Забавно: даже при том, что у Гюго всегда и всё кончается кошмарно, именно «Отверженные» оставили у меня ощущение самого полного мрака. Все персонажи, которые вызывали (пусть и по разным причинам и в разное время) какое-то сочувствие, идут вразнос: Фантина, Анжольрас с друзьями, Эпонина, Гаврош, что-то наконец осознавший Жавер, Жан Вальжан… И губит их именно лучшее, что в них есть: способность к любви, жажда справедливости, отвага, честность, самоотверженность... А выплывают мерзавцы, вроде Толомьеса с Тенардье, и такие посредственности, как Мариус с Козеттой.
Нет, эта вторая парочка, конечно, хорошие люди, но… именно что слабые в каком-то смысле. Мариус, если бы случайно не всплыло, что Жан Вальжан его, дорогого-любимого, спас, даже и не подумал бы почесаться насчет «а точно ли человек, вырастивший Козетту, такой скверный, и как же это получилось, что он на каторгу попал?» Вот просто даже в голову не пришло разобраться. А еще бунтарь называется, борец против несправедливого социального порядка, на баррикадах сражался… и все-то свои передовые демократические идеи враз из головы выкинул, стоило только получить то, что хотел. А Козетта как лиана — прикрепилась к новой опоре, и на том конец. Вот это слабодушие меня в страшную досаду всегда вгоняло.
Но… действительно, Гюго описал в их лице совершенно заурядных людей и в целом обычный порядок вещей. В случае с Мариусом только то обидно, что до этого он казался как-то покрепче, что ли — не таким фарисеем: ах, вы, сударь, бывший каторжник — так извольте не срамить мой честный дом — пошел вон отсюда! Эх…

nordwind
Вот подпишусь под каждым словом.