Здесь не слышно музыки, только вода тихонько журчит – один из самых маленьких водопадов совсем рядом. Эльфийка, суетящаяся сейчас над моими волосами, подвинула пуф к зеркалу и усадила меня на него, наказав сидеть ровно и не двигаться. Я не против ее прикосновений, длинные пальцы так осторожно подхватывают пряди, что кажется, будто волосы сами собой укладываются... во что? Пытаюсь скосить глаза к зеркалу, чтобы увидеть, что же она плетет. Бильбо говорил, что сегодня здесь какой-то праздник, и всю компанию гномов на него пригласили, но я-то причем? Кажется, все они считают, что раз я не могу ответить, то и говорить со мной не нужно. Девушка наконец закончила и теперь придирчиво разглядывает свое творение, будто торт. Поправляет одну из заколок и разрешает мне поглядеть в зеркало. Пока я разглядываю необычные косы и переплетения, эльфийка невесть откуда достает платье и с довольным, чуть ли не светящимся лицом показывает его мне, словно продавец, отчаявшийся втюхать вещь из прошлогодней коллекции. Но платье и в самом деле прекрасно, вот только мне оно не пойдет. Все мои попытки наряжаться в платья заканчивались громовым хохотом Дика и заявлениями о том, что я пятнадцатилетний мальчишка. Эльфийка продолжает светиться, и я решаю доказать ей, что платье, конечно, замечательное, но лучше я пойду в штанах.
Девушка помогает мне завязать атласный пояс на спине и подталкивает к зеркалу.
– Посмотри!
В зеркале не я. Это просто не могу быть я. Платье простое, но до невозможности изящное. Собранное под грудью, со спадающим мягкими складками подолом, оно чудесным образом скрыло мою нездоровую худобу. Широкий вырез обнажает шею и ключицы, а из-за коротких присобранных рукавов слишком узкие плечи кажутся немного шире. Я поворачиваюсь, разглядывая свое отражение, и легкая ткань тихонько шуршит по полу, поблескивая вышитыми по низу мелкими цветами.
Удивленно оборачиваюсь к эльфийке, вид у нее предовольный. Она протягивает мне руку, и я чувствую себя девчонкой, бегущей с подругой по коридорам на школьную дискотеку.

Просторный светлый зал украшен цветами, негромко играет приятная музыка – в углу несколько арфистов и эльф с серебристой флейтой. Тут и там кружатся в танце эльфы, некоторые сидят на скамьях, изящно отпивая из небольших кубков и ведя непринужденные беседы. Я забываю о своем хорошем настроении, когда сразу несколько эльфов и гномов удивленно поворачиваются ко мне. Чувствую, что щеки вот-вот запылают, и, потупив взгляд, бросаюсь к столу, надеясь, что там меня будет не видно за кучей блюд.
Я вздрагиваю, когда сзади кто-то осторожно постукивает пальцами по плечу. Поворачиваюсь – Двалин. Улыбается и встает в позу, протягивая руку ладонью вверх. Улыбаюсь в ответ и мотаю головой, надеясь, что выглядит это вежливо.
– Но я настаиваю! – ухмыляется.
Да, смешно, на нас уже весь зал пялится. Танцевать я, может быть, и умею, но делать это здесь, на глазах у стольких незнакомых людей? Лучше пусть Бомбур кинет вареное яйцо, а я поймаю его ртом. Но Двалину плевать, ему поднять меня с места – как пылинку стряхнуть. Он ведет меня в самый центр зала, музыканты играют вальс. Легкий поклон головой от него – экий джентльмен, и неуклюжий реверанс от меня. Огромная ладонь едва касается талии, сломать он меня боится, что ли?
Я вспоминаю, как же нужно двигаться, изо всех сил стараюсь попадать своими шагами в ритм и не наступить при этом гному на ногу. Хотя, что ему будет? Чувствую, как краснею, когда замечаю на себе взгляды, и перевожу взгляд на бороду Двалина. Он двигается с удивительной грацией, неожиданно легко, и улыбается мне. От удивления я забываю о своем смущении и стараюсь просто успевать за ним. Музыканты наконец заканчивают играть, и мы снова чинно раскланиваемся. Я улыбаюсь от нелепости ситуации, а может быть, оттого, что мне просто хорошо. Я же требовала себе сказку. Краем глаза замечаю, как на меня смотрит Торин. Он сидит один за столом, с большим серебристым кубком в руке. Замечает мой взгляд и поспешно отводит глаза, напуская на себя безразличие. А костяшки белеют от того, как сильно он сжимает кубок.

Я брожу по каменным переходам, мне нравится просто ходить по огромному эльфийскому дворцу. Из каждого окна здесь виден водопад или озерцо, куда ни погляди – везде что-то зеленое. Небо уже потемнело, и на нем одна за другой зажигаются крохотные огни, а музыка все еще играет. Отовсюду, как обычно, тихонько, постоянным фоном. Подхожу к дверям спальни и только сейчас понимаю, как сильно хочется спать. В комнате темно, и я зажигаю лампу, что стоит на столике возле постели. По стенам пускаются в пляс причудливые тени, а я снова чувствую, как сильно хочется рассмеяться – на покрывале лежат красные яблоки, с десяток, наверное.

Тихий, но настойчивый стук в дверь заставляет меня вырваться из снов. Наконец-то приятных… Я едва успеваю завернуться в простыню перед тем, как в комнату входит Гэндальф. Он стоит у дверей, опираясь на свой посох, и внимательно смотрит на меня, пока я тру свои заспанные глаза. Просыпаюсь окончательно и вопросительно гляжу на него.
– Я ухожу за гномами. Они выдвинулись рано утром.
Вспоминаю, как он говорил у Бильбо, что возьмет меня с собой только до Ривенделла, и чувствую, как внутри все обрывается. Я привязалась к ним – к хитрому старику, застенчивому хоббиту, к гномам, к... ко всем. Я не хочу оставаться здесь. Голубые глаза заглядывают в мои, словно спрашивая разрешения. Не отвожу взгляд, и он кивает. У меня на лице написано, или все-таки...
– Скоро вернусь. Одевайся.
Путаюсь в рукавах, штанинах, стараясь одеться быстрее. Быстро провожу расческой по волосам, думая, чем бы их завязать. Платье висит рядом с зеркалом. Срываю атласную ленту и кое-как перевязываю ею волосы. Волшебник не заходит, только заглядывает в комнату:
– Идем.
Снаружи прохладно, солнце едва показалось из-за гор. У широкой тропинки нас ждет эльф, тот же, что помог мне справиться с кошмаром. Кажется, его зовут Элронд.
– Почему ты решила уйти? – спрашивает вслух, и я пожимаю плечами. Не знаю. Потому что привязалась. Привыкла. «Полюбила» – раздается в голове. Удивленно смотрю в серо-голубые глаза эльфа, кажется, в них пляшут чертики. Кого полюбила? Яблоки? Эльф оставляет мой вопрос без ответа и достает из складок своей мантии небольшой кинжал. Тянет мне, улыбаясь.
– Он пригодится тебе.
Снова вслух. Смотрю на Гэндальфа, старик опять хитро улыбается в бороду. Ох, как же мне надоели эти недоговорки. Киваю и беру кинжал. Гэндальф говорит что-то Элронду на эльфийском. Красивый язык, но чертовски непонятный.

Тропа ведет нас в гору. Мы не плетемся, но Гэндальф старается идти не спеша, чтобы мне не приходилось бежать. Вокруг становится все меньше зелени, журчание водопадов осталось далеко позади. Постепенно земля, покрытая травой, превращается в голый камень, здесь даже нет щебета птиц, к которому я успела привыкнуть. Мы останавливаемся всего несколько раз, ненадолго. Нужно догнать гномов, а они наверняка движутся быстрее нас.
Солнце уже почти село, и я замечаю странную растерянность на лице волшебника. Он ловит мой удивленный взгляд и поясняет, что пещеру, где должны были ждать гномы, мы уже прошли примерно полчаса назад. Начинает бормотать что-то себе под нос, недовольничает, бурчит об упрямом гномьем короле. Я дергаюсь вперед и останавливаюсь перед Гэндальфом, прикладывая палец к губам. Вслушиваюсь, пытаюсь понять, не показалось ли. Понял, тоже слышал. Дальше почти бежим, туда, откуда слышался крик.
В пещере пусто, только деревянная трубка валяется у входа. А в конце – большая расщелина. Я легонько дергаю старика за рукав и показываю на огромную трещину. Он подходит к ней, внимательно рассматривает и заходит внутрь. Спустя пять секунд высовывает руку и призывно машет. Я оборачиваюсь, быстро хватаю трубку и запрыгиваю в трещину вслед за Гэндальфом. Он тихонько стучит по земле своим посохом, и на конце его загорается крохотный огонек. Впрочем, света от него хватает, чтобы не провалиться куда-нибудь и видеть, что впереди. Странный коридор, по которому мы пробираемся, разветвляется, и Гэндальф останавливается, задумчиво почесывая в бороде. Поворачивается ко мне и внимательно смотрит, прищурив один глаз, будто размышляет о здравости своей мысли.
– Ничего не слышишь?
А должна? Несколько секунд прислушиваюсь и мотаю головой.
– Не так, – шепчет. А как? Я не слуховой аппарат, в конце концов.
– Слушай, – говорит почти как Элронд. Смешно же. То был сон, а здесь... Строго хмурит брови, и я закатываю глаза – ради Бога, но потом не жалуйся. Закрываю глаза, и стараюсь что-то услышать. Как тогда, во сне. Там ведь получилось, почему бы не попытаться здесь? Дыхание: мое, его. Где-то капает вода. Ветер снаружи. Сосредоточься. Что я должна услышать? Гномов. Стук сердца. Еще одна капля. А вот оттуда что-то похожее на голос, едва слышно, но больше ничего нет. Открываю глаза и киваю в сторону самого левого прохода. Даже не переспросит? Идем быстро, и я слышу, что не ошиблась, оттуда действительно все громче доносятся голоса.
– Ни на шаг не отходи от меня. И лучше достань свой кинжал, на всякий случай.
Стучит своим посохом об землю, теперь сильно, и в ушах стоит жуткий грохот – стена перед нами рассыпается в пыль. Вот это волшебник! Еще один удар, яркая вспышка, и я замечаю, как разлетаются в стороны какие-то жуткие, омерзительные твари. Похожи на голых бородавчатых обезьян, только с длинными крючковатыми носами.
– Поднимайте свое оружие и сражайтесь! – кричит старик куда-то влево. Всюду раздаются мерзкие визги, я стараюсь не отвлекаться от спины Гэндальфа и успевать за ним. Мы бежим по деревянным мостикам и настилам, волшебник снова и снова сносит толпы монстров, выбивая искры из своего посоха, за спиной слышатся воинственные крики гномов. Снова деревянная дорожка над темной пропастью, я заставляю себя не смотреть вниз, но все же невольно бросаю во тьму беглый взгляд. Налетаю на остановившегося передо мной волшебника, и чуть не падаю, заваливаясь назад. А я-то наивная, думала, что моим вечным падениям пришел конец.
– И что теперь вы будете делать?
Голос, как из плохого мультика. Выглядываю снизу, из-под локтя Гэндальфа, и чувствую, как скручивается желудок. Хорошо, что я сегодня не ела. Очень хорошо. Этот даже на лысую обезьяну не похож – огромный мутант, кажется, абсолютно круглый, трясущийся от любого движения. Я испуганно отпрыгиваю, когда старик резко вытягивает руку вперед, тыкая посохом в глаз этой гадости. Во второй руке у него невесть откуда взялся меч, окончательно избавивший мир от толстого монстра. Мостик сотрясается, когда эта дрянь падает на колени, громко трещит дерево. Кто-то крепко хватает меня за запястье, и я зажмуриваюсь, когда вижу, как быстро проносятся перед глазами огни и толпы орущих гадин.
Кажется, я приземлилась на кого-то из гномов. Мысленно извиняясь, быстро отползаю в сторону, и тут же подскакиваю на ноги от жуткого грохота и брани за спиной. Быстро отряхиваюсь и слышу чей-то крик:
– Их слишком много, мы не выстоим!
Сзади подталкивают, и я снова бегу. Теперь за Фили. Стараюсь не споткнуться о выступающие всюду камни – вокруг становится все темнее.
– Впереди свет!
Поднимаю голову, действительно, впереди выход. Мы с рыжим гномом выбегаем одновременно, будто бежим наперегонки, и еще минут пять несемся по крутому спуску, позволяя себе остановиться только когда видим обрыв.

Я сижу, прислонившись спиной к дереву, и слушаю, как гномы допрашивают Бильбо о том, как он выбрался. Тот удивительно лукаво прищуривается и корчит из себя идеального преступника. Сколько же мы носились в горах? Кажется, уже вечереет – неужели целые сутки прошли? В глаза бросается длинная царапина, и я подношу руку ближе к глазам, разглядывая ее. Наверное, зацепила о дерево, когда падала.
– Зачем ты потащил ее с собой? Она будет обузой! Нам ни к чему здесь девчонка! – доносится из-за дерева.
– Разве до этого она мешала тебе? Я взял ее с собой под свою ответственность, потому что меня ждет еще одно дело, кроме твоего похода, и мне понадобится ее помощь.
Я выглядываю из-за дерева, стараясь даже не дышать, чтобы на меня не обратили внимания. Гэндальф спокойно пускает свои колечки, а Торин, кажется, вот-вот взорвется.
– Я не собираюсь терпеть девчонку в своем отряде. К тому же, от нее совершенно никакой пользы. Мне не нужны бесполезные люди, слышишь меня, Гэндальф? Забирай ее и веди обратно в Ривенделл.
Гэндальф, наверное, слышит. А я не слушаю. Я думаю о яблоках, и на глаза отчего-то наворачиваются слезы. Обидно до чертиков. Чувствую на себе пристальный взгляд и вижу тяжелые сапоги Двалина, подошедшего ко мне. Я, не поднимая взгляда, поднимаюсь на ноги и медленно бреду прочь. Куда-нибудь подальше, а и хотя бы вон к тем деревьям. Я усаживаюсь под одним из них, обхватив колени руками, утыкаюсь в них лицом и позволяю себе разреветься только теперь. Я не бесполезная. Это я услышала, где их искать. Да и какая мне разница, что он думает? Никакой, наверное. Тогда отчего же так погано?

Кто-то хватает мою руку чуть выше запястья и тянет наверх. Мозг отказывается соображать от страха. Смертельный аттракцион – висеть над пропастью, цепляясь за горящее дерево. Оказавшись снова на ветке, я могу только ухватиться за нее всеми конечностями и лежать, боясь сделать вдох. Кто-то держит меня сзади за воротник, будто котенка за шкирку. Слышу тяжелый вздох совсем рядом, справа. Это Балин, смотрит туда, где рычат мерзкие звери, боясь подойти ближе к огню. Невозможно выворачиваю шею, чтобы взглянуть туда же, куда глядит седовласый гном. Там, дальше, куда еще не перекинулся пожар, взобрался на большой выступающий камень огромный, раза в полтора больше остальных, белый волк. Меня передергивает, когда я вижу существо, восседающее на животном. Бледная кожа покрыта жуткими шрамами, их даже больше, чем татуировок у Двалина. Он тянется вперед всем телом, словно принюхивается, а после этого снова выпрямляется и довольно скалится. Монстра загораживает на секунду чей-то невысокий силуэт. Он идет по стволу поваленной сосны, разгоняясь с каждым шагом, достает меч и уже бежит прямо на белого волка. Что-то больно и глухо долбит в груди, когда я вижу, как он падает на землю. Зажмуриваюсь, когда гигантская палица бледного всадника отбрасывает поднявшегося было Торина обратно на землю, и чувствую, как замирает все внутри от его вопля. Нет, я не буду туда смотреть, не буду. Мне вообще все равно, я буду висеть на этом дереве, пока оно не сгорит.
– Бильбо! – от вскрика волшебника позади меня невольно открываю глаза и ищу хоббита. Что ты делаешь, глупый?! Он осторожно ступает своими босыми ногами туда же, за гномьим королем. Медленно, не разгоняясь как Торин, неуверенно. Остановись, они же убьют тебя... Но хоббит продолжает идти дальше. Я не могу больше смотреть, не хочу. Отворачиваюсь, нахожу бороду волшебника рядом с собой и начинаю считать волоски. Один, два, три, какой глупостью я занимаюсь... четыре, все равно мы все здесь наверняка умрем. Пять, шесть, кто-то рычит там, за стеной огня на жутком языке, а я уже всех похоронила.
Снова хватают за шиворот, будто щенка, и тянут вниз. Черт, я не самое лучшее, за что нужно хвататься! Никогда не думала, что падать настолько... странно. Я слишком быстро приземлилась. И земля почему-то мягкая, теплая и волосатая. Открываю глаза и цепляюсь руками за... гриву? Подо мной плавно машет огромными крыльями громадная птица, а где-то далеко внизу проносятся зеленые леса. Позади меня расположился Гэндальф с таким видом, будто каждый день так летает. Еще дальше, сзади и по бокам от нас, летят такие же птицы, кажется, это орлы. На том, что справа, не менее смешно, чем я, хватается за несчастную птицу Глоин. Слева Фили и Кили, смотрят вперед и кричат что-то, но ветер сносит звуки. А перед нами, чуть выше, еще один орел, крупнее остальных, держит кого-то, безжизненно обвисшего в когтистых лапах. Мне плевать, мне все равно, я бесполезная девчонка. И никакие яблоки этого не исправят. Только внутри почему-то все оборвалось, а в горле стоит комок.

Все хорошо, все хорошо. Вот он, стоит довольный и живой, а я, кажется, снова дышу. Что же это такое?! С горечью пинаю камень, украдкой оборачиваюсь – обнимается с Бильбо. Хоббит оказался удивительно храбрым, никто не решился сунуться за королем. А полурослик полез. Глядит на меня через плечо Торина почти виновато, с чего вдруг? Не надо на меня смотреть, меня вообще здесь нет. Я не буду мешать, честно, я просто буду идти сзади и постараюсь не падать. Осторожно обхожу их по краешку выступа, на который нас принесли орлы, и прячусь за спиной волшебника. Теперь меня никто не увидит. Как в детстве – закрыл глаза руками и стал невидимкой.
Идем куда-то, долго. Гэндальф с Бильбо обсуждают что-то о мехах, шкурах и каком-то карроке. Я ничего не понимаю, да и не слушаю особо, я слишком занята своими мыслями. Все хорошо. А раз хорошо, то почему так тошно? Гляжу исподтишка на гномьего короля. Красивый, бесспорно. Но упрямый, заносчивый, гордый. Холодный, а подчас грубый. А я всего лишь бесполезный балласт. Не стоит, наверное, забивать голову глупостями. Да и ни к чему мне это. Вон, волшебник сказал, что заберет меня с собой – и отлично. Он выше – больше яблок достанет.
– Пойдем, девочка, – Гэндальф тянет руку, – представлю тебя вместе с Торином и Бильбо.

Я плетусь, ведомая за руку волшебником, будто непослушный ребенок. Гном даже не смотрит в мою сторону. Вот и правильно. Старик наставляет: не глазеть, вопросов не задавать, не грубить, говорить будет только он. Так и быть, перебивать не буду. Лес плавно переходит в некое подобие фермы, я бывала на таких пару раз. Всюду цветы, рассаженные аккуратными клумбами, дальше появляются грядки с овощами, а впереди деревянные... строения. Назвать это домом я не могу никак. И перед входом в окружении нескольких тихонько фыркающих пони – мужчина. Почему в этом мире все бросаются из крайности в крайность? Либо взрослые мужики на черт знает сколько лет старше меня, зато ростом чуть ли не ниже. А хоббиты ниже. Орлы размером с дом, волшебники, по которым будто катком проехались, эльфы под три метра и вот этот. Вспоминаю, что говорил Гэндальф, и поспешно отвожу взгляд. Никаких разглядываний. Голос громовой, наверное, по всему лесу слышно. Гэндальф лебезит, удивительно. Боится? Украдкой посматриваю на гиганта, вид у него действительно устрашающий. Волшебник торопливо объясняет что-то, пытается как-то задобрить, а я разглядываю овец, что пасутся неподалеку. Тоже какие-то неестественные. Подходят Кили с Фили:
– Племянники Торина. Так вот, мы ввосьмером бежали... – продолжает Гэндальф, лукаво прищуривая голубые глаза.
– Вас шестеро! Или ты считать не умеешь, волшебник?
Снова извиняется, поясняет, что там, в кустах, еще двое, просто мы не хотели вываливать на него все сразу. Кивает, подозрительно разглядывая прибежавших Оина с Глоином. А Гэндальф уже вовсю продолжает, с каждой фразой увеличивая число путешественников.
– Сколько же вас было на самом деле? – раздраженно спрашивает Беорн. Оно и понятно, рассказ-то у волшебника интересный, и прерываться каждые пять минут мужчине надоело. – Пусть все уж выходят, сколько бы вас ни было!

Это, конечно, не отель, спина страшно болит после ночи, проведенной на тонком матрасе, но неудобство перечеркнули фантастические животные, что орудуют у Беорна по хозяйству. Бильбо разбудил меня утром, протягивая тарелку с булкой и чашку молока. Заботливый. Я усаживаюсь на небольшой табуретке там, где поменьше света, и смотрю, как доедают свой завтрак гномы. Из их разговоров узнаю, что Гэндальф убежал куда-то еще рано утром и обещал быть только к закату, а Беорн вообще ушел еще вчера вечером. Деловые. Что ж, раз так, я тоже могу прогуляться, все равно меня никто не хватится. Выхожу за дверь и глубоко вдыхаю. В воздухе стоит легкий, сладкий запах цветов, удивительно, здесь же так много живности, наверное, должно вонять конюшней. Хотя, после того, как за ужином меня обслуживали овцы, я не должна удивляться. За спиной тихонько скрипит дверь, я оборачиваюсь – Двалин.
– Ты грустишь, – утверждает.
Натягиваю улыбку, похоже, наверное, на оскал. Не хочу улыбаться. Мотаю головой – нет, все в порядке. Не верит. Может, и рассказала бы, если б могла. Хотя зачем? Нечего мне рассказывать и незачем. Все хорошо.
– Это из-за Торина?
Отвожу взгляд. Нет, не из-за него. Голова болит. Спать хочу. Живот крутит. Что угодно, но не признаюсь даже себе.
– Так ты не обращай на него внимания. Мы-то уж знаем, привыкли к его поведению. А Гэндальф отругал его вчера, ты спала уж тогда. Рассказал, что это ты помогла найти нас. Сказал, без тебя бы не справился, а без него мы б не справились. Так что ты не переживай, да не слушай Торина.
Молчит несколько секунд, а потом обнимает, крепко, но не слишком сильно. И как-то по-отечески легонько треплет по волосам. Отец так когда-то делал. И так тепло становится. Спасибо. Стараюсь выглядеть благодарной, улыбаюсь – теперь искренне. Отпускает и открывает дверь в дом, приглашая войти. Качаю головой – хочу прогуляться.
– Далеко не уходи только.

Я брожу между грядок и клумб, здесь растения еще необычнее, чем у эльфов. Садовник, тоже мне. Где-то журчит вода, негромко, и я бреду на звук, хочется искупаться. Окунуться даже в ледяную или хотя бы прохладную воду и смыть свое наваждение. За деревьями нахожу родник. Искупаться не получится, хотя бы умоюсь. Набираю в ладони ледяную воду и плещу в лицо изо всех сил. Приятно. Усаживаюсь на камень и смотрю, как течет вода, переливаясь яркими солнечными бликами. Вздрагиваю, когда позади хрустит ветка, поворачиваюсь, глаза удивленно распахиваются. Замер, занеся ногу, лицо недовольное. Зачем пришел? Не нужны мне твои яблоки. Подходит осторожно, будто боится. Глаза внимательно изучают траву под ногами, протягивает руку, в ладони зажата груша. Чувствую себя идиоткой, непонимающе переводя взгляд с фрукта на гнома и хлопая ресницами.
– Я не нашел яблок, – поднимает взгляд, ждет.
А я не могу больше. Улыбаюсь так, что, кажется, сейчас сведет щеки, и трясусь в беззвучном смехе. Уголки его губ приподнимаются, тоже улыбается. Забираю грушу и перестаю улыбаться, случайно коснувшись его пальцев. По руке побежали мурашки. Показалось? Нет, он тоже хмурится. Смотрит прямо в глаза, вздыхает, будто хочет что-то сказать, но передумывает и разворачивается. А я тоже отвернусь. Уходи. Груша желтая, яркая. Сладкая, наверное.
Громко дышит прямо за моей спиной. Зачем вернулся? Не успеваю повернуться, он быстрее. Прижимает к себе, и я чувствую его дыхание – горячее, с запахом табака, удивительно приятным. Не целует – впивается. А тонкие губы такие мягкие... груша падает с глухим стуком, и я позволяю себе забыться, перебирая пальцами жесткие волосы, осторожно прикасаясь к заросшей щеке.