#фанфик_в_блоги #текстовая_истерика

Пока мы занимались Илоной, за окнами стемнело. Небо из грязно-серого стало грязно-бурым, и на нем не было ни единой звезды. Разумеется, ни дома, ни улицы в аду не освещались электричеством, но зато вода в лужах светилась хоть и неярко, но достаточно, чтобы мы могли дойти до шоссе, никуда не свалившись и ни во что не врезавшись.
Лес был гораздо ближе, чем можно было предположить, и уже через час мы стояли на опушке. Голые деревья угрожающе топорщили ветви, но сырая, пропитанная дождем кора светилась, и мы двинулись вглубь леса.
— Вот теперь можно и поговорить, — сказал Костя. — Я не хотел распространяться об этом, пока мы были дома, но здесь люди не ходят. А зря — все-таки, природа... Хотя, конечно, безжизненная и лишенная красок. Саша, я должен рассказать тебе о своей теории. Только это действительно серьезно, это самое важное для меня. Моя секретная территория, моя миссия, мой эксперимент. Если ты вдруг заметишь логический сбой, скажи мне. Итак: я не верю, что это и есть настоящий ад. И я не верю, что Хель и прочие нелюди имеют над нами, мертвыми людьми, скрывающимися здесь, полную и абсолютную власть. Иными словами: если есть дождь, значит, есть и Бог.
— Ничего себе... — протянула я. Костик при жизни был если не махровым атеистом, то, как минимум, скептиком; вдобавок, его отношения с Богом сильно усложняла не в меру экзальтированная религиозная Костина мать, посещавшая какую-то весьма специфическую церковь американского разлива. Я, верующая исключительно в силу необходимости — причем, верующая больше в справедливость, нежели в милосердие — понимала так, что мама изо всех сил старалась повлиять на убеждения сына, дабы склонить его к своей "истинной вере". Но поскольку Костя не горел желанием делиться подробностями, а я, в свою очередь, не любила вмешиваться в чужие семейные отношения, то мы просто обходили стороной и тему религии, и тему сложностей взаимоотношений отцов и детей. Поэтому сейчас я поразилась откровению Кости — но по существу ничего говорить не стала. В конце концов, он пробыл в аду полтора года, но не спятил и не стал предателем, умеет радоваться жизни, презирает Хель и периодически уходит гулять в лес. Следовательно, его самого уже можно считать вполне реальным доказательством Божественного Бытия.
— Ну, что, Саш, как тебе это нравится? — в его голосе явственно звучала улыбка.
— Очень нравится, — честно сказала я.
— И мне тоже. Если есть Бог, то Он меня услышит. Я сейчас делаю все, чтобы выбесить Хель, но мне практически все сходит с рук. Значит, она не имеет соответствующих полномочий, чтобы по-настоящему изгадить мне... существование. Мне кажется, что обитатели нашего города — это те, кто пока не готов и не может отправиться ни туда, ни сюда. Задача Хель — взять как можно больше серых человечков, и методом кнута и доноса превратить их в толпу Егорок. Знаешь, он ведь не сразу начал стучать, сильно не сразу. Мы поначалу дружили, я даже делился с ним наблюдениями. Но в какой-то момент он заявил, что и без меня знает, как устроена система, и что он, сыграв на честолюбии Хель, может эту систему нагнуть, получив максимально возможное число плюшек. А я возразил, что он, заигрывая с демоном и донося, может разве что оскотиниться до уровня этой дряни. Я хотел предостеречь его, что со злом шутки плохи, но, видимо, перегнул палку. Егор был себе на уме, вообще-то, но я знаю и ценю в том числе и замкнутых людей — они бывают очень искренними, вдумчивыми, серьезными, привязываются раз и навсегда...
"И потом долго не могут отвязаться", — подумала я, подавив вздох. А Костя продолжал:
— Егор считал, что это вроде компьютерной игры или шахмат: можно играть черными, можно — белыми, но у какой-то из сторон априори есть набор плюшек, вписанных в исходные условия, поэтому принадлежность к этой стороне становится заведомо более выгодной. А я ему все про дождь заливал... Дурак был. В первый раз он сдал меня Хель из страха перед болью, во второй — из мести за обидные слова, а третий... Ты слышала. Он, наверное, сейчас недоумевает, почему Хель не тронула меня, а выбрала Илонку...
— И почему же?
— Хель очень хорошо чувствует, кто к кому привязан, у кого где слабые места. Все знают, что Егор бравировал своей галантностью: и дверь-то он откроет, и вперед пропустит; но не так, как это делают — незаметно, а с каким-то особым шиком: мол, вот такой я рыцарь, все для милых дам-с... И даже здесь, где вообще нет никакой разницы между полами. Так он, бедный, держался за свое мужское начало, что только диву все давались. Флиртовать пытался, мужской клуб по интересам заводил. Обсуждали они там знаешь, что?.. Сорта пива, марки машин и гаджеты. Здесь! Где ничего этого нет! Ну и, конечно, у кого сколько было девушек. Похоже на сборище рыбаков-фантастов. Я тогда подтрунивал над ним... Напрасно. Теперь жалею, — Костя отвернулся и помрачнел. — Хель не напрасно заставила его высечь несчастную безобидную женщину. Будь на месте Илонки я, Егору было бы гораздо проще. А так... Вот он, рыцарь, во всей красе.