попасть не могут, да?". "Ну да," — соглашаюсь я. "Так вы же родовую защиту Снейпов поставили. Я только как крестник и прошёл".
День просто ужасен. Нет, это же надо было этому молокососу проколоться, что я напрочь забыл про домовиков? Сижу, мысленно себя за локти кусаю, как тут мне как снег на голову:
"Дядя Северус! У меня новость!" — и без всякой подготовки, с довольной такой рожей: "Я влюбился!!!".
"В кого?".
Тишина несколько затянулась. Чем дольше он молчал, тем сильнее прихватывало у меня сердце. Наконец Малфой предупреждает, что мне это не понравится, и выдаёт:
"В Гермиону Грейнджер".
Услышав такое, я полез в шкаф за огневиски.
"С Паркинсонами я всё улажу", — тут же сообщает Драко. "Поттер удавится ядовитой слюной, увидев меня и Грейнджер. Гермиона ему не достанется ни за что! Представляю, каково будет нашему Золотому Мальчику".
Никогда не делите несражённое сердце грязнокровки. Я вспомнил тот листик на её носу и вдруг понял, что так просто — не сдамся!
"Драко…" — осторожно начал я. "А ты точно уверен, что влюбился в Грейнджер, а не в Поттера?".
Комнату было почти и не жалко. Подумаешь, стихийный выброс магии. А на полу спать полезно. Нет, мой Лорд, Репаро не помогает. Но день донельзя ужасный! Правда, что дальше будет, непонятно — как ни крути, а как минимум одна убойная парочка гарантирована, мой Лорд…
— Ну что ж, Северус, — вздохнул Волан-де-Морт, — день у тебя был трудный, но у меня, если честно, что-то выдался потяжелее. Кошмарный сон! Ну, у тебя какое-то дело?
— Нет, мой Лорд. Вы сами мне говорили сегодня зайти.
— А, тогда всё потом… всё потом… завоевание мира подождёт. На необитаемый остров! Ужасный день, я уже говорил?..
Выходя из зала, Снейп неслышно пробормотал себе под нос:
— Знаю, мой Лорд. Я очень старался!