Проблема в том, что я действительно во многом становлюсь беспомощной, когда дело доходит до повседневной жизни.

Всю жизнь меня гиперопекали и холили-лелеяли, словно хиленький цветочек в вазе, и я лишь со временем поняла, насколько подобная инфантильность и неумелость усложняют жизнь.

В какой-то момент я просто начала пытаться отвоёвывать свою жизнь, своё право на самостоятельность по кусочкам. Например, летом научилась готовить хоть немного. Уже больше, чем совсем ничего.

Я привыкла жить в этом коконе из обманчиво комфортной, расслабленной необязательности и несамостоятельности. И хоть я пытаюсь из него выбираться, мне порой страшно сделать лишний шаг вперёд. Словно кто-то сковал мне руки.

Поэтому меня пугает мысль о переезде условно на другую квартиру. Не знаю, как люди это делают, как и многие другие вещи. Я одновременно ненавижу ту клетку, в которой нахожусь, но и боюсь носу из неё наружу показать.

Такая вот проблема.

Если честно главный исток моих суицидальных мыслей находится в простой идее, что я уже сломана неправильным воспитанием, и никогда не смогу обрести элементарные навыки жизни, которые будто бы по дефолту есть у всех остальных, вокруг меня.

Я слишком долго не осознавала, насколько глубоко неправильно то, как со мной обращались по мере моего взросления. Что это странно, когда человека не учат готовить, потому что "Другие же сделают, если что". Что это неправильно, когда я только в 14 годков начала кататься в метро, в то время как сестру пускали туда с 12, и поощряли всё делать самой и во всём разбираться.

Ощущение, что ко мне всегда относились, как к неумехе, что в любом случае всё испортит, так что и пытаться научить нечего.

Думаю, с этим связано и то, какую именно форму приняла гендерная дисфория. Я искренне ненавижу стереотипы, согласно которым мужчины по дефолту беспомощные и за них всё должны делать женщины, ведь они же в противном случае развалятся, если с дивана лишний раз встанут.

Мне нравится женский стереотипный образ в первую очередь за то, что во главе него стоит идея ответственности и за себя, и за других. Мне очень этого не хватает.

Я понимаю, что это иллюзия, и никто на деле не рождается ответственным, умеющим устраивать быт. Но принимая на себя сформированную мной женскую личину, я будто бы внутренне освобождаю себя от заложенной в меня установки пожизненной беспомощности и теряю страх перед такой страшной взрослой и самостоятельной жизнью.

Словно это даёт мне свободу от личины "беспомощного мальчика-слюнтяя" и позволяет открыть и найти истинную себя, ту, какой я всегда хотела быть.

И меня пугает эта мысль, что я уже слишком отстала. Что у меня в этом мерзком мужском естестве зарыта эта глубинная беспомощность. И что мне не суметь закрыть все эти будто бы бесконечные пробелы в обучении из детства. И меня вечно всем придётся водить за руку и терпеливо объяснять по сотому кругу элементарные для всех остальных людей вещи, просто чтобы я смогла хотя бы мало-мальски жить.

Будто бы есть этот образ неумехи меня, навязанный семьёй, и вступающий с ним резко в противоречие желаемый мной, образ самостоятельной и собранной меня.

И только от меня зависит, под конец дня, какая из двух правд: моя, или родительская, победит.

Одно я знаю точно. Мне не жить, если я окончательно потеряю веру в то, что способна на собственный, вольный путь. Просто потому что тогда окажется, что моя жизнь и вправду была одной большой ошибкой.

Вот-с... мысли об этом мучают меня день ото дня.