Как слизеринец слизеринцу (джен)

— …Давно я не припомню такого возмутительного случая в своей практике… невозможное поведение… о нет, нет, ты пойдешь со мной… нет, в самом деле, я глубоко разочарована!

Сонная тишина, вот уже несколько дней царившая в круглом директорском кабинете, была внезапно прервана звуком распахнувшейся двери. Голос, который был слышен на каменной винтовой лестнице в виде приглушенного сердитого ворчания, в кабинете прозвучал ясно и громко.

— Ты посидишь здесь и подождешь. И не хочу слышать ни звука, — заявила Минерва МакГонагалл темноволосому мальчику, которого она привела в кабинет, и указала ему на стул перед массивным письменным столом.

— Я всего лишь защищался! — начал было объяснять тот, но, посмотрев на сурово поджатые губы МакГонагалл, съежился на стуле и замолчал.

— Это ты будешь объяснять своему отцу, — решительно заявила директор. — У меня сейчас нет времени. Я должна позаботиться о жертвах твоей легкомысленной шалости.

Возмущенно качая головой, профессор МакГонагалл вышла из кабинета. Дверь с громким стуком захлопнулась. В глухой тишине кабинета остался сидеть лишь несчастный маленький волшебник.

 

Северус Снейп резко распахнул глаза. Он чуть ли не потирал руки от удовольствия. Наконец-то в этом склепе, где день за днем были слышны лишь скучные разговоры одних и тех же скучных людей, произошло хоть что-то стоящее. С нескрываемым интересом он посмотрел на нежданного посетителя.

Мальчик, понуро сидящий перед письменным столом Минервы, был невысоким и хиленьким, явно первокурсником, лишь недавно увидевшем стены Хогвартса.

Северус задумчиво посмотрел на черные как вороново крыло волосы мальчика и худенькие острые плечи и подумал, что мальчишка странным образом кажется ему знакомым, но за свою жизнь он видел столько поколений студентов — было просто невозможно упомнить все лица; кроме того, Северус старался поскорее забыть оболтусов, едва те покидали стены Хогвартса.

Тут Северус заметил зеленый герб, украшавший мантию мальчика, и что-то шевельнулось в его душе. Так нарушитель дисциплины, оказывается, слизеринец. Это, конечно, все меняло, и притом сильно. Любопытство Северуса превратилось в раздражение. Слизеринцу не подобает влипать в неприятности, ведь сколько труда, времени и сил стоило ему, декану Слизерина, помочь своему факультету выбраться из темной ямы враждебности и неприятия: он присуждал студентам-слизеринцам огромное количество лишь наполовину заслуженных баллов, без зазрения совести и по малейшему поводу — а иногда и без — снимал баллы с других, произносил пламенные речи в защиту своего факультета и безжалостно испепелял взглядом любого, кто смел проронить хоть одно плохое слово о слизеринцах.

Нет, у его факультета была далеко не лучшая репутация, но пока Северус в школе, он будет защищать его каждой частицей своей души — и прежде всего от недостойных слизеринца проступков в собственных рядах.

Он недовольно поцокал языком. Взгляд мальчика, направленный на собственные ботинки, взметнулся вверх и зашарил в поисках источника непонятных звуков по комнате.

— Наверху, — процедил Северус. Он нетерпеливо пощелкал длинными пальцами. Мальчик невольно съежился на стуле, увидев Северуса, который смотрел на него с явно недовольной миной. Северус сощурил глаза, чтобы получше разглядеть нарушителя дисциплины. За годы прозябания в этом скучном пристанище его зрение было уже не то.

— Так, так, кто это у нас тут? Очень надеюсь, что из-за тебя с нашего факультета не сняли баллы, — мрачно произнес Снейп и — чтобы мальчику было понятно, что он имеет в виду — выпятил грудь, где красовался такой же зеленый герб. Щеки мальчика слегка покраснели.

— Баллы еще не сняли, — пробормотал он и снова приклеился взглядом к своим ботинкам. — Но, скорее всего, снимут. На этот раз она разозлилась по-настоящему.

— «Она» для тебя директор МакГонагалл, — огрызнулся Северус — что было чистейшим лицемерием с его стороны, так как сам он называл Минерву за глаза не иначе как «серой кардинальшей».

— Я надеюсь, ты осознаешь, каким позором ты покрыл наш факультет, попав сюда. Настоящий слизеринец не попадается — и уж тем более директору. Он находчив и хитер и на два шага опережает других. Выкладывай, за какую ребяческую глупость ты попал сюда?

Мальчик скрестил руки на груди и с оскорбленным видом посмотрел на Северуса. Подавленным он больше не выглядел.

— Мое проклятье было не ребяческим и уж тем более не глупым! — упрямо возразил он, вызывающе задрав подбородок кверху.

Северус скрипнул зубами. Где-то глубоко в памяти возникло воспоминание о похожей ситуации, которое заставило кровь забурлить, а темперамент почти взорваться. Но Северус приказал себе успокоиться.

— Ах, нет? — снисходительно спросил он. — Да что может такой жалкий первогодка, как ты?

— Очень сильный Фурункулюс. Мне просто не повезло, что как раз в этот момент появился Филч.

Северус одобрительно поднял бровь. Это недоразумение, может, и не самый путный слизеринец, но таланта ему, похоже, не занимать. На первом курсе большинству оболтусов не удавалась даже Вингардиум левиоса. Чтобы вызвать Фурункулюс с его огромными гноящимися нарывами, нужно иметь кое-что в черепной коробке. Однако его благосклонность испарилась, едва возникнув, когда он услышал упрямое бормотание мальчишки:

— И вообще, вас это не касается. Дурацкий, старый портрет, который ничего не знает о жизни и только глупо пылится на стене.

Глаза Северуса расширились от негодования. Да как этот паршивец посмел! Как же он ненавидит учеников, и ведь с каждым поколением они становятся все хуже и хуже!

— Я слышал, скоро придет твой отец, — прошипел он мальчику. — Надеюсь, он проучит тебя как следует за твое наложенное — ах, ну просто мастерски! — заклятие фурункулов.

Слова прозвучали злобно, и вообще, это было довольно низко с его стороны, но он не жалел ни минуты. Слишком долго Северус разговаривал лишь с людьми, с которыми по долгу службы просто обязан был общаться хоть с какой-то почтительностью. Часто он мечтал о быстрой словесной перепалке с каким-нибудь студентом-смельчаком, не застывающим при виде него от страха, или об обмене небольшими колкостями с коллегами. Минерву уже давно не задевали его ядовитые комментарии, даже хуже — и это приводило в отчаяние больше всего — его ответы забавляли, Минерва все чаще смеялась над его репликами как над мрачными, но все же смешными шутками.

— Северус, ты думаешь, подобный тон уместен?

А, как же он мог забыть — слово взяла ложка дегтя в беззаботной портретной жизни Северуса Снейпа. Услышав совсем рядом спокойный голос Альбуса Дамблдора, Северус закатил глаза. В особо прекрасные моменты он забывал, что навечно проклят делить с Альбусом одну стену.

Что его раздражало? Может, тот факт, что Альбус за много лет привык комментировать все, что происходит в кабинете? Или эта вечная готовность бывшего директора терпеть людскую глупость, или его привычка насвистывать веселые песенки — Северус затруднялся ответить на этот вопрос, но что-то неимоверно бесило его в характере Альбуса Дамблдора.

Тогда как другие портреты бывших директоров просто мирно дремали или бормотали что-то неразборчиво себе под нос, Альбус наблюдал за происходящим жизнерадостными голубыми глазами, всегда имея наготове добрый совет или глубокое мудрое изречение. К счастью, Дамблдор имел огромное количество портретов и часто отсутствовал, навещая свои картины в Министерстве магии, в гостиных своих соратников из Ордена Феникса или просто почитателей, на различных вкладышах от шоколадных лягушек, а также в мрачном кабаке Аберфорта.

У самого Северуса существовало лишь три портрета, между которыми он мог свободно перемещаться, как ему вздумается. Один висел в директорском кабинете, еще один — внизу, в подземельях, куда он временами спускался, чтобы справиться о своих слизеринцах. У третьего же портрета была особая история.

По какой-то прихоти судьбы Гарри Поттер в один прекрасный день решил, что в его рабочем кабинете в Министерстве должен висеть портрет его бывшего преподавателя по зельям. Разумеется, Северус сопротивлялся изо всех сил, но не имея физической оболочки и волшебной палочки, он ничего не мог сделать. Таким образом, его портрет спустя некоторое время нашел свое место на одной из стен поттеровского кабинета, рядом с дурацким квиддичным календарём с постоянно галдящими игроками.

Несмотря на первоначальный скептицизм, Северус начал регулярно заглядывать к Поттеру — кому-то же надо было следить за тем, чтобы самомнение «героя» не раздулось до размеров воздушного шара. К тому же Северусу время от времени требовался интеллектуальный вызов, а в кабинете Поттера можно было услышать о делах, требующих определенных знаний и умственной работы. Частенько же он попросту скрывался здесь от Минервы и Альбуса. А иногда он просто разводил Поттера на быструю вербальную пикировку: это спасало от унылой скуки. Как и много лет назад, Поттер никогда не подводил.

Не только Северус, но и мальчик повернули голову в сторону Альбуса, услышав его слова.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор, — вежливо поприветствовал директора мальчишка, подарив тому слабую улыбку.

Северус обиженно фыркнул. Конечно, Дамблдора все узнают с первого взгляда, с ним можно разговаривать дружелюбно и вежливо.

— Здравствуй, мой милый мальчик, — Дамблдор подался вперед, чтобы лучше видеть собеседника. — Как я рад снова тебя видеть. С тех пор, как ты приехал в Хогвартс, я почти не вижу тебя. Как дела у твоего брата?

— Думаю, хорошо, — ответил мальчик, пожимая плечами.

Дамблдор кивнул.

— Рад это слышать. У твоей сестры тоже все в порядке, хотя она ужасно скучает по тебе. Нелегко быть последней, кому предстоят приключения под названием «Хогвартс». Кстати, вы, кажется, не знакомы. Позволь представить: по мою правую руку — профессор Снейп, — Альбус показал на Северуса, который демонстративно смотрел в сторону.

— Снейп? — мальчик в удивлении вытянул шею.

— Профессор Снейп, — автоматически выплюнул в ответ Северус.

— Я знаю вас. Мой отец рассказал мне о вас все! — живо воскликнул мальчик. — Он постоянно говорит о вас. Он сказал…

— Помолчи! — резко перебил его Северус, не давая мальчику договорить то, от чего он сам, может, никогда не сможет оправиться. Его репутация в магическом мире была неоднозначной. Некоторые восхваляли его как героя, другие ненавидели, как предателя. И то, и другое одинаково досаждало.

На веки вечные он хотел остаться в памяти студентов злобным преподавателем, которого боятся, чье имя произносят шепотом, прикрывая ладонью рот, — чтобы тот, не дай Мерлин, не появился нечаянно словно из-под земли, суля всяческие неприятности. Но нет же! Поттер и его идиотские прославления в его адрес как самого храброго человека последовательно разрушили облик ужаса Хогвартса и сделали из когда-то самого ненавистного учителя непонятого мученика. Доказательство этому бедственному положению сидело в данный момент перед ним на стуле и, очевидно, радовалось знакомству с ним. Где страх, над которым он так тщательно работал? Что ему делать с учениками, которые боятся Минерву больше, чем его?

— Меня не волнует, что там говорил про меня твой отец, — ледяным тоном объявил Северус. — Я ничего не хочу слышать, и уж тем более — от такого дрянного слизеринца, как ты. Ты — позор нашего факультета.

Он увидел, как Дамблдор беззвучно покинул свой портрет. Северус подозревал, что бывший директор недоволен им, но это его мало волновало. Дамблдор вернется. К тому же своей цели он добился: мальчишка замолчал и обиженно уставился на носки своих ботинок. Подбородок его дрожал. Северус мысленно поздравил себя с успехом. Все-таки не совсем растерял форму, после стольких-то лет.

Минуты протекали за минутами. Северус скрестил на груди руки, прикрыл глаза и начал дремать — его обычное занятие. Где же Минерва? Наверное, специально не возвращалась так долго, чтобы помариновать мальчишку подольше — хороший метод. Краем глаза Северус наблюдал, как мелкий негодник все беспокойнее ерзает на стуле; взгляд метался между дверью и камином, в котором тлели несколько поленьев. Несколько раз мальчишка начинал тереть глаза рукавом мантии, сцеплял руки в замок, но почти сразу же со вздохом опускал их на колени.

— Я не дрянной слизеринец.

Эти слова были едва громче шепота, но слух Северуса, в отличие от зрения, остался великолепным.

— И проклятье тоже было неплохим, оно даже здорово вышло. Вообще-то я хотел попасть в брата. Он заслужил парочку фурункулов. Кто же знал, что эти хаффлпаффцы как раз в тот момент попадут под линию огня и покроются фурункулами, а Филч все это еще и увидит.

Снова стало тихо.

— Идиот, — Северус широко распахнул глаза и неодобрительно покачал головой. — Если хочешь причинить кому-либо вред, надо проделывать все виртуозно — один из важнейших заветов Салазара Слизерина. Нужно разработать хитроумный план и поработать над твердым алиби. Не удивительно, что ты попался. Ты это заслужил.

Мальчишка вытер нос рукавом:

— Что же мне нужно было сделать?

Северус глубоко вздохнул. Чему там учит подопечных новый декан, если те не знают элементарных правил выживания слизеринцев в Хогвартсе? Он вытянулся на картине в полный рост и спрятал ладони в рукава мантии. Наступило время для важной лекции.

— Итак, — величественно начал он, — как лучше всего навредить другому, зависит в первую очередь от твоих мотивов. Не обязательным, но желательным пунктом является соразмерность твоего акта мести. Если твой брат тебя… — Северус ненадолго остановился, размышляя, что за мелочь может раздосадовать существо в таком юном возрасте, — если он, например, оскорбляет тебя в присутствии друзей, то умным ответным ходом будет наложить на него заклятие Грязного рта. В таком случае твой братец целый день вынужден будет оскорблять всех людей вокруг. Результатом твоей мести будут страдания брата от последствий своего слишком хорошо подвешенного языка, его будут избегать или оскорблять в ответ. То есть результат получится более удовлетворительным, чем если ты просто обзовешь его в ответ, и намного хитроумнее, чем просто призвать на него фурункулы.

— Это не очень-то приятно, — заметил мальчик, морща лоб.

Северус недоуменно потряс головой:

— Разумеется, это не «очень приятно». Это месть, месть должна причинять боль. Иначе какой смысл?

— И как же мне отомстить брату? — мальчик от нетерпения чуть не свалился со стула.

— Это зависит от того, что он тебе сделал.

— Ну, сперва он подстерег меня со своими дружками в пустом коридоре, — левый глаз Северуса задергался. Такие ситуации были ему знакомы. Именно так чаще всего начинали задирать его самого во времена учебы в Хогвартсе.

— Затем они загнали меня в пустой туалет, — глаз Северуса задергался сильнее. Бедный маленький чертенок. Северусу было слишком хорошо известно, каково это, когда руки заклятием удерживаются за спиной, а голова окунается в унитаз. Чувство унижения навсегда останется в его душе.

— А потом… — мальчик сделал драматическую паузу, и Северус уже представил себе, какие ужасы могли произойти дальше с мальчишкой, ведь нет ничего проще скрутить такого задохлика, — …потом он схватил мою сумку, забрал мои пергаменты и спрятал их в своей гостиной, куда мне хода нет, потому что он — гриффиндорец, а я — нет. И все только потому, что он утверждает, будто я слишком много учу! — возмущенный до глубины души, мальчик сжал ладони в кулаки, будто до сих пор не веря, что собственный брат мог сотворить с ним такое.

— Он… забрал твои пергаменты? — недоуменно подытожил Северус, не уверенный, что правильно понял суть инцидента.

— Да. Просто так! — мальчишка сердито тряхнул головой. — Как мне теперь готовиться к тестам? Я и так не все понимаю. А в пергаментах еще и все мои домашние задания. Мне и так вчера назначили отработку, потому что я не смог вовремя сдать письменные работы.

— Какая тяжкая судьба, — саркастично протянул Северус, что, впрочем, совсем не впечатлило мальчика. Научить распознавать иронию однозначно будет следующим шагом, над которым нужно будет поработать с мальчишкой.

— Я знаю, — вздохнул тот и снова поудобнее уселся на стуле. — А сейчас придет мой отец и будет злиться за то, что я проклял этих хаффлпаффцев. Он и так во мне разочарован, потому что я попал на неправильный факультет. Он этого не показывает, но ему грустно. В нашей семье до сих пор все были в Гриффиндоре — все, кроме меня. А профессор МакГонагалл расскажет ему еще и об отработке, и тогда он разозлится еще больше и расскажет моей маме, а та запретит мне провести рождественские каникулы в Норе у бабушки с дедушкой, хотя все мои кузены будут там, даже дети Чарли. И все из-за Джеймса!

Северус вздрогнул. Джеймс. Недоброе имя. В его голове сразу же появилась куча неприятных картинок, и на всех он — черноволосый, широко ухмыляющийся мальчишка. У-у-у, как Северус ненавидел это имя. Но тут он замер. Что он только что услышал? «Нора»? Нора — это же дом Уизли, их детей и детей их детей?

Северус не мог сдержать тяжелого вздоха. Еще один на его голову. Разве не достаточно он намучился в своей жизни с Уизли? Но они же размножаются как кролики — не удивительно, что школу заполонили сплошные Уизли — разных возрастов. Хотя Северус при всем желании не мог бы сказать, отпрыск какого именно Уизли перед ним. Где рыжие волосы и веснушки? Очевидно, одному из семьи наконец-то удалось избежать типичных уизлевских генов — невероятный успех — даже если мальчишка, к сожалению, все же унаследовал семейную привычку влипать в неприятности.

— Слушай, — приказным тоном произнес Северус в приступе какого-то внезапного человеколюбия к мальчику, который уже начал тихонько всхлипывать, — с твоими пергаментами я тебе, может, и сумею помочь.

Откуда у него ни с того ни с сего взялcя этот порыв великодушия, он и сам не знал. Наверное, годы, которые он провел рядом с Альбусом, вконец размягчили его сердце — или мозг — или, может, Северус просто по собственному опыту знал, каково это, когда твои вещи прячут, а у тебя от этого неприятности.

— Твой дражайший братец, этот Джеймс, — Северус выплюнул имя на свой особый манер, — спрятал пергаменты где-то в гриффиндорской гостиной, так?

Мальчик кивнул, с надеждой глядя на Северуса.

— Хм, — Северус посмотрел направо и налево, чтобы убедиться, что все портреты спят и никто не подслушивает. — Мне случайно известны пароли ко всем гостиным.

— Правда?

Северус важно кивнул. Смешно рисоваться перед первокурсником — да к тому же Уизли, но было так заманчиво вызвать восхищение у мальчишки, что Северус не удержался.

— Конечно. Но они строго секретны. Я готов выдать тебе пароль. Но не хочу слышать ни писка, если ты попадешься на взломе. Ты же слышал, что я думаю о слизеринцах, которые позволяют поймать себя. И ни слова своим приятелям. — Снейп угрожающе посмотрел на мальчишку.

— Не скажу ни слова, — поклялся тот с горящим взором. — И я буду очень осторожным. Я пойду поздно вечером, когда все лягут спать.

Мальчик бросил на Северуса вопросительный взгляд, ободренный внезапно свалившейся на него помощью:

— Сэр, когда я снова получу свои пергаменты, не могли бы вы мне помочь с некоторыми вопросами? Ну, по трудным предметам…

Северус фыркнул. На первом курсе и уже проблемы с усвоением материала? Все-таки идиот. А ему как раз начал нравится этот мальчишка.

— С чем проблемы?

— С зельеварением.

Северус страдальчески прикрыл глаза. Ну почему проблемы не могли возникнуть с историей магии или каким-нибудь другим никому не нужным предметом? Почему зельеварение? Его нельзя проигнорировать. Северус скорчил самую злорадную мину из всех, найденных в арсенале, и тоном, от которого кровь стыла в жилах, произнес:

— Если больше нет никакого выхода…

Мальчик несколько раз мигнул, а затем на его лице расцвела широкая улыбка:

— Спасибо! У меня столько много вопросов! Может, вы посмотрите мои записи и скажете, почему не получилось зелье, которое мы делали на этой неделе. У меня даже котел немножко расплавился…

— О, Мерлин, дай мне сил! Мальчик, зелья не делают, их варят! — воскликнул Северус и, морщась, потер виски. — А чтобы расплавить котел, нужно сделать что-то поистине идиотское. Абсолютно очевидно, что тебе нужна пара дополнительных занятий. Встретимся завтра вечером в семь в коридоре, что отходит направо от слизеринской гостиной. Принеси перо и пергамент и не опаздывай. Мое время ценится на вес золота.

Улыбка стала еще шире:

— Спасибо, сэр! — слова звучали так искренне, что Северус содрогнулся.

— Вспомни о своей благодарности, когда взвоешь от отчаяния от моих строгих требований, — процедил он. — А сейчас подойди.

Он снова проверил портреты бывших директоров, которые, кажется, все еще спали, особенно внимательно посмотрев на пустующий портрет Альбуса. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь узнал, что он выбалтывает тайные сведения студентам. Когда он удостоверился, что никто не подслушивает, он прошептал мальчику, подошедшему к портрету:

— Вот пароль: «Ку-куку-кукушкино…»

Северус внезапно замолчал. Теперь, когда мальчишка стоял рядом, запрокинув голову вверх, и восторженно смотрел на него, он их заметил впервые: яркие зеленые глаза. Сердце Северуса забилось как сумасшедшее, едва у него появились нехорошие подозрения:

— Как ты сказал… тебя зовут? — с трудом выдавил он.

Мальчик с удивлением посмотрел на него; его взгляд выжигал Северусу душу и вызывал такой вихрь чувств, которых Северус не испытывал уже много лет.

Конечно, он привык видеть эти глаза на лице Поттера. Он привык, что взгляд на них вызывал добрые воспоминания о давно прошедших днях всякий раз, когда Поттер смотрел на него. Видеть эти глаза на абсолютно чужом лице мальчишки было больно.

— Я же сразу хотел вам сказать, а вы не хотели меня слушать, — легкомысленно произнес мальчик. — Мой отец говорит, что меня назвали в вашу честь, сэр, по крайней мере, вторым именем. Я Альбус. Альбус Северус.

В горле Северуса стало сухо, как в пустыне.

— Ах, так… — ошарашенно прохрипел он. — А… а твоя фамилия?

Но ему не нужно было слышать ответ, он его и так уже знал. Черные как вороново крыло волосы, брат по имени Джеймс, привычка влипать в неприятности, проблемы с зельеварением — и эти глаза, которые Северус узнал бы из тысячи, даже спустя столько лет.

И как будто этого было мало — то, что Северус по незнанию связался с одним из Поттеров — нет, внезапно в воздухе раздалось шипение, возвещая о прибытии еще одного человека. Высокий мраморный камин в задней части помещения вдруг наполнился зеленым пламенем, и оттуда вышел хорошо знакомый Северусу человек. Одетый в темную мантию, невысокий и стройный, он, пребывая очевидно в растрепанных чувствах, шагнул из камина в кабинет и оглянулся.

— Привет, пап, — боязливо поприветствовал его мальчик, по-прежнему стоя у портрета Северуса. Темноволосый мужчина тяжело вздохнул, обнаружив сына у задней стены кабинета.

— Почему, когда Минерва написала, что у одного из моих сыновей неприятности, я сразу понял, что речь о тебе? — спросил Поттер-старший со страдальческим выражением на лице.

— Э-э-э… не знаю. Потому что ты хорошо отгадываешь загадки? — мальчишка смотрел виновато.

Лицо Поттера омрачилось, он начал раздраженно постукивать носком туфли по полу. Северус одобряюще кивнул. А Поттер неплох в роли отца. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь он станет излучать такую авторитарность?

— Нет, потому, что с тех пор, как ты приехал в школу, от тебя одни проблемы, Альбус. Почему ты не можешь никуда не влипать? Фурункулы? И чем провинились бедные первогодки-хаффлпаффцы, которых ты проклял? Что они тебе сделали? Мерлин, это же хаффлпаффцы! Они и мухи не обидят!

— Но Джеймс… — мальчик умоляюще посмотрел на отца, но тот не слушал. Он как раз вошел в раж.

— О нет, молодой человек, мы сейчас говорим не о Джеймсе. В этом году с ним на удивление мало неприятностей. По его поводу я получил лишь одно письмо — ЛИШЬ ОДНО! Нет, речь сейчас о тебе! Где ты вообще научился проклятью Фурункулюс?! Если это Рон виноват, то, клянусь, я вам обоим устрою весёленькие каникулы!

Мальчик отчаянно замотал головой:

— Это не дядя Рон. Я сам выучил это проклятье. Только потому, что Джеймс…

— Тем хуже для тебя. Подожди, пока мать узнает об этом. В этом году можешь забыть о каникулах в Норе, — бушевал Поттер-старший в то время, как младший потеряно стоял рядом, понуро уставившись перед собой.

Северус закатил глаза. Вот он снова во всей красе — пресловутый поттеровский темперамент, который Северус терпеть не мог. Вначале действовать, потом думать и — никогда не слушать. Типичный Поттер. «Значит, ситуацию спасать придется снова мне», — безрадостно подумал Северус.

— Поттер! — донесся из портретной рамы раздраженный выкрик.

Темноволосый мужчина продолжал распекать сына, ничего не слыша вокруг.

— Мистер Поттер!

На этот раз Поттер заткнулся и, сбитый с толку, оглянулся в поисках владельца раздраженного голоса.

— Успокойся и оставь ребенка в покое, — приказал Северус и был удивлен, когда увидел, что лицо Поттера просветлело, когда он узнал Северуса.

— Профессор Снейп, что вы здесь делаете? — довольно дружелюбно спросил он.

— Вишу здесь и наблюдаю за тобой, — нетерпеливо произнес Северус. — Ты вообще заметил, что перед тобой не закоренелый преступник из Азкабана, а твой собственный сын? — резко спросил он.

Поттер пристыженно кивнул, изумленный сердитым тоном Северуса.

— Тогда я задаюсь вопросом, почему ты так третируешь мальчика. Если уж тебе приспичило поорать, то по крайней мере выслушай его сперва. У него, по-видимому, есть что тебе сказать.

Взгляд Поттера метнулся от Северуса к сыну.

— И что же ты хочешь мне сказать? — спросил он скептически.

Под строгим недоверчивым взглядом отца тот начал что-то бормотать, спотыкаясь на каждом слове, отчего Северус снова закатил глаза. У мальчишки был шанс все рассказать, а он заикается. Похоже, чертенок все-таки не в Поттеров, в конце концов, что отцу, что деду палец в рот класть не нужно было — те словесно выкручивались из любой ситуации, даже из самой безнадежной.

— Хаффлпаффцы вовсе не были целью его проклятья, — с кислой миной объяснил Северус. — Целью должен был стать его брат, лишь по нечаянности он попал не в того, но так бывает в пылу драки. Мерлин, мальчишка только что приехал в школу, Поттер, пару ошибок-то ему простить можно.

Поттер на мгновение потерял дар речи. То, что Северус Снейп заступается за ученика — его сына — Поттера! — это для него было слишком.

— Но… Фурункулюс, насланный на брата, тоже не в порядке вещей, — выдавил он, немного придя в себя.

Северус скрипнул зубами. Просто удивительно: как может быть настолько лицемерным тот, кто, будучи студентом, сам был постоянно на ножах с Драко Малфоем?

— Тогда спроси этого… Джеймса, что он натворил, — предложил холодно Северус. — Насколько я понимаю, присутствующий здесь юный мистер Поттер действовал исключительно в целях самообороны.

— Самообороны? Из-за чего-то, что натворил Джеймс? — Поттер-старший наморщил лоб и посмотрел на сына, который, помявшись, кивнул.

— А, и если уж мы заговорили об ошибках, — Северус решил воспользоваться наступившей тишиной. — Это правда, что ты дал понять собственному сыну, что Слизерин — менее достойный факультет, нежели Гриффиндор? Так что твой сын стыдится, что не попал на «правильный» факультет?

— Я этого никогда не говорил, — выдавил Поттер.

— Но, очевидно, достаточно часто намекал, раз твой сын начал так думать.

Ага! Под настойчивым взглядом Северуса уши Поттера начали краснеть, что стало для Северуса достаточным признанием вины.

— Ты пересмотришь свои взгляды, которые не только в корне не верны, но и крайне несправедливы по отношению к твоему сыну. А сейчас пусть идет. Он уже достаточно настрадался в последнее время.

Но Поттер, казалось, уже не слышал его. Он повернулся к сыну и настойчиво сказал:

— Я горжусь тобой вне зависимости от того, на каком ты факультете. Ты же это знаешь, да?

Тот пожал плечами, избегая смотреть на отца:

— Ну, если ты так говоришь...

Лицо Поттера затуманилось:

— Ох, Альбус!

Он присел на корточки перед сыном и виновато сказал:

— Если я когда-либо дал понять, что Слизерин для меня — наименее достойный факультет и что я считаю его неприемлемым для нашей семьи — искренне прошу прощения. Предрассудки против Слизерина — это очень плохая привычка, от которой я постараюсь как можно скорее избавиться.

Тот задумчиво посмотрел на отца:

— Ты говоришь, что тебе это не важно, а сам выглядишь грустным…

Поттер притянул сына к себе:

— Я выгляжу грустным, потому что мне только что стало ясно, насколько глупо я себя вел. Я не хотел внушать тебе чувство вины за выбор факультета, это было неправильно с моей стороны. Но поверь, я не нарочно. Просто иногда люди не контролируют себя и говорят или своими действиями дают что-то понять, хотя и не намеревались. Я горжусь тобой, и ты можешь гордиться тем, что попал в Слизерин.

— Вот именно! — вмешался Северус, но никто не обратил на него внимания.

Мальчишка кинулся к отцу. Северус скривился при виде этих двоих, стискивающих друг друга в объятиях.

— Ну хорошо, я забуду об этом Фурункулюсе. Насколько я знаю твоего брата, у тебя были причины наслать на него проклятье, — спустя вечность произнес Поттер-старший.

— Очень веские, — подтвердил младший и высвободился из объятий отца.

— Я так и думал. Я поговорю с Джеймсом. И напишу Минерве, чтобы она простила тебя на этот раз. Увидимся на рождественских каникулах.

Поттер еще раз крепко обнял сына и быстро отпустил его.

Маленький Поттер улыбнулся и побежал к двери. Уже почти с винтовой лестницы он, замерев, посмотрел на Северуса:

— До свидания, профессор, и спасибо за все. Кукушкино яйцо, верно? — заговорщицки понизив голос, спросил он. — Я сегодня же проверну наш план. Увидимся завтра в семь. Я не опоздаю, обещаю, — и выбежал из кабинета.

Мерлин всемогущий! Крылья носа Северуса затрепетали. У паршивца ни грамма такта и чувства секретности. Выболтать все как на духу. Да, долгая предстоит работенка, чтобы сделать из парня настоящего слизеринца.

— План? — подозрительно переспросил Поттер, точь-в-точь, как Северус и предполагал.

— Не понимаю, какое тебе дело до чужих планов, — фыркнул Северус.

— А что будет завтра вечером в семь?

— Встреча, которая тебя тоже не касается.

Вместо того, чтобы выглядеть озабоченным, Поттер облегченно улыбнулся.

— Хорошо, что вы присмотрите за ним, профессор. Ему нужен кто-то, кто порой сможет помочь, — объяснил он с таким доверием в голосе, какого Северус явно не заслуживал. — А если будете плохо с ним обращаться, я позабочусь о том, чтобы в моем кабинете появился большой портрет Альбуса. Прямо напротив вашего.

Северус побледнел:

— Ты не посмеешь!

— Вы так думаете? Я не был бы так уверен в этом, — довольно ухмыльнулся Поттер. — На вашем месте я бы не рисковал. До свидания, профессор.

И в таком же хорошем настроении, что и сын, он подошел к камину и исчез во взметнувшемся пламени.

Северус потрясенно смотрел ему вслед, спрашивая себя, как так случилось, что теперь Поттер одерживает над ним верх, и как он, Северус, в течение одной минуты вознесся до титула Хранителя поттеровского отпрыска. Услышав шуршание, он посмотрел на соседний портрет и увидел Альбуса, с сумасшедшим мерцанием в глазах занимающего место в своей раме.

— Ты все слышал, да? — устало спросил Северус.

— Каждое слово, — безмятежно подтвердил Альбус.

— И ты никогда не дашь мне забыть, как я помог Поттеру выкрутиться из неприятной ситуации?

— Никогда. Наоборот. Я подумываю рассказать об этом всем, начиная с Минервы, — Альбус кивнул, ужасно довольный своей кошмарной идеей, а Северус содрогнулся, с трудом подавив стон.

— Ну, ну, мальчик мой, — Альбус покачал головой. — Это же был твой долг — помочь юному слизеринцу, попавшему в беду, не так ли? В конце концов, ты пятнадцать лет был деканом Слизерина, это твой факультет, твой дом. Ответственность за подопечных так просто не исчезает, даже со смертью.

— Абсолютно верно. Это мой долг, — быстро согласился Северус. И хотя он знал, что Альбус последними словами просто хотел пощадить его гордость, он внезапно почувствовал себя лучше. Мальчишке Поттеру нужна его помощь, у Северуса по-прежнему есть обязанности, свое место в этих стенах.

Да, Северус Снейп ещё был кому-то нужен.