Три ингредиента (гет)

— Ну, друг мой, записывай. «Ученики вправе…»

— Постой, Годрик. Всё-таки начать надлежит с важного.

— Это с чего же?

— С того, на что они права не имеют.

Хайленд, Шотландия, 954 год

* * *

— Минус пять очков Гриффиндору за слёзы в общественном месте, мисс Грейнджер!

Снейп бросил это, злобной вороной проносясь мимо. Гермиона отняла от лица дрожащие руки и слепо поморгала, стараясь разглядеть профессора — напрасно. Всё расплывалось.

События последних двух часов сначала подняли Гермиону высоко над землёй, а потом с треском сбросили на каменный пол Хогвартса. И вот — лучшая студентка Гриффиндора сидела на корточках в тихом закутке и беззвучно рыдала. Недавняя ссора породила в ней нечто, подозрительно напоминавшее разъярённого соплохвоста. Чудовище ежесекундно росло и крепло в груди, готовое швырнуться огненными сполохами в любого, кто посмеет учить — что ещё Гермионе нельзя делать. И этот новоявленный зверь не пощадил бы никого, кто прямо или косвенно довёл Грейнджер до слёз.

Наряжаться ей нельзя, а то, видите ли, зубрилам это не положено по статусу. Да как она только посмела затмить главных красавиц школы — Пэнси-бульдога-Паркинсон и Парвати-будущую-шарлатанку-Патил?

Плохая Гермиона, плохой эльф!

С Виктором танцевать тоже не годится. Когда Крам подошёл к ней в библиотеке, Гермионе стоило защищаться изо всех сил! Не помешало бы применить к парню парочку атакующих заклятий, чтобы ни в коем случае не нарушить планы кучки дур, которые спали и видели, как бы подлить любовное зелье ловцу болгарской сборной!

Соплохвост радостно плевался огнём под аккомпанемент хлюпающего носа.

Но это всё мелочи. Главная беда в том, что такое поведение не одобряет Рональд-докси-его-задери-Уизли! Он-то лучше всех знает, кто и с чьими врагами братается и кто кому в Турнире помогает. И Гермиона — главная предательница! Сразу после Гарри-«лжеца», который подбросил своё имя в Кубок.

От одной мысли, какое убеждённое и оскорблённое лицо было у Рона, когда тот обвинял её во всех смертных грехах, у Гермионы сжались кулаки. Как она могла надеяться, что этот помешанный на собственном эго тип её пригласит?! Этот придурок с эмпатией на уровне сломанной зубочистки? Какая же она была идиотка, когда советовала Гарри самому помириться с Роном! Да скорее Слизерин воскреснет и отречётся от своей политики чистой крови, чем Гермиона пойдёт мириться с этим… с этим…

А вот теперь — пожалуйста — Снейп.

— Вы!

Гермиона вскочила на ноги и гордо вскинула голову. Причёска сильно истрепалась: небольшие локоны лезли в рот и липли к мокрым от слёз щекам, создавая особенно воинственный вид.

Зельевар, услышав наглый оклик, остановился и медленно обернулся. Его брови вопросительно приподнялись. Мгновение назад казалось, что терять нечего, но когда Снейп уставился на Гермиону в упор, решимости заметно поубавилось.

— В-вы… вы несправедливо сняли баллы, профессор.

Мозг судорожно работал, подбирая подходящие аргументы. И вот! Что-то начало услужливо всплывать из глубин памяти…

Разочаровавшая в этом году «История Хогвартса», которая вероломно скрыла факт рабовладения в стенах школы, была не так уж и безнадёжна и содержала много всего полезного. Например: студент мог подать апелляцию за снятие очков, если считал, что не нарушал правила.

И почему, спрашивала себя Гермиона, она в своё время основательно не занялась этим вопросом?

Видимо, дело было в том, что она свято верила в непогрешимый авторитет преподавателей. Ставить под сомнение их действия было недопустимо! Даже зверские методы Грюма, пусть и с тяжёлым сердцем, но Гермиона их приняла. А в подходе Снейпа, без сомнений, крылась незаурядная методическая логика. Раздумывая над упрёками зельевара, Грейнджер всякий раз уверялась, что он был прав… Те же обвинения в помощи Невиллу появились не на пустом месте: она так яростно опекала сокурсника, что в конце первого года обучения тот едва ли умел нарезать ингредиенты! С ужасом оценив последствия своей «помощи», Гермиона предоставила Невиллу возможность учиться самостоятельно, а сама ещё долго мучилась, что не вняла словам профессора сразу.

Но снимать баллы во время праздника… Да ещё за что — за слёзы! Неслыханная дикость.

— Несправедливо? — Снейп хмыкнул.

— Да, сэр, — последовал тихий ответ.

— Минус пятнадцать очков Гриффиндору за попытку «отстаивать справедливость»! — на одном дыхании гаркнул профессор.

Гермиона отшатнулась как от пощёчины. В глазах вновь заблестели слёзы. Снейп поморщился.

— Избавьте меня от неудовольствия лицезреть это жалкое зрелище. Отправляйтесь в свою гостиную, пока не принесли вашему факультету ещё больше убытков.

Гермиона едва успела остановиться, чтобы не сказать какую-нибудь дерзость. Её настигло запоздалое осознание, с кем именно она сцепилась. С лёгкой руки Снейпа она отправится в гостиную как шёлковая, а совсем покидать вечер в планы пока не входило.

— Но я… я не могу уйти. Бал ещё не закончился, а я в паре с чемпионом. Сомневаюсь, что мой внезапный уход поможет наладить международное общение, сэр, — со всем возможным хладнокровием произнесла Гермиона.

Снейп угрожающе прищурился.

— Тогда возвращайтесь на своё законное место рядом с чемпионом и постарайтесь принести пользу. Научите его правильному произношению, к примеру. Нечего шляться по замку и пугать своим видом привидения. За это ещё минус одно очко.

Помолчав мгновение, он насмешливо добавил:

— Приятного вечера, мисс Грейнджер.

После этих слов зельевар развернулся, чёрная мантия вздулась парусом, и профессор стремительно направился прочь. Гермиона проводила его недобрым взглядом и, яростно взмахнув голубой парадной мантией не хуже самого Снейпа, двинулась в противоположенную сторону — к женскому туалету.

Каблуки звонко отбивали шаги. Гермиона так неистово топала по каменному полу, что у неё вскоре заныли коленные суставы. Очки, снятые за «попытку отстоять справедливость», задели за живое. Больше, чем «жалкое зрелище». Бестолковые обвинения Рона не шли ни в какое сравнение! От злости даже высохли слёзы, даром что в последнее время Гермиона частенько плакала по поводу и без.

Она до того загорелась идеей восстановить в школе правосудие, что теперь не могла дождаться окончания бала. Хотелось поскорее попасть в спальню, достать свой экземпляр «Истории Хогвартса» и найти ту заветную главу, где в паре абзацев говорилось про апелляции. В попытке защитить магические существа Гермиона совсем не уделяла внимание собственной правовой грамотности и до сегодняшнего дня не считала, что это нужно. Конечно, на первом месте остаётся деятельность Г.А.В.Н.Э.⁽¹⁾ Нужно найти новых сторонников, продолжать проводить пропагандистскую кампанию среди эльфов, приступить к более решительным действиям… Но это не всё. Гермиона найдёт управу и на тех, кто злоупотребляет своими должностными полномочиями! Осталось только добраться до книги.

План созрел, и на душе стало спокойнее.

Как на зло — а сегодня всё складывалось именно так — в ближайшем туалете обитала Плакса Миртл. Внутренне подобравшись перед очередной нежеланной встречей, Гермиона толкнула дверь и вошла в пустое обшарпанное помещение. Странно, что его не закрыли на время проведения Турнира. Если бы сюда случайно забрела Флёр, то точно бы пришла в ужас: «П’госто отв’гатительно! В нашем дво’гце нет п’гыщавых п’гивидений!». Гермиона фыркнула и подошла к зеркалу.

Накануне бала они с Джинни научились паре косметических чар. Этим Гермиона и воспользовалась, так как веки заметно распухли. С волосами было потруднее. Дорогостоящий «Простоблекс» пока действовал, но выбившиеся пряди…

— Это ты, Гермиона Грейнджер? А я тебя сперва не узнала, — сбоку подплыла Миртл и застыла в воздухе, скрестив на груди руки. Она оценивающе глядела на Гермиону сквозь призрачные очки. — Что так расфуфырилась? Не похоже на тебя.

— И я рада тебя видеть, Миртл, — елейным голосом поприветствовала Гермиона, продолжая бороться с причёской.

Не хотелось ссориться с кем-нибудь ещё, хотя соплохвост внутри так и подмывал нагрубить. Но Гермиона твёрдо решила быть выше этого. Хватило с неё пререканий на сегодня. Надо поторопиться и найти Виктора, пока это не решился сделать кто-то из его фанклуба. Она засуетилась и больно ткнула себя шпилькой в затылок.

— Думаешь, тебе это поможет? — насмешливо спросила Миртл. — Как ни старайся, а природное уродство не скроешь. Мне даже смерть не помогла, — раздался всхлип. — Но это ничего, Гермиона Грейнджер. Иногда и таким, как мы, везёт. Вот я недавно купалась с парнем в ванне старост…

У Гермионы затекли руки, и она с облегчением пригладила последние непослушные волоски. Не было никакого настроения слушать про любовные похождения Миртл, хотя тот несчастный парень наверняка не согласился бы с определением «любовные». Пожелав привидению всего хорошего, Гермиона покинула туалет, услышав вдогонку «тебе такое и не снилось!»

Виктор ждал её у входа в Большой Зал с двумя бокалами лимонада в руках. Вид у него был несчастный. Крам сутулился сильнее обычного, взгляд — растерянный, густые брови встали домиком. От открывшейся картины у Гермионы сжалось сердце. Она тут же отбросила все нанесённые ей обиды на второй план и, подхватив полы мантии, поспешила к своему печальному кавалеру.

— Виктор, пожалуйста, прости меня! Мне надо было привести себя в порядок, — Гермиона мягко коснулась его пальцев, забирая бокал, и виновато улыбнулась.

Болгарин тут же просиял.

— Всё хорошо, Герм-ивонна, — пробасил он. — Если ты хотеть танцевать…

— Конечно!

Они под руку вошли в Зал, потягивая напиток, и у Гермионы проскочила неприятная мысль: когда это Снейп услышал, что она учит Виктора говорить по-английски? Профессор, к счастью многих, не появлялся на балу с начала вечера.

Опустошив бокалы, пара влилась в толпу беснующихся под зажигательные хиты группы «Ведунья». И минуты не прошло, как из головы вылетели все ненужные мысли. Гермиона самозабвенно отплясывала, в конец убивая причёску. Виктор взял её за руку и крутанул вокруг оси до головокружения. Она смеясь влетела в кого-то спиной. Этим кем-то оказался Фред. Он подмигнул Гермионе, а потом подхватил Анджелину за талию, и лихая парочка совершила такой пируэт, что профессиональные танцоры Ковент-Гардена, доведись им его лицезреть, от зависти сгрызли бы все ногти на руках и ногах.

Вдалеке мелькнула знакомая рыжая шевелюра: Рон сидел за столиком и предавался хандре. Ну и пусть, подумала Гермиона, сам виноват. Никто не имел права портить ей вечер. Тем более — обвинять в том, что она красиво одета и радуется жизни. А Виктора и вовсе не стоило втягивать в скандалы. Он и так плохо сходился с людьми. Причём не потому, что с трудом говорил по-английски. Когда Крам подошёл к ней в библиотеке и пригласил на бал, у него был такой уязвимый вид, что отказать ему было бы преступлением. Поэтому Гермиона и не смогла. Да чего уж скрывать — и не захотела. Пусть болгарин был старше и сильнее, в чужой стране ему нужна была поддержка. А это Гермиона, по её скромному мнению, умела и своими умениями для Виктора не жадничала.

Вечер стремительно подходил к концу. В полночь музыка стихла, и раздались оглушительные аплодисменты. Крам поспешил увести свою спутницу с танцпола.

— Герм-ивонна, — они оказались в закутке за огромной елью, на которой, покачиваясь, ухали золотые совы. Сильно пахло хвоей. Гермиона, раскрасневшаяся от танцев, выжидательно смотрела на Виктора. — Ты есть замечательная девушка. Я такой не встречать никогда. Спасибо за чудесный вечер.

Гермиона улыбнулась, стараясь по привычке не показывать большие передние зубы, а потом вспомнила, что недавно справилась с этой неприятностью, и улыбнулась чуть не до самых ушей. Крам ответил тем же.

— И тебе спасибо, Виктор. Я и мечтать не могла о таком празднике!

Обменявшись комплиментами, они обнялись. В руках Крама Гермиона почувствовала себя маленьким кроликом. Она приподняла голову, силясь сделать вдох — так сдавило рёбра — и увидела… омелу. Виктор заметил, что Гермиона замерла, и ослабил хватку, тоже взглянув наверх.

— У нас в Дурмстранге такой цветок не расти, — сказал он, нахмурившись. — Ты не быть против?

Гермиона неуверенно кивнула, сама не зная, соглашается она или нет. Виктор склонился к её лицу и мягко клюнул в уголок губ. Когда молодые люди попытались отстраниться, то столкнулись носами. Гермиона решила, что во всём виноват большой орлиный нос болгарина, и глупо хихикнула. Виктор смущённо усмехнулся. Странно, но Гермиона не испытала ответного смущения.

— Пора возвращаться?

Они вышли из Большого Зала, пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись в разные стороны. Окрылённая завершением вечера, Гермиона поднималась по лестнице чуть ли не вприпрыжку, и тут ей на глаза попался тот, кого она желала сейчас видеть в самую последнюю очередь: Рон и Гарри шагали прямо перед ней.

Гермиона поторопилась и, проходя мимо, бросила в сторону рыжего парня ледяной взгляд. Она была не против компании Гарри, но меньше всего ей хотелось идти до гостиной вместе с Рональдом. Тут же накатили воспоминания о недавней ссоре, все эти гнусные обвинения, истерика, желчный Снейп и приставучая Миртл.

В раздумьях Гермиона быстрым шагом добралась до портрета Полной Дамы, которая подрёмывала со своей подружкой Ви, и уже собиралась было потревожить их идиллию, как её окликнул знакомый голос. Всё внутри мгновенно съёжилось. Гермиона обернулась.

— Чего тебе?

— Да так… — Рон глядел исподлобья. — Хотел узнать, вдруг вы с Крамом разгадали тайну яйца под лимонад. Говорят, туда подлили пунш.

— Это даже не смешно, — процедила Гермиона и развернулась обратно к портрету в гостиную: — Светляки! — крикнула она. Обе нарисованные дамы тут же встрепенулись.

Под недовольное бормотание проход открылся. Гермиона шагнула внутрь. Уизли, естественно, пошёл следом за ней.

— О чём вы там болтали?

Этот вопрос застал Гермиону посреди гостиной. Хорошо, что комната была пуста.

— Знаешь, Рон, мне начинает казаться, что ты сам хотел пойти с Крамом на бал. Прости, я помешала?

Кулаки невольно сжались, а успокоившийся было соплохвост в груди опять метался огнём. Вот и замечательно, что Рон её не пригласил! Так бы и выносил мозг весь вечер! Самим собой он недоволен и хочет, чтобы все вокруг него были такие же? Не дождётся!

— Ты за кого меня принимаешь! — взревел Уизли, краснея до самых корней волос, и в сердцах выпалил: — Сомневаюсь, что он привлёк тебя внешностью! На тёмненькое потянуло, а, Гермиона? Так ходить далеко не надо. У нас в родной школе целый факультет темномагических змей!

— Да как ты смеешь… — ошарашенно прошептала Гермиона. — Ты крышей поехал, Рон? Ты себя слышишь?! Это не я слюни пускала на Виктора всё это время! Тебя это удивит, но он просто не держал меня за девчонку, которую стоит пригласить, лишь когда никого нормального не осталось! Поэтому я согласилась с ним пойти! Для Виктора я не запасной вариант, и если тебе этого не понять — это не моя забота. Я не собираюсь выслушивать твои сцены ревности!

— Сцены чего?.. — опешил Рон. Теперь краска залила его шею.

Гермиона вцепилась в волосы и зажмурилась на мгновение. Пора заканчивать этот цирк. Проход в гостиную открылся, но никто даже не взглянул в ту сторону.

— Всё, с меня хватит. Надо было самому сделать это раньше всех. Но ты — опоздал.

Гермиона уже почти развернулась, а Рон всё не умолкал.

— И что же я должен был сделать раньше всех?

— Пригласить. Меня. На бал!

От собственного оглушительного рёва у Гермионы заложило уши. Она бросилась по лестнице в спальню, надеясь хотя бы там остаться наедине с собой. Ей повезло — соседки уже были в кроватях. Никому не было дела до того, что она сползла по двери и тихо заплакала.

Рон, придурок, умудрился сделать ещё хуже, хотя недавно казалось, что хуже просто некуда. А чего Гермиона ожидала, спрашивается? Они с Уизли были с разных планет. И Рон точно жил на той, где ценность имели только новые мётлы и школьное меню.

1) Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов. Основана Гермионой на 4 курсе после того, как она узнала, что домовые эльфы работают бесплатно, буквально являясь рабами волшебников. В ассоциацию никто не хотел вступать из-за подозрительного названия и такой же подозрительной деятельности — эльфы довольны своим положением и не ждут освобождения.

Вернуться к тексту