Я готов играть (гет)

— Астория… красивая история… — напеваю я все утро и чувствую себя круглым идиотом.

Мысли о вчерашнем ужине с Асторией Гринграсс не выходят из головы, аромат ее духов преследует меня повсюду, на каждом шагу мерещатся ее пухлые, покрытые матовой помадой губы, которые без устали хочется целовать. Да что там целовать! Впиваться в нее губами, вжимать ее в стену так, чтобы обоим не хватало воздуха, и глубоко плевать с Астрономической башни на всю эту чертову аристократию…

«Малфой, ты придурок!» — думаю я, будто со стороны наблюдая, как неисправимый циник превращается в безнадежного романтика. Что ж, для полного счастья мне не хватало только влюбиться. А может, это то, что действительно нужно?

После войны я вдохнул полной грудью: «Наконец-то заживу по-настоящему». Надоело притворяться, играть навязанные роли, бояться, что не оправдаю ожиданий. Хотелось просто послать всех к драклам с этими «тонкими вопросами крови». Родителей — в первую очередь. Потому что переобуться в последний момент, а потом размахивать своей «кровью», как красной тряпкой, перед носом у каждого встречного — это хрен знает что.

А еще мне не удавалось отделаться от гадкого навязчивого ощущения, что все вокруг считают меня Мальчиком-Который-Почти-Смог-Но-Облажался. Признаться, порой я и сам так думал. Мерлин, да я практически Поттер, только чистокровный и не якшаюсь со всяким сбродом!

Как только завершились судебные процессы и улеглась вся эта шумиха, я затворился в мэноре. Этот дом, за годы учебы ставший почти чужим, был моей крепостью, моей броней. Я много читал, думал, иногда встречался с Тео и Блейзом и, конечно, летал. Небо стало для меня отдушиной. Скорость и ветер помогли выбить дурь из моей больной головы.

Странно, но как раз в тот момент, когда я понял, что мне ничего, в общем-то, больше не нужно от жизни, появилась она. Астория Гринграсс. Ну как появилась — я ведь знал ее еще со школы. Правда, в то время она была всего лишь угловатой нецелованной девчонкой, которая ходила со своими однокурсницами, по-детски держась за руки. Да и я занимался совсем другим: враждовал с Поттером, искал славы и снисходительно принимал назойливые ласки Пэнси Паркинсон.

Теперь же Астория — жаждущая любви женщина, а я, кажется, невыносимо голоден. Правда, вчера я так и не притронулся к ужину, не в силах оторвать от нее взгляда, — лишь судорожно глотал холодную воду, сжимая стакан дрожащими пальцами. Когда она, закончив десерт, вытерла губы салфеткой, у меня встал так, что захотелось взять волшебную палочку и срочно наколдовать нашу первую брачную ночь.

— Астория… Рассказать тебе историю? — не придумав ничего умнее, спросил я. Удивляюсь, как она не послала меня — я весь вечер нес невозможную чушь.

— Расскажи, — улыбнулась она, откинув назад свои темные, идеально уложенные волосы и блеснув глубокими синими глазами. — Только не про Поттера. Тошнит.

Мерлин, это потрясающе!

Не хихикает как дурочка над тупыми шутками, не пытается строить из себя невинность, не кичится своим происхождением. Просто знает себе цену. Астория даже выглядит… дорого. Живая, открытая, но в то же время неприступная и серьезная. Ее хочется добиваться, брать штурмом, пусть и понимаешь, что эта игра на миллион. Но я готов играть. Проигрывать — ни за что.

— Блестящая партия, — сказал отец.

Сам знаю. Но не потому, что всему виной эти ваши «вопросы крови», хотя и они тоже… Потому что Астория Гринграсс — шикарная женщина. Моя женщина.

— Красивая история… — насвистываю я и поспешно одеваюсь. Сегодня я решил лично купить цветы для Астории. Вчерашний букет, собранный домовым эльфом, меня нисколько не впечатлил.

«Доброе утро, Малфой, ты придурок!» — смеюсь я и трансгрессирую в Лондон. В гробу я видел этих полоумных цветочников из Косого переулка.

Лаванда с порхающими бабочками, лилия с садовыми гномами, тюльпан с поющими эльфами… Вы что, издеваетесь? И это цветы для любимой женщины? Пусть Поттер дарит такие своей рыжей подстилке Уизли — ей в самый раз. Моя Астория достойна лучшего.

Я могу дать ей все, что угодно. Осыпать бриллиантами, достать звезду с неба, наколдовать райский сад, да на худой конец затащить под омелу и искупать ее в своих ласках, словно в игристом вине. Но вместо этого я захожу в цветочный бутик в центре Лондона и выбираю букет.

— Свежие розы для любимой, сэр, — сияет улыбкой цветочница-маггл.

Не пойму, она задает вопрос или утверждает?

Мерлин, я достаю из кармана маггловские деньги — не спрашивайте, откуда они у меня — и покупаю для Астории кроваво-красные розы, которые завянут через три дня! Зато сейчас они живые, настоящие и пахнут, как ее волосы.

— Я беру все. Сдачи не надо, — небрежно бросаю слова и деньги, подхватывая обеими руками охапку роз, и выхожу на улицу.

Пока я ищу удобное место для трансгрессии, прохожие обращают на меня любопытные взгляды. Мне не жалко — пусть смотрят. Пусть все знают, что Малфой спятил.

Уже через несколько минут я увижу Асторию и вручу ей этот букет. Остальное неважно.

И к черту Поттера! К черту весь мир!