В восемь лет я читала книги по чёрной магии и шипела на людей, если они подходили слишком близко.
В двенадцать — носила чёрные тряпки и была похожа на Знейба.
В шестнадцать я убежала из дома.
К моим двадцати годам мы помирились. Но это всё очень формально. Это фасад.
У меня нет и никогда не было идеологического конфликта с родителями. Они прогрессивные, про-европейские люди, сейчас вроде даже планируют переезд в те степи — никаких проблем с теми ценностями, которые можно назвать «современными».
Но я всегда была и буду для них чужой и, наверное, «неудачным ребёнком».
Раньше я была на ножах с отчимом. Он меня обвинял во всех бедах, ребёнком лупил, а в четырнадцать лет раз практически подрались. Несмотря на дурной бек отношений, как уехала, всё больше понимаю его. Он неплохой человек, но его жалко — проблемы с деспотичной матерью сказались довольно печальным образом. С другой стороны он очень прагматичен и холоден, а его способности к взаимодействию в основном упираются в обиды, которые никогда не высказываются в лицо. Он иногда может помочь, если мне, например, нужна помощь с переездом или попросить совета в чём-либо, но я не знаю почему. Возможно, он прогнозирует на будущее выгоду поддержания контактов на случай, что я смогу вложиться в недвижку, видит потенциал общения. Возможно, это, типа, проснувшаяся родительская любовь или сила привычки брать на себя ответственность даже там, где не надо или какие-нибудь очередные комплексы/социальные нормативы. Я не знаю.
Мать, ну, она тоже неплоха как человек, но мать из неё никакая. Не в смысле, что она гуляет где-то или работает много, просто ей дети до фени и характер у неё как у Серсеи. Когда Серсея выговаривала Джейме за отрубленную руку, я оч смеялась, похожа ведь.
Ну и у меня есть младшая сестра. Она замечательная. Мы не во всём совпадаем, но она чудо-чудо. Ей сейчас восемнадцать. Для родителей она не чужая, поэтому с ними у неё относительный порядок.
В целом, я чувствую себя странно, когда люди говорят о привязанности к родителям. Я там всегда была посторонним человеком, пока мы жили вместе. В детстве я ходила мимо домов и заглядывала в тёплые жёлтые окна, и всё, что я думала, это: «у всех этих людей есть семья, интересно, каково это».
Как-то так.