Я вернулся домой около девяти вечера. Дом встретил меня как обычно тишиной и прохладой. Отца, судя по всему, дома не было, он после чемпионата часто стал пропадать на собраниях чистокровных. Я просился с ним, но он с какой-то грустью сказал мне, чтобы я не спешил вырастать и подольше оставался ребенком. А я не ребенок, сегодня мы даже огневиски попробовали, правда тайком от матери Блейза. ( Мама у него очень красивая, является главой рода, правда мужья её почему-то долго не живут, но за Блейзом она следит строго всегда, почти всегда.)
Пройдя в зал, я увидел маму, поздоровавшись с ней согласно этикету небольшим поклоном головы, хотел продолжить свой путь дальше, но ..... . Нет, я люблю свою мать, но видя то пренебрежение, которое часто проскальзывает к ней у отца и его отношение к ней, начинаю понимать, что когда я женюсь, меня дома тоже будет ждать такая вот чистокровная кукла. Наверное в этом виновато мое подражание отцу, с малых лет я старался быть на него похожим, копируя его манеры, привычки и поведение. А учитывая пренебрежительное отношение отца к маме, неудивительно, что последние пару лет я все больше и больше отдалялся от матери. Вот и сейчас я хотел пройти мимо, даже не заговорив, но у матери было по этому поводу свое мнение.
—Куда это вы направились, молодой человек? — новые нотки в её голосе возможно насторожили бы меня, но голова еще шумела от выпитого огневиски. Я был храбр, смел, и, как говорил последний ухажер миссис Забини, море мне было по колено.

—Как ты меня назвал? Ах ты мелкий, пассивный пид.... , совсем страх потерял, я выбью из тебя всю дурь и гомосятину, Инкарцеро, — и я связанный падаю на ковер, а на моей голове зашевелились волосы, такой свою маму я никогда не видел. — Линки ты замочила розги? Молодец, неси их сюда, а пока я объясню этому маленькому куску говна, как надо разговаривать с матерью.
Дальше я услышал свист розг, и мою попу обожгла боль, нет БОЛЬ. Я плакал, просил, умолял, но проклинать даже не пытался. Потому-то первую же мою попытку мама прервала, ударив меня ногой в живот, и я смог рассмотреть её ноги в тонком сапожке с металлической вставкой на носу. Затем, кинув в меня Силенцио, добавила Жалящими проклятьями, чередуя их с розгами по моей многострадальной попе. Все это было вперемешку с ругательствами и обещанием выбить из меня весь гомо..... и любовь к х...... . Язык не поворачивается повторить, но, как я понял, она считает меня пассивным геем и собирается это из меня выбить.
Через полтора часа моего истязания пришел мой герой вместе с моим крестным, но надежда на мое спасение, из рук взбесившейся мамы, померкла вместе со вспышками заклинаний и падением двух тел со стороны прихожей.
Дальше начался ад.
<...>
—Драко, Драко, Драко, ты забыл, чему мамочка тебя учила? — если мое имя мама называла ласково, то вопрос был задан другим тоном, и я, почуяв неприятности, попробовал сбежать. — Инкарцеро, что ж, сынок, раз ты не понимаешь слов, буду вбивать тебе этикет через то место, в которое ты любишь засовывать посторонние штучки. Линки, неси розги!
Странный намек меня даже разозлил, и я уже хотел наорать на маму, но упоминание о розгах живо освежило мою память, и я попробовал уползти.
—Куда это ты собрался? — услышал я голос матери над собой, а дальше свист розг снова подарил мне БОЛЬ.

Как только я уснула, я вдруг оказалась в большом тронном зале. На троне сидела та самая женщина, что была и исчезла при нашей помолвке, и я с удивлением рассматривала её.
—Ну здравствуй, мать моих будущих правнуков, — сказала она, глядя на меня, а потом вздохнула и, обращаясь к кому-то за моей спиной, продолжила. — Видишь, сколько здесь работы, учить её и учить. Ладно, знакомьтесь, Гермиона Джин Певерелл, Леди Певерелл, моя будущая первая жрица, первая с тех пор, как род Певерелл чуть не канул в забвение. А это, красавица моя, твой учитель по магии на ближайший год: единственная и неповторимая Моргана де ля Фэй, Леди де ля Фэй. Учись прилежно, и возможно о тебе скажут тоже самое.
—Миледи, а вы уверены, что эта простушка — Леди Певерелл? — что, да как она смеет, от оборота меня удержало только нежелание сразу раскрывать свои карты, все-таки Бася очень хороший учитель и довольно жестко наказывает за явную глупость. — Прошу прощения, Леди Певерелл за мою проверку, но теперь я вижу — работы непочатый край. Чему мне её учить, Миледи ХЕЛЬ?
ХЕЛЬ, она сказала ХЕЛЬ. Та самая Вечная Невеста, олицетворение самой смерти. Вот же я дура, расслабилась и сразу не выяснила, в какой род я попала. От обморока меня спасло только то, что Миледи ХЕЛЬ начала отвечать, и я боялась потом не узнать, чему меня собираются учить.