#ГП #Снейп #фанфик_в_блоги
И стало так, или Хождение за три мира (джен 99%)
…Снейп полюбовался сверху на эпическую Последнюю Битву и с облегчением выдохнул. Наконец можно было выбросить эту осточертевшую канитель из головы и посвятить себя исключительно любимым котлам.
А где котлы?.. Правильно, именно там. И наверняка нуждаются в профессиональном присмотре. К тому же — куда еще податься на Том Свете двойному шпиону, убийце (вероятному), изменнику (несомненному), козлу (общепризнанному)… и далее по списку? Самокритично настроенный Снейп резонно рассчитывал, что уж там-то его примут как родного. А главное, в этом месте наверняка не будет хотя бы одного из его работодателей! (Бедный шпион усиленно гнал от себя мысль, что, возможно, он найдет там их обоих… ну просто не может ВСЁ быть настолько ужасно!)

Но проверить свое предположение Снейпу не пришлось. У первой же подходящей двери, на которой красовалась надпись «ЧЛЕНЫ ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ: ГЕНОЦИД, МАССОВЫЕ УБИЙСТВА», путь ему заступил чрезвычайно сварливого вида субъект, отличавшийся от Филча только наличием рогов и хвоста. Хвост раздраженно постукивал по полу.
— Иди, иди отседова! — заскрипел субъект. Ходют тут, ходют… Из-за таких вот прохиндеев, ангелы вас побери, мы который уж век Кубок выиграть не можем.
— Какой Кубок? — поразился бывший профессор.
— Какой, какой! Такой! Кубок Того Света! Каждый раз уходит к этим, наверху. Жулики паршивые! А главный жулик — Тот самый, кого нам нельзя называть! — (Снейп инстинктивно дернулся.) — Это он своим подсуживает, и правила под них переписывает! — («Нет, это тот, второй», — сказал себе Снейп.) — Взял и объявил: сказываю, мол, вам, что на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии. И что нам теперь делать с этой двойной бухгалтерией, я тебя спрашиваю?! — кипятился собеседник, потрясая древним потрепанным фолиантом с пометкой: «МЕРТВЫЕ ДУШИ: УЧЕТ И ПЕРЕУЧЕТ, КОНВЕРСИОННЫЕ ОПЕРАЦИИ».
— И к кому же мне… — начал было Снейп, но договорить не успел.

«Принудительная аппарация», — подумал Шт… Снейп, увидев себя перед кованой позолоченной дверью в слегка старомодном вкусе. Из-за нее доносилось бренчанье арфы, и он затосковал. Самый крупный скандал в семье Снейпов разразился после категорического отказа маленького Северуса идти в музыкальную школу. Это была последняя попытка отца сделать из отпрыска «нормального человека»: после того как она провалилась, Тобиас запил, а потом…
Но на этом месте сеанс несвоевременных воспоминаний был прерван появлением благообразного бородатого старика с мудро поблескивающими голубыми глазками.
«Так я и знал», — обреченно подумал Снейп и украдкой пригляделся. Делюминатор? Лишь бы не коробка с дольками!.. Ф-фух, нет: всего лишь здоровущая связка ключей.
— Знаем, знаем: грешник кающийся?..
«Еще и легилименция, что ли? Или у них свои способы связи…»
— В курсе мы, мы, в курсе… Вот только, — продолжал привратник, как-то сразу закручинившись, — грехи грехам рознь. Отступничеством-то и я согрешил, было дело. Посему к вратам сим и приставлен, яко ведающий слабость человеческую. Да только есть и грехи горшие, сугубо тяжкие…
Он сделал эффектную паузу.
— Раскаиваешься ли ты, сыне, что обижал агнцев Божьих, пил их кровушку невинную? Да или нет?!
— Это кого же? — не понял Снейп. — Каких агнцев? Единорогов — это не я, это Квиррелл! То есть не Квиррелл, а Тот-Кого-Нельзя… То есть, тьфу, не ваш Тот-Кого, а… — он слегка запутался и едва не помянул мерлиновы подштанники (что было бы весьма неуместно в данном сеттинге).
— А ведь сказано, — продолжал старец, не слушая и воздевая перст кверху, — причем не нами, заметь, сказано, что даже высшая гармония не стоит и единой слезинки ребенка! — Наметанным глазом Снейп подметил, что оратор тайком заглянул в вытащенную из рукава «шпору». — И бьет дитё крошечным своим кулачком в надорванную грудку, и плачет своими кровавыми, незлобивыми, кроткими слезками к «боженьке», чтобы тот защитил его, — понимаешь ли ты эту ахинею, друг мой и брат мой… А, нет, это уже не надо. Конец цитаты.
«Да что ж такое, — тосковал Снейп, — там на Того-Кого-Нельзя ссылались, здесь вообще Незнамо-На-Кого: что еще за викторина?»
— Даже не слышал никогда, — проницательно заметил его обличитель. — А уж как бы тебе не помешало!
— Премного благодарен, — сухо сказал бывший профессор. — Советами меня и при жизни не обделяли. Для экономии времени — какие там у вас еще варианты остались?
Старец вздохнул.
— Варианты, говоришь… Чистилище у нас только для католиков предусмотрено… Ах да! — просиял он. — Вот что значит авторская удача: только тебя увидел, так сразу и позабыл, что ты у нас литературный персонаж! Как же, как же! Отправляйся, стало быть, в Королевство Кривых Зеркал!..

Переспросить Снейп не успел. Ворота и старец мгновенно растаяли, а сам он оказался в вестибюле огромного, судя по всему, здания — на сей раз вполне современного дизайна. Впрочем, никаких зеркал — ни кривых, ни прямых — Снейп не углядел: вместо того стены почему-то были испещрены вульгарной маггловской рекламой.
Время шло, но никто не появлялся.
— Эй, есть тут кто? Ау!
— AU… AU… AU… — гулко откликнулось эхо, и стены тотчас сдвинулись, открывая идущие в разные стороны коридоры.
Снейп пожал плечами и углубился в ближайший. Справа и слева замелькали двери с табличками.
Он погадал, что бы могло скрываться за дверью с надписью «Существо в главной роли», — но проверять не стал.
Был немало озадачен табличкой «ГП и Проклятое Дитя».
Шарахнулся от двери, возвещавшей «Исчезновение магических способностей».
Поднял знаменитую бровь, увидев «Раскаявшегося Драко».
Зашипел, как покойная Нагини, прочитав: «Тайный план Дамблдора».
Схватился за сердце… ладно-ладно — за левую сторону груди, увидев «Новый хоркрукс» и «Наследника Волдеморта».
Вытаращил глаза-туннели (интересно, можно вытаращить туннели? — а вот!) при виде табличек: «Смена пола», «Гарри становится вампиром» — и… ЧТО ЭТО?!
«Снейп — отец Гарри».
Знаменитый шпион пошатнулся и оперся о стену. Очевидно, в Королевстве была какая-то собственная трансцендентальная механика, потому что перед ним немедленно открылся новый проход — и Снейп, от неожиданности потеряв равновесие, практически ввалился туда.
Еще двери, но надписи на них совсем уж загадочные. Проверять, что скрывается за дверьми с некими буквенно-числовыми аббревиатурами, Снейп предусмотрительно не стал: ему очень не понравились исходившие оттуда звуки.
Он осторожно приоткрыл — совсем чуть-чуть! — дверь с непонятной надписью «Снейджер». И тут же ее захлопнул. Никогда в жизни профессор не мог бы себе такого вообразить. Да и не хотел бы, если честно.
На пробу он заглянул в соседнюю дверь. «Снарри»…
…Снейп рысью чесанул по коридору. Мимо мелькали «снейполюцы», «снейпоблэки», «снюпины», «севоджеймсы», «сневиллы», «снаки» (?!!)… Но даже мимо «снэванса» профессор проскочил на полной скорости. Он хотел только одного: поскорее убраться из этого жуткого места, где были собраны все кошмары, не успевшие присниться ему при жизни.
Ноги принесли его к высокой полукруглой арке с надписью «АРТЫ», а за ней…
Судя по всему, это была своеобразная портретная галерея. И состояла она исключительно из его однофамильцев различного возраста и внешности. Правда, все они как на подбор были брюнетами. Других общих черт не наблюдалось — равно и признаков какого ни на есть фамильного сходства.
Снейп не успел хорошенько разглядеть эту толпу, а также полотна с сюжетными сценами (возможно, к счастью для себя), потому что ему бросился в глаза нахально красующийся на первом плане Гилдерой Локхарт.
Отчего-то тоже брюнетистый, но несомненный Гилдерой прижимал к сердцу охапку лилий, а в картонных… тьфу, картинных небесах над ним парило слово ALWAYS.
«И сюда пролез, сволочь!»
Если бы по горло занятый разведывательной, административной и учебно-методической деятельностью профессор при жизни имел время для культурного туризма, он, безусловно, смог бы опознать и иных самозванцев. Так, справа от Гилдероя висел портрет отважного капитана Блада, а слева — любимца Леворукого, герцога Рокэ Алвы (увы, оба изменили камзолам и кружевам ради потертых профессорских мантий — и имели посему непривычно кислые физиономии). Но Снейп, не бывавший ни на литературных Карибах, ни в еще более литературном Талиге, признал только бывшего коллегу — и воззрился на него с искренней ненавистью.
— Ну и что тебе не нравится? — удивился тот, обращая на Снейпа свои некогда небесно-голубые, а ныне («что-о-о?! маггловские линзы?!!») адски-черные очи.
— Тебе-то всё нравится, не сомневаюсь! — злобно выпалил профессор. — А я не такой! Вот это мне и не нравится — что я здесь не такой!!
«Не такой… нетакой… нитакой… ой… ой… ой…» — заметалось эхо под сводами.
— Не буди лиха! — шикнул наглый портрет. — Забыл, где находишься? Здесь любое слово так AUкнется — своих не узнаешь! Еще, чего доброго, Изменением за Лето сверху накроет! — (Он высунул голову из рамы и озабоченно оглядел потолок.) — Презумпция, к твоему сведению, тут тоже кривозеркально работает: тебе все можно приписать по умолчанию — даже цвет кожи, про душу уж не говорю. Нигде ведь не сказано, что ты, например, не чернокожий.
— Я вообще бледный! — механически огрызнулся Снейп.
— А-а! — Локхарт обреченно махнул рукой. — Грейнджер вон чуть не в каждой книге слегка розовела — что, сильно это ей помогло? Нет уж — раз попал сюда, просто ищи себе местечко поуютнее. Это главный здешний плюс: вступаешь в Жизнь Вечную, которую можно выбрать по собственному вкусу. Все обычно так и делают. Главное — по сторонам не смотреть, чтобы не сквикаться.
— Не… что? — переспросил Снейп.
— Неважно. Лексикон — потом, по ходу дела, — отмахнулся собеседник. — Поднимайся на верхний этаж, поброди там по Главному меню. Разберешься. В крайнем случае призовешь местную магию: ее тут любят, она вечно висит в популярном, справа. Ничего другого там и не висит, правду сказать. Разве что днюхи еще.
Про «днюхи» и популярное, висящее справа, Снейп тоже не понял, но признаваться в этом не собирался: еще чего!
— А вообще… — Локхарт перегнулся через край рамы и вкрадчиво понизил голос. — Стоит ли замыкаться в себе — в таком еще не старом возрасте? Может, лучше просто странствовать по Королевству, смело открывать новые горизонты? Я вот очередное амплуа освоил, видишь… — Самозванец гордо тряхнул крашеными смоляными прядями. — А ты можешь тут собрать материал для книги: «Моя жизнь в искусстве»! Конечно, до популярности моего «Увеселения с упырями» она не…
— Не буду я конкурировать с твоими упырями! — оборвал профессор. — И увеселяться с ними тоже не желаю! Где тут, говоришь, лестница на верхний этаж?..

…Снейп стремительно шагал по бесконечной галерее.
Прошли часы или дни с момента его появления в Королевстве — он не знал: время текло здесь как-то странно. Точнее, попадавшие сюда о времени просто забывали. Он бы мог забыть тоже, если бы не развивающаяся мантия: она путалась в ногах при каждом шаге, а рукава постоянно приходилось поддергивать. Должно быть, окаянный Локхарт все же обиделся и на прощание запустил ему в спину сильнейшим Заклятием Проспера Альпануса*. Или просто такова была магия этого места…
Во всяком случае, мантия развилась уже до такой степени, что пора было решаться. И Снейп решил. Он выбрал свою Жизнь Вечную — ту, которая ему подходила.
«Главное, — сказал себе профессор, — тут уже актером буду не я. Полюбуюсь на спектакль со стороны. В кои-то веки».
Он миновал многочисленные арки с решетчатыми входами — # # # # # ... — и наконец остановился около одной.
Тут была его Вечная Жизнь. Заслуженная. Избранная им самим.
Снейп выдохнул, еще раз поправил развивающуюся мантию — и с чувством глубокого удовлетворения вступил в решетчатую арку с надписью: «#снейпоcpач».
И злорадно захлопнул за собой дверь.
_____________________
*Проспер Альпанус — могущественный маг из повести Э.Т.А.Гофмана «Крошка Цахес». Наложил на скептически настроенного героя заклятие, спонтанно меняющее размеры и покрой его сюртука. Единственный способ это заклятие снять — смена жизненных установок.