#кроссоверов_аллаху_кроссоверов
да, весьма специфично

Тела осели, распадаясь ненужным прахом. Кость, плоть и кровь не важны были боле, теперь стало важно лишь то, что придает смысл. Не сдерживаемая более самость взорвалась облаком серебряных брызг, почти сразу растворившихся в Великом Эфире. Растворившихся - но не исчезнувших: серебряная паутина обратилась фрактальным воплощением цепочек ассоциативных связей, некогда бывших четырьмя людьми, создавшими Ритуал. Знания, стремления и нужды четверых людей, прошедших преобразование, бесконечно умножались — умножались и дробились, но оставались прежними в сути своей.

Первый рванулся вверх, вверх, к звездам! Через ограничения человеческой природы, через кровь и железо, смерти нет, мы победим, рыже-алый взметнулся на пять концов света и далеко вверх, взрывая сами небеса.

Второй оглядел мир. Здесь надо возвести форты, стены и монументы, установить методичное освоение пределов дозволенного и размеренный порядок: отныне и впредь, каждый - ради всех, и все - ради себя, раскаленное добела железо застынет и станет скрепами и опорами. Grossere Wohl, ничего более.

Третий обмел вихрем всю землю, ибо не казался ему осмысленным мир людей. Звери мудрее, и природа мудрее — нет мира для людей вне её. Много ли счастья человеку принесли города? В зеленом шуме потонут марши и гимны, девизы и выкрики, лишь кабаний череп будет качаться над дверью крестьянского кабака там, где когда-то были великие площади.

Четвертая наконец-то получила свободу вне ограничений и лишь о ней заботилась. Есть лишь она и те, что стоят на пути. Мир и город? Лишь оковы. Люди? Попутчики или помехи, увлекаемые или сметаемые черной воронкой вихря. Вот, не выдержав четвертой на его веку революции, обрушился и истаял великий город, и какое ж ей до этого дело? Воля или смерть, а вернее - и воля, и смерть, потому что какая же сволочь помешает взять всё?

Четверо молодых магов, получив почти безграничное могущество, остались неизменными, ибо нету в мирах силы, способной изменять души.

Шло тридцать первое октября восемнадцатого года. Белая Армия еще рвалась к Москве.