Страдивари (джен)

Холодный и пронизывающий ветер носился по улицам Лондона. Погода была безжалостной и морозной, она не раздумывая забирала жизни бездомных людей злобной и медленной смертью. Их тела замерзали сразу же, а лица навсегда обретали спокойное выражение.

Сейчас Ватсон был бы счастлив уютно устроиться под теплыми одеялами возле потрескивающего камина, звуки которого убаюкивали словно в колыбели. Удовлетворенно вздохнув, Джон повернулся, чтобы найти более удобное положение. Кровать запротестовала жалобным скрипом.

Ватсон ненадолго задумался о том, кто или что может прийти, чтобы нарушить его заслуженный отдых. Тут всегда что-то происходило. Или, скорее, тут всегда кто-то появлялся.

Джон скривился от боли, когда синяки, полученные при аресте очередного убийцы, "пробудились" и яростно заболели. Еще одно дело, которое было не первым и, конечно, не последним. Ватсон никогда бы в этом не признался, но ему нравилась его работа в качестве "помощника" одного так называемого детектива.

Джон слегка улыбнулся и прижался к подушке, надеясь, что сможет поспать еще несколько часов, прежде чем Холмс придет будить его со своей обычной деликатностью.

Ватсон внимательно прислушался и вдруг услышал странный звук, похожий на скрип старой двери. Доктор подождал несколько секунд, ожидая услышать его снова, но его окружала тишина. Он мысленно пробежался по списку возможных вещей, которые могли произойти, но не произошли.

Никакого Холмса, распахивающего дверь комнаты с максимально возможным для человека шумом и рассказывающего об одном из своих абсурдных экспериментов с непонятной скоростью речи.

Никакого Глэдстоуна, лежащего полумертвым на полу.

Никакого Лестрейда, ворвавшегося в его комнаты, чтобы попросить помощи с делом.

Вряд ли кто-то побеспокоил бы его посреди ночи. Любой здравомыслящий человек, кроме Шерлока Холмса, конечно, знал, что спровоцировать гнев давнего солдата будет самоубийственно или, по крайней мере, будет сопровождаться тяжелыми последствиями.

Но Джон забыл только об одной возможности происхождения этого звука. Только об одной. Такой очевидной, что она ускользнула от него. Глаза Джона сузились в досаде, когда он услышал этот ужасный визжащий звук, пронзивший потолок и потревоживший чувствительные уши Ватсона.

Это был звук, издаваемый струнами скрипки, которой злоупотреблял ее владелец. А ее владелец носил имя великого Шерлока Холмса.

Громко вздохнув, Джон резко отбросил одеяла, запутавшиеся в его ногах, встал и решительным шагом направился к лестнице, ведущей в комнату Шерлока.

Джон поднимался по лестнице тяжелым и тягучим шагом, представляя, как ухмыльнется его друг, увидев его сверх всяких ожиданиях измученным и расстроенным. Если бы они не знали друг друга так долго, Джон, наверное, задушил бы Шерлока в порыве гнева.

Но он уже однажды пытался сделать это. Суровые черты лица бывшего солдата сменились ухмылкой, когда в голове всплыло воспоминание. Он пытался задушить Шерлока. Это было тогда, когда Ватсон посчитал, что его друг только что убил его жену — Мэри Морстен, к которой Шерлок не переставал выражать свое недовольство фактом её существования.

Вздохнув, Ватсон открыл дверь, ведущую в комнату Шерлока, и волосы на его шее вдруг встали дыбом от пронзительных и диссонирующих звуков, исходящих от измученной скрипки в руках ее жестокого мастера.

* * *

Шерлок провел смычком по струнам скрипки, стараясь произвести как можно больше шума. Холмс выглядел раздраженным.

Ни Ватсона, выкрикивающего его имя, ни громких звуков, доносящихся с лестницы. Ничего. Только тишина. Это было не то, чего он хотел. Совсем не то.

Он начал быстро и многократно скользить смычком по струнам, добиваясь от скрипки резких и пронзительных визгов.

Великий сыщик улыбнулся и тихо захихикал, когда до его слуха донеслись тяжелые шаги, приближающиеся с мучительно низкой скоростью.

Шерлок выдохнул, придав своему лицу серьезное и сосредоточенное выражение. В то же время внутри него все кипело от настойчивого желания поиздеваться над бедным доктором, которого он так резко вырвал из сна.

Позволив ухмылке на несколько секунд искривить губы, Шерлок переложил инструмент на плечо и теперь осторожно положил смычок на струны. Его пальцы ловко зажимали струны, когда Ватсон вошел в комнату. Доктор выглядел измученным и взбешенным.

Шерлок невинно улыбнулся, когда Джон посмотрел на него. Но шоколадные глаза детектива, сверкающие озорством, стали причиной его раскрытия.

— Что-то случилось, Джон? — спросил Шерлок, небрежно положив скрипку на стол. Ватсон подавил желание содрать ухмылку с лица своего друга, сделав очень трудный выбор — решить эту проблему вежливо и цивилизованно. Как и положено уважаемому врачу.

— Вообще-то, да. Ты играешь на этой чертовой скрипке, когда я пытаюсь заснуть. Уже три часа ночи, черт возьми! — воскликнул Ватсон, взмахивая руками.

— Мне очень жаль. Я не знал, что уже так поздно, — сказал Шерлок. Его выражение лица было почти убедительным. Но он никогда не извинялся, ни перед кем. Даже на пороге смерти Шерлок не сказал бы "прости". Сцепив руки за спиной, детектив отступил назад, чтобы встать лицом к камину.

— Очень жаль, что я не дал вам выспаться, ведь завтра вам предстоит ужин с вашей дорогой Мэри, — Холмс слегка свистнул, его тон был горьким, а взгляд упрямо устремлен на потрескивающее пламя. Доктор нахмурился и посмотрел на Холмса недоверчивым и раздраженным взглядом.

— Вот что все это значит? Мэри — моя жена, Холмс. Привыкай, — сказал Ватсон, его тон был резким и прямолинейным.

Шерлок не проявил никакой визуальной реакции, разве что слегка напрягся от слов доктора. Упертый, он продолжал смотреть на пляшущее в камине пламя, ещё больше раздражая друга.

— И чтобы быть уверенным, что ты не станешь и дальше саботировать мое свидание с Мэри... — Ватсон резко схватил скрипку. Шерлок обернулся слишком поздно, едва успев увидеть, как его любимый Страдивари был небрежно брошен в огонь.

— Нет! — закричал Холмс, в отчаянии глядя, как его скрипку охватывает пламя. — Нет!

Струны сгорели почти сразу же, издав резкий хлопающий звук. Затем дерево инструмента потемнело под постоянным воздействием огня. Шерлок выглядел обиженным, почти страдающим, наблюдая пустыми глазами, как горит его инструмент.

— Хватит быть ребенком, Холмс, это всего лишь кусок дерева, — Джон издал прерывистый вздох.

— Этот простой кусок дерева, как вы его называете, уже несколько раз мешал вам спать, — Шерлок напомнил ему об этом с призрачной улыбкой.

Холмс поморщился, почти как от боли, увидев, что приспособление для пыток, посвященное его другу, теперь не более чем кучка пепла.

— Иди спать, тебе это нужно, — настаивал Ватсон, глядя на темные круги под глазами Шерлока. Того можно было принять за панду. Очень раздраженную панду.

— Мне не нужно спать, Ватсон, — сухо ответил Шерлок и с тяжелым вздохом опустился на стул.

Джон слегка хихикнул, недоверчиво покачав головой. Холмс не хотел удостоить его ни единым взглядом, предпочитая смотреть на потолок, пол или любую другую вещь, привлекавшую его внимание. Джон с забавным выражением лица наблюдал, как его друг внезапно вздрогнул, когда веки начали подводить его. Ватсон тихонько фыркнул и подошел к Шерлоку с насмешливым выражением лица.

— Очевидно, ты...

Ватсон внезапно замолчал, увидев, что его друг сдался и заснул. Сгорбившись в кресле и тихонько похрапывая, машина для решения головоломок казалась почти безобидной. Почти.

Второй раз Ватсона не обмануть.

Джон взял одеяло и накрыл дремлющего лучшего друга.

— Не нужно спать, да?

* * *

На следующее утро, проснувшись, Шерлок обнаружил, что новый Страдивари покоится на каминной полке, с красной лентой, связывающей смычок с инструментом.

Шерлок улыбнулся, прежде чем взять в руки аккуратный инструмент и повернуть его, рассматривая со всех сторон.

Прижав скрипку к своему плечу, сыщик быстро и умело водил смычком по струнам, еще больше улыбаясь, когда мелодия вырывалась из инструмента в ясных и гармоничных нотах.

Он не слышал, как миссис Хадсон прижималась к двери, чтобы послушать его игру, а нежная улыбка смягчала ее обычно суровое лицо.