Благословенны падшие (джен)

Киркволл — город цепей, крови, грязи и вонючих испарений. Люди захлебывались в нем, но всё никак не умирали. Изо дня в день. Давно уже жители его не задумывались о том, что город мог бы жить иначе. Никто уже и не помнил, когда он жил лучше. После недавнего наплыва беженцев стало только хуже. Город враз наводнили грязные, больные, отчаявшиеся оборванцы. Они прорывались за неприступные стены, не жалея себя. Эти люди растеряли почти все и не понимали, что Киркволл готов забрать оставшиеся крохи.

А корабль продолжал курсировать между Ферелденом и Вольной Маркой, и все больше обездоленных умирало под воротами.

Мередит помнила, что из предпоследней партии в город попали пятеро. Остальные уехали, ушли в леса, затерялись трупами в морских глубинах или продолжили просить милостыни. Мередит знала лишь цифры из отчетов. Четырнадцать человек погибло от рук стражи во время попытки пробраться в город, еще двое умерли от неизвестной болезни. Выяснять подробности не стали, а Казематы на неделю закрыли на карантин.

Три дня назад наместник отдал приказ не пускать больше никого.

Беженцев Мередит почти жалела. Она бы могла добиться, чтобы их пустили, это их дело, в конце концов, где доживать дни, но она не имела права просить за них. Киркволл жил как единый механизм. Все на своих местах, даже преступники, даже эльфы в эльфинажах, даже проклятые маги. Город не нуждался в новой крови. Ее грязь стала бы ржавчиной на его и без того неидеальном устройстве.

Люди за стенами города могли надеяться лишь на себя. Мередит, вскидывая взгляд на небо, возносила короткую молитву Создателю.

«Благослови путь, которым они идут», — думала она.

И пусть они не станут препятствием на моем пути.

О пятерых, ставших частью Киркволла, Мередит разузнала все. В этом и состояла ее работа: знать и предотвращать. Лучше она выполняла лишь одно: боролась с отступниками.

На столе лежало несколько листов, объединенных одним словом: Хоук. Вернувшееся в родной город обнищавшее семейство. Единственная заслуживающая внимания фигура среди них — растрепанная девчонка с синими глазами. Магесса.

Преступница, растерявшая страх, умудрившаяся применить магию на главной площади Казематов прямо в день прибытия на глазах стражи! Немыслимо! Нагло, невероятно глупо и смело до крайности. Едва это случилось, Мередит долго размышляла, какое же чувство вызывает у нее произошедшее. В конце концов, она рассмеялась. Давно этот город не заставлял ее сомневаться.

Своим появлением Мариан Хоук разожгла в городе яркий костер, а сама стала искрой, отлетевшей вдаль и исчезнувшей. Погаснет, упав на землю, или разгорится новым огнем — неизвестно.

Иногда Мередит, поразмыслив над чем-то, могла предугадать будущее. Бумаги в ее руках, имя Мариан Хоук заставляли хмуриться, отвлекаться на происходящее за окном, на крики птиц и разговоры на главной площади. Но затем Мередит снова возвращалась к мыслям об отступнице.

«Ты не попадешь в Казематы, не сгниешь в тюрьме и уж точно не отцепишься больше от этого города, ведь идти тебе некуда. Что же тогда остается? И что делать мне?»

«Ждать», — приходил в голову лишь один ответ.

Мередит мерно постукивала пальцами в латной перчатке по столу и почти незаметно улыбалась. Бросать отряд храмовников на поиски одной беженки так сразу слишком скучно. Она посмотрит, понаблюдает свысока, как обычно. Если Хоук станет опасна, она лично уничтожит ее, и пусть Создатель направит ее руку.

Небо над Киркволлом ближе к полудню посерело, растеряв утреннюю свежесть и голубизну. Ветер стих, и над нищими лачугами вдали снова поднялся дым из Нижнего Города, снова потянулись в высоту испарения из Клоаки.

Каждый день их укрывало серое небо. Но оно никогда не напоминало о дожде. Оно заставляло думать о пожаре.