#цитата_дня #щас_спою #жизнь_научит #мальчик_луковка #по_причине_умножения_беззакония #твой_папа_был_прав #беспримерный_набросЪ

Пару веков назад был такой оригинальный философ Григорий Сковорода, он говорил: «Вещи нужные несложны, а сложные – не нужны». В каком-то смысле, это и есть христианская благая весть – мир устроен по-доброму, можно быть хорошим человеком, можно быть счастливым человеком, не будучи при этом умным и выдающимся. Дорога в рай открыта всем, «вещи нужные несложны».

Есть из этого и теплое простой домашней добротой следствие – ведущие нас к счастью и Благу вещи были всегда. Если мы хотим их найти мудростью, а не сердцем, нам ничего не надо выдумывать, надо просто посмотреть – что было всегда, в чем душа человека во все времена находила утешение, что ее возвышало, придавало ей сил и света? Это и есть вещи нужные, которые несложны: искренняя простодушная молитва, простая сельская песня, обычная семья, дети по лавкам, отдых после трудового дня, тихая красота природы.

А есть еще вещи сложные, которые не нужны, но, увы, очень популярны – например, последние века человечество кидает то в шат, то в полымя от идеи, что для счастья всех людей нужна победа то ли коммунизма, то ли феминизма, то ли либерализма, то ли дадаизма и ламаркизма. А пока нет этой победы, то и счастья нет – и не было, конечно же, во все прошлые века. Ну какое, смешно подумать, может быть счастье в патриархальном обществе, да без декларации прав человека, да без социальной защиты? Всю историю люди жили и мучились, да и у нас счастья пока еще нет, вся жизнь борьба.

И дело тут не в том, что счастье состояние субъективное – субъективное, да не совсем, описанный у Стругацких идеальный наркотик слег наполняет ужасом почти любую душу, душа отличает настоящее счастье от поддельного. Дело в том, что все эти трудные, тернистые и всегда новомодные пути к счастью лишают человечество его истории, объявляя ее торжеством лжи и мрака.

Собственно, такие приступы фанатизма мы наблюдали в истории не раз, когда ревностные не по разуму неофиты начинали разбивать старые статуи, разрушать старые храмы и пытались сбросить все, что подвернется под руку, с парохода современности. Для фанатиков, разбивающих статуи, равно как и для оголтелых строителей светлого будущего и до боли прогрессивных товарищей, в прошлом не было ничего ценного, ничего светлого, и душа наша возмущается этим презрением к старине, пусть даже и не знает, почему. А возмущается душа потому, что, отбрасывая целиком прошлое, мы лишаем себя возможности увидеть проходящую через все времена общность вещей нужных, что несложны. Разрывая с прошлым, мы закрываем себе дорогу в рай.

Многое еще можно понять, думая о словах оригинального философа Сковороды. Можно подумать об иллюзорности прогресса, который не касается вещей нужных, что несложны, а потому идея прогресса мягко подталкивает нас к тому, чтобы свысока смотреть на прошлое, обращать внимание на вещи сложные, которые не нужны, и постепенно отказываться от прошлого, убеждая себя, что «сапоги, во всяком случае, лучше Пушкина, потому что без Пушкина очень можно обойтись».

Можно подумать, вместе с философом Сковородой, что незачем бежать за красотой на край света – здесь она, клянусь Левитаном, в этих бедных селеньях и в этой скудной природе. Красота вещь нужная, а потому она несложна, и верный признак совершившейся встречи с ней то, что глаза твои, увидев красоту в величественном, начинают подмечать ее и в простом. Не затем во времена оны ездили художники в живописную Италию, чтобы, вернувшись, по ней тосковать, а затем, чтобы, вернувшись, взглянуть вокруг себя новыми глазами.

Но главным почему-то мне кажется то, что память о вещах нужных, что несложны, должна сохранить нас от того, чтобы поверить очередному агитатору с очередной новой идеей, грозящей осчастливить человечество. Таких агитаторов нужно ласково брать за лацканы и, заглянув им в глаза, спрашивать задушевно: «Как же, дорогой, люди столько веков прожили без твоего –изма?» И когда агитатор ответит, что без его прекрасной идеи люди прошлого жили, разумеется, плохо, то поступать с ним по завету Галича: «Не верьте ему! Гоните его! Он врет, он не знает, как надо!»