Посох, дарованный мне Галадриэль, сидел в моих руках удобно - словно для этого и был предназначен. И я не сомневалась в том, что так оно и было на самом деле.
Дерево казалось теплым и будто отдавало пульсацией в кожи ладоней, и я, поставив посох ближе к себе и приняв более удобное положение, оперлась на него.
И тут же ощутила - часть той тяжести, что накопилась в моем теле за долгие прожитые годы, перешла в его сердцевину, облегчив меня от этого давления.
Халдир, убедившись, что я приняла дар Галадриэль, с удовлетворенным видом кивнул мне.
Леголас, покосившись в мою сторону, улыбнулся и подошел к Халдиру, пожав ему руку.
- Буду рад драться с вами плечом к плечу, как и мой отец, - сказал он.
Трандуил тут же поджал губы, чуть побледнев, однако виду этому не подал, в следующую же секунду улыбнувшись:
- Эльфы не пропустили ни одну битву против тьмы в попытках одолеть ее. Но я верю, что теперь мы одержим победу, - отчего-то мельком окинув меня взглядом, он кивнул своему сыну.
Я заметила - не часто я видела их рядом, да и практически ни разу не была свидетельницей их близкого общения. На людях они никогда не проявляли друг к другу семейной привязанности, отчего создавалось впечатление, будто между ними всегда оставалась недосказанность.
Но одного было не отнять - сын удивительно походил на отца.
Разве что, взгляд их отличался. Леголас с годами стал более осторожен, и ненароком его одолевала печаль, природа которой мне была неизвестна.
Взглянув на горизонт, лихолесский принц нахмурился и побледнел, хотя и до этого его кожа не отличалась особым наличием румянца.
- Приближаются армии Урук-Хай! - испуганно крикнул он, указывая на восток.
.....
Битва началась.
Похоже, многие из нас плохо понимали это - некоторые, как Леголас, Трандуил и Гимли, непонимающе вглядывались в горизонт, глядя, как несметные войска Сарумана стремятся к Хельмовой Пади, принося с собой темноту и ночь.
Темнело быстро. Вскоре ночь совсем вступила в полные права, хотя Урук-хай еще не достигли ворот.
Времени оставалось совсем немного.
Гимли, наконец, очнувшись, ругнулся по-кхуздульски.
- Видал бы дед, в чьем обществе я нахожусь, задал бы хорошей трепки. Да и королева Эребора, якшающася с остроухими - то еще зрелище. Чего не потерпишь, если такая история темная, - проворчал он себе под нос на родном языке, в твердой уверенности, что никто из присутствующих его не понимает.
Правда, это касалось только Трандуила и Леголаса.
Мне же вполне хватило времени, проведенного в Эреборе, чтобы выучить язык, на котором говорил мой покойный супруг.
- Нечего ворчать, Гимли, сын Глоина. Тебе говорилось уже не раз, что я не королева твоего государства, раз не принесла ему наследников. К тому же, не я решаю ваши королевские дела. Так и нечего тебе пенять на то, что вашего народа не касается, - хмыкнув, сказала я, к большому удивлению гнома, на кхуздульском наречии.
Гимли опешил, с удивленным видом повертев в пальцах косичку, вплетенную в рыжую бороду гнома.
- Прошу простить меня, Ваше Величество. Но хочу лишь сказать, что раз такие дела в Средиземье творятся, не к месту вам отрекаться от своего статуса. Король Торин Дубощит заверял королевство вам после своей смерти, зная об отсутствии наследников. Так что, невежливо не уважать его решение, - изменив тон на более дружелюбный, продолжил на гномьем языке он.
Я удивленно приподняла брови.
То, что сказал Гимли, было для меня новостью. В Эреборе ни один гном об этом не говорил - все только и бросали на меня косые взгляды, когда некоторые стали догадываться, что Торин пропал без вести. Мол, "не хватало еще и этой нахлебницы на наши головы". Так же помалчивала и Дис, и без того не испытывавшая ко мне особенно теплых чувств.
Собственно, именно это и было главной причиной, по которой я покинула гору.
Я не хотела быть обузой в доме, в котором не осталось ни одного родного человека.
- Как же, неужели вы об этом не знали? - удивился гном, охнув.

Под руководством короля Трандуила, который, видя мое нежелание, решил взять ситуацию в свои руки, я была отведена в средний ярус крепости, который был отдан лесным эльфам. Там, среди жителей Мирквуда, которым, как и всем остальным, предстояло в эту ночь тяжелое испытание, я встретила старые, знакомые лица.
Да и было неудивительно, что здесь находилась и Тауриэль - теперь уже начальник армии Лихолесья.
Встретившись с ней при столь неоднозначных обстоятельствах, когда дорога была каждая минута, я видела в ее глазах, что эльфа хотела со мной о многом поговорить. Глядя, с каким интересом она разглядывает мои внешние изменения, я понимала, что именно ее интересует.
Сама же я была рада увидеть кого-то, воспоминания о ком оставались в моем прошлом, и кто был еще жив в дни моего настоящего - хотя Тауриэль не была моей близкой подругой, я понимала, что прошло слишком много времени, и она тоже успела измениться.
Ведя меня в оружейную, эльфа без умолку щебетала о всякой чепухе, ненароком стремясь сбавить градус напряжения - я поняла, что она почувствовала мой страх.
Ее большие зеленые глаза тоже прятали это чувство: Тауриэль боялась того, что принесет рассвет. Все понимали - нельзя было с точной уверенностью ожидать только лишь победы, да и не было еще ни одной войны, даже и закончившейся поражением для врага, чтобы она не унесла с собой множество невинных душ, сражавшихся в ней.
Тауриэль, как и я, очень хорошо помнила, что осталось после Битвы у подножия Эребора.
И хотя она бледнела каждый раз, когда я пыталась заговорить с ней об этом, я понимала - даже за столько лет, в нашей памяти отчетливо запечатлились последствия Битвы. А это были не те воспоминания, которые обычно вспоминаются с теплотой.

- Я слышала, компания Торина... - осторожно начала Тауриэль, подбирая для меня меч из тех, что в ряд висели на стене в небольшой комнатке, в которой теснилось эльфийское оружие.
- Да, да. Я забыла сказать тебе в тот раз. Они погибли в копях Мории, - подтвердила я, решив облегчить ей задачу. И снова, по-прежнему, в горле встрял ком.
Поджав губы, я покрепче обхватила посох.
Тауриэль обернулась и с ожиданием посмотрела на меня, указав на меч с длинной, узкой рукояткой, чуть поблескивавшей мягким мерцанием. Свет в комнате был слабым - у входа светил лишь один догоравший факел.
- Я знаю, что тебя интересует. Он тоже там был, - холодным тоном сказала я, кивнув. В выборе оружия я решила всецело положиться на вкус эльфийки, которая явно знала толк в этом деле.
Тауриэль взяла меч в руки, и, одним движением вытащив его из ножен, сделала резкий взмах рукой. Раздался свист - лезвие рассекло воздух.
Держа меч напротив лица, Тауриэль взглянула на меня. Ее глаза влажно заблестели - то ли от дыма из-за огня, то ли от принесенного мною известия.
В отражении отполированного лезвия я впервые в новой жизни увидела свое лицо. Бледная кожа и неброские, угловатые черты лица, небольшие впалые глаза, тонкие губы, чуть широкий к кончику, но прямой нос. В обрамлении длинных белых волос черты лица казались бледными и терялись.
С рыжим цветом я чувствовала себя куда привычнее.
Эльфа, нахмурившись, бросила мне меч - я едва ли успела его поймать.
На мои слова она ничего не ответила, и никаких вопросов больше не задавала.
Тауриэль больше не произнесла ни слова, в полной тишине подготовив меня к битве. Лишь время от времени раздавался лязг металла, иногда трещал огонь в медленно потухающем факеле.
Я, правда, хотела признаться ей, что в моем случае от лука и стрел толку будет мало, так как если я и успела за годы Эребора научиться держать меч в руках, то лучников среди гномов днем с огнем не сыщешь. Единственный приличный сгинул в гномьих подземельях, но еще раз напоминать об этом эльфийке и бороздить не зажившие раны я не хотела, тактично промолчав.

Нужно сказать, что Трандуил постарался на славу, велев, чтобы мне выделили оружие из королевского гарнизона. Блестевшие серебром доспехи с едва заметным узором на груди, были, на удивление, легкими, и, на удивление, мне по размеру, и даже не сдавливали грудную клетку и не мешали моему передвижению, как то ржавое недоразумение родом из гномьих закромов, годами лежавшее под боком у Смауга.
Когда последняя застежка была затянута, и все приготовления оказались закончены, Тауриэль, оценивающе меня осматривая, была, кажется, довольна результатом.
- Тебе не говорили, что в новом облике ты очень похожа на Эллериан, супругу Его Величества? - наконец, нарушила затянувшуюся минуту молчания она, внимательно рассмотрев меня.
Я хмыкнула.
- Ваши только об этом и твердят.
Тауриэль подняла бровь и улыбнулась краем губ.
- Все гадают, почему ты и Гендальф вернулись к нам. Видимо, Валар имеют свои счеты на вас. И раз король Трандуил так сменил к тебе гнев на милость, сдается, ты многое недоговариваешь.

Впереди нас ждало неведанное.
И ведь я не могла сказать наверняка, будут ли события совпадать с тем, о чем я знала. Трандуил был прав — я не знаю ничего о мире, где я провела вот уже больше полувека. Это, настоящее Средиземье, имело мало общего с тем, которое родилось из-под пера профессора Толкина.
На страницах его книг добро побеждало зло, а за испытания давались надежда и шанс победить тьму.
Здесь же все было иначе. Белое при ближайшем рассмотрении оказывалось серым, и быстро давало понять, что не стоит полагаться на тех, у кого есть сила, а черное оказывалось еще чернее и манило к себе, даря обманчивые надежды.
И спастись от его давления можно было лишь бескорыстным самопожертвованием.
Я поняла это очень хорошо, потому что только желание стать кому-то полезной было здесь моим собственным желанием, а не природой чьих-либо выгод и расчетов.
Лишь оно делало меня мной.
Лишь оно давало мне шанс продержаться чуть дольше.
Голос и воля Эллериан становились все сильнее с каждым шагом, что я делала, поднимаясь наверх.
......
Не смотря на это, Эллериан пыталась оправдать в моих глазах своего супруга и вызвать в моей собственной душе те же чувства к нему, желая облегчить себе дорогу.
Из раза в раз она пыталась захватить меня и подчинить себе.
Я понимала — рано или поздно это случится.
Все ближе и роднее в моей голове чужим голосом звучали мысли о короле Трандуиле и все сложнее мне было их отогнать, запрятав как можно глубже.
Все громче звенел мелодичный эльфийский голос, так и норовя слиться воедино с моим собственным, а затем и вовсе его полностью заменить.
Но еще было не время.
Я хотела напоследок выполнить свою миссию, а мое искреннее желание давало мне сил и духу продлить существование в этом мире.
Когда мы с Тауриэль почти дошли до конца и оставалось сделать только шаг, чтобы присоединиться к другим, эльфийка неожиданно взяла меня за руку и улыбнулась мне.
— Запомни — бей в голову или в шею. У них очень прочная броня и толстая кожа, — напоследок сказала она вполне серьезным тоном.
Я хмыкнула, сдув упавшую на лицо серебряную прядь.
Нужно было хотя бы заплести их в косы, иначе будут мешать — ненароком подумалось мне, а вслух я сказала:
— Раньше, чтобы заставить орка бежать наутек, меч мне был не нужен. Что ж, видимо, настали другие времена.
Тауриэль, опустив взгляд, чуть приподняла уголок губ. На ее щеке образовалась ямочка, говорившая об обманчивости улыбки. Снова эльфа поправила прическу — вернее, сделала вид; незаметно она вытерла намокшие глаза, которые пыталась от меня прятать.

Держа в голове, что Саруман готовился напоследок подорвать крепость и тем самым обеспечить своей армии возможность прорвать баррикады неприступной Хельмовой Пади, я, прежде всего, именно это и хотела предотвратить.
Было понятно, что внизу оркам ничего не стоило пробраться к водостоку — никто, кроме меня, об этом не знал. Теоден расставил всех таким образом, чтобы его армия защищала главный вход, а так же мост и фронтальную стену. И все их внимание было направлено именно на эти точки.
Почему я не сказала об этом Теодену? Я понимала — любое мое действие будет тут же известно Элронду, который ведет счет моим ошибкам. А, учитывая, что я и без того крупно напоролась, взяв на себя слишком многое, я не хотела и в этот раз нарушать договор. И хотя у меня и без того не было уже шансов, в глубине души я все еще таила надежду на то, что это предотвратимо. Что благодаря этой жертве я заработаю помилование.
И только когда я это осознала, я поняла, что и в этом решении нет никакой самоотверженности. Я, как и другие, во всем искала выгоду.
Я ничуть не лучше, чем они.
А, значит, и не могу претендовать на иной путь.

— Вы вовремя. Их оказалось слишком много, и я планирую дать сигнал к отступлению.
Из-под забрала его взгляд казался изможденным. Казалось, он уже потерял веру в победу, хотя все только начиналось.
Мы стояли у самого края высокой стены, окруженной рвом. Казалось бы, построенной специально для того, чтобы выстоять любую битву.
Не смотря на это, самые смелые орки ставили лестницы, чтобы облегчить себе штурм, однако ловкие эльфы быстро предотвращали эти попытки, отстреливая нахальцев.
Кое-кому, впрочем, удавалось и проползти к нам — иногда на амбразуре появлялась искаженная от злобы морда, которая чаще всего тут же летела кубарем вниз.
Воины Рохана не давали просечек.
Но вот и подле меня возникла отвратительная орочья физиономия. Его маленькие кровавые глаза, лишь меня увидев, едва не выскочили из орбит, а сам он замер в ужасе, оцепенев и почти превратившись в каменную горгулью.
Захваченная адреналином, тут же ударившем в голову, я сделала взмах мечом.
Лезвие рассекло воздух, и проехалось по шее одним движением. Голова орка отделилась от туловища, кубарем покатившись вниз. Ударом посоха я сбила со стены бьющееся в крови, обезглавленное тело, которое отправилось вниз вслед за головой.
Пламя внутри стало пылать сильнее, ликуя — свежая кровь!
Я осознала — это был первый в моей жизни, убитый мною самолично орк. И только эта мысль теперь удерживала меня, не давая моему сознанию погрузиться в клокотавший огонь, только и ждавший этого.

— Отведите меня к королю Трандуилу. Я не знаю, что может произойти, если я потеряю контроль. Я не хочу навредить вашим людям, — чувствуя, что жар сдавливает горло, прохрипела я. Глаза, казалось, тоже заполонил огонь. С убитым орком все вокруг стало неестественно оранжевым.
Теоден болезненно поморщился, глядя на меня, но кивнул.
Шепнув что-то одному из своих воинов, находящемуся поблизости, он махнул мне рукой и повернул направо, двинувшись вдоль шеренги.
Я последовала за ним, с каждым шагом чувствуя, что силы покидают меня.

***

Армия Трандуила охраняла правое крыло крепости. Свернув за угол, Теоден провел меня мимо эльфийских воинов к королю Лихолесья, который стоял в первом ряду, и добраться до него было не так-то просто.
— Подождите! — громким шепотом крикнула я, сообразив, что Теодену пора вернуться к своим людям.
— Дальше я справлюсь. Спасибо. Вы очень добры. Извините, что потревожила вас, — взглянув на него исподлобья, пробормотала я едва слышно.
Теоден нахмурился.
— Это я должен просить прощения, — сказал он, собравшись уходить.
— За что? — не поняла я, смахнув с лица разметавшиеся волосы.
— Я не должен был пользоваться вашим желанием помочь нам. И не воспользовался бы, если бы знал, что благодаря мне вы превратитесь в… — Теоден запнулся, и, еще раз взглянув на меня — на этот раз, с опаской, поспешил уйти.
Когда он совсем скрылся из виду, я обернулась, ища Трандуила.
Я чувствовала, что времени осталось немного.
Король Лихолесья, словно спиной ощутив мой взгляд, тут же обернулся.
И, лишь увидев меня, быстрым шагом добрался до меня через ряды своей армии.