В этой истории клан Лавеллан погибает, а валласлин стерт с ее лица – не потому что это рабская метка, но как напоминание о прошлом, том прошлом, в котором ее народ подобен детям, заблудившимся в лесу. История безлична, история равнодушна, и перемалывает всех, кто встанет на ее пути, как тевинтерская квадрига, запряженная понесшими лошадьми, за которой волочится на вожжах труп возницы с пробитой головой. Раньше Лавеллан верила, что люди, эльфы, гномы и даже кунари могут сосуществовать в мире – стоит лишь разрушить стены непонимания. Кровь одинаково красна у всех.

К сожалению, Лавеллан все еще верит в это.

Такова ее вера: красный лириум в колодце, моровые крысы на улицах Вал Руайо.

Мы убиваем шемленов и шемлены убивают нас; я перебила бы их всех, если бы могла, я ненавижу людей за все то, что они сделали с нами, и эльфов за то, что они позволили превратить себя в рабов и дикарей. Но порочный круг можно разорвать лишь состраданием и любовью, а не грубой силой. Неси им милосердие, Лелиана – так говорит Лавеллан, - неси им милосердие лезвием кинжала, горьким отваром из корня смерти.

Мы сделаем мир лучше, говорит Лавеллан (я хочу уничтожить все, чтобы начать с нуля), и верховная жрица Виктория улыбается, поправляя выбивающуюся из монашеского клобука прядь рыжих волос, и игриво облизывает розовую нижнюю губу.

Прошлого больше нет, - так еще говорит Лавеллан на собранном ею арлатвене (если хочешь объединить свой народ в армию, - наставляет ее Лелиана, - вначале ты должна привлечь на свою сторону молодых и опрометчивых, потом, - уничтожить старых и осторожных), и морщинистые хранители и хранительницы отводят взгляд от ее лица, непристойно обнаженного без валласлина.

Мы так ошибались, мы так страшно ошибались; мы потеряли Арлатан по собственной глупости, и Долы – из-за любовной интрижки.

В голове Лавеллан шепчут тысячи голосов. Мертвые жрецы Митал пытаются вырваться из забвения. Они умоляют о возмездии.

Я поведу вас, говорит Лавеллан, и ее звонкий голос перекрывает крики несогласных. Оперение стрел в алых цветах Инквизиции. Кровавые потеки смывают валласлин лучше любой магии.

Лавеллан ест плоть и пьет кровь своей бабушки. Это то, что она должна сделать еще до того, как залезет к волку в постель.

Я сделаю мир лучше, обещает она, умильно улыбаясь, отчего на ее щеках появляются ямочки.

А если у тебя не получится? - спрашивает волк.

Митал хохочет у нее в голове.

Тогда, - отвечает она, - я попробую заново.