Сталь и серебро (гет)

Железные холмы, 2942 год Третьей эпохи, спустя два месяца после Битвы Пяти Воинств

— Умри! — Сигни разрезает топором воздух, подпрыгивает так, что с потолка сыплется земля. — Умри, проклятый орк!

Топор чиркает воздух. Орк падает замертво, и Сигни кажется, его зловонное дыхание заполняет комнату. «Мертв, — убеждается Сигни. — Мертв!».

— Сигни! Что ты там копаешься? — слышится из-за двери недовольный голос Гунвор.

Мертвый орк исчезает. Остается только пустая подземная комната — кровать из грубого дерева, стол, свечка.

— Да иду я, иду, — Сигни понуро плетется на кухню.

— На-ка, отнеси, — Гунвор отвлекается от кастрюли и вываливает в большое блюдо огненные картофелины. — Что это, Сигни, топор и веревка? А ну-ка!

— Нет! — Сигни прячет топор за спину и ловко хватает тарелку с картошкой.

— И во что ты опять вырядилась! — Гунвор подпирает бока толстыми руками. — А ну-ка дай хотя бы штаны почищу. Во имя Дурина, еще немного, и тебя начнут принимать за твоего брата.

— Было бы неплохо, — бормочет Сигни, еле удерживая картошку. — Гунвор, а у меня тоже вырастет борода, как у тебя?

Гунвор щурит круглые глаза, покусывает пухлые губы. Борода вьется мягкими рыжими кольцами. Когда Сигни была маленькой, любила заплетать из нее косы.

— Ты красивая, как эльфийка, — хохочет Гунвор. — Не будет у тебя никакой бороды. И поэтому отнеси-ка Наину ужин. Видела, как он смотрит на тебя? Ну-ка быстро, давай, давай!

— Почему Скафти можно бывать на собраниях, а мне нет? — спрашивает Сигни напоследок.

— Потому, — Гунвор возвращается к стряпне. — Ты идешь?

— Потому, — передразнивает ее Сигни, хватает мягкую горячую картошку и засовывает в рот не жуя.

* * *

В подземельях мерцает свет. Сигни крадется по темному коридору, стараясь идти как можно тише. Голоса гномов звучат издалека, и пока можно разобрать только отрывки.

На самом деле Сигни рада таскать еду — это единственная возможность попасть на собрание и хоть одним глазом подсмотреть, что там происходит. Но обычно стоит ей показаться в большом зале, как голоса смолкают. «Женщины не должны лезть в дела мужчин», — так говорит старый Ове.

Сигни все это знает.

Женщины не должны лезть в дела мужчин.

Не должны участвовать в битвах.

Не должны носить топор и веревку.

Женщины ничего не должны.

Только варить картошку и отводить глаза, если сопляк вроде Наина, не умеющий держать кинжал в руках, бросает на тебя сальные взгляды.

Сигни останавливается у входа, откуда видно фигуру Скафти. Брат стоит в центре круга и отбрасывает длинную черную тень.

— Мы должны пойти в Эребор! — слышатся голоса. — В Эребор!

— Орки повержены! Там наш дом!

— В Эребор!

— Нет!

Это голос Скафти. Он всегда так говорит — четко и громко. Словно он тут самый главный.

Сначала тишина, но потом гномы начинают возмущаться.

— Скафти, чего ты уперся? — это старый Ове. — Мы воевали за Эребор, мы должны быть там!

— Да почему мы слушаем этого мальчишку? — еще один голос. Это Тхил, рудокоп. — Только потому что он внук Нара?

— Да, потому что он внук Нара! — осаждает его Гайн.

— Мы выросли здесь, в Железных холмах, — упрямо повторяет Скафти. — Когда Даину нужна была помощь, мы пришли на битву. Но с меня хватит!

— Скафти, послушай, — это снова Ове, — не разумно ли нам вернуться в Эребор, к нашему королю? Получить сокровища, данные нам по праву? Мы воевали за них.

— Мы воевали не за них, — Скафти сплевывает на земляной пол. — А за тщеславие Короля-под-Горой! Скольких он погубил из-за своей чертовой гордыни! Да пропади пропадом этот Эребор!

Гномы притихли. Сигни быстренько засунула в рот еще одну картофелину: только бы не заорать. Скафти перегнул палку. Оскорблять память Торина Дубощита — это слишком, все-таки.

— Ну, чего молчите, гномы? — хмыкнул Скафти. — Боитесь моих слов? Лучше бы вы боялись своих подгорных королей! Это они ведут вас на смерть!

Сигни ойкнула, случайно наклонила блюдо. Картофелины шмякнулись на пыльный пол — звук глухой, но и его достаточно.

— Кто здесь? — рявкнул Скафти. — Сигни, ты? Подойди.

Маленькими шагами Сигни вышла на свет, стараясь не отвечать на десятки взглядов.

— Ну же, Сигни, давай сюда ужин и уходи, — Скафти махнул рукой.

Сигни не двигалась. Сжимала блюдо с холодной уже картошкой, затылком ощущая, как жгут сзади глаза Наина. «Красивая, как эльфийка», — говорят они. Как можно поверить, если ты не видела за всю жизнь ни одного эльфа? Ни разу не выходила из подземелий?

И не можешь простить Скафти, что он был на Битве, а ты нет.

— Я считаю, что мы должны пойти в Эребор, — сказала Сигни негромко. — И не смей ничего говорить о Короле-под-Горой, брат. У тебя нет на это права. Никакого.

Старик Ове шумно сглотнул.

— Почему это? — прошипел Скафти.

— Потому что он вернул нам дом. И погиб. А мы здесь. Так что заткнись.

Гномы молчали. Слышно было, как жужжит мошка, как шуршат деревянные стулья, как кряхтит старый Ове.

— Ты бы приструнил сестру, Скафти, — наконец послышался голос Наина.

Сигни от злости чиркнула ногтем по блюду — мерзкий звук. Ощущение — еще хуже.

— Не вы ли, — она прищурилась, оглядев притихших гномов, — только что хотели идти в Эребор? Я тоже внучка Нара! Что, меня не надо слушать?

— Не хватало еще, чтобы девчонка рассказывала мужчинам, что делать! — фыркнул Наин.

— Тварь, — шикнула Сигни.

В одну секунду она оказалась у стола, где он сидел и, размахнувшись, врезала ему по лицу блюдом с картошкой, а потом еще и еще раз. Наин грохнулся со стула и заскулил.

Сигни выхватила топор из-за пояса.

— Хватит! — крепкие руки Скафти сомкнулись у нее за спиной. — Ты рехнулась? А ну пошли!

Напрасно она брыкалась и кусалась — брат был сильнее.

Не говоря ни слова, он протащил ее по залу, пустым коридорам и запихнул в комнату.

И только когда дверь захлопнулась, Скафти заговорил.

— Запомни, — прохрипел он. — Ты никогда не поднимешь оружие на гнома! Лучше умереть! Сдохнуть! — выкрикнул Скафти в воздух. — Только не драться со своими! Позор! Кем ты себя возомнила?

— Никем, — Сигни опустила глаза. — Просто… он же оскорбил меня.

— Он лишь сказал, чтобы ты не вмешивалась.

— Но ведь они хотели идти в Эребор! — Сигни почти плакала. — Я думала… Они поддержат меня! Почему ты не хочешь идти в Эребор, Скафти? Почему нужно сидеть в этом проклятом захолустье?! Без приключений. Без надежды на лучшую жизнь. Когда ты вернулся с Битвы, я думала, ты вернулся за нами! Чтобы мы могли жить в Эреборе!

— Потому, — ответил Скафти тихо, — что я был на Битве. Я был в армии Даина. И я видел, что золото делает с гномами. Не нужно нам туда идти.

— Расскажи, — тихо попросила Сигни, присаживаясь рядом, в ногах Скафти. — Расскажи про Битву.

— Я зол на тебя.

— Пожалуйста.

— Нечего рассказывать, Сигни. Было — и прошло.

— Правда, что войско Даина пришло на помощь Торину Дубощиту?

Скафти уставился на маленький огонек свечи, вспоминая. В глазах плясало пламя, и Сигни чудилось, что она видит огонь Смауга и слышит лязг оружия.

— Да, — наконец прошептал Скафти, — мы пришли и оказались в самом пекле. Мясорубка. Кругом смерть.

— Ты видел его?

— Кого?

— Торина. Короля-под-Горой, — прошептала Сигни.

— Не тех ты выбираешь себе в пример, сестра. Не тех. Но да, я видел его.

— А короля эльфов?

— И короля эльфов, — сказал Скафти.

— А Даин наградил тебя?

— Наградил.

— И у нас в Эреборе есть золото? Зачем оно, если мы здесь?

— Когда у тебя будет свадьба, я пойду в Эребор и возьму его.

— Я не хочу свадьбу, — еле слышно ответила Сигни.

— Так ты чтишь род Дурина, Сигни? — Скафти поморщился. — Женщин-гномов мало. Если мы не будем жениться, если у нас не будет потомства, мы погибнем без битв и орков.

— А правда, что потомки Азога поклялись извести весь род Дурина?

— Правда.

— Значит, и нас?

— И нас.

— Ну, в нас же течет половина крови Черновласов. В нас с тобой. Поэтому у нас нет бороды. Гунвор так говорит.

— Это не считается.

— У Азога Осквернителя остались наследники?

— Двое. Его племянники Болдог и Луг.

— Скафти, а ты веришь, что Дурин бессмертен?

— Конечно, нет.

— А в то, что Торин защищался от орков дубовым щитом?

— Не знаю. Может быть. Я не видел.

— Я так мечтала оказаться на той битве. Почему ты запер меня? Почему не позволил пойти с тобой? Ты же сам учил меня драться! Ты же знаешь, я бы могла помочь! — вздохнула Сигни.

— Потому что у меня никого нет, кроме тебя, — ответил Скафти после недолгой паузы. — Мы с тобой одинаковые, понимаешь? Мы семья.

Сигни смотрит на брата снизу вверх: и правда, одинаковые. У Скафти черные жесткие волосы до плеч и нет бороды, и гномы смеются над этим, особенно Наин. У Скафти, как и у Сигни, зеленые глаза и взгляд с прищуром.

Двойняшки. Скафти старше на три минуты — так Гунвор рассказала. Это она приняла роды у Ари, а потом они с Ове похоронили ее в большой пещере за рудниками.

Ари, дочь Нара. Нара, лучшего друга и спутника короля Трора. Нара, закрывшего мертвому Трору глаза.

— Скафти, а можно с тобой на дежурство? На границу? — тихо просит Сигни.

— Нет.

— Почему?

— Потому что ты правильно сказала — потомки Азога придут, чтобы вырезать народ Дурина, и случиться это может в любой день. Сегодня. Завтра. Через год.

— Но я хочу, — Сигни запнулась. — Это не важно.

— Послушай, — голос Скафти смягчился, — нет ничего хорошего в этих дежурствах. Ты даже не знаешь, как тебе повезло! Да посмотри на себя! Ты можешь выбрать любого гнома! Хочешь, Наина, хочешь…

— Может, и Наина, — фыркнула Сигни. — Его точно убьют первым, и ты наконец оставишь меня в покое.

— Мне пора, — Скафти оставил ее выпад без внимания. — Солнце садится.

— Граница?

— Как обычно.

— Скафти, — Сигни подняла глаза на брата. — Прости меня. Обнимемся?

— Конечно.

Сигни сжала брата в объятиях — крепко, как только могла. Скафти не сразу понял, что она задумала. А когда понял — было поздно. Руки стягивала тугая веревка.

— Прости, брат. Сегодня на границу иду я.

Она выскочила из комнаты, пробежала пустой коридор и скрылась в кладовке.

— Красивая, как эльфийка, — повторяла Сигни, глядя в осколок зеркала и отрезая топором длинные жесткие пряди. — А вот и нет. А вот и нет.