Фанфик "Альберт и Консуэло". Черновик № 2

Ввиду острой потребности в общении решила публиковать неготовые отрывки из будущего продолжения.

Дальнейшие изменения будут, но, скорее всего, незначительные. Сейчас могут быть логические ошибки и недописанные фразы, а кое-где и слова.

Позже читатели увидят все эти отрывки в "соединении" и "сверху" будет ещё одна, пока не написанная часть.

Рада любым откликам. Прошу только уважения.

Итак...


Через несколько месяцев после того как Альберт и Консуэло пережили эту страшную трагедию, в одну из встреч добрые крестьянки заметили, что Консуэло вновь стала среди утренней трапезы изредка выходить на свежий воздух, и с тех пор стали несколько пристальнее наблюдать за ней, и, относясь к личной жизни этих поистине святых людей даже с большим уважением, нежели к чьей-либо иной, и потому не имея даже мыслей задавать какие-то вопросы, и вскоре воочию убедились в том, что она вновь ожидает ребёнка.

- Господи, какие счастливые люди..., - невольно подумала Мария со слегка грустной улыбкой и лёгким сожалением о том, что те годы, когда она вот так же была готова заплакать от счастья, безвозвратно прошли. - Их сердца не ожесточились - это поразительный дар... Все ли из нас - простых смертных - способны на такое?..

***

Когда подходил срок рождения их второго ребёнка, Альберт и Консуэло совершали свою вечернюю прогулку, она внезапно резко остановилась, приложив руку к низу живота, плотно закрыла глаза, судорожно вдохнула воздух и едва не потеряла равновесие от неожиданной сильной боли. Он положил свою ладонь сверху, готовый подхватить, поддержать, не дать ей упасть, но, когда первый приступ прошёл, Консуэло удалось самостоятельно удержаться на ногах.

- Господи, как больно... Внутри меня будто бы что-то умерло... что-то безвозвратно оборвалось..., - боль заставляла Консуэло говорить с паузами.

Альберт оглянулся вокруг - рядом не было ни одного упавшего дерева или другого места, куда могла бы сесть Консуэло.

- Не волнуйся - я не потеряю сознание. И прошу тебя - не нужно брать меня на руки.

Да, о последнем Альберт помнил, и помнил очень хорошо. Он по-прежнему жестоко обвинял себя в тех опрометчивых действиях, считая, что, проявив тогда большую сообразительность или попросту послушав Консуэло, он, возможно, мог бы не допустить той ужасной трагедии.

- Просто помоги мне дойти до дома.

- Да, конечно. Но, господи, Консуэло, о чём ты говоришь... Наверное, просто нашему ребёнку пришла пора появиться на свет, и ты испытываешь естественный страх по причине ещё не знакомых для тебя ощущений?

- Да, этот час тоже настал, но... что-то случилось. Что-то непоправимое. Я чувствую это. Но я так отчаянно не хочу верить. Неужели вновь? Неужели опять?.. Мне так страшно...

- Консуэло, я понимаю твою тревогу. И, поверь мне, помня о прошлом, я разделяю твой страх, - дрожащим голосом проговорил он, пытаясь гнать от себя осознание . - Я говорю это, чтобы ты помнила - твои чувства - это мои чувства.

- Да, Альберт, я никогда не забывала об этом. Когда это несчастье произошло в тот, первый раз, я ощущала твои страдания и боялась, что ты не переживёшь их... Но то, что происходит - или уже произошло во мне - я это ощущаю физически, понимаешь? Помимо той боли, что предшествует рождению человека для земной жизни - есть ещё и другая... Господи, опять...

В этот момент Консуэло настиг приступ ещё более сильной боли, от которого она могла бы упасть на землю, если бы не сильные руки Альберта, который всё это время поддерживал её за плечи.
Ощутив ещё что-то неладное, она подняла свою ладонь и обнаружила на ней кровь, проступившую сквозь одежду.
Альберт, не зная, что делать, с ещё большим испугом посмотрел на её руку и вновь стал осматриваться по сторонам.

- Альберт, я имею силы дойти до дома с твоей помощью. И чем скорее это случится - тем благополучнее будет исход. Господи..., - ей вновь едва удалось сдержать стон.

На этот раз идти Консуэло было тяжелее, нежели в тот, первый - схватки сопровождались почти нестихающей болью, что не могла предвещать ничего доброго.

Когда они вдвоём наконец переступили порог дома, Альберт помог Консуэло, преодолевая боль, сесть на кровать, а затем и лечь.

- Позови тех женщин, что были с нами тогда... скажи, что случилось - тогда они поймут, что нужно делать и что взять с собой...

- Прошу, не медли - мне очень больно...

Видя, что он не решается оставить её в таком состоянии и хотел бы сказать что-то ещё, но не имеет слов - она проговорила:

- Я постараюсь гнать от себя эти мысли - я обещаю тебе. Иди же... Боже мой..., - её лицо вновь исказила гримаса боли и на сей раз она не смогла сдержать стон, а любое движение, любая попытка принять более удобную позу причиняли боль.

Едва сдерживая себя и поспешно - как только мог - удалившись, почти в самую чащу леса, он упал на колени, запрокинул голову высоко в небеса и восклицал:

- Смерть второго ангела, данного нам небесами! Зачем мне такой бог, который допускает подобное?! Я отвергаю тебя! Я проклинаю тебя! Что мы сделали?! Мы не идём против тебя, мы не относимся к тебе с преступным безразличием - мы служим тебе! Мы твои верные соратники - и чем же ты платишь нам?!

Альберта душили рыдания.

Налетели небывалой силы холодный ветер, в одно мгновение сгустились серые облака, полностью покрывшие небо и разразилась страшная гроза, удары которой раздавались совсем близко, едва не заглушая его крики. Ветер развевал его волосы.

- Так значит, вот каков твой ответ?! Ты считаешь себя правым?! Но почему?! По каким причинам?! Неужели ещё не наступила расплата за все грехи, совершённые мной в тех, прошлых жизнях и этой - что раскололась на две части?! Да, я во многом был неправ, но я признал свою вину и ты дал мне знак, что я искупил её, испив чашу возмездия до дна! Неужели я ошибался?! Но даже если это и так, то причём здесь моя бедная Консуэло?! За что страдает она?! Я знаю её лучше, чем самого себя - она чиста и безгрешна как ангел! И не потому ли ты хочешь забрать её, что в твоём небесном воинстве не хватает благородных и светлых рыцарей?! Но разве же мы виноваты в этом?! Почему ты не хочешь слышать моих слов?! И чём виноваты наши нерождённые дети?! Тебе нужны жертвы?! Так возьми меня! Или... может быть... да..., - Альберта поразила внезапная догадка. - Скажи же мне - кто ты?! С кем я говорю?! Есть ли ещё господь на небесах?! Пусть эти молнии сожгут меня здесь, на этом месте, пусть адские мучения начнутся ещё на этой земле - потому что я не хочу больше жить!.. Я не буду жить без моей Консуэло!.., - кричал он в исступлении. Безумие вновь начало овладевать его рассудком, но Альберт, как и всегда, огромным усилием воли пытался вернуть себе здравомыслие. - Господи, что я говорю... она ведь ещё жива...

Навстречу ему вышла Мария, проведшая эту ночь с Консуэло.

- Альберт, я искала вас... Господи, что с вами случилось? Где вы провели ночь?.. Где вы были в такую ужасную грозу?..

Но она поняла, что в таком состоянии он вряд ли сможет ответить на её вопросы. Да и слышит ли он её?..

- Консуэло... моя Консуэло..., - едва слышно, шевеля губами, проговорил Альберт, не слишком хорошо понимая, кто перед ним.

- Нет, нет, это я, Мария. Не волнуйтесь за Консуэло - она по-прежнему спит. Теперь, когда раскаты грома наконец стихли, её сон стал спокойнее. А вот о вас я должна позаботиться. Господи, до чего вы себя довели. Вы же весь дрожите. Пойдёмте. Только, прошу вас - держитесь на ногах - вы не должны упасть, чтобы не остаться лежать здесь, в этом мраке и холоде до восхода солнца, - говорила крестьянка, держа его под руку.

Преодолевая вместе с ним каждый шаг, она боялась, что в одно из мгновений он может лишиться сознания или просто рухнет от изнеможения на землю, и она не сможет поднять его. Но, благодарение богу, им удалось дойти до дома.

Всё ещё поддерживая Альберта, она помогла ему сесть на стул. Он опустил голову на руки, пытаясь прояснить сознание.

В доме ещё остался тот чай, что Мария давала Консуэло. Она знала, как сохранить тепло напитка надолго.

- Вот, выпейте. Это согреет вас, - наполнив чашку тёплым напитком, она передала её Альберту, убедившись, что он не выронит её.

Сжимая чашку в трясущихся руках, Альберт сделал несколько глотков, которые позволили ему наконец расслабиться и перестать дрожать. Казалось, что это снадобье окончательно привело его в чувство. Но то было лишь на первый взгляд. Теперь в его глазах что-то изменилось.

- Вы знаете, а ведь вы были правы - это всего лишь бездушные, холодные звёзды - и ничего больше. Мёртвое серебро в ледяной вышине. Они горели здесь и до смерти наших детей, а я их попросту не замечал. Они будут гореть и после. Они будут гореть вечно. Но кто создал этот мир? Да, быть может, он и был когда-то творением рук всевышнего, но теперь в битве добра со злом победу одержала тьма. Господь был свергнут со своего престола. Он оказался не всесилен. Всё, что написано в священных книгах о всевластии бога - жестокая ложь. Мы служили ничтожному и бессильному идолу, которого сами же вознесли на небеса, и это стало нашим сном. Но мы не знали, что всё это было лишь видением длиной в сотни тысяч лет. Подумать только - столько эпох целые народы жили в таком жестоком заблуждении... Но сейчас пришло время открыть глаза. Но как же больно будет просыпаться... Я уже ощущаю боль всего человечества. Боль обманутых сердец. Нет в мире обмана более жестокого. Это такая непомерная тяжесть... Но я помогу этому миру, я возьму его боль на себя. А в конце жизни я принесу себя в жертву. Потом вместо меня придёт другой. И это будет продолжаться вечно. Такова судьба этого мира. Этого несчастного, бедного мира.

- Господи, что вы такое говорите..., - Мария перекрестилась, со страхом глядя на Альберта.

- Не упоминайте больше его имя. А впрочем... мне уже всё равно - ибо, если некогда господь и был всевластен, то в небесной битве он был повержен и уничтожен. Но я буду бороться за мою Консуэло, за её жизнь, за жизни наших детей. Я воскрешу их, я клянусь вам - ибо то, что произошло с ними - есть высшая несправедливость. Я стану сражаться с дьяволом, - в его взгляде появилась какая-то неведомая, пугающая, холодная решимость.

- Альберт..., - послышался слабый голос Консуэло, которая уже начала просыпаться, но до её сознания ещё не могло дойти содержание его слов.

Мария была рада тому, что у неё появился повод прервать эту страшную беседу, перестать слушать эти вселяющие ужас слова. Она поспешила к Консуэло. Внимательно заглянув ей в глаза и удостоверившись, что та увидела и узнала её, она спросила, поправляя одеяло, укрывавшее её тонкое, хрупкое, измученное тело:

- Как вы себя чувствуете?

- Я ощущаю физическую слабость, - тихо проговорила Консуэло. Лицо её было бледно.

- Слабость в вашем состоянии - это нормально. Вы должны провести в постели по меньшей мере ещё один день. Но вам нужно хорошо есть. Сейчас мы принесём всё необходимое.

Затем, оглянувшись на Альберта и увидев, что он занят своим внешним видом, она наклонилась к самому её лицу, и очень тихо - так, чтобы он не мог расслышать - произнесла:

- Если Альберт станет говорить с вами о каких-то страшных вещах - прошу вас, не воспринимайте его слова слишком близко к сердцу. Его душа в затмении, горе оказало такое действие на его разум. Он может показаться вам совсем другим человеком, чужим - тем, кого вы никогда не видели рядом с собой...

- Спасибо вам. Не волнуйтесь, я знаю слова, которые могут усмирить любую бурю в его груди. Я видела его в разных состояниях, которые не могли наблюдать вы, и я знаю, я в силах представить, что он переживает сейчас внутри себя... Сейчас он внешне сдержан, но я могу представить, в каком огне полыхает его душа. Я уверена, что, как только вы уйдёте - он разразится чудовищными рыданиями, но я смогу утолить их. У Альберта искреннее сердце, он редко скрывает свои чувства, но я знаю - сейчас он не хотел бы стеснять и смущать вас столь бурным проявлением чувств, что должны остаться лишь между нами. Мы будем плакать вместе, мы разделим наше горе и благодаря этому выживем и найдём силы продолжить путь нашей жизни дальше. Мы многое пережили вместе. Вы не видели многого из того, чему была свидетелем я. И это очень хорошо, что господь не дал вам лицезреть эти поистине страшные сцены. Но простите меня за эти откровения, за эту слабость. Очевидно, это следствие моей временной болезни... Мы обязательно отблагодарим вас за вашу неоценимую, самоотверженную заботу.

- Дорогая Консуэло, вам сейчас нужно отдыхать, беречь себя. Прошу, не тратьте свои душевные силы и не думайте о том, как сможете воздать нам должное. Самой лучшей благодарностью для нас станут ваши искренняя улыбка и хорошее самочувствие. Для нас не будет большей радости. Но Альберт... Простите, но я думаю, что сейчас вы не увидите никаких слёз в его глазах. Он стал другим человеком. Я никогда не видела его таким. Но дай бог, чтобы не до конца дней... И я признаюсь честно, что подобные перемены внушают мне страх.

- Не волнуйтесь за меня. Я могу лишь повторить то, что уже сказала - то, что происходило с Альбертом в иные годы наших странствий, научило меня не бояться почти ничего, или, побеждая страх, идти навстречу любой опасности, в том числе и той, что может грозить его жизни. Но я больше не хочу говорить об этом. К чему вспоминать прошлое и переживать всё это заново? Ведь моя душа и так удручена, - добавила Консуэло.

В глазах Марии отражались испуг и непонимание.

- И ваши, и его речи пугают меня этим утром... Да благословит вас господь. Пусть он хранит вас. Я скоро приду вместе с Анной - мы принесём вам еду, - с этими словами она с некоторой поспешностью удалилась, опустив голову в печальных раздумьях.

А тем временем Альберт, как мог, привёл себя в порядок - выйдя за порог, он стряхнул со своей одежды остатки земли и приставшие листья, и вернулся в дом.

Уходя, Мария настороженно посмотрела на Альберта, вглядываясь в его глаза - как бы он не начал свои разговоры о боге, сверженном со своего престола, о восхождении власти дьявола, о войне с врагом рода человеческого и возвращении к жизни их детей, что умерли, не успев родиться, и с Консуэло. Но вместе с этим она была почти уверена, что первое и единственное, о чём он заговорит с ней - будет как раз всё это. И она не ошибалась.

Как только женщина вышла, Альберт тихо приблизился к постели Консуэло.

- Моя родная..., - он убрал прядь волос с её лица с той же нежностью, что и всегда, но что-то в нём неуловимо изменилось. Консуэло почувствовала какой-то странный, безотчётный - не физический, но пронизывающий холод, исходящий откуда-то из глубин его души, но попыталась убедить себя в том, что она просто устала, что это ей попросту кажется по причине сильного душевного потрясения, испытания, пережив которое, она лишилась всех своих сердечных сил и которое исказило её рассудок.

В его взгляде она прочла какую-то небывалую серьёзность и непоколебимость, но эта твёрдость скорее напугала её, чем вызвала уважение и . Консуэло .

- Они будут жить, я обещаю тебе. Слышишь? Они должны жить. Их забрал не господь, но враг рода человеческого. Бога больше нет - он свержен Сатаной. И я сделаю всё, чтобы они воскресли.

- Нет... ты не ведаешь, что говоришь. Я буду молиться богу, чтобы он отвратил от тебя это безумие, - последнюю фразу она проговорила очень тихо, почти мысленно, глядя куда-то в сторону, вникуда.

В её голосе сквозила отчаянная надежда на то, что произнесённые им слова - всего лишь очередное иносказание, которыми любил выражаться Альберт и которые неизменно зачаровывали Консуэло, словно он произносил древние заклинания. Но тогда они казались ей призывающими счастье. Сейчас же... эта интонация, с коей он произносил последние фразы - была полна мрачной решимости, странно ощущаемой им как светлое намерение, как миссия. А Консуэло знала - если он вознамерится сделать что-то, убеждённый в собственной правоте - шансы отвратить его с этого пути будут ничтожно малы. Помимо того, она слышала и видела бессчётное число доказательств его сверхспособностей - он исцелял души других людей (да, пусть Альберт делал это ценой страданий своего сердца, но все, кто жаждал наставлений и избавления - неизменно получали их, и тем ценнее были они, окроплённые слезами этого безгрешного человека, и судьбы этих людей менялись в благую сторону, ) и . Возможно, он и сам ещё не знает, на что окажется способен.

- Ради бога, Альберт... Я знаю, какую боль ты испытываешь, но мы - люди, мы смертны - пусть и избраны богом, и мы не можем творить такие чудеса, которые являл изумлённым жителям городов Иисус Христос...

- Нет, Консуэло. Мы избраны, и потому тоже наделены этим священным правом - возвращать к жизни тех, кто нам дорог, и чей путь ещё не закончен - не должен быть закончен, так и не начавшись. Я чувствую в себе силы и готовность совершить этот ритуал. Но прежде я должен...

Тут Консуэло обратила внимание на то, что на его одежде остались следы земли, а в некоторых местах она заметила и листья.

- Где ты был, Альберт?.., - проговорила она с дрожью в голосе, подозревая, что, возможно, он уже начал подготовку к какому-то неведомому ей тёмному ритуалу. Но вместе с тем она была рада тому, что ей удалось выиграть время, задав ему этот вопрос.

- Я был в лесу и там говорил с ним.

- С кем?.., - интонация, с которой он произнёс последнюю фразу, была настолько зловещей, обречённой и горестной, что всё существо Консуэло объял трепет.

- С Дьяволом. Ему не удалось ввести меня в заблуждение, притворившись своим заклятым врагом - он выдал себя, обрушив на землю гром и молнии. А теперь позволь мне идти.

- Куда ты, Альберт?, - она инстинктивно понимала, что нельзя сейчас отпускать его, что каждое такое попущение приближает то, чего однажды будет уже не миновать.

- Мне нужно вспомнить одну из своих прошлых жизней - когда я был знаком с колдовскими обрядами и имел доступ к книгам древних заклинаний... Как хорошо, что мы ещё не успели похоронить её... Кажется, в моей памяти ещё сохранились те заклятия...

- Да замолчи же наконец! Ты не понимаешь, что говоришь! - закричала она в отчаянии, не в силах больше слушать , закрыв лицо руками, не зная, что ещё может сделать, чтобы упредить .

Консуэло понимала, что она должна во что бы то ни стало остановить его - иначе их сердцам предстоят новые муки, которых на сей раз они могут не выдержать и уже навсегда утонут в пучине безумия.

- Альберт, опомнись же, не уходи! Прошу тебя именем Христа, очнись!

- Теперь это имя для меня ничего не значит.

- Молю тебя, не делай этого!, - на сей раз ей удалось почти прокричать эти слова, чтобы заставить его, уже собиравшегося переступить порог, остаться ещё хотя бы на несколько мгновений, но сильнейшее напряжение лишило её почти всех сил. И теперь она могла лишь едва слышно говорить. - Прошу, не мучай себя и меня. Если тебе не жаль собственную душу, то пожалей хотя бы моё бедное сердце...

- Моя родная, успокойся, прошу тебя. Горе застилает тебе глаза, и ты сейчас не понимаешь, какое это благо для нас. Когда дети умирают прежде родителей, нарушаются великие законы бытия - подумай - не это ли свидетельство гибели творца всего сущего? Но более никто из живущих не обладает такой способностью, и это великое горе.

Тут Консуэло вспомнила их первую встречу в подземелье и к ней пришло решение разговаривать с ним так же, как в тот знаменательный день, что прогремел словно гроза над её головой, перевернув всё в её жизни.

- Послушай меня... Ты говоришь, что бога нет. Но ведь только он может дарить и отнимать жизнь. Возвращать людей из царства мёртвых не в человеческой власти. Таким даром не наделены и мы, являясь так же смертными - даже если мы были избраны служить ему. Так стоит ли тратить душевные силы понапрасну? Ведь, если больше некому забирать наши жизни - перед нами расстилается вечность, а потому у нас ещё будут дети, много детей, и все они продолжат нашу миссию.

- Нет, мы больше не станем служить тому, кого уже давно не существует - ведь это давно потеряло всякий смысл. Но мы пройдём свой жизненный путь до конца. Я не знаю, как мы будем жить дальше, но...

- Ты хочешь сказать - "...но дьявол поможет, подскажет нам"? Но как? Слышал ли ты когда-нибудь о том, чтобы сатана ?

- Это ещё не открылось мне, но время настанет. А сейчас, прости, Консуэло, но мне нужно идти, чтобы приготовить всё необходимое...

В ответ Консуэло лишь беспомощно зарыдала, зарывшись лицом в подушку.

Он уже хотел сделать шаг за порог, но перед ним появились Анна и Мария. Увидев рыдающую Консуэло, последняя бросилась к ней.

- Что случилось?

- Нет... нет... я не могу вам сказать... Это слишком страшно..., - отвечала Консуэло ск.

"Альберт...", - подумала она с гневом и горькой досадой. Губы её сжались в тонкую, узкую линию.

- Что, что вы ей сказали?, - спросила она, прямо и смело глядя ему в глаза.

Несколько мгновений Альберт лишь растерянно стоял напротив, опешив от ярости такой неожиданной силы, но вскоре овладел собой.

- Ровно то же самое, что и вам, - его голос звучал твёрдо.

- Я так и знала. Видите, до чего вы довели Консуэло! Вы не понимаете, что так она может умереть? Прекратите свои чудовищные игры! Ведь она ещё так слаба! Вы - безумец, который не ведает, что творит! Вы хотите, чтобы она лишилась рассудка вместе с вами?! Но я не позволю вам этого - чего бы мне это ни стоило!

- Нет, вы просто не понимаете, позвольте мне объяснить...

- Я не собираюсь ничего понимать! Вы понимаете, представляете, что пережила Консуэло?! Вам, как мужчине, никогда не понять этого!

***

Альберт срубил шесть толстых ветвей с деревьев, окружавших дом и положил их рядом с собой, намереваясь сделать из них факелы.
Он не лишился навыка высекать пламя из сухих листьев. Это умение он приобрёл, путешествуя по лесам в одиночестве и сейчас усердно занимался именно этим, расположившись прямо напротив того окна, где стояла кровать Консуэло. Эти пугающие своей монотонностью движения, что происходили в полной тишине, объявшей лес этой ночью, уже походили на какой-то шаманский ритуал. Подобными действиями особенно впечатлительный человек - коим, без сомнения, являлся Альберт - и вправду мог довести себя до состояния транса.

- Нет, нет, вам ещё нельзя вставать, - к ней поспешно подошла Мария, пытаясь вновь укрыть одеялом её всё ещё слабое тело.

- Но я должна его остановить... Нужно что-то сделать..., - Консуэло вновь опустилась на постель, не желая смиряться с .

- Но что мы можем сделать? Потушить огонь этих факелов? Это же смешно - он с лёгкостью зажжёт их вновь. Но как же мне помешать ему подойти к ребёнку? Я боюсь, что он попросту оттолкнёт меня.

- Я, я встану между ним и Доминикой - со мной он не посмеет так поступить.

- Нет, нет, даже не думайте об этом! Вы ещё слишком слабы! Вы можете не пережить этого! А он - он сейчас способен на всё.

- Но это же наша дочь..., - Консуэло осеклась и едва не заплакала, - была... наша дочь...

***

- Посмотрите в его остекленевшие глаза - в него точно вселился дьявол. Он не понимает, что творит, - проговорила Мария, глядя . - Из подобия Иисуса Христа этот человек превратился в Сатану, из пророка - в демона.

- Прошу вас, не говорите так об Альберте. Сейчас он словно под каким-то гипнозом, он беззащитен. Эта потеря глубоко потрясла его. Но я уверена - вскоре это пройдёт. Он не способен сделать что-то по-настоящему плохое. Его сил не хватит на это.

- едь это уже не Альберт...

- Да, сейчас это не он, но и не истинное воплощение зла.

Мысли Консуэло лихорадочно менялись от .


- Неужели вы не понимаете, что она не переживёт этого?! Не заставляйте её смотреть на это! Я не отдам вам ребёнка! Вы не посмеете ничего сделать с его невинным тельцем! Я встану на вашем пути! Можете делать со мной всё, что угодно, но я встану на защиту того, что осталось от этого ангельского существа! Через два дня мы похороним её по всем христианским обычаям! А до тех пор вы не прикоснётесь к ней!

***

- Вы не подойдёте к колыбели!

Анна стояла перед Альбертом, не сводя с него гневного взгляда, готовая защищать Доминику до последнего вздоха.

- Послушайте, я не хочу причинять вам боль. Позвольте мне ещё раз объяснить...

- Я не хочу ничего слушать! Вы причиняете неимоверную боль Консуэло! Посмотрите же на неё!

- Эти страдания будут стоить того - когда всё свершится. Она, как и вы, пока не понимаете, но когда вы увидите всё это собственными глазами...

- Что свершится?! Вы не воскресите Доминику, вы убьёте Консуэло! Свершиться может только это! И это действительно будет делом рук дьявола! И вы никогда не простите себе этого, этот смертный грех погребёт вас под собой, и вы уже не выберетесь из пучины безумия! Вы не сможете жить с этим!

- Если вы не хотите выслушать меня, то я просто говорю вам - не вынуждайте меня предпринимать жестокие меры...

- Делайте со мной всё, что хотите! Я не сойду с этого места!

- Я предупреждаю вас в последний раз...

- Нет!

Тогда Альберт взял Анну за плечи и попытался достаточно мягко, но настойчиво отодвинуть её в сторону, устремив свой взгляд мимо - на безжизненное лицо своей дочери. В этот, первый раз Анне удалось устоять на месте. Но после этого она поняла, что любое сопротивление будет бесполезно, и он всё равно добьётся своего: хотя бы по той причине, что Альберт, являясь мужчиной, был физически сильнее Анны, и потому она оказалась бы неспособна на длительную борьбу и в конце концов не выдержала бы этого противостояния.

Консуэло .

, но когда она поняла, что сопротивление бесполезно

"невольно" причинит ей ощутимую боль .

***

- Я ощущаю себя такой опустошённой... Ведь на этот раз прошло гораздо больше времени - я носила её под сердцем все девять месяцев. Столько надежд и мыслей... Я уже видела картины нашей счастливой жизни, они представали передо мной так живо и ярко, - говорила она Альберту. Её глаза были полны слёз, но в них не было блеска, они были потухшими - словно их заслонила какая-то невидимая пелена. Казалось, что Консуэло не может больше плакать. - Если в прошлый раз я не могла ничего предчувствовать и была в счастливом неведении, то теперь надежда в моём сердце угасает...

Её голос был хриплым и безжизненным. Во всём своём существе она ощущала какое-то онемение. Все её чувства будто притупились. В тот, первый раз она уже замечала за собой подобное состояние - ки потому оно её не пугало.

- Боюсь, что сегодня я не смогу пойти с тобой .


#черновик #черновикифанфиков #альбертиконсуэлопродолжение