Гилвуд Фишер, нене, Бракены гордые, но их за это пиздят, а Блэквуды гордые и молодцы

Под сенью громадного Стоунхенджа собрались все знаменосцы и присяжные рыцари Бракенов. Лорд Хамфри стоял рядом со своими сыновьями и внуком. Жены при нём не было, он пережил троих их.

Пока септон бормотал что-то про Семерых и прочую чушь, я держал в руке холодную и влажную ладонь своей суженной. Она часто моргала своими лошадиными глазами. А я раздумывал. Я знаю много про яды, у меня есть дракон, если лорд Хамфри упадёт со стены, его сыновья съедят не тот гриб на ужин, а внук свалиться с коня на охоте, стану ли я лордом Бракеном? Или Гровер Талли мне откажет? Отто точно такого не допустит, пока он Десница, впрочем, Отто тоже иногда ест грибы на ужин...

От дум меня отвлёк септон. Он велел мне поклясться в верности своей супруге и поцеловать её. Что я и сделал.

— Теперь ты один из нас! — с чувством сказал мне подошедший лорд Хамфри.

— Брак нужно консумировать. — вмешался Рейлон.

— Да, давайте организуем проводы в спальню! — завопил кто-то из рыцарей, и многие его поддержали.

— Насколько мне известно, — ледяным тоном сказал я. — Мы ведём войну, поэтому устраивать пиры не время.

— Но без консумации брак недействителен, — заметил септон.

Варварский обычай Вестероса заключался в том, чтобы жених и невеста шли в спальню, где он её лишал девственности «срывал цветок», как они тут говорили. Причём при всех гостях. А их могло быть человек семьсот.

— Я справлюсь с этим без поддержки. — ответил я.

— Традиции требуют, чтобы их соблюдали, — проворчал какой-то старый рыцарь с форелью на гербе.

— Я всё сказал. — ответил я. После чего в сопровождении только своей жены отправился в спальню.

В Красном Замке у меня была какая-то жалкая каморка, недалеко от кухни. Там едва помещалась кровать, платяной шкаф, стойка для доспехов и столик. А окно выходило на конюшню. Каждое утро поганые клячи своим ржаньем будили меня.

Тут мне выделили огромные покои, раз в девять больше моих, с камином, огромной кроватью с пологом, звериными шкурами на полу и высокими потолками. А из окон, которых тут было аж три, виднелись поля, через крепостную стену замка.

Жена моя, Лоллис, стояла посреди комнаты, в своём платье вишнёвого цвета и теребила оборки кусая губы. Я расстегнул ворот своего чёрного дублета, которому не изменил даже на свадьбе и велел ей.

— Раздевайся, красотка, завтра я иду на войну, а нам нужно консумировать брак.

Она неумело стала развязывать завязки на своём платье.

— О! Великий Иной! Ты до утра проковыряешься?

Я извлёк кинжал из ножен и подойдя к незадачливой супруге перерезал все завязки разом. После чего сдёрнул с неё платье, и она предстала передо мной в исподнем, от которого я её быстро избавил.

У моей супруги был плоский живот, округлые бёдра, груди, похожие на две узкие дыни, висящие и смотрящие сосками в пол и второй подбородок, вероятно появившийся из-за вышивки, хотя она была худа в целом.

— Хорошо, — сказал я, снимая дублет и рубаху. Лоллис не проронившая не слова за всё время нашего общения, просто смотрела на меня своими лошадиными глазами и потом, будто вспомнив, прикрыла наготу руками.

— Не прикрывайся, я муж тебе. — велел я, после чего повернул её лицом к кровати и легонько толкнул в спину. Она сделала несколько шагов и остановилась. Я подошёл к ней и поставил её на колени на медвежью шкуру, так, чтобы она легла на живот на край кровати.

— Это не займёт много времени. — сказал я.

Меж тем в большом зале Стоунхенджа шёл военный совет, хотя лорд Хамфри и велел вынести бочку эля, но не более того, так как напиваться было нельзя. Завтра предстояла битва с Блэквудами.

— Этот сир Томас, как Белый ходок из старых сказок кормилицы, от него так и веет холодом. — поделился с родичами сир Эйрон, едва совет закончился и семейство Бракенов осталось наедине, за исключением лорда Хамфри, тот пошёл в свою спальню, он не ехал на войну, как и его наследник Рейлон, на неё шли его сны Джаррел и внук Эйрон, дом должен сохраниться во что бы то не стало.

— Отец ему доверяет. — сказал Рейлон.

— Он женился на Лоллис и ведёт брань за нас из корыстных целей. Чтобы получить наш герб и поддержку нашего дома. — сказал Джаррел.

— Поглядим, что будет дальше, — ответил ему Рейлон.

Утренняя заря была алой. Рать Блэквудов собралась у спорной мельницы. Две тысячи ополченцев, пятьсот латников в кольчугах и варёной коже, с пиками. Пятьсот всадников с мечами, двести лучников с длинными луками и пятьдесят с арбалетами. Да двадцать рыцарей.

— Как всегда Бракены опаздывают! — с презрением заявил сир Виллем Блэквуд.

Ветер развивал знамёна с чардревом на алом фоне, окружённым воронами.

— Может они сбежали или спрятались в своём замке? — с насмешкой предположил сир Давос Блэквуд.

— Да нет, тащатся. — сплюнул сир Виллем.

И вправду, навстречу войску Блэквудов выходило войско Бракенов. Давние противники сошлись, чтобы в очередной раз выяснить кто прав.

Две с половиной тысячи ратников и ополченцев, семьсот конников, и двести лучников. Воинства были примерно равны. И оба одинаково ненавидели противника.

— Я думал, вы уж не придёте! — со смехом обратился к сиру Эйрону Бракену сир Виллем Блэквуд, когда командиры войск сошлись, чтобы предложить друг другу сдаться, как того требовал обычай войны.

— Как смеешь ты, стоя на земле Бракенов, направлять оружие на нас и угрожать нам войной! — гневно сказал сир Эйрон.

— Эта земля принадлежит не тебе. — отрезал сир Виллем.

— Она станет твоей могилой! — прорычал сир Эйрон, обнажая меч. То же самое сделал Виллем и прочие с обеих сторон.

Рёв пронёсся над полем, с небес на голубых с серебром крыльях опускался дракон. Оба войска вздрогнули, ведь даже не умеющие читать крестьяне слышали о драконах, как и истории об Войне Завоевателя...

Дракон облетел поле и сел прямо между войсками. На нём восседал всадник в броне.

— Я сир Томас Чёрный, — крикнул он. — во имя королевского мира, я требую, чтобы Блэквуды свернули свои войска и покинули спорные земли, отныне они принадлежат Бракенам. А тот, кто покуситься на них, будет повинен в нарушении королевского мира. Именем Визериса Первого, короля Андалов, Ройнаров и Первых людей, Лорда-защитника Государства.

— По какому праву? — крикнул сир Виллем.

— По праву силы. — ответил я.

— Ты не можешь вмешиваться в наш конфликт. Это касается только нас и Бракенов, только корона может это делать!

— Могу, ибо я тоже Бракен. Я вчера женился на леди Бракен, наш брак консумирован.

— Не думай, что можешь прилететь на драконе... — начал было сир Виллем.

— У тебя мало мозгов, но уши длинные, так что слушай. Это Пламенная Мечта, дракон королевы Рейны, жены Мейгора Жестокого. Если бы жив был Мейгор и Балерион Чёрный Ужас, ты бы уже горел. Я не стану повторять дважды. Если сейчас же не уберётесь, я подниму эту старуху в воздух и повторю для вас Огненное поле, а потом полечу в Вороново древо и обращу его в пепел, как и замки всех, кто сюда явился. Ваши земли будут гореть от Божьего Ока до Риверрана. Это моё последнее слово. Я всё сказал.

Вы навсегда оставите эту мельницу и земли вокруг неё, или сгорите.

Угроза подействовала, рассыпая проклятия, Блэквуды тем не менее убрались, оставив Бракенов победителями в битве, которой не было.

Это была моя первая крупная дипломатическая победа.

Но успех нужно было закрепить в Королевской гавани, ибо особенно мои враги должны были признать во мне равновеликого.

Поэтому передав послание лорду Хамфри через сира Эйрона и велев ему выставить дозорных на спорных землях и направил Пламенную Мечту в Королевскую гавань.

— Это недопустимо! — рассыпался эпитетами лорд Отто Хайтауэр, Десница Короля. — Он действовал от имени короны, но не имел на это никаких полномочий! Корона не давала ему такой власти, чтобы вмешиваться в дела Бракенов и Блэквудов. Он поставил себя выше как короля, так и лорда Талли, законного сюзерена обоих враждующих домов. Более того, сир Томас якобы угрожал Блэквудам сожжение их владений, напоминал о временах Мейгора Жестокого и его гневе.

Вы обласкали его, ваша милость, вы посвятили его в рыцари Тёмным пламенем, вы сделали его рыцарем, этого овцепаса, позволил летать на королевском драконе, а он отплатит чёрной неблагодарностью. Такой же чёрной как его имя!

С каждым словом Десницы король Визерис мрачнел всё сильнее. А лорды, сидевшие за столом в зале Малого совета, кивали в такт словам лорда Отто.

— Это требует подробного разбирательства, — сказал великий мейстер Меллос.

— Какое разбирательство? Тут всё и слепому видно. — возразил лорд Бисбери, мастер над монетой.

— Нужно выслушать сира Томаса, — сказал суровый лорд Стронг, мастер над законами.

— Посадить этого «сира» в темницу, и дело с концом, — заявил Тиланд Ланнистер, мастер над кораблями, он каждый день тщательно маскировал синяк на лице. — Достаточно вспомнить, что он устроил на королевской охоте...

— Но вы со своим братом-лордом виноваты в случившемся не в меньшей степени, — заявил Визерис.

Тут дверь отворилась и вошёл лорд-командующий Королевской гвардии сир Гаррольд Вестерлинг.

— Сир Томас Чёрный!

Десница даже с места поднялся.

— Пригласите его. — распорядился Визерис.