Весь день семья Грейнджеров провела в радостном ожидании — Гермиона возвращалась домой после долгих четырёх месяцев разлуки с ними. Джон уже несколько раз усаживал то вскакивавшую на каждый звук, то бросавшуюся оттирать несуществующие пятна жену, и в конце концов, наплевав на непедагогичность такого решения проблем, накапал ей в чай успокоительного; судя по Джейн, она всё поняла, но беспрекословно выпила налитое.

Дом Грейнджеров накануне украшали с особым тщанием — стремились порадовать Гермиону. Миссис и мистер Грейнджер хотели, чтобы девочка с порога окунулась в рождественскую сказку, чтобы они посидели на кухне, не отвлекаясь ни на что и разговаривая обо всём подряд. Джейн, несмотря на протесты мужа, заявлявшего про и без того уставшего ребёнка, достала билеты в лондонский научный музей и уже несколько раз перепроверила, точно ли она положила их в конверт (на четвёртом разе Джон вздохнул и пошёл за второй порцией чая).

— Но, милый! — возразила жена на его вздохи. — Мы ведь её столько не видели! Она, наверное, так выросла — Джон, пожалуйста, давай через пару дней сходим в магазины — купим ей всего, чего захочет, мы ведь так мало её видим!

Джон вздохнул и смирился с неуёмным мандражем жены.

Когда в дверь позвонили, Джейн вздрогнула, охнула, кинулась наспех в десятый раз поправлять украшения, и открывать, как более спокойный и выдержанный, пошёл её муж. Он жадно вглядывался в лицо своей дочери — немного похудела... Плохо кормят? Не может есть, потому что не нашла друзей и переживает? Слишком много задают и она не успевает? Сердце мужчины облилось кровью, но он заставил себя успокоиться — подростки часто худеют просто потому что худеют, и в этом нет никаких сакральных смыслов. Он неловко обнял дочку (он никогда не умел обниматься, на самом деле).

— Гермиона, милая! — вылетела немного встрёпанная жена; Джон мысленно закатил глаза — она готовила дом так, словно собралась принимать посла. Джейн схватила Гермиону и, прижав к себе, поцеловала в макушку, затыкая собственный готовый вылиться на всех поток слов.

Джон отметил про себя, что Гермиона ведёт себя как-то скованно, но решил, что это из-за долгой разлуки.

* * *

— ...и завтра вечером я отправлюсь в его дом, — улыбнулась им Гермиона. Джейн постаралась сделать вид, что рада за неё, но улыбка вышла откровенно жалкой.

— И не побудешь немного с нами? — с неприкрытой надеждой спросила она. Гермиона покачала головой, с аппетитом уплетая жареные овощи.

— Не могу, прости, — ответила она с плохо скрытым равнодушием. Джейн автоматически кивнула; Гермиона доела и, попрощавшись, убежала к себе — ей надо было написать друзьям.

Вернувшийся с улицы Джон снял шарф.

— Ну и погодка! — выдохнул он, стряхивая снег с шапки в ванну. — Валит и валит. Джейни, может, завтра построим две крепости? Мальчики против девочек... — договаривал он уже без радости в голосе, потому что всё-таки прошёл на кухню и увидел, как бледная жена с видом, далёким от счастливого, механически тёрла одно и то же место на столе. Джон обнял её. — Что такое, милая? — спросил он. Джейн подняла на него полные слёз глаза и снова принялась тереть стол.

— Джон, она... — выдавила она, сдерживая рыдания. — Она завтра уезжает...

Целое небо рухнуло на мистера Грейнджера.

— У неё... У неё есть дедушка, и... Ну, в этом мире... — бормотала жена, утыкаясь носом в широкую грудь мужа. — И... Помнишь, нам говорили, что к детям обычных людей плохо относятся... Возможно, это шанс для нашей...

Джон покачал головой.

— Паскудный шанс, — выплюнул он, сжав челюсти. Сердце заболело впервые за всю жизнь. Джейн села за стол и трясущимися руками сжала конверт с билетами в музей и чек резервации столика на пятерых в их любимом ресторане; она дышала через раз. Джон моментально уселся рядом, сжав жену в объятиях, и та, наконец, тихо и отчаянно зарыдала.