Насколько высок уровень смертности в традиционных межплеменных войнах? Что показывает сравнение этого показателя с военными потерями государств?

Военные историки подсчитывают потери сторон в ходе любой современной войны. Так, например, подсчитаны потери Германии во Второй мировой войне. Это позволяет определить число смертей в результате военных действий в данной стране в среднем за столетие, в течение которого перемежались периоды мира и войны, например в Германии за весь XX век. Подобные же показатели подсчитываются или оцениваются в ходе десятков исследований некоторых современных традиционных сообществ. В четырех обзорах — Лоренса Кили, Сэмюела Боулза и Стивена Линкера, а также Ричарда Рэнгема, Майкла Уилсона и Мартина Мюллера — собраны и проанализированы цифры, полученные на примере изучения 23-32 традиционных сообществ. Как и следовало ожидать, между отдельными народностями обнаруживаются большие различия. Самые высокие военные потери по усредненным данным за год — 1% (т.е. один убитый за год на 100 человек популяции) или больше у дани, суданских динка и у двух североамериканских групп индейцев; самые низкие — 0,02% или меньше — у жителей Андаманских островов и малайских семанг. Некоторые из этих различий связаны с образом жизни; средний показатель военных потерь, согласно анализу Рэнгема, Уилсона и Мюллера, у земледельцев в четыре раза превосходит таковой у охотников-собирателей. Альтернативную оценку влияния военных действий дает общее число смертей, связанных с войной. Этот показатель варьирует от 56% у эквадорских индейцев ваорани до всего лишь 3-7% у других шести традиционных сообществ из разных регионов мира.

Для сравнения с этими показателями военной смертности у традиционных малочисленных народностей Кили приводит цифры для десяти государств: Швеции XX века, не участвовавшей в войнах и потому не имевшей связанных с войной смертей, и девяти других стран, причем в такие периоды времени, когда они особенно тяжело пострадали от войн. Самые высокие значения долговременной смертности, усредненные за столетие, имели в XX веке в результате двух мировых войн Германия и Россия: 0,16 и 0,15% соответственно (т.е. в среднем за каждый год столетия потери убитыми составляли 16 и 15 человек на 10,000 населения). Более низкие цифры (0,07%) были получены для Франции за то столетие, на которое пришлись наполеоновские войны и зимнее отступление армии Наполеона из России. Несмотря на гибель населения от взрывов двух атомных бомб над Хиросимой и Нагасаки, на зажигательные и обычные бомбы, падавшие на большинство крупных японских городов, на обстрелы, голод, самоубийства и гибель в море японских солдат во время Второй мировой войны плюс потери японской армии в Китае в 1930-е годы и в русско-японской войне 1904-1905 годов, процент связанных с военными действиями смертей в Японии в среднем в XX веке оказался гораздо ниже, чем в Германии или России: «всего» 0,03% в год. Самый высокий показатель из всех государств — 0,25% — был получен для знаменитой своей кровожадностью империи ацтеков в столетие, предшествовавшее ее завоеванию Испанией.

Сравним теперь эти показатели военной смертности (общее число умерших от связанных с войной факторов, поделенное на число годов долгого периода, на который приходились и годы войны, и годы мира, и сопоставленное с общим числом смертей за этот же период) для традиционных малочисленных сообществ и современных больших государств. Оказывается, что самые высокие значения для любого современного государства (Германии или России в XX веке) составляют всего одну шестую от таковых для дани. Средние же показатели для современных государств составляют примерно одну десятую средних показателей военной смертности для традиционного сообщества.

Читателя может поразить, как это поразило и меня, что все эти позиционные войны, пулеметы, напалм, атомные бомбы, артиллерия, торпеды подводных лодок в конце концов причиняют настолько меньше смертей в относительном выражении, чем копья, стрелы и дубинки. Причины этого становятся ясны, когда мы задумаемся о различиях в способе ведении войны традиционными и современными обществами. Эти различия подробно рассмотрены ниже. Во-первых, война, которую ведет государство, — это временное и экстремальное состояние, в то время как межплеменные войны практически непрерывны. На протяжении XX столетия Германия воевала всего 10 лет (1914-1918 и 1939-1945), а военные потери в остающиеся 90 лет были пренебрежимо малы; дани же находились в состоянии войны каждый месяц каждого года. Во-вторых, в войне, которую ведет государство, гибнут в основном мужчины-солдаты в возрасте 18-40 лет; в большинстве государств в военных действиях используются небольшие профессиональные армии, массовый призыв во время Первой и Второй мировых войн был исключением, а гражданское население не подвергалось значительному риску до тех пор, пока во время Второй мировой войны не стали применяться ковровые бомбардировки. В отличие от этого в традиционных сообществах мишенью оказываются все — мужчины и женщины, люди среднего возраста и старики, подростки и младенцы. В-третьих, в войнах, которые ведут государства, солдатам, которые сдались или попали в плен, обычно позволяют выжить, в то время как в традиционных сообществах их, как правило, убивают. Наконец, традиционные войны, в отличие от ведущихся государствами, периодически перемежаются массовыми бойнями, при которых большая часть или все население, представляющее одну из сторон, окружается и уничтожается, как это было у дани 4 июня 1966 года, а также в конце 1930-х годов, в 1952-м, в июне и сентябре 1962-го. Победитель-государство, напротив, старается сохранить завоеванное население, чтобы иметь возможность его эксплуатировать.