Две тысячи лет (гет)

Угрюмые серые тучи заполнили всю небесную чашу. Ослабевшая Звезда не в силах была пробить этот покров, и Очень Древний Город спал, укутавшись покровом серого от сумрака снега, ведь под свинцовыми тучами рассвет мало чем отличался от ночи. Городу снились времена, когда Звезда светила ярко, а его называли Юным, и жизнь, сверкая красками, бушевала в его улицах, складываясь в причудливую мозаику цвета, формы и звука.

В те дни Юный Город вытягивался к Звезде острыми шпилями, будто бы пытаясь уколоть её, взлетал к ней стремительными дротиками ракет и фейерверков. В другие дни Город надувался куполами храмов, лениво пузырился шарами парков, скверов, деревьев и закруглялся в перекрёстках улиц. Жизнь в нём текла вальяжно, и, раскинувшись под Звездой, Город вроде бы показывал ей: вот он я пред тобой, без малейшего скрытого уголка. Бери, смотри, пользуйся.

Но Звезда светила себе на Город равномерно и одинаково.

Или, может, просто Город не слышал и не видел, что Звезда отвечает ему?

Ведь пока Город острился шпилями, Звезда в ответ осторожно и робко протягивала к нему свои кроваво-кипящие протуберанцы, пытаясь приласкать Город. Когда Город пузырился, Звезда покрывалась пятнами, булькала кратерами раскалённого газа, полыхала нежно и ласково над ним.

Потом Юный Город стал Зрелым. Он скрылся за аккуратными коробочками, кубами и прямоугольниками районов-кварталов. Стал ровным, строгим, серьёзным и деловым. Равнялся и строился, спешил муравейником точечек-машинок, стрелял самолётиками, колосился антеннами телевышек.

Звезда тоже налилась грозным бордовым светом, развесив вокруг себя тучи превратившихся в пыль мелких астероидов, украсила себя бусами планет и чертила Городу сердечки кометными траекториями.

Но Город в ответ всё больше закрывался от Звезды крышами, уходил под землю метрополитеном, возвращал Звезде её лучи рефлекторами или вбирал их в панели солнечных электростанций. Наконец, гордый Зрелый Город укутался в пелену жёлтого дымного смога, окончательно скрывшись от света Звезды.

Звезда уже так привыкла к Городу, привыкла видеть его рост, бурлящую жизнь то больших, то маленьких, то высоких, то низких кварталов, что даже стала скучать без него. Может, потрогать Город хотя бы чуть-чуть? Или подождать, пока он сам захочет увидеть её?

Коснуться… так заманчиво… так… легко.

Да легко! Она легонько дунула своим газом в сторону Города, пытаясь согнать с него покровы жёлтого дыма. Жёлтый дым испарился и исчез.

Но вместо Зрелого Города Звезда увидела бурлящую магму, красную и алую, как кровь.

«Ой, что же я сделала?» — подумала Звезда.

Но через час магма-кровь исчезла. Теперь рана на месте Города зияла траурным чёрным грунтом в багровой рамке остывающего пожара.

Затаив дыхание, Звезда ждала.

Ещё через два часа грунт скрылся в камуфляжном покрове травы с редкими разноцветно-хлопушечными пятнышками цветов.

А через три часа сердце Звезды вздрогнуло, снова увидев небольшие и едва заметные квадратики — зачатки Города.

Конечно, Звезда понимала свою вину. И она изо всех сил постаралась светить не так ярко, чтобы не жечь рану там, где был Город.

Звезда ждала, сдерживая всплески свих газов и вихри своих неуёмных пятен, ждала того, что Город восстанет из крови и пепла.

И Город возродился.

Он снова стал Юным, опять торчал острыми шпилями деревянных избушек и храмов, окружал себя тонкими узорами частокола-колючки, и переливался красками под светом Звезды.

Звезда ждала, когда Город станет Зрелым: может, он сам скинет вуаль жёлтого дыма?

Так и произошло.

Уже Древний Город открылся взгляду Звезды. Кварталами он стал похож на вылепленные из белой керамической глины соты. Морщинами его лик прорезали тонкие многоуровневые нити дорог. Жизнь в нем бежала, спешила и неслась с такой скоростью, что превратилась в пульсирующие разноцветные точки, снующие, скользящие, прыгающие ручейками по нитям дорог.

А потом Город застыл. Пульсирующие вспышки перестали складываться в причудливые вихри кардиограмм, Город и небо над ним мрачнели.

Он старел, превращаясь в Очень Древний Город.

Время шло, и Город уже не по своей воле всё больше скрывался от Звезды. Небо решило их разделить, больше и плотнее затягиваясь в тучи ядерной зимы.

А Звезда всё ждала, когда же Небо сбросит разделяющий Звезду и Город покров. Но Небо решило по-своему:

— Очень Древний Город, больше ты никогда не увидишь свет Звезды.

И Город погрузился в сон.

Но Звезда не переставала светить, хотя свет её тускнел и тускнел, всё больше погружая Город в мрак.

Казалось, Звезда никогда уже не увидит Город ни юным, ни зрелым, ни древним…

Но тут вмешалась Вселенная. Она решила собрать своих многочисленных детей — Звезду и её сестёр — вместе, и стала тянуть их к своему центру крепкими руками гравитации.

Город вздрогнул и проснулся.

Расстояние между Звездой и Городом сократилось. А потом ещё и ещё. Небо испарилось восвояси, и Город, пользуясь появившейся наконец возможностью, со всех ног побежал, полетел, понесся к Звезде.

Звезда приготовилась встретить его в свои огненные объятия и сказала ему:

— Вот и закончилась эта война. Я ждала тебя две тысячи световых лет.

И Город, раскалённый страстью, открылся Звезде навстречу и впервые ответил ей:

— Завтра. Все будет завтра. А сегодня — спать.