Verity Mage
Тыквик
Противник был искусен в фехтовании. Сверкнуло лезвие его меча и оружие вылетело из рук волшебницы. Колдер отбросил свое собственное оружие, схватил всадницу за ногу и потащил ее из седла с легкостью, которая удивила бы Кориса.
Волшебница отчаянно билась в тисках колдера, и Симон не решался применить меч. Вытащив ногу из стремени, он подъехал поближе и изо всех сил пнул солдата.
Удар пришелся в заднюю часть шлема, и нога Симона почти онемела. Солдат потерял равновесие и упал лицом вперед, потянув за собой волшебницу. Симон выпрыгнул из седла, опасаясь, что онемевшая нога подвернется. Руки скользнули по металлическим плечам колдера и Симон оторвал его от женщины и бросил на спину. Колдер лежал на спине, как жук, руки и ноги его слабо двигались.
Отбросив перчатки, волшебница наклонилась над колдером, развязывая его шлем. Симон схватил ее за плечо.
— В седло! — приказал он, подводя свою лошадь.
Она покачала головой, продолжая свое занятие. Симон не знал, что увидит. Воображение нарисовало несколько картин чуждых существ, но все они оказались совершенно непохожими на лицо воина.
— Херлвин!
Увенчанная ястребом голова Кориса появилась между Симоном и этим лицом. Корис схватил колдера за плечи, как-будто обнимая близкого друга.
Глаза сине-зеленые, как у Кориса, на таком же прекрасном лице, открылись, но не сосредоточились ни на одном из склонившихся людей. Волшебница разжала руки Кориса.
Она взяла колдера за подбородок и всмотрелась в невидящие глаза. Затем откинула голову и принялась вытирать руки о жесткую траву. Корис следил за ней.
— Херлвин? — этот вопрос скорее адресовался волшебнице, а не поверженному знакомому Кориса.
— Убить! — приказала она сквозь тонкие губы. Корис потянулся за мечем, лежащим на траве.
— Не нужно! — возразил Симон. — Ведь колдер сейчас безвреден, удар лишил его сознания. Нельзя убивать так хладнокровно.
Холодный взгляд волшебницы скрестился с его взглядом. Она указала на качающуюся голову.
— Взгляни, человек из другого мира!
Со странным беспокойством Симон взял в ладони голову колдера, и чуть не вскочил от этого прикосновения. В этом теле не было человеческой теплоты, не было в нем и холода металла или камня. Казалось, он коснулся чего-то грязного, вялого, прочного лишь внешне. Посмотрев в эти невидящие глаза, он увидел абсолютную пустоту, которая не могла быть результатом сильного удара. Симон никогда не встречал такое: безумный человек все еще сохраняет в себе что-то человеческое, он может вызвать жалость. Здесь же лежало отрицание всего, нечто настолько отвратительное, что Симон не мог представить себе его живым, видящим солнце и ходящим по земле.
Как и волшебница, он принялся тереть руки о траву, как бы стирая с них грязь. Встав, он отвернулся от Кориса, который обнажил меч. Тот, кого сейчас увидел капитан, был уже мертв, давно мертв и проклят.
Остались лишь мертвые солдаты Колдера. Погибли два гвардейца и один салкар. Нападение было таким неуместным, что Симон удивлялся, зачем оно вообще было организовано. Он пошел рядом с капитаном, который тоже, по-видимому, хотел узнать кое-что.
— Снимите с них шлемы! — этот приказ переходил от одной группы гвардейцев к другой. И под каждым шлемом они находили все те же бледные лица, светловолосые головы: все были так похожи на Кориса.
— Мидир! — Корис остановился у одного из тел. Рука его дернулась.
— Убить! — приказ капитана прозвучал бесстрастно и был немедленно выполнен.
Корис осмотрел всех и еще трижды приказал нанести смертельный удар. Уголок рта его подергивался. Обойдя тела, он вернулся к Магнусу и волшебнице.
— Они все из Горма!
— Были из Горма, — поправила его волшебница. — Горм умер, когда открыл свои ворота Колдеру. Лежащие здесь — не те люди, которых вы помните, Корис. Они давно, уже давно не люди. Это руки и ноги машин, которые служат своим хозяевам. У них нет настоящей жизни. Когда Сила вытащила их из укрытия, они смогли повиноваться единственному полученному ими приказу — убивать. Колдер использует их, чтобы истощить силы противника, прежде чем нанести главный удар.
Губы капитана исказились в гримасе.
— Они выдают собственную слабость. Неужели им не хватает людей? — но тут же поправился, вкладывая меч в ножны, — кто знает, чего ждать от Колдера? Нас могут ждать и другие сюрпризы.
Симон находился в авангарде, когда они отъехали с того места, где встретились с силами Колдера. Он не мог помочь воинам в их последнем деле и не мог заставить себя думать об оставшихся сзади безголовых телах. Трудно поверить, что все это правда.
— Мертвый не сражается! — он не сознавал того, что говорит вслух, пока не отозвался Корис.
— Херлвин был рожден для моря. Я видел, как он с одним ножом ходил на меч-рыбу… Мидир — новичок в гвардии. Он еще запинался в строю, когда объявили о приходе колдеров в Горм. Я их обоих хорошо знал. Но те существа, что остались позади — это не Херлвин и не Мидир.
— Человек един в трех составляющих — это произнесла волшебница, — тело людей действует, мозг мыслит, душа — чувствует. Может в вашем мире человек устроен иначе, Симон. Я так не думаю: вы тоже мыслите, действуете, чувствуете. Убейте тело — и вы освободите душу. Убейте мозг — и тело будет продолжать жить, вызывая сочувствие у окружающих. Но убейте душу и позвольте телу и мозгу жить…, — голос ее дрогнул, — это грех, тяжелее которого невозможно себе представить. Именно это произошло с людьми Горма. То, что двигалось в их облике, не должно существовать на земле. И только нечестивое использование запретного, может породить такую смерть.