Менеджер хорошего настроения (джен)

Иду по узенькому тротуару вдоль дороги. Мимо проносятся машины; в кустах слева от меня, за узорчатой металлической оградой монастыря, наперебой щебечут птички. Небо ярко-синее, без единого облачка, и жарко светит солнце, хотя всего лишь восемь утра. Воздух по-летнему прогретый, несмотря на осень, и лишь по едва заметной дымке вокруг можно понять, что лето все-таки заканчивается.

Я иду, соперничая улыбкой с ярким солнцем. На душе так же светло и радостно. Потому что — впервые за полгода — я наконец-то выхожу на работу. Как же мне ее не хватало! Сначала карантин и изоляция, потом существенные ограничения на скопления людей, затем летние каникулы… Никогда не думала, что я настолько зависима от социума, что мне так будет не хватать людей вокруг меня. Всегда считала себя интровертом — а вот и нетушки! Сюрприз! Без людей и общения рано или поздно ты начинаешь лезть на стены...

Вхожу в ворота монастыря. Вековые липы, растущие у подъездной дорожки; садовник, подстригающий кусты; еле слышно журчащий фонтанчик… Две старушки в рясах — или как там называются эти черные одеяния у монашек? — проходят мимо и, точно так же широко улыбаясь, церемонно приветствуют меня. Кажется, они тоже соскучились по посетителям.

Сзади раздается звук шагов, и меня быстрым шагом догоняет напарница. Она — я это вижу, повернув голову в ее сторону — тоже улыбается. Мы смеемся, делаем шаг навстречу друг другу — и замираем посреди движения. Да, правила, чтоб их… Они уже въелись в нас за полгода намертво — и мы, вместо того, чтобы обняться, просто приветствуем друг друга. Физические контакты между посторонними нежелательны. Дружеские объятия или рукопожатия не приветствуются. Это нам, нации-чемпиону по рукопожатиям — дается очень трудно. Но ко всему можно привыкнуть.

— Я подумала, что за булочками сегодня не буду заезжать, вряд ли будет завтрак, — сообщаю я Гизеле. — Но если надо, я сгоняю по-быстрому, тут же недалеко.

Гизела несколько секунд смотрит на меня, а потом прыскает:

— Какие булочки, ты что, забыла, что уже два года как их забираю у пекаря я?

Я даже спотыкаюсь. Ошарашенно смотрю на нее. И мы смеемся.

Треща как сороки — все-таки столько не виделись — мы приближаемся к нашему "домику" — нашему дому, Семейному центру, в котором мы обе работаем: ярко-желтому одноэтажному зданию с садиком, в котором на террасе стоят столики со стульями, а на газоне — песочница, горка и качель-качалка. В последний раз я была здесь в начале марта — а сейчас уже середина сентября. Входим вовнутрь. Дом, милый дом! Как же нам тебя не хватало! Скоро ты опять наполнишься детским гомоном, родительской болтовней и музыкой. А пока еще тихо. Пока — никого.

Мы — сотрудницы Семейного центра, поэтично называемые "менеджерами хорошего настроения". Работы у нас немного: встретить приходящих на курсы родителей с детишками — обычно это мамы, но в последние годы все чаще приходят отцы — детям от нуля до примерно трех. Они приходят, чтобы попеть, порисовать, поиграть, попрыгать. Мы, менеджеры, — хотя уж кем-кем, а менеджером я себя нисколько не ощущаю — нужны, чтобы… чтобы каждый ощущал себя здесь как дома. Вот кто-то впервые попал к нам, ничего не знает — и я провожу экскурсию: тут у нас комната для музыки, тут — для детского творчества, тут — туалеты и пеленальный столик; это — помещение для завтраков, это — кухня, там — бюро, а тут — на этом огромном красном ковре, заваленным подушками, игрушками и мягкими зверушками — детский уголок. Это — небольшая библиотечка для детей и мам — книжки можно просто брать, а это — стеллаж с подержанными детскими вещами в хорошем состоянии — их можно приобрести за смешные деньги. А это — Диван. Да-да, с большой буквы — место для обмена новостями и ненавязчивой трепотни.

Иногда я вижу какого-то родителя, который пока не нашел компанию и немного потерянно стоит в одиночестве около стены. Тогда это тоже наша работа — завязать разговор, поговорить, помочь наладить контакт с другими.

А еще у нас можно просто посидеть за столиками, поболтать, попить кофе: эспрессо, или капучино, или латте. Немного отвлечься. Немного расслабиться. Немного отдохнуть. Мамы очень любят наше "кафе". И тогда мы, менеджеры, пока мамы отдыхают, играем с детьми в мячик или машинки, переодеваем кукол, или читаем книжки, или смотрим, чтобы на горке никто не толкался, или просто общаемся с карапузами — это всегда очень весело, особенно, когда они пытаются что-то рассказать на своем детском языке, а мы ну ничегошеньки не понимаем, просто киваем им с серьезным видом, переглядываясь друг с другом и улыбаясь.

Вот такая работа у нас, менеджеров хорошего настроения — много общения и много шума и возни. Но в этом есть своя прелесть. Здесь чувствуешь себя нужной.

А детские праздники, которые мы организуем — даже в масштабах города! А доклады для родителей, неважно, по каким темам: как помочь ребенку освоить горшок, как отучить от соски, как вести себя с маленькими трехлетними монстриками, кричащим на все "нет"; что должно быть в домашней аптечке… Курсы — йога, пение для души, вязание носков… И многочисленные курсы для детей — и малышей, и подростков… А какие детские дни рождения проводят мои коллеги — закачаешься!

Однако сегодня вряд ли все будет, как всегда. Потому что все это — общение и игры — было раньше. Теперь все изменилось. И хотя я очень рада снова оказаться здесь, к радости примешивается грусть. Небольшая такая… Потому что ограничения. Потому что все по-другому.

И мы поправляем на диване табличку "Временно вне доступа" и расставляем всюду стойки с плакатами: "Вход только в маске", "Не забудьте продезинфицировать руки", "Сохраняйте дистанцию".

Мы с Гизелой даже немного теряемся. Какие теперь у нас будут задания? Что можно? А что нельзя? В нашем большом красивом помещении для завтраков всего два стола с тремя стульями за каждым — ага, ясно. Не больше шести посетителей зараз? На красном ковре из игрушек только лось-качалка из Икеи, две машинки и игровой столик с пластиковыми игрушками — кажется, то, что можно легко продезинфицировать.

Появляется Керстин, наша шефиня; она ведет нас к себе в кабинет, чтобы дать ЦУ. На стене висит большой лист бумаги — размером с карту, — на котором что-то начерчено, написано, нарисовано — какие-то квадратики, кружочки, треугольнички, стрелочки — и все это разноцветное: красное, желтое, синее, зеленое… Керстин рассказывает нам про инфекционную концепцию Семейного центра, которую она, правда, еще не совсем доработала, поэтому надеется на нашу помощь. Мы в шесть глаз внимательно изучаем "военный план по захвату мира" — ничем иным эта схема быть попросту не может.

— Это план нашего Центра. Квадратики — помещения, стрелочки — перемещения…

— Ага-а-а… — глубокомысленно тяну я.

— Красные стрелочки — это посетители первого, девятичасового, занятия. Они приходят за полчаса до музыки, проходят в комнату для завтраков и ждут, когда их заберет учитель. У вас есть полчаса, чтобы продезинфицировать все поверхности, игрушки и книжки. В полдесятого приходит второй курс, их я отметила желтеньким. Они тоже идут в комнату для завтраков. "Красный курс" после музыки прямиком идет в раздевалку и домой, а "желтый" — на музыку. У вас опять будет полчаса на дезинфекцию. С "синим" курсом в одиннадцать — то же самое.

Мы с Гизелой молча смотрим на цветные стрелочки, переваривая информацию.

— Ваша задача — помочь посетителям сориентироваться, что делать и куда идти.

— А… может, стрелочки поклеим на пол? — немного иронично спрашиваю я.

— Отличная идея! — не замечает моей иронии Керстин, копается в шкафу и вручает мне рулон зеленой самоклеящейся бумаги. Но тут же сникает: — А, нет, не получится.

— Почему? — интересуется Гизела.

— Потому что после обеда все гораздо сложнее, — вздыхает Керстин. — Там параллельно состоятся два курса, и курс А вначале идет на музыку, а потом в комнату для завтраков, а курс Бэ — наоборот, — и она показывает на два больших квадрата-помещения, из дверей которых — небольших прямоугольничков — выходит пучок стрелок и, пересекаясь и ветвясь, совершенно запутывает нас.

Гизела, тыкая пальцем в какой-то отдельно стоящий прямоугольник на схеме, спрашивает:

— Что это за дверь?

Керстин сникает:

— А, это портал в другое измерение…

Мы таращим на нее глаза, а она в очередной раз вздыхает:

— По вторникам и четвергам будет еще веселее. Только я еще не придумала, как. Может, у вас есть идеи?

И она обреченно смотрит на нас.

Мы с Гизелой смотрим на карту. Во вторник и четверг появляется третья параллельная группа, которая будет приходить на доклады. Комната для завтраков "Цэ" будет занята. Хм… Три группы: А, Бэ и Цэ. Три помещения: А, Бэ и Цэ. Целый час никаких проблем. А потом приходит группа Дэ. Группы нельзя смешивать. Им нельзя контактировать друг с другом. Они не должны встречаться — да, такие вот дурацкие правила. А комнат всего три. Шесть глаз всматриваются в цветные стрелочки, кружочки и квадратики. Мы пытаемся найти решение. А что, если... Нет, не получится. Или, может... Тоже не то... Решение не находится, от стрелочек рябит в глазах, мозги кипят и совсем не хотят думать, как поступить с группами А, Бэ, Цэ и Дэ. Ясно одно: нам срочно нужна четвертая комната. Но у нас ее нет.

Я под благовидным предлогом сбегаю. Да ну ее, эту пространственно-временную заумь, мне дезинфицировать надо. А то полчаса проболтали, вот-вот придет группа А номер два — я с ума сойду от новой терминологии, — а у нас еще столики не обрызганы и запах дезинфекции в воздухе не витает.

Так и проходит наш первый рабочий день. Вместо разговоров с мамами и игр с малышами — контроль масок — хотя чего их контролировать? У всех уже рефлекс выработался: заходишь хоть куда — надевай маску — и работа регулировщиком. А между курсами — протирание всего, к чему хоть раз прикасались детские ручки.

"Менеджеры хорошего настроения" легким движением руки превращаются в "менеджеров стерильной обработки". Хотя мамы и дети все равно счастливы: музыка, общение, выход в люди — кусочек нормальной жизни. И мы, слыша, как из-за двери музыкального кабинета доносится нестройный хор голосов, исполняющих песенку про маленького зайчика, невольно улыбаемся. А вот и нет, хорошее настроение — оно все равно есть. И все остальное со временем снова появится.

А под конец рабочего дня мы с Гизелой подходим к одной из стен в нашей большой комнате. На ней Керстин повесила картину дерева с голыми ветвями. Каждый из нас получил две недели назад письмо с двумя кусочками пазла для каждого.

Ты — важная часть нашей семьи. Благодарим за работу. Вместе мы преодолеем любые трудности.

И мы с Гизелой приклеиваем наши кусочки-листики на дерево, где уже висят парочка других листочков — от наших коллег, работающих в начале недели. Скоро дерево заполнится листьями — потому, что нас много: тех, кто поет с детьми, занимается с ними спортом, рисует, читает сказки, устраивает спектакли и праздники, делает аквагрим или зверушек из шариков во время городских праздников, общается с малышами и проводит семейные прогулки, читает для родителей доклады и проводит консультации… И я уверена, что скоро все наладится. Обязательно. Нужно лишь не терять надежды.