#книги #история #нам_не_дано_предугадать #длиннопост
Залесская М.К. Людвиг II: калейдоскоп отраженного света. М., 2018 (ЖЗЛ)
Что могут короли, или Странная жизнь и загадочная смерть Людвига Баварского.

Прозвище Король-Луна он получил по аналогии со своим кумиром и тезкой Людовиком XIV — Королем-Солнцем.
Антитеза закономерная: эпоха Людовика XIV — расцвет абсолютизма; время Людвига II Баварского — даже не закат, не сумерки богов, а уже ночь европейской монархии. Французский король был тем недостижимым идеалом, к которому Людвиг стремился всю жизнь: Луна, отчаянно нуждающаяся в Солнце. И чем настойчивее он старался приблизиться к цели, тем сильнее отдалялся от нее.
Подобно Луне, которая светит лишь отраженным светом, Людвиг Баварский — последний отблеск ушедших эпох, средневековой рыцарской романтики.
На посмертном портрете кисти Габриэля Шахингера король изображен в гроссмейстерском одеянии рыцарского ордена Святого Георга, гроссмейстерами которого традиционно являлись баварские владетельные государи:

Дом Виттельсбахов, к которому принадлежал Людвиг II, был известен тем, что одним из первых в Европе стал покровительствовать наукам и искусствам. Людвиг I построил обе мюнхенские Пинакотеки, Глиптотеку и помпезную Валгаллу, а его сын Максимилиан — замок Хоэншвангау:

Старший сын Максимилиана, будущий король Людвиг II, появился на свет в один день и час (с разницей в 59 лет) со своим дедом: 25 августа в полпервого ночи.
Наверное, это совпадение могло бы порадовать астрологов: у молодого принца впоследствии было гораздо больше близости (и духовной, и биографической) с дедом, чем с суровым отцом, практиковавшим спартанское воспитание. Людвиг рассказывал, что, сделавшись в 18 лет королем, он первым делом велел подать себе кофе, так как ему не разрешалось пить по утрам ничего другого, кроме молока.
Младший брат Людвига, Отто, родился три года спустя. Имена, выбранные для принцев, оказались поистине несчастливыми: оба монарха, в чью честь их нарекли, — Людвиг I и Оттон I — были свергнуты с престола. Людвиг I в 60 лет влюбился в знаменитую танцовщицу Лолу Монтес, и влияние фаворитки на государственные дела приобрело наконец скандальный характер. А Оттона I скинула с трона греческая революция 1862 года — следствие его неудачной политики.
В год рождения Людвига II (1845) Вагнер как раз закончил либретто своего «Лоэнгрина». Впоследствии музыкальная драма о рыцаре-лебеде станет лейтмотивом в судьбе «короля-лебедя», как часто называли Людвига II.
Так что всяких многозначительных совпадений для красивой биографической легенды хватало с самого начала…
Восшествие на престол юного короля вызвало бурный восторг народа. Сыграла роль еще и незаурядная внешность: перед баварцами предстал стройный, высокий (1 м 91 см) голубоглазый красавец. Вполне подтвердились и слухи о его скромности, образованности и доброте. Вдобавок Людвиг II отличался редкой искренней набожностью и ненавистью к кровопролитиям, причем это относилось не только к войнам, но даже к охоте. Более того, во время лесных прогулок он собственноручно кормил хлебом диких коз, доверчиво подходивших к нему. Сюжет так и просится на какой-нибудь витраж: сказочный король, да и только.
Интересами государства Людвиг тоже не пренебрегал и рьяно принялся за дела. Но, стараясь быть «хорошим королем» в том смысле, какой он вкладывал в это понятие, Людвиг не учел интересов высших сановников, которым не по сердцу пришелся его энтузиазм, а главное — самостоятельность.
Что еще требуется от идеального монарха? Есть такой вариант утопии, где во главе государства стоит покровитель искусств, этакий коронованный меценат. И Людвиг, достойный представитель рода Виттельсбахов, поднял репутацию своих предков на новую высоту.
Разве король не может делать что хочет? Тем более — дело-то хорошее…
Началось всё с театра. В Баварии вообще особо теплое отношение к театру. Оно имеет давнюю традицию: еще в 1633 году, когда разразилась эпидемия «черной смерти» — чумы, жители баварской деревни Обераммергау (ныне популярный туристический центр) дали обет: если чума обойдет их стороной, они будут каждые 10 лет на Пасхальную неделю своими силами давать спектакли на тему Страстей Христовых. Так и случилось. Обет честно исполняется и поныне. Представление длится 6 часов, и в нем принимают участие около 1400 актеров-любителей.
В общем, король первым делом пригласил в столицу (Мюнхен) своего музыкального кумира Рихарда Вагнера. Как раз в это время тот по уши увяз в долгах и скрывался от кредиторов, так что могущественный покровитель и спонсор пришелся как нельзя кстати.
Вагнер с его эпическими «музыкальными драмами» (так он предпочитал называть свои оперы) и молодой король — оба они были в чем-то несозвучны своей эпохе, оба душой принадлежали иному времени: времени рыцарских легенд, эстетизированного средневековья. В героях Вагнера Людвиг видел отражения различных сторон собственной личности: Лоэнгрин, Зигфрид, Тристан, Тангейзер и даже Летучий Голландец… И композитор, и король в глубине души — со временем всё яснее — понимали, что творят более для потомков, чем для современников.
Года полтора король был счастлив, решив, что обрел в Вагнере родственную душу: наставника и близкого друга, — чувствительный и экзальтированный Людвиг очень нуждался в таком друге.
Курт фон Розински. Вагнер и Людвиг II:

Но когда свите Людвига стало понятно, что Вагнер надежно при короле утвердился, была развязана целая антивагнеровская кампания. Ему ставили в вину, что он иностранец (родился в саксонском Лейпциге — жуть какая заграница), что он запятнал себя революционным бунтом, что он разоряет казну Баварии… Доходило до совершенно абсурдных обвинений: композитор якобы внушает королю мысль о безбрачии, он — посланник масонской ложи, в интересах Пруссии он хочет обратить баварцев в протестантство! А газеты вопили, что Вагнер безнравственная личность: живет с женой своего друга Ганса фон Бюлова, дирижера мюнхенского оркестра.
За этой травлей скрывалось самое шкурное беспокойство: к трону был приближен случайный человек. А вдруг он приобретет влияние при дворе?
И Вагнеру пришлось покинуть Мюнхен. Людвиг, правда, и в дальнейшем продолжал его поддерживать — как морально, так и материально: при содействии короля был построен Фестшпильхаус — Байрёйтский оперный театр.
Что касается обвинений в финансовых тратах — подсчитано, что за 19 лет, прошедших с момента личного знакомства до смерти Вагнера, Людвиг II истратил на его нужды 562 914 марок (4 503 312 евро). Для сравнения: годовой бюджет Баварии составлял тогда примерно 241,5 млн. марок, из которых на содержание королевского двора отводилось 5 млн. марок (≈ 40 млн. евро). Так что «вагнеровские расходы» за все 19 лет составили немногим более десятой части годового содержания королевского двора.
После отъезда Вагнера Людвиг II возненавидел изгнавший композитора Мюнхен (нежелание приезжать туда станет потом одним из обвинительных пунктов против короля) и даже всерьез намеревался перенести столицу Баварии в Нюрнберг.
Еще одним человеком, в котором король нашел было родственную душу, стала его двоюродная тетка Елизавета Австрийская, знаменитая «императрица Сисси», супруга Франца Иосифа I — красавица с трагической судьбой.
Франц Шротцберг. Портрет Елизаветы Австрийской:

Их отношения были чисто платоническими, но сыграли свою роль в дальнейшей судьбе короля. Максималист и идеалист Людвиг II, похоже, обрел в Елизавете свой идеал Прекрасной Дамы и не был готов принять нечто менее совершенное. Во всяком случае, помолвка, которую он заключил с ее сестрой Софией, вскоре оказалась разорвана благодаря отсутствию со стороны жениха даже искры энтузиазма.
Почти сразу после отъезда Вагнера и разрыва помолвки (королю был тогда 21 год) Бавария оказалась втянута в войну против Пруссии, закончившуюся для страны репарациями и территориальными потерями, а позднее — во франко-прусскую войну. Для Людвига с его миролюбивым характером это стало очередным ударом, тем более что жизнь жестоко посмеялась над его книжно-средневековым представлением о короле как об абсолютном властелине. Оказалось, что при решении самых важных (для себя и для страны) вопросов «абсолютный властелин» абсолютно несвободен — и как человек, и как политик.
Бисмарк, стремившийся добиться объединения нации, именно от Людвига потребовал, чтобы тот в качестве монарха крупнейшего из королевств Германии обратился с предложением германской императорской короны к прусскому королю. Взамен Баварии были обещаны всевозможные преференции, тогда как отказ явно не принес бы ничего хорошего.
Людвиг остро почувствовал, что «добровольно» возлагает на себя ярмо зависимости. Для него, чьим идеалом всегда был тезка — Король-Солнце Людовик XIV, это была катастрофа. Вдобавок он остро ощущал свое человеческое одиночество: как раз в это время его любимый младший брат, принц Отто, был признан безнадежно психически больным.
И Людвиг обратился к своей последней мечте. Восторженным людям свойственно строить воздушные замки, но если таким человеком по случайности окажется монарх, что может помешать ему воплотить хотя бы эту грезу?
Отныне он король в беспредельных областях своей фантазии, и свое королевство построит в горах, среди величественной природы, среди простых людей, сохранивших теплые чувства к своему монарху. Людвиг станет Королем Альп!
Так Людвиг начал возводить свои воздушные замки на грешной земле. Он торопился, словно чувствовал, что не успеет: еще далеко не был закончен первый замок, а уже закладывали второй. И хотя ни один проект так и не был доведен до окончательного завершения, результат оказался… впечатляющим.
Три самых прославленных замка Людвига Баварского (точнее назвать их дворцами) как бы отражали три разные стороны его личности.
Самый известный — величественный Нойшванштайн, который должен был стать «новым Хоэншвангау», построенный в горах над пропастью на высоте 1008 метров, — был символом Грааля, средневековой рыцарской романтики.

В нем обитают тени не столько вагнеровских героев (как сообщают некоторые путеводители), сколько их древних предков — героев «Старшей Эдды», германских легенд и поэзии Вольфрама фон Эшенбаха.
Гостиная, декорированная сценами из истории «лебединого рыцаря» Лоэнгрина (Neuschwanstein — «новый лебединый камень»):

Замок, являвшийся воплощением Средневековья, был при этом оснащен самыми последними достижениями технического прогресса: электричество, центральное отопление, калорифер, горячая и холодная вода на каждом этаже, электрический звонок для вызова прислуги; а между замком и административным зданием у подножия горы была проведена телефонная линия — одна из первых в Германии.
Нойшванштайн — замок-парадокс. В его Зале певцов при жизни короля никогда не звучала музыка…

…а в Тронном зале никогда не стоял трон:

Второй замок, очаровательный уютный Линдерхоф, в горах, недалеко от австрийской границы, — памятник Людовику XIV и Рихарду Вагнеру, двум кумирам Людвига II.

В декоре его интерьера вездесущего вагнеровского лебедя частенько заменяет вторая орнитологическая любовь Людвига — павлин Короля-Солнце.

В парке Линдерхофа особенно интересен «вагнеровский» Грот Венеры. Несмотря на его оперное оформление, там никогда не осуществлялась ни одна музыкальная постановка. Испарения подогреваемой воды в замкнутом пространстве и отсутствие должной акустики не позволяли музыкантам ни играть, ни петь. Что ж, Людвиг утешался тем, что иногда сам садился в золотой челн и плавал среди мистических переливов света и еле слышных всплесков искусственных волн.

И наконец, «баварский Версаль» Херренкимзее (на острове Херренинзель посреди озера Кимзее) — олицетворение абсолютной королевской власти, идеала монархии, достичь которого Людвигу II было не суждено. Грустная статистика Херренкимзее: Людвиг II прожил там всего лишь 9 дней. (Вспоминается наш Павел I и его 40 дней в Михайловском замке.)

Большая зеркальная галерея, занимающая почти всю западную часть замка, несомненно, является копией версальской, но по длине (98 метров) она протяженнее версальского оригинала на 25 метров:

Строительство королевских замков означало для местных жителей появление новых рабочих мест. Вопреки сложившейся во многих странах традиции, Людвиг II не стал выписывать мастеров из Италии и Франции — он поддерживал исключительно, как сейчас говорят, «отечественного производителя». Немалое внимание уделялось и охране труда: специальная ревизионная комиссия по технике, страховые кассы с оплатой «больничных листов» и т. п. Так что народ был склонен относиться к королевским затеям одобрительно.
И на ближайшие полтора десятка лет Людвиг занялся своими замками…
Вот такой вид на Хоэншвангау открывался королю от балюстрады Нойшванштайна (фото из личного фотоархива 2009 г.):

Но всему приходит конец. В данном случае — деньгам, из личной казны короля и из бисмарковского фонда (компенсация за присоединение Баварии ко Второму рейху). Людвиг даже залез в долги.
По совету премьер-министра Лутца король обратился в государственную казну с просьбой о займе — и получил отказ.
Одновременно тот же Лутц с группой приближенных короля из числа недовольных приступили к реализации заговора. Во главе его стоял обер-шталмейстер граф фон Хольштайн, с детских лет бывший личным другом Людвига. К сожалению, к этому времени их отношения резко испортились, так как король обратил внимание на склонность Хольштайна к расхищению средств (среди прочего граф изрядно поживился на том же замкостроительстве), и Хольштайн понял, что его карьера при дворе Людвига забуксовала. А он так мечтал стать премьер-министром! Может, при другом короле ему повезет больше?
Справедливости ради надо отметить, что остальные участники заговора искренне верили, будто действуют в интересах государства. Так или иначе, был подготовлен «обвинительный акт», объявлявший Людвига II душевнобольным — и вследствие этого недееспособным. Его подписали несколько психиатров, основываясь на заявлениях заговорщиков; никакого медицинского освидетельствования не проводилось. Регентом становился принц Луитпольд — дядя Людвига.
После чего — 9 июня 1886 года — в Нойшванштайн заявилась депутация, дабы предъявить этот акт Людвигу.
Но верная королю стража их арестовала.
Оказавшись под замкóм, заговорщики пали духом. Они старательно распространяли в обществе выдумки о деспотизме, неадекватном поведении и жестокости короля: надо же было как-то обосновать обвинения в безумии! — так что, наверное, стоило ожидать, что это чудовище вотпрямщас прикажет их четвертовать или, самое малое, уморит голодной смертью в сырой темнице.
Король действительно пришел в крайнее расстройство и не преминул побушевать. Негодовал он аж целых три часа и успел за это время написать письмо кузену Людвигу Фердинанду:
Эти три часа заговорщики провели под стражей, после чего король приказал их… освободить.
Вот это, пожалуй, могло бы свидетельствовать в пользу безумия, если не учитывать характер Людвига. Он действительно бывал вспыльчив, хотя никаких приписываемых ему жестокостей и в этом состоянии не совершал, — но его гнев всегда быстро угасал. А утраты и разочарования, настигавшие короля раз за разом, способствовали развитию фаталистических настроений. Похоже, он решил, что цепляться ему, по большому счету, уже не за что…
Людвиг написал и разослал в газеты обращение к народу — но оно было изъято по приказу правительства.
И 12 июня заговорщики предприняли вторую атаку. На сей раз они учли свои ошибки: король был взят под стражу и перевезен в замок Берг.
Народ волновался и был готов выступить на защиту Людвига, но когда он узнал об этом, то возразил: «Я не хочу, чтобы ради меня жертвовали человеческой жизнью!»
На протяжении всего пути вдоль дороги толпились люди, пришедшие проститься со своим королем. Многие плакали. Одна женщина вспоминала: «…если бы король нам не то что слово сказал, а знак один подал, мы бы бросились да в куски разорвали бы тех, кто его захватил! Но он ничего не сказал…»
— Как же вы поставили мне диагноз? Вы ведь даже не беседовали со мной, — сказал Людвиг во время своего ареста — и получил очень характерный ответ:
— Ваше величество, в этом нет необходимости. Мы обладаем информацией, которая нам дает достаточно доказательств.
Эта «информация» опиралась на показания придворного посыльного и камердинера — шпионов, приставленных к королю заговорщиками. Их свидетельства противоречили показаниям других приближенных. Но последние таинственным образом исчезли.
Обвинение Людвига опиралось на три главных пункта: пренебрежение интересами государства, разорение казны и… гомосексуализм.

Собственно по обвинениям:
Независимо от того, насколько соответствовал действительности упрек к халатном отношении к «служебным обязанностям», едва ли он мог быть основанием для заключения о сумасшествии. История показывает, что короли, равнодушные к делам управления государством, встречаются в немалом количестве, быстро обрастают приближенными, которые с радостью берут этот тяжкий труд на себя — и, вульгарно выражаясь, не выкатывают своим монархам никаких предъяв по данному поводу. Кроме того, Людвиг II начинал как раз с того, что стал вникать в дела государства даже более пристально, чем этого бы хотелось его свите, — и остыл к ним лишь тогда, когда убедился, что полноценным королем — в Баварии под эгидой Пруссии — ему уже не стать.
Инкриминирование королю разорения казны никак не вязалось с отказом в финансировании строительства. Раз правительство имело право отказать, а король не мог его заставить, то о каком разорении могла идти речь? Или министры допустили разорение казны и спохватились слишком поздно? Тогда уже возникают сомнения в их собственном профессионализме.
Наконец, нетрадиционная сексуальная ориентация. Этот пункт потребовался потому, что гомосексуализм считался одним из признаков психического заболевания, а с 1871 года (вхождение Баварии в состав Второго рейха) — уголовно наказуемым преступлением.
В действительности не существует ни одного доказанного факта гомосексуализма Людвига. Все построения вокруг этой темы опираются на его безбрачие, а также на тщательно отобранные и тенденциозно интерпретированные показания, вроде того, что король желал, чтобы дворцовая прислуга обладала приятной внешностью. Что для любого короля, особенно для такого законченного эстета, в общем-то, ничуть не удивительно.
Позднее эта версия была поддержана подложными «дневниками»: сначала — фальшивка Оскара Дёринга «Дневник короля Людвига II» (1918), а потом — издание Эдира Грайна: «Дневники Людвига II, короля Баварии» (1925).
А под псевдонимом «Эдир Грайн» скрывался Эрвин Ридингер, пасынок фон Лутца — одного из главных вдохновителей заговора. Что не может не наводить на размышления.
У фон Лутца хранились последние 2 тома дневников Людвига (из девяти) — именно они находились в руках комиссии, созданной для признания короля недееспособным. Однако на момент публикации Ридингера 9-й том был уже давно уничтожен, а 8-й — присоединен к прочим томам, похороненным в архиве Виттельсбахов. Ридингер утверждал, будто нашел некие фрагменты записей Людвига, разбирая бумаги, перешедшие к нему по наследству.
Историк Ф.Мерта, который провел текстологическую экспертизу данного издания на основе сохранившихся подлинных писем короля, пришел к выводу, что публикатор, щедро снабдивший текст своими комментариями, во многих местах сильно исказил его смысл. Образный, метафоричный язык короля, с бесконечными аллюзиями на вагнеровских и шиллеровских героев, цитатами из средневековой поэзии и нарочито зашифрованными фразами, никак не мог трактоваться буквально.
В общем, это дело темное. И были приложены немалые труды к тому, чтобы оно таковым и оставалось. Насколько вообще можно доверять непроверяемой информации, исходящей от укрывшегося под псевдонимом человека, который был заинтересован в доказательствах законности смещения короля?
Ф.Герре в книге «Людвиг II Баварский. Его жизнь, его страна, его время» замечает: Тем не менее утверждения о гомосексуализме, основанные на фальшивке Ридингера, содержатся в Википедии; в этом духе образ безумного баварского короля трактован также в драме-биографии Лукино Висконти «Людвиг» (сам режиссер своей ориентации никогда не скрывал).
В роли Людвига II — Хельмут Бергер:

Возвращаясь к истории.
Итак, 12 июня король был перевезен в замок Берг и взят под наблюдение — по сути, под стражу. К нему был также приставлен известный психиатр Бернхард фон Гудден — один из тех, кто подписал заключение о невменяемости.
Людвиг был угнетен, но спокоен.
На следующий день, 13 июня, он в обществе фон Гуддена отправился на вечернюю прогулку в парк около озера. Интересно, что санитаров фон Гудден с собой не взял, хотя Людвиг был крупным, сильным мужчиной, на 20 с лишним лет моложе доктора. То ли фон Гудден на самом деле не считал его безумным, то ли допустил непростительную для психиатра ошибку.
Но к назначенному часу (в 20.00) на ужин они не вернулись. Поднялся переполох.
И в 22.30 на берегу озера нашли шляпу короля, а неподалеку — его пальто. Тотчас снарядили лодку, и вскоре бездыханное тело Людвига было обнаружено в темных водах озера, а в нескольких шагах от него — тело доктора Гуддена. Часы короля, внутрь которых попала вода, остановились в 18.54.
Людвиг II и фон Гудден: анонимная гравюра

Усилия разгадать, что же произошло на берегу Штарнбергского озера в этот роковой вечер, породили три предположения: самоубийство, убийство и попытка побега.
Все три версии вызывают сильные сомнения.
Версия с побегом (король хотел переплыть на другой берег, а доктор погиб, стремясь ему помешать) спотыкается о тот факт, что Людвиг с начала всех этих событий не имел возможности установить какой-либо реальный контакт с людьми, предположительно способными оказать ему помощь. Разве что это был спонтанный акт отчаяния?
Соблазнительное предположение о коварном убийстве еще более сомнительно. Зачем было заговорщикам затевать всю эту, прямо скажем, весьма рискованную интригу с низложением (она могла провалиться в любой момент, да и позже оставался риск, что будет проведена настоящая психиатрическая экспертиза), если они все равно собирались от короля избавиться? Да и избавляться от монархов лучше без такого шума и при менее подозрительных обстоятельствах. Кто мешал тихо-мирно, как делают приличные люди, его отравить или подстроить убедительный (!) несчастный случай во время одной из многочисленных уединенных прогулок короля в горах? Но вот так, со скандалом, компрометирующим только что объявленного принца-регента…
Наконец — самоубийство, которое и стало официально принятой версией.
Вероятно, можно не принимать во внимание соображение о том, что хорошему пловцу (каким был король) не так-то легко утопиться: в конце концов, было бы желание…
Однако при вскрытии тела короля — в присутствии двенадцати врачей — у него в легких воды не обнаружили. В медицинском заключении зафиксировано также, что и сердце у Людвига было абсолютно здоровым.
Отчего же он умер?
Неизвестно, потому что, вопреки всем юридическим нормам, причина смерти в этом заключении вообще не указана.
И по сей день можно только гадать, что же в действительности произошло в тот роковой вечер на Штарнбергском озере.
Памятные знаки на месте трагедии 13 июня 1886 года:

Большинство исторических документов, относящихся к царствованию Людвига II, либо погибло (пожар в результате бомбардировки в 1944 году), либо было сознательно уничтожено. Оставшееся хранится в закрытом частном архиве Дома Виттельсбахов в Мюнхене. Доступ в него может быть получен лишь с личного разрешения главы Дома — наследника принца-регента Луитпольда, причем исключительно (!) к тем материалам, которые укладываются в официальную версию обстоятельств низложения и смерти Людвига II.
В общем — «верьте тому, что мы утверждаем, потому что доказательств мы вам не покажем».

С 10 июня 1886 года принц Луитпольд стал регентом Людвига II, а после смерти последнего — регентом своего второго племянника, душевнобольного Отто I. Недуг злосчастного брата Людвига, согласно баварским законам, не был препятствием для провозглашения его королем — само собой, номинально. (Сумасшествие Отто было совершенно несомненным, но, вопреки утверждениям, опять же восходящим к заинтересованным источникам, его наследственная природа не доказана.)
В 1913 году была внесена поправка в конституцию Баварии, согласно которой регентство не могло продолжаться долее 10 лет; по истечении этого срока, если нет надежды на то, что законный король сможет когда-нибудь управлять страной, регент имел право принять корону. И принц-регент (уже следующий — сын Луитпольда) стал баварским королем Людвигом III. При этом Отто I не был официально смещен с престола. Парадоксально, но факт: вплоть до смерти Отто в 1916 году в Баварии было два короля.
Несмотря на таинственные обстоятельства смерти Людвига II, фактически бросавшие тень на репутацию принца-регента, и первоначальную неприязнь народа, его преемник все же сумел завоевать сердца баварцев. Хотя и не вытеснил из них образ «лунного короля»: Людвиг II и сегодня самый популярный исторический герой Баварии.
Был ли Людвиг II действительно безумным? Сейчас уже никто не сможет ответить. Несомненно, он был ярко выраженным невротиком, а в последние годы жизни страдал от сильнейшей фрустрации и депрессии. Что не могло идти на пользу его, так сказать, королевской трудоспособности. Характерно, однако, что заговорщики, с чьих слов было составлено и подписано медицинское заключение о паранойе короля, так и не рискнули позволить психиатрам освидетельствовать «пациента»: как чуяли, что результат может их не устроить.
Этот коронованный Дон-Кихот (можно, кстати, вспомнить эпизод с губернаторством героя Сервантеса!), мечтательный, восторженный адепт Красоты и Искусства, очевидно не принадлежал к той породе людей, из которых, согласно общему мнению, получаются «эффективные» политики.
Но, как ни странно, для Баварии безумные строительные причуды ее безумного короля в долгосрочной перспективе оказались куда эффективнее и прибыльнее любых политических демаршей.
Современный путеводитель в изложении этой печальной истории обошелся одной фразой:
Ну что тут скажешь: краткость — сестра не только таланту. Если задаться целью что-нибудь хорошенечко так сократить — то это, в общем-то, обычный результат (см. аннотации к классикам и многое другое).
Замки Короля-Луны, посещаемые в год миллионами туристов, приносят в бюджет государства наиболее стабильный доход по сравнению с другими финансовыми притоками. В том же путеводителе Нойшванштайн обозначен как вторая из десятки главных достопримечательностей всей Германии, непосредственно за Кельнским собором. Бавария теперь могла бы безбедно существовать, имея лишь туристический бизнес. Процветает и вагнеровский Фестшпильхаус в Байрёйте: наследники композитора, и поныне руководящие театром, давным-давно выплатили все долги по строительному займу. Вышло так, что Людвиг Безумный инвестировал капитал в будущее своей страны, благодаря чему казна не только давно вернула затраченное, но и получает колоссальные проценты от этих инвестиций.
Как-то невольно думается, что многим здравомыслящим и успешным политикам не мешало бы разбавить свое здравомыслие капелькой такого безумия…