Титульный лист (джен)

Сегодня был плохой день. Из таких, когда слуги прятались на кухне, опасаясь лишний раз побеспокоить хозяина, и лишь мадам Поттс хватало смелости принести ему обед да чашку чая. Лишь на эту уютную, добрую женщину, когда-то заменившую Адаму скончавшуюся маму, ему не доставало совести повышать голос.

— Хозяин… — раздался несмелый зов дворецкого, выглядывающего из-за двери погашенной свечкой. — Желаете отобедать?

Адам промолчал, все также глядя в окно, и Люмьер, не говоря больше ни слова, растворился в полумраке коридоров. Принц вздохнул, потер виски тяжелыми когтистыми лапами.

Хозяин… Они зовут его так со дня обращения в этого отвратительного монстра, но разве хозяева бывают не у вещей? Они и впрямь считают себя вещами, кухонной утварью, предметами обихода? Или же просто не могут больше называть его принцем, когда в его облике от прежнего Адама остались лишь синие глаза?

Шел третий год его заточения внутри жуткого, чудовищного монстра. Порой ему так хотелось, чтобы все закончилось, и в тяжелые, рвущие сердце дни, которые случались независимо от того, бушевала ли на улице гроза или слепило глаза весеннее солнце, он с трудом сдерживал себя, чтобы не вырвать из-под колпака розу с последними лепестками, не измочалить острыми когтями, не разбить вдребезги зачарованный хрустальный купол… Но потом он вспоминал о них — людях, пострадавших из-за его спеси и гордыни.

Адам понимал, что надеяться глупо. Слуги были настроены более радужно, они продолжали — даже по сей день — верить в чудо и ждать, что однажды двери замка могут распахнуться и на пороге появится прекрасная девушка, способная полюбить отвратительного, ужасного монстра — чудовищного как внешне, так и душой.

— Хозяин, отчего бы вам не прогуляться? — раздался за спиной теплый голос экономки. — Волки этой ночью напали на стадо оленей неподалеку, ваша помощь была бы этим чудным животным так кстати… Волки уходят, когда вы появляетесь в лесу.

Мадам Поттс обладала удивительной, просто магической силой убеждения, как и способностью успокоить его, когда отчаяние и безысходность в очередной раз вырывались наружу.

Олени, обитающие в лесу, были, пожалуй, единственными существами в жизни Адама, которые не боялись его. Они поселились неподалеку от замка вскоре после обрушившегося на него заклятья, подходили к самым воротам замка, брали хлеб из его рук безо всякого страха… В такие моменты Адам думал, что волшебница сжалилась и наградила его хоть какими-то друзьями в этой одинокой жизни. Слуги, несмотря на нередкие срывы и дерзость по отношению к ним, давно казались принцу чем-то вроде семьи.

Летний лес шумел и радовался жизни. Адам пробирался через кусты, чертыхаясь сквозь зубы, когда шерсть цепляли сучья, по направлению к озеру. Солнечные лучи припекали даже сквозь густые кроны деревьев, лес был донизу залит жаром и светом, а высоко в ветвях заливались щебетом птицы. Свет словно проникал и внутрь Адама, в самую глубь души, разгоняя отчаяние, и он внезапно подумал, что только мадам Поттс словно заранее знает, что нужно ее взбалмошному мальчишке.

Голос, тянущий мелодию, донесся до Адама внезапно, когда он почти добрался до берега озера. Он дернулся и уже было повернул назад, когда под его ногой хрустнула поломанная ветка. Песня оборвалась.

— Кто здесь?

Голос был мелодичным и звонким, будто внутри его обладателя скрывались чуткие струны. Одна из струн явно выражала заинтересованность. Вслед за вопросом ветер донес до его обостренного теперь обоняния тонкий аромат полевых цветов и отчего-то книжной пыли, совсем как в библиотеке замка. Адам замер на месте, но любопытство все же взяло верх. Он осторожно выглянул в просвет меж ветвей, ища глазами обладательницу струн.

Адам затаил дыхание, разглядывая сидящую на берегу юную девушку в простом голубом платье и белом переднике, заправленном одним углом за пояс. Возле ног ее стояла корзинка. Девушка с интересом вглядывалась в лесные заросли.

Адам смотрел на незнакомку, боясь пошевелиться и, казалось, позабыв даже дышать… За все годы жизни в замке до появления колдуньи, за все бесчисленные балы и приемы, на которых появлялось несметное количество прекрасных барышень, раскрашенных белилами и румянами, с роскошными прическами и буклями, в вычурным платьях из самых дорогих шелков… никогда не видел он более живой, более волшебной красоты…

Тонкая, почти светящаяся белая кожа… Живые блестящие оленьи глаза… Каштановые локоны, спускающиеся завитками по плечам… Изящный стан, скрытый простым хлопковым нарядом и повязанным на шею тонким платком… Адам смотрел на девушку, с горечью думая, что, возможно, не решился бы покинуть свое укрытие и будучи в обличии принца… Ведь отчего-то чувствовал — тот Адам вряд ли был бы интересен этой невероятной, восхитительной в своей красоте простолюдинке… Ее принц явно должен был быть кем-то особенным. Адам выжидал момент, когда она отвлечется, чтобы незаметно ускользнуть, но тут ощутил другой запах — тошнотворный и неприятный. Запах алкоголя, табака и грязной одежды… отдельным шлейфом тянулось плотное амбре из пороха и крови.

— Белль, какими судьбами? — раздался грубый голос, и на берег с противоположной стороны леса выступил высокий черноволосый мужчина, одетый в костюм охотника. На плече у него болталось ружье.

— Гастон…

Девушка поспешно поднялась, отвлекшись от кустов, где прятался Адам. В голосе ее зазвучала струна неприязни и, как показалось Адаму, страха. Воспользовавшись возможностью ускользнуть, принц выбрался из кустов и поспешно направился по тропинке в лесную чащу. Голоса за спиной его становились громче, Адам слышал, как Белль что-то неприязненно говорит визитеру.

Адам преодолел приличный отрезок пути, когда за его спиной раздался отчаянный крик. Голос принадлежал Белль, она что было сил звала на помощь, и теперь в нем явственно звучали струны ужаса и всепоглощающего отчаяния. Адам остановился, прислушиваясь.

Крик повторился. Еще громче, жалобнее, отчаяннее. Внутри принца что-то странно сжалось, он ощутил тревогу и отчего-то… страх.

— Это не мое дело… — пробормотал он, надеясь, что сможет убедить себя. — Меня не должны видеть…

Уловка не сработала — он не смог сдвинуться с места, а вся его сущность словно кричала о том, что он должен вернуться. Внутри что-то сдавило, а потом будто некая сила неведомой, могущественной рукой развернула его по направлению к озеру.

— Иди… — шепнуло что-то в самое ухо.

Крик возобновился — протяжный, жалобный, безнадежный. Адам бросился бежать, набирая скорость, все быстрее, будто от этого зависела чья-то жизнь… Хотя, вероятно, так оно и было…

Он остановился в том же укрытии, откуда наблюдал за незнакомкой, и взглянул в сторону озера. Белль лежала на земле, подмятая грузным, мощным телом охотника, отчаянно пытаясь вырваться и зовя на помощь. Тот, словно обезумев, рвал на ней платье, шаря руками по ногам и путаясь в нижних юбках.

— Не сопротивляйся, Белль, — задыхаясь от возбуждения бормотал он, источая запах похоти и свежего пота, — тебе придется выйти за меня, придется… Ведь после сегодняшнего дня никто на тебе не женится.

— Отпусти! — вырываясь, выкрикнула она. — Ненавижу тебя, мерзавец!

— Сколько угодно, — послышался треск разрываемых юбок, и Белль зарыдала в голос, — но обесчещенная ты станешь посмешищем всего города, а когда мы поже…

— Нет!

Белль извернулась, а через миг Гастон согнулся, схватившись за промежность. Белль дернулась, пытаясь выбраться из-под насильника, но тот наотмашь ударил ее по лицу.

В жилах Адама вскипела ярость. Каким бы чванливым и заносчивым гордецом он ни был, и как бы ни заслуживал своим поведением павшей на него кары, но никогда и представить не мог, что мужчина может поднять руку на женщину. Все придворные, гости и навещавшие прежде замок высокоподданые были людьми, воспитанными по всем правилам приличия, и вот сейчас Адам своими глазами наблюдал за безобразным поведением явно нетрезвого простолюдина, решившего подлостью и силой подчинить беспомощную девушку.

Одним прыжком Адам выскочил из кустов и рванулся вперед. Мужчина, склонившись над Белль спиной к принцу, не успел даже понять, что произошло, когда ударом мощной лапы наотмашь был отброшен в сторону, врезался головой в огромный валун и свалился без движения на песок.

Белль, всхлипывая и закрывая лицо руками, еще пару секунд сжималась в комочек, пока не поняла, что ее больше не удерживают.

Она замерла, опуская дрожащие руки и оправляя порванную юбку, задранную выше колен. В лопнувшем вороте простого платья виднелась белая шея и мягкая ямка ключицы. Белль поспешно подвернула ворот, пряча видневшуюся в прорехе ткань сорочки, и тут увидела Адама.

Он знал, конечно же знал, что она испугается… он ждал крика, но она замерла, лишь ахнула чуть слышно, прикрыв рот ладонью, взгляд ее метнулся по сторонам и уперся в лежащего навзничь охотника, затем огромные оленьи глаза уставились на принца. В них был страх, непонимание, удивление… но вместе с тем Адам отчетливо видел что-то иное, необычное для всех, кому приходилось сталкиваться с ним… благодарность.

— Кто ты? — едва слышно проговорила она, подтягивая под себя ноги и оправляя сбившуюся юбку. — Пожалуйста, не трогай меня… Прошу…

— Я хотел помочь, — с горечью от осознания, что несмотря на его помощь, она все же ожидала от него дурного, Адам развернулся и торопливо двинулся в сторону леса.

— Подожди! Ты говоришь? — Белль поспешно поднялась на ноги. — Не уходи, прошу! — Адам удивленно обернулся — она смотрела на него без тени страха, стирая ладонью текущие слезы, и улыбалась. — Спасибо тебе, ты меня спас! Я очень благодарна!

— Был рад помочь… — растерянно пробормотал Адам и, в последний раз взглянув в ее невероятные глаза, скрылся в лесной чаще.

Он был обескуражен случившимся, но вместе с тем впервые за годы заточения в облике чудовища он вдруг поверил, что девушка, способная снять заклятие, существует. Ведь главное, каким она увидит само чудовище, и каким он сам захочет для нее стать…

* * *

— Хозяин, как же так? — Люмьер был вне себя от услышанной истории. — Отчего вы не пригласили ее в гости?

— Вот видите, а вы не верили мне, — покачала головой мадам Поттс, — есть в мире настоящие девушки, способные разглядеть добро под любой личиной. Уверена, вы непременно рано или поздно снова встретитесь с ней.

— А если она ходит на берег постоянно? — предположил Когсворт. — Вы можете отправиться туда и ждать.

— Она там больше не появится, — огорченно сказала Адам, нервно расхаживая вперед и назад по каминному залу. — Этот отвратительный крестьянин едва не сотворил с ней непоправимое, она побоится идти туда снова…

— Отчего бы вам не гулять чаще по лесу, вдруг удастся ее повстречать? — предложил Люмьер.

— Или какую-нибудь другую девушку, — добавил Когсворт.

— Никакую другую я не повстречаю, — рыкнул сердито Адам, — эта девушка такая одна… Ее зовут Белль, и она особенная… Она смотрела на меня… будто я… будто… я человек. Будто она не боялась меня вовсе… И она сказала «спасибо».

— Вот видите, — снова завела мадам Поттс, — если она узнает вас…

— Она меня не узнает! — горько оборвал ее Адам. — Она не захочет, вы что, не понимаете? Она так юна и прекрасна, а я… Взгляните! — он обвел свой силуэт руками, похожими теперь на медвежьи лапы. — Разве она захочет общаться с таким, как я, разве сможет полюбить… И мы больше не увидимся, это просто была случайность…

— Но вы спасли ее, — заметил Люмьер, — проявили благородство. Это тоже случайность?

— Нет, и это странно, — покачал головой Адам, — будто что-то внутри подтолкнуло меня, заставило прийти ей на помощь… Я не знаю, что это было…

— Ваше сердце, сэр, — тихо сказала мадам Поттс.

— Благородство, — предположил, пожав стрелками, Когсворт.

— Доброта и человечность, — добавил, скрывая улыбку, Люмьер.

— Глупости какие! — рассердился Адам, приходя в неистовство. — У вас что — дел нет? Давайте же, марш на кухню! — слуги поспешно бросились к двери и один за другим исчезли в проеме. Адам недовольно поглядел им вслед. — Выдумали всякую ерунду… Никто и никогда не сможет полюбить такого, как я…

* * *

Белль брела по тропинке к дому, растерянно напевая что-то и держа на руке корзинку с яблоками. Мысли путались, не позволяя поверить в произошедшее.

Белль убежала с берега прежде, чем мерзавец Гастон пришел в себя. Она какое-то время шла следом за исчезнувшим в зарослях огромным зверем, так внезапно пришедшим ей на выручку, но потом потеряла его следы. Боясь заблудиться, она повернула к дому.

Сложно было поверить, что все это взаправду произошло с ней. Это был огромный, лохматый и — что уж греха таить — страшный монстр… с самыми невероятными, теплыми и добрыми глазами, что когда-то доводилось видеть Белль… Он был странный, явно замкнутый, и уж едва ли не напуганный произошедшим больше самой Белль… и он разговаривал, как человек…

Она жалела, что не остановила его, не узнала о нем побольше, не поговорила… Ей казалось, что встреча с чудовищем будто приоткрыла ей дверь во что-то новое… важное… и, несомненно, волшебное… В новый мир, о котором она мечтала…

Она прошла, напевая, и даже не заметила, как из-за дерева на нее с затаенным удивлением и едва заметной улыбкой смотри местная бродяжка Агата.

— Неужели… — тихо прошептала она, качая головой. — Так вот ты какое — спасение Адама? — она протянула руку в сторону напевающей Белль. — Ты забудешь…

Тонкий, заметный только Агате вихрь из мелких мерцающих искр догнал Белль и осыпал ее с ног до головы. Агата удовлетворенно увидела, как та остановилась, недоуменно смотря по сторонам, как растерянно оглядела порванное платье и незнакомую тропинку… Постояв немного, Белль развернулась и поспешно направилась в сторону дома короткой тропой.

* * *

В тот миг, когда она бросилась к нему, моля отпустить отца, внутри Адама что-то оборвалось… Она не изменилась за два года — те два года, за которые он вспоминал о ней едва ли не ежечасно — стала чуть взрослее и прекраснее, но с такими же чудными оленьими глазами, внутри которых светилось волшебство.

— Выйди на свет…

Он сделал шаг, ожидая увидеть удивление, непонимание, но вместе с тем узнавание и, может, хоть чуточку — радость… Он предложит ей и ее отцу остаться тут гостями, может, она узнает его и…

Она шарахнулась прочь, вжимаясь в отца и закрывая лицо в ужасе… Ее старик кричал, что никогда не позволит, чтобы его дочь стала пленницей отвратительного чудовища… что не допустит такой жертвы, ведь у нее впереди вся жизнь…

Не узнала. Внутри Адама вскипела ярость и обида такой силы, что в тот момент он был готов разнести ползамка. Она заклокотала к голове горячей кровью, застучала в висках… Испугалась, забыла все… Даже не узнала, а ведь он ее не забыл… Думал, она особенная…

Что ж, хочет быть пленницей в замке ужасного монстра — ее выбор. Таща старика к карете и слыша доносящиеся из башни рыдания Белль, Адам думал о том, что был прав — она никогда не сможет полюбить чудовище.