Вооружившись данными, полученными в ходе спутниковой миссии по наблюдению за космическим микроволновым фоном — слабым свечением во Вселенной, которое является своего рода окаменевшим отпечатком Большого взрыва, — Крамер создал записи, которые заполняют более высокие частоты, создавая более полный и насыщенный звук.
Этот эффект похож на то, что сейсмологи называют землетрясением магнитудой 9 баллов, из-за которого вся планета начинает вибрировать. Однако в этом случае вибрация охватила всю Вселенную — прежде чем она достигла таких колоссальных масштабов.
«Само пространство-время вибрирует, когда Вселенная достаточно мала», — сказал Крамер.
В 2001 году Крамер написал научно-популярную колонку для журнала Analog Science Fiction & Fact, в которой описал вероятный звук Большого взрыва на основе наблюдений за космическим микроволновым фоновым излучением, полученных в ходе экспериментов с воздушными шарами и спутниками.
Он использовал данные космического микроволнового фона о колебаниях температуры в очень ранней Вселенной. Данные об этих изменениях длины волны были введены в компьютерную программу под названием Mathematica, которая преобразовала их в звук. 100-секундная запись представляет собой звук примерно через 380 000 – 760 000 лет после Большого взрыва.
Однако Крамер отметил, что в данных 2003 года не хватало высокочастотной структуры. Более полные данные были недавно собраны международной группой исследователей с помощью спутника «Планк» Европейского космического агентства, детекторы которого настолько чувствительны, что могут различать колебания температуры в несколько миллионных долей градуса в космическом микроволновом фоне. Эти данные были опубликованы в конце марта и привели к новым открытиям.
Спутниковая миссия «Планк» зафиксировала различия в температуре света на самой древней из известных поверхностей — фоновом небе, оставшемся миллиарды лет назад, когда наша Вселенная впервые стала прозрачной для света. Эти различия помогли воссоздать звук Большого взрыва.
По мере того как Вселенная остывала и расширялась, она растягивала длины волн, создавая «что-то вроде басового инструмента», — сказал Крамер. По мере растягивания длин волн звук становится ниже, сначала он становится громче, но затем постепенно затихает. На самом деле звук был настолько «басовым», что ему пришлось увеличить частоту в 100 септиллионов раз, чтобы записи можно было услышать.

Для получения дополнительной информации свяжитесь с Крамером по адресу jcramer@uw.edu.