Пришлось проплутать несколько часов по лабиринту запутанных коридоров дворца Лорда Ситхов Дарт Андедду на Праките, прежде чем я нашла гробницу. Призрак откликнулся на зов далеко не сразу, почти заставив поверить, что путь был проделан напрасно и он давно слился с Силой.

- Кто ты и чего хочешь? – призрак высокого, мускулистого мужчины в маске, напоминающей маску Дарта Нихилуса, появился в клубах черного дыма.

- Мое имя – Дарт Реван, милорд, - я опустилась на одно колено. - Тревожу Ваш покой, потому что хочу знать, где Дарт Занна спрятала Ваш голокрон.

- Знание не дается легко, - прошипел Дарт Андедду, - его нужно заслужить.

По мановению его руки, тело обессилило, стало тяжелым, словно налилось металлом, и я рухнула на каменный пол. Сознание отчаянно цеплялось за ускользающий мир, но проиграло и погрузилось во тьму.
Вокруг не было ничего, кроме пустоты, пронизанной серой мглой. Ни звуков, ни времени, ни пространства. Откуда-то пришло осознание, что это самые глубины моего существа, куда боялась заглядывать.
Из этой мглы соткалась фигура Малака. И он тут же напал. Я едва успела активировать мечи и уклониться.

- Ты стала слаба, Реван! Такой бесхребетный лидер не удержит Империю!

И все стало ясно. Это было испытание, Дарт Андедду заставил меня заглянуть внутрь себя, и столкнуться с самыми потаенными страхами, от которых я старалась убежать.
Каждое наше движение в точности повторяло битву на моем флагмане, «Воспрещающем». И чувства тоже были теми же.

- Теперь я знаю, что ты был под контролем Вишиэйта, - прошептала я. – Я должна была это понять еще тогда. Прости.

За долю секунды до того, как мой меч описал ту роковую дугу, отсекшую челюсть, Малак сменился Энакином.

- История не повториться, - поклялась я сама себе, смотря на искалеченного мужчину. – Я буду беречь тебя не меньше, чем ты бережешь меня.

Морок рассеялся, но только для того, что бы сотворить Люка. Но это был не тот ребенок, что ждал меня дома, а взрослый парень, очень похожий на своего отца. И черные одежды подчеркивали исходящую от него Тьму. Значит, этого опасался не только Оби-Ван.

- Этого тоже никогда не будет. Люк не я, и не его отец. В нем слишком много Света и нет и капли Тьмы. И я всегда буду верить в него.

Каждое слово шло от сердца. Даже просто мысль, что этот чистое, ласковое дитя с непомерной добротой и чувством справедливости, может стать таким чудовищем, казалась горячечным бредом.
Когда появилось следующее видение, я похолодела от ужаса, а руки судорожно сжали рукояти мечей. Вишиэйт приближался медленно, как хищник к загнанной в угол и трепещущей жертве. Подойдя, он ухватил меня за подбородок белесыми паучьими пальцами, и поднял голову, заставив смотреть на свое уродливое лицо, похожее на оплавившуюся восковую маску.

- Ты принадлежишь мне, Реван, - его желтые глаза горели торжеством. – Ты мое совершенное оружие.

Меня держала только рука, и больше ничего, кроме вязких пут ужаса. Руки едва слушались, и удар получился слабым, но его хватило, что бы меч вошел ситху в живот.

- Никогда больше не стану рабыней, ни твоей, ни чьей-либо еще!

И я открыла глаза, отчаянно хватая ртом воздух, будто задыхалась после долгого заплыва под водой. К телу медленно возвращалась чувствительность, камни пола леденили.

- Голокрон спрятан в гробнице Наги Садоу.

Я подавила желание выругаться. Блестяще. И все эти муки были ради того, что бы узнать, что голокрон был у меня прямо под носом на Коррибане?

На выходе из замка меня уже ждали. Ситх с имплантатом вместо глаза, во главе взвода штурмовиков. Несколько секунд ушло на раздумья, но выбор был очевиден. Вишиэйт, наверняка, отдал приказ взять живой, и с боем, или без него, меня схватят. Победить надежды не было, как и сбежать.

- Что ж, думаю, драка будет бесполезна. Ведите меня к своему хозяину.

Камера освещалась ярко, до рези в глазах. Руки, прикованные кандалами к стене, затекли, а беспощадно избитое тело ощущалось одним огромным сгустком боли. Ситха не убедила моя добровольная сдача в плен, и, решив, что я задумала коварный план побега, пытал меня до потери сознания. Этим он решил несколько проблем разом – заставил меня отключиться, обессилил, и насладился агонией и криками.
Только хрип охранника заставил разлепить тяжелые веки, снова явив глаза невыносимому освещению. Мужчина держался за горло и широко открытым ртом пытался схватить воздух, как рыба брошенная на берег. Когда он упал, Энакин забрал ключи и отпер решетку.

- Что ты здесь делаешь? – каждое слово заставляло бока напоминать о тяжелых ботинках штурмовиков.

- Не видно? – из горла непроизвольно вырвался стон, когда он освободил мои одеревеневшие руки. - Тебя спасаю.

- Я имела ввиду, что ты делаешь на Биссе?

- Сидиус обучает здесь джедаев из Сельхозкорпуса, - объяснил Энакин. – Вот я и приехал с инспекцией. Не мог оставить тебя без прикрытия.

Он легко поднял меня на руки. От прикосновений и резкой смены положения тело отозвалось взрывом боли, но я только благодарно уткнулась ему в шею.

- Учитель, я все сделал, как Вы приказали.

В помещение вошел кареглазый мальчик лет тринадцати, с короткостриженными черными волосами.

- Транспорт готов?

- Да, но Владыка Сидиус…

- Замолчи, и исполняй, - оборвал его ситх. – Я не нуждаюсь в твоих рассуждениях.

Ученик сразу поник и съежился. Его страх перед Вейдером ощущался почти физически. Материнский инстинкт во мне поднял голову и потребовал сказать мальчику что-нибудь успокаивающее, но был безжалостно затоптан. Энакин не стал бы запугивать своего ученика без причин, с той же, временами несносной, Асокой он был довольно мягок.

- Реван, будет лучше, если ты побудешь без сознания.

Тело уже давно жаждало погрузиться в лечебный транс, и требовалось лишь поддаться ему. Я закрыла глаза, и теплая пустота и свет Силы поглотили меня.

На Татуин я вернулась только спустя неделю, проведенную, по настоянию обеспокоенного моим состоянием Энакина, в закрытом, полулегально медцентре, который, за определенную сумму, гарантировал анонимность.
То, что я увидела во дворе нашего дома, заставило сердце пропустить удар. Мертвые тела пяти штурмовиков, Оби-Ван, кривящийся от боли в раненной ноге, и захлебывающийся слезами Люк.

- Мама! – сын бросился ко мне в объятия.

Рыдания не дали сказать ему что-либо еще. Прижимая к себе ребенка, я посмотрела на джедая.

- Что здесь произошло?

- Ты и сама уже поняла, - ответил Кеноби. – Они напали минут двадцать назад.

Вишиэйт еще не нашел нас. Будь он уверен, что мы на Татуине, то послал бы намного больше солдат. Но, отчего-то, решил проверить, и когда отряд не вернется, он поймет, что мы здесь. Эта планета перестала быть безопасным убежищем.

- Собирай вещи, мы улетаем.

- Куда? – непонимающе спросил мужчина.

Но я не ответила, вместо этого связываясь с Вейдером.

«К нам наведались штурмовики»

«Вы с Люком в порядке?»

«Да, все обошлось, только Оби-Ван ранен. Ты знаешь место, где можно спрятаться, хотя бы на время?»

«Дералия, крепость в Драконьем ущелье. Она моя, но не беспокойся, Сидиус об этом не знает»

«Это издевка? – если бы я говорила вслух, то это был бы крик, - Откуда ты узнал?»

«Что ты хочешь этим сказать? Мне нужно было место, где можно не опасаться назойливого внимания учителя и которое можно
назвать домом. Мой замок Баст на Вьюне на эту роль не подходил, а на Дералии, где, кстати, вдобавок, хороший климат, нашелся удачно расположенный замок, который нужно было только немного отреставрировать и обставить»

«Раньше он принадлежал моему роду. Я там родилась»

Наше общение прервал Оби-Ван, сообщив, что все готово. Я была уверенна, что джедаю не следует видеться с Энакином, и даже просто знать, куда мы летим. С большим трудом я уговорила его остаться на Даунтине, куда собиралась подбросить его по пути.

Дералия встретила меня и Люка ясной, солнечной погодой. Я не была на родной планете с Мандолорской Войны. Встречи с отцом хватило для того, что бы навсегда отбить желание возвращаться сюда. Для герцога и верховного главнокомандующего Квинлана Ревана я стала самым огромным разочарованием в жизни. Он мечтал о сыне, который станет достойным наследником, а родилась дочь, женщина, которая не сможет продолжить его дело, будучи не созданной для войны, да еще и с чувствительностью к Силе, что посчитал еще большим позором. Еще отец винил меня в том, что у мамы были тяжелые роды, после которых она больше не смогла иметь детей.
Вид вздымающейся ввысь громадины замка вызывал противоречивые чувства, и пробуждал давно похороненные воспоминания детства. Но, иного выбора не было, и мне необходимо было смириться.

- Ну, вот мы и дома.