Вернув Петера в «спальню», Ллойд стремглав уносится прочь — должно быть, на поиски мастера. А Петер, плюхнувшись на кровать, едва сдерживает прямо-таки раздирающие его никак не совмещающиеся друг с другом чувства. С одной стороны, никуда не девается этот интерес к фрау Этайн, странный, явно нездоровый, подталкивающий к идиотским поступкам, — должно быть, только больная нога и удерживает его от какой-нибудь дикой выходки! С другой же… После разговора с Ллойдом воображение Петера упорно, вопреки отчаянному внутреннему сопротивлению, рисует ему картины, прямо сказать, малоприятные и даже отталкивающие: вот очаровательная дама роется изящными тонкими пальцами в сачке, вот она извлекает оттуда какое-то мерзкое толстобрюхое членистое создание, вот умерщвляет его, сжав между пальцами, и, наконец, заботливо укладывает отвратительный мохнатый труп на большой полосатый матрас… Бр-р!.. Да нет же… Ну не может же прекрасная залигэ давить насекомых пальцами! Петер пытается представить себе, как это делал бы он сам, — и одна лишь мысль о таком вызывает у него ужас и отвращение.