Тайный план Рона Уизли (джен)

Парвати Патил первой принесла интересную новость: мадам Пинс заболела! Ее положили в больничное крыло, и мадам Помфри весьма озабочена ее состоянием, так что, по словам медсестры, библиотека несколько дней, а то и целую неделю, не будет работать.

Гарри эта весть поначалу не особо встревожила. Он знал, что Парвати склонна к преувеличениям. Да и библиотека — это, слава Мерлину, не квиддичное поле: без нее очень даже можно обойтись недельку, а если что, Гермиона всегда выручит. Вот если бы мадам Трюк слегла, это было бы очень некстати…

В течение дня продолжали возникать самые разные продолжения этого слуха. Еще в полдень школьники вовсю болтали о том, что педагоги будут дежурить в библиотеке поочередно. Но немного погодя Лаванда, для которой было делом чести опередить Парвати в распространении очередной новости, рассказала, что этот план рухнул, так как у всех педагогов очень плотное расписание.

Очередную новость принес однокурсникам сам Гарри — так уж получилось. Встретив в холле на большой перемене Хагрида, он с удивлением узнал, что тот не прочь лично подменить мадам Пинс — и как раз идет наверх, чтобы предложить директору свою кандидатуру. Но пару часов спустя Лаванда ехидно сообщила всем, что директор не одобрил подобного самопожертвования со стороны Хагрида, так что библиотека не будет работать вплоть до выздоровления мадам Пинс.

Несколько мальчишек издали восторженный вопль, и Гарри едва удержался, чтобы не сделать то же самое. Но Гермиона, судя по ее хмурому лицу, не одобрила бы столь кощунственную радость. Кроме того, Гарри вспомнил о профессоре Снейпе — что-то подсказывало ему, что этот педагог, в отличие от всех прочих, не только не сочтет болезнь библиотекаря уважительной причиной для своих учеников, но и наоборот, подкинет им пару-другую письменных домашних заданий, для выполнения которых будет недостаточно стандартного комплекта учебников.

Он искоса взглянул на Рона — и поразился: на лице друга блуждала торжествующая улыбка, какая обычно бывала у него тогда, когда он успешно решал какую-нибудь сложную шахматную задачу. Гарри толкнул его в бок и молча, одними глазами, спросил — что, мол, такое? Рон еле заметным жестом дал понять, что объяснит позже.

* * *

После занятий Рон отозвал Гарри в один из пустых коридоров и там, понизив голос и поминутно оглядываясь, изложил свой план: пользуясь отсутствием мадам Пинс, личные покои которой примыкали к библиотеке, проникнуть ночью в Запретную секцию. Гарри воззрился на него в крайнем изумлении: он никогда не замечал у Рона бурной любви к чтению. Что ему вдруг там понадобилось?

— А если Гермиона не согласится? Одни пойдем, что ли? — неуверенно спросил Гарри и только потом осознал, что Гермионы, кажется, не случайно нет сейчас рядом с ними. И Рон подтвердил его подозрения:

— Гермиона вообще не должна об этом знать…

Гарри тяжко вздохнул. Рона порой на всех парах несло куда не надо, и удерживать его от бездумных поступков было очень сложно. Вот и сегодня Гарри, кажется, ждала та же нелегкая задача. Он окончательно помрачнел, когда узнал, что именно нужно Рону в Запретной секции.

— Супер-оборотное зелье? А такое вообще существует?

— Еще как существует! С его помощью, например, средневековый волшебник Гидеон Смазливый превращался в комара, хотя и не был анимагом. Об этом даже маглы писали в свое время!

— Маглы напишут, ага… Верь им больше!

— Но об этом писали не только маглы, понимаешь? Мне об этом и Чарли рассказывал, а уж он-то лучше всех о таких вещах знает. Он вообще всё знает о животных! И самое главное, эти книги есть тут у нас, в Запретной секции. Ну, по крайней мере, должны быть…

— Мы уже испытывали на себе Оборотное зелье на первом курсе… Не знаю, как ты, а я не хочу это повторять.

— А тебе и не придется! Ты только сходи со мной за компанию, чтоб не так страшно было… Ну пожалуйста! Мне бы только рецепт добыть, а зелье я потом сам сварю. И выпью тоже в одиночку — тебе предлагать не буду. Честно! В том деле мне компания совсем не нужна…

Только тут Гарри наконец очнулся от изумления и догадался задать Рону три главных вопроса: почему он избегает участия Гермионы в этом деле, чем его не устраивает Оборотное зелье, которое им уже худо-бедно знакомо, и на кой ему вообще все это сдалось.

Нет, сегодня положительно был день удивительных открытий… Гарри узнал, что Рону позарез нужно Супер-оборотное зелье для того, чтобы превратиться в… Живоглота! Ведь Оборотное зелье позволяет превращаться только в людей, а Рону требовалось — в животное, да так, чтобы не застрять на полпути, как это случилось с Гермионой два года назад.

Но больше всего поразил Гарри тот факт, что Рон был готов на огромный риск (а если все пойдет не так — то и на немалые жертвы!) только ради того, чтобы увидеть знаменитые сиськи Лаванды Браун. Знамениты они были своими роскошными размерами, а также тем, что о них вот уже неделю трубил Дин Томас, недавно ознакомившийся с двумя этими замечательными объектами поближе — на ощупь, так сказать.

Пойти простым и естественным путем Дина Томаса бедняге Рону совершенно не светило: Лаванда не воспринимала его всерьез. Увидеть ее голой в девчачьем душе, пребывая в облике Живоглота, тоже не получилось бы: Гермиона вряд ли брала с собой кота на водные процедуры… Оставался только один реальный вариант — проникнуть под видом грейнджеровского питомца в спальню девчонок. Учитывая вышеизложенное, вопрос Гарри о том, почему Гермиона не должна обо всем этом знать, отпадал сам собой.

— Гарри, ты должен мне помочь!

— Да понял я… Пойду я с тобой в Запретную секцию, пойду! Если только мадам Пинс не выпишут преждевременно. Тогда будет, сам понимаешь, безнадега.

— Спасибо! А еще надо будет отловить Живоглота, чтобы меня с ним никто не увидел одновременно. И запереть его в нашей спальне.

— Не пойдет, — решительно сказал Гарри. — Тогда придется обо всем рассказать Дину, Симусу и Невиллу.

— Ни за что! — громко воскликнул Рон, забыв о секретности. В этот момент он очень живо представил, что подумает и скажет о нем Дин Томас. — Лучше запрем Живоглота в кладовке! Она же совсем недалеко от входа в нашу башню!

— Давай!

Гарри обрадовался было, что один из самых трудных пунктов плана был улажен так просто. Но тут его бросило в жар: он кое о чем вспомнил.

— Рон! Но ведь там будет не только Лаванда! Они же там все вместе переодеваются, и… Гермиона тоже.

Рон покраснел так, что это было видно даже в полутьме коридора.

— Ну, на Гермиону я не буду смотреть… — сдавленным голосом сказал он. — И на других тоже. Меня же только Лаванда интересует!

— Ну ладно… — сказал Гарри, но на душе у него было погано.

— Пойдем, а то Гермиона сейчас начнет нас искать… — потянул его за руку Рон.

Оба, уже не заботясь о сохранении тайны, побежали в направлении движущихся лестниц. И не заметили темную тень, затаившуюся за ближайшей колонной.

* * *

Не заметили они эту темную тень и гораздо позже, когда разминулись с ней ночью в библиотеке, близ Запретной секции. А тень, между прочим, прошмыгнула к выходу как раз от тех самых полок, куда устремились Гарри с Роном. Но вдохновленный своими мечтами Рон, мысли которого полностью занимал его великолепный план, ничего вокруг не видел. Он топал напролом, не заботясь о скрытности, прямиком к дальнему концу огромного помещения. Зато Гарри, который еле поспевал за ним, потому что стремился идти как можно тише, все же ощутил в какой-то момент, что в библиотеке, помимо них двоих, есть кто-то еще. Но списал это на нервы.

Да, нервов на это приключение у них обоих ушло много! И тогда, в библиотеке, когда они искали в Запретной секции нужную книгу и переписывали рецепт (у них все же хватило ума не выносить книгу из секции), и на следующий день, когда Рон тайком от всех варил зелье… Счастье еще, что оно оказалось таким простым! Процесс приготовления занял всего сорок минут, а все нужные ингредиенты — их было очень много, более десяти, но каждого требовалось совсем по чуть-чуть — удалось тайком стащить из кабинета Зельеделия на следующее утро после тайного похода в библиотеку.

Но Гарри в глубине души не радовался тому, что все идет так гладко. Он не мог отделаться от мысли, что лучше бы перед ними возникли какие-нибудь препятствия — тогда Рон отказался бы от своей идеи. Но увы, судьба явно покровительствовала дерзкому плану младшего из братьев Уизли, охваченного фамильной страстью к приключениям…

И вот настал вечер. Пора было приступать к финальному этапу плана. Запихнуть Живоглота в кладовку оказалось делом нетрудным — гораздо сложнее было его поймать. Он слонялся по факультетской гостиной и упорно не давался в руки. Но Рон и Гарри, улучив момент, схватили пушистого упрямца и быстро вынесли его, незаметно для других, за порог. Ну а дальше все пошло как по маслу.

Конечно, заточение Живоглота само по себе еще не гарантировало стопроцентный успех авантюры Рона, тем более что несчастный книззл, оказавшись среди метел и швабр, стал издавать громкие утробные звуки. А Филч, как все знали, любил шастать по ночам — мог между делом и в кладовку заглянуть, особенно услышав рулады хвостатого узника. Но Рон, в конце концов, и не собирался ночевать в спальне девочек — действия зелья хватало всего на два часа. Он лишь хотел заглянуть к ним, полюбоваться на буфера Лаванды в их, так сказать, первозданном виде — и свалить оттуда как можно быстрее.

Заперев Живоглота в кладовке, Гарри и Рон заскочили в один из темных, безлюдных коридоров недалеко от входа в гриффиндорскую башню. Там Рон принял зелье, после чего Гарри, морально пришибленный метаморфозой, которую ему поневоле пришлось наблюдать, торопливо собрал его одежду и спрятал у себя под мантией. Оставив четырехлапого Рона в этом темном коридоре, он сделал первый рейс в родную башню, незаметно пронеся в спальню одежду друга и спрятав ее там подальше от глаз товарищей.

Вторым рейсом Гарри пронес в факультетскую гостиную самого Рона. Поначалу хотел и его спрятать под мантией, но крупная тушка книззла была слишком заметным грузом. И тогда Гарри осенило: а зачем, собственно, таиться? Настоящий Живоглот надежно заперт. Если что, можно будет сказать, что случайно увидел его в коридоре и решил принести сюда, а то Гермиона, небось, уже обыскалась своего любимца. Именно так все и вышло. Поблагодарив Гарри, Гермиона взяла в охапку липового Живоглота и понесла его наверх.

Гарри с тревогой смотрел им вслед: ему вдруг запоздало пришло в голову, что зачарованная лестница в девичью спальню может закапризничать и сбросить Рона, даром что тот сейчас в обличье животного. Но лестница повела себя смирно — то ли вообще не распознала парня под обороткой, то ли распознала, но не имела права сбросить заодно с ним одну из хозяек спальни. В общем, обошлось.

* * *

— Гарри! — негромко позвал Симус Финниган, выглянув за дверь спальни. — Ты спать-то идешь?

— Не спится… — напряженно откликнулся Гарри. — Да и по Зельям кое-что надо вызубрить.

Он помахал предусмотрительно захваченным собой в гостиную учебником. Но Симус не закрыл дверь. Помолчав немного, он спросил:

— Не знаешь, где Рон? Его до сих пор нет…

— Он на отработке у Снейпа, — лихо сымпровизировал Гарри. — Вернется, куда денется. Спи давай, Симус…

— За что на этот раз? — не унимался однокурсник. — И когда он успел схватить отработку? Ничего же такого не было!

— Как будто Снейпу повод нужен… — деланно хмыкнул Гарри. — Поймал нас с ним после ужина и велел Рону придти вечером. Сказал, что «мистер Уизли» сам знает, за что…

В этот поздний час в гостиной, кроме Гарри, никого не было, но оказалось, что радоваться такому везению было рано. Гарри готов был убить Симуса за то, что тот так не вовремя вылез из спальни, да еще, как назло, стал беспокоиться о Роне. Ведь через полчаса — нет, уже через двадцать восемь минут! — истекал срок действия зелья, а Рона все не было.

Они уговорились, что если в течение часа после его появления там ни одна из девочек не выйдет за порог, то Рон изобразит нетерпение животного, которому нужно наружу — и тогда Гермиона сама его выпустит. Дольше засиживаться было опасно: а вдруг эффект зелья окажется короче заявленного? Кроме того, через два часа все девочки в спальне могут уже заснуть — и как тогда Рон выберется оттуда? Конечно, липовый Живоглот мог бы разбудить Гермиону все под тем же предлогом похода по нужде, но это означало привлечь к себе излишнее внимание, а Рону хотелось улизнуть незаметно.

Когда они обсуждали этот план, Гарри, стараясь учесть все варианты, решил подбодрить друга. Он сказал, что даже если Рон вынужденно засидится до обратного превращения, то это тоже не трагедия. Все равно к тому времени девчонки уже уснут, так что Рон сможет бесшумно выйти в своем обычном человеческом облике, никем из них не замеченный. Максимум, что ему грозит — шлепнуться со всего маху на пол гостиной, сверзившись с зачарованной «женской» лестницы, которая, говорят, довольно сурова к сильному полу и втягивает ступени внутрь, едва лишь почуяв на себе мужскую ногу. Ну и ладно, насмерть с такой небольшой высоты все равно не убиться. Лишь бы в гостиной к этому времени никого не оказалось, чтобы все прошло без свидетелей…

К его удивлению, Рон при этих словах нисколько не обрадовался, а наоборот, побледнел. На вопрос, в чем дело, он долго не отвечал. И только после настойчивых расспросов напомнил встревожившемуся Гарри, что в ходе обратного превращения, между прочим, останется без одежды. И появляться в таком виде в гостиной очень не хотел бы. А если, не дай Мерлин, при таком раскладе еще и кто-то из девчонок не заснет вовремя, то это будет вообще финиш — тогда ему будет легче покончить с собой, чем дальше учиться в этой школе.

И вот теперь минуты шли, а Рон не выходил. Это очень беспокоило Гарри.

Симус наконец-то прикрыл дверь. Прошло еще пять минут. Гарри уже сидел как на иголках, как вдруг наверху хлопнула дверь девичьей спальни, и по лестнице кубарем скатился книззл. Ну наконец-то! Отбросив учебник, Гарри кинулся ему навстречу, но книззл дико шарахнулся и стрелой полетел к выходу из башни.

Гарри сперва удивился и даже слегка обиделся, но потом решил, что такое поведение объясняется естественными причинами. Скорее всего, Рону и в самом деле захотелось в туалет, а в этом неудобном облике он не может ни показаться в своей спальне, ни самостоятельно выйти из башни. Тяжелую мысль о том, что Рон мог спятить за время пребывания в теле зверька, Гарри постарался вытолкнуть на задворки сознания.

Живоглот царапал своими длиннющими когтями медную обивку двери и так злобно посматривал на Гарри, что у того на секунду мелькнула еще одна неприятная мысль: а не перепутал ли он двух одинаковых с виду питомцев? Может, это настоящий книззл и есть, а бедолага Рон сейчас заперт там, в кладовке? Но вспомнив все этапы воплощения в жизнь тайного плана Рона, Гарри сообразил, что такой путаницы никак не могло возникнуть: ведь они с Роном сначала надежно заперли Живоглота, и только потом Рон принял зелье. Нет, все-таки Рон сейчас просто хочет в туалет, вот и злится, что не может выйти самостоятельно… Пожалуй, на его месте любой бы обозлился.

Гарри уже протянул руку, чтобы открыть дверь башни, как вдруг за его спиной, в гостиной, раздался какой-то шорох. Неужели Симусу все неймется? Да что ж такое, вот невезуха-то… Гарри обернулся — и замер: по лестнице из девчоночьей спальни спускался, вздрагивая и боязливо приникая на каждом шагу к ступеням, ни кто иной как… Живоглот.

— Рон? — не сдержавшись, воскликнул Гарри — и осекся, глянув на книззла у своих ног.

Другой книззл, на лестнице, услышав его зов, бодро припустил к нему. А тот, что сидел рядом, еще ожесточеннее заскреб по двери когтями и завыл.

Вверху вновь распахнулась дверь.

— Гарри! Это ты там? — протянул Симус, которому с вершины лестницы в их спальню не была видна ниша с дверью в башню.

— Кто же еще… — ответил Гарри, сердце которого ухнуло в пятки.

— Ты что там делаешь? — полюбопытствовал Симус.

— Живоглота выпускаю, — как можно более равнодушно ответил Гарри, остолбенело глядя на двух книззлов, стоящих у самой двери, и моля Мерлина, чтобы они не издали ни звука. Сами же книззлы, судя по всему, не особенно удивились друг другу. Оба молча таращились на Гарри, словно и впрямь понимая, что не время выяснять отношения.

— Рон так и не пришел? — зевая, спросил Симус.

— Не-а… — выдавил из себя Гарри.

Симус громко вздохнул. С легким стуком закрылась дверь их спальни. Гарри облегченно перевел дух и распахнул дверь башни. Оба книззла тут же рванули в коридор. И Гарри, побоявшись упустить контроль над ситуацией, кинулся следом за ними, громко захлопнув за собой тяжелую дверь.

— Что за невоспитанность… — раздался недовольный голос Полной Дамы. — Так шуметь посреди ночи!

Но Гарри сейчас было не до соблюдения приличий. Он понимал, что в их с Роном авантюре что-то пошло не так. И очень хотел знать, что именно.

* * *

За третьим слева поворотом коридора был дверь той самой кладовки, куда они с Роном два с лишним часа назад заперли Живоглота. Здесь оба книззла внезапно остановились и, визжа, вцепились друг в друга. Тяжело дышащего Гарри и порадовал, и испугал тот факт, что эта ночная гонка завершилась, практически не начавшись.

Радовался он тому, что теперь можно передохнуть и сообразить, что делать дальше. А боялся он того, что на шум явится Филч, который уже обнаружил Живоглота в кладовке и вряд ли пришел от этого в восторг. Завтра их ждет суровое расследование и, скорее всего, отработка… Если не что-нибудь похуже.

Рассчитывать на то, что Филч ничего не узнал, увы, не приходилось. Во-первых, дверь кладовки была сейчас закрыта — а Живоглот, даже если бы и смог вырваться оттуда самостоятельно, все равно не смог бы прикрыть за собой дверь. Значит, дверь вновь запер ни кто иной, как Филч. А во-вторых, Гарри наглядно видел перед собой доказательство того, что Живоглот каким-то образом покинул кладовку: ведь сейчас прямо перед ним дрались два совершенно одинаковых книззла.

Между тем стычка двух рыжих комков меха понемногу становилась все более ожесточенной. Мысли Гарри обеспокоенно заметались. Он понятия не имел, что же ему теперь делать. Звать кого-либо на помощь было нельзя — это грозило ему и Рону многочисленными неприятностями. Оставалось рассчитывать только на себя. И он ринулся в схватку, стараясь растащить вопящих книззлов. Но итогом этого порыва стали лишь расцарапанные руки и лицо, а двое зверьков продолжали вовсю терзать друг друга.

И Гарри решился на крайнюю меру. Выхватив палочку и взмахнув ею вверх, а потом резко вниз, он воскликнул:

— Петрификус Тоталус!

Сцепившиеся в драке тела книззлов моментально застыли и рухнули на пол, превратившись в подобие скульптурной группы. Дикий шум кошачьей схватки разом умолк, но не полностью: в тишине по-прежнему слышался тихий утробный вой, который, без сомнения, испускал именно книззл.

Гарри, широко распахнув глаза, уставился на животных, лежащих перед ним. Он знал, что данное заклятие парализует все тело, включая речевой аппарат. Каким же образом кто-то из них ухитрился не лишиться голоса? Он наклонился к обездвиженным мохнатым телам и с ужасом понял, что звук идет вовсе не оттуда. А откуда он шел, Гарри успел понять еще раньше, чем вновь выпрямился — и сразу взял палочку наизготовку.

Потому что звук шел из кладовки.

Осторожно подойдя к двери, Гарри отпер ее чарами, открыл настежь — и раньше, чем вырвавшаяся изнутри рыжая молния успела умчаться прочь, снова применил обездвиживающее заклинание.

И тогда настала абсолютная тишина.

Не веря собственным глазам, Гарри смотрел на три рыжих мохнатых тельца, лежащих на полу коридора.

Он понимал, что надо бы поразмыслить о том, кем может оказаться третий, незапланированный участник тайного плана. Но в голову почему-то лезла совершенно другая мысль — о том, насколько успешно стыкуются между собой Супер-оборотное зелье и обездвиживающие чары. И стыкуются ли они вообще… Ведь Рон должен был вот-вот вновь обратиться в человека! Не помешает ли ему в этом сковывающее заклятие Петрификус Тоталус? А вдруг что-то пойдет не так, и он… Нет, этого нельзя допустить!

И Гарри, которого на секунду скрутила тошнота от страха, стал поспешно рисовать палочкой в воздухе треугольный щит. Но так и не произнеся положенное «Фините Инкантатем!», опустил палочку. Нет, так не пойдет. Если отменить заклятие обычным образом, то есть для всех сразу, тут опять начнется прежний ад… И тогда на шум прибежит Филч. Как пить дать прибежит!

Вздохнув, Гарри убрал палочку в карман и взял на руки того из трех зверьков, которого заколдовал последним. В кладовку они с Роном совершенно точно запирали настоящего Живоглота. Стало быть, это и есть питомец Гермионы. Вот и пусть полежит в кладовке еще немного, чтоб никого не путать — расколдовать его и завтра будет не поздно. Сунув Живоглота в кладовку и заперев ее дверь как чарами, так и на обычную защелку, Гарри взялся за оставшиеся неподвижные тушки.

Не без труда он доволок их обоих до соседнего ответвления коридора — короткого и тупикового. В этом глухом аппендиксе, где даже не было окон, он при свете факелов устало посмотрел на дело рук своих и вновь взялся за палочку. Прочертил в воздухе треугольный щит с извилистым верхним краем и скомандовал:

— Фините Инкантатем!

В ту же секунду оба книззла ожили и зашипели. Но Гарри был наготове. Он схватил их за шкирки и рявкнул:

— А ну заткнитесь оба! А то Филч услышит!

Зверьки послушно присмирели. Один по-прежнему злобно шипел, сверкая на Гарри глазами, но больше не дергался. Другой свернулся клубком и затих, виновато прижав уши. Гарри, смирившись с тем, что не видать ему сна этой ночью, сел дежурить возле них, готовый как помочь Рону, так и напасть на того, в кого обратится другой книззл.

Он понимал, что умнее было бы вновь навести Петрификус на того, «левого» книззла. Но останавливала все та же мысль о совместимости зелья и заклятия. Этот книззл — он же наверняка тоже человек! Неизвестно, кто именно, но человек, стопроцентно. Если Петрификус и Супер-оборотное зелье несовместимы, то… В общем, Гарри не рискнул взять на себя ответственность за чужую жизнь.

И тут новая мысль едва не заставила его подпрыгнуть от ужаса: а одежда-то? Если Рон превратится в человека прямо здесь, то как же он дойдет до спальни? Голышом, что ли? И Гарри принял решение. Скорчив самую свирепую физиономию, на какую был способен, он прошипел книззлам:

— Я отлучусь ненадолго, а вы ведите себя как надо! Поняли?

Книззлы ничего не ответили, и Гарри поймал себя на том, что ждал, что они хотя бы кивнут в ответ. Вот что значит не спать по ночам! Еще и не такое в голову придет!

Он стрелой метнулся к башне. Ворвавшись туда, мигом взлетел по лестнице, даже не дослушав очередной упрек Полной Дамы. Бесшумно открыл дверь. С облегчением убедился, что остальные мальчишки, включая Симуса, уже спят. Вытащил одежду Рона из-под своей кровати, где спрятал ее до этого, и так же быстро рванул обратно.

* * *

В тупиковом коридоре его уже ждал голый Рон. Он сидел на полу, обхватив себя руками, и дрожал от холода. Рядом, демонстративно отвернувшись в сторону, сидел книззл с таким выражением на морде, словно ему было противно смотреть на Рона. Гарри, вздохнув с облегчением, вручил другу одежду и спросил:

— Ты как? Все в порядке?

— Ничего… Живой… — вполголоса ответил Рон, стуча зубами.

— Ну и как Лаванда? — усмехнулся Гарри.

— Да ну ее к дракклам! — сердито бросил Рон, торопливо натягивая трусы, и Гарри решил пока воздержаться от детальных расспросов. — Выпустила нас с ним, и на том спасибо…

— А, так вот кто из девчонок дверь открыл! — понимающе сказал Гарри. — Но как она не заметила, что вас двое?

— Сонная была, зевала во весь рот… Этот так быстро вылетел, что она его даже не заметила. Я не спеша вышел, но она и на меня почти не глянула.

— А сейчас он как себя вел? Не нападал на тебя? — кивнул Гарри на книззла.

— Нет… Но я почти сразу оборотился, как ты ушел. Может, если бы я все еще в теле книззла был, он бы и напал. А так — кишка тонка! — и Рон с недовольством посмотрел на книззла с высоты своего роста.

— Как же с ним быть? — спросил Гарри и тут же понял, что это слишком обтекаемый вопрос. Надо бы более предметно посоветоваться с Роном насчет вот этого вот непонятно кого в облике книззла.

— Не знаю! Чего он вообще сюда приперся? Шел бы по своим кошачьим делам… Нет, надо было обязательно мне отомстить! У-у-у, гаденыш… — ворчал Рон.

Он как раз застегивал рубашку, от волнения и холода не попадая пуговицами в петли. Гарри устало смотрел на это, смутно понимая, что Рон говорит что-то не то. Но все еще не понимая, что же именно в его словах не то.

— Давай отдадим его МакГонагалл… — сказал Гарри, которого внезапно осенила светлая мысль, что не стоит возиться с загадочным книззлом самим — надо попросить помощи взрослых.

Рон удивленно покосился на него.

— Ты хотел сказать — Гермионе? Ну и видок у тебя… Устал, сразу видно… А что, чары не сработали?

— Какие чары? — нахмурился Гарри. Ему становилось все тревожнее на душе.

— Запирающие! — воскликнул сердитый Рон, все удивленнее поглядывая на Гарри. — Мы ж с тобой его в кладовку заперли! Как же он там оказался одновременно со мной? А ты куда смотрел?

И тут до Гарри дошло. Рон почему-то не помнит про третьего книззла, который недавно выскочил из кладовки! Он считает, что вот этот книззл, который был в спальне девочек вместе с ним — это Живоглот и есть. Но ведь Петрификус Тоталус не отшибает память — даже будучи обездвиженным, человек видит и запоминает все, что происходит вокруг. Как же так вышло? Гарри пораскинул мозгами — и, кажется, понял. Он спросил:

— Рон, а ты сейчас случайно сознание не терял?

— Было дело! Этот урод меня так приложил… А что, большая шишка вскочила? — спросил Рон, ощупывая свою голову.

— А когда ты сознание потерял? В смысле, в какой момент?

— Не знаю. Помню, он мне так дал лапой по голове, что у меня искры из глаз полетели. Очнулся — лежу в соседнем коридоре. Сам явно под Петрификусом. И этот рядом лежит. Тоже обездвиженный. А потом ты снял с нас заклятие и сказал, чтоб мы не дергались, пока ты отлучишься. Я так и понял, что ты за одеждой. Спасибо, кстати!

Гарри вздохнул. Значит, Рон так и не понял, что книззлов трое. Надо ему рассказать, и побыстрее. Но с чего начать? Все так закрутилось… А, ладно, лучше — прямо с того момента, когда Живоглот вырвался из кладовки!

Гарри открыл рот — и тут же закрыл. Потом что за углом, в центральном коридоре, раздались чьи-то шаги. Он вцепился в руку Рона и приложил палец ко рту, призывая к молчанию. Но Рон все же вскрикнул, не удержавшись:

— Это Филч! Нам конец…

Шаги направились в их сторону, становясь все громче. Легкие, торопливые, они ничем не напоминали шаркающую походку Филча. И Гарри впервые за весь этот бурный день стало действительно страшно.

* * *

Встав плечом к плечу, Гарри и Рон ждали своей участи. Книззл сжался, спрятавшись за их ногами и изо всех сил пытаясь казаться незаметным.

Гарри выхватил волшебную палочку, горько сожалея, что не принес сюда палочку Рона вместе с его одеждой. Он собирался это сделать, но палочка, как назло, закатилась далеко под кровать, а Гарри побоялся долго там рыться. Кто-то из ребят как раз беспокойно застонал во сне, так что пришлось покинуть спальню как можно быстрее, пока не застукали.

Шаги раздались совсем близко. На пол коридора легла смутная тень. Гарри решил, что ударит Петрификусом, а там будь что будет. И тут раздался знакомый требовательный голос:

— Живоглот, ну где же ты?

Из-за поворота вышла Гермиона, полностью одетая, словно собралась на занятия. В руке она держала палочку. В первую секунду она и Гарри судорожно вскинули палочки, и тупик огласился испуганными криками из четырех глоток. Но уже в следующий момент оба опустили палочки, и Гермиона бросилась в их сторону с возгласом:

— Вот ты где!

На бегу обогнув Гарри и Рона, она схватила книззла и, подхватив на руки, сжала его в объятиях. И только потом удивленно спросила друзей:

— А что вы здесь делаете?

Гарри хотел крикнуть ей, чтобы немедленно выпустила этого непонятного зверя, но понял, что не сможет объяснить, почему. Правду сказать было никак нельзя, а подходящую ложь надо было еще придумать. Пока он соображал, что делать, его опередил Рон, который радостно сообщил Гермионе:

— А мы тут Живоглота ловили. Вот, поймали…

Гермиона нахмурилась.

— Но как вы узнали, что он сбежал?

— А мы и не знали! Мы с отработки шли! — вдохновенно выдал уже проверенный вариант Гарри. Рон посмотрел на него с благодарностью. — У Снейпа… Смотрим — Живоглот бежит…

— А когда это Снейп вам назначал? Я что-то не помню, — недоверчиво посмотрела на него подруга.

— Поймал нас в коридоре в запретный час, а мы лишь чуть-чуть опоздали в башню… — опустив глаза, сказал Гарри, изображая раскаяние. Вышло очень неплохо — видимо, оттого, что ему действительно было стыдно перед Гермионой. На какую-то секунду он позавидовал Рону, который понятия не имел о третьем книззле. Рону сейчас было не в пример легче. И врать легче, и вообще…

— Ага, заболтались маленько — и всё, попались, как дураки! Почти час убирали кабинет зельеделия… — подхватил Рон. — А ты как узнала, что Живоглот сбежал?

— А может, он по своим кошачьим делам выходил? На всю ночь… — понес откровенную чушь Гарри, которого все сильнее разбирал страх.

— Нет! — возразила Гермиона. — Он умный: если и выходит по ночам, то ненадолго. Я только сейчас увидела, что его до сих пор нет… Проснулась случайно, а его что-то не видно. Зову — ни звука. А ведь вечером он был в спальне! Я это прекрасно помню. Его еще Лаванда весь вечер тискала…

Гарри уставился на Рона. Даже в свете факелов было видно, как тот покраснел.

— Лаванда? — вытаращив глаза, переспросил Гарри. Ему стало так смешно, что он позабыл о страхе, о непонятном книззле — словом, обо всем, что его беспокоило сейчас.

— Представь себе! — затараторила Гермиона. — Я даже удивилась: обычно он терпеть не может, когда девочки к нему лезут, а тут — надо же… А потом исчез! Как он вышел из спальни — вообще непонятно. Видимо, кто-то из девочек выпустил.

— Ну всё, всё, пойдем в башню… — пробормотал Рон. — А то еще вторую отработку получим. Уже на троих.

— Нет! — крикнул Гарри.

Рон, Гермиона и даже книззл удивленно уставились на него.

— Ты что? — недоуменно спросил Рон.

И Гарри решился. Сказать всю правду он так и не рискнул, зато придумал отличную, как ему казалось, ложь во спасение.

— Гермиона, знаешь… Мне кажется, с Живоглотом что-то не то.

— Что ты имеешь в виду? — встревоженно спросила девочка. Книззл встопорщил шерсть.

— Когда мы его увидели, он бежал как-то странно… Словно метался без цели… Как будто он сошел с ума, понимаешь? — промямлил Гарри.

— Да вы что, ребята! Это правда? — Гермиона запрокинула голову, чтобы встретиться взглядом с Роном.

Тот едва успел убрать с лица выражение полного непонимания и невнятно пробормотал:

— Гарри виднее… Он его первый увидел… Я потом подошел…

— Я думаю, тебе лучше отнести его сейчас не в спальню, а к мадам Помфри, — решительно заявил Гарри, который наконец-то овладел собой. Действовать, то есть делать хоть что-то, ему было намного легче, чем молча бояться.

— Ага… — поддержал Рон. Он не понимал, какая муха укусила Гарри, но решил на всякий случай поддержать друга. — Хочешь, мы тоже сходим с тобой? А, Гермиона?

— Нет уж, спасибо! Если нас поймают, то мы потеряем втрое больше баллов, чем если я пойду одна!

— Не снимут никаких баллов! — возразил Гарри. — У тебя уважительная причина.

— Вот именно — у меня! — не менее решительно ответила ему Гермиона. — Это мой питомец. А вы-то как объясните ночную отлучку? Нет, я пойду одна, и не спорьте!

— Ну ладно… — вздохнул Гарри. — Дойдем вместе до нашей башни, а там как знаешь…

И они торопливо пошли, почти побежали по коридору.

* * *

Гарри и Рон, прячась в тени широкой пристенной колонны, смотрели на дверь в гриффиндорскую башню. Проход туда только что закрылся за Гермионой, и на лице Полной Дамы все еще отражалось выражение крайнего удивления. От кого-кого, а от Грейнджер факультетская стражница никак не ожидала продолжительных ночных прогулок. Тем более что выходила Гермиона под предлогом поисков своего питомца, а вернулась без него… Вообще-то, примерно полчаса назад здесь прошли Гарри, Рон и Гермиона с книззлом на руках, но Полная Дама этого не видела. Вечером подруга Виолеттта угостила ее отменным вином, после которого ночные часы покатились беспечно и с какими-то странными перерывами — не то сон, не то дрема…

Конечно, после той встречи в тупике Гарри и Рон не оставили Гермиону одну, как обещали. Они крадучись двинулись следом. По пути Рон пытался громким шепотом дознаться, что же такое творится с Гарри. Тот в двух словах рассказал, в чем дело, после чего с большим трудом удержал Рона от того, чтобы тот не кинулся тут же к Гермионе и не вырвал у нее из рук непонятного книззла. Они бесшумными тенями проследовали за подругой до самого Больничного крыла и ухитрились не попасться при этом на глаза Филчу.

В Больничном крыле они оказались тайными свидетелями того, как заспанная, но аккуратно одетая Мадам Помфри выслушала сбивчивое объяснение Гермионы о том, что с ее питомцем творится что-то неладное. От них не укрылось, что медсестра сразу, едва взглянув на лохматого пациента, потянулась в карман фартука за волшебной палочкой.

Книззл вел себя на удивление смирно. Он послушно перекочевал с рук Гермионы на руки Мадам Помфри, не издав ни единого звука. Хозяйка Больничного крыла строгим голосом велела Гермионе идти спать. Та просила разрешения посидеть с Живоглотом, но Мадам Помфри отказала. Гермиона, понурившись, повернула обратно.

Гарри и Рон пропустили ее, спрятавшись за углом бокового коридора, и двинулись следом. Они «довели» Гермиону до самой башни Гриффиндора. И только удостоверившись, что она благополучно вошла туда, побежали в противоположном направлении. Их путь вновь лежал в Больничное крыло.

Рон, потрясенный всем услышанным, пытался отговорить Гарри признаваться Мадам Помфри в их проделке. Но Гарри убедил его, что они обязаны это сделать. А заодно должны попробовать выяснить, кто же скрывается под личиной третьего книззла. Такой довод окончательно убедил любопытного Рона. Ему ужасно хотелось узнать, кто это был.

— Он прятался под кроватью Гермионы, представляешь? — возбужденно рассказывал Рон. — Я, когда по полу расхаживал, его заметил, но палить не стал — мне же самому это было невыгодно… Я боялся, что он вылезет, но потом понял, что он и сам боится. И как же я тогда не догадался, что это никакой не Живоглот? Вот я осел…

Гарри в этот момент очень хотелось заметить, что Рон действительно осел, но не потому, что не догадался про третьего книззла, а потому, что вообще заварил всю эту кашу. Но он промолчал, понимая, что другу сейчас и так нелегко.

Разговор с Мадам Помфри вышел короче и проще, чем им представлялось. Но это был разговор не только с ней. Вместе с медсестрой к ним вышла и профессор МакГонагалл. Видимо, ее вызвали туда прямо среди ночи. Ребята поначалу испугались, но взрослые выслушали их историю спокойно, а затем велели извлечь из кладовки настоящего Живоглота и, не расколдовывая, принести его в Больничное крыло. Гарри и Рон молча повиновались, все еще не веря в свое счастье. Неужели их совсем-совсем не накажут? Пока они по очереди тащили тяжелую тушку застывшего книззла по лестницам, Рон уверял Гарри, что в итоге им влепят либо отработку, либо снятие баллов. Но ни того, ни другого не произошло. У них забрали книззла и отправили их спать, велев не ни в коем случае не рассказывать об этой истории Гермионе. В этом Рон и Гарри были готовы подчиниться безоговорочно…

Лишь у самой двери в башню Рон вдруг спохватился:

— Гарри! Мы же так и не спросили, кто был тем, третьим книззлом!

Гарри мрачно взглянул на него:

— Вот сам бы и спросил…

Рон увял. У него не хватило бы наглости задать подобный вопрос ни Мадам Помфри, ни профессору МакГонагалл. По правде говоря, он рассчитывал просто-напросто заглянуть одним глазком в палату и посмотреть, кто там лежит. Но не вышло: их не пустили дальше «предбанника» Больничного крыла — узкой и длинной комнаты, где стоял стол Мадам Помфри и ее рабочий сейф с картотекой.

Когда они наконец добрались до спальни, их товарищи спали таким глубоким сном, что не заметили их появления. Уставший Рон упал на кровать не раздеваясь. Гарри, напротив, аккуратно разделся и лег под одеяло, натянув его до самого подбородка. Но заснуть так и не смог: лежал до рассвета с открытыми глазами и думал о том, что будет дальше. Не рассердится ли на них Гермиона? И что ей скажут в Больничном крыле?

* * *

За завтраком Рон, не утерпев, спросил у Гермионы, как там Живоглот. Гермиона, с признательностью взглянув на него, ответила, что Мадам Помфри велела ей придти после завтрака. К тому времени Живоглота проверят и подлечат при необходимости.

— Хорошо, что сегодня выходной и нет занятий! — бодро сказала Гермиона. — А то бы я туда вырвалась не раньше большой перемены…

— Да, здорово! — с искренней радостью сказал Рон. — А давай мы с тобой сходим, а? Поглядим, как он там…

— Давайте! — охотно согласилась подруга. — Между прочим, хочу поблагодарить вас обоих! Ведь это вы его нашли.

— Да не за что! — как ни в чем ни бывало ответил Рон, а Гарри сделал вид, что поперхнулся булочкой: у него не хватило духу последовать примеру Рона и продолжать врать Гермионе. Если уж нельзя сказать правду, лучше помалкивать, решил он.

После завтрака, когда они втроем шли в Больничное крыло, Рон поминутно пихал Гарри в бок кулаком и строил ему многозначительные рожи — мол, не упустим своего, непременно узнаем, кто это такой был! Но их ждало разочарование: Мадам Помфри в этот раз не пустила их даже в «предбанник». Велела подождать в коридоре и вынесла им Живоглота — совершенно здорового, по ее уверению. Тот молча облизывался и спокойно встретил хозяйку.

Гарри почудилось, что в Больничном крыле довольно шумно — там звучали голоса и даже смех. По реакции Мадам Помфри он понял, что это ему вовсе не показалось: она сурово сдвинула брови и велела им уходить, а сама быстрым шагом двинулась через «предбанник» в палату. Гарри мысленно посочувствовал тем, кто там чрезмерно развеселился. И тут до него дошло: там ведь сейчас тот человек! Который был третьим книззлом. У него часто застучало сердце. Он переглянулся с Роном, и понял, что тот думает то же, что и он. Надо обязательно узнать, кто это!

Счастливая Гермиона, как на крыльях, устремилась к лестнице, прижав к себе своего питомца. На них с Роном она даже не оглянулась. Рон сделал Гарри знак рукой — подожди, мол, не ходи за ней — и осторожно заглянул в «предбанник». Гарри последовал его примеру. Шаги Гермионы в коридоре уже затихли. В палате тоже настала тишина — слышался лишь гневный голос Мадам Помфри, которая отчитывала кого-то. Потом раздался топот нескольких пар ног. Гарри и Рон отпрянули от входа и быстро укрылись за широким пьедесталом статуи Гиппократа.

Из Больничного крыла вывалилась целая компания. Первым мимо статуи быстрым легким шагом прошел Теодор Нотт. Красивое лицо его было спокойным, как всегда. По нему ничего нельзя было прочесть. За ним прошагала, тяжело печатая шаг, Панси Паркинсон. Искаженная гневом физиономия как никогда делала ее похожей на мопса. Рон толкнул Гарри локтем в бок — мол, ты только полюбуйся, как ее перекорежило! Гарри согласно кивнул, хотя понимал, что от разноса Мадам Помфри может перекорежить кого угодно.

Следом за Панси не спеша шли Крэбб и Гойл, которые внезапно остановились прямо у ног мраморного Гиппократа. Гарри аж дыхание задержал от страха: еще не хватало, чтобы эти два придурка обнаружили их в таком укрытии! Что вообще все эти слизеринцы делали в Больничном крыле? И тут до него дошло: а ведь Малфоя не было сегодня за завтраком…

Крэбб и Гойл стояли и молча смотрели вслед своим однокурсникам. Похоже, они решили поговорить тут без свидетелей. Рон за статуей сжал руку Гарри: молчи, мол! Но Гарри не нужно было предупреждать: он и так застыл ни жив ни мертв. Только когда Теодор и Панси ступили на лестницу и скрылись из виду, Крэбб, который все это время беззвучно давился хохотом, отчего был похож на хомяка с набитыми защечными мешками, наконец простонал:

— Ты это видел? Ну и физия…

— Ага… — хихикнул в ответ Гойл. — На кой она вообще за нами потащилась? При ней и не спросишь толком насчет Грейнджер…

Рон еще крепче сжал руку изумленного донельзя Гарри. При чем тут Гермиона?

— Куда ж от нее денешься! Если с Малфоем что-то не так, она сразу тут как тут… — недовольно произнес Крэбб. — Навязывается со своими заботами!

— Угу… — так же недовольно поддакнул его приятель. — И когда она только поймет, что Малфою она по барабану? Страшная, как мопс.

— А что, Грейнджер лучше? На бобра смахивает…

Теперь уже Гарри в своем укрытии сжал руку Рону, который сильно дернулся.

— И не говори. Но Панси все-таки наша… Не грязнокровка какая-нибудь.

— А толку-то? Малфою все равно эту Грейнджер подавай… — брюзгливо сказал Крэбб. — Я ведь его предупреждал: не надо было связываться с этим Супер-пупер зельем или как его там… Ничего хорошего не выйдет! Вот и не вышло. Будет теперь неделю валяться…

— Как ему только в голову такое пришло — в кота превратиться!

— Это все от книг. Начитался Мерлин знает какой ерунды — и решил проверить на себе.

— Помфри сказала, он зелье неправильно сварил…

— Ну а я о чем? Вбил себе в голову дурость какую-то… Один только вред от этих книг! Не прочитал бы про это зелье — не стал бы его варить! — сердито сказал Крэбб.

— Как думаешь, Панси догадалась, зачем ему это было?

— Да нет, вряд ли… Она же тупая как пробка!

— Вот интересно, так он увидел сиськи Грейнджер или нет?

— Там и смотреть-то нечего… Она же плоская, как бифштекс.

Рон при этих словах так вцепился в руку Гарри, что тот стиснул зубы от боли.

— А вот придем к нему в следующий раз навестить — и узнаем, как и что… — бодро сказал Гойл. — Но только чур, без Панси! А то придется вообще до его выздоровления ждать.

— Точно, — буркнул Крэбб. — Ну пошли уже…

И оба здоровяка затопали к лестнице.

* * *

Гарри и Рон наконец-то выбрались из-за огромного постамента, избегая смотреть друг на друга. Гарри покраснел до ушей. Рон был бледен как полотно. Оба молчали и тяжело дышали.

— Откуда он узнал? — наконец прохрипел Рон. — Да как он смел вообще…

— Я думаю, он нас выследил… — вздохнул Гарри. — С самого начала. Еще там, в библиотеке. А может, даже раньше.

— Я убью его! — Рон рванулся в сторону входа в Больничное крыло.

— Стой! — Гарри схватил Рона за плечи и с трудом удержал на месте. — Ты не можешь ничего ему сделать…

— Почему? — рявкнул ему в лицо Рон.

— Пойдут слухи. Это может дойти до Гермионы… И тогда она нас спросит, в чем дело. Тебе это надо?

Рон тяжело перевел дух. Помолчал. И, махнув рукой, побрел к лестнице. Гарри последовал за ним.

Возвращаться в родную гостиную в таком настроении совершенно не хотелось, и они отправились гулять по двору. Говорили о том о сем, упорно избегая вспоминать о той истории, которая только что приключилась с ними. Наконец Гарри, который всё прикидывал про себя, стоила ли игра свеч, вновь задал Рону главный вопрос:

— А что Лаванда? Как там… у нее? Ты… увидел, что хотел?

— Носовые платки, — сердито бросил Рон в ответ.

Гарри уставился на него с таким откровенным недоумением, что Рон счел нужным пояснить:

— Она подкладывает в лифчик носовые платки. Для объема. А так у нее лишь чуть-чуть больше, чем у Гермионы…

И густо покраснел.