Разумеется, я четко осознавала, что моя партия с королем Лихолесья была не более, чем попыткой утопающего ухватиться за соломинку, а именно - моим последним шансом удержать свое положение.
Аргументы Трандуила были совершенно обоснованными, и я понимала, что при возвращении в Эребор я никогда не вернула бы себе прежнюю позицию, какой обладала при жизни Торина. Гномы слишком чувствительны к чужакам и слишком хорошо помнят все ошибки, когда-либо причиненные его народу, и будь той ошибкой нежелание союзничать в войнах и отправлять своих людей на верную смерть, или же неумение по не зависящим от тебя причинам принести их народу нового наследника - для них каждый промах неизбежно обрекал любого на статус врага гномов. Навечно.
Если сами эльфы по природе своей были дружелюбны и с легкостью прощали старые ошибки прошлого, нарекая вчерашнего врага "другом эльфов", гномы же дружить умели плохо - подобно детям, они могли только либо неистово любить, либо неистово ненавидеть.
Середины для них не существовало.
Отныне жизнь среди гномов была оставлена в моем прошлом.

Путь из Рохана нам предстоял по воде - рассчитав, что на нашем пути были Энтова Купель, которую эльфы называли Онодло, а так же Андуин, эльфы Мирквуда решили разработать маршрут, минуя лес Фангорн.
И хотя пробираться пешком через заросли темного леса им было бы вполне привычно, это отняло бы много времени и сил. Водный путь был гораздо удобнее и быстрее, а Трандуил предпочитал комфорт - я сама плохо представляла себе лесного короля в его обычных, пышащих богатством отделки одеждах, пешком добирающегося до Мирквуда через лес, который слыл самым опасным в Средиземье.
Даже эльфы, хорошо помнившие Лихолесье в годы обитания в нем Некроманта, с опаской поглядывали на темнеющий Очарованный лес, перекрывший удобный пешеходный путь через горы.
Было договорено, что с кораблями помогут эльфы Лориэна, а мы на лошадях доберемся через поля Вестфолд к реке, где нас встретят. Король Теоден, Гендальф и Арагорн вызвались проводить нас, сославшись на то, что не могут иначе выразить свою благодарность нашей помощи.
В тот же день, в который Трандуил передал мне ожерелье, означавшее мое согласие на его предложение, мы покинули Рохан.
Гимли даже не вышел меня провожать, и с гномом я так и не попрощалась.
.....
Гендальф прищурился, кивнув в сторону Трандуила, с гордой осанкой сидевшего на гнедом коне, который скакал позади нас неспешным галопом. В синеватом сумеречном свете его обычное выражение лица казалось мягче, а длинные волосы эльфа, мерцая в бликах серебряной эльфийской тиары, развевались на ветру.
- На этот раз ты сделала правильный выбор. В Лихолесье будет безопаснее всего, - сказал маг, когда я заставила лошадь с галопа перейти на шаг.
- Ты не оставил мне другого варианта, - пожала плечами я, не особенно обрадовавшись его похвале. Гендальф прищурился, промолчав. Присвистнув, маг погладил по шее Сполоха - тот фыркнул и замедлил шаг. Я не стала тормозить и ускакала вперед.
Гендальф же поравнялся с Трандуилом - обернувшись, я увидела, что и с ним он завел разговор.
Видимо, на ту же тему.
Подле меня неожиданно возник Арагорн. Кивнув ему, я, не слишком понимая, зачем ему понадобилось ехать с нами до самой реки - ведь за время нашего знакомства мы не успели стать близкими друзьями - из вежливости его поприветствовала.
- Я не успел поздравить вас, - сказал Арагорн, придерживая поводья. Его вороная кобыла была статной и легкой, и то и дело норовила набрать скорость - лошади Рохана отличались резким нравом и любовью к свободе.
Растерявшись его неожиданному для меня поведению (ведь еще недавно он, как мне казалось, скептически отнесся к моей помолвке с королем Лихолесья), я снова кивнула.
Арагорн взглянул на меня, смахнув со лба намокшие от пота темные волосы. В его карих глазах я увидела интерес и непонимание.
- Я слышал, вы многое о нас знаете. И подумал, что вы поймете, если я попрошу вас об одной услуге, - начал вдруг он, словно не сразу решившись об этом заговорить.
Я вопросительно посмотрела на него.
Арагорн продолжил не сразу, сперва протянув руку к карману кожаной куртки с металлическими пряжками, надетой поверх кольчуги, отчего его плечи казались шире обычного.
- Я знаю, вы будете проезжать недалеко от Ривенделла, - промолвил он. Казалось, ему было неудобно со мной говорить на эту тему. Арагорн замялся и поджал губы, словно решаясь на непростой шаг, делая выбор, который был для него важен.
- Вы во многом правы, что касается моих знаний. Но не просите меня ничего, что касается вашего будущего. Не в моих силах влиять на чужие судьбы, - догадавшись, что его разговор так или иначе касается Арвен, предупредила его я.
Арагорн нахмурился, и, достав из кармана руку, протянул ее мне с открытой ладонью.
- Я лишь хотел попросить вас передать это леди Арвен, - сказал он, подтвердив мои опасения. Его голос немного дрожал, совершенно не оставляя никаких сомнений - Арагорн собирался отказаться от дара Арвен, означавшего, что она выбрала участь смертной.
В ладони лежал эльфийский кулон - серебристая звезда, лучившаяся едва мерцавшим светом, словно те, которые являлись мне в последнем моем видении.
Я смутилась и, подняв глаза на Арагорна, увидела - он с ожиданием смотрит на меня.
Обхватив его руку своей ладонью, я закрыла ее.
- Нет, нет, это не в моих силах. Леди Арвен не будет рада вашему выбору. Простите меня, но я не могу взяться за столь серьезную миссию, - сказала я, едва собравшись с силами. Арагорн напрягся, явно ожидая подобный ответ, но кивнул.
- Нет, это я виноват, что побеспокоил вас. Я видел, как вы боролись с собой еще с самого начала, когда братство только сформировалось. И только сейчас понимаю, что вы обрели покой. Я бы хотел, чтобы каждому так повезло, как вам, - он покосился на приближавшегося к нам короля Трандуила, поджав губы.
Я улыбнулась.
- Поверьте, вам повезет куда больше. Любое ожидание вознаграждается.
- Но, увы, лишь тогда, когда тот, кто ждет, достоин этого вознаграждения, - раздался за моей спиной голос лесного короля.
Я обернулась. Трандуил, прищурившись и нахмурив брови, глядел на Арагорна. Последний розовый луч уходившего за горизонт солнца вдруг упал на его бледное лицо, представшее мне в свете заката вдруг ровно с тем выражением тонкой, истинно эльфийской печали, которая так часто посещает его сына, и которая отчетливо запомнилась мне в ночь битвы.

Четыре белых эльфийских ладьи достигли берегов Онодло к позднему вечеру, выплыв из серебристых вод реки, подернутой сумеречной туманной дымкой. Забрав детей Илуватара, а так же еще одного путника, скрывавшегося под капюшоном серебристого плаща и помогавшего себе взобраться на борт посохом из красного дерева, ладьи отплыли от берега, направив свои изогнутые форштевни, украшенные головой лебедя, к устью Андуина.
Они плыли к землям эльфов, оставив позади все, что так или иначе было связано с самой главной вехой в истории Средиземья.
Судьбе кольца было суждено завершиться благодаря совсем другому народу, и эльфы, зная это, решили уйти подальше от самых горячих точек с карты этой истории, забрав с собой и того, кому тоже не следовало быть ее участником.


.Конец.