#Рау 27
Рау почувствовал в голове холодный жар. Он понял, что не справится с этим противником. Про одноглазых гигантов, у которых справа три лапы, а слева две, но из бока торчит ядовитый шип, он тоже в своё время начитался, и после такого чтения много ночей подряд клал рядом с собой луковицу луноцвета, чтобы не спать в темноте. Мудрец, написавший книгу, утверждал, что при ходьбе эти чудовища опираются также и на голову, на которой нет ни глаз, ни ушей, зато есть огромные зубы, а единственный глаз растёт на высоком костяном горбу прямо из спины и способен вращаться во все стороны. Будто бы этот глаз обладает силой завораживать жертву, а запах крови гиганты чуют на любом расстоянии, и горе раненому, зашедшему в Чёрный Лес.

Глаз приближался, и сухие палки под лапищами гиганта трещали всё громче. Убегать к воде было уже поздно, и Рау вдруг ощутил дыхание смерти. Что с оружием, что без оружия, разницы никакой. Кинжал такой громаде не страшнее щепки, цепь хороша только в бою с людьми, а для сражения посохом нужны обе руки, но левая висела плетью.

Рау отшагнул назад и выронил светильник. Он с ужасающей ясностью осознал, что сейчас всё закончится для него. Теперь он — корм. Гигантский хищник сожрёт его через несколько секунд. Рау представил себе, как зверь будет рвать его зубами, и на него накатила волна дурноты. Пальцы разжались, и кинжал выскользнул на землю. Вот, значит, для чего Лес призывает людей — чтобы кормить своих чудовищ. Ах, как неудобно упал луноцвет, слепит глаза… Механически, почти не чувствуя своего тела, Рау вытащил из-за спины посох и взял наизготовку, отчего левую руку прострелила боль, и на бинтах появилось тёмное пятнышко. Мысли исчезли. Предстоял последний бой.

Чудовище остановилось в нескольких шагах, и Рау перевёл дыхание. Ему показалось странным, что глаз находится довольно низко — на высоте человеческого роста, а ведь одноглазые, по слухам, очень велики. А в следующий миг рядом с зелёным огоньком загорелись два красных, и прозвучал низкий, раскатистый голос:

— Ну, наконец-то ты на месте.

И, не успел он опомниться, как из темноты вышли двое: человек и медведь. Медведь был одноглазым. Рау поставил посох и опёрся на него как на клюку. Страх перед неизбежной гибелью отступил и унёс с собой все силы, и Рау, исподлобья поглядывая на заклятого врага, не мог произнести ни слова, а в голове маячила одна мысль: это не гигантский хищник. Это всего лишь Мегаро, старый злыдень со своей скотиной, пусть и потрёпанной. Ну и чёрт с ним — главное, что не придётся сейчас помирать.

Сколько раз он мечтал об этой встрече, как он всадит этому Мегаро нож в сердце, или размозжит ему башку посохом, или сам погибнет в честном поединке, раз уж всё равно жизнь потеряла смысл, — но вышло не так. Во-первых, куда-то пропала злость — Рау надеялся, что временно, — а во-вторых, какой он сейчас боец? Да ещё против такого силача. Мегаро был высокий и мощный, разве что не толстяк, такого только медведь и выдержит. Нет, нападать на него с больной рукой — только позориться.

А дворянин спокойно подобрал свой кинжал и спрятал в ножны на сапоге, потом поднял луноцвет и прошёл мимо Рау вниз по уклону, бросив ему:

— Идём к берегу.
— Пошёл ты к чёрту, — едва слышно ответил Рау, спрятал посох и на ватных ногах вернулся к своему рюкзаку. Поклажа отчего-то стала невероятно тяжёлой, и он с трудом взвалил её на плечи. — Луноцвет отдай. Не твой, — чуть громче сказал он Мегаро в спину.

Тот остановился и, не оборачиваясь, спросил:
— Куда собрался?
— Не твоё дело.
— И далеко ты один уйдёшь?

— Если бы не ты, меня бы тут вообще не было, — с обидой сказал Рау. К нему подошёл медведь и начал обнюхивать, и Рау ладонью отпихнул мохнатую одноглазую морду, но медведь почуял съестное и упрямо лез к рюкзаку, и Рау на него заворчал: — Да убери ты свою мокрую нюхалку!

Мегаро обернулся, окриком отозвал животное и сдержанно обратился к Рау:
— Я же сказал: мне нужен помощник. И им станешь ты.
— Да я лучше в лесу сдохну.
— Уверен?

Вместо ответа Рау направился вверх по тропинке, но шаги его становились всё медленнее и медленнее. Проклятый аристократ был прав — одному, да ещё и раненному, тут не выжить. И без светильника… Он споткнулся в темноте о корень и полетел на землю, помянув чёрта.
— Я что, бегать за тобой буду? — донеслось из низины.

И Рау сдался. «Уж лучше быть помощником аристократа, чем обедом для чудовищ, — решил он, — а разобраться с этим наглецом можно и после, когда заживёт рука». После всего, с чем он столкнулся в Чёрном Лесу, Мегаро казался не самым большим злом, и Рау начал спускаться к озеру.

Дворянин уже разжёг костёр, восседая на его камне. Медведь пристроился рядом и щурился единственным глазом на огонь. На месте второго темнела заживающая рана. Рау свалил рюкзак на траву и сел рядом, не глядя на Мегаро.
— Если бы ты не выбросил монету, я бы тебя сразу нашёл, — жёстко сказал дворянин. — И ты не ходил бы сейчас в бинтах. Открывай рюкзак, поделим еду поровну.

Препираться было бы глупо, и Рау молча дёрнул застёжку рюкзака. Мегаро беззастенчиво стал перекладывать плоды хлебного и янтарного дерева в свою котомку, сунув одну булку голодному медведю. Животное довольно заурчало.

— С кем пообщался? — спросил Мегаро.
— С крестовиком, — нехотя ответил Рау. У него не было никакого желания поддерживать беседу, но гордо молчать означало бы выставить себя посмешищем.
— Ого! — Мегаро присвистнул и уставился на него. — Сколько времени прошло?
— Сутки.
— Странно, что ты до сих пор жив. Их укус убивает человека за несколько часов. И вас, лопоухих, это тоже касается.
— А он меня не кусал. Когтями работал.
— Очень странно. Значит, так: сейчас привал. А завтра пойдём дальше. Хотя здесь не бывает завтра…