Если учитывать летоисчисление того мира, откуда я была родом, шел третий месяц осени. Названия я его уже не помнила, как и многое из того, что было когда-то частью моей - той, другой - жизни. В моем возрасте в принципе довольно затруднительно помнить о чем-либо продолжительное количество времени.
При всем моем желании уцепиться за остатки воспоминаний, теплым огоньком согревавшие не только душу, уставшую томиться в подземельях эльфийского короля леса, но и сердце, замерзшее под ледяным взглядом того, кому оно никогда не будет принадлежать, постепенно испарились из моего разума, как испаряется серая дымка над озером после утреннего тумана, который разгоняют первые лучи солнца.
Однако, всю ту часть моей жизни, которую я помнила достаточно хорошо, на протяжении которой я постепенно становилась частью истории чужой для меня земли, я блуждала в тумане, никогда не дававшем мне четко разглядеть силуэт того, кто шел впереди меня и вел меня за руку. Я же, подобно слепому, ослабленному от жизни старцу, или же доверчивому ребенку, не колеблясь, следовала за ним через непроглядное молочное полотно.
Его силуэт был нечеток.
Он являлся в мой сон каждую ночь последние месяцы, ведя меня все дальше и дальше по пустынному полю, сплошь затянутому туманом.
Природа этого сна мне была неясна вовсе, и, тщетно проводя часы наяву, пытаясь разгадать этот навязчивый образ, я днями напролет блуждала по бесчетным коридорам подземелья - постоянного жилища моего супруга, которое он любовно называл "замком".

Временами я брала себе в напарницы Тауриэль и отправлялась в лес - якобы на охоту. На самом же деле, эти вылазки были для меня глотком свободы, нехватка которой сдавливала меня тисками все сильнее и сильнее с каждым годом.
Подобные прогулки очень положительно сказывались на моем самочувствии, временами дававшем о себе знать. В такие моменты Тауриэль тоже была рядом, применяя свои врачебные таланты, что несколько облегчало мои муки от обострявшихся с каждым годом недугов. Возможно, ее манипуляции с травами даже замедляли неизбежное старение моего человеческого организма.
Во многом благодаря этим талантам Тауриэль посчастливилось дослужиться до приближенного советника Его Величества.
Эльфийка, будучи доверенным лицом короля, не вселяла в него совершенно никаких подозрений, так как о том, чтобы отправляться в подобное нашим лесным вылазкам предприятие в одиночку, при нем не стоило и заикаться. С годами Трандуил стал еще более нелюдимым и закрытым, чем прежде, и лишь одной его заботой было стремление ревностно "охранять мой покой", что в его представлении являлось едва ли не полным ограничением моей свободы. Если бы не Тауриэль, скрашивавшая мое отшельничество поневоле, мне бы пришлось делить всю оставшуюся мне жизнь с тем, кто никогда не собирался принимать во мне ту, кем я являлась, видя лишь облик, принадлежавший и вовсе не мне.
Тауриэль это нисколько не заботило. Видя перед собой первую супругу своего короля, она не отождествляла этот облик с огненной душой человека, еще теплившейся в холодном образе жившей около тысячи лет назад эльфийки. Душе той когда-то было метко дано имя - Наруэ.
И Тауриэль была единственной в Лихолесье, кто еще называл меня так.

Сухие листья, рыжим ковром стелившиеся по земле, едва слышно шуршали от моей поступи. Внешняя легкость эльфийского народа, принадлежавшая мне, была лишь мнимой - за эти годы я так и не обрела навык передвигаться, не потревожа вокруг ни единой живности.
Тауриэль, беззвучно шагавшая впереди, остановилась и, обернувшись, нахмурилась.
Ее волосы разметались по плечам, и алые, словно языки пламени, пряди эльфийки теперь в беспорядке лежали на груди, сжатой кожаным корсетом.
- Ты спугнула мою добычу, - фыркнула эльфа, словно недовольная кошка, прошляпившая юркую мышь.
Я улыбнулась, разведя руками.
- Приношу свои извинения! Но эта белка тебя нисколько не обидела, а их мясо все равно несъедобное.
Тауриэль закатила глаза.
- Ты никогда не поймёшь принципа охоты. Здесь главное - азарт, чувство страха твоей жертвы, которое подпитывает тебя, дает силу, - увлеченно сказала она, складывая лук.
Я поморщилась и повела бровью.
- Это всего-навсего белка. Ее тебе утолить желание кого-нибудь подстрелить надолго не хватит.
Тауриэль пожала плечами.
- Спорить с тобой себе же хуже, - едва слышно пробормотала она.
Вдруг Тауриэль нахмурилась, резко пригнувшись.
Ее рука потянулась к колчану со стрелами.
Я обернулась, быстро сообразив, что эльфийка учуяла добычу покрупнее.

Мгновенно развернувшись, я, молча тыча пальцем, указала Тауриэль на источник шума. Эльфийка сдвинула брови и кивнула.
Она сглотнула - мышцы ее белой шеи были настолько напряжены, что даже было четко видно движение гланд.
Тауриэль покосилась на меня и кивнула.
Я, мгновенно приняв импульс, рванула вперед, раскрыв перед собой ветви кустов крыжовника, преграждавших дорогу.
Не почувствовав боли, но увидев, что руки оцарапаны кустами, я выбежала на открытую поляну с высокой, до пояса, серебряной травой. Где-то впереди что-то зашуршало - наверное, кролик или лиса, быстро догадалась я, на ходу прикидывая, есть ли смысл его догонять.
Эти животные были слишком быстры. Я же, лишь вполовину силы наловчившись бегать по-эльфийски, вряд ли бы была способна нагнать их. Стрелять в животных я не собиралась. Тауриэль тоже не смела этого делать, так как теперь шел мой черед.
Где-то сзади послышался свист - это эльфа давала знак, чтобы я возвращалась, почуяв, что я передумала.
- Охота - не твое. Подумай об этом, - смеясь, крикнула из-за кустов эльфийка.
Я обернулась на ее голос.
В ту же секунду поляну накрыл плотный, густой и вязкий, словно сгущеное молоко туман, накрывший меня с головой настолько быстро, что я даже не успела и вскрикнуть от неожиданности.
Казалось, он поглощал любые звуки - мой запоздалый вскрик, обычно прозвучавший бы с эхом, теперь был глухим и едва слышным.
В растерянности я оглянулась по сторонам.

Туман, приходивший в мои сны, не был похож на тот, который однажды пытался поглотить меня. То была непроглядная тьма Некроманта, уже уничтоженного и не имеющего никакого шанса мне навредить. Старый кошмар, мучивший меня на протяжении нескольких лет, ушел, и от него не осталось и следа. Сновидение о тумане было совсем иного рода.
Оно не несло в себе тьму и страх.
Интуитивно я чувствовала, что за этим серым, ватным полотном кроется что-то, что неведомо мне, что-то, что я должна обязательно разгадать и узнать самую его суть.
Но каждый раз сон обрывался на том моменте, когда силуэт, появлявшийся в нем, становился все четче и четче.
Теперь же, когда мой сон стал явью, я в первые несколько секунд совершенно позабыла о своих сновидениях, лишь испуганно озираясь по сторонам.
- Кто здесь? - мой окрик прозвучал сдавленно и вполсилы, словно бы мне приходилось говорить с больным горлом.
В ответ - пустая тишина. Ни шороха, ни единого звука.
Высокая серебристая трава под ногами полностью была поглощена туманом. Все, что можно было разглядеть в ближайшие несколько шагов - тоже. О том, чтобы искать Тауриэль, не было и речи - легко было заблудиться. Оставалось лишь стоять на месте и ждать, когда же туман развеется и можно будет вернуться в замок.
Прежде в Лихолесье туман вовсе не был привычным явлением, за исключением, правда, той вехи в истории королевства моего супруга, когда оно было порабощено темной силой Некроманта. Трандуил часто гордился тем, что ни снег, ни ветер, ни дождь над Лихолесьем не властны, и лес всегда тих, светел и сух. Корни деревьев питались влагой благодаря множеству подземных источников, и в дожде лес также не нуждался.
Потому появление тумана было довольно из ряда вон выходящим случаем.
Чувствуя неладное, я выпрямила спину и, руководствуясь интуицией, покрепче обхватила рукоять маленького кинжала - эта вещь была единственной, которая связывала меня с моим прошлым. Я не в силах была откреститься от того, кто вручил мне ее, так как его намерения были чисты и достойны того, чтобы их уважали. Даже несмотря на то, что он принадлежал к народу, который изгнал меня.

За спиной я ощутила движение. Задержав дыхание и резко развернувшись, я ожидала увидеть Тауриэль, которая бы с легкостью вышла на меня по звуку.
Однако я сильно ошибалась.
Обладателем высокой фигуры в сером бархатном плаще с серебристой вышивкой был лорд Элронд, а уж его в наших владениях я ожидала увидеть в самую последнюю очередь.
- Вы? - тут же высказала свое удивление я, замерев от неожиданности.
Он коротко кивнул.
Его бледное, вытянутое лицо выглядело совершенно спокойным, только в темных глазах я уловила блеск, благодаря которому убедилась в том, что передо мной не призрак из моего видения.
- Но... Как? Ведь вы покинули Средиземье вместе с вашими подданными... - протянула нерешительно я, действительно задаваясь этим вопросом.
Лорд Элронд и впрямь отправился в Валинор сразу после падения Саурона - в последний раз я его видела на свадьбе Арагорна (теперь уже короля Гондора) и леди Арвен. Лет тринадцать с тех пор минуло, и странно было вдруг видеть его здесь, перед собой. Эльфы покинули Средиземье, едва закончились все события, связанные с кольцом - уверенные в том, что их миссия следить за равновесием и миром на этой земле закончилась, они со спокойным сердцем вернулись на родину.
Лишь Трандуил не желал уходить за море. Его народ был этому не слишком доволен, однако принял решение своего короля со всем смирением, которое было присуще эльфам.
Обычно тот, кто уходит в Валинор, не стремится его покидать. Присутствие лорда Элронда в землях, принадлежащих моему супругу, было в некоторой мере абсурдно.
Я нахмурила брови. Интуиция подсказывала: здесь явно что-то неладно.

- Я вынужден был вернуться, - коротко и сухо пояснил Элронд в ответ на мое недоумение. Его густые темные брови были сдвинуты, на лбу проявилась длинная полоска, которую можно было бы назвать морщиной. Но, зная, что эльфов минует обычное человеческое старение, я понимала - это выражение лица говорило о всей серьезности его намерений, какими бы они не были.
Я оглянулась. Туман не собирался никуда уходить.
- Трандуил должен был получить предупреждение о моем визите. Странно, что ты так удивляешься. Во многом ты в этом тоже замешана, - продолжил лорд Элронд, наклонив голову. Теперь он смотрел на меня исподлобья пытливым взглядом, и, казалось, видел меня насквозь.
Ощутив, что по спине пробежал холодок, я обхватила деревянный посох, почувствовав ладонью, как вибрирует тепло, исходившее от красного дерева. Это немного меня успокоило.
- У него не принято обсуждать со мной дела королевства. Даже если бы он получил ваше послание, я бы вряд ли об этом узнала, - ответила я, чувствуя, что тело вдруг охватила слабость.
Такое бывало со мной иногда - в подобные моменты обычно помогал теплый отвар трав по рецепту Тауриэль и постельный режим.
Тут же грудную клетку стянула уже знакомая, давящая боль, и я поняла, что хроническое недомогание, которое последние годы посещало меня не реже, чем раза два в месяц, снова настигло мой организм. И то было немудрено, ведь старел он теперь не по дням, а по часам. По человеческим меркам мне давно перевалило за сотню лет, а для человека это слишком большой срок. Лишь огонь, прятавшийся в посохе - неотъемлемой части моей жизни - придавал мне сил, благодаря которым я все еще держалась.
Теперь моя жизнь в Средиземье балансировала на чаше весов, где в одном сосуде находилась моя человеческая натура, которая иссякала с каждым днем, а в другом - душа эльфа, благодаря которой все еще сохранялось некое равновесие. Однако, лишь из-за того, что я была человеком и никак не хотела об этом забывать, все грозило обернуться не в лучшую для моего человеческого сознания сторону.
Конечно, было бы гораздо проще, окажись я в Валиноре - бессмертие позволило бы мне остаться той, кем я была, попав в эти земли.
Однако, Трандуил был совсем другого мнения на этот счет. И все годы я жалела о своем выборе в пользу этого брака, потому что сама согласилась на то, чтобы быть заложницей сошедшего с ума эльфийского короля, все никак не желавшего смириться с мыслью, что его истинная супруга никогда не будет подле него.
Лорд Элронд поджал губы и напрягся, словно догадался обо всем.
Он поднял руки, скрытые под плащом, и взмахнул серебристыми рукавами, по краю которых искрились сотни вышитых узором камней.
Туманная завеса тут же развеялась, открыв золотой лес, который скрывался под ней, словно под пуховым одеялом.
Этот лес был моей клеткой, в которую я заперла себя сама, самостоятельно сделав свой выбор. Догадывалась ли я о том, что так все обернется, и желала бы я все исправить, будь у меня этот шанс?
Едва ли.