«Он вошел в хвойный лес и сел на землю, здесь пробивалась робкая ярко-зеленая первая трава. Штирлиц осторожно погладил землю рукой… он знал, на что идет… поэтому имеет право долго сидеть на холодной земле и гладить ее рукой…»