Три ингредиента (гет)

— Ну, друг мой, записывай. «Ученики вправе…»

— Постой, Годрик. Всё-таки начать надлежит с важного.

— Это с чего же?

— С того, на что они права не имеют.

Хайленд, Шотландия, 954 год

* * *

— Минус пять очков Гриффиндору за слёзы в общественном месте, мисс Грейнджер!

Снейп бросил это, злобной вороной проносясь мимо. Гермиона отняла от лица дрожащие руки и слепо поморгала, стараясь разглядеть профессора — напрасно. Всё расплывалось.

События последних двух часов сначала подняли Гермиону высоко над землёй, а потом с треском сбросили на каменный пол Хогвартса. И вот — лучшая студентка Гриффиндора сидела на корточках в тихом закутке и беззвучно рыдала. Недавняя ссора породила в ней нечто, подозрительно напоминавшее разъярённого соплохвоста. Чудовище ежесекундно росло и крепло в груди, готовое швырнуться огненными сполохами в любого, кто посмеет учить — что ещё Гермионе нельзя делать. И этот новоявленный зверь не пощадил бы никого, кто прямо или косвенно довёл Грейнджер до слёз.

Наряжаться ей нельзя, а то, видите ли, зубрилам это не положено по статусу. Да как она только посмела затмить главных красавиц школы — Пэнси-бульдога-Паркинсон и Парвати-будущую-шарлатанку-Патил?

Плохая Гермиона, плохой эльф!

С Виктором танцевать тоже не годится. Когда Крам подошёл к ней в библиотеке, Гермионе стоило защищаться изо всех сил! Не помешало бы применить к парню парочку атакующих заклятий, чтобы ни в коем случае не нарушить планы кучки дур, которые спали и видели, как бы подлить любовное зелье ловцу болгарской сборной!

Соплохвост радостно плевался огнём под аккомпанемент хлюпающего носа.

Но это всё мелочи. Главная беда в том, что такое поведение не одобряет Рональд-докси-его-задери-Уизли! Он-то лучше всех знает, кто и с чьими врагами братается и кто кому в Турнире помогает. И Гермиона — главная предательница! Сразу после Гарри-«лжеца», который подбросил своё имя в Кубок.

От одной мысли, какое убеждённое и оскорблённое лицо было у Рона, когда тот обвинял её во всех смертных грехах, у Гермионы сжались кулаки. Как она могла надеяться, что этот помешанный на собственном эго тип её пригласит?! Этот придурок с эмпатией на уровне сломанной зубочистки? Какая же она была идиотка, когда советовала Гарри самому помириться с Роном! Да скорее Слизерин воскреснет и отречётся от своей политики чистой крови, чем Гермиона пойдёт мириться с этим… с этим…

А вот теперь — пожалуйста — Снейп.

— Вы!

Гермиона вскочила на ноги и гордо вскинула голову. Причёска сильно истрепалась: небольшие локоны лезли в рот и липли к мокрым от слёз щекам, создавая особенно воинственный вид.

Зельевар, услышав наглый оклик, остановился и медленно обернулся. Его брови вопросительно приподнялись. Мгновение назад казалось, что терять нечего, но когда Снейп уставился на Гермиону в упор, решимости заметно поубавилось.

— В-вы… вы несправедливо сняли баллы, профессор.

Мозг судорожно работал, подбирая подходящие аргументы. И вот! Что-то начало услужливо всплывать из глубин памяти…

Разочаровавшая в этом году «История Хогвартса», которая вероломно скрыла факт рабовладения в стенах школы, была не так уж и безнадёжна и содержала много всего полезного. Например: студент мог подать апелляцию за снятие очков, если считал, что не нарушал правила.

И почему, спрашивала себя Гермиона, она в своё время основательно не занялась этим вопросом?

Видимо, дело было в том, что она свято верила в непогрешимый авторитет преподавателей. Ставить под сомнение их действия было недопустимо! Даже зверские методы Грюма, пусть и с тяжёлым сердцем, но Гермиона их приняла. А в подходе Снейпа, без сомнений, крылась незаурядная методическая логика. Раздумывая над упрёками зельевара, Грейнджер всякий раз уверялась, что он был прав… Те же обвинения в помощи Невиллу появились не на пустом месте: она так яростно опекала сокурсника, что в конце первого года обучения тот едва ли умел нарезать ингредиенты! С ужасом оценив последствия своей «помощи», Гермиона предоставила Невиллу возможность учиться самостоятельно, а сама ещё долго мучилась, что не вняла словам профессора сразу.

Но снимать баллы во время праздника… Да ещё за что — за слёзы! Неслыханная дикость.

— Несправедливо? — Снейп хмыкнул.

— Да, сэр, — последовал тихий ответ.

— Минус пятнадцать очков Гриффиндору за попытку «отстаивать справедливость»! — на одном дыхании гаркнул профессор.

Гермиона отшатнулась как от пощёчины. В глазах вновь заблестели слёзы. Снейп поморщился.

— Избавьте меня от неудовольствия лицезреть это жалкое зрелище. Отправляйтесь в свою гостиную, пока не принесли вашему факультету ещё больше убытков.

Гермиона едва успела остановиться, чтобы не сказать какую-нибудь дерзость. Её настигло запоздалое осознание, с кем именно она сцепилась. С лёгкой руки Снейпа она отправится в гостиную как шёлковая, а совсем покидать вечер в планы пока не входило.

— Но я… я не могу уйти. Бал ещё не закончился, а я в паре с чемпионом. Сомневаюсь, что мой внезапный уход поможет наладить международное общение, сэр, — со всем возможным хладнокровием произнесла Гермиона.

Снейп угрожающе прищурился.

— Тогда возвращайтесь на своё законное место рядом с чемпионом и постарайтесь принести пользу. Научите его правильному произношению, к примеру. Нечего шляться по замку и пугать своим видом привидения. За это ещё минус одно очко.

Помолчав мгновение, он насмешливо добавил:

— Приятного вечера, мисс Грейнджер.

После этих слов зельевар развернулся, чёрная мантия вздулась парусом, и профессор стремительно направился прочь. Гермиона проводила его недобрым взглядом и, яростно взмахнув голубой парадной мантией не хуже самого Снейпа, двинулась в противоположенную сторону — к женскому туалету.

Каблуки звонко отбивали шаги. Гермиона так неистово топала по каменному полу, что у неё вскоре заныли коленные суставы. Очки, снятые за «попытку отстоять справедливость», задели за живое. Больше, чем «жалкое зрелище». Бестолковые обвинения Рона не шли ни в какое сравнение! От злости даже высохли слёзы, даром что в последнее время Гермиона частенько плакала по поводу и без.

Она до того загорелась идеей восстановить в школе правосудие, что теперь не могла дождаться окончания бала. Хотелось поскорее попасть в спальню, достать свой экземпляр «Истории Хогвартса» и найти ту заветную главу, где в паре абзацев говорилось про апелляции. В попытке защитить магические существа Гермиона совсем не уделяла внимание собственной правовой грамотности и до сегодняшнего дня не считала, что это нужно. Конечно, на первом месте остаётся деятельность Г.А.В.Н.Э.⁽¹⁾ Нужно найти новых сторонников, продолжать проводить пропагандистскую кампанию среди эльфов, приступить к более решительным действиям… Но это не всё. Гермиона найдёт управу и на тех, кто злоупотребляет своими должностными полномочиями! Осталось только добраться до книги.

План созрел, и на душе стало спокойнее.

Как на зло — а сегодня всё складывалось именно так — в ближайшем туалете обитала Плакса Миртл. Внутренне подобравшись перед очередной нежеланной встречей, Гермиона толкнула дверь и вошла в пустое обшарпанное помещение. Странно, что его не закрыли на время проведения Турнира. Если бы сюда случайно забрела Флёр, то точно бы пришла в ужас: «П’госто отв’гатительно! В нашем дво’гце нет п’гыщавых п’гивидений!». Гермиона фыркнула и подошла к зеркалу.

Накануне бала они с Джинни научились паре косметических чар. Этим Гермиона и воспользовалась, так как веки заметно распухли. С волосами было потруднее. Дорогостоящий «Простоблекс» пока действовал, но выбившиеся пряди…

— Это ты, Гермиона Грейнджер? А я тебя сперва не узнала, — сбоку подплыла Миртл и застыла в воздухе, скрестив на груди руки. Она оценивающе глядела на Гермиону сквозь призрачные очки. — Что так расфуфырилась? Не похоже на тебя.

— И я рада тебя видеть, Миртл, — елейным голосом поприветствовала Гермиона, продолжая бороться с причёской.

Не хотелось ссориться с кем-нибудь ещё, хотя соплохвост внутри так и подмывал нагрубить. Но Гермиона твёрдо решила быть выше этого. Хватило с неё пререканий на сегодня. Надо поторопиться и найти Виктора, пока это не решился сделать кто-то из его фанклуба. Она засуетилась и больно ткнула себя шпилькой в затылок.

— Думаешь, тебе это поможет? — насмешливо спросила Миртл. — Как ни старайся, а природное уродство не скроешь. Мне даже смерть не помогла, — раздался всхлип. — Но это ничего, Гермиона Грейнджер. Иногда и таким, как мы, везёт. Вот я недавно купалась с парнем в ванне старост…

У Гермионы затекли руки, и она с облегчением пригладила последние непослушные волоски. Не было никакого настроения слушать про любовные похождения Миртл, хотя тот несчастный парень наверняка не согласился бы с определением «любовные». Пожелав привидению всего хорошего, Гермиона покинула туалет, услышав вдогонку «тебе такое и не снилось!»

Виктор ждал её у входа в Большой Зал с двумя бокалами лимонада в руках. Вид у него был несчастный. Крам сутулился сильнее обычного, взгляд — растерянный, густые брови встали домиком. От открывшейся картины у Гермионы сжалось сердце. Она тут же отбросила все нанесённые ей обиды на второй план и, подхватив полы мантии, поспешила к своему печальному кавалеру.

— Виктор, пожалуйста, прости меня! Мне надо было привести себя в порядок, — Гермиона мягко коснулась его пальцев, забирая бокал, и виновато улыбнулась.

Болгарин тут же просиял.

— Всё хорошо, Герм-ивонна, — пробасил он. — Если ты хотеть танцевать…

— Конечно!

Они под руку вошли в Зал, потягивая напиток, и у Гермионы проскочила неприятная мысль: когда это Снейп услышал, что она учит Виктора говорить по-английски? Профессор, к счастью многих, не появлялся на балу с начала вечера.

Опустошив бокалы, пара влилась в толпу беснующихся под зажигательные хиты группы «Ведунья». И минуты не прошло, как из головы вылетели все ненужные мысли. Гермиона самозабвенно отплясывала, в конец убивая причёску. Виктор взял её за руку и крутанул вокруг оси до головокружения. Она смеясь влетела в кого-то спиной. Этим кем-то оказался Фред. Он подмигнул Гермионе, а потом подхватил Анджелину за талию, и лихая парочка совершила такой пируэт, что профессиональные танцоры Ковент-Гардена, доведись им его лицезреть, от зависти сгрызли бы все ногти на руках и ногах.

Вдалеке мелькнула знакомая рыжая шевелюра: Рон сидел за столиком и предавался хандре. Ну и пусть, подумала Гермиона, сам виноват. Никто не имел права портить ей вечер. Тем более — обвинять в том, что она красиво одета и радуется жизни. А Виктора и вовсе не стоило втягивать в скандалы. Он и так плохо сходился с людьми. Причём не потому, что с трудом говорил по-английски. Когда Крам подошёл к ней в библиотеке и пригласил на бал, у него был такой уязвимый вид, что отказать ему было бы преступлением. Поэтому Гермиона и не смогла. Да чего уж скрывать — и не захотела. Пусть болгарин был старше и сильнее, в чужой стране ему нужна была поддержка. А это Гермиона, по её скромному мнению, умела и своими умениями для Виктора не жадничала.

Вечер стремительно подходил к концу. В полночь музыка стихла, и раздались оглушительные аплодисменты. Крам поспешил увести свою спутницу с танцпола.

— Герм-ивонна, — они оказались в закутке за огромной елью, на которой, покачиваясь, ухали золотые совы. Сильно пахло хвоей. Гермиона, раскрасневшаяся от танцев, выжидательно смотрела на Виктора. — Ты есть замечательная девушка. Я такой не встречать никогда. Спасибо за чудесный вечер.

Гермиона улыбнулась, стараясь по привычке не показывать большие передние зубы, а потом вспомнила, что недавно справилась с этой неприятностью, и улыбнулась чуть не до самых ушей. Крам ответил тем же.

— И тебе спасибо, Виктор. Я и мечтать не могла о таком празднике!

Обменявшись комплиментами, они обнялись. В руках Крама Гермиона почувствовала себя маленьким кроликом. Она приподняла голову, силясь сделать вдох — так сдавило рёбра — и увидела… омелу. Виктор заметил, что Гермиона замерла, и ослабил хватку, тоже взглянув наверх.

— У нас в Дурмстранге такой цветок не расти, — сказал он, нахмурившись. — Ты не быть против?

Гермиона неуверенно кивнула, сама не зная, соглашается она или нет. Виктор склонился к её лицу и мягко клюнул в уголок губ. Когда молодые люди попытались отстраниться, то столкнулись носами. Гермиона решила, что во всём виноват большой орлиный нос болгарина, и глупо хихикнула. Виктор смущённо усмехнулся. Странно, но Гермиона не испытала ответного смущения.

— Пора возвращаться?

Они вышли из Большого Зала, пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись в разные стороны. Окрылённая завершением вечера, Гермиона поднималась по лестнице чуть ли не вприпрыжку, и тут ей на глаза попался тот, кого она желала сейчас видеть в самую последнюю очередь: Рон и Гарри шагали прямо перед ней.

Гермиона поторопилась и, проходя мимо, бросила в сторону рыжего парня ледяной взгляд. Она была не против компании Гарри, но меньше всего ей хотелось идти до гостиной вместе с Рональдом. Тут же накатили воспоминания о недавней ссоре, все эти гнусные обвинения, истерика, желчный Снейп и приставучая Миртл.

В раздумьях Гермиона быстрым шагом добралась до портрета Полной Дамы, которая подрёмывала со своей подружкой Ви, и уже собиралась было потревожить их идиллию, как её окликнул знакомый голос. Всё внутри мгновенно съёжилось. Гермиона обернулась.

— Чего тебе?

— Да так… — Рон глядел исподлобья. — Хотел узнать, вдруг вы с Крамом разгадали тайну яйца под лимонад. Говорят, туда подлили пунш.

— Это даже не смешно, — процедила Гермиона и развернулась обратно к портрету в гостиную: — Светляки! — крикнула она. Обе нарисованные дамы тут же встрепенулись.

Под недовольное бормотание проход открылся. Гермиона шагнула внутрь. Уизли, естественно, пошёл следом за ней.

— О чём вы там болтали?

Этот вопрос застал Гермиону посреди гостиной. Хорошо, что комната была пуста.

— Знаешь, Рон, мне начинает казаться, что ты сам хотел пойти с Крамом на бал. Прости, я помешала?

Кулаки невольно сжались, а успокоившийся было соплохвост в груди опять метался огнём. Вот и замечательно, что Рон её не пригласил! Так бы и выносил мозг весь вечер! Самим собой он недоволен и хочет, чтобы все вокруг него были такие же? Не дождётся!

— Ты за кого меня принимаешь! — взревел Уизли, краснея до самых корней волос, и в сердцах выпалил: — Сомневаюсь, что он привлёк тебя внешностью! На тёмненькое потянуло, а, Гермиона? Так ходить далеко не надо. У нас в родной школе целый факультет темномагических змей!

— Да как ты смеешь… — ошарашенно прошептала Гермиона. — Ты крышей поехал, Рон? Ты себя слышишь?! Это не я слюни пускала на Виктора всё это время! Тебя это удивит, но он просто не держал меня за девчонку, которую стоит пригласить, лишь когда никого нормального не осталось! Поэтому я согласилась с ним пойти! Для Виктора я не запасной вариант, и если тебе этого не понять — это не моя забота. Я не собираюсь выслушивать твои сцены ревности!

— Сцены чего?.. — опешил Рон. Теперь краска залила его шею.

Гермиона вцепилась в волосы и зажмурилась на мгновение. Пора заканчивать этот цирк. Проход в гостиную открылся, но никто даже не взглянул в ту сторону.

— Всё, с меня хватит. Надо было самому сделать это раньше всех. Но ты — опоздал.

Гермиона уже почти развернулась, а Рон всё не умолкал.

— И что же я должен был сделать раньше всех?

— Пригласить. Меня. На бал!

От собственного оглушительного рёва у Гермионы заложило уши. Она бросилась по лестнице в спальню, надеясь хотя бы там остаться наедине с собой. Ей повезло — соседки уже были в кроватях. Никому не было дела до того, что она сползла по двери и тихо заплакала.

Рон, придурок, умудрился сделать ещё хуже, хотя недавно казалось, что хуже просто некуда. А чего Гермиона ожидала, спрашивается? Они с Уизли были с разных планет. И Рон точно жил на той, где ценность имели только новые мётлы и школьное меню.

1) Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов. Основана Гермионой на 4 курсе после того, как она узнала, что домовые эльфы работают бесплатно, буквально являясь рабами волшебников. В ассоциацию никто не хотел вступать из-за подозрительного названия и такой же подозрительной деятельности — эльфы довольны своим положением и не ждут освобождения.

Вернуться к тексту

— Вы берёте «Алису в стране чудес» и «Учимся считать до ста». Всё верно?

— Да, сколько с меня? Подождите секунду… Гермиона, дорогая, ты хочешь эту книгу?

— Ага, мама.

— «Путь от тирании к демократии»… Точно хочешь? Ладно, давай возьмём и её. Пробейте нам, пожалуйста.

* * *

Впервые Гермиона попробовала Колу, когда ей было девять. Поскольку мистер и миссис Грейнджер работали дантистами и были чрезвычайно озабочены состоянием зубов своей единственной дочери, испить сладкий тёмный напиток ей не грозило до самого совершеннолетия. Но однажды случилось немыслимое.

В тот день, как и в каждый уикенд до этого, Грейнджеры выбрались на семейный бранч в Лондон. На сей раз выбор пал на небольшую пиццерию в районе Леман-стрит. Гермионе заказали маргариту и апельсиновый сок в пластиковом стакане и оставили дочь сторожить столик. Родители отошли: мать в — уборную, а отец расплачивался на кассе.

Девочка невесело надула губы и принялась гипнотизировать взглядом стакан. Как же ей хотелось глотнуть запретной шипучки! Хоть раз! Но нет, ей покупали только сок. А смысл? Разве кислый апельсин не разъедает зубную эмаль? Чем он лучше сахара?

И тут жидкость в стакане стала менять цвет: с жёлтого на тёмно-янтарный, а на её поверхности появились маленькие пузыри воздуха. Гермиона аж икнула. Необычные вещи происходили с ней постоянно и, как правило, ни к чему хорошему не приводили. С опаской пододвинув к себе стакан, Гермиона потянула носом аромат — странный, но вполне приятный. Она выдохнула, решаясь, а затем осторожно сделала небольшой глоток через трубочку.

Вот это да!

Гермиона ни разу не пробовала ничего подобного. Вкус был необычный, будто травяной, к тому же очень приторный. Ощущения неоднозначные, но запретных сладостей хотелось так сильно, что Гермиона была готова пить странную Колу через силу.

Внезапно подошёл отец. Глаза мистера Грейнджера поползли на лоб от возмущения, и в следующую секунду мужчина выдернул у дочери стакан. Трубочка так и осталась зажатой во рту. Ворча о недопустимой безалаберности официантов, отец вновь отправился на кассу — выяснять отношения. Гермиона собиралась было расстроиться, но в силу своей не по годам глубокой мудрости заключила: ей ведь всё равно было нельзя. Если быть до конца честной с собой, ничего особенного она и не потеряла.

Теперь Гермионе Грейнджер было пятнадцать. Она лежала на спине, уставившись в бордовый полог кровати, и чесала за ухом Живоглота. Мысли в голове бродили такие же, как и шесть лет назад. Сосредоточенные и угрюмые.

Зимнее солнце за окном грело в полную силу и несозвучно настроению. К счастью, занавеси преграждали путь лучам, и те не нарушали приятный полумрак. Соседки вполголоса шушукались, полагая, что Гермиона спит.

— И что у них случилось? — послышался высокий шёпот Лаванды Браун. — Так орали вчера внизу, башня ходуном ходила!

— Спрашиваешь, будто я знаю, — ответила ей Парвати. — Наверное, она снова на ровном месте панику развела. Я её не понимаю. Ей бы в тряпочку молчать и радоваться — сам Крам пригласил!

— Вот-вот!

— К слову, перед балом я глянула её совместимость с другими знаками. Хотела прикинуть, с кем она может пойти. По гороскопу она с Роном — как мадам Максим с профессором Флитвиком. Хуже не придумаешь! Эти двое нам с Падмой только зря вечер испортили, — соседка умолкла, а потом захихикала. — Зато мы с такими французами познакомились. Ну, моего Эмиля ты видела…

— Слушай, а если она не спит? — вдруг опомнилась Лаванда.

— Что-то ты поздно спохватилась, — процедила Парвати, и Гермиона с ней мысленно согласилась. Кажется, впервые в жизни. — Если бы она не спала, давно бы…

— Давно бы что? — чётко произнесла Гермиона и рывком отодвинула тяжёлую ткань.

Ну не могла она пропустить такое зрелище: обе девушки, застигнутые врасплох, осоловело на неё таращились.

— А подслушивать — плохо! — нашлась Парвати.

— Плохо — кости людям перемывать за глаза! — в тон ей ответила Гермиона, но пререкаться дальше не стала. Учить жизни двух прожжённых сплетниц неблагодарное занятие.

Она опять задвинула полог и перевернулась на бок, подтянув к себе кота. Тот одобрительно заурчал. В полном молчании обе соседки собрались и вышли из спальни, и Гермиона, как выразилась бы профессор Трелони, принялась восстанавливать энергетическое поле. Оно ей требовалось целым и невредимым, чтобы основательно подумать…

Не стоит акцентировать внимание на вчерашних разногласиях. Да, так она и поступит. Скоро у Гарри второй тур, и Гермионе совсем не хочется тревожить его по пустякам. Ему хватило неприятностей в прошлом семестре. А Рон… Если у него непростая пора, Гермиона не будет лишний раз нагнетать между ними обстановку. Склоки не стоят дружбы, и тем более спокойствия Гарри. Пусть Рон наговорил много свинских вещей, но ведь Гермиона — благоразумный понимающий человек. И умеет прощать…

В состоянии постигшего дзен оракула она спустилась в гостиную и уселась у огня. По-прежнему с Живоглотом на руках. С ним было спокойнее. К счастью, Джинни нигде не было видно. На разговоры по душам утром не тянуло.

Вскоре к ней присоединился заспанный Гарри. Он насторожено глянул на подругу, и тут Гермиона догадалась, что именно он вчера вернулся в гостиную под финал их с Роном «беседы».

— Твои волосы…

Гермиона провела рукой по растрёпанной шевелюре и рассказала про «Простоблеск». Она купила только один флакон — для бала. Пользоваться средством каждый день было слишком муторно, да и для волос вредно.

Когда спустился Рон, они втроём отправились на завтрак. Уизли, к большому удивлению Гермионы, вёл себя тихо, вежливо и вполне прилично. Слов извинений не прозвучало: вероятно, он решил просто замять тему. По дороге в Большой Зал Гермиона искоса разглядывала, как друг зевает. На щеке у Рона красовался косой след от подушки, волосы были всколочены, рубашка, как всегда, не заправлена. «И с чего я взяла, что из огра выйдет принц?» — удручённо размышляла Грейнджер, так, впрочем, и не найдя ни одного достойного ответа на этот нелёгкий вопрос.

За едой мальчики рассказали про вчерашнее откровение Хагрида с директором Шармбатона. Гермиону информация о его полувеликаньем происхождении нисколько не удивила. Она полагала, что все знают об этом так же, как и она. Рон в свою очередь уверял, что это «очень-очень плохо». Гермиона и Гарри обменялись недоверчивыми взглядами. Навряд ли романтическая история Хагрида имела бы достойное продолжение, даже не ляпни он глупость в неподходящий момент.

Что страшного теперь могло произойти с лесничим, кроме разбитого сердца? В сущности, ни-че-го.

* * *

Выходной — не повод сидеть без дела, поэтому после завтрака настало время браться за домашние задания. А было их поистине много. Но когда Гермиона на это жаловалась?

Предвкушая, как наставит в ежедневнике галочек напротив выполненных задач и наконец обретёт чувство контроля над окружающим миром, она взяла с тумбочки у кровати стопку книг. В самом низу лежала «История Хогвартса». Гермиона с сомнением покосилась на книгу и прихватила её с собой. Только она вышла на лестницу, как кто-то с разбегу влетел ей в спину. Учебники с грохотом посыпались на ступеньки.

— Ой! Прости, пожалуйста…

Младшая Уизли виновато улыбнулась и бросилась подбирать книги. Гермиона присела вслед за ней.

— Ты что-то рано вчера ушла.

— Да… Голова разболелась. Вернее, ноги, — Джинни закатила глаза, намекая на неудачные попытки Невилла танцевать.

Гермиона мысленно поблагодарила Виктора. Вот ей с ним повезло! Крам вёл в танце так же уверенно, как и ловил снитч. Активная деятельность, где не требовалось говорить, явно давалась болгарину куда лучше любых разговоров.

Условившись встретиться с Джинни вечером и прогуляться у замка, Гермиона спустилась к друзьям и уселась в излюбленное кресло. Рон с Гарри растянули свои карты неба и вовсю сочиняли гороскопы, которые устроили бы профессора по прорицанию.

Гермиона закрылась от мальчиков стопкой книг и потянулась за «Историей Хогвартса». Желание вершить правосудие над учителями поугасло. Остался лишь праздный интерес. Она только одним глазком посмотрит…

Прошёл час. Гермиона, зарывшись пальцами в волосы, не отрывалась от прочитанных множество раз строчек. Точно здесь было про апелляции! Не могла же она это придумать.

История создания, Основатели, Факультеты, Распределяющая шляпа, Заколдованный потолок, Почему нельзя щекотать спящего дракона? Гермиона в сотый раз перелистывала одни и те же главы, водя пальцем по строчкам.

— В первой половине двадцатого века школа взяла курс на либерализм. Расширились возможности поступления маглорождённых детей. В программу был введён предмет «магловедение», первым преподавателем которого стала Хэйди Дрю, — после имени в скобках стояло примечание: «см. стр. 897». — Её современники заявляют, что мисс Дрю отличалась реформаторским нравом. Одним из её проектов стали апелляции, подаваемые за снятие очков, что должно было позволить отстаивать права студентов, если инцидент, по мнению учащегося, не являлся нарушением. Также она требовала введения в форму брюк, однако сторонники движения «Свежий воздух полностью освежает»⁽¹⁾ заявили, что «не потерпят в стенах цитадели магии подобного кощунства». На сегодняшний день ношение штанов — индивидуальное решение как студентов, так и преподавателей, — на этом месте Гермиона закончила бубнить себе под нос. Перескочив обратно на несколько строк, она торжественно воскликнула: — Вот оно!

Гарри с Роном озадаченно подняли головы.

— Что там? — вытянул шею Рон.

— Ничего, ничего… — Гермиона нашла чистый пергамент и быстро записала на нём номера страницы и абзаца.

— Ты уверена?

Гермиона лишь загадочно улыбнулась.

Она не собиралась тотчас бежать к Снейпу и тыкать его длинным носом в толстенный фолиант, но держать такую информацию на заметку лишним не будет. Так или иначе, ей это пригодится.

* * *

Вечер окутал шотландские равнины и возвышенности и нежно прикрыл землю свежим слоем хрустящего снега. Немногие осмеливались высунуть носы на улицу — Гермиона решила побыть таким исключением. После дня, проведённого в тепле за учёбой, голова требовала прохлады, да и Джинни измучается, если сейчас же не узнает все подробности вчерашнего дня.

Поведав о своих нехитрых приключениях подруге, Гермиона выслушала недолгую тираду младшей Уизли о том, какой же её братец идиот, тупица, придурок и кретин. Грейнджер с важным видом кивала: она была согласна с каждым словом. А вот Крам — лапочка. Тут Гермиона была готова даже подписаться.

Про Снейпа она рассказала в самую последнюю очередь.

— Ты вправду поднимешь эту тему? — с надеждой спросила Джинни.

— Ну… — протянула Гермиона, глядя под ноги. — Ты же должна понимать, что это не очень хорошая затея.

— Недавно он снял с меня десять очков за слишком довольный вид. Хотя я просто надышалась над котлом зельем для хорошего настроения!

Только Гермиона хотела сказать, что по технике безопасности содержимое котлов вдыхать опасно (хотя самому Снейпу вовсе не помешало бы проингалироваться над котлом с подобным снадобьем), как ей в голову прилетел снежок. Повезло, что она была в капюшоне, и снег не сполз за воротник.

— Кто это?! — звонко воскликнула Джинни и обернулась.

Морозный воздух задрожал. Потом наступила тишина.

Новый снежок прилетел уже в младшую Уизли, только спереди. Точнее с той стороны, куда они шли мгновение назад и куда Джинни встала спиной.

— Что за шутки? Выходите! — прикрикнула Гермиона. Она почти наверняка знала, кого сейчас увидит. Кто ещё мог так симметрично закидывать их снежками?

Фред и Джордж материализовались будто бы из воздуха. С хитрыми улыбками чеширских котов они приблизились к сестре и её подруге. Джордж вальяжно закинул руку на шею Джинни, по выражению лица которой стало ясно, что тяжёлая ручища едва не сломала ей шею. Фред благоразумно взял Гермиону под локоток, и парни повели девушек в неизвестном направлении.

— Секретничаем?

— Расскажите нам.

— Мы умеем хранить тайны.

— Знаю я, как вы умеете их хранить, — Джинни безуспешно пыталась вывернуться из-под локтя Джорджа. — Завтра нам же эти секреты по секрету кто-нибудь да расскажет.

— Обижаешь, сестрица. А чтоб вы нам поверили, мы вам тоже поведаем кое-что полезное…

— Всем безызвестное…

— …и безусловно расчудесное.

— Да говорите уже! — начала вскипать Гермиона.

Фред цокнул языком, похлопав красной от мороза рукой по ладони Гермионы, спрятанной в варежке.

— Какая ты нетерпеливая, — пожурил близнец, чем вызвал недовольный вздох. — Ладно, так и быть. Слушайте внимательно. Вы замечали на стенах в коридорах выступающие участки? Они даже по цвету немного темнее основной стены.

Джинни с Гермионой одновременно повернулись к Фреду с нечитаемыми выражениями на лицах. Им как-то до сих пор не приходило в голову рассматривать стены коридоров.

— Наверное, они не замечали, потому что невысокие, — задумчиво вставил свои пять кнатов Джордж.

— Возможно. В общем, девочки, дело вот какое. Если вы окажетесь в пустом коридоре, например, ночью, — Фред лукаво стрельнул глазами.

— И услышите шаги, допустим, Филча… — продолжил Джордж.

— Надо всего лишь постучать три раза палочкой по одному из таких камней на стене. Филч сразу решит, что ему важнее проверить где-нибудь в другом месте, и свалит. Это кнопка выключения завхоза, как в магловских устройствах.

— И как вы об этом узнали? — в один голос спросили подруги.

— Наш замок прячет много тайн. Их ещё разгадывать и разгадывать.

— Только не говорите, что ходите по школе и наугад тыкаете палочками во все подозрительные места.

Гермиона с явным упрёком смотрела на долговязых парней и качала головой. Столько лет, а им всё неймётся. Их выходки сравнимы только с засовыванием пальца в розетку. Но ведь даже трёхлетние дети понимают, что так делать нельзя!

— Теперь вы знаете нашу тайну, и мы ждём вашу, — добродушно улыбнулся Джордж и сделал вид, что сейчас толкнёт Джинни в сугроб.

Гермиона недовольно поджала губы. Они до сих пор шли по какой-то тёмной тропинке. Если бы их сейчас увидел кто-нибудь со стороны, решил бы, что два маньяка поймали и уводят своих жертв туда, где не будут слышны крики.

Вдруг, как это обычно у Гермионы и бывало, в голову пришла гениальная идея.

— У меня есть план. Вас это заинтересует. Но вы должны пообещать, что выполните одно моё условие. Все трое.

Представители семейства Уизли заинтригованно замерли. Вчетвером они собрались в узкий кружок.

Гермиона с маниакальным блеском в глазах зашептала, тут же наполнив небольшое пространство между ними паром:

— Мы можем вернуть все баллы, которые у нас несправедливо сняли. Я это узнала из «Истории Хогвартса», — Джордж прыснул, чем заслужил строгий взгляд от младшей сестры. Гермиона же сделала вид, что ничего не заметила. — Наша юридическая безграмотность — вот что страшно! Мы становимся лёгкими жертвами из-за собственного незнания. Вы хоть раз задумывались, что у вас есть право оспорить снятие очков? — все единодушно покачали головами. — Вот именно! Я хочу изменить это! Нам надо напомнить учителям, что мы — не безгласные существа!

— Гермиона восстала против учителей? — хмыкнул Фред.

— Это не восстание, а установление справедливости. Политика сдерживания, если вам угодно. И главное в этом — не перегнуть палку. Учителя имеют власть над нами, а мы над ними. Никто не должен злоупотреблять своими правами. Иначе это не будет иметь никакого смысла.

Все задумчиво замолчали, переваривая выступление, однако Гермиона не прочитала ни капли осмысления на лицах перед ней. Она сокрушённо вздохнула.

— Короче говоря, тот же Снейп не сможет снять с вас очки, если вы чихнули во время его лекции.

Лица друзей сразу просияли пониманием.

— Мы согласны. Только как ты собираешься это устроить? — поинтересовалась Джинни, вцепившаяся в плечо одного из братьев.

Гермиона самоуверенно фыркнула.

— Положитесь на меня. Я готова пожертвовать кое-чем… ради общего блага.

Джордж с чувством кивнул и вытянул ладонь в середину круга. Остальные последовали его примеру: их кисти образовали нечто, похожее на звезду с четырьмя лучами.

— Торжественно клянёмся… — провозгласил он.

— Что замышляем только заговор! — закончил Фред, и четверо ребят дружно вскинули руки. — Кстати, Гермиона, про какое условие ты там говорила?

Грейнджер прикусила изнутри замёрзшую щеку, чтобы случайно мерзко не захихикать. Настал её звёздный час.

— За то, что я так рискую, вы должны будете вступить в Г.А.В.Н.Э.

— Не-е-е-ет…

Таким образом, Гермиона убила двух зайцев одной Авадой.

1) Неформальное движение, которое боролось за традиционную одежду волшебников, не позволяя вытеснять её магловской. Обычно мантия не подразумевала под ней такого элемента одежды как брюки. Естественно, к концу 20 века все меняется, но ещё в его начале волшебники одевались куда консервативнее.

Вернуться к тексту

«…Обычно концентрация пустырника в успокаивающих отварах высчитывается из соотношения лекарственной травы и веса пациента: 0,2 унции на 22 фунта. В особо тяжёлых случаях эмоциональной нестабильности (что часто наблюдается у подростков) рекомендуем пренебрегать расчётами и использовать убойную дозу».

из «Аналитического зельеварения»

Больше Гермиона в себе не сомневалась.

В голове выстроился чёткий план действий, который требовал, чтобы его срочно записали и немедленно осуществили. Прибежав в спальню так быстро, что на куртке не успел высохнуть снег, Гермиона мигом переоделась в пижаму, достала чистые пергаменты, уселась на пол и стала чертить, записывать, перечёркивать…

За бурной деятельностью прошёл не один час. Вернувшиеся в комнату Парвати и Лаванда даже не пытались поздороваться. Кому, как не им, было знать, что в такие минуты Гермиону Грейнджер лучше не беспокоить. Себе дороже.

Вытянув губы трубочкой от натуги, Гермиона под конец вывела красивым ровным почерком название своей новой организации и довольно улыбнулась.

— Сопливо? — скривился Рон следующим утром, когда подруга собрала всех Уизли и Гарри за столом в гостиной.

— Не сопливо, Рональд, а С.О.П.Л.И.В.О., — Гермиона сердито хлопнула ладонью по столешнице, старательно исцарапанной многими поколениями подростков. — Ты вообще умеешь читать?

— И как это, — Гарри с явным неудовольствием покрутил в руках красный значок, на котором мигали белые буквы, — ради Мерлина, расшифровывается?

Размяв шею, Гермиона сложила перед собой руки. Внутри клокотало негодование. Ничего страшного. Даже выдающихся новаторов в своё время не воспринимали всерьёз самые близкие люди. Если она хочет что-то изменить в этом мире, ей необходимо набраться терпения.

Давай, Гермиона, дыши. Вдох. Выдох.

— Собрание обжалования по лишению и вычету очков, — сдержано пояснила она, чеканя каждое слово.

Суть своего нового замысла Гермиона рассказала сразу же, как все собрались. Тогда Рон с Гарри были вполне довольны. Ей даже на минуту показалось, что они загорелись не меньшее неё самой, однако стоило друзьям увидеть значки… Ничего. Однажды эти двое поймут, насколько важна атрибутика для каких-либо существенных перемен. Сами ведь носятся со своим трилистником ирландской сборной, а не будь его, как бы они запомнили, за какую команду болеют?

— А ты не могла придумать что-нибудь нормальное на этот раз? — фыркнул Рон.

Гермиона перевела взгляд на близнецов и Джинни. Те сидели, потупив глаза.

— Если вам не нравится моя идея, я сейчас встану и уйду. Можете страдать до окончания школы. Только мне потом не жалуйтесь, — Гермиона угрожающе поднялась из-за стола, и друзья нехотя согласились.

— А ты уверена, что это сработает? — с сомнением повёл бровью Джордж.

— Я хоть раз в жизни делала что-то, в чём была не уверена?

Вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа. Никто не спорил, ведь все знали — Гермиона отличается умом и сообразительностью. Но всё же, всё же…

Приоритеты были расставлены. Гермиона по очереди занималась делами Г.А.В.Н.Э. и С.О.П.Л.И.В.О., делала домашние задания и выкраивала по часику в день на чтение лёгкой литературы. На что-либо ещё времени катастрофически не хватало, поэтому, когда пятнистая неясыть притащила ей приглашение от Крама встретиться у озера, она едва не отказалась. Джинни вовремя остановила. С болгарином Гермиона не виделась с самого бала, и было бы совсем некрасиво, если бы сейчас она его «продинамила». Пришлось идти.

Прогулка получилась недолгой и неловкой. Виктор всё время молчал, а Гермиона не могла говорить об отвлечённых вещах. Все мысли занимали её грандиозные планы, о которых Виктору знать не стоило. Во-первых, Гермиона не была уверена, что он правильно поймёт из-за языкового барьера, а во-вторых, не настолько они были близки.

Между тем Крам предпринял очередную попытку поцеловаться, причём по-взрослому. И вновь никакие бабочки в животе не запорхали. Гермиона лишь силилась вспомнить, воспользовалась ли она утром зубной нитью. Это, в конце концов, ясно дало понять, что пока такого опыта хватит. Очень не хотелось обижать Виктора, но и себе врать было нельзя. «Может, позже…» — многозначительно сказала Гермиона, стараясь не смотреть парню в глаза. Краму же ничего не оставалось, как проводить её до замка. Он был явно расстроен.

А Гермиона до самого вечера занималась самоедством.

— Я его использую, — пожаловалась она Джинни за ужином.

С трудом проглотив крупный кусок пирога с патокой, Уизли ответила:

— Хватит уже. Он по своей воле пригласил тебя на бал. Ну и пускай довольствуется тем, что ты можешь ему дать. И не делай ничего через силу, типа чтобы не обидеть. Потом будешь жалеть, — после этих мудрых слов подруга глянула в ту сторону, где сидели Гарри с Роном, и тут же скисла.

Гермиона уныло отхлебнула тыквенный сок. Да уж, что-то им обеим не везёт в любви… Хотя время-то есть. Они ещё в школе, всё впереди. Ведь так? После Хогвартса, говорят, тоже есть жизнь… Но Гермиона всегда незыблемо верила в то, что любовь должна быть со школьной скамьи и обязательно до самой смерти, в промежутке между которыми «жили они долго и счастливо». Оттого она, наверное, и вбила себе в голову образ Рона на белом гиппогрифе.

Гермионе нравилась его большая семья, дружба и поддержка, царившие между братьями и единственной сестрой. У неё самой никого не было, кроме вечно занятых родителей и далёких родственников. Поэтому Гермиона привыкла с детства занимать себя всякими выдумками. Но на судебных заседаниях игрушек — где невинные плюшевые медведи приговаривались к недельному заключению в шкаф за всякие странности в доме (Гермиона тогда ещё не знала, что волшебница) — дело не кончилось.

По возвращению в гостиную Джинни отдала Гермионе старый номер «Ведьминого досуга». Миссис Уизли выслала его на случай, если дочери потребуется заказать набор для шитья или что-то из бытовых мелочей. Гермиона выписала из журнала двадцать мотков пряжи разных цветов и спицы. Как их зачаровать на самовязание, подмеченное летом у той же Молли Уизли, она вычитала в библиотеке сразу после встречи с Крамом. Все эти подготовительные меры служили лишь одной цели — освободить домовых эльфов. Гермиона хотела приступить к воплощению планов в жизнь до начала занятий.

Кампанию С.О.П.Л.И.В.О. было решено открыть сбором индивидуальных жалоб студентов. Повезло, что многие ученики остались в Хогвартсе на каникулы по случаю Турнира Трёх Волшебников. Это существенно облегчило работу и дало Гермионе широкое поле для деятельности.

По вечерам Грейнджер ходила с коробкой зелёных и красных значков по факультетской гостиной и предлагала вступить в обе организации в обмен на новую политику вычета баллов. Вступления в ряды Г.А.В.Н.Э. удалось добиться всего от трёх человек; С.О.П.Л.И.В.О. жаловали больше и, к большому удивлению Рона и торжеству Гермионы, многие даже цепляли значки себе на одежду.

— Вам необходимо подробно описать случаи несправедливого снятия очков кем-либо из учителей. Не забудьте подписаться! Не волнуйтесь, всё останется анонимным. Это только для меня, чтобы я знала, к кому обращаться, если потребуется выяснить больше подробностей.

Студенты не очень верили в проект, но не отказывались и обещали на днях сдать Гермионе подробнейший отчёт о Снейпе.

Конечно, многие жаловались именно на него. Да и Гермиона никогда бы не вспомнила тот крошечный абзац из «Истории Хогвартса», если бы не профессор зельеварения. Правда, спустя несколько дней, когда она потонула в своих делах, домашних заданиях, чувстве вины из-за Виктора… Тот случай в коридоре совсем вылетел из головы. Гермиона была уже не в обиде на профессора. Но идея-то осталась!

Сейчас С.О.П.Л.И.В.О. стало неким тайным дочерним предприятием Г.А.В.Н.Э. Если всё сработает, то окружающие наконец-то поверят в Гермиону и примкнут к Ассоциации освобождения домовиков! Вот такой тактический ход: своя рубашка всегда ближе к телу. Нужно начинать ни с незаметных магических существ, а с самих волшебников. И пусть теперь Рон скажет, что Гермиона не умеет играть в шахматы — ха!

Близилось время занятий. Зачарованные спицы вязали на кровати Гермионы разноцветные шапочки, носки и шарфики. Дождём сыпались жалобы от студентов.

Как оказалось, не только Снейп портил жизнь ученикам Хогвартса. Многие в своих письмах рассказывали, что Минерва МакГонагалл снимает слишком много баллов за незначительные проступки. Пусть она делала это редко, зато жёстко. После шестой подобной жалобы у Гермионы зародилась ещё одна непревзойдённая идея. Необходимо вывести шкалу вычета баллов, чтобы преподаватели и студенты чётко понимали, какое наказание ждёт нарушителей. Естественно, составлять такую таблицу потребуется из прецедентов, но что поделать. Таков уж правовой мир. Придётся много и скрупулёзно работать. Гермионе не привыкать.

На Бинса, напротив, жаловались потому, что он почти никогда не начислял очков. Призрак просто не запоминал имена учеников, которые, впрочем, и так спали у него под носом. Но он умудрялся не замечать даже тех отчаянных, кто поднимал руку на его занятиях. Таких нашлось аж двое.

Падма разузнала от сестры, что творится в Гриффиндоре, и передала через Парвати внушительную стопку пергаментов от когтевранцев. Гермиона с благодарностью их приняла. Она и не надеялась на помощь.

Джинни предложила договориться с кем-нибудь из Пуффендуя, и назавтра третий курс жёлто-чёрных прислал коллективное слёзное письмо, в котором просил поговорить с профессором Стебль. Недавно они перепутали мандрагору в горшках с ядовитой тентакулой и пока несли её в нужную теплицу, цветок набросился на всю группу. Профессор Стебль еле оторвала воинствующее растение от студентов. С тех пор каждое занятие она начинала с того, что злопамятно снимала с кого-нибудь пять очков. Ведь они же пуффендуйцы — как они могли так опростоволоситься!

Каникулы как-то незаметно кончились, и начались занятия, где всё было по-прежнему. Изменилось лишь одно: теперь у Гермионы в сумке лежало мощное оружие поражения повсеместной несправедливости — записки от студентов и вязаные носки, шарфы и шапки. Если первое она собирала, то второе благополучно раскидывала по замку, прикрывая мусором свои маленькие сюрпризы. Гермиона искренне верила — подбирая фантики вместе с одеждой, эльфы и сами не заметят, как станут свободными.

* * *

После первого в этом семестре зельеварения Гермиона в компании друзей почти бегом покидала ледяные подземелья, когда кто-то окликнул её из тёмного закутка. Вся троица остановилась и недоверчиво переглянулась.

— Гермиона, пошли! Мало ли что тут водится… — потянул её за локоть Рон.

Из темноты послышался всхлип.

— Я не привидение, я человек. Просто не хочу, чтобы меня увидели. Гермиона Грейнджер, возьми это и уходи.

В свете факелов, даже в утренние часы не угасавших на этом уровне замка, показалась маленькая дрожащая ручка с зажатым в ней пергаментом. Гермиона осторожно подошла и взяла влажное от слёз послание. Мальчик так и остался стоять в тени, когда они продолжили путь на урок по защите от тёмных искусств.

Письмо, которое Гермиона прочитала по дороге, было следующего содержания:

Я со Слизерина, и если кто-то из моих сокурсников узнает, что я тебе пишу, меня прибьют. Но жить так намного страшнее, чем умирать. (Здесь было что-то ещё, но от влажных капель потекли чернила.) Всё дело в профессоре Снейпе. Вы в своём Гриффиндоре, наверное, думаете, что нам хорошо живётся? А вот и нет!

Прям с первого дня учебного года мне ужасно не повезло. Профессор велел прийти в его кабинет, чтобы… забрать кое-что. Короче говоря, я даже не знал, где искать декана. Я ведь первокурсник. Чуть не заблудился в подземельях, тут так мрачно… Но потом я всё-таки его нашёл. Мне кажется, кабинет профессора — самое страшное место в замке, и если ты там была, ты меня поймёшь. (Гермиона сразу же вспомнила второй курс, когда она пробралась в обитель Снейпа: выкрасть ингредиенты для оборотного зелья. И, как всегда, запихнула угрызения совести куда подальше.) В кабинете мне показалось, что в одной из банок на полке мигнула какая-то гадость. И без того было страшно, а тут это… В общем, от испуга я оступился, случайно влетел в шкаф и разбил несколько дорогих эликсиров. Профессор был так зол, что сказал, что снимет с меня пятьдесят баллов. Я не из бедной семьи и предложил оплатить ущерб, но… Он разозлился ещё больше и снял с меня сто баллов! (Тут слова опять стали размытыми.)

В начале года ни у кого не было очков, и профессор не мог ничего сделать. Но он решил, что будет снимать по два балла пятьдесят дней подряд, чтобы другие факультеты не заметили большой разницы. И чтобы не понижать боевой дух моих сокурсников из-за «лжеслизеринца», так он меня назвал…

Всё, что я зарабатывал на уроках осенью, профессор в конце каждой недели снимал. Я изо всех сил старался работать хотя бы не в убыток факультету, но у меня не очень с учёбой.

Я понимаю, почему профессор разозлился, но ведь я и правда испугался. Он теперь ненавидит меня, я это чувствую. И я пишу не для того, чтобы ты жаловалась на него. Просто ты единственная, кому я могу всё рассказать. Надеюсь, ты не передашь мои слова профессору Снейпу… Ты же с Гриффиндора. Как всё могло…

Дальше читать было невозможно. Лист был насквозь мокрым. Как и следовало ожидать, никакой подписи не значилось.

Мальчики всю дорогу заглядывали Гермионе за оба плеча. Долго никто не осмеливался обсудить прочитанное. Уже перед самым кабинетом ЗОТИ Рон остановился и задумчиво произнёс:

— Не знаю, что поражает больше: то, что он снял баллы со слизеринца, или то, что он такой садист. Пятьдесят дней подряд… Прям китайская пытка какая-то.⁽¹⁾

Только Гермиона открыла было рот, чтобы удивиться познаниям Рона, пусть и в неоднозначной сфере телесных наказаний, как зазвонил колокол. Начинался урок.

Ещё одно необычное обстоятельство дожидалось их на уходе за волшебными существами — Хагрид куда-то пропал. Новый преподаватель профессор Граббли-Дёрг упрямилась говорить, где их друг, пока не отделалась коротким «он нездоров». Естественно, никого это не убедило, но больше ничего выведать не удалось. А когда Гермиона увидела существо, которое они должны были сегодня изучать на уроке, беспокойство за Хагрида незаметно отошло на второй план.

Профессор Граббли-Дёрг достала для занятия потрясающего белоснежного единорога. Все девочки дружно ахали и перешёптывались. Мальчикам запретили подходить к животному, потому что на женскую руку оно отзывалось лучше. Гермиона, к слову, была крайне польщена такой информацией, как и её одногруппницы. Они подошли к прекрасному существу, гладили его, почёсывали шелковистую гриву.

— Единороги чувствуют эмоциональный окрас ваших мыслей, — громко, чтобы все слышали, вещала профессор.

Единорог уткнулся носом Гермионе в ладонь и влажно выдохнул.

Никогда ещё у них не было такого приятного урока! И даже мороз не помешал. Поэтому, когда они возвращались в замок, Гермиону слегка смутило настроение друзей. Они хмурились, а Гарри то и дело сжимал кулаки, когда кто-нибудь поблизости восторгался профессором Граббли-Дёрг. Гермиона тоже очень любила Хагрида, но ведь на вещи надо смотреть объективно… А это занятие было объективно лучшим.

— Вот, читай! — в Большом Зале Гарри вынул из кармана мантии газету и сунул Гермионе под нос.

Заголовок гласил: «Колоссальная ошибка Дамблдора». Гермиона быстро пробежалась по статье глазами, которые по мере прочтения становились всё больше. В статье говорилось, что Хагрид свиреп, кровожаден, ставит над своими студентами бесчеловечные опыты, а Гарри — наивный мальчик, не знающий горькой правды о своём друге-полувеликане. В конце стояло имя Риты Скитер. Кто бы сомневался! Больше всего Гермиону интересовало, как та могла услышать разговор Хагрида с мадам Максим на балу. Не мог же он сам рассказать алчной журналистке свою биографию за чашкой чая?

Ребята сошлись на том, что необходимо срочно сходить к Хагриду и поговорить с лесничим. В хижине лаял Клык, но никто им так и не открыл. Хагрида не было неделю — он не появлялся за учительским столом и не вёл занятия. Не то чтобы Гермиона сильно волновалась по поводу последнего… Граббли-Дёрг ей нравилась. Но Хагрид был другом. Гермиона со времён первого курса усвоила, что может значить дружба, и не было ни дня с тех пор, чтобы она усомнилась в своих выводах на этот счёт.

* * *

Спицы в спальне за пологом исправно вязали всё новые и новые элементы одежды. Поначалу выходило не очень умело, но Гермиона усовершенствовала чары, и теперь у неё получались шарфы с кисточками, шапки с помпонами и носки в полоску. И полоски, стоит заметить, выходили почти ровными. Это добро она продолжала раскидывать по замку в надежде, что эльфы один за другим станут освобождаться из средневековых оков рабства. Гермиона планировала сходить на кухню и проверить, как поживают домовики, но пока было рано. Требовалось немного подождать.

В середине января возобновились прогулки в Хогсмид, и Гермиона очень удивилась, когда Гарри изъявил желание пойти вместе с ней и Роном. Она была уверена, что друг наконец-то займётся разгадкой яйца, но выяснилось, Гарри её уже почти разгадал, чем приятно поразил. Он и впрямь мог выиграть в Турнире!

В субботу они втроём отправились в деревню, по пути пройдя мимо корабля дурмстранговцев. Виктор будто почувствовал, когда нужно выйти на палубу. Да не просто выйти, а в одних плавках. Обтягивающих. И тут Гермиона с содроганием поняла, что он сейчас нырнёт в ледяное озеро. Рон попытался скрыть в голосе надежду на то, что Крама может схватить гигантский кальмар. Это был первый раз после бала, когда они заговорили о Викторе. Гермиона поспешила встать на его защиту, сказав, что болгарин больше предпочитает Хогвартс, нежели родную школу, и совершенно неважно, где он учится. Рон в кои-то веки разумно решил промолчать.

Когда друзья уже зашли в «Три метлы» и заказали сливочное пиво, Гермиона заметила в отражении зеркала за барной стойкой Людо Бэгмена. Начальник Департамента магических игр и спорта и один из судей Турнира Трёх Волшебников сидел в окружении недружелюбно настроенных гоблинов. Интересно, он вообще бывает на работе? Через минуту Бэгмен заметил Гарри и подошёл, чтобы увести его «на пару слов». Гермиона с Роном отправилась искать место.

— И чего он хочет от Гарри? — задумчиво протянул приятель, то и дело оборачиваясь назад.

Гермиона заметила, что по мере разговора лицо Бэгмена грустнело. Тут подошли Фред с Джорджем, и судья почему-то вконец сник.

Немного погодя Гарри вернулся к друзьям и ошарашил новостью: Людо Бэгмен предлагал ему помощь. Или, другими словами, просто сжульничать! Немыслимо… Ладно, Гермиона помогала Гарри. Это естественно, ведь они друзья, Гарри младше всех среди чемпионов, а к заданиям нужно тщательно готовиться. Но глава Департамента магических игр? Просто беспредел!

Кроме того, Гарри рассказал, что гоблины ищут Барти Крауча. Рон не упустил возможности поглумиться над Гермионой, предложив ей создать ОЗУГ — общество защиты уродливых гоблинов. Гермиона лишь покачала головой и усмехнулась. Вот кто спит на уроках Бинса, так это Рон. Если бы он хоть иногда слушал профессора, то знал бы, какие восстания совершали эти существа, так что защита скорее требовалась от них самих. Это Грейнджер и поспешила сказать, когда на пороге паба появилась Рита, будь она неладна, Скитер. Её одежда и ногти традиционно пестрели всей палитрой несовместимых кислотных цветов.

Прошествовав к столику в сопровождении своего пузатого фотографа, она уселась неподалёку и принялась на все лады полоскать Людо Бэгмена. Он и правда оказался не таким уж честным человеком, но явно не заслуживал того, что собиралась устроить ему Скитер. На глазах рождался очередной скандал, высосанный из пальца. Гарри слушал, слушал и в конце концов не выдержал. Вступил со Скитер в перепалку. Это было зря.

Мерзкая журналюга не упустила возможности. Она ведь и села рядом не просто так. Из её крокодиловой сумки как по команде выпорхнуло Прытко Пишущее перо и навострилось на троицу.

— Гарри, ты так привязался к Хагриду, потому что он заменяет тебе отца?

Тут уж не выдержала Гермиона. В ней поднялась такая буря негодования от этих беспардонных слов, что она вскочила на ноги, даже не заметив, что держит в руке кружку со сливочным пивом. Последнее расплескалось по столу, намочив Рону рукав.

— Вы — гнусная и подлая женщина! Вам лишь бы настрочить очередную гадость и испортить невинному человеку жизнь! Даже про Людо Бэгмена… — Гермиона много чего хотела сказать, и это было только вступление, но Скитер грубо её оборвала.

— Сядь и замолчи, глупая девчонка! Ты и понятия не имеешь…

Дальше Гермиона слушать не стала. Она потащила Гарри и Рона на выход. Весь паб молчал, расступаясь перед ними. На улице стылый порыв ветра хлестнул по лицу. Гнев, в отличие от щёк, ничуть не остыл.

Ух, она ещё покажет этой писаке «глупую девчонку»!

Ребята не поспевали за Гермионой, устремившейся к замку. Откуда-то сзади послышался запыхавшийся голос Рона:

— Зря ты с ней сцепилась. Она теперь и про тебя что-нибудь напишет.

— Да пусть пишет! — Гермиона до боли сжала кулаки. — Мне всё равно! Мои родители — маглы и не читают «Пророк».

В груди медленно разрасталось приятное мстительное чувство, обещающее большой триумф. Гермиона не станет прятаться и бояться, и того же не позволит делать Хагриду. Подгоняя друзей, она со всех ног бежала к его хижине, уже заранее решив, что не уйдёт, пока ей не откроют.

* * *

Сидя вечером в библиотеке, довольная собой Гермиона с нажимом выводила последнее предложение в сочинении по истории магии. Хагрида они всё-таки уговорили вернуться, да ещё и Дамблдора встретили в хижине. Гермиона была очень довольна, что директор, хоть и без слов, но одобрил её упорство в попытке вызволить лесничего из самоизоляции. Это только укрепило решимость касательно деятельности её организаций.

Библиотека готовилась к закрытию. Мадам Пинс в тысячный раз перебирала читательские карточки у себя на столе, чтобы не оставить их стоять всю ночь не в алфавитном порядке. Свет ламп тускнел. От заключительной проверки сочинения Гермиону отвлёк чей-то тихий голос.

— Держи.

Перед ней стояла когтевранка с младших курсов и протягивала незнакомый учебник. Гермиона видела девочку чуть ли не в первый раз в жизни и, конечно, не знала имени.

— Это не моё.

— Её взяли для тебя, — ответила бесцветным голосом девочка.

— Кто? — насторожилась Гермиона.

Неужели проделки Скитер? Самой в школе показываться нельзя, и она подсылает учеников?

Девочка молча пожала плечами.

Гермиона поймала её ничего не выражающий взгляд и невольно отметила, что когтевранка какая-то до странности неприметная. Неопределённый цвет волос, неясные черты лица. Игра света? Во всяком случае, она сейчас уйдёт за угол, и Гермиона никогда её больше не вспомнит. Идеальный способ передать анонимное послание… Точно! Наверное, кто-то не хочет светить именем, чтобы пожаловаться на учителя. Грейнджер предпочитала жалобы с подписями, но и такое принимала.

Она протянула руку и взяла книгу. Когда девочка оказалась вне зоны видимости, Гермиона открыла учебник, и на стол выпал кусочек пергамента. Почерк на нём, кривой и прыгающий, явно был изменён. Начинался он круглыми мелкими буквами, в середине становился острым, а к концу лежал, превращая текст почти в одну сплошную линию.

На листке было написано:

Не знаю точно, чем ты занимаешься, но прекрати это делать. Не копай под Снейпа. Он не идиот, вроде Хагрида. Ты же не хочешь неприятностей?

1) Китайская пытка водой — это психически болезненный процесс, при котором холодная вода медленно капает на кожу головы, лоб или лицо в течение длительного периода времени. Этот процесс вызывает у субъекта страх и ухудшение психического состояния. ©Википедия

Вернуться к тексту

Малоизвестный факт о школе чародейства и волшебства Хогвартс: по меньшей мере раз в год в одном из сундуков в студенческой спальне находят боггарта. Факультет и курс не играют определяющей роли при выборе привидением места проживания, но Слизерин от такого соседства страдает чаще.

— Это ото-то иш шлижериншеф, — с трудом пережёвывая сосиску, яичницу и помидор одновременно, вынес вердикт Рон на следующий день.

Гермиона сурово разломила пирожок с повидлом на две равные части и, едва сдержавшись, чтобы не закатить глаза к потолку, спросила:

— Ты можешь сперва проглотить, а потом сказать? Хотя нет, забудь, я поняла. Ну конечно, это слизеринцы! Только вот я не «копаю под Снейпа». Я вообще ни под кого ничего не копаю. Просто безумное предположение! Будто я когда-то хотела навредить учителям!

Гермиона взглянула на преподавательский стол и сразу же нашла профессора по зельеварению. Тот навис над своей тарелкой с таким лицом, будто перед ним лежал не завтрак, а содержимое одной из банок его кабинета.

Гермиона засунула половину пирожка в рот и поинтересовалась у Рона на манер гостей из Франции:

— А 'эде 'Арри?

— Я же сказал, что он спал, когда я ушёл, — Гермиона кисло улыбнулась, дожёвывая сдобу. Вообще-то Рон говорил: «Гарри ещё валяется в кровати». Между первой версией и второй была гигантская разница. — Он же вчера ходил… — Уизли осёкся, выпучив глаза, и тревожно сглотнул, понимая, что проболтался о чём-то.

Естественно, от соколиного ока Гермионы это не укрылось. Она угрожающе перегнулась через стол, испытующе уставившись на приятеля.

— И куда это он вчера ходил?

— Ерунда… — беззаботно протянул Рон, словно вправду посчитав, что Гермиона может просто взять и отстать.

— Хорошо. Тогда я вернусь в башню, разбужу его и сама узнаю, где он шастает по ночам.

Предусмотрительно засунув в карманы мантии несколько пирожков, завёрнутых в салфетки, Гермиона встала из-за стола, подхватила сумку и поспешила в гостиную Гриффиндора. Гарри она встретила, когда тот спускался в Большой Зал. Друг был растрёпан сильнее обычного. Отдав ему сухой паёк, Гермиона потребовала объяснений. Гарри отмахнулся, пообещав, что всё расскажет, когда придёт Рон.

Разговор застал троих друзей за последней партой на уроке заклинаний. Сегодня они отрабатывали Отбрасывающие чары. Для этого профессор Флитвик предусмотрительно раздал им подушки и мягкие валики, чтобы избежать возможных увечий. Гермиона внимательно выслушала рассказ Гарри о том, как он открыл яйцо в ванне старост и узнал, что вообще нужно делать во втором туре. А затем взмахнула палочкой и с чувством отбросила одну из подушек в специальный ящик в конце кабинета. Хотя с гораздо большим удовольствием проделала бы это с самим Поттером.

— Ты же говорил, что давно всё разгадал!

Порой она совсем не понимала друга. Вместо того чтобы попросить о помощи, посоветоваться, вместе подумать над решением загадки, Гарри ходил и страдал в одиночку. А самое главное — ни-че-го при этом не делал!

— Говори тише, — нахмурившись, шикнул он. — И забудь ты про это яйцо хоть ненадолго!

Тут всеобщее внимание привлёк Филиус Флитвик, смиренно пролетевший мимо и угодивший прямиком на шкаф. Кто-то из студентов случайно отбросил профессора вместо подушки.

— Лучше послушайте, что было потом, — воззвал Гарри.

Рон с Гермионой одновременно отвернулись от потирающего бок учителя.

— Я вышел из ванной старост и уже собирался вернуться в башню, когда увидел на Карте Барти Крауча. И он был не просто в замке, а в кабинете Снейпа. Мне стало интересно, что он там делает… — Гарри понизил голос.

Он поведал историю о том, как уронил яйцо, и оно случайно раскрылось и завыло почти на весь замок. Гарри не сумел его закрыть, потому что застрял ногой в дыре между ступеньками, случайно выпустил из рук Карту Мародёров и не смог до неё дотянуться… Сначала пришёл Филч, который подумал на Пивза, а вскоре к нему присоединился Снейп «злой как собака и в ночной рубашке». Он тоже заметил, что в его кабинете кто-то хозяйничал.

Рон хохотнул в кулак.

— А рубашка у него какая? В цветочек?

— Чёрная, — ответил Гарри, не особо довольный тем, что его вновь перебили.

— А он себе не изменяет. Тоже мне, граф Дракула…

— Прекрати, Рон, — поджала губы Гермиона. — Он твой преподаватель. Прояви хотя бы немного уважения.

— Было бы за что его уважать, — фыркнул Рон, покосившись на подругу.

Гермиона вполне правдоподобно изобразила лицо профессора МакГонагалл в минуты не самого лучшего расположения духа. Голубые и карие глаза упрямо засверкали в немой дуэли взглядов.

Да, Снейп не был ангелом. Не был он и просто приятным человеком. И вообще, иногда казалось, что человеческого в нём не больше, чем в Гремучей иве. Но свою работу как преподаватель он делал отлично. Гермиона всегда очень внимательно слушала его на занятиях, записывала названия интересных зелий, которые он упоминал вскользь, чтобы почитать про них на досуге. А ещё она чётко следовала всем его инструкциям. И что же? У неё были отличные оценки! И каждую неделю пополнялся список литературы для лёгкого чтения.

Если бы Рон умел прислушиваться хоть к кому-то, кроме себя любимого, то он бы тоже многому научился. Не только у Снейпа, но и у большей части учителей Хогвартса.

— Может, вы, наконец, дадите мне продолжить?

Рон и Гермиона, едва борясь с желанием в очередной раз вступить в спор, послушно переключили внимание на Гарри.

Оказалось, что вслед за Снейпом на место яйцепадения пришёл и Грюм. Узнав про взлом, он намекнул на то, что Снейп может прятать у себя что-то запрещённое. На это оскорблённый Снейп огрызнулся, заявив, что Грозный глаз сам прежде обыскивал его кабинет и ничего такого не нашёл. Грюм в свою очередь возразил, что Дамблдор слишком склонен верить людям, а по его, грюмову, мнению, за некоторыми людьми никогда не повредит приглядывать.

Услышав всё это, Рон оживился: а что, если Дамблдор пригласил Грюма преподавать, чтобы держать ухо востро не только c Каркаровым? Гермиона закусила губу наблюдая за тем, как загорались глаза друзей, пока Гарри и Рон по очереди придумывали всё более неправдоподобные и жуткие теории относительно их самого ненавистного учителя. Но когда Рон предположил, что именно Снейп бросил имя Гарри в Кубок огня, Гермиона не смогла смолчать.

— Ты что такое говоришь! Вспомни, как мы подозревали на первом курсе, что Снейп хочет убить Гарри. А оказалось, он его спасал, — палочка Гермионы со свистом отправила очередную пухлую подушку в ящик. — И раз уж на то пошло, Дамблдор умён. Если он кому доверился, нам нужно уважать его выбор. Поверил же он Хагриду и Люпину! Никто другой не дал бы им работу. Я уверена, что и в случае Снейпа он не ошибся. Ну, может, Снейп немножко и…

Гермиона призадумалась, подбирая подходящее слово.

Рон её опередил:

— Тёмный волшебник? Если он не такой, то зачем Грюм обыскивал его кабинет, а?

Гермиона пропустила мимо ушей слова Рона и принялась рассуждать о Крауче. Вот чьё поведение и впрямь было подозрительным. То пропадает невесть куда, хотя, на минуточку, назначен одним из членов жюри на Турнире, то бродит ночью по подземельям Хогвартса.

— Ты так говоришь только потому, что он выгнал твою драгоценную Винки!⁽¹⁾ — закатил глаза Рон, неумело запустив маленькую фиолетовую подушку в окно.

— А ты не будь так несправедлив к Снейпу! — взвилась Гермиона.

— Может, лучше ты перестанешь постоянно его выгораживать? — Рон опустил палочку и развернулся всем корпусом к подруге.

Их разделял только Гарри, сидевший с каменным лицом и не знавший, чью сторону принять. Происходящее всё сильнее напоминало вечер, когда Гермиона пошла на бал с Крамом.

— Я не выгораживаю Снейпа, а пытаюсь быть непредвзятой. Если ты забыл, то я собираю на него жалобы. И каждую. Беспристрастно. Проверяю!

— Так, стоп, — теперь Гарри положил палочку и растолкал друзей, которые навалились на него, словно стремясь столкнуться лбами. — Сперва мы должны выяснить, какое тёмное прошлое скрывает Снейп. А сейчас заткнитесь оба, прошу вас! Флитвик нас услышит…

Гермиона метнула в Рона грозный взгляд, высокомерно хмыкнула и вернулась к отбрасыванию подушек. Это занятие здорово помогало успокоить растрёпанные чувства. В последнее время они уж очень часто были не в порядке. Чтобы сменить направление мыслей, Гермиона принялась раздумывать над загадкой яйца. После занятий нужно будет сходить в библиотеку. Она навскидку прикинула пять книг, которые стоило посмотреть в первую очередь.

* * *

В гостиной Гриффиндора что-то неуловимо изменилось. Для неискушённого взгляда, наподобие того, что был у Рона, всё осталось прежним. Но Гермиона ясно видела — что-то здесь не так… Только вот что?

Трое друзей сидели за столом в общей гостиной, обложившись книгами в попытке найти средство, способное помочь Гарри дышать под водой целый час. Гермиона то и дело вскидывала голову и смотрела по сторонам. Вдруг она резко вскочила из-за стола, чем привлекла внимание мальчиков, и подлетела к камину, на котором лежали стопки исписанных старых пергаментов. Студенты обычно пользовались ими в качестве черновиков. Гермиона покопошилась на полке и радостно воскликнула «ура!».

— И что ты там нашла? — Рон тоже встал со стула и подошёл к Гермионе, недоуменно тараща глаза на каминную полку.

— Чего я там не нашла, хочешь сказать? Они их взяли! — Гермиона подпрыгнула, хлопнула в ладоши и на радостях обняла Рона, который тут же стал красный как маков цвет. Впрочем, Гермиону эта участь тоже не обошла, и она поспешила поскорее отпустить друга. — Домовики взяли мои шапочки! Я их прям там, за черновиками, оставила…

Гермиона задумчиво приложила палец к губам, всё ещё немного смущённая своим неожиданным порывом. Но сейчас важнее было другое. Ей тут же захотелось проверить, как там поживают её маленькие друзья и сколько из них уже стали свободными. Было не так поздно, да и библиотека пока открыта… Гермиона сдаст бесполезную книгу, над которой сидела уже полдня, и возьмёт что-нибудь новенькое. Заодно можно заглянуть на кухню. Да, именно так она и поступит!

Гермиона подхватила школьную сумку и запихнула в неё толстую книгу. Где-то на дне захрустела внушительная пачка жалоб от студентов. Ну и ладно. Теперь, когда эльфы начали освобождаться, эти письма могли и вовсе не понадобиться!

— Ты куда? — спросил Гарри, устало потирая виски.

— Я быстро. Не смейте заниматься чёрт-те чем, пока меня не будет. Продолжайте искать.

Дав наставление, Гермиона покинула гостиную и устремилась в библиотеку. В предвкушении у неё замирало сердце. Грейнджер неслась по коридорам, не чувствуя холода, не в силах сдержать радостную улыбку. Это было только начало… Начало Великого Освобождения.

Мадам Пинс очень долго возилась с заполнением формуляра. Гермиона стояла рядом с ней и в нетерпении крутила пальцы. Вот библиотекарша, похожая на старого грифона, уже протягивала ей новый томик… Гермиона мигом схватила его и ускакала прочь, забыв поблагодарить и попрощаться, чем вполне заслужила осуждающий взгляд в спину.

Мимо мелькали этажи: третий, второй, первый… Вот она уже спускается в подземный коридор, который ведёт на кухню. Щекочет грушу, та хихикает и превращается в ручку. Гермиона тянет за неё и…

Дверь открылась. Мгновение, и оживлённая работа на кухне разом стихла. Повисла гробовая тишина. Домовики, как один, повернули лица к выходу и уставились на Гермиону огромными, как теннисные мячи, глазами. Визит Грейнджер оставила без внимания только Винки: привычно пьяная от сливочного пива и отчаяния эльфа валялась в дальнем углу, по традиции прикрытая скатертью.

Больше не стучали кастрюли, не грохотали котлы в огромной мойке. По гигантской кухне гуляло только эхо запыхавшегося дыхания Гермионы.

В толпе одетых в белые хогвартские тоги домовиков особенно выделялся Добби. На его шее красовался галстук с изображением ананаса, на туловище наподобие сарафана висел килт⁽²⁾, а на голове… На голове у него было надето не менее десяти шапок, связанных зачарованными спицами Гермионы. Из-за того, что помпоны были натянуты друг на друга, и болтался только тот, что снаружи, голова Добби казалась в три раза больше.

Гермиона неуверенно сглотнула. Эльфы смотрели на неё совсем не так, как она ожидала. Но если они всё-таки взяли из гостиной одежду, то почему у них такие лица?..

— Вы… Вы можете уйти. Можете потребовать зарплату… — пролепетала Гермиона, чтобы нарушить пугающее безмолвие. — У меня ещё много всего. Носки, например. Если кому-то нужно…

— Мисс Гермиона Грейнджер, — Добби медленно подошёл к ней, задрал голову и утешительно улыбнулся. — Вы должны пойти с Добби.

Домовики один за другим окружали Гермиону, будто пытались своей массой выдавить её с кухни. Она оглядывалась, не понимая, что происходит.

— Ч-что ты имеешь в виду? Куда я должна с тобой пойти?

Из Гермионы, точно гелий из шарика, вышел весь настрой. Ей вдруг стало не на шутку страшно. Эльфы ещё никогда не выглядели такими воинственными.

— Не беспокойтесь, мисс Гермиона Грейнджер, подруга великого и благородного Гарри Поттера! — патетично воскликнул домовик и взял её за руку. — Идите за Добби. Всё будет хорошо!

Гермионе ничего не оставалось делать, как повиноваться. Они вдвоём вышли из кухни, протиснувшись сквозь толпу, и мрачные взгляды огромных эльфовых глаз исчезли за захлопнувшейся дверью.

Гермиона почти бежала — так быстро шагал эльф. Большие уши, похожие на крылья летучих мышей, были прижаты шапками к голове. Гермиона с тревогой глядела Добби в затылок. Ничего хорошего, вопреки его заверениям, не происходило. По крайней мере, внутренний голос истошно кричал, что сейчас Гермиону ждёт что-то очень и очень плохое.

— Добби, так куда мы идём?

— Скоро узнаете, мисс.

Они поднимались по многочисленным лестницам, пока не оказались перед горгульей, ведущей в кабинет директора Хогвартса. Гермиона побледнела, в миг став одного цвета с мраморной фигурой.

— Зачем ты ведёшь меня к директору? — голос против воли задрожал.

Никогда прежде Гермиона тут не бывала. И не то чтобы спешила сюда попасть. Гарри посетил кабинет профессора Дамблдора на втором курсе после того, как убил Василиска. То был подвиг, спасший всю школу. Гермиона же понятия не имела, чем заслужила честь оказаться здесь в девятом часу вечера.

— Клубничный зефир, — возвестил Добби.

Устрашающего вида горгулья на входе послушно отъехала в сторону, открывая узкую винтовую лестницу.

Эльф поднялся на три ступеньки, ведя за собой Гермиону, у которой от волнения перехватило дыхание. Ничего не понимая, она встала на ступеньку и поехала на лестнице вверх, стискивая ручку школьной сумки так, будто та могла поддержать.

Подъём длился целую вечность, за которую Гермиона успела придумать тысячу и один вариант развития событий. Но когда лестница остановилась, а дверь в кабинет открылась, Грейнджер поняла, что всё намного хуже, чем она могла представить, хотя на слабое воображение никогда не жаловалась.

В груди ёкнуло, а потом несчастное сердце забилось как сумасшедшее. Гермионе померещилось, что она падает в обморок. Если бы она снова встретила боггарта, то увидела бы отнюдь не табель, полный Троллей, а именно то, что предстало сейчас перед глазами.

В круглом кабинете, набитом необычными волшебными приборами, как пиратский сундук — золотом, сидел Дамблдор. Позади него, словно смерть с косой, стоял Северус Снейп, а возле кресла — напротив директорского стола — Минерва МакГонагалл. У неё было строгое, очень строгое выражение лица…

Все трое не мигая воззрились на Гермиону. Она против воли вздрогнула, да так, что сумка скатилась с плеча и с глухим стуком упала на пол. Оттуда выпали библиотечная книга и целая кипа пергаментов с жалобами на учителей.

1) На Чемпионате мира по квиддичу Винки, домовой эльф Крауча, оказалась на месте преступления с палочкой в руках. В ту же ночь он жестоко выгнал невинного эльфа, сказав, что ему не нужны слуги, позорящие хозяина. Это произошло у Гермионы на глазах и стало одним из первых толчков к желанию освободить домовиков.

Вернуться к тексту

2) Шотландская мужская юбка

Вернуться к тексту

Госпожа министр

Министр Грейнджер

Министр магической Британии госпожа Гермиона Грейнджер

записи на полях в тетради

— Добби привёл Гермиону Грейнджер, как вы просили, директор Дамблдор, сэр! — эльф глубоко поклонился, и его шотландская юбка колыхнулась в такт помпону.

— Благодарю, Добби. А теперь, прошу тебя, собери с пола вещи мисс Грейнджер, — Дамблдор приглашающе указал на кресло, спинку которого крепко держали бледные пальцы профессора МакГонагалл. — Гермиона, присаживайтесь.

Гермиона, точно на шарнирах, поплелась куда велено под взорами трёх ныне здравствующих профессоров и десятков почивших директоров и директрис Хогвартса. Кто-то смотрел на неё с интересом, кто-то с безразличием, кто-то с пренебрежением, но она этого не замечала, уставившись на носки своих чёрных туфель. Гермиона невесомо опустилась на самый край мягкого сидения и сцепила ледяные пальцы в замок. В горле было сухо, голос пропал. Поднять глаза выше уровня директорского дубового стола не было никаких сил. За спиной явственно чувствовалось присутствие декана Гриффиндора.

Что-то подсказало Гермионе: она доподлинно знает причину, по которой учителя собрались здесь в таком составе.

— До нас дошли сведения, мисс Грейнджер, что вы продвигаете среди студентов, кхм… Некоторые инициативы.

Гермиона подняла голову и испуганно замерла: яркие голубые глаза Дамблдора, спрятанные за очками-половинками, блеснули в свете пламени камина. Казалось, профессор видит её насквозь. Губы директора на мгновение дрогнули. МакГонагалл, стоявшая позади, недовольно прокашлялась, будто пресекая возможность кому-нибудь ещё вставить слово, и вышла из-за спины Гермионы, тем самым загородив молчавшего всё это время Снейпа.

— Я не ожидала такого произвола от вас, мисс Грейнджер! — возмущённо выдохнула декан. — Потрудитесь объяснить, что всё это значит.

На плечи Гермионы, до сей минуты свято убеждённой в своей великой цели, рухнуло несколько тонн вины. Способность профессора пристыжать одним только взглядом никогда не давала сбоя, а на особо восприимчивых особ и вовсе действовала как удар плетью. Гермиона открыла рот и попыталась сказать хоть что-нибудь в своё оправдание, но вместо осмысленной фразы издала неловкий писк и схватилась за горло. Она словно сидела на экзамене, к которому забыла подготовиться. И понимала: пересдачи не будет.

Дамблдор наколдовал стакан воды и отлевитировал его Гермионе. Она смущённо кивнула в знак благодарности и отпила два небольших глотка. Голос вернулся, а вот для храбрости требовалось что-нибудь покрепче. Хотя бы сливочное пиво.

— П-профессор, я… — лучшая студентка Хогвартса не находила слов. Точнее, слова-то были, но она не могла взять в толк, как именно поведать о всех тех сложных причинно-следственных связях, которые, в конце концов, привели её в этот кабинет.

Повисла давящая тишина. Струнки нервов нещадно натягивались. Гермиона ощущала себя по меньшей мере тяжело больной, с горячкой.

Вдруг из-за спины МакГонагалл вышел Снейп.

— Мне вот что интересно, мисс Грейнджер, — вкрадчиво протянул он. — С какой стати вы решили, что имеете право собирать доносы? Что вы с ними хотели сделать? Издать сборник в соавторстве с Ритой Скитер? Не очень умно, учитывая, что ваш друг Хагрид входит в преподавательский состав, не находите?

Гермиона широко распахнула глаза. Скитер?

Страх одним махом отодвинуло на второй план. Взамен пришло возмущение и окатило душной волной. Удивлённая и оскорблённая таким предположением, Гермиона с вызовом подняла голову, чтобы посмотреть на Снейпа, но, столкнувшись со взглядом, полным презрения, тут же об этом пожалела.

Она прокашлялась и, собрав всю решительность и остатки достоинства в кулак, ответила:

— Конечно же нет, сэр! Я никогда бы не стала передавать что-то этой… женщине. Всё, что я делала, должно было остаться внутри Хогвартса и принести пользу! — она выдохнула и продолжила уже чуть тише. — Недавно я прочитала, что в школе возможна практика подачи апелляций за несправедливо снятые очки. И… ни для кого не секрет, что в Хогвартсе такое случается. Многие ученики от этого страдают!

Гермиона посмотрела на декана и успела заметить, как МакГонагалл облегчённо опустила напряжённые плечи. Неужели они вправду думали, что она собирается продать эту информацию Скитер?!

— Ученики страдали, когда Зал наказаний использовали по назначению, а сейчас вы и ваши дружки маетесь от безделья, — процедил Снейп, почти точь-в-точь повторяя слова Филча на первом курсе. — Но это легко исправить.

К счастью, Снейпа опять загородила МакГонагалл.

— Где вы такое прочитали, мисс Грейнджер? — поинтересовалась она.

— В «Истории Хогвартса», профессор.

МакГонагалл недоверчиво покачала головой, Дамблдор зашуршал фантиком, а Снейп недолго думая призвал книгу. Та возникла неизвестно откуда, будто материализовалась у него в руках. Обойдя декана Гриффиндора, он небрежно сунул её Гермионе.

— Что ж, покажите нам, мисс Грейнджер, где же вы прочитали такую чушь.

Гермиона вытащила «Историю Хогвартса» из цепких длинных пальцев профессора и положила на колени, согнувшись над книгой в три погибели. Она без труда нашла нужный отрывок.

— Вот…

Снейп не дал договорить, выдернул томик и склонил над ним свой внушительный нос. Прошло около пяти секунд, а потом зельевар хмыкнул и принялся что-то искать, шурша страницами. МакГонагалл то и дело переводила взгляд с преподавателя на студентку, причём на Гермиону она смотрела как-то очень уж подозрительно. Дамблдор причмокивал, явно наслаждаясь конфетой, которую с аппетитом жевал.

— Будете? — он пододвинул вазочку к краю стола, предлагая Гермионе и профессору трансфигурации угоститься ирисками. Те вежливо отказались.

— Читайте вслух, — Снейп ткнул пальцем в книгу. — Страница восемьсот девяносто семь, второй абзац снизу.

Профессор недобро улыбался. Предчувствуя поражение, Гермиона послушно зачитала нетвёрдым голосом следующее примечание:

— Хэйди Дрю, преподаватель магловедения в школе чародейства и волшебства Хогвартс, — далее значились годы работы и некоторые подробности биографии. — Прославилась среди современников множеством смелых и передовых проектов, которые, однако, не были воплощены в жизнь, поскольку противоречили Уставу школы, составленному Основателями. Одним из таких проектов был «Указ об апелляциях». В Уставе чётко прописано, что, в связи с опасностью материала, изучаемого в Хогвартсе, во время учебного года ученики полностью и безраздельно находятся во власти преподавателей, в обязанности которых входит не только обучать, но и хранить студентов, в том числе и от самих себя. Любые дисциплинарные взыскания и штрафные санкции (кроме измора, тяжких увечий и лишения жизни) допустимы и не подлежат оспариванию, если учитель считает их необходимыми. В свою очередь, ни преподаватели, ни ученики не имеют права вносить коррективы в Устав и менять устоявшийся порядок вещей во избежание бунтов, мятежей и смуты.

Гермиона на мгновение умолкла и поражённо выдохнула:

— Что за средневековые законы?!

— Добро пожаловать в Хогвартс, основанный в десятом веке и расположенный в средневековом замке, мисс Грейнджер, — Снейп выдернул историю школы у опешившей Гермионы из рук и отправил её в небытие, из которого прежде и достал. — Пока вы здесь, вы полностью и безраздельно во власти преподавателей. Не забудьте дать почитать это Поттеру, если он, конечно, умеет. Хотя теперь я сомневаюсь и в вашей способности обрабатывать текстовый материал, чего уж говорить о нашей знаменитости.

У Гермионы от обиды увлажнились глаза. Она закусила губу, не веря, что могла быть такой невнимательной. Конечно, она видела сноску в статье, но… Вот оно — «но». Она так грезила своими мечтами, была так захвачена идеями, что решила просто-напросто не замечать того, что могло ей помешать. И к чему это привело? К полному провалу! Столько сил впустую, а теперь её отчитывают у директора, и Снейп с мстительным удовольствием поливает грязью. Так безжалостно, как умеет только он.

На задворках сознания Гермиона слышала, как деканы двух факультетов начали о чём-то пылко спорить, почти осязаемо метая друг в друга злобные молнии. Однако, погружённая в безрадостные мысли, она разобрала только последнюю фразу.

— …спасибо, Северус, но тут я справлюсь без вас! Мне бы хотелось самой поговорить с моей ученицей.

— Мы все очень утомились за сегодняшний день, не находите? — подал голос Дамблдор, про которого все трое, казалось, забыли, поэтому одновременно вздрогнули при этих словах.

Директор тихо и практически безучастно восседал за своим столом, с полуулыбкой взирая на присутствующих. По его выражению лица, по ярким смешинкам в уголках лазурных глаз вдруг стало совершенно очевидно, что он забавлялся с самого начала. Гермиона позволила себе немного расслабиться. Возможно, ничего особенно страшного, кроме неприятного разговора с МакГонагалл, ей и не грозит.

Но тут она увидела на краю стола стопку помятых жалоб, которые подобрал Добби. Грейнджер была не единственной, кто заметил их в то же самое мгновение. Словно прочитав её мысли, Снейп уже было обогнул кресло со словами «позвольте мне взглянуть на это, директор», как Гермиона вскочила на ноги и едва не схватила зельевара за левую руку, порываясь помешать. Профессор шарахнулся от неё, будто от удара током. У Гермионы, правда, было слишком мало времени, чтобы придавать этому жесту какое-то значение. Она кинулась к столу, сгребла пергаменты и прижала их к груди.

— Нет, профессор, не читайте, пожалуйста! Я пообещала, что никто, кроме меня, не узнает их имён. Они мне доверились!

Снейп нахмурился и наградил Гермиону фирменным свирепым взглядом. Дамблдор, проницательно смотря на ученицу, хмыкнул каким-то своим мыслям.

— Да, мисс Грейнджер, лучше уж предайте эти послания огню, — добродушно посоветовал он. — Не будем разглашать чужие секреты.

Снейп прямо-таки излучал недовольство, но с Дамблдором спорить не стал.

— Минерва, я уверен, воспитательный разговор с вашей студенткой может подождать до завтра.

— Конечно, директор, но я бы настаивала…

— И всё же до завтра, Минерва, — более твёрдо произнёс директор, ставя окончательную точку в разговоре.

Гермиона подобрала свою сумку, лежавшую у ножки кресла, и закинула ту на плечо. Она по-прежнему держала у груди пергаменты, которым вскоре предстояло сгореть в гостиной. Только Гермиона хотела попрощаться и выйти вместе с деканом, но её опередили.

— Мисс Грейнджер, задержитесь ненадолго. Мне есть, что вам сказать. И вы, Северус, будьте так любезны, уделите нам минутку.

Профессор МакГонагалл так и застыла на пороге с озадаченно открытым ртом. Гермиона невольно скопировала её выражение. Казалось, лишь Снейп ничему не удивлялся. Хотя, возможно, ему было настолько сложно расслабить мышцы лица, что он на всё реагировал недовольной физиономией.

Наконец, смирившись с решением Альбуса Дамблдора, профессор МакГонагалл взяла себя в руки и покинула кабинет с гордо поднятой головой, выражая высшую степень молчаливого неодобрения. Директор снова предложил Гермионе присесть. Она неуверенно потопталась на месте, но приняла приглашение.

Снейп остался стоять тёмной тенью у двери, ожидая дальнейших распоряжений.

Вдруг кабинет осветила яркая вспышка. Слева от директора, на жёрдочке, возник феникс — алая птица с золотым оперением, играющим в переливах свечей. Гермиона увидела феникса в первый раз.

— Его зовут Фоукс. Может быть, Гарри рассказывал тебе про него, — директор тепло усмехнулся в серебряную бороду, заметив восторженные глаза Гермионы.

— Да, конечно, сэр, — она слабо приподняла уголки губ в ответ.

— Тогда ты должна знать, что два года назад он переродился. Сейчас он вполне молод. Чудесная птица. Несмотря на возраст, всегда остаётся безобидной и кроткой. И очень печально поёт.

— Господин директор, так я могу уйти? — спросил Снейп, чтобы напомнить о себе.

— Не хотите присесть с нами, Северус?

— Спасибо, воздержусь.

— Что ж, — опершись на подлокотники своего кресла, директор соединил кончики пальцев. — Я, как ни странно, хотел поговорить с вами о мисс Грейнджер. В последнее время её преследует одно из тех желаний, что присуще многим юным дарованиям. Она хочет изменить мир.

Гермиона зарделась от гордости: её благородные стремления не остались незамеченными.

— Это похвально, однако не всегда пути, которые мы выбираем в пылу юности, приводят нас к желанным целям. Нам кажется, что если мы станем частью чего-то бó‎льшего, то сможем исправить несправедливости вселенной. На практике же оказывается, что всё немного иначе. Не так ли, Северус?

— К чему вы ведёте? — напряженно произнёс Снейп.

Гермиона покрепче прижала жалобы к груди, внимая каждому слову директора.

— В этом году в нашей школе слишком много студентов, поэтому мадам Помфри и профессор Снейп загружены работой как никогда, — неожиданно перешёл на другую тему Дамблдор. — А если принимать во внимание последствия некоторых испытаний Турнира… Северус, возьмите мисс Грейнджер до конца семестра себе в помощницы. Она сможет вместо вас варить часть зелий для больничного крыла. Полагаю, под вашим руководством мисс Грейнджер станет это делать быстро и умело, и наша мадам Помфри не заметит подмены, — директор повернулся к Гермионе с прежней улыбкой. — Не считайте это отработкой. Уверен, вы найдёте такое времяпрепровождение довольно занятным.

Волшебные приборы в кабинете затикали особенно громко.

Гермиона и зельевар молчали. Ни один из них не находил предложение Дамблдора занятным.

Грейнджер, у которой с лица сошла вся краска, смотрела на директора как на безумца. Пусть он отправит её в Запретный лес, пусть заставит отмыть все кубки вручную в Зале трофеев! Запрёт в туалете Миртл, подвесит на любимые цепи Филча… Но только не то, на что он её сейчас обрекал! Она с трудом представляла, как выживет в подземельях целых полгода. Или же ей стоит больше волноваться за Снейпа? Профессор запросто мог отравиться собственной ненавистью и на смертном одре повесить на Гермиону ещё и убийство преподавателя. Чтобы «невыносимой всезнайке» мало не казалось.

Ей уже виделся Азкабан, когда Снейп вплотную подошёл к столу.

— Директор… Возможно, вы пересмотрите своё решение относительно мисс Грейнджер? Боюсь, она отнимет у меня слишком много драгоценного времени, и это не пойдёт ни в какое сравнение с тем, сколько я работаю сейчас, — удивительно, но в Снейпе говорила не ненависть. Судя по голосу, он был потрясён, и не менее глубоко, чем сама Гермиона. — Мисс Грейнджер буквально сегодня доказала нам, что её способности слегка… переоценены. Не думаете же вы, что я стану с ней нянчиться вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями?!

— Уверен, до этого дело не дойдёт, Северус, — спокойно ответил директор, погладив бороду. — Не будьте так категоричны. Между прочим, в этом небольшом эксперименте, устроенном мисс Грейнджер, была и польза. Многие смогли поделиться с ней своими тревогами. Я каждый день наблюдаю за учениками в Большом Зале и должен признать, что за последние недели они куда более мирные и довольные жизнью, чем обычно, — директор хитро прищурился. — Как считаете, может, и нам временами не помешало бы делиться тем, что у нас на душе?

Снейп шумно вобрал в себя воздух, словно дракон перед огненным выдохом.

— Хорошо, пусть будет по-вашему, — холодно сказал он и, помолчав с секунду, добавил: — Спокойной ночи, господин директор.

Зельевар развернулся на каблуках и покинул кабинет, не постеснявшись напоследок оглушительно хлопнуть дверью. Гермиона не могла найти в себе сил подняться, хотя ей тоже следовало бы попрощаться и уйти.

— Хотите чаю, мисс Грейнджер? — беззаботно поинтересовался Дамблдор.

— Спасибо, сэр, но я должна вернуться в башню… — вдруг на Гермиону накатила свинцовая усталость, прижав её к спинке кресла.

— Может, у вас остались какие-нибудь вопросы?

Гермиона с горечью вздохнула. У неё был только один вопрос: за что?

— О! — Дамблдор поднял вверх сухой кривоватый палец, будто о чём-то вспомнил, а другой рукой поискал у себя где-то под бородой. Он вынул малюсенький свиток, перевязанный белой ленточкой, раскрыл его, прокашлялся и с важным видом прочитал: — «Мы, эльфы школы чародейства и волшебства Хогвартс, просим мисс Гермиону Грейнджер, подругу доблестного и храброго Гарри Поттера, более не разбрасывать для нас вещи по замку. Такой жест мы расцениваем как тяжкое оскорбление и попытку уничтожения нашего сообщества. Надеемся, что наше письмо, прочитанное уважаемым директором Хогвартса Альбусом Дамблдором, убедит мисс Гермиону Грейнджер оставить нас в покое и дать нам жить и работать в благоприятных условиях, без страха найти очередной носок. Выражаем благодарность достопочтенному директору и подписываемся», — Дамблдор развернул свиток целиком, и конец пергамента скатился до самого пола. — Тут ещё постскриптум. «Если мисс Гермиона Грейнджер желает, она может оставлять вещи у своей кровати, и Добби с радостью их заберёт». Это всё.

Гермиона не сразу нашлась с ответом. Конечно, она была разочарована в домовиках, не оценивших вкус свободы и продолжающих упорно считать себя рабами. Но совсем не хотелось накликать на себя ещё больший гнев жителей кухни, и Гермиона пообещала, что оставит попытки спасения. На время. Когда-нибудь потом, когда её не смогут вызвать в кабинет директора, она обязательно вернётся к этому вопросу.

— Думаю, письмо писал Добби, — тихо отозвалась Гермиона.

Дамблдор согласно кивнул.

— Эльфы решили воспользоваться вашим же методом и написали мне жалобу. Кстати, вы сами вязали шапочки и носки или же прибегли к помощи магии?

— Я заколдовала спицы, профессор.

Дамблдор свернул длинный пергамент.

— Жаль, а я хотел выведать у вас магловские схемы вязания. Очень уж они мне нравятся. Ну, не смею вас больше задерживать, мисс Грейнджер.

Гермиона встала, раздумывая над одним вопросом, но не решаясь его задать.

— Вы хотите спросить что-то ещё? — проницательно заметил директор.

— Да, сэр… Что насчёт Устава? Где я могу с ним ознакомиться?

Гермиона поняла, что ни разу не видела чёткий и полный свод правил школы. Он долетал до неё обрывками, как выяснилось, лишь вводящими в заблуждение.

Внезапно на полке позади директора, где лежал изящный меч Годрика Гриффиндора, зашевелилась какая-то тёмная куча, которую Гермиона до сих не замечала. В куче прорезалась косая щель, напоминающая рот. Конечно, это была Распределяющая шляпа!

— Если хотите слишком правильной стать, можете шляпу надеть и законы узнать. Но я советую всегда на практике познать, что можно вам, а что нельзя, — нараспев произнесла Шляпа и смолкла.

— Вот вам и ответ, — усмехнулся директор.

Гермиона поняла, что на большее рассчитывать не стоит, пожелала Дамблдору спокойной ночи, засунула жалобы в сумку и поспешила к двери. Винтовая лестница понеслась вниз.

К Гермионе пришло спокойствие и смирение с собственной судьбой. Последние минуты, проведённые в кабинете Дамблдора, подействовали убаюкивающе. Вот каким должен быть настоящий сильный волшебник, да и просто мудрый человек! Его энергия успокаивала мыслительный процесс и дарила ощущение безопасности. В прошлом году только благодаря его вере в то, что у них с Гарри всё получится, они смогли спасти Сириуса и Клювокрыла.

Думая в таком ключе, она спустилась, горгулья перед ней открыла проход, и Гермиона сделала почти бодрый шаг вперёд. И едва не вписалась во что-то чёрное.

Снейп!

Приятную сонливость как рукой сняло. Гермиона прижалась спиной к вернувшейся на место статуе.

Неужели профессор всё это время ждал её здесь? У него было такое лицо, что домыслы Гарри о том, что Снейп способен убивать учеников, вдруг показались не такими уж неправдоподобными.

— Будьте уверены, я этого так не оставлю. Последующие полгода станут для вас самыми скверными за всю вашу школьную жизнь, — доверительно пообещал Снейп, чуть склонившись вперёд.

Он не был высок ростом, но, так как Гермиона едва дотягивала ему до груди, зельевар в эту секунду казался ей громадным дементором. И радость он умел высасывать ничуть не хуже.

Смотря в чёрные как смоль глаза, в которых невозможно было различить зрачок, Гермиона вдруг почувствовала, как её собственные наполняются слезами. Что же это такое?! Она вовсе не собиралась плакать при Снейпе, но он таращился с такой яростью, что Гермиона ко всему прочему ещё и покраснела.

— Профессор, я… Я не думала, что так получится, — наконец промямлила она.

— Ах, так вы не думали! — нарочито изумлённо воскликнул Снейп и отстранился, скрестив на груди руки. — А знаете, я, напротив, совсем не удивлён вашей безмозглости. Что-то ведь должно объяснять, почему пару лет назад вы приняли кошачью шерсть за волос человека!

Гермиона приросла к месту. Она отлично помнила, как на втором курсе украла из кабинета Снейпа шкуру бумсланга, чтобы сварить оборотное зелье, и оно почти на месяц превратило её в жуткое подобие кошки. Но откуда об этом просчёте узнал Снейп? Мадам Помфри держала Гермиону в лазарете, пока действие зелья не прошло. И поила её какими-то отварами…

Глядя на рождающееся понимание на лице ученицы, Снейп хищно улыбнулся.

— Неужели вы полагали, что в таком маленьком замке я могу упустить хоть что-то? Особенно если варю противоядие для вороватых студентов?! — последние слова профессор почти прокричал. — Благодарите Дамблдора, что не попали ко мне вместе с Поттером ещё на втором курсе. Видимо, теперь директор решил, что время для ваших забав вышло. Жду вас в семь вечера в понедельник в своём кабинете. И только попробуйте опоздать.

Снейп живо развернулся, взметнув чёрную мантию, и ушёл. Лишь после его ухода Гермиона заметила, что у неё дрожат колени.

* * *

— Где ты была?!

Увидев Гарри и Рона в гостиной, Гермиона расплакалась. Ноги подкосились, и она упала на диван.

— Мальчики…

— Что произошло? — Гарри метнулся к подруге и присел на колени, пытаясь заглянуть Гермионе в лицо, будто бы где-то там, на влажных щеках, был написан ответ.

Минут через пять, немного успокоившись и шумно высморкавшись в протянутый Роном носовой платок, Гермиона всё-таки нашла в себе силы поведать друзьям о своей «прогулке до библиотеки» и её печальном исходе.

Внимательно всё выслушав, Гарри угрюмо замолчал.

— Уверен, этот бред про тебя придумал слизеринец, написавший ту записку, — сказал Рон. — Вот же лицемеры! Про Хагрида готовы такого напеть, а своего тёмного мага ишь как берегут!

— Какую записку? — недоумённо поднял бровь Гарри.

Друзья пересказали ему, как несколько дней назад Гермионе передали послание.

— Возможно, это кто-то из них, — неуверенно согласилась Гермиона.

Про себя она подумала, что теперь и домовики входят в список предателей. Не просто же так они написали на Гермиону жалобное письмо, да ещё и отправили его прямиком к Дамблдору! Кстати, об этом Гермиона решила не рассказывать, опасаясь, что друзья в очередной раз высмеют её попытки освободить эльфов.

— Длинноносый урод, — выдал Рон. Гермиона на него шикнула. — Да что?! Опять его будешь защищать? Он на тебя всё скинет, а сам сядет, ножки на стол сложит и будет тебя гонять.

— Это же не он придумал, — вставила Гермиона, попутно всхлипывая. — Это идея Дамблдора.

— И он исполнит просьбу Дамблдора в худшем виде, тут уж сомневаться не стоит. Так это что же получается… — Рон почесал затылок. — Гермиона теперь почти что личный домовик Снейпа? Я же предупреждал, что твои гавнэ — плохая идея. Видишь, судьба обернулась против тебя.

— Ты говоришь как Трелони, — процедила Грейнджер.

Но даже несмотря на то, что Рон помянул Ассоциацию Освобождения, в душé немного полегчало. Пускай уж вместо сочувствия он отпускает свои идиотские шпильки! Начни друзья её утешать, Гермиона пошла бы в спальню и плакала в подушку ещё очень долго, пока жалость к себе не разрослась бы до размеров самомнения Драко Малфоя. Вот он, явный плюс дружбы с мальчиками.

— Слушай, Гермиона, — Гарри поднялся с колен и присел рядом на диван. — А ты ведь сможешь следить за Снейпом!

Рон просиял так, будто ему на Рождество связали не бордовый свитер, а синий или изумрудный.

— Не буду я ни за кем следить! — возмутилась Гермиона. — Снейп и так меня ненавидит, а если заметит, что я что-то вынюхиваю, то боюсь представить, что он со мной сделает.

— Но Гермиона…

— Нет, Рон.

Гермиона вытащила книгу «Тысяча способов летать под водой, ходить в воздухе и плавать по земле», которую взяла в библиотеке, и, отгородившись от друзей, принялась с усиленным интересом выискивать средство для второго тура. Кому-то же надо этим заниматься, в конце концов! Решив, что больше ничего не добьются, Гарри с Роном тоже вернулись к чтению.

А Гермиона, временами отвлекаясь от книги, украдкой поглядывала на огонь и думала: «Ведь и правда, за Снейпом станет так удобно следить…»

Жизненный принцип мистера С. №6: души́ на корню и властвуй.

— Помогаешь домовикам поддерживать в гостиной огонь? — близнецы Уизли перепрыгнули через спинку дивана и уселись по разные стороны от Джинни, которая тоскливо наблюдала, как подруга отправляет в камин одну жалобу за другой.

— Очень смешно, — хмыкнула Гермиона, даже не повернувшись к близнецам лицом. — Можете распространять новость о том, что С.О.П.Л.И.В.О. отменяется. Я закрываю Совет по причинам… личного характера.

Прежде чем уйти вчера спать, Гермиона наказала Гарри и Рону держать рот на замке и пообещала, что, если они хоть кому-нибудь разболтают о её промахе, она превратит их в полосатые портьеры и повесит на центральном окне в гостиной. Ходили слухи, что однажды такое уже случилось. Двое учеников повздорили, и один трансфигурировал другого либо в стул, либо в горшок для цветка. Причём сделал это так мастерски, что несчастного студента с тех пор не нашли, а было это пару веков назад.

Гермиона проворочалась в раздумьях полночи. Она всегда была до крайности внимательна. Когда орудовала Маховиком времени, умудрилась ни разу не попасться! Ведь не могла она не заметить очевидного в обычной книге! Оказывается, могла… И Снейп, тот самый учитель, репутацию в глазах которого она зарабатывала столь тяжким трудом, не преминул ткнуть её в это носом.

Ближе к утру Гермиона не удержалась и полезла в «Историю Хогвартса», подсвечивая себе Люмосом. Злополучная статья была написана в сослагательном наклонении. Наверное, стоило одолжить у Гарри очки! Другой причины, помимо плохого зрения, быть не могло. Или Гермиона заразилась от Рона его бестолковостью? Говорят же, с кем поведёшься…

— И что это за причины личного характера? Вспомнила, что учитель всегда прав? — съехидничал Джордж.

Гермиона бросила очередной пергамент в танцующие языки пламени и развернулась, высокомерно вздёрнув брови.

— Когда я прочитала все эти жалобы, то поняла, что студентам просто надо больше учиться. Кстати, родному языку тоже. В этом письме, — она помахала в воздухе последним исписанным листком, перед тем как отправить его в камин, — ровно шестьдесят четыре ошибки. Шестьдесят четыре! И да, я никогда не говорила, что С.О.П.Л.И.В.О. обязательно ждёт успех. Это было, м-м-м… исследование, и сейчас оно окончено. По причине его несостоятельности. А ещё… — Гермиона старалась выглядеть убедительно, пока выдумывала очередную отговорку, — я поняла, что у меня есть более важные дела, чем беспокойство за чужие баллы.

— Да неужели… — протянул Фред и невинно распахнул глаза. — А твои важные дела — это отработка у Снейпа?

У Гермионы аж перехватило дыхание. Она ведь просила мальчиков молчать! Джинни была одной из посвящённых в тайну, но она точно не стала бы выбалтывать секреты. Гарри сейчас думал только о втором туре. До провала С.О.П.Л.И.В.О. ему было столько же дела, сколько до рассказов братьев Криви о том, что они смогли заколдовать детский магловский калейдоскоп, и тот стал показывать тысячу крошечных Поттеров. Значит…

— Рональд! — взревела Гермиона. Друг, который играл в шахматы с Дином Томасом, невольно сжался от страха. — Тебе что, надоело быть человеком?!

— Не пугай малыша Ронни почём зря, — предостерёг Фред. — Так получилось, что вчера мы с Джорджем проходили мимо кабинета директора и заметили, как Снейп на тебя напал.

Братья переглянулись, и Джордж продолжил:

— Сначала мы хотели помочь — кинуть ему в спину бомбу-вонючку. Ты бы успела сбежать. Но потом услышали, как он назначил тебе время отработки, сложили два плюс два и всё поняли.

Гермиона подошла к креслу, сокрушённо рухнула в него и запустила пальцы в волосы. Джинни, зажатая двумя братьями как в тиски, с сочувствием посмотрела на подругу.

— Наверное, и правда не хорошо было собирать жалобы за спиной преподавателей, — честно призналась Гермиона, — но мне казалось… Я думала… — она шмыгнула носом. — Я не сделала ничего настолько криминального, чтобы отправлять меня на отработку до конца семестра!

— До конца семестра?! — хором воскликнули братья, привлекая внимание всех в гостиной.

Гермиона зашипела, чтобы они были потише.

— Снейп с ума сошёл? — Джордж приподнялся, вытаскивая из кармана джинсов пакетик леденцов. Видимо, после такой новости ему срочно потребовалась глюкоза.

— Да при чём тут Снейп, — отмахнулась Гермиона. — Это всё Дамблдор. Сказал, что я буду варить зелья для больничного крыла. Мог бы отправить работать к мадам Помфри! Может, его ещё удастся уговорить?.. Хотя нет. Снейп пробовал, ничего не вышло.

— Старик помешался, походу, — Фред за спиной Джинни взял леденец и себе.

Странное решение Дамблдора мучило Гермиону не меньше, чем осознание собственной ошибки. Директор никогда не казался тем, кто любит издеваться над окружающими. Наверное, в этом во всём был какой-то смысл. Раз уж вариантов не осталось, нужно было извлечь из наказания побольше пользы. Теперь Гермиона хотя бы поднатореет в целебных снадобьях.

— Они думали, что я в сговоре со Скитер, что я для неё собираю информацию. Просто так директор меня бы не вызвал, я уверена. У них с Турниром и без меня дел полно. Глупо всё вышло…

* * *

— Не ожидала от вас такой легкомысленности, мисс Грейнджер! Вы представляете, что мы подумали после истории с Хагридом? Я хорошо вас знаю, но, честно признаться, даже мне ваша деятельность показалась слишком сомнительной, чтобы оставить всё, как есть.

МакГонагалл попросила Гермиону задержаться после урока, чтобы обсудить произошедшее. Подозрения в сговоре с продажной журналисткой звучали вполне оправданно, но менее обидными они от этого не становились.

— Профессор, я бы никогда так не поступила. Я лишь хотела улучшить условия обучения, — «и популяризовать проблему рабства» добавила про себя Гермиона. — У меня и в мыслях не было вредить учителям!

МакГонагалл оттаяла и сняла очки.

— Охотно вам верю, но в следующий раз, если возьмётесь за подобное предприятие, учтите все возможные пути развития событий. И потрудитесь ознакомиться с основным сводом правил Хогвартса. Эта школа очень древняя, и хотя её законы могут казаться неправильными в наш век, они такие, какими нам их завещали Основатели. Знаете ли вы, например, что директором Хогвартса не может быть человек, желающий навредить ученикам? — Гермиона отрицательно покачала головой. — Так вот, учителя напрямую подчиняются директору, а уже потом всем остальным инстанциям, включая Министерство магии. Преподавательский состав обязан действовать лишь во благо учащихся. Хотя это может быть и не всегда очевидно. Знаю, у вас очень развито чувство справедливости, мисс Грейнджер, но вы должны понимать, что перед тем, как пытаться что-то исправить, это что-то необходимо изучить. Иначе ваши идеи могут выйти боком не только вам, но и навредить репутации Хогвартса.

Гермиона хотела возразить, что вовсе она не покушалась на репутацию школы, когда декан вновь надела очки. Разговор вёлся тихо, но МакГонагалл наклонилась к Гермионе ближе и шёпотом поинтересовалась, словно боясь, что их могут услышать стены:

— Расскажите, а про меня в этих жалобах тоже писали? Возможно, ваши сведения помогли бы мне, кхм, подкорректировать некоторые педагогические моменты.

Гермиона очень удивилась просьбе, но быстро взяла себя в руки и изложила в общих чертах всё, что узнала от учеников. Конечно же, не упоминая имён. Хорошо бы, декан к ней прислушалась. От С.О.П.Л.И.В.О. должен был выйти хоть какой-то практический толк.

— Профессор, а скажите, пожалуйста, вы не знаете, кто придумал, что я собираю материал для Скитер?

— К сожалению, мисс Грейнджер, знаю только, что слух пошёл из Слизерина. Кто именно его распустил, известно лишь профессору Снейпу, но вам вряд ли удастся это у него выяснить, — МакГонагалл поджала губы. Ей тоже не понравилось решение Дамблдора. — Удачи вам сегодня. Будь моя воля, я бы вам такое наказание никогда не назначила. Но вы же понимаете, наш директор… У него на всё особые взгляды.

Был понедельник. В семь вечера Гермиону ждала первая в её жизни отработка у Снейпа, которую Дамблдор в силу своего странного чувства юмора назвал «занятным времяпрепровождением».

За несколько часов до этого, на травологии, студенты, надев перчатки из драконьей кожи и защитные очки, давили из бубонтюберов гной. Урок был со слизеринцами. Гермиона краем глаза наблюдала, кто же из них начнёт злорадствовать по поводу её отработки. К удивлению, все слизеринцы до самого конца занятия увлечённо выдавливали вонючую жижу и не подавали ни малейшего повода для подозрений. Даже Крэбб, заметив внимание Гермионы, не показал фигу, а лишь равнодушно отвернулся.

После урока профессор Стебль попросила Гермиону задержаться и стала расспрашивать, не писали ли на неё жалобы. Видимо, преподаватели уже вовсю обсуждали деятельность С.О.П.Л.И.В.О., и оставалось только догадываться, к какому выводу они пришли.

По дороге в замок Гермиона с недовольством думала о том, что в очередной раз в магическом сообществе полезные новшества предали в угоду каким-то старым уставам. И не то чтобы она не уважала старые уставы, но должен же быть здравый смысл. Прогресс. Если преподавателям самим интересно узнать, как они выглядят в глазах студентов, почему бы не позволить ученикам говорить об этом открыто?

Вечер приближался семимильными шагами. Гермионе не было страшно, она Снейпа никогда по-настоящему и не боялась (ну хорошо, боялась, только изредка). Гарри с Роном попросили её примечать всё необычное и подозрительное. Гермиона поклялась, что расскажет все подробности, но специально шпионить отказалась. Хотя бы на первой отработке.

К кабинету зельевара она шла как на экзамен: спина ровная, на мантии — ни складочки. По пути представляла самое худшее, надеясь всё-таки на лучшее, и ровно в семь, немного помешкав, постучала.

— Войдите, — раздался с той стороны ровный голос Снейпа.

Гермиона отворила дверь и поздоровалась. Профессор ничего не ответил.

В кабинете всё осталось по-прежнему: погасший камин, полки, уставленные склизкой гадостью, холод и уныние. Похоже скорее на карцер, чем на офис преподавателя, в котором тот проводит большую часть времени добровольно.

В другом конце кабинета, подальше от рабочего стола, за которым восседал Снейп с кипами бумаг и стопками книг, стоял столик с котлом и латунными весами — место отбывания наказания для Гермионы. Именно туда профессор указал длинным тонким пальцем, не поднимая головы от лежащих перед ним пергаментов.

Гермиона покорно прошла, куда было велено, скинула сумку на пол и посмотрела на стол. Возле котла лежал рецепт рябинового отвара, который они изучали на втором курсе. Она прекрасно помнила, как его готовить. Зачем ей рецепт?

Вдруг температура в кабинете понизилась на несколько градусов. Это профессор начал говорить, удостоив Гермиону уничижающим взглядом.

— Как я имел возможность убедиться за предыдущие три с половиной года, вы отлично умеете выполнять инструкции для идиотов. Поэтому вы и держите в руках пресловутую инструкцию. В ней всё разжёвано, прочитать сможет и пятилетний. Ингредиенты в шкафу слева от вас. Вопросы можете задавать лишь в самых крайних случаях. Если выйдет плохо, будете виноваты в смерти студента. Если хорошо — комплиментов не ждите.

Выдав такое напутствие, Снейп склонился над книгой и потерял к окружающему миру интерес.

У Гермионы от обиды защипало в носу. Она со злостью поковыряла пальцем выемку в деревянном столе, глядя на зельевара исподлобья. Неужели Снейп в самом деле убедил себя в том, что Гермиона — непроходимая идиотка, которая без рецепта словно слепой без поводыря?!

После того, как профессор намеренно не обратил внимания на её поднятую руку на самом первом занятии, заслужить одобрение Снейпа стало идеей фикс, хотя ради справедливости нужно заметить — одной из многих. Гермиона не жалела времени, штудируя в библиотеке огромные тома во время написания сочинений по зельям. Каждый раз она пыталась найти какой-нибудь малоизвестный ингредиент или историю изобретения настойки растопырника, чтобы Снейп, проверяя сочинение, удивился широкому кругозору своей ученицы и, естественно, процитировал её гениальный трактат на уроке в назидание остальным. Однако всё, что Гермиона получала — скупые пометки на полях в духе: Хорошая мысль, но не по теме. А все лавры доставались гадко хихикающему Драко Малфою.

— Пока вы строите мне гримасы, зелье само не сварится, мисс Грейнджер. Будете сидеть тут до ночи. А чтобы вы безопасно добрались до башни Гриффиндора, я попрошу мистера Филча сопроводить вас.

Пришлось проглотить очередную горькую пилюлю и приступить к приготовлению эликсира. Не глядя на инструкцию, Гермиона достала ингредиенты из шкафа, в который уже однажды заглядывала, благодаря чему быстро разобралась. Поставила котёл на огонь, наполнила его водой, пододвинула к себе рецепт, чтобы мельком удостовериться, мало ли что забыла… (Гермиона никогда бы не призналась, но со справочным материалом жизнь казалась легче.) И вдруг возникла несостыковка. Она точно помнила, что такого ингредиента как ноготки мадагаскарские в составе никогда не было.

— Профессор, тут ошибка, — Гермиона приблизилась к Снейпу и аккуратно подсунула ему пергамент.

— Тут нет ошибки, — отчеканил зельевар и пренебрежительно отодвинул инструкцию.

— Но, сэр, у этого зелья другой состав. Я знаю. Я помню, как мы…

Снейп громко захлопнул книгу.

— Мисс Грейнджер, — процедил зельевар и ядовито усмехнулся, — вы нам уже доказали, что вы всё знаете и понимаете. Именно поэтому вы здесь, а не следите за тем, чтобы Поттер с Уизли не ткнули случайно себе палочкой в глаз. Просто делайте, что написано, и делайте молча. Неужели даже это вы не в состоянии осилить?

На занятиях Снейп не оказывал Гермионе «чести» стать объектом его словесных изысканий, это, как правило, выпадало на долю Гарри и Невилла. Но здесь, где кроме них двоих больше не было никого, Гермиона получила стопроцентную дозу вербального яда, реакция на который у неё была одна: глаза предательски заблестели от слёз, а щёки стали медленно заливаться румянцем.

— Что встали? Идите работать.

— Профессор, — Гермиона упрямо сжала губы, раздумывая, как бы лучше выразиться.

Мама постоянно учила её разным психологическим трюкам, которые позже отрабатывались на друзьях. Стоило попробовать и на Снейпе. Вдруг это поможет наладить контакт или хотя бы его видимость. В ход пошёл компромисс.

— Вы можете относиться ко мне, как вам угодно, сэр, но почему бы просто не пояснить, из-за чего у зелья изменён рецепт? Я же не отниму у вас много времени. Зато буду уверена в том, что готовлю.

Издевательское веселье на дне чёрных глаз потухло.

— Относиться к вам я буду так, как вы того заслуживаете, а не как, с вашего позволения, мне угодно.

Лучше бы уж профессор продолжал язвить. Каменная маска на нём смотрелась поистине жутко, а странный свет кабинета делал Снейпа похожим на изголодавшегося по человеческой крови вампира. В следующую секунду, что-то для себя решив, он скрестил на груди руки и плавно откинулся в чёрное кресло с высокой спинкой. Лицо, обрамлённое безжизненными прядями, по-прежнему ничего не выражало.

— Такие зелья используют целители. Они специальные. В школе подобное не изучают, тут у многих зелий упрощённый состав.

— А почему… — начала было Гермиона, но её резко перебили.

— Вопрос исчерпан, — отрезал Снейп. — Работайте. После того, как закончите, прикоснитесь палочкой к пергаменту и найдёте там другое зелье. Когда завершите и его, оставьте на слабом огне. Оно должно быть тёплым.

Профессор больше ничего не сказал. Гермиона помялась у стола и вернулась за своё рабочее место. Присутствие зельевара беспокоило, особенно после неудачного разговора и попытки найти «компромисс» (Компромисс. Со Снейпом. Гарри и Рон её бы засмеяли!), но у Гермионы не было других вариантов — лишь сосредоточиться и усердно работать.

Зельевар с головой погрузился в крайне любопытное, по всей видимости, чтение. Казалось, он благополучно забыл о докучавшем ему существовании Гермионы. И к лучшему.

За это время она успела сварить рябиновый отвар пурпурного цвета и начала новое зелье. Рецепт был без названия, ингредиенты попадались знакомые, но не в сочетании друг с другом. Мешая прозрачно-салатовую жидкость с запахом мяты, Гермиона отчаянно боролась с желанием задать вопрос. Однако уверенность в том, что Снейп опять начнёт изощряться в оскорблениях, помогла держать рот плотно закрытым.

Планы на завтра вырисовывались сами собой. Грейнджер традиционно решила найти ответы в месте, где ей не смогут отказать — в библиотеке.

Час спустя работа была окончена. Гермиона убрала оставшиеся ингредиенты в шкаф, привела в порядок стол и уже намеревалась было поднять с пола школьную сумку. Не успела.

— Куда же вы собрались, мисс Грейнджер? — елейным голосом поинтересовался Снейп.

Гермиона разогнула спину и с непониманием взглянула на профессора.

— Я вроде как сделала всё, что вы сказали, сэр… — ответила она, судорожно перебирая в голове, что же могла упустить.

— Тогда посмотрите на полку справа от вас, — Гермиона машинально повернула голову. — Там банка с рогатыми слизнями. Какие-то из них шевелятся сильнее, какие-то уже послабее. Отберите тех, что ещё можно использовать для зелий, а остальных — уничтожьте.

В большой банке кишели серые слизняки. Гермиона не была брезглива, но от такого зрелища по затылку невольно пробежали мурашки.

Снейп удовлетворённо хмыкнул.

— А вы думали, что особенная? Напрасно. Раз директор сказал не воспринимать это как отработку, она не перестаёт таковой быть. Давайте, не стойте столбом — не заставляйте слизней ждать.

Гермиона взяла внушительную банку обеими руками и со стуком поставила её возле котла. Открыла крышку — пахну́ло затхлостью. Не было никаких сомнений: Снейп специально мариновал слизней, прежде чем вверил их Гермионе. Наверняка готовил эту банку лично для неё с вечера пятницы, после того как напугал возле горгульи у кабинета директора.

Гермиона принялась понуро сортировать слизней. Снейп оживился. Отложил пергаменты и книги, откинулся в кресле и уставился на Гермиону в упор. Она наблюдала за профессором краем глаза, не зная, что ещё от него ожидать.

Судя по выражению лица, зельевар откровенно забавлялся. Сидят же маглы перед телевизором по вечерам, развлекаются бессмысленными передачами. Вот и Снейп в своих подвалах с не меньшим удовольствием наблюдает, как студенты выполняют грязную работу, к тому же без магии.

Происходящее начинало по-настоящему злить. Скоро близился отбой. Нужно было перепроверить схемы по нумерологии, которая стояла завтра первым уроком, и повторить карточки с рунами по новой теме. А что делала Гермиона вместо этого? Раскладывала слизней по степени свежести под насмешливым взглядом Снейпа.

— Так-так, значит, сопливо?

Грейнджер сжала слизняка в кулаке с такой силой, что теперь его можно было лишь утилизировать, и резко повернулась к профессору. Тот беспечно крутил в пальцах что-то круглое и красное… Значок её организации!

— Символичное название. Должно быть, вы вдохновлялись сопливыми письмами, в которых вам жаловались, какой я плохой?

У Гермионы дёрнулся уголок губ.

— Кто бы мог подумать, — продолжил Снейп, растягивая слова, — мисс Грейнджер собирает доносы. Обманулись чувством вседозволенности Поттера?

Если Снейп и был вампиром, то исключительно энергетическим. И он своего добился.

— Профессор, я уже говорила, что делала это не с целью кому-либо навредить, — с полной убеждённостью в своих словах заявила Гермиона. Она так часто повторяла эту фразу в последние дни, что не стала бы сомневаться в ней даже под Империусом. — Если вас по-настоящему интересует, что о вас писали студенты… — она смолкла, не зная, стоит ли продолжать.

Это были не МакГонагалл со Стебль. Это был Снейп. И он выжидательно поднял бровь. Гермиона решилась. Она и так уже на отработке.

— Так вот знайте, сэр. Очень многие жаловались, что вы снимаете баллы за каждый пустяк. И я… — последовала лёгкая заминка. — Я поддерживаю это мнение. Но есть кое-что ещё, гораздо хуже… Вы до смерти пугаете учеников своим бессердечным отношением к ним! Причём совершенно незаслуженно! Профессор, вспомните хотя бы, до чего вы довели Невилла. Вы стали его боггартом! И вы думаете, он в школе такой один?!

— Тише… — процедил Снейп. — Вы сейчас мне весь кабинет слизью забрызгаете.

Гермиона поняла, что всё это время потрясала кулаком, в котором был зажат рогатый слизень. Пришлось положить несчастное создание на стол.

— Не знаю, зачем начала этот разговор, сэр, — в голосе сквозила горечь. — Вам же всё равно.

И действительно, для чего она распиналась? Намного вероятнее, что Рон начнёт заправлять рубашку и станет галантным джентльменом, чем Снейп поменяет своё отношение к ученикам и прекратит зверствовать. И если на друга Гермиона кое-как могла повлиять, то с профессором не стоило и пытаться.

— Почему-то вашим боггартом я не стал, — заметил Снейп.

Гермиона, сбитая с толку, недоверчиво прищурилась.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Видите ли, это не моя вина, что Долгопупс, которому я вдруг померещился среди ночи, просыпается в холодном поту, — Снейп облокотился о стол и чуть склонил голову. — Если ученик не способен в нужную минуту подобрать сопли с парты, сварить более-менее сносное зелье и получить никчёмное «Удовлетворительно», потому что боится профессора до колик… Очевидно, ему не место в школе магии. Мои методы преподавания проверены не на одном поколении студентов. И поверьте, мало кому из них страх передо мной помешал сдать экзамены. А если уж помешал, не слишком-то они хотели получить аттестат. Так что ничего менять я не собираюсь — ни с вами, ни после вас. И, кстати говоря, баллов я снимаю не больше, чем ваш декан, а по какому поводу — решать исключительно мне.

Гермиона слушала эту обличительную речь, всё больше хмурясь.

— Профессор, вы… вы просто… — с укором произнесла она.

— Ну-ну, продолжайте, мисс Грейнджер, — поощрительно подтолкнул Снейп, перекатывая между пальцев значок.

— Вы же учитель! Психологическое состояние студентов должно быть для вас не менее важно, сэр!

— Вы путаете мой профиль. Я учитель, и я учу. Все те, у кого трудности с психологическим состоянием, должны обращаться по адресу — в больницу Святого Мунго. Вас лично, мисс Грейнджер, не устраивает качество моих уроков?

— Устраивает, профессор, — побеждённо призналась Гермиона.

— Это всё, что должно вас волновать, — Снейп открыл ящик стола, бросил туда отличительный знак С.О.П.Л.И.В.О. и вновь пододвинул к себе толстую книгу в кожаной обложке. — Заканчивайте поскорее со слизнями и уходите. Мистеру Филчу есть чем заняться, кроме как предоставлять эскорт до гостиных.

«Родившиеся под знаком Козерога в двенадцатом Лунном доме полны загадок и недосказанностей. На дух не переносят «телячьи нежности». Не любят, когда их уличают в геройстве».

из карманного самообновляющегося астрологического календаря Парвати

Троица друзей активно искала средство для следующего тура. Ребята прошерстили несколько десятков книг по водной тематике, но за пару недель до испытания могли похвастаться разве что сведениями о том, как осушать лужи различной глубины. Чёрное озеро, к несчастью, имело мало общего с лужами.

Гарри не говорил прямо, но Гермиона догадывалась: он уже готов пойти на попятную и отказаться от соревнований. Она как могла пресекала эти поползновения и тащила мальчиков в библиотеку вместо обеда. Уж во что во что, а в беспомощность вековых знаний, собранных в громадной школьной библиотеке, она не верила.

Правда, как бы Гермиона ни старалась, участие в подготовке пришлось сократить. Благодарить за это стоило Снейпа и долгие часы варки зелий в его кабинете. Близнецы Уизли смогли чудесным образом убедить большинство гриффиндорцев, что Гермиона, уходя вечерами в подземелья, исполняет почётную миссию, возложенную на неё Дамблдором. Неприятных слухов удалось избежать, однако к весне Гермионе грозило быть зачисленной в тайные агенты директора.

Сама же она не сказать чтобы привыкла… Немного примирилась со своей участью.

В первый раз, когда Снейп вызвал Гермиону на «диалог», он сделал это, по всей видимости, с намерением расставить точки над «i» и одним махом закрыть тему. Что ж, ему удалось. Отныне Гермиона не засыпала профессора раздражающими вопросами, не было больше и попыток «восстановить справедливость». Она как-то разом усвоила, где её место и что её должно волновать. Мятежный гриффиндорский дух послушно притаился. До поры.

Все последующие отработки повторялся один и тот же сценарий. Снейп возился с бумагами, читал, правил домашние задания с таким лицом, будто его заставляют жевать лимон, и усиленно не замечал постороннюю в своих владениях. Он добился в этом такого мастерства, что иногда Гермиона начинала сомневаться в собственном существовании.

Зато стол, стоящий на нём котёл и банка какой-нибудь мерзости на десерт любезно ожидали в семь часов вечера по понедельникам и четвергам и забывать о пленнице отнюдь не спешили.

Заведённый порядок вещей был нерушим и оставался бы таким до самого июня. Если бы Гермиону не угораздило простудиться.

Это, впрочем, было немудрено. На улице завывали пронизывающие до костей ветра, и хотя снег начал таять, теплее от этого не стало ни на йоту. Замок свистел и гудел от ледяных порывов. Согревающие чары, которые профессора накладывали на классы, действовали словно в полсилы. Гермиона готова была поклясться мерлиновыми кальсонами: пока она сидела на истории магии, пóлы её мантии успели станцевать настоящий канкан в такт сквозняку.

Простуда разыгралась во вторник. Голова болела, горло саднило. Но Гермиона и не думала идти к мадам Помфри. Ещё чего! У неё в ежедневнике горели сроки! Не хватало только засесть в больничном крыле и пускать из ушей дым от бодроперцового.

Наверное, мама бы с этим поспорила. Но родители были далеко, и принимать решения приходилось самостоятельно. Гермиона запаслась носовыми платками и пила побольше горячего чая. Джинни критически предрекла, что с таким «лечением» подруга не дотянет даже до середины недели. И оказалась права.

На отработке в четверг болезнь достигла своего апогея. Гермиона надрывно кашляла, чихала и шмыгала носом. Конечно же, предусмотрительно уворачиваясь от котла. Профессор, глядя на это, тихо бесился. Гермиона уже пожалела, что не сходила в больничное крыло сразу.

— Выйдете и высморкайтесь наконец, — прошипел Снейп.

Повторять два раза не пришлось. Гермиона, красная, видать, от температуры, умчалась в туалетную комнату с платочком на перевес.

Когда она вернулась, то повстречала необычное зрелище: в вечно погасшем камине полыхал огонь. В помещении стало значительно теплее. А она точно в нужный кабинет попала? Языки пламени отражались в многочисленных банках по периметру, и те жутковато мерцали. Гермиона убедилась — в нужный.

Угрюмый Снейп корпел над таинственной таблицей. Он будто и не ведал, что здесь происходит. Но камин же не сам разжёгся, верно? Бредя к своему рабочему месту, Гермиона робко накручивала на палец прядь волос и размышляла, что обещанные Снейпом «самые скверные полгода» так и не наступили.

— Поведайте мне, мисс Грейнджер…

Она вздрогнула и обернулась, тут же прекратив играть с волосами.

— Вот вы часами варите целебные зелья. Как вы при этом умудряетесь не догадываться о способах их применения?

Гермиона смущённо пожала плечами. Профессор и не ждал ответа. Он распорядился посмотреть содержимое одного из верхних шкафов. Там нашлись снадобья, изготовленные лично Гермионой. Снейп не терпящем возражений тоном велел взять пузырёк бодроперцового и выпить его сразу после отработки. И отпустил. На час раньше. Гермиона не могла понять одного: это из-за беспокойства о её здоровье или потому что у профессора иссякло терпение? Предпочтительнее было первое.

От пустого бутылька Гермиона не избавилась. Перед сном она задумчиво покрутила его в руках, всё ещё не совсем уверенная в его подлинности, и спрятала в тумбочку. Необходимо было сохранить единственную улику, доказывающую, что Снейп — где-то очень глубоко в душе — всё же хороший человек и не желает ученикам зла. Но на следующее утро, когда Гермиона попыталась донести до Гарри и Рона эту простую истину, её не стали слушать. Рон и вовсе сказал, что Гермиона держит их с Гарри за дураков, и вместо того, чтобы следить, как Снейп прячет запрещённые артефакты, выдумывает небылицы. Это прозвучало крайне обидно, причём за Снейпа было обидно не меньше. С Роном они не общались до самого ужина.

На следующую отработку, вдохновлённая жестом доброты Гермиона рискнула принести книгу, чтобы не тратить время зря между особенно долгими этапами варки. (Со всеми перипетиями она даже не успевала браться за лёгкое чтение.) В попытке угадать реакцию на своё нововведение она бросала на профессора взгляды сквозь сизый дым над котлом, чем и привлекла к себе внимание.

Снейп поймал один из таких взоров и сухо поинтересовался:

— У вас там что, запрещённая литература?

— Нет, сэр, — пролепетала Гермиона, заламывая уголок страницы.

— Тогда чем вызван виноватый вид? — профессор подозрительно прищурился. — Дайте это сюда. Я должен удостовериться, что вы не вынашиваете никакие опасные идеи прямо в моём кабинете.

Гермиона не вынашивала никакие идеи, поэтому без раздумий выполнила просьбу.

В руки Снейпа попал томик «Ребусы в нумерологии». Гермиона с замиранием сердца следила, как зельевар открывает страницу, где вложена закладка с Эйфелевой башней, купленная на прошлогодних каникулах, и пробегается глазами по строчкам. Этот сборник дала Гермионе профессор Вектор. Преподавательница сказала, что в него включены довольно сложные задачи для продвинутого класса семикурсников, но Гермионе они по силам уже сейчас. Это очень льстило. И было что-то на редкость приятное в том, что и Снейп теперь поймёт, какие же у неё обширные познания для своих лет!

— Нехитрый у вас досуг, — скептически произнёс профессор, листая сборник. Гермиона напряглась, предчувствуя неладное. — Решаете примитивные головоломки и тешите себя мыслью, что вы эдакая интеллектуалка. В конце ещё и ответы для особо одарённых, — Снейп безразлично закрыл книгу и протянул её обратно. — Забирайте. Ничего вредного для общества здесь нет.

Надежды Гермионы на признание её гения разбились о вредную гримасу напротив. Она выхватила книгу из рук профессора, едва не перевернув стул для посетителей, и прижала её к себе в желании защититься.

— Я никогда не открываю ответы заранее, сэр. А на первом курсе, если вы не забыли, именно я решила логическую задачу с зельями на пути к философскому камню. Не хотите ли вы сказать, что задумали её так, чтобы её мог решить любой одарённый?

— Пытаетесь намекнуть, что умны?

Мягкий тон, которым это было сказано, прозвучал хуже самóй насмешки.

Снейп мог спокойно поменять профессиональный профиль и преуспеть: психологически ломать человека у него получалось не менее искусно, чем создавать сложнейшие эликсиры. С Гермионой, по крайней мере, его техника морального давления всегда работала безотказно. Вспомнить хотя бы тот день пару месяцев назад, когда Малфой отрастил Грейнджер передние зубы заклинанием Дантисимус. Она и так не знала, куда деться от обрушившегося на голову несчастья, а тут подошёл Снейп и невозмутимо заключил, что «если и есть изменения, то весьма незначительные». Гермиона едва добежала до больничного крыла: из-за слёз и цепляющихся за воротник резцов она всё время сбивалась с дороги.

— Насколько я знаю, профессор, среди волшебников мало кто в ладах с логикой. И мне кажется, вы говорите так лишь потому, что слишком… — Гермиона посильнее прижала к себе «Ребусы» и вздёрнула подбородок, демонстрируя, что её так просто не сломаешь, — предвзяты на мой счёт.

Снейп лишь криво усмехнулся. Выражение лица у него было такое, будто он намеревался объяснять законы мироздания Гойлу, что было бы так же действенно, как инферналу припарка.

— Это правда, что в мире волшебников логика, как наука, не самое распространённое явление. Но хватит даже поверхностного ознакомления, чтобы заметить — логические задачи имеют свою структуру. К концу учебного года её поймёт любой идиот в магловской школе и героически решит контрольную. Посему ничего удивительного, мисс Грейнджер, в ваших умениях нет, — после многозначительной паузы Снейп продолжил: — Если вы беспокоитесь о наличии у вас ума, опять-таки должен огорчить. Настоящий ум — тонкая и сложная материя. Он охватывает куда более широкий спектр способностей, помимо бездарного заучивания учебников и решения никому ненужных задач, — зельевар оценивающе прищурился. — Но вам не понять. Оставьте попытки доказать мне обратное.

Гермиона стиснула зубы. И так порозовевшее лицо теперь горело огнём. Если бы только существовало средство, чтобы не краснеть (особенно перед Снейпом!), она бы отдала за него всё…

— Я и не пыталась ничего вам доказать, сэр.

— Уверены? — профессор перевёл взгляд Гермионе за плечо. — Вернитесь к зелью. Его нужно помешать пять раз против часовой стрелки.

Сказав это, он потерял всякий интерес дальше унижать ученицу, и, как ни в чём не бывало, принялся изучать исписанные пергаменты. Гермиона развернулась на каблуках и увидела, что дым над варевом стал тёмно-зелёным. И правда — пора мешать.

Она поспешила к котлу, чётко выполнила следующий этап и тёмной тенью нависла над столом. На злосчастную книгу с головоломками со склонённого лица упала предательская слезинка. Гермиона быстро стёрла её рукавом мантии.

И когда же она научится не попадаться на крючок собственной наивности?! В прошлый раз, когда Снейп отпустил Гермиону пораньше, она-то думала, что это была своего рода забота… Но Гермиона по обыкновению верила в то, во что хотела, и в упор не замечала действительность. Тому же Люпину Снейп и вовсе сам варил лекарство, но, зная их общее прошлое, смешно предполагать, что это было проявлением заботы!

Может, профессор опять был прав, говоря, что ей нравится изображать из себя интеллектуалку, а на деле она смыслит не больше, чем прыгающая поганка? Грейнджер покачала головой, отгоняя эти мысли. Нет, она просто верит в лучшее в людях! И никто, даже Снейп, не заставит её сомневаться в собственном интеллекте! Дамблдор не сомневается, как и МакГонагалл, Вектор, Флитвик! А они куда лучше осведомлены о её способностях, нежели Снейп, которому что ни студент — то обуза.

В этот день Гермиона едва дотянула до конца отработки, мысленно утешаясь, что за последнюю контрольную у МакГонагалл получила сто девять процентов из ста.

* * *

В спальне стояла суматоха. Едва открыв глаза и выглянув за полог, Гермиона сначала и не поняла, чем вызван ажиотаж. Спустя мгновение до неё долетел восторженный голос Парвати, которая хвасталась, что француз с бала пригласил её сегодня в Хогсмид. Гермиона широко зевнула и тут же в ужасе захлопнула рот. Её настигло запоздалое осознание. Наступил этот день.

День святого Валентина. День свидания с Виктором.

Грейнджер опять скрылась в темноте полога, надеясь, что мир вокруг исчезнет. Как же не хотелось никаких свиданий, тем более с Виктором! И зачем она только согласилась?

Гермиона устала мучиться от чувства вины и смогла наконец-то признаться себе и Джинни, что с болгарином не выйдет ничего, кроме дружбы. Только вот самому Виктору она забыла об этом сообщить!

Крам был мил и воспитан, с этим трудно было поспорить. И Гермиона многое бы отдала, чтобы тот же Рон хоть капельку на него походил. Но в глубине души она осознавала: будь Уизли или даже Гарри в половину такими же тактичными и галантными, как Виктор, с ними было бы просто-напросто скучно.

Большой Зал в это праздничное утро встретил запахом банановых оладий и морем ало-розовых валентинок. Гермиона покрепче перехватила подмышкой учебник по заклинаниям и прошла вслед за друзьями на привычные места за столом Гриффиндора. Ей не было дела до всеобщей любовной лихорадки, и не потому что она считала себя выше этого — просто год и так выдался слишком богатым на романтические приключения.

Практически треть открыток в Большом Зале оказалась адресована Гарри. Он был крайне не рад такому вниманию, но его никто не спрашивал. Послания летели к другу со всех сторон.

Пока Гарри пытался есть овсянку, Гермиона сторожила воздушное пространство, чтобы ни одна почтовая птица не бросила ему в кашу конверт. Поочерёдно следя за тем, что пролетает над столом, и повторяя тему следующего урока, Гермиона умудрялась отпивать горячий шоколад небольшими глотками.

И тут, прямиком с зачарованного потолка, на стол полетело что-то большое, совсем непохожее на сову. Грейнджер ахнула и окликнула Гарри. Друг в последнюю секунду отодвинул тарелку. Но сделал он это явно зря. Неопознанный объект приземлился прямо в овсянку и забрызгал сидевших друг напротив друга Гермиону и Гарри. Рон ловко спрятался под стол. Остальные студенты расположились на некотором расстоянии от троицы и сейчас втайне радовались своему решению.

Гермиона рассерженно вытерла с щеки комок овсянки и едва не зашипела. Вся обложка учебника была испачкана в липких остатках завтрака.

— Гермиона… — не своим голосом позвал подругу Гарри. — Беги!.. Пока можешь.

Грейнджер перестала возиться с салфетками и разглядела то, что прилетело на стол. Это был гном в причудливом бархатном костюмчике цвета бирюзы и с рюшами. Прежде чем Гермиона успела что-либо сообразить, гном вытащил из сумочки через плечо маленькую медную трубу и затрубил на весь Большой Зал, привлекая внимание присутствующих. Когда гул голосов стих и все обратили взоры за стол Гриффиндора, гном картинно поклонился и громко провозгласил писклявым голосом:

— Гермионе Грейнджер посвящается!

Гермиона в отчаянии поймала взгляд Гарри. Его обречённый вид ясно дал понять, что далеко ей не уйти.

Гном включил у себя в сумочке какое-то устройство, заиграла музыка. Неуклюже пританцовывая, существо запело:

Глаза твои, как шоколадные лягушки,

А смех, как флейта из рождественской хлопушки,

Улыбка краше, чем у всех вейл мира,

А волос твой — точно пега-а-а-аса грива!

Умом ты превосходишь всех в округе,

От страха подойти к тебе трясутся руки.

Но ради нас с тобой я стану храбрецо-о-о-о-о-ом!

Пусть с Крамом ты сейчас, уедет он с концом!

В завершение гном сделал сальто, упал на одно колено, попав в миску с оладьями, и вынул из-за пазухи букет синих тюльпанов. Гермиона заторможенно протянула руку, измазанную в овсянке, и взяла цветы. Гном откланялся и так же внезапно, как и появился, исчез.

Большой зал молчал пару секунд, а потом за столом Слизерина (и не только) раздались оглушительные раскаты хохота. Громче всех верещала Пэнси Паркинсон и в приступе смеха молотила кулачками по сидевшим рядом одногруппникам.

— Уизли, это ты сочинил или Поттер?! — потешался над врагами Малфой, перекрикивая гвалт голосов. — Что-то туго у вас в Гриффиндоре с храбростью!

— Да пошёл ты! — начал заводиться Рон, но Гермиона остановила его жестом руки.

— Не обращай на них внимания, — посоветовала она, отходя от персонального представления. — Они к вечеру уже всё забудут. А я пойду переоденусь. Тебе, Гарри, это тоже не помешает.

Гермиона поднялась с места и под смешки, которые её мало чем задевали, но раздражали всё равно, выскочила в вестибюль. Вся мантия была в еде, книга — тоже. Хорошо, что Валентинов день пришёлся на субботу, и можно было спокойно привести себя в порядок, никуда не торопясь. Свидание с Виктором было назначено на шесть вечера, впереди ждала уйма времени. Гермиона побежала в гостиную, оттуда намереваясь сходить в библиотеку и выяснить у мадам Пинс, есть ли ещё книги по целебным зельям. То снадобье, о котором Гермиона хотела узнать с самой первой отработки у Снейпа, она пока не смогла отыскать.

* * *

— Как это «нет»? Вы уверены?

— Как я могу быть не уверена?! — возмутилась мадам Пинс, поправляя съехавшие на нос очки. — Я здесь каждый книжный корешок знаю. Всё, что имелось по целительству, я выдала вам на руки.

Гермиона покосилась на библиотекаршу. Невозможно, чтобы ни в одной из книг не было тех составов, которые Грейнджер варила на отработке. Были похожие, но ни одного идентичного. А нужен был первоисточник.

— И что, больше никаких вариантов?

Мадам Пинс, задумчиво пожевав губу, заозиралась. Гермиона тоже посмотрела по сторонам, не совсем понимая, что происходит. Грифоноподобная женщина осторожно вытащила из своего стола толстый каталог и скользящим движением придвинула его к Гермионе.

— Поищите тут, мисс Грейнджер. Это перечень новых изданий, которые школа закупает ежегодно. Попечительский совет не может обеспечить нас всем и сразу, однако кое-что стои́т в приоритете. Если вы понимаете, о чём я, — мадам Пинс поиграла бровями. — Я знаю, какой вы ценитель книг, поэтому позволю вам выбрать несколько единиц для закупки. Возможно, среди новинок вы и найдёте то, что вам нужно.

Гермиона от всей души поблагодарила библиотекаршу за доверие и уселась изучать свежие книги. На всё про всё ушло больше часа, а выбрать удалось только пять наиболее подходящих по описанию трудов.

Скрестив на удачу пальцы, чтобы среди них оказалось то, что нужно, Гермиона отправилась обратно в гостиную — писать эссе про восстание гоблинов в семнадцатом веке и ждать вечера. По пути она силилась вспомнить, был ли Виктор в Зале, когда она получила эту нелепую музыкальную валентинку. Последние слова про «Крама, который уедет с концом» звучали зловеще. Не подумает ли Виктор, будто тайный воздыхатель Гермионы способен на что-нибудь… Вообще на что-то способен. Честно говоря, желания знакомиться с сочинителем подобных сомнительных од не было ни перед отъездом Виктора, ни после.

Гермиона завернула в один из коридоров на пятом этаже и молниеносно зажала себе рот ладонью. Медленно попятившись, она снова скрылась за углом.

Из заброшенного кабинета заклинаний вышла Рита Скитер собственной персоной! Журналистка была в мантии цвета фукси подстать декорациям ко Дню всех влюблённых и, как всегда, с крокодиловой сумочкой, стиснутой в широких ладонях с красными когтями. Женщина воровато оглянулась и пошла вдоль коридора — в обратную от Гермионы сторону.

Что Скитер тут забыла?! Ей же запрещено приходить на территорию школы!

Гермиона достала из кармана палочку и двинулась следом, желая выяснить, куда направляется преступница. Скитер повернула налево, и стук её каблуков внезапно прекратился. Послышались другие быстрые шаги. Гермиона, испугавшись, что журналистка сейчас вернётся, заскочила в первую приоткрытую дверь и притаилась с палочкой наготове.

— Северус! — раздался заискивающий голос Риты Скитер. — Как же приятно встретить старых друзей! Не против побеседовать в каком-нибудь пустом классе?

Гермиона обратилась в слух.

— Что вы здесь делаете? — холодно спросил Снейп.

— Хотела взять у вас небольшое интервью.

— Вы проникли в школу незаконно, вы в курсе? Немедленно покиньте замок.

— Пока в Хогвартсе проходит столь масштабное событие, я имею полное право здесь появляться, — без тени смущения ответила Скитер. Раздался звук расстёгивающейся сумочки. — Это не отнимет много времени, всего пара вопросов. Ваше имя указывать не буду, обещаю. Всё останется между нами.

— Уберите перо, — мрачно предупредил Снейп. — Я направляюсь к директору, чтобы сообщить ему…

— Полно вам, давайте сразу к делу, Северус, — перебила журналистка.

— Не помню, чтобы позволял вам обращаться ко мне по имени. И я повторяю: вам необходимо сейчас же покинуть замок.

— Вы всегда мечтали стать преподавателем защиты от тёмных искусств? — пропустив предыдущие слова зельевара, напирала Скитер.

Вдруг до Гермионы донеслись удаляющиеся шаги Снейпа. Журналистка засеменила следом за ним. Пришлось напрячься, чтобы что-то услышать.

— Вы же не хотите, чтобы я написала о вас неудобную статью? Мы оба знаем, мне ничего не стоит это сделать. А учитывая ваше прошлое, даже художественное преувеличение не понадобится. Вас и без того станут обходить стороной, — судя по голосу, Скитер гадко улыбалась, а точнее скалилась, светя золотыми зубами, которых у неё было целых три. — Ответьте на пару вопросов, и я тихо уйду.

Снейп ничего не сказал, но, по всей видимости, остался стоять на месте.

— Так вы мечтали стать преподавателем защиты от тёмных искусств?

В ответ — молчание. Но Скитер не волновало, что на её вопросы не отвечают. Может, для статьи ей требовалось, лишь чтобы собеседник менялся в лице? В таком случае зельевар представлялся наименее удачным вариантом.

— Наверняка вы внимательно следили за всеми своими конкурентами на этой должности.

У Гермионы ёкнуло сердце. Сейчас она точно спросит про Люпина, а Снейп из-за своей неприязни не сдержится и скажет что-нибудь лишнее, и тогда… Гермиона боялась думать, что же случится тогда.

— Зачем вы здесь?

— Вы помните Златопуста Локонса, который занимал должность преподавателя ЗОТИ два года назад?

Ответа опять не последовало, да и вопрос был больше риторический. Гермиона нахмурилась. Локонс был давно упрятан в больницу Святого Мунго с потерей памяти. Всё, что о нем можно было сказать, сказали сразу же после его бесславного разоблачения, и вряд ли остались люди, которым стало бы интересно читать про него в газете.

— Говорят, что одна из студенток Хогвартса, Гермиона Грейнджер, была довольно близка с ним. Можете подтвердить?

У Гермионы округлились глаза, когда она услышала своё имя. Снейп молчал, но не уходил.

— Не казались ли вам странными тесные отношения между тринадцатилетней девочкой и популярным в ту пору волшебником в расцвете си… — не успев договорить, Скитер издала сдавленный звук и умолкла.

— Только попробуйте втянуть Грейнджер в подобные грязные истории, и, я вам клянусь, — зло прорычал Снейп, — вы останетесь без работы навсегда. Дамблдору, как и другим нашим общим знакомым, не составит труда обратиться напрямую к министру. Посмотрим, как ваша деятельность понравится Фаджу. Я почему-то уверен, что он придёт в ужас, когда узнает, каким гнусным образом вы готовы оклеветать несовершеннолетнюю девочку!

Послышались возня и яростное шипение, словно женщина пыталась высвободиться.

Год назад в Визжащей хижине Снейп обездвижил Люпина жуткими тонкими шнурами. Те обвились вокруг рта, запястий и лодыжек бывшего профессора, лишив возможности сопротивляться. На Гермиону та сцена произвела неизгладимое впечатления. И не было сомнений — нечто подобное происходило прямо за углом.

Когда Скитер по воле зельевара вновь обрела способность говорить, она мстительно выплюнула:

— Вы мне угрожаете?! Ждите статью про себя, Северус!

— Буду ждать, Рита, — сделав издевательский акцент на последнем слове, процедил Снейп. — И да, вы наблюдательны. Я вам угрожаю. Если вы вдруг опять захотите вписать имя ученицы Хогвартса в одну строку с полоумным мошенником, помните, Азкабан — не лучшее место для творческого отпуска. А сейчас покиньте школу!

Поставив в этой непродолжительной перепалке точку, зельевар стремительно удалился из коридора. Скитер грязно выругалась, куда-то процокала и тоже стихла.

Гермиона в потрясении сползла по стене и уставилась на руки, судорожно сжимающие волшебную палочку. Она до сих пор не могла поверить в то, что произошло. Но всё выглядело так, будто Снейп за неё заступился!

За-сту-пил-ся.

Грейнджер несколько раз прокрутила это слово в голове.

Не то чтобы она хоть на секунду могла допустить мысль, будто профессор настолько мелочен, что не упустит последнюю возможность досадить ненавистной студентке даже за счёт Скитер, но… Он мог соврать что-нибудь, выкрутиться и остаться не при делах! Но он вступился. А теперь Снейпа ждала статья про самого себя, и, Мерлин знает, какой информацией располагала гадкая писака и что именно она могла настрочить!

Тому, что Скитер могла написать про неё саму, Гермиона не придала значения. Ей было здорово наплевать, что скажут в жёлтой прессе магического мира — родители в любом случае останутся в блаженном неведении. Но Снейп… Он теперь был в опасном положении.

Случай с Хагридом послужил ярким примером того, что может сделать одна единственная статья в газете — лесничему пачками присылали письма с угрозами и пожеланиями всего самого наихудшего. При этом у Хагрида не было тайн, способных заставить Грюма обыскивать его хижину. А у Снейпа такие тайны имелись.

Гермиона на мгновение представила, как входит в класс в подземельях, и кто-то, на неопределённый срок замещающий Снейпа, говорит, что профессор «нездоров» и «ждать его возвращения не стоит».

Ну уж нет! Что бы профессор не скрывал от общественности, нельзя было допустить обнародования этой информации! Особенно после того, чему Гермиона стала свидетелем.

В магловской школе за неё никогда не заступались, Гермиона это хорошо помнила. Но на первом курсе жизнь круто перевернулась. Мальчики подвергли себя смертельной опасности в схватке с горным троллем, и всё чтобы защитить «ходячий кошмар», каким Рон её прежде считал. А Гермиона соврала учителям ради тех, кому суждено было стать её первыми настоящими друзьями. Тот день многое изменил.

Гермиона порывисто поднялась на ноги и вышла из класса в безлюдный коридор. Гулял сквозняк, арочные окна едва различимо звенели от порывов ветра. И тем не менее в воздухе витало что-то призрачно тёплое, прямо как на Хэллоуин в первый год обучения. Для полной картины не хватало лишь разрушенных раковин и толпы испуганных профессоров вокруг поверженного монстра. Гермиона задумчиво закусила губу.

Сегодняшний день тоже изменил многое. Только по-другому.

Высокомерие и с флоббер-червём не справится, а чуткость — даже гиппогрифа научит первым кланяться.

Народная мудрость

— Ну дай списать!

Пальцы машинально сжались на черновом варианте домашнего задания по трансфигурации, которое Гермиона поспешно переписывала в чистовик. Поборовшись с собой долю секунды, пусть и заранее зная, что ничего не даст, она быстрым движением стащила лист со стола и спрятала его на коленях.

— Нет, Рон. Голову включи. Там и так всё понятно.

— Ага, — друг досадливо сморщился, — тебе хорошо, тебе всё понятно… Я ведь у тебя уже месяц ничего не просил! Сама же сказала, чтобы я продержался месяц. Ну, вот, я смог. Пожалуйста, Гермиона, в последний раз. Я у тебя больше никогда ничего…

Вдруг Грейнджер почувствовала сквозь колготки мягкое прикосновение к щиколотке. Живоглот ласково ткнулся носом, а затем принялся самозабвенно тереться плоской мордой о её ногу. В зубах у него был зажат мятый газетный лист. Гермиона тут же перестала слушать стенания приятеля, наклонилась и вытащила страницу из кошачьей пасти, попутно почесав питомца промеж рыжих ушей.

Статья на потрёпанном развороте «Пророка» гласила: «Итоги международной конференции колдунов. Альбус Дамблдор вновь дал повод задуматься, стоит ли ввести для участников возрастной ценз». Прочитав текст по диагонали, Гермиона поняла, что директора тут так и эдак поливают грязью, выставляя выжившим из ума стариком, и что автор этого сомнительного сочинения (кто бы мог подумать) — Рита Скитер.

— Что там? — оживившись, поинтересовался Рон.

Гермиона передала другу находку Живоглота.

— А-а… видел. Это публиковали летом, — статья перешла в руки Гарри. — Отец был так зол. Сказал, что эту Скитер надо…

Дальше последовал поток крепкой брани, которую Гермиона остановила строгим «Рональд!», а потом тяжко вздохнула и опустила подбородок на кулак.

— В последнее время ты какая-то странная, — Рон заговорщицки прищурился и чуть придвинулся, скрипнув стулом. — Выкладывай, опять что-то придумала?

— Ага, вот решила попросить МакГонагалл отменить нам годовые экзамены, — съязвила Гермиона, но, судя по расцветшему веснушчатому лицу, друг на это простодушно повёлся. — Конечно нет, Рон. Забудь, — она вернулась к своей наполовину сделанной работе. — Списать не дам. Только Гарри дам, и то — посмотреть, чтобы он спокойно готовился к Турниру. Но уже не сегодня. Мне там надо кое-что исправить…

Близилась февральская ночь. Башня Гриффиндора, как и весь замок, готовилась отойти ко сну. Гарри зевал, Рон время от времени ему вторил. А у Гермионы внутри засело тревожное чувство ожидания чего-то неизвестного, и спать совсем не хотелось.

— Как вы думаете, — внезапно сказала она. — Что такого нужно сделать, чтобы люди, узнав об этом, стали обходить тебя стороной?

Рон, не успев переварить вопрос, озадаченно почесал затылок. Гарри решил не вникать в рассуждения подруги и углубился в книгу, которую держал вверх ногами. Гермиона махнула на всех рукой.

Ей не требовался ответ. Она и без того знала, что профессор Снейп не мог совершить что-то по-настоящему ужасное. Он был не таким.

С того момента, когда зельевар осадил Скитер в пустом коридоре, прошло уже несколько дней. Гермиона не могла выбросить случившееся из головы. Она думала об этом постоянно: в Большом Зале, в спальне, занимаясь домашней работой. И чем больше она думала, тем сильнее укоренялась в мысли, что всегда была права насчёт профессора.

И что была очень неправа, когда устроила весь этот балаган с жалобами на учителей, и на Снейпа в частности.

Гермиона поддалась общественным настроениям, что «с учениками нужно быть лояльнее». Взгляд невольно упал на тужащегося над дюймом эссе Рона. Промелькнула мысль, что на месте Снейпа она была бы ещё строже. А как прикажете поступать с теми, кто не утруждает себя даже осмысленным списыванием?

Стань с таким учеником лояльнее, и он сядет тебе на шею. А Северус Снейп — не из тех, кто позволил бы подобное. Гермиона хотела бы быть такой же…

А тут ещё Скитер. Грейнджер решила, что первостепенная задача — устранить главный источник гнусных статей. Но при этом она не имела никакого понятия, как справиться с этой хоть и гадкой, однако, стоит признать, невероятно пронырливой и хитрой особой. На поприще махинаций Гермиона ей в соперницы явно не годилась.

Желание сделать что-то хорошее для профессора, как-то помочь, в чём-то угодить, но не для того чтобы выслужиться, а просто — поблагодарить за заступничество, снедало изнутри червячком. В голову, как назло, не приходило ни одной достойной внимания идеи.

Мальчикам о случившемся Гермиона пока ничего не рассказала, зная о их неискоренимой предубеждённости относительно Северуса Снейпа и всего, что того касалось. Но и дальше терпеть несправедливые оскорбления и нападки на преподавателя она не могла. Это противоречило всему её существу!

В пылу очередного спора Гарри заявил, что Гермиона «скоро будет на всех кидаться». Вот, значит, как?! Да человек спустя два десятилетия отдавал врагу долг за спасённую жизнь, оберегая взамен его сына! В понимании Гермионы уже одно это стоило хоть капли уважения со стороны Гарри, который, как никто другой, обо всём знал. Да и безграничное доверие Дамблдора к Снейпу говорило само за себя.

Если бы только люди могли быть справедливее друг к другу… Это же, кстати, относилось и к самому зельевару, но он был уже слишком взрослым, чтобы меняться. Зато наладить отношения, изменившись самим, было вполне реально. Ради чего хранить вражду в поколениях?

Хорошо всё обдумав, Гермиона сделала следующий вывод: неважно, что Гарри с Роном пока не доросли до понимания того, каков их профессор на самом деле. Она им это в скором времени популярно растолкует и научит уважать окружающих, которые, плюс ко всему, старше и умнее в разы.

Для этой благой цели Гермиона записала все доводы «за Снейпа» в блокнот и лично для ребят составила схемы, объясняющие, почему зельевар ведёт себя иногда настолько скверно. Алгоритм был довольно прост: «на отвали» сделанная домашняя работа запускала цепную реакцию плохого настроения профессора, которое усиливалось перешёптыванием и полным отсутствием внимания к предмету урока. Всё это, конечно, было приправлено неприязнью Снейпа к гриффиндорцам, и тут уж ничего поделать было нельзя, но Гермиона же как-то умудрялась получать «Превосходно». Правда, её ещё и демонстративно игнорировали, но в случае со Снейпом это приравнивалось к вменяемому отношению.

Эти записи впору было печатать в качестве брошюр и раздавать по школе, чтобы все те, кто ругал зельевара на чём свет стоит, убедились, что они сами во всём виноваты. Но Гермиона не для этого старалась. Она готовилась к предстоящей мозгоправительной беседе с друзьями, которая, очевидно, должна была стать непростой и поставить точку в данном вопросе.

* * *

«Для пополнения запасов ингредиентов» Снейп заставил вырывать позолоченными маленькими щипцами зубы у зубастых гераней. Гермиона подозревала, что запасов было предостаточно; просто на ней опять решили поставить эксперимент. Что ж, профессор мог пытаться сколько угодно. Гермиона в отношении этих попыток заняла такую же позицию, как и в отношении слизеринцев вообще — не поддаваться на провокации. И у неё отлично получалось, несмотря на то что злые твари, ютившиеся в пяти горшках, постоянно норовили цапнуть за палец.

Гермиона пострадала бы меньше, не отвлекайся она каждые пять секунд, чтобы тайком взглянуть на виновника своих мучений. Точнее, она не отвлекалась, а как-то само собой получалось, что взгляд всё время возвращался к преподавательскому столу.

Что за человек был Северус Снейп? Такое смешение неоднозначностей несомненно притягивало внимание тех, кто перерос уровень эмоционального развития… столовых приборов. Вероятно, поэтому было так просто жертвовать пальцами в угоду желания профессора в очередной раз поиздеваться. Сложным людям многое прощается, если они смогли заинтриговать.

Гермиона с любопытством, но крайне осторожно следила, как зельевар проверяет чьи-то контрольные. Как его руки легко летают над столом, перекладывая листы в стопку проверенных работ. Как он иногда едва заметно склоняет голову и приподнимает брови, точно обращаясь к автору с вопросом «какого чёрта?». Не «что вы, мистер или мисс, имели в виду», а именно — какого чёрта.

«Интересно, с каким лицом он проверяет мои работы?» — стало последней мыслью, прежде чем Гермиона успела вырвать палец из клыкастого рта (в который натолкала кучу сподручных инструментов, пытаясь себя обезопасить — не помогло), подняла голову и неожиданно наткнулась на прямой требовательный взгляд, пригвождающий к месту.

Её поймали?!

От растерянности Гермиона неловко повела локтем и перевернула мешочек с уже выдранными зубами. Они рассыпались по полу с характерным звуком. Две пары глаз тут же уставились на воцарившийся беспорядок. Недобрый скрип пера в руках преподавателя разразился в установившейся тишине точно гром.

В миг вспыхнув, Гермиона бросилась под стол, словно в укрытие. Зельевар, пока она собирала зубы, съехидничал. Впрочем, язвительности ему всегда было не занимать, но в этот раз он будто ждал повода, чтобы припомнить Гермионе недавний «успех», свидетелем которого, как теперь оказалось, стала вся школа.

— Полагаю, невероятно трудно выполнять работу качественно, когда вместо глаз — шоколадные лягушки, — самым зловредным из своих голосов молвил Снейп и немедленно, пока Гермиона не успела и рта раскрыть, продолжил сыпать остротами: — Вы не умеете пользоваться палочкой, мисс Грейнджер? Или прогуляли урок по манящим чарам?

Последнее замечание пришлось обухом по голове. Или это всё же была столешница? В любом случае, вылазить на свет не хотелось совсем. Однако пришлось.

К своему стыду, Гермиона иногда действительно забывала, что она — волшебница. Особенно когда её заставали врасплох, как сейчас. Попутно придумывая расправу для непутёвого барда, отправившего ей анонимную валентинку, красная как рак Грейнджер не слишком расторопно поднялась на ноги, отряхнула мантию и стала собирать оставшиеся зубы при помощи Акцио. Приведя себя и окружающее пространство в порядок, она заметила, что вдоволь поглумившийся над ней зельевар уже равнодушно выводит в чьей-то работе нечто, напоминающее Тролля.

Неприятная сторона личности мастера зелий оказалась довольно предсказуема. А вот «приятная» была изучена мало.

Раз сегодня Гермиона уже успела впечатлить профессора своей бестолковостью, терять было нечего. Она кое на что решилась. Вернее, решение было принято давно, просто подходящего момента не представлялось. Пусть Снейп после этого смеётся над ней, сколько хочет, выдаёт десяток зубастых гераней. Всё равно ведь, когда потребуется, он встанет на её сторону. Или кого-то из учеников. И, конечно, он заслуживал, чтобы ему сказали…

— Сэр, — голос прозвучал не так твёрдо, как хотелось бы. Ладони стали ледяными.

Профессор не обратил никакого внимания, хотя, разумеется, слышал.

— Сэр, извините, — позвала Гермиона ещё раз, и Снейп перевёл недовольный взор с провальной контрольной на студентку.

— Говорите уже, — поторопил он.

Пока рот был закрыт, а зельевар занимался работами учеников, всё казалось гораздо проще. Сейчас же сердце билось где-то в горле, готовясь совершить гимнастический прыжок без страховки.

Вот дура, словно на экзамене, так разволновалась…

— Мисс Грейнджер? — зловеще-предупреждающе прошипел Снейп.

На этот раз разомкнув губы, Гермиона онемела и без какой-либо задней мысли выпалила:

— Сэр, я хочу поблагодарить вас за… всё.

Казалось, после этих слов что-то непременно должно произойти. Но ничего не происходило.

Никакой реакции, только давящая тишина повисла в и без того мрачном кабинете. Северус Снейп буравил Гермиону совсем не обнадёживающим взглядом.

— Как это понимать? — наконец спросил он.

Помолчав и не придумав ничего лучше, она дала наиболее очевидный и оттого глупый ответ:

— Как благодарность.

— И каков повод?

— Это просто любезность, сэр.

— Любезность? Разве кто-то просил вас со мной любезничать?

Вопрос, словно колющий дротик, резким и коротким эхом отскочил от стен и попал точно в Гермиону.

Что она там думала? Пускай смеётся? Будто она была к этому готова.

Стало стыдно и неловко. Снейп продолжал смотреть так, будто она сказала что-то непростительное или вдруг заговорила на другом языке. А возможно — всё вместе: разразилась древними проклятиями на диалекте почти вымершего африканского племени.

Профессор… Человек, подобных которому Гермиона в своей жизни не встречала. Кто осмелится донимать его такими идиотскими глупостями? Чего Гермиона ожидала, наивно поднося ему свои ненужные благодарности, словно пакет конфет из «Сладкого королевства» другу за ужином?

Видимо, все эти мысли очень красочно отразились на побелевшем лице, потому что зельевар хмыкнул и отвернулся. Гермионе захотелось испариться, но возможности позволяли только позорно сбежать. Тело уже было дёрнулось в сторону выхода, когда её остановил повелительный голос.

— Раз уж вы, мисс Грейнджер, умеете пользоваться палочкой, наложите на герани парализующее заклятие.

Смысл слов повис в застывшем воздухе подземелий.

Гермиона силилась понять профессора, но то и дело терпела поражение. В конце концов она вновь на него взглянула. Зельевар с непривычной лёгкостью посмотрел в ответ.

Неожиданный стук в дверь заставил обоих вздрогнуть.

— Войдите, — прокашлявшись, отозвался Снейп.

Гермиона не шелохнулась. Скорее всего, это кто-то со Слизерина. Пришёл к декану по каком-нибудь срочному делу. И сейчас этот кто-то увидит её с щипчиками для выдирания зубов зубастым гераням, а потом доложит змеиному факультету, как «гриффиндорская заучка» вкалывает по вечерам. Будет сенсация… Но сейчас это волновало меньше всего. В голове со скоростью света проносились совсем другие мысли.

Тем временем в дверной проём просунулась тёмно-русая кудрявая голова слизеринского первокурсника. Мальчик тихонько произнёс:

— Сэр, профессор Снейп, извините, что меш… — он осёкся, когда заметил Гермиону с щипцами в приподнятой и в таком положении забытой руке.

Зельевар чуть откинулся в кресло и положил на стол перо, которое так же, как и щипцы, стало забытым, оторванным от происходящего реквизитом.

— Вы сегодня рано, Грэхем, — отметил профессор. — Идите и займитесь чем-нибудь полезным, пока мисс Грейнджер приготовит для вас зелье.

На лице посетителя вдруг появился неподдельный ужас. Мальчик сипло прошептал: «Гермиона… Грейнджер?!» и пулей исчез за дверью.

— Не знал, что вы гроза первокурсников на моём факультете.

Это что, была первая безобидная шутка из уст зельевара?

Гермиона растерялась. Она судорожно ухватилась за странное чувство дежавю, вызванное появлением мальчика. В памяти всплыла маленькая ручка, протягивающая слёзное письмо, и слова: «Возьми это и уходи».

— Сэр, простите, можно я выйду? — не дожидаясь ответа, Гермиона бросилась к двери и успела услышать кинутое ей вслед:

— А вам нужно разрешение?

В коридоре никого не было. Вдалеке раздавались торопливые шаги. Имелась большая вероятность, что это вовсе не первокурсник по фамилии Грэхем, но Гермиона решила попытать удачу и двинулась в нужную сторону.

Вскоре она нагнала мальчика. Тот, заметив, что его преследуют, припустил в два раза быстрее.

— Подожди! Я лишь хочу поговорить!

От выкрика Грэхем рванул что есть мочи, споткнулся, пролетел пару метров кубарем, перепугав Гермиону, и скрылся за поворотом, который вёл в гостиную Слизерина. Туда путь был закрыт.

Но и обратно в кабинет Гермиона не спешила. Она остановилась и в смятении приложила руки к разгорячённым щекам.

* * *

Время поджимало. Вот остался один день до второго тура, полдня… Наступил вечер. Троица друзей сидела в библиотеке, зарывшись в книги, и внимательно изучала фолианты, которые долгие годы пылились на полках. Гермиона дёргала ногой, Рон тёр глаза с такой силой, будто хотел их выдавить, а у Гарри над верхней губой выступила испарина, хотя сказать, что в помещении тепло, можно было лишь с большой натяжкой.

Пару дней назад за завтраком пришло письмо от Сириуса. Он не дал никаких указаний к предстоящему заданию. Когда Гермиона расспросила об этом Гарри, друг признался, что забыл написать про тур, потому что слишком спешил рассказать крёстному о диалоге Снейпа и Грюма. Грейнджер от негодования едва не выдрала себе клок волос, но уже ничего нельзя было изменить. Приходилось полагаться только на свои силы.

— Мисс Грейнджер, это вам, — голос мадам Пинс, прозвучавший в тишине библиотеки над тремя склонёнными головами, заставил друзей подпрыгнуть на месте.

Поблагодарив библиотекаршу, Гермиона забрала из её рук кипу книг, которые заказала полторы недели назад, и принялась расчищать для них место на столе. Первым в стопке лежал сборник, на непритязательной тёмно-зелёной обложке которого значились лишь название, автор и издательство:

«Аналитическое зельеварение», С. Принц.

Книжное объединение⁽¹⁾

— Что это? — поинтересовался Гарри.

— Да так, кое-что по зельям. Оказывается, в нашей библиотеке можно выписывать новые книги, — поделилась Гермиона и поспешно добавила: — Если бы я увидела в каталоге что-то, связанное с заданием, я бы обязательно взяла, но там ничего такого не было.

— Снейп на тебя плохо влияет, — буркнул Рон. — Раньше ты про зельеварение столько не читала.

— Вот бы на тебя он так повлиял! — Гермиона не упустила возможность напомнить другу о важности учёбы. — Ты не понимаешь разве, что это всё понадобится в жизни? — для убедительности она потрясла раскрытыми перед ней «Трудными волшебными задачами». — А зелья так вообще… — вдруг Гермиона замолчала и театрально открыла рот.

Гарри и Рон с опасением посмотрели на подругу.

— Мерлин… — пролепетала Гермиона. — Мы идиоты.

— В чём дело?

— Может, существует зелье, чтобы дышать под водой? Почему мы не искали среди зелий?! Я столько времени провела с профессором на отработках и могла что-то ненароком узнать… — Гермиона облокотилась о стол и запустила пальцы в волосы.

— Думаешь, он бы тебе сказал? — недовольно произнёс Гарри. — Он скорее начнёт преподавать соплохвостам, чем скажет, как пройти тур. А я уверен, что он знает, каким будет задание. Кроме того, зелье либо опять надо варить месяц — а с этим мы так и так опоздали, либо у нас нет нужных ингредиентов. И попробуй укради. Думаю, после того, как Грюм к нему заявился, Снейп над своим кабинетом пуще прежнего трясётся.

Друг поправил сползшие на нос очки. От упоминания зельевара у Гарри даже усталость прошла, так он терпеть не мог Снейпа… Гермиона поджала губы и кивнула.

— Возможно, ты прав, — для вида согласилась она, а сама подумала, что профессор явно изменил к ней отношение. И в лучшую сторону.

Всё-таки можно было спросить Снейпа про зелье, только вот она всё прозевала, глазея, как тот читает и занимается проверкой работ.

— Причём ты же сама знаешь, что ни у кого нельзя спрашивать про средство для тура, — спохватился Рон. — Если бы Снейп понял, о чём ты хочешь разузнать, сразу бы побежал Дамблдору докладывать.

Друзья вернулись к прежнему занятию и молча штудировали книги следующие полчаса, пока Гарри не озарила «гениальная» идея — стать анимагом. Гермиона, загибая пальцы, принялась было объяснять, что, во-первых, люди учатся для этого годами, а во-вторых, нужна официальная регистрация. Оказалось, Гарри просто пошутил. Вот уж точно, нашёл время для шуток.

Гермиона просмотрела ещё одну главу «Трудных волшебных задач», которыми она недавно размахивала перед Роном, и в отчаянии захлопнула книгу.

— Что за чушь! Кому нужны завитки на волосах в носу?

— А почему бы и нет? Хочешь, поспорим? — это был Фред Уизли.

Близнецы вышли из-за библиотечных стеллажей и подошли к ребятам.

— Вы что тут делаете? — удивился Рон.

— Мы как раз за тобой, — ответил Джордж, окидывая взглядом распростёршийся по столу книжный ландшафт: горы, ущелья и кое-где даже пещеры. — Тебя ищет МакГонагалл. И тебя тоже, Гермиона.

Близнецы сами не знали, зачем их послали на поиски друзей. Впрочем, никому из них ничего не оставалось, кроме как повиноваться приказу декана. Гермиона сгрузила стопку новой литературы в сумку, дала Гарри указание взять с собой в гостиную побольше книг и отправилась вместе с Роном на выход. У обоих ребят на лицах отчётливо читалась тревога.

Когда они вышли в освещённый факелами коридор и двинулись в сторону класса трансфигурации, Фред перехватил школьную сумку с плеча Гермионы и взвесил ту в руке.

— Так-так… Ставлю пять сиклей на то, что Гермиона носит там карманного взрывопотама.

Сумка перекочевала в руки Джорджа.

— Низко берёшь, братик. Ставлю десять сиклей, что тут горный тролль.

— Отдайте по-хорошему, — негромко попросила Гермиона. — Вы мне все книги помнёте.

— Не бойся, — Фред опять взял сумку и по-свойски повесил её себе на плечо. — Ничего с твоими книгами не случится. Буду обращаться как с родными.

Так они и дошли до декана Гриффиндора: Рон с Гермионой с беспокойством строили догадки о том, что их ждёт, а близнецы шли по бокам чуть позади. Перед классом старшие братья остановились и сказали, что им туда нельзя.

— Отдай, — Гермиона протянула руку, но, вместо сумки, получила хлопок по раскрытой ладони.

— Я отнесу твои вещи в гостиную. Вряд ли они тебе сейчас понадобятся, — Фред подмигнул, и близнецы Уизли молча удалились.

— И что это было? — спросил Рон. — Почему они у меня портфель не забрали?

Гермиона на это лишь со вздохом закатила глаза и открыла дверь.

* * *

Внутри их ждали профессор МакГонагалл, профессор Дамблдор, мадам Помфри и директора двух других школ-участниц. За партами сидели Чжоу Чанг и младшая сестра Флёр Делакур. Обстановка не предвещала ничего хорошего: даже Альбус Дамблдор в этот раз смотрел на вошедших напряжённо. Рон, выглядывая из-за спины Гермионы, громко сглотнул.

— Мы вас заждались, господа, — сказала декан. — Присаживайтесь.

Друзья поторопились и, не сговариваясь, заняли места за второй партой среднего ряда.

— Итак, — директор Хогвартса оглядел присутствующих студентов. Мадам Максим, склонившись атласно-меховой тучей над партой, за которой не помещалась, приготовилась нашёптывать своей воспитаннице перевод на французском. — Как вы знаете, завтра утром состоится второй этап Турнира Трёх Волшебников. Вам выпала честь стать его непосредственными участниками…

Участниками? На ум сразу пришла песнь русалок, которую Гарри услышал в ванне старост. Участниками они могли стать только в одном случае. Гермиона ещё не успела толком испугаться. Рон оказался быстрее.

— Есть только час, потом пропажи не вернуть, — бесцветным голосом процитировал друг.

Чжоу Чанг испуганно прикрыла ладонью рот. Младшая Делакур охнула. Все ученики были в курсе того, что скрывало золотое яйцо, но никого из взрослых такая осведомлённость не удивила.

— Именно для того, чтобы «пропажу» смогли вернуть, мы здесь и собрались, — немного смягчился Дамблдор. — При соблюдении всех инструкций вы окажетесь на суше целыми, невредимыми и знаменитыми не хуже самих чемпионов, — Рон на этих словах приободрился, и директор продолжил: — Скорее всего, вы уже догадались, ради кого вы сейчас здесь, но я всё-таки объявлю во избежание путаницы. Мисс Чанг, ваш чемпион — Седрик Диггори. Мисс Делакур, ваш чемпион — Флёр Делакур. Мистер Уизли, ваш — Гарри Поттер. И, мисс Грейнджер…

Гермиона заметила, как Каркаров внимательно её изучает, накручивая при этом на указательный палец тощую бородку. К горлу неожиданно подступила тошнота. Пришлось усиленно вглядеться в меловую чёрточку на доске.

— …Виктор Крам.

Знай Гермиона, что её поместят на дно Чёрного озера в феврале, согласилась бы она пойти на бал с болгарином? Навряд ли. И, Годрик, на чём вообще основывались, когда выбирали «жертв»? Разве их отношения с Виктором зашли настолько далеко?!

А Каркаров всё не сводил с Гермионы липкий взор, от которого ужин так и просился обратно. Не было секретом, что Виктор — любимчик директора. Но, по словам самого Крама, это оставалось невзаимным чувством. И дело было не только в том, что Каркаров склонен к тёмной магии и поощряет её преподавание в школе; просто в этом человеке было что-то настолько низкое и грязное, что само по себе являлось веской причиной держаться от него подальше. Гермиона с содроганием заключила, что бывших пожирателей смерти не бывает.

Вдруг директор Дурмстранга сменил фокус своего настойчивого внимания. Гермиона смогла расслабить плечи и перестать гипнотизировать классную доску.

— Прошу прощения за опоздание, директор.

Дверь отворилась бесшумно, поэтому раздавшийся позади голос стал для сидящих за партами неожиданностью. Французские гости продолжили о чём-то увлечённо шептаться, а Гермиона, Рон и Чжоу тут же обернулись.

— Ничего страшного, Северус. Мы только начали.

Зельевар стремительно прошёл между рядами со стороны Рона, ловко левитируя перед собой поднос с четырьмя бутылочками, заполненными красным дымящимся зельем, и поставил его на преподавательский стол.

Не тратя время на дальнейшие любезности, Снейп спросил, может ли он уйти и, получив в ответ одобрительный кивок, бодро двинулся к выходу. Он явно не горел желанием здесь оставаться: чёрная мантия и небрежные пряди волос едва поспевали за скоростью хозяина. В это мгновение Гермиону посетила паническая и нелепая мысль — ей срочно надо было пересечься с профессором взглядами.

Прямо сейчас, пока он не ушёл.

Не изобретя другого способа привлечь внимание, Гермиона ущипнула Рона за бедро. Друг вскрикнул на весь класс, оскорблённо и потрясённо посмотрев на подругу, но зельевар так и вышел, не обернувшись. Меж тем мадам Помфри начала осмотр студентов, а директор вернулся к инструктажу.

1) Merge Books — волшебное издательство. Оно публиковало «Расширенный курс зельеварения» и серию «Стандартные книги заклинаний».

Вернуться к тексту

— И как вам удаётся всегда видеть в людях хорошее?

— Весь фокус в том, Северус, что я смотрю с нужной стороны.

Башня директора, Хогвартс, где-то между 1991-1994 гг.

* * *

«Дорогие папа, мама,

У меня всё в порядке. Вы, наверное, не поверите, но мне пришлось участвовать во втором этапе Турнира».

Гермиона стёрла заклинанием последнее предложение. Нет, не с того она начала.

«Помните, я говорила вам, что ходила на святочный бал вместе с Виктором Крамом? Он ловец болгарской сборной. Так вот, он позвал меня к себе в гости на летние каникулы».

Задумчиво почесав кончик носа, Гермиона безжалостно стёрла и это.

«Профессор МакГонагалл очень похвалила мою курсовую работу по теме «Функциональные особенности живых существ после превращения их в неживые предметы». Она сказала, что я могу сдать СОВ по трансфигурации на высшие баллы. Вообще, я так и собиралась сделать.

По чарам и нумерологии я тоже взяла дополнительные задания для подготовки к экзаменам. Если выполню всё в срок, то мне зачтут это как работу на занятии.

Кстати, в последнее время мне приходилось уделять много внимания зельям, и вы не представляете, что профессор Снейп…»

Занесённое над пергаментом перо замерло в нерешительности, и в следующее мгновение неоконченное предложение было опять уничтожено. Родителям так и не пришлось узнать, «что же там профессор Снейп».

«У мальчиков всё отлично. Рон, по обыкновению, просит меня дать списать и не хочет учиться, а у Гарри нет на это времени. Но не велика беда, потому что он смог самостоятельно выполнить задание второго тура и занял первое место!

Он не сказал мне, как ему всё-таки удалось найти средство, чтобы дышать под водой (это могло бы стать новой темой курсовой работы), но, в любом случае, я очень им горжусь и, конечно, за него волнуюсь. Хотя уверена, он со всем справится.

Джинни много времени проводит за домашкой или с одногруппниками, поэтому мы нечасто видимся. Да и я не сильно стремлюсь сейчас общаться. У нас немного разные интересы.

В целом, всё по-старому: уроки, выходные — и так по кругу.

Расскажите, как у вас дела? Как работа? Соседский кот не сильно грустит без Глотика? Помню, вы писали, что он так мяукает, что даже мешает вам спать.

Очень по вам скучаю, но на весенних каникулах не смогу приехать домой, опять же, из-за Турнира. Тем более Гарри может понадобиться моя помощь.

Мне пора идти, поэтому заканчиваю письмо.

Целую вас, крепко обнимаю и жду новостей,

Ваша Гермиона

P.S. Пришлите мне, пожалуйста, с совой прошлогодний учебник по рунам. Он стоит слева от стола на нижней полке».

Гермиона поставила точку, запечатала письмо в конверт, завернулась в бордовый вязаный шарф и отправилась в совятню. На дворе стоял последний воскресный день зимы.

Письмо в этот раз вышло пресным и выверенным. В принципе, как и все письма, которые она отправляла домой. Не зная, как написать про свои насущные проблемы, Гермиона шла самым простым путём — не писала об этом вовсе. И спасала тем самым всех: себя — от ненужных объяснений, а родителей — от лишних переживаний. Всегда оставался осадок недосказанности. Он был неприятным, но по-другому уже не получалось.

Погода на улице выдалась ветреная и слякотная. Гермиона апатично подметила, что хмурый денёк великолепно резонирует с её душевным состоянием, и ещё непонятно, что тут более пасмурное.

До совятни оставалась пара коридоров, когда впереди показалась небольшая группа шармбатонок. Что же такое важное заставило их покинуть карету в этот ненастный день?

Девушки горделиво прошли мимо, провожая Гермиону то ли насмешливыми, то ли оценивающими взглядами. Зашептались и захихикали. Грейнджер сделала вид, что ничего не заметила, но чуть прибавила шаг, мечтая поскорее скрыться за углом, где будто нарочно притаились пуффендуйки, не такие высокомерные, но тоже крайне недружелюбно настроенные.

После второго тура люди разделились на три лагеря. Кому-то было плевать на всё происходящее. Кто-то уже пророчил Гермионе с Крамом свадьбу. А некоторые считали, что Грейнджер болгарину не пара, и всячески старались это продемонстрировать. Первый лагерь был самым малочисленным. Третий — самым большим, и иногда казалось, что он без устали следует по пятам, вот прямо как сегодня по дороге в совятню. А второй лагерь вообще жил с Гермионой в одной комнате.

Вчера в гостиной Парвати с Лавандой, держась под ручки, подошли и как бы ненароком спросили: «А вы с Крамом уже это?.. Ну… Уже?». Признаться честно, до Гермионы не сразу дошло, что такое за «это» и «уже». А когда дошло, она дико расхохоталась, чем привлекла внимание первокурсников и напугала соседок. Чуть успокоившись, Гермиона попросила избавить её от подобных вопросов, а заодно предложила пойти и погадать на хрустальном шаре. Вдруг третий глаз подскажет юным прорицательницам ответ, который они так жаждут получить.

Тогда Патил, оскорблённо взмахнув полотном блестящих чёрных волос и нахмурив свои шикарные брови, заявила:

— Сама же не хотела, чтобы мы обсуждали что-то за твоей спиной. Мы и решили прямо спросить. Вечно ты всем недовольна!

Гермиона тогда не нашлась с ответом. Какая-никакая, но логика в словах соседки всё же присутствовала.

Грейнджер шагала в совятню, пряча кислое лицо за бордовым шарфом. Её личная жизнь толком не успела начаться, а контроль над ней уже был потерян. Завистницы не дремали и разносили по замку сплетни. Писать о таком положении дел родителям не стоило, поэтому Гермиона вежливо молчала и надеялась, что это всё скоро закончится само собой.

Сейчас же ей приходилось с терпением, достойным боггарта, запертого в пустом доме на несколько столетий, сносить последствия своей дружбы с Крамом, когда одна из пуффендуек, думая, что говорит очень тихо, заявила своим подружкам: «Да вы посмотрите на неё! Жуть!».

* * *

Единственным утешением в эти эмоционально непростые дни были книги. Вернее, одна — «Аналитическое зельеварение», которое мадам Пинс вручила Гермионе вместе с остальным заказом внеплановой литературы.

Именно здесь нашлись все интересующие рецепты, которые Снейп давал на отработках (за исключением одного, по которому Гермиона, вероятно, варила зелье для Грэхема). Но это было не всё. Далеко не всё…

В первый раз Гермиона читала книгу с крайне озадаченным выражением лица и даже не делала никаких пометок. Если бы она сама не готовила некоторые зелья простого уровня по приведённым в книге рецептам в кабинете самого Снейпа, то сразу бы отшвырнула пособие как псевдонаучное.

А дело было вот в чём. Книга содержала перечень видоизменённых рецептов известных зелий. Там предлагались альтернативы почти каждому ингредиенту и изменения в процессе приготовления без потери эффективности снадобья. Эти новшества якобы улучшали зелья и уменьшали стоимость. Прям мечта зельевара!

Не было секретом, что существовали списки возможных «заменителей» на тот случай, если по каким-то причинам добыть уникальный ингредиент невозможно. Однако полученное из новых материалов зелье всегда получалось второсортным.

Книга открыто противоречила одному из главных законов зельеварения — закону уникальности состава. Его знал каждый студент с первых дней учёбы, и даже таких, как Рон, это знание не обошло стороной.

А звучал закон так:

Зелье есть результат сочетания определённых ингредиентов, манипуляций и процесса варения, где ни одно звено не может быть нарушено, утеряно или заменено без потери эффективности первоначальных свойств и внешних качеств зелья.

Несмотря на все противоречия с известными Гермионе истинами, книга поглотила её с головой. Язык там был лаконичен и прост, в отличие от того, что писали учёные мужи в своих тысячестраничных трактатах, где по целой главе любили распространяться о преимуществе серебряных весов перед латунными. Описанные процессы хоть и были сложны, но в повествовании отсутствовала нарочитая заумность. Наверное, так и должна была выглядеть научная литература конца двадцатого века в мире магии.

За пару дней Гермиона прочитала книгу несколько раз от корки до корки и нашла несколько советов, которые показались ей уж очень невероятными, но оттого их сильнее хотелось испробовать на практике. А потом она долго сидела в раздумьях, глядя в пространство. И даже не заметила, как близнецы Уизли принялись перебрасываться скомканными бумажками у неё над головой.

Если всё прочитанное было правдой, то это значило только одно: почти все зелья, которые студенты проходят в школе, больше не актуальны в том виде, в котором они представлены в учебниках.

Почему же профессор не говорил об этом на уроках, раз знал и даже давал готовить по улучшенным рецептам снадобья для больничного крыла? Он упоминал что-то про зелья, которые «используют только целители», но Гермиона много чего перечитала за последние недели и выяснила, что Снейп её обманул. Целители пользовались общепринятыми стандартами.

И кто этот С. Принц? Почему Гермиона ничего о нём не слышала?

Она решила при первой же возможности пойти в библиотеку и выяснить про автора всё, что только можно. Но сперва стоило заявиться со своей находкой к Снейпу, показательно положить книгу ему на стол и с вызовом спросить: «как это всё понимать, сэр». Вот профессор удивится! Наверняка после «Истории Хогвартса» он считает её беспомощной в поиске нужной информации. Как бы не так!

План допросить Снейпа обернулся маниакальной идеей, озарявшей Гермионе дни после второго тура, когда все ещё были впечатлены увиденным и не переставая об этом говорили. Чем, конечно же, ужасно досаждали.

— А там вапшэ не сташно, — целиком засунув в рот сэндвич, вещал Рон, не упустивший возможности воспользоваться своей минутой славы. Собравшиеся его послушать внимали каждому слову. — Высишь себэ под водой, и фсё. Рушалки с тытонами к тэбе не лешут.

— Если бы ты подводным жителям так в лицо чавкал, они сразу бы разбежались, — не смогла сдержаться Гермиона.

Рон тут же покраснел и стрельнул в подругу ядовитым взглядом. Гарри своевременно прикрылся какой-то брошюрой по квиддичу, показывая, что ни в каких разборках участвовать не собирается.

В это мгновение Гермиона заметила, как из Большого Зала выходит её новый знакомый — первокурсник со Слизерина. Грэхем был один. Ну наконец-то подвернулся случай с ним поговорить! Не обращая внимание на Рона, который силился придумать что-то «остроумное» в ответ, Гермиона поднялась из-за стола и направилась следом за мальчиком. Тот уже скрылся из поля зрения, но наверняка пошёл в сторону гостиной Слизерина. То же самое сделала и Гермиона.

Когда вдалеке замелькала знакомая макушка, Гермиона позвала:

— Подожди, Грэхем! Только не убегай!

— Грейнджер! — почти одновременно с ней окликнул её невысокий девичий голос.

Гермиона остановилась и неуверенно обернулась.

Позади стояла Дафна Гринграсс — коренастая девочка с замудрённо заплетённой косой. Гермиона училась с Дафной на одном курсе, но была готова поспорить, что слышала её впервые, поскольку большую часть учебного процесса та отмалчивалась где-то за последней партой.

— Рич, иди лучше в гостиную, — негромко посоветовала Дафна.

Впрочем, повышать голос необходимости не было — акустика замка многократно усиливала самый тихий шёпот.

Гермиона в растерянности посмотрела на мальчика, который замер футах в пятидесяти от них, а потом опять на Гринграсс.

— Мы собирались поговорить, — обескураженно сообщила она. — Можешь нам не мешать?

Бровь Гринграсс взлетела вверх, делая её маленькое круглое лицо крайне стервозным.

— Это ты тут всем мешаешь, Грейнджер. Рич, шуруй в гостиную, я сказала!

Сзади раздались удаляющиеся торопливые шаги. Гермиона аж задохнулась от возмущения.

— Какого… Что тебе надо, Гринграсс?!

— У меня к тебе такой же вопрос, Грейнджер.

Не сказав ни слова, потрясённая, Гермиона направилась в сторону Большого Зала, подальше от этой странной особы. Но когда она уже почти поравнялась со слизеринкой, та поучительным тоном заявила:

— Занимайся своей жизнью и не лезь к другим, когда не просят.

— Спасибо за совет, — неискренне поблагодарила Гермиона, глядя в холодные глаза оппонентки, — но прежде чем его кому-то давать, научись сама им пользоваться.

На этой ноте она поспешила уйти, но Дафна не собиралась оставаться в долгу. Она остановила Гермиону, крепко схватив за запястье. Свободная рука безотчётно потянулась к карману, в котором лежала палочка. Гринграсс это заметила и хмыкнула.

— Как там говорят маглы? Любопытство убило кошку?⁽¹⁾ Подумай об этом на досуге.

Сказав это, слизеринка тут же ослабила хватку и плавной походкой двинулась в противоположную сторону — в свою гостиную. Потирая запястье, Гермиона с неприязнью смотрела ей вслед.

Противное чувство поселилось внутри, будто… Будто Гринграсс имела все основания вести себя так, как вела, и говорить всё то, что она сказала. Но конечно же, это было не так. Просто слизеринцы, особенно те, на курсе с которыми Гермионе «посчастливилось» учиться, обладали общим малоприятным свойством: убеждать всех вокруг, что они — хозяева положения.

* * *

Наступил долгожданный понедельник. Если бы кто-то сказал Гермионе месяц назад, что она будет ждать, во-первых, отработки, во-вторых, у Снейпа, и в-третьих, с радостным предвкушением, она бы посчитала, что несчастный пересидел в прокуренном благовониями классе профессора Трелони и теперь несёт околесицу.

Но многое изменилось. «Аналитическое зельеварение» было любовно уложено между учебниками в сумке, и уже без пятнадцати семь Гермиона вприпрыжку спешила в подземелья.

Ей так многое хотелось спросить, так многое хотелось узнать! Она нутром чувствовала, что именно в этот раз профессор не откажет ей в объяснении. Кроме прочего, кабинет Снейпа был защищён от всех, кто хотел поговорить о Турнире, Викторе или просто завистливо взглянуть на «даму сердца Крама», как Гермиону давеча прозвали. Так что мысль, что сегодня в кабинете зельевара можно будет найти утерянный душевный покой, казалась вполне здравой.

За пару минут до семи Гермиона, стоя перед заветной дверью и переводя дыхание, поняла, что не может ждать ни секундой больше. Занеся костяшки пальцев, она коротко, но настойчиво постучала и, не дожидаясь ответа, приоткрыла тяжёлую дверь, просунув в проём голову.

— Добрый вечер, сэр…

— Вон.

— Извините, что рано…

— Вы не расслышали, Грейнджер?

Снейп, сидящий за столом, пугающе медленно отложил бумаги и повернулся к Гермионе, заставляя одним взглядом прирасти к месту. Судя по искажённому выражению лица, он был в бешенстве.

И Гермиона шестым чувством догадалась, что она стала тому причиной.

— Прочь отсюда! — внезапно гаркнул Снейп.

Всё тело мгновенно сжалось.

Прочь. Прочь. Прочь… — насмешливое эхо рассеялось по коридору, будто и без того вышло недостаточно громко.

Гермиона была так напугана внезапной и какой-то почти не человеческой враждебностью, что спроси тогда, как её зовут, она бы ни за что не ответила.

— Й-а-а не понимаю… — пролепетала Гермиона, медленно отстраняясь от дверного проёма.

— Ах, так вы не понимаете? — наигранно произнёс Снейп.

Он встал со стула и за какое-то жалкое мгновение оказался в десяти дюймах от Гермионы, нависнув над ней чёрной тенью. Позади простирался пустой коридор, но даже это не помешало ощутить себя загнанной в ловушку.

Снейп взялся за дверь с обратной стороны и дёрнул её на себя, заставив отпустить ручку.

— Думали, я ничего не замечу? Думали, меня так легко обвести вокруг пальца? Вы слишком глупы для этого, что в очередной раз доказали.

— П-профессор, я правда… — Гермиона отступила на полшага, чувствуя, что сейчас вовсе осядет на пол. — Я не понимаю, о чём вы…

— Вы украли из моего кабинета жабросли, — почти шёпотом произнёс Снейп, наклоняясь ближе, и было непонятно, что страшнее — когда он кричит или говорит вот так. — Не притворяйтесь, что мучаетесь провалами в памяти.

Естественно, Гермиона и не догадывалась, про какие такие жабросли он говорит, и смотрела на Снейпа широко открытыми глазами, словно бы надеясь, что он прочитает невиновность через зрачки.

— Я ничего у вас не крала, сэр!

— ЛОЖЬ! — второй оглушающий рёв заставил отступить ещё дальше. — Передайте Поттеру мои поздравления с нечестной победой. И не думайте, что после того, что вы устроили, отделаетесь «лабораторными работами». Теперь вас ждёт настоящее наказание, но этим займётся ваш декан. Я не хочу марать рук.

Снейп вернулся к своему столу. Порыв магии с грохотом захлопнул дверь перед носом Гермионы, оставив её во мраке подземелья с подступающими к горлу слезами.

1) Curiosity killed a cat. Английская поговорка, её русский аналог: Любопытство до добра не доводит.

Вернуться к тексту

«Зельеварение есть наука об умеренности. Стоит переборщить с одним из ингредиентов, и вот вы уже готовите не напиток живой смерти, а подлинный яд. Но мало кто догадывается, что по этой причине зельеварение есть и наука о жизни».

Либациус Бораго⁽¹⁾

Огни факелов жалобно трепетали. По коридору ползли печальные тени. Гермиона ошеломлённо глядела на закрытую дверь и не могла до конца поверить в случившееся.

Словно в качестве подтверждения, что моральная порка без суда и следствия всё же состоялась и не с кем-то другим, а именно с ней, перед внутренним взором воскресло жестокое лицо профессора. Гермиона могла поклясться, что вновь услышала, как её прогоняют.

Мотнув головой, чтобы отогнать жуткое видение, она медленно попятилась и упёрлась спиной в ледяной камень. Последние силы покинули тело. Гермиона сползла по стене. Оказавшись на корточках, хотела было обхватить себя руками, но лишь с остервенением отбросила школьную сумку и всхлипнула. Горло сдавливали спазмы, а слёзы обильно собирались в уголках глаз и тревожно дрожали, готовые вот-вот пролиться.

В уязвлённом порыве она пнула сумку носком туфли. Та отлетела унылым мешком к противоположенной стене, и стало совсем худо. Точно так же поступили сегодня с Гермионой. Её тоже жестоко вышвырнули.

* * *

Прошло полчаса. Или час. За это время удалось совладать с эмоциональной бурей и провести, насколько это было возможно, чисто логический расчёт, из которого выходило, что Гермионе — и правда — пора. Не было никакого смысла сидеть на холодном полу в подземельях, в каждое мгновение подвергаясь опасности быть обнаруженной кем-нибудь со Слизерина. Всё и так было кончено.

Что именно было кончено, не требовало уточнений. Было кончено просто всё.

Оставалось лишь разобраться с Гарри Джеймсом Поттером, которого в данный момент хотелось как минимум избить чем-то тяжёлым, потому что Гермиона не подписывалась переживать произошедшее одна и вместо него, умолчавшего о том, где же он, такой умник, раздобыл средство для тура. А ведь Гермиона спрашивала и не раз! Гарри мог быть подальновиднее и предупредить! Знал же, где она проводит вечера… Это было во-первых.

Во-вторых, Гермионе придётся идти к МакГонагалл за новым наказанием и, скорее всего, выслушать крайне унизительные упрёки. «Такого беззакония я никак от вас не ожидала, мисс Грейнджер!»

Но это, в отличие от Гарри Джеймса Поттера, могло подождать до завтра.

В-третьих, не лишним казалось продумать, как дальше учиться в школе, где один из преподавателей ненавидит тебя чёрной ненавистью. Тут как раз пригодился бы совет Мальчика-Который-Виновен-Во-Всей-Этой-Чертовщине.

Гермиона без труда представила, какими будут для неё уроки зельеварения теперь: режущие взгляды, желчные замечания перед всем классом, придирки, заниженные оценки… Или… Или её ждёт полное безразличие? Снейп ведь ясно дал понять, что не хочет марать руки.

Глаза опять начала застилать мокрая пелена. Вдоволь настрадаться о своём горьком будущем Гермиона решила всё же в месте потеплее, поэтому с яростью сморгнула мелкие слезинки и резким движением поднялась на ноги, по пути подхватывая безвинно пострадавшую школьную сумку.

Гермиона уходила от кабинета зельевара, едва переставляя ноги. Она уходила так, будто шла на эшафот, хотя, казалось, должно было быть наоборот, но нет — с каждым шагом на плечи опускали по двухсотфунтовой гире. Гири тяжким грузом тянули к земле, будто намеревались переломить позвоночник пополам, но Гермиона упёрто шагала к лестнице наверх, заранее готовясь к тому, что легче не станет, даже если она обсудит всё с мальчиками, даже если те будут стараться её успокоить, даже если она не виновата и она это знает.

Легче не станет.

Каждый, для кого скупо раздающий похвалы учитель был нерушимым авторитетом, поймёт, как сильно хочется разрушить эту неприступную стену и завоевать ответное уважение. И как больно, когда всё происходит совсем наоборот.

Для Гермионы добиться одобрения Снейпа стало важнее всегда благосклонной к ней МакГонагалл, чаёвничания с Флитвиком и заданий продвинутого уровня от Вектор. Те её уже оценили по достоинству. Снейп отказывался это делать. И в конце концов с такой же силой, с какой Гермиона желала обратить на себя внимание, её отшвырнуло назад из-за каких-то проклятых Мерлином жаброслей!

Внезапно Грейнджер замерла, поражённая обжигающим чувством, которое закопошилось в ней, точно вылупившийся из яйца дракончик Норберт.

В голове билась лишь одна мысль: она не может смириться так просто.

Никак не может!

Резко развернувшись, Гермиона бросилась в обратном направлении, будто того и ждала, а до этого всего-навсего притворялась, что уходит. Но лишь окончательно укоренялась в осознании, что не покинет подземелья, даже не попытавшись вернуть всё назад.

Уход значил признать вину и навсегда лишиться возможности честно посмотреть профессору в глаза. Гермиона даже не сомневалась, что со Снейпом иначе не бывает — только насовсем и необратимо, и этого нельзя было допустить.

Она возвращалась с готовностью биться до победного, однако почти перед самой дверью сомнения вновь потянули назад, заставляя замедлиться. Как поступить? Что сказать, чтобы не призвать на себя ещё больший гнев? Самым мучительным было то, что никто в мире или, по крайней мере, в этом огромном замке, не способен был ответить на столь нелёгкие вопросы. Наверное, только Дамблдор мог быть исключением, поскольку он знал едва ли не всё. Но не пойдёт же Гермиона к директору за советом: «как наладить отношения с мастером зелий».

Вот что было по истине важно — её не зря распределили на Гриффиндор! Это становилось делом чести, и выбор был довольно прост: постучать в дверь и проявить смелость, тем самым доказав свою невиновность; либо же отступить и проиграть битву — самой себе в первую очередь.

Гермиона приблизилась к кабинету, аккуратно уронила сумку у стены и пригладила растрепавшиеся волосы. Глубоко вдохнула сырой воздух подземелий и так же глубоко выдохнула, стараясь успокоиться. Влажные ладони немного подрагивали, и Гермиона вытерла их о полы мантии. С опаской придвинувшись к двери, словно за ней сидел кто-то похуже трёхголового пса, она медленно занесла кулак, чтобы постучать, но холодная рука лишь робко легла на шершавое дерево на уровне груди.

Когда Гермиона, украдкой оглядевшись, заговорила в полный голос, то доподлинно не знала, слышат ли её по ту сторону.

Но неизвестность придала решительности.

— Профессор Снейп, пожалуйста, послушайте меня, я очень вас прошу, — как можно твёрже заговорила Гермиона. — Конечно, вы не обязаны этого делать, но… Знайте, что я не вру вам, сэр. И не пытаюсь выкрутиться. Я не крала жабросли и не имею понятия, кто это сделал.

Она замялась, обдумывая, стоит ли идти со своей искренностью до конца. Кто-то другой на её месте разумно бы решил, что лучше не рисковать, но…

— По правде говоря, сэр… Я… Я украла у вас кое-что, но это были не жабросли… Это была шкура бумсланга. На втором курсе был первый и последний раз, когда я крала у вас…

Гермиона замолчала, не зная, насколько признание в одном преступлении оправдывает её в другом, но чутьё отчего-то подсказывало, что сейчас она поступает правильно. Если её вообще слышат.

— Это был не Гарри, он ни при чём. Я всё придумала, а потом украла… Назначьте мне любое наказание, только, пожалуйста, не прогоняйте меня за то, чего я не делала! Мне очень жаль, что всё так вышло два года назад. Но я никогда бы не осмелилась сделать что-то подобное вновь, — Гермиона сама не понимала, лукавит она или нет, ведь мысль о повторном набеге на владения Снейпа у неё закрадывалась, но она решила, что мысли — это ещё не действия, и продолжила, предварительно набравшись сил для заключительных слов: — Я буду стоять здесь, сэр, и никуда не уйду, пока вы мне не откроете. Пожалуйста, позвольте всё исправить, не прогоняйте вот так.

Гермиона отошла от двери. Никто не открыл.

Попятившись к уже знакомой стене, Грейнджер утомлённо к ней прислонилась. В горле всё так же стоял ком, а лицо горело. Окинув потерянным взглядом коридор, Гермиона вдруг поняла, что тот был подозрительно пуст. Никто не проходил ни в одну, ни в другую сторону за всё то время, что она здесь провела. Возле кабинета МакГонагалл, например, вечно кто-то маячил: провинившиеся частенько ждали своего часа «аудиенции» у декана.

Видимо, жизнь в подземельях была устроена совсем по-другому, да и Снейп, вероятно, не потерпел бы, чтобы кто-то обивал ему порог. Губы невесело дрогнули.

Прямо как я сейчас.

Гермиона поняла, что погорячилась со своим намерением не уходить. Снейп мог и не показаться наружу вовсе, а вот Филч точно придёт на проверку, и тогда она окончательно испортит отношения с зельеваром, да ещё и загремит на дополнительную отработку. Удивительно, как стремительно лучшая студентка курса смогла пошатнуть свои позиции! И от этого было крайне совестно. Ладно бы Гермиона и училась плохо, и творила бы невесть что, но терять заработанные годами доверие и вменяемое отношение из-за недопонимания было просто нелепо…

Когда до отбоя оставалось около десяти минут, Гермиона стояла уже с сумкой на плече и заламывала пальцы, не зная, уходить ей или нет. Словно в ответ на её внутренние метания, дверь кабинета внезапно распахнулась. Вид живого Снейпа — а не его воображаемого, кричащего на Гермиону лица — сперва привёл в откровенный ужас, но она постаралась совладать с собой и не дрожать слишком уж явно.

— Вы здесь, — сухо констатировал зельевар.

Несколько долгих секунд Гермиона смотрела на профессора, словно не узнавая, а потом спохватилась и, преодолевая оторопь, вымолвила:

— Д-да, я жду вас, сэр.

— Поздравляю вас с этим. Отбой через девять минут. Отправляйтесь в башню.

— Я… никуда не уйду, сэр! Можно мне…

— Собираетесь ночевать на полу или вновь хотите что-нибудь своровать? — прервал её Снейп всё тем же будничным тоном и вышел за пределы кабинета, закрыв за собой дверь. — Мистер Филч не позволит вам такой роскоши, что бы вы ни задумали.

— Я хотела, — Гермиона заторможенно следила за тем, как Снейп уходит, — перед вами объясниться, сэр… Сэр! — с отчаянием окликнула она, предприняв последнюю попытку.

Профессор невозмутимым шагом удалялся вдоль по коридору. Гермиона провожала взглядом его прямую спину и наблюдала, как свет факелов играет тенями на его мантии, а потом расплывается по ткани жёлтыми бесформенными пятнами…

С чего Гермиона вообще решила, что после всего её будут слушать? Надо просто подчиниться и уйти, а завтра получить новое наказание. И тогда, возможно, спустя много месяцев Снейп забудет обо всём. Предпочтёт сделать вид, что ничего не было, и всё станет, как раньше, как все эти четыре года… Ну, может, немножко хуже…

Не жалея и без того красные глаза, Гермиона горько заплакала, шумно хлюпая носом, поэтому не сразу расслышала кинутое издалека:

— …нджер!

Гермиона протёрла мокрое лицо найденным в глубине сумки носовым платком и недоверчиво прищурилась.

Ей не показалось. Это был профессор. Он остановился и смотрел на неё с того немалого расстояния, на которое успел отойти.

— Что встали? Шевелитесь, если вам ещё есть, в чём объясняться.

* * *

Снейп вышагивал впереди. Гермиона, вытирая щёки, плелась позади. И оба молчали. В тишине они дошли до класса зельеварения, где в такой час никого не было. Впервые Гермиона была здесь так поздно, и всё выглядело каким-то другим — чужим и гнетущим. Даже Снейп был… другим, но, стоит заметить, он всё-таки был.

Профессор рывком открыл дверь и пропустил студентку внутрь.

— Заходите, — сказал он.

Гермиона послушно вошла в помещение.

— Садитесь напротив моего стола.

Напряжённая, как струна, Грейнджер села, куда было указано, и сложила руки на коленях.

Прикрыв дверь класса, зельевар ловко уселся на своё законное место вполоборота, сцепил тонкие пальцы в замок и, склонив голову набок, без особой деликатности уставился на проштрафившуюся студентку.

— Значит, это вы украли у меня шкуру бумсланга.

Стало ясно: Снейп всё слышал.

Хотя Гермиона сама хотела, чтобы её слова достигли адресата, к щекам вдруг прилила краска, будто её поймали на чём-то постыдном.

Профессор же, вопреки опасениям, больше не злился — только бесстрастно изучал смущённое лицо. Гермиона не могла понять, что означает этот его взгляд.

— И вы сами всё подстроили, — продолжил Снейп. — Поттер здесь, судя по вашим словам, ни при чём.

Гермиона бодро закивала, чтобы создать хотя бы видимость включённости в разговор. Вдруг профессор развернулся всем корпусом к столу и облокотился так глубоко, будто хотел добраться до сидящей напротив студентки носом. Гермиона вжалась в стул.

— Тогда с какой стати я должен поверить, что в этот раз крали не вы?

Гермиона сконфуженно повела плечом.

— Ну… Бессмысленно было бы признаваться ещё в чём-то, если бы я уже была виновата, сэр…

— Святая гриффиндорская простота, — оскалился Снейп. — И логика. Смею предположить, аргумента весомее вы не приберегли. И как мне проверить ваши слова?

Гермиона отвела глаза на стопки пергаментов с домашкой, будто там — в каракулях неразборчивого почерка — кто-то мог оставить для неё весомый аргумент.

— Так и будете молчать?

— Нет, сэр… — прошептала Гермиона.

— Вы сторожили три часа под моей дверью, чтобы после рабочего дня я мог послушать ваш неразборчивый лепет?

— Простите, сэр, — Гермиона нервно сглотнула, собираясь произнести то, что профессору не понравится ещё больше, чем молчание. — Я не знаю, сэр.

— Вы не знаете, зачем три часа сторожили под моей дверью? — Снейп издевался.

— Я не знаю, как доказать вам, сэр, что украла не я. Я…

— Значит, не знаете, — перебив, с задумчивым видом повторил зельевар.

В следующее мгновение он засунул руку под мантию. От этой манипуляции Гермиона напряглась пуще прежнего, но Снейп вытащил лишь маленький пузырёк, демонстративно покрутил им у Гермионы перед носом и мягко спросил:

— Как думаете, что это?

Гермиона опасливо пригляделась к крохотному сосуду — внутри, по виду, была вода. Но раз Снейп носил это в кармане мантии, не могло быть всё так безобидно.

— Не знаю, профессор…

— Поразительно. Варить оборотное зелье на втором курсе и при этом на четвёртом не иметь понятия, как выглядит сыворотка правды. Что же вы так халатны к самообразованию? Или дело в том, что вы им занимаетесь, только когда хотите преступить закон?

Снейп профессионально бил словами. Гермиона в очередной раз в этом убедилась.

— Итак, — профессор поставил пузырёк ровно посередине стола, — надеюсь хотя бы на то, что из названия вам понятны свойства этого зелья, — Гермиона несмело кивнула. Бровь Снейпа скептически изогнулась. — Но я всё же поясню. Это, — зельевар указал на флакон, словно тот можно было не заметить, — самый простой способ узнать любой ваш секрет. Хватит всего трёх капель, чтобы выяснить, крали вы жабросли или нет. Я думаю допросить вас с помощью этого зелья, дабы я мог в полной мере проникнуться верой в вашу чудесную, но не имеющую никаких доказательств историю.

Гермиона переводила ошарашенный взгляд с пузырька на профессора и обратно. Неосведомлённость о внешнем виде сыворотки правды не мешала знать о том, что её использование на учениках было незаконно. Оставаясь верной себе даже сейчас, Гермиона не упустила возможности напомнить о правилах и Снейпу.

— Но, сэр, Министерство магии строго ограничивает использование… — от резкой перемены в лице зельевара Гермиона смолкла и вжалась в стул так, что спине стало больно. Но её уже было не остановить. Боязливо сморщившись, она пискнула на одной ноте: — Вы не можете этого сделать, сэр!

У Снейпа дёрнулась щека. Это не предвещало ничего хорошего.

— Вы, Грейнджер, смеете рассказывать мне, что я могу, а что — нет? — полным яда голосом прошелестел профессор. — К вашему сведению, Министерством магии ограничено и патологическое воровство из преподавательских кабинетов. Так что вы не в том положении, чтобы наглеть и указывать мне, как поступать.

— Извините, сэр, я не это имела в виду. И я украла у вас всего раз, а не…

— Молчать! — рявкнул Снейп. — Если думаете, что вас оправдывает тот факт, что вы украли всего раз и не в ночь на субботу, то у меня для вас плохие новости.

В ночь на субботу? Когда они в последний раз сидели в библиотеке и за ними пришли близнецы? Спасительная мысль зашевелилась под копной вьющихся волос.

— Подождите, пожалуйста, сэр, — сказала Гермиона примирительно. Облегчение отразилось, кажется, и в голосе. — Вы говорите, в прошлую субботу. Меня тогда готовили для второго тура, вы же сами зна…

— И что с того? — нетерпеливо перебил Снейп. — Всех усыпляли по очереди, и я точно знаю, что вы с Уизли были не первыми. Пока все занимались младшей мисс Делакур и мисс Чанг, у вас было полно времени, чтобы пробраться в мой кабинет напару с Поттером, который тоже не ночевал той ночью в спальне, — с каждым словом Снейп сатанел всё больше. — Однако теперь я сомневаюсь в том, что Поттер был с вами непосредственно. Возможно, от него у вас имелась только мантия-невидимка. Видите ли, вы сработали очень чисто и не оставили никаких следов, прямо как на втором курсе. Навряд ли вам удалось бы провернуть своё чёрное дельце так успешно, будь вы с Поттером, который до сих пор не научился управляться с собственными руками!

Секундное облегчение растаяло без следа, когда Гермиона услышала эту массу предположений о своих чудовищных замыслах и способах их осуществления. В груди заклокотало от досады — зря она призналась в том, что было два года назад. Её пути решения конфликтов явно не нашли отклика в профессоре. Вернее, нашли, но не тот, который хотелось вызвать.

Снейп, будто услышав мысли, продолжил:

— Если бы вы сами не признались в том, что украли шкуру бумсланга в одиночку, я бы, возможно, подумал повесить вину исключительно на Поттера, но теперь я ясно вижу, что всё — от начала и до конца — сделали вы… — Снейп угрожающе поднялся из-за стола, продолжая свою обличительную речь уже стоя и так громко, будто перед ним за партами сидела целая толпа Гермион, на каждую из которых он истово жаждал накричать. — Вы изучили полки в моём кабинете! Вы узнали, где лежит каждый ингредиент! Вы спланировали своё преступление и хладнокровно привели его в исполнение! Вы — малолетняя преступница!

Выдержав торжественную, мучительно долгую паузу, за которую Гермиона успела забыть, кто она такая, профессор навис над столом, заслоняя собой весь обозримый мир.

— Грейнджер, вы хоть понимаете, что стоите на пороге исключения? Да вы этот порог практически переступили!

Дыхание сбилось.

— На вашем месте я бы безмерно радовался, что живу в таком гуманном государстве. Слышали когда-нибудь, как в странах Востока на законодательном уровне наказывают за воровство? — с мрачным упоением наблюдая за каждой эмоцией, которую вызывал на потрясённом лице, поинтересовался Снейп.

Даже при большом желании Гермиона не смогла бы выдавить ни звука. Она могла только затравленно таращиться.

— Отрубают руку, — по слогам произнёс профессор, отвечая на заданный им самим же вопрос. — Вам бы пришлось отрубить обе.

Он собирался было продолжить свой фееричный монолог, но вдруг его беззастенчиво прервали. По лицу Гермионы прошла судорога, искусанные губы искривились. Она заплакала.

Сначала тихо, а потом всё громче и громче, распаляемая собственным плачем. Вцепившись в подол юбки непослушными пальцами, Гермиона сквозь мокрую пелену глядела на свои руки, которые находились в почти ощутимой смертельной опасности. И это невзирая на то, что она сидела в самом сердце магической Британии, где восточным законам до неё было попросту не добраться.

Словно из-под толщи воды до Гермионы донёсся строгий голос:

— Грейнджер, немедленно прекратите рыдать, когда с вами говорят.

От этих слов слёзы потекли только сильнее.

— Грейнджер, — настойчивее позвал зельевар.

Гермиона хотела было извиниться перед профессором, что ему приходится наблюдать такую картину, но с ужасом поняла, что челюсти не слушаются. Хуже того — они не размыкаются. Издавая нечленораздельные звуки, она спрятала лицо в насквозь мокрый носовой платок, сгорбилась и отчаянно затрясла головой — приглаженные кудри рассыпались по плечам.

Снейп пробурчал что-то под нос и ушёл. Гермиона подумала, что он оставил её одну. Не собирался же он тратить своё время на неспособную слушать о своих злодеяниях воришку! Новая вспышка рыданий не заставила себя ждать.

Однако так же быстро, как ушёл, профессор вернулся обратно.

— Пейте, — скомандовали откуда-то сверху.

С трудом отняв руки от лица, Гермиона попыталась разобрать, что перед ней. Завывания превратились в судорожные вздохи, ни один из которых не получалось сделать успешно. Гермиона задыхалась.

— Это не сыворотка правды. Пейте живо!

Снейп протягивал какой-то флакон из тёмного стекла. Он в самом деле был значительно больше того, в котором находилась сыворотка правды. Отплясывающей дикий танец рукой Гермиона попыталась поймать сосуд несколько раз, но у неё ничего не вышло — она едва не выбила у профессора зелье.

Снейп шипя змеёй подошёл вплотную, схватил Гермиону за щёки так, что стало больно — зато челюсти тут же разжались — запрокинул голову назад и влил горькую микстуру прямо в горло. Часть зелья попала в нос, часть заставила зайтись кашлем. Но цепкие пальцы исчезли с лица, только когда Снейп убедился, что снадобье благополучно проглочено.

Обессиленная, Гермиона откинулась на спинку стула. Наконец-то она смогла сделать то, что ей не удавалась уже какое-то время — глубоко вздохнула.

Сверхъестественное спокойствие прокатилось по телу тёплыми волнами, унося с собой все тревоги. Оставался лишь отдалённый гул в конечностях. Класс зельеварения вдруг показался самым безопасным местом на Земле: в убаюкивающем своей темнотой и запахом трав помещении ниже уровня Чёрного озера стало даже уютно.

Зрение резко обострилось, и Гермиона кристально ясно увидела перед собой профессора. Тот наблюдал за ней, присев на учительский стол и скрестив на груди руки. Снейп поймал на себе осмысленный взгляд и спросил:

— Успокоились?

Гермиона не спешила отвечать. Происходящее предстало перед ней как будто со стороны. Она заметила, что профессор за сегодня очень устал. А ещё смирился — с чем, вот этого Гермиона не знала. Но он явно не собирался больше язвить или нападать.

— Да, сэр… Что это было?

— Если вы о том, что с вами произошло, то, полагаю, нервный припадок. А если вы о зелье, то это безобидное средство для плаксивых подростков, — невозмутимо пояснил Снейп.

Он будто хотел добавить что-то ещё, но решил воздержаться. И правильно сделал! Гермионе уже одно это определение из уст Снейпа встало поперёк горла. К счастью, сейчас она была слишком спокойна, чтобы смутиться. Или возмутиться. А уж после того, что устроила… Возмущение выглядело бы по меньшей мере глупо.

Гермиона в последнее время и вправду напоминала комок нервов. Даже Гарри с Роном начали это замечать и иногда смотрели так, что вынуждали порой сомневаться в собственной вменяемости. Стоит признать, не без оснований…

Профессор вернулся в кресло.

— Это умиротворяющий бальзам с накопительным действием, — сказал он. — Подразумевается, что его нужно пить курсом. Вам, во всяком случае, не повредит. Если сомневаетесь, спросите мадам Помфри, уверен, она будет со мной солидарна.

— Я вам верю, сэр.

Снейп смерил Гермиону нечитаемым взглядом.

— Всё-таки наведайтесь завтра к мадам Помфри, она выпишет вам рецепт.

— Хорошо, сэр. Я поняла. Спасибо…

Повисло молчание. Снейп три раза постучал ногтями по столу — этот жест произвёл на Гермиону какое-то чарующее воздействие — и сдержано сказал:

— Не вижу смысла продолжать разговор о вашем воспитании или, вернее, о его отсутствии, поскольку в таком состоянии ничего полезного вы из этого не вынесете. (Гермиона искренне призадумалась, что же полезного она могла вынести из того, что Снейп уже сказал.) Вам пора возвращаться в башню и ложиться спать.

— А-а… что потом, сэр?

— В каком смысле «потом»?

— Можно мне проходить отработку у вас, сэр?

Снейп надолго замолчал, и Гермиона уже не надеялась, что он заговорит.

— Зачем вам это, Грейнджер? Я больше не подпущу вас к зельям.

— Я понимаю, сэр. Просто… — Гермиона скосила глаза чуть влево — это оказалось самое большее, на что сейчас было способно тело — и робко произнесла: — Просто я уже привыкла приходить на отработку сюда, к вам.

— Серьёзная причина, — с иронией согласился Снейп. — Есть ещё какие-то предпочтения, которые необходимо учитывать, назначая вам отработку?

— Профессор Дамблдор сказал мне помогать вам до конца года, сэр.

— Этот вопрос будет улажен.

— Но…

— Чего вы добиваетесь? — прямо спросил профессор, и его взгляд мгновенно превратился в испытующе-злобный. — С чего такая настойчивость? Признавайтесь сейчас же, что ещё вы задумали!

Вот и как на это было ответить? Если бы Гермиона могла сформулировать чётко, она бы так и сказала…

Прежде её заинтриговало варить зелья по необычным рецептам. Это была, как и предупреждал директор месяц назад, нестандартная отработка. Сейчас же, когда её лишили возможности этим заниматься, её всё равно держало здесь множество причин. Грубо говоря, Гермиона не была Гарри, чтобы ненавидеть профессора чисто из принципа, и не была Роном, чтобы не понимать, как полезно для общего развития общество Снейпа. Зельевар почти никогда не отвечал на вопросы, но окольными путями или путями непосредственно практическими Гермиона узнавала рядом с ним столько нового! Буквально на той неделе, когда она в очередной раз перебирала флоббер-червей, то обнаружила, что их слизь могла выступать в качестве отдельного ингредиента. И кто-то бы сказал, что Гермиона цепляется к мелочам, но ведь из них и строится понимание предмета. А Гермионе всегда хотелось понимать больше, чем мог дать стандартный учебник. Будь она повнимательней, то и про жабросли что-нибудь бы вычитала, и всего этого удалось бы избежать… Ко всему прочему, компания Снейпа не казалась такой уж пугающей, ведь Гермиона не была Невиллом, чтобы считать, будто зельевар преподаёт в школе ради того, чтобы мучить студентов. Во всяком случае, он здесь не только ради этого.

— Вам точно пора, — хмуро отметил профессор. Гермиона моргнула, будто очнулась ото сна. — Идите к выходу из подземелий, мистер Филч встретит вас там и проводит до башни Гриффиндора. Я его предупрежу, уходите.

Гермиона встрепенулась от такого настойчивого выдворения из класса, и сонливость немного отступила. Нельзя было потерять драгоценные мгновения, пока Снейп был здесь и говорил с ней. Завтра, она была почти уверена, всё могло измениться без каких-либо очевидных причин. А сейчас, несмотря на то что зелье то и дело подталкивало отключиться, было очень легко говорить то, что Гермиона считала нужным сказать в лицо.

И она сказала:

— Сэр, простите меня. Я честно больше никогда так не поступлю.

— Насколько мне помнится, я сказал вам уйти.

— Профессор, вы мне не верите? — с нисходящим от усталости отчаянием в голосе вопросила Гермиона.

— Разумеется нет, — ответил Снейп таким тоном, словно Гермиона не знала какую-то известную истину, и задал крайне странный вопрос: — Грейнджер, вы вообще соображаете, что воровать — это плохо?

— Конечно, сэр.

— Подумайте ещё раз.

Гермиона была несколько сбита с толку. На долю секунды — она не была не уверена, не показалось ли ей — Снейп закатил глаза.

— Вспомните свои же слова, — ровным голосом сказал он. — Вы неоднократно повторили, что украли всего раз и давно. Разве кража должна оправдываться за степенью давности? Или потому что это имело место всего раз? Я так не считаю, но вы, Грейнджер, очевидно, иного мнения. Если бы не жабросли, вы бы никогда не стали признаваться в том, что сделали, и я совершенно уверен, что вы ещё и не считаете себя виноватой.

— Это не так… — попыталась возразить Гермиона.

— Не перебивайте. Ваши извинения лишь для проформы. И возможно, вы даже мните себя жертвой. Когда вы стояли под дверью моего кабинета и обещали, что «никогда так больше не поступите», вы ни на секунду не раскаялись. Я не знаю, какие цели вы преследуете сейчас, но, полагаю, вам необходимо, чтобы я вас простил и… забыл о произошедшем? Потерял бдительность? Смею огорчить: ни тому, ни другому не бывать.

Ещё какое-то время назад Гермиона не могла и надеяться, что Снейп соизволит с ней поговорить. Теперь же, когда они сидели друг напротив друга, и профессор отказывался принимать извинения и обвинял в каких-то уловках, якобы нацеленных на дальнейшее разграбление его кабинета, в голове неожиданно проскочила недовольная мысль о том, как же Снейп упрям…

Но было в его словах что-то близкое к правде, только вывернутое наизнанку. Гермиона с убийственным спокойствием вдруг осознала, что и впрямь не раскаивается. Тогда, на втором курсе, она действовала на благо друзей и маглорождённых, к коим относится сама, и кража была лишь маленьким затруднением на пути к спасению школы. И Гермиона проделала бы это вновь, появись необходимость. Она бы и жабросли не побрезговала украсть ради Гарри, если бы обстоятельства вынуждали её это сделать.

Профессор, всё это время внимательно наблюдавший за усиленной работой мысли, хмыкнул.

— Вижу, вы к чему-то пришли.

Гермиона с вызовом посмотрела в глаза напротив. Язык из-за зелья ворочался всё тяжелее, поэтому говорила она медленно. Хотя от этого звучала только увереннее без привычных трепыханий.

— Если бы вы были на моём месте, сэр, вы бы поняли, почему я считаю, что поступила правильно.

Зловещая усмешка тут же искривила тонкие губы. Снейп казался довольным — его предположения подтвердились.

— Что ж, раз нужда в бессмысленных извинениях отпала, разговор можно считать оконченным…

— …Но это не значит, что я не виновата перед вами, сэр, — поспешила добавить Гермиона. — Я осознаю всю тяжесть своего проступка и понесу любое наказание, которое вы мне назначите.

Снейп отрицательно покачал головой.

— Покиньте класс.

— Я причинила вам ущерб… — не сдавалась Гермиона.

— Достаточно.

— …и-и моральный тоже!

— Повторять не буду — на выход! — профессор встал с кресла и размашистым жестом указал на дверь.

Уйти всё-таки пришлось.

Сбивчиво пожелав спокойной ночи, Гермиона на слабых ногах вывалилась в ледяной коридор, где по телу тут же разбежались мурашки. На свежую голову она снова попробует поговорить со Снейпом. Обязательно.

Пока Гермиона со скоростью улитки преодолевала путь до лестницы наверх, её мучили какие-то смутные ощущения. Она бессознательно коснулась лица. На щеках до сих пор чувствовались прикосновения жёстких пальцев. Гермиона резко отняла руку.

Да, день выдался сложным. Обо всём непонятном можно было подумать и завтра. Сейчас главной целью было добраться до кровати, не уснув при этом по дороге. Гарри, к слову, мог расслабиться: разнос за жабросли откладывался по меньшей мере до утра.

1) Один из самых знаменитых зельеваров в мире. Автор «Расширенного курса зельеварения».

Вернуться к тексту

— Ба. Ба!

— Что такое?

— Одно слово осталось. «Когда мы кому-то верим, о ком-то заботимся и встречаем с улыбкой». Раз, два, три… Шесть букв!

— Дружба.

— Третья буква «бэ».

— Любовь?

— Лю-бо-о… Да, подходит. Спасибо, ба!

— «Дружба», по-моему, здесь тоже недурственно. Хотя… всё одно.

на веранде загородного дома миссис Грейнджер, лето 1986

* * *

Над толпой пролетело уверенное:

— Посторонись! — и для убедительности: — Я без очереди!

Гермиона теснила локтями учеников, собравшихся у кабинета зельевара, и настойчиво двигалась к цели. Слева и справа то и дело раздавались недовольные возгласы.

— На каких это основаниях, грязнокровка?

Перед самой дверью вырос Малфой с гнусной ухмылочкой на нежном — до противного — лице.

— На таких, о которых тебе знать не положено! — ощетинилась Гермиона.

Малфой и вся его шайка подпевал загудели и заулюлюкали.

— Какие-то особые льготы для грязнокровок? Я угадал? Ну да, вам же н…

Тут слизеринец смолк, согнулся пополам и сполз по двери. Гермиона без усилий отодвинула безвольное тело в сторону, мимоходом отмечая, что с третьего курса поднаторела в приёмах рукопашного боя, и вошла в кабинет.

— Вы решили меня доконать? — первым делом спросил Снейп, завидев Гермиону.

Она и не ожидала другого приветствия, так что ничуть не обиделась.

Если смотреть с точки зрения профессора, Гермиона именно за этим и пришла. А вот если угол немного смещался, всё окрашивалось в совершенно иные краски.

Грейнджер явилась, чтобы рассказать профессору, какая она хорошая. Хорошая ученица, конечно. Исполнительная, внимательная, аккуратная… Может, не всегда честная, но так ведь это во благо, и не самое, признаться, важное.

— Я должна вам кое-что сказать, сэр, — начала она решительно.

Снейп закрыл «Еженедельник ловца» и отложил его в сторону.

— Кто бы сомневался. Ну, я вас слушаю.

Гермиона важно кивнула.

— Сэр, у вас сложилось неверное мнение обо мне, и я хотела бы это исправить.

Снейп неопределённо хмыкнул.

— Но прежде всего я хочу подарить вам шарф, сэр. Ручной вязки, — Гермиона нырнула в сумку и стала вытаскивать оттуда рукотворный, а не созданный зачарованными спицами подарок.

Когда на каменном полу свернулось около десяти футов вязанной шерсти, Гермиона заподозрила неладное. Она тянула и тянула, а шарф всё не заканчивался, складываясь у ног в зелёное кольцо. Гермиона нарочно выбрала этот цвет, декану Слизерина должно было понравиться, но длина… С длиной прогадала. Профессор, несомненно, отличался длинной шеей, но не настолько же!

— Мисс Грейнджер, — утомлённо молвил Снейп. — У меня таких неуравновешенных, как вы, полшколы, и все записаны на сегодня. Вы ещё долго?

Гермиона занервничала и с остервенением продолжила тащить бесконечный шарф в узор «косичка». Она даже не успела приступить к сути того, зачем пришла, а теперь и венцу вязальной истории угрожало не увидеть свет.

— Сэр, подождите, — лихорадочно попросила Гермиона.

— Мисс Грейнджер, — торопил Снейп, безучастно наблюдая за её потугами. — Время подходит к концу. В вашем распоряжении сорок секунд.

Оставив шарф в покое, Гермиона надулась.

— Ну и пожалуйста! Не хотите — не надо! — видимо, упрёк в голосе превысил допустимый предел нахальства, потому что Снейп нахмурился. Гермиона в смущении сцепила пальцы и насуплено закончила: — А ведь я его специально для вас вязала, сэр.

— У меня нет времени, чтобы тратить его на что попало. Тем более на ваши неуклюжие палантины.

Вопреки словам, Снейп поднял ладонь и невербально притянул шарф, отчего и Гермиону потащило к преподавательскому столу — значительная часть подарка покоилась в сумке и, видать, за что-то зацепилась. Когда шарф оказался в чужих руках, то принял нормальные размеры, и профессор с непроницаемым лицом накрутил его на себя.

Гермиона, не веря своему счастью, просияла и, как ей показалось, хитро прищурилась.

— Ну вы скажете тоже, сэр… Именно потому, что у вас мало времени, вы остаётесь с учениками после занятий и отпаиваете зельями?

— Это была чрезвычайная ситуация. И пока только с вами, — Гермиона кинула торжествующий взгляд на дверь, за которой стоял уверенный в своей неповторимости Малфой. Профессор сердито бросил: — Но теперь все хотят того же! Пришлось вызвать на подмогу мадам Помфри.

Снейп указал в другой конец кабинета. Гермиона обернулась через плечо и с изумлением увидела целительницу, сидевшую возле небольшого столика с котлом и читавшую «Ребусы в нумерологии».

— Поппи, будьте добры, объясните этой упёртой мисс, что ей надо заняться своей нервной системой. Она целый месяц с завидной регулярностью орошает слезами пол в подземельях. У нас и так высокая влажность.

— Гермиона, послушай профессора, — сказала мадам Помфри участливо. — Он тебе только добра желает. Умиротворяющий бальзам — отличное средство! Пара студентов у меня его год пьют. Спят хорошо, оценки улучшились, даже прыщи прошли!

— Я — отличница, — оскорблённо процедила Гермиона. — И у меня нет прыщей!

— Два ваших единственных достижения, — сухо прокомментировал Снейп. — Ступайте к мадам Помфри за дозой. Следующий!

В помещение стали ломиться студенты. Гермиона подлетела к двери и прислонилась к ней спиной, уперевшись пятками в глубокую выемку в полу. С той стороны напирали.

— Помнится, вы упрекали меня, что я уделяю недостаточно внимания психологическому состоянию учеников. А теперь вы мешаете мне работать?

— Я же не о всех… — пропыхтела Гермиона, — …просила вас печься! Сэр, может, заставите их подождать?

— Зачем?

— Мне нужно сказать вам кое-что ещё.

— Вы уже столько сказали, мисс Грейнджер, что вам положено молчать до окончания школы.

Снейп возник перед Гермионой с такой быстротой, точно трансгрессировал. Пришлось задрать голову, чтобы взглянуть профессору в лицо. Они стояли очень близко. Настолько, что не составило бы труда разглядеть самые неуловимые черты. Но Гермиона всегда старалась смотреть Снейпу либо в гипнотические глаза, либо — что чаще — между. С открывшегося ракурса самым удобным было уставиться на гладковыбритый подбородок.

— Боитесь, мисс Грейнджер? — подбородок зашевелился в такт словам.

— Не боюсь, — нетвёрдым голосом молвила Гермиона, гадая, чего конкретно ей следовало бояться.

Спустя мгновение она почувствовала прохладные пальцы на щеке и затаила дыхание. Но эти пальцы отличались от тех, какими Снейп держал Гермиону, вливая в неё успокоительное. Они совсем не подходили профессору. По коже прошлись мягкие, влажные, неуверенные подушечки. Грейнджер постаралась отстраниться.

— А зря вы не боитесь, — ехидно сказал Снейп.

И вдруг схватил Гермиону за нос тем самым движением, каким хулиганы в магловской школе делали отщепенцам класса «сливку».⁽¹⁾

Грейнджер дико заверещала и повисла у профессора на руке в попытке оторвать её от лица. Снейп воспользовался моментом и распахнул дверь кабинета, крикнув: «Следующий!». Последнее, что Гермиона запомнила, так это шарф, за который она потянула, желая перекрыть глубокоуважаемому профессору воздух, чтобы спастись самой.

* * *

— Отпусти её!

— Да отпустила! Она вроде открыла глаза.

— Тогда почему она кричит?

— Блин, Лаванда! Ты всегда такие вопросы задаёшь!

Гермиона дёрнулась, издала отрывистое «ах», и, ничего не соображая, отползла подальше на сбитые подушки.

— Грейнджер?

Для верности Гермиона подтянула и ноги. С трудом разлепив веки, она встретилась взглядом с двумя знакомыми фигурами, подсвеченными кровавыми лучами солнца. Те гнетуще застыли у кровати и определённо чего-то ждали. Гермионе сделалось не по себе.

Проведя рукой по груди, она обнаружила мантию. Она что, так спала? Мерлин! Тут и заклинание не применишь — ничего не поможет. Неужели придётся идти в мятом?

Под задумчивыми взглядами соседок Гермиона выползла из-за полога и стала отрешённо бродить по спальне в поиске учебников.

Наступила среда. Или четверг. Первыми стояли либо травология, либо трансфигурация. А ещё закончились перья… Да, точно! Гермиона рухнула на пол у прикроватной тумбочки и стала выгребать из верхнего ящика все бумажки и безделушки, за которыми пряталась внушительная связка перьев.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась Лаванда. Парвати молчала.

— Собираюсь на занятия, — проскрипела Гермиона, выдирая из-под ленточки, приобретённой для удобства хранения, новые письменные принадлежности.

— Уже пять вечера.

Потребовалось время, чтобы вникнуть в смысл сказанного. А это было не так просто. «Уже пять вечера» — говорило о многом. Например, о том, что сейчас не утро и к тому же не семь тридцать, что, в свою очередь, наводило на мысль…

— Ты с Виктором поссорилась? — внезапно спросила Парвати.

Перья точно ожили и выскочили из ленты, рассыпавшись по полу.

— С Виктором?

— Да, с Виктором, — обратная реакция подбодрила, и соседка продолжила увереннее: — Ты во сне повторяла «я должна тебе кое-что сказать» и…

— Какой сегодня день? — нетерпеливо перебила Гермиона, не желая слышать продолжение.

— Вторник.

Годрик, что же было вчера?

Соседки щебетали, пока Гермиона, прикрыв глаза, мученически силилась вспомнить хоть что-нибудь… Шестерёнки крутились туго, но мало-помалу разогнались. И Грейнджер вспомнила всё, включая сон. Ей стало дурно.

Левой рукой она схватилась за лицо, правой нашарила в тумбочке зеркало и принялась с пристрастием себя разглядывать. Зрелище, как отметил однажды Снейп, было «жалкое».

— Вы мне чуть нос не оторвали! — воскликнула Гермиона.

— Так ты не просыпалась! Мы и шумели, и воду на тебя лили, — невинно хлопая ресницами, оправдывалась Парвати. — Что с тобой вчера приключилось?

— Может, к мадам Помфри? — подала голос Лаванда.

— Нет, — отрезала Гермиона.

К мадам Помфри она точно не собиралась идти. Для начала нужны гарантии, что её не станут лечить там от прыщей или от чего похуже.

— Лаванда права, тебе бы в больничное крыло.

Гермиона хмуро покосилась на настырных советчиц и продолжила бесцельно метаться по комнате. Соседки какое-то время понаблюдали за спятившей однокурсницей и тихо удалились.

По всему выходило, что Гермиона проспала занятия. Проспала руны, нумерологию, чары и зельеварение. Зельеварение. Зельеварение!

Где в этом учебном году она свернула не туда?!

Оставаясь в спальне, найти ответ на этот животрепещущий вопрос представлялось невозможным. Поэтому наскоро переодевшись и почистив зубы, Гермиона спрятала палочку за пояс джинсов и побежала вниз навстречу проблемам.

Сразу у лестницы нашлись Гарри с Роном — они сидели и мирно играли в шахматы.

Уизли, заметив подругу, открыл было рот, но Гермиона не дала издать ни звука. Схватив обоих мальчиков за рукава, она потащила их от недоигранной партии на выход из гостиной. Друзья беспрекословно последовали за ней, только иногда переглядываясь и перешёптываясь.

— Чего это с ней?

— Не знаю. Сам спроси.

— Я?!

— Ты.

— Почему я?

— А кто?

— Я вас слышу, — сказала Гермиона и многообещающе заверила: — И сейчас вы всё поймёте.

Троица остановились у пустого класса. Гермиона огляделась и пропустила Рона с Гарри первыми. Когда все оказались внутри, она заперла дверь заклинанием и повернулась к озадаченным мальчикам.

— Самое время объяснить, что происходит, — подсказал Гарри.

Этот заботливый тон взбесил и разбудил Гермиону окончательно. Впервые с момента, как её пытались лишить носа, а может, ещё раньше — с тех пор, как она бежала к Снейпу, не подозревая, что тот хочет её линчевать — Гермиона почувствовала себя в своём уме и твёрдо стоящей на ногах. А ещё очень злой и в свитере, надетом задом наперёд. Проглядела спросонья.

— Нет, Гарри… Это ты мне объясни, что произошло! — напустилась она на друга.

Рон, уловив, что претензии предъявляют не ему, попятился к партам.

Гарри замер и посерьёзнел. Видимо, ему было невдомёк, что от него требуют, и оттого он начинал сердиться. Но сердиться здесь разрешалось только одному человеку.

— Гарри, где ты раздобыл это «великолепное средство»? Гарри, ты такой умный! Гарри, я не сомневалась, что ты выкрутишься! — спародировала Гермиона саму себя, взмахивая руками. — А Гарри просто молча пошёл в кабинет Снейпа и спёр жабросли!

Воцарилась тишина. Гарри побледнел; Рон вовсе слился с мебелью.

— Нет, ты не подумай, — продолжила Гермиона на тон ниже, — можешь красть у Снейпа, что хочешь. Ну… Не всё, что хочешь, и не очень часто, но… Ты меня предупреждать не пробовал? Я у него в подземельях частая гостья, если ты не забыл. Как думаешь, на кого он подумал в первую очередь? Да мне было бы не так обидно, если бы я сама это сделала. Или хотя бы знала, Гарри! Разве так сложно рассказать?..

Запал улетучился чересчур быстро. Гермиона была уверена, что выскажет другу всё, что думает по этому поводу, и ещё добавит. А на деле смогла лишь доплестись до ближайшей парты, усесться на неё и тяжко выдохнуть, спрятавшись за волосами.

Они проходили это сотню раз! Но исход никогда не менялся. Гарри Поттер не рассказывал ничего, пока самостоятельно не прижмёшь его к стенке и не начнёшь вытаскивать сведения клещами. Ну, или пока ему не приспичит так, что останется только два возможных пути: поделиться с друзьями или совершить какую-нибудь героическую необратимую глупость.

Гермиона хорошо понимала причины недоверия Гарри и до последнего старалась не напирать. Но чтобы что-то изменилось, требовались усилия, в конце концов! В настоящем. Вместе! Вот она, Гермиона — всегда готовая выслушать и помочь, только приди и расскажи. Не съест же она собственного друга за то, что тот смог найти выход из тупиковой ситуации лишь путём кражи. Не Гермионе подобное осуждать.

— Ты поэтому пришла так поздно? — спросил Рон.

Грейнджер утвердительно кивнула.

Гарри, который так и стоял столбом, отмер, снял очки, провёл руками по лицу и глухо сказал:

— Это не я.

Гермиона с Роном одновременно вскинули головы.

— Это Добби. Я даже про жабросли ничего не знал.

— Добби?.. — Гермиона задумалась и издала истеричный смешок. — Представляю, как он роется у Снейпа в шкафах. Почему ты просто меня не попросил?

Гарри снова надел очки.

— Я же сказал. Я ничего так и не нашёл в ту ночь. И не знал про жабросли. И вообще, я похож на того, кто будет заставлять домовика красть?

Гермиона с Роном переглянулись.

— Да нет, друг, не похож…

Гарри вкратце объяснил, как Добби разбудил его за десять минут до испытания, о сути которого узнал из подслушанных в школе разговоров, а прежде сам нашёл нужную книгу, вычитал про жабросли и решился на воровство.

Гермиона глубоко впечатлилась осведомлённостью эльфа. Даже они (втроём!) не нашли за две недели ничего стоящего. И кто-то говорит, что домовики в чём-то уступают волшебникам?

— Сомнительно как-то, — скептически произнёс Рон.

— И что же в этом сомнительного? — с наездом уточнила Гермиона, повернувшись к соседней парте.

На удивление, Уизли не стал отнекиваться, как обычно делал, если разговор касался щепетильной темы.

— Домовики не способны думать так… Э-э…

— Масштабно? — ядовито подсказала Гермиона.

— Да. Они обладают собственным видом магии, и только это их и заботит. Вы не встретите домашнего эльфа, который бы сидел и читал книжки про нашу магию. В этом нет смысла.

— Просто так, может, они бы и не читали. А если они захотят помочь важному для них волшебнику? Добби сам по себе исключение из правил.

— Нет, Гермиона, ты не понимаешь, — вздохнул Рон. — Они мыслят и действуют иначе. Добби не пойдёт в библиотеку, только люди так делают. А он или подслушает где-то, как было с заданием, либо выполнит чьё-то указание. Идти и читать книги для него… Неестественно, вот!

— Выходит, ему кто-то подсказал, — заключил Гарри. — Или он где-то подслушал.

Гермиона ещё могла согласиться, что не признавать у магических существ иную картину мира — полная глупость. Но большей глупостью было признавать такую картину мира, где домовики могли поступать лишь в соответствии с чьей-то указкой! Однако она не стала спорить. В любом случае не найдёт поддержки.

— Постой-ка, — веснушчатое лицо неожиданно вытянулось. Рон рождал какую-то важную мысль. — Так Снейп держал тебя до отбоя? Он не имел на это никакого права!

О нет…

Гермиона, не ожидавшая подвоха, спрыгнула с парты, готовая обороняться от всех словесных нападок.

— Всё не так, Рон.

Но друг уже подорвался с места и стал надвигаться на Гермиону, собираясь, судя по всему, провести осмотр на предмет повреждений.

— Что он тебе сделал? Применял какие-то заклятия? Угрожал? Держал взаперти, пока не сознаешься?

— Рональд Уизли! — воскликнула Гермиона и топнула ногой. — Он выставил меня за дверь. А я… — она запнулась под двумя внимательными взорами мальчиков и выпалила, не дыша: — А я пошла в библиотеку и весь вечер составляла список книг, которые мы прочитали, чтобы убедить Снейпа, что мы даже не знали про жабросли.

Эта история по праву заняла первенство среди самой спонтанной лжи в жизни Гермионы. Но такое даже ложью в полном смысле слова нельзя было назвать. Разве недоговаривать в целях… избежания недопонимания — это преступление? Нет же, это необходимость.

Гарри с Роном поверили сразу. Им и в голову не пришло, а какого, собственно, соплохвоста Гермиона пошла тогда в библиотеку, а не сразу к ним. Ну, а Гермиона не стала задумываться, почему она не сказала всё, как есть. Никому не следовало знать про вчерашнее. Она осознала это так же отчётливо, как и то, что виноватых здесь нет, а домовика сдавать она ни за что не будет.

— Так откуда Добби узнал про жабросли? — Гермиона вернула тему в более-менее безопасное русло, а сама отошла к окну, за которым сгущались сумерки.

Мальчики пустились в бурные обсуждения возможных объяснений. А Гермиона всё смотрела на улицу — на мрачные окна соседних классов, в которых отражались последние лучи закатного солнца; на острый шпиль одной из башен, где сидела крупная птица. Разве удобно вот так сидеть? — отстранённо подумала Гермиона, стараясь не обращать внимание, как часто бьётся сердце.

Она сегодня проспала зельеварение. Какая безалаберность. Что подумает профессор? Нет, он уже что-то подумал. И этот дурацкий сон… Не пойдёт же Гермиона в подземелья, чтобы продолжить вчерашний разговор и доказать Снейпу всё, что вчера не успела? Бесполезно. Только выставит себя навязчивой идиоткой, которая не понимает с первого раза.

«Подари ему шарф», — невесело подколола Гермиона саму себя.

По плечу кто-то похлопал.

— Слышишь, — позвал Рон. — А ведь Добби долго служил у Малфоев. Он мог откуда-то знать про жабросли. Да и вообще… Это Малфои. Они всегда там, где что-то неладное творится. Непонятно, как имя Гарри попало в Кубок, а теперь Добби…

— Добби больше не служит Малфоям, — напомнила Гермиона. — Да и пока он на них работал, защищал Гарри.

— В этот раз он хотел защитить меня от проигрыша, — Гарри задумчиво крутил в руках палочку. — Тут всё может быть. Вдруг Люциус Малфой наложил Империус на Добби. Или это сделал Драко. Мы же проходим сейчас Непростительные заклятия. Добби, кстати, выглядел нервным в то утро… Правда, в тот день по-другому никто себя и не чувствовал.

Все трое друзей замолчали, обдумывая произошедшее. Как всегда, оставалась масса вопросов — и никаких ответов. С одной стороны хорошо, что Добби смог помочь с заданием Турнира, а с другой… Лучше бы Гарри в нём в принципе не участвовал.

— Пока не забыл, — Рон щёлкнул пальцами. — МакГонагалл просила тебя зайти к ней, когда тебе станет лучше.

Гермиона нервно сглотнула. Ну, началось. Снейп наверняка уже обо всём доложил декану, и Гермиону ждёт какое-нибудь «специальное» наказание. Но после того, как правда выяснилась, идти «на ковёр» было не так страшно. Раз дело касается Добби, можно и потерпеть.

— А что значит, «когда мне станет лучше»?

— Мы же не могли сказать, что ты проспала, — объяснил Гарри. — Придумали, что у тебя живот болит.

— И Снейпу вы так же сказали? — Гермиона округлила глаза.

— Ну да…

Ну да. А что, они должны были выдумать что-то персонально для зельевара? Действительно.

Гермиона отсутствовала — профессор в любом случае решил, что она виновата и теперь боится показаться ему на глаза. Придётся всё-таки сходить в подземелья и объясниться, но после визита к МакГонагалл.

— Час от часу не легче… — пробурчала Гермиона и двинулась к выходу из класса: — Я пошла, у меня много дел.

— Гермиона…

Пришлось затормозить. Рон изображал что-то руками над своей головой.

— А это у тебя… Это так надо?

Гермиона провела ладонью по спутанным локонам. Она же забыла расчесаться! Но если бы беспорядочная копна была важнее, чем недовольная МакГонагалл и Добби, которому грозило потерять работу, она бы сейчас здесь не стояла, а красила бы ногти вместе с Лавандой и Парвати в гостиной.

Про себя Гермиона поставила пометку переодеть свитер. И этим ограничилась.

— Да, так надо, — отмахнулась она и выскочила из класса.

* * *

Уже на подходе к кабинету трансфигурации Гермиона замедлила шаг.

С Добби всё ясно, и Гермиона твёрдо решила взять вину на себя. Но что делать с кражей на втором курсе? Все возможные оправдания казались недостаточно весомыми, для МакГонагалл уж точно. Гермиона была виновата, и виновата единолично. Но, раз её не просили зайти сразу к директору, наверное, это можно было расценивать как хороший знак?

Гермиона собралась с духом и постучала в приоткрытую дверь.

Профессор МакГонагалл сортировала письма. Она подняла голову на звук и разрешила войти.

— Вам лучше, мисс Грейнджер? — ровным тоном поинтересовалась декан.

— Да, спасибо, профессор.

По строгому лицу преподавательницы всегда с трудом удавалось определить, насколько та недовольна. Правда, Гермиона достаточно хорошо изучила Минерву МакГонагалл за годы учёбы, поэтому могла предположить, что «уровень опасности» — жёлтый. Профессор слегка поджимала губы.

Решив предвосхитить всё самое худшее, Гермиона начала кое-как подготовленную по дороге речь:

— Профессор МакГонагалл, я бы хотела всё объяснить. Наверное, профессор Снейп вам уже рассказал, но, пожалуйста, выслушайте и мою картину произошедшего. С моей стороны вовсе не было…

— Стойте, Гермиона, не тараторьте. Присядьте для начала.

Гермиона села за ближайшую парту и принялась нервно теребить рукав свитера.

— Профессор, я просто хочу прояснить…

МакГонагалл покачала головой. Гермиона умолкла.

— Мы поговорили с профессором Снейпом. Я прекрасно его понимаю. И вы поймите, Гермиона. Он… сложный человек. Удивительно, что вы продержались так долго.

Гермиона посмотрела на волшебницу так, будто увидела её впервые, а та продолжила:

— Обычно я никогда не говорю о других преподавателях. Сами понимаете, это непрофессионально. Но с вами я могу быть откровенной? — Гермиона машинально покивала, и МакГонагалл одарила её сдержанной улыбкой. — Мне порой и самой тяжело работать с профессором Снейпом, поэтому не представляю, каково было вам. Не вините себя ни в коем случае. Вы отлично справились, мисс Грейнджер. Сейчас я бы хотела, чтобы вы помогли мне с корреспонденцией от родителей. А с завтрашнего дня я собираюсь освободить вас от каких-либо обязанностей, связанных с отработкой. Не вижу в этом необходимости.

К Гермионе перекочевало несколько пёстрых стопок: письма были упакованы в жёлтые, белые, синие, серые и иногда двуцветные конверты.

— Мисс Грейнджер, с вами всё хорошо?

— А… А что вам сказал профессор Снейп? — не удержалась Гермиона от вопроса.

— Как «что»? — удивилась МакГонагалл. — Он сказал, у него нет на вас времени и вы вечно всё путаете. Хотя насчёт последнего у меня большие сомнения.

Внезапно МакГонагалл просверлила Гермиону взглядом. Пришлось изо всех сил изображать беспристрастное лицо.

— Я чего-то не знаю?

— Нет, это всё, профессор.

— Тогда давайте поскорее покончим с письмами и пойдём на ужин.

Гермиона принялась со всей ответственностью сортировать письма: с просьбами — в первую стопку, с вопросами — во вторую, с жалобами — в третью. Но сосредоточиться на работе не удавалось. Хотелось то ли упасть в обморок от лёгкости, заполнившей грудь, то ли станцевать — от счастья.

* * *

На ужин Гермиона пришла вместе с деканом Гриффиндора. По дороге они увлечённо обсуждали тему следующего урока и будущую курсовую работу, а перед самым Залом пожелали друг другу приятного аппетита и в добром расположении духа разошлись за свои столы.

— Ты как будто не с отработки, а из Хогсмида, — с сомнением протянул Рон. — Рассказывай, как всё прошло.

После ненамеренной выдумки о вчерашнем дне Гермиона вошла в раж. Она принялась в красках пересказывать, как МакГонагалл её пожурила, погрозила пальцем, но похвалила за догадливость — иначе Гарри мог провалить тур. Потом, сказала Гермиона, профессор посоветовала держать случившееся в секрете, а лучше вообще — забыть, чтоб никто ничего не узнал. В общем, Грейнджер нагло и напропалую врала друзьям второй раз за вечер. А они внимали, и уважение к собственному декану стремительно росло. В конечном счёте так было лучше для всех.

Гермиона украдкой посмотрела на преподавательский стол. Снейп её не сдал. И поскольку он почему-то решил молчать, то и ей не следовало трезвонить на каждом углу. Мальчики как всегда стали бы развивать свои безумные теории о том, какие цели преследует нелюбимый профессор, и Гермиона не хотела в очередной раз это слушать. Рон с Гарри категорически не поддавались перевоспитанию. Так что толку от её правды?

Пока друзья жили в иллюзиях о злом зельеваре, Гермиона следила, запоминала и старательно вносила в мысленный список каждое слово, сказанное Снейпом, каждый его поступок, готовясь при необходимости встать на защиту профессора не с пустыми руками. А в том, что ей когда-нибудь придётся это сделать, она не сомневалась. Скитер маячила на горизонте. Конечно, не дай Мерлин, профессору выпадет шанс узнать, на что Гермиона способна ради… ради других, но если потребуется, она этой писаке застрянет поперёк горла. И ни одна подлая сплетня из Скитер больше не вылезет.

Снейп тем временем без аппетита жевал тушёный кабачок. Профессор всегда ел с таким несчастным видом, будто приём пищи доставлял ему настоящие мучения. Может, ему не нравилось сидеть за учительским столом? Зельевар и так учеников не жаловал, а тут ещё завтракай, обедай и ужинай с видом на тех, кто «Морочащая закваска» без ошибки написать не может. Гермиона, естественно, в эту категорию не входила.

— Что там? — Гарри повернулся в сторону преподавательского стола.

— Ничего, не проснулась ещё, — сбивчиво сказала Гермиона и принялась запихивать в себя всё, до чего дотягивались руки.

Рон с Гарри тоже переключились на свои тарелки.

После ужина образовалось новое важное дело: Гермиону выбрали в качестве засланца на кухню поговорить с Добби. Сделать это стоило как можно скорее, пока воспоминания у эльфа были свежи.

Мальчики отправились в гостиную, а Гермиона по привычке в библиотеку, чтобы переждать там какое-то время. Сразу после ужина бежать к домовикам бессмысленно — они заняты уборкой. Да и Гермионе после пропущенного дня стоило наверстать материал.

Где-то с полчаса она переводила руны, столько же читала про особо опасные виды плотоядных растений Южной Африки, потом сдала библиотечные учебники мадам Пинс и налегке отправилась на кухню.

За пять минут Гермиона преодолела несколько этажей, ловко запрыгнула на отъехавшую на два фута лестницу и вскоре оказалась у картины с фруктами. Но грушу пощекотать не успела. Дверь открылась с обратной стороны, и Гермиона нос к носу столкнулась с Дафной Гринграсс.

1) «Сливка» — синяк на носу. Чтобы её сделать, нужно взяться за кончик носа указательным и средним пальцами и крутануть. Очень болезненная практика.

Вернуться к тексту

Когда в волшебниках согласья нет,

То мозгошмыги тут как тут —

Смягчат мозг спорщикам,

И спор пойдёт по кругу…

«Придира», выпуск №23977

Дверь в кухню плотно захлопнулась, разом заглушив звон кастрюль и поварёшек. Тепло натопленного помещения украдкой коснулось кожи, но тотчас рассеялось. И лишь аромат аппетитной выпечки успел выскользнуть в коридор: сегодня подавали корзинки с лимонным джемом.

Гринграсс зыркнула из-под белёсых ресниц. Свет факелов ярко высветил её круглый лоб. Гермиона даже засомневалась на мгновение, не начнёт ли однокурсница бодаться, и нечаянно отступила на шаг.

Одно из главных правил выживания среди сверстников гласило: не реагируй на задир, не начинай с ними припираться и вообще по возможности обходи стороной. Гермиона — за редкими исключениями — следовала житейской мудрости, так как с младых ногтей выяснила, что обратные действия ведут к бóльшим стычкам. А в волшебном мире недалёкая, привитая без какого-либо понимания ненависть к маглорождённым, приправленная дурным характером, могла довести и до проклятия, которое порой оборачивалось ущербом гораздо более неприятным, чем подбитый глаз.

Стоит ли за зря омрачать школьные дни, растрачивая силы на безмозглых задир? Вопрос, конечно, риторический.

Гермиона подавила тяжёлый вздох, глядя на девчонку, вставшую в проходе изваянием. Можно было бы развернуться и уйти, но второе правило выживания предписывало не отступать перед лицом врага, если столкновение неизбежно.

Знать бы ещё, что этому врагу, с которым Гермиона и словом едва обмолвилась, надо.

— Ты бы угомонилась, Грейнджер.

К чему это было сказано, Гермиона решительно не поняла, но показательно сложила руки на груди и вздёрнула подбородок.

— Должно быть, тебя это огорчит, но «угомонюсь» я очень, очень нескоро. Так что уйди с дороги, Гринграсс.

— А иначе? — усмехнулась одногруппница. — Наложишь на меня Петрификус Тоталус?

Наверняка со стороны происходящее напоминало разговор глухого со слепым. Ещё чуть-чуть, и Гермиона готова была заскрежетать зубами. Всё это ей порядком надоело.

— Я не намерена с тобой ссориться, Дафна, — Гермиона сознательно назвала слизеринку по имени. Гринграсс едва заметно съёжилась, а Гермиона с достоинством продолжила. — Если у тебя есть ко мне жалобы или предложения, то даю возможность озвучить их, либо отстать от меня насовсем. И вообще, какая муха тебя укусила? Насколько мне помнится, не было такого, чтобы мы что-то не поделили.

— Жалобы и предложения — это по твоей части, Грейнджер, — въедливо проговорила Гринграсс. — Это же тебя всё вокруг не устраивает.

Гермиона не успела придумать, как реагировать на столь очевидный и внезапный упрёк в адрес своего безвременно свёрнутого проекта, когда слизеринка пошла на попятную. Она двигалась в сторону холла, пряча что-то в кармане мантии. Это что-то издавало таинственный дробный звук.

Гермиона, пришедшая допросить эльфа по известному поводу, настороженно прищурилась. Бутылки со сливочным пивом так не звучат, пирожные и подавно. А сейчас совсем не время для всяких странностей в пределах кухни.

— Что там у тебя? — спросила Гермиона громко и не церемонясь. Гринграсс не располагала к вежливому общению.

Слизеринка замерла одной ногой на лестнице. К своей естественной бледности она побелела ещё пуще.

— Ты и вправду никогда не слышала о таком понятии, как «не твоё дело», Грейнджер? В магловских семьях что, не воспитывают?

Гермиона снисходительно хмыкнула. Поход к МакГонагалл и последующее известие о том, что Снейп не стал разглашать факт кражи, придали Гермионе шальной уверенности в себе и своей правоте. Если уж на то пошло, порядок и безопасность иногда требуют наглости. Судя по всему, профессор это тоже понял.

— Я не из праздного любопытства интересуюсь. У меня для этого есть основания, — естественно, Гермиона не собиралась в эти основания никого посвящать. — Зачем ты ходила на кухню? Ужин недавно закончился.

— Рано ты в старосты заделалась, — протянула Гринграсс и встала второй ногой на ступеньку. — Особенно если учесть, что значок старосты тебе не светит. С твоим-то послужным списком.

Гермиона в недоумении открыла было рот, но, не придумав ответ, сразу же его закрыла, чем очень позабавила собеседницу.

— Ну ничего, Грейнджер, не расстраивайся. Может, тебе повезёт. Ты, главное, хорошо мой котлы у нашего профессора.

И тут Гермиону осенило. Грэхем!

Не то чтобы отработка оставалась большим секретом, но, видимо, после того как мальчик заявился раньше времени за своим зельем, а потом сбежал, он-таки проболтался на факультете. Некритично, однако неприятный осадок появился. Почему-то от первокурсника, который недавно плакал в тёмном закутке, Гермиона не ожидала такой подставы. И нажаловался, наверное, что его преследуют. Вот Гринграсс и увязалась. Но почему, собственно, Гринграсс? Они родственники? Да, в общем-то, неважно… Гермиона просто искренне хотела помочь!

— Он же не только тебе рассказал? — с неудовольствием уточнила Гермиона, представляя, как слизеринцы в тот день потешались над ней в своей гостиной.

Гринграсс пожала плечами. Этот жест напомнил что-то, но Гермиона не успела ухватиться за ускользающую мысль. Под сопровождение загадочного громыхания слизеринка взбежала по лестнице.

Гермиона проводила её хмурым взглядом и подошла к двери, чтобы наконец пощекотать нарисованную грушу. Сейчас она и выпытает у домовиков, что за дребезжалку Гринграсс с собой таскает!

Едва ноготь царапнул по волшебной краске жёлтого цвета, Гермиона одёрнула руку.

— Подожди-ка… — сказала она вслух, сводя разрозненные точки в единое целое. Её поразила невероятная в своей простоте догадка.

Всё ведь было на поверхности!

Мгновенно переписав планы, Грейнджер понеслась вдогонку за однокурсницей.

«Скажите, кто придумал, что я собираю материал для Скитер?»

«Знаю только, что слух пошёл из Слизерина».

«Не копай под Снейпа. Ты же не хочешь неприятностей?»

«Ну конечно, это слизеринцы».

— Это была ты! — изобличающий выкрик разнёсся под сводами замка.

Гринграсс остановилась. Гермиона едва не налетела на неё, когда затормозила на полном ходу так, что кроссовки скрипнули о каменный пол.

— Ты рассказала Снейпу, что я якобы передаю жалобы Скитер! И та записка с угрозой! Она тоже от тебя!

— Десять баллов Гриффиндору, — процедила Гринграсс, стоя к Гермионе спиной. Её толстая коса рассерженно качнулась. — Крикни громче, чтобы весь Хогвартс узнал.

Гермиона совсем позабыла, где они. Пусть ученики давно разбрелись по гостиным, но в школе не бывает, чтобы никто за углом не грел уши. Гринграсс хотела было нырнуть в тёмный подземный коридор, который вёл на её факультет, но Гермиона обогнала слизеринку и встала перед ней, преграждая путь.

— Зачем ты это сделала?! — Гермиона старалась говорить тише, но голос так и клокотал возмущением.

— Очевидно, чтобы помешать тебе, — Гринграсс сощурилась. — Для самой умной в классе ты задаёшь слишком тупые вопросы.

— Да у меня и в мыслях не было вредить Снейпу! — оправдание вызвало мучительное чувство дежавю. — Я лишь пыталась поддержать учеников. Никто бы не пострадал. В особенности учителя! Но ты всё испортила, Гринграсс. Даже в разговор с Грэхемом влезла! А ему — да будет тебе известно — очень нужна поддержка! Там, где он сейчас, никто не в состоянии ему помочь.

Слизеринка смотрела чуть снизу из-за роста, но её тяжёлый взгляд сводил разницу на нет.

— «Там» — это на факультете, который теперь ему ближе семьи? — сказала Гринграсс с каким-то особенным выражением и резко добавила: — Не суй нос не в свои дела, Грейнджер. Твоя «помощь» сделала только хуже, а потеряй ты где-нибудь то письмо…

Гермиона опешила.

— Рада слышать, что тебя заботит благополучие мальчика, но не думаешь же ты, что я бы стала оставлять письмо где попало? Или рассказала бы кому-то, кому нельзя доверять?

— То есть ты всё-таки рассказала рыжему переростку и очкарику, — заключила Гринграсс.

— Неважно. И не называй их так! Можешь оттачивать свою язвительность на ком угодно, кроме моих друзей.

— А ты ставь свои эксперименты на ком-нибудь, кроме слизеринцев! Вместо того чтобы учиться выживать в коллективе, Грэхем ходил как в воду опущенный и ждал чего-то от спасительницы Грейнджер, которая у нашего декана давно полы моет!

— Я варила зелья, — с нажимом сказала Гермиона, поскольку посчитала важным уточнить, пусть слова Гринграсс и были очередной ничего не стоящей насмешкой. — Судя по письму, проблемы у Грэхема не с коллективом, а со Снейпом. Он что-то разбил в его кабинете, и Снейп снимал с него сотню баллов на протяжении пятидесяти дней! Это что, особый способ адаптации к школе?

Гринграсс закатила глаза столь глубоко, что не уступила бы актрисам, играющим одержимых бесами.

— Профессор Снейп не снимал баллы. Он даже с вашей треклятой троицы никогда столько не снимал. Стал бы он портить жизнь собственному студенту! Рич просто перепугался, потому что он пер-во-курс-ник, — Гринграсс проговорила последнее слово по слогам, словно общаясь с неразумной четырехлеткой, и сделала кислое лицо. — А ты, дубина, решила наябедничать Скитер. Очень низко, даже для тебя.

Сперва сказанное едва не заставило Гермиону поражённо воскликнуть, но последняя фраза всё безжалостно испортила.

— Я. Ничего. Ей. Не передавала! — если бы кто-то узнал, как сильно довела Гермиону байка про её сговор с журналисткой, он бы бежал в ужасе, быстрее, чем от самого лютого боггарта. — Я терпеть не могу Скитер! Она бестактная и беспринципная. А уж так подставлять Снейпа я бы не стала, даже если бы он снял с Гриффиндора все имеющиеся баллы, — слизеринка посмотрела куда-то мимо и изобразила губами что-то вроде буквы «о». Гермиона проигнорировала ее гримасы и с чувством добавила: — Вообще-то, я его очень уважаю и хорошо к нему отношусь, и даже несмотря на то, что он…

— Вы бы своё отношение, Грейнджер, — прервал Гермиону знакомый, тихий, леденящий душу баритон, — демонстрировали посредством посещения моих занятий.

За секунду у Гермионы с лица сошёл весь цвет. Она бесцельно потопталась на месте и, обмирая, развернулась. Над ней возвышался Северус Снейп собственной персоной.

— Профессор… — в голову точно напихали ваты. Всё никак не удавалось сообразить, что лучше сказать.

Положение спас сам же Снейп.

— Мисс Гринграсс, отправляйтесь в гостиную. И вы тоже, — зельевар смерил Гермиону неумолимым взором. — Хватит прохлаждаться.

Гринграсс безропотно засеменила в подземелья, оставив Гермиону один на один с профессором. По-хорошему, и Грейнджер стоило убраться восвояси, но она вдруг вспомнила, что намеревалась зайти к зельевару и объяснить своё отсутствие. И случай как раз представился…

— Сэр… — начала Гермиона тоненьким голоском.

— Грейнджер, — многообещающе произнёс Снейп.

Гермиона впилась ногтями в ладони.

Пока она распиналась перед Гринграсс, не прозвучало ли чего-нибудь совсем неуместного? А если да, то…

— Брысь.

И Гермиона убежала, сверкая пятками.

Остановиться удалось лишь у входа в башню. Там она, тяжело дыша, согнулась пополам и опёрлась руками о колени, стараясь успокоиться. Нельзя заявляться в гостиную в настолько растрёпанном виде — это вызовет ненужные расспросы.

— Девочка, за тобой гнались инферналы? — поинтересовалась с портрета Полная Дама, непринуждённо зевнув.

Гермиона ничего не ответила, немного подождала, восстанавливая дыхание, и назвала пароль. Если за ней что и гналось, — подумала она со стыдом, который тщетно пыталась не замечать, — так это вчерашний день. И сегодняшний сон.

В гостиной мальчики корпели над теоретической частью домашнего задания по травологии — зарисовывали ядовитые колючки под разными углами, поэтому не сразу увидели, как Гермиона к ним подошла. Первым голову поднял Гарри.

— Удалось что-нибудь выяснить?

— Нет, — Гермиона присела на свободное место на диване. Друзья терпеливо ждали продолжения. — Я… встретила Снейпа.

Рон поморщился и сказал «ясно». Гарри сочувственно похлопал по плечу со словами «потом вместе сходим». И оба мальчика вернулись к своим зарисовкам, посчитав ответ исчерпывающим.

А вот Гермионе ничего не было ясно. И ничто не казалось ей исчерпывающим.

* * *

Наступила весна — солнечная и ветреная — и принесла с собой весточку от Сириуса. На пятничном завтраке Гарри с горящими глазами отвязал записку от лапы всклокоченной бурой совы и прочитал:

— В два часа дня в субботу у перелаза при повороте на Хогсмид.

Гермиона удручённо рассматривала намазанный сливочным маслом тост. Она не испытала воодушевления от необходимости тащиться до са́мой деревни, так как намеревалась посвятить завтрашний день составлению диаграмм по нумерологии. Но не бросит же она Гарри? Для него это важно. Тем более встреча с Сириусом могла прояснить некоторые события.

Рядом не было джема. Гермиона повертела головой и нашла стеклянную вазочку в тот самый момент, когда третьекурсник по другую сторону стола едва не спихнул её локтем. Обошлось. Сидящий рядом Джордж оказался на редкость внимательным и ловким. Что тут скажешь — игрок в квиддич.

Поставив вазочку обратно на стол, он незамедлительно вернулся к разговору с Фредом. Близнецы расположились вплотную друг к другу и обсуждали что-то с крайне озабоченными выражениями на лицах. Гермиона отметила, что в последнее время они только с такими непривычными для себя лицами и ходят. Странно всё это…

Она смотрела слишком пристально, потому что Джордж пихнул брата, и две пары одинаковых глаз уставились на Гермиону в ответ. Фред не растерялся — подмигнул и плутовато улыбнулся. Но ответную улыбку не получил.

— Будьте добры, — приосанившись, проговорила Гермиона, — передайте вишнёвый джем.

— Конечно, миледи, прошу, — Фред быстро вошёл в роль и передал вазочку, сопроводив действо почтительным жестом рукой.

— Благодарю.

Кинув на близнецов иронический «ну что за дети?» взгляд, Гермиона вздохнула и сосредоточилась на тосте.

Джем у неё теперь был. Но аппетита это не прибавило.

Уже несколько дней Гермиону что-то томило. Неспокойное состояние было связано не только с кражей, в которой пришлось признаться. И не только с реакцией Снейпа на эту новость. Было что-то ещё.

Возможно, думала Гермиона, она беспокоится из-за Турнира? Странностей с Добби? Или виновата Гринграсс? Невовремя слизеринка затеяла свои дурацкие игры. Правда, подходящее время проблемы обычно и не выбирают.

Последними двумя уроками на сегодня стояло зельеварение. Гермиона нервничала. Стараясь не поворачивать головы, чтобы не выдать себя, она скосила глаза вправо и поспешно изучила преподавательский стол. Зельевара видно не было. К добру ли?

Через несколько долгих часов троица друзей спускалась в подземелья. По мере приближения к классу у Гермионы всё мучительнее холодело в животе. Возле особо тёмного угла она ойкнула и наступила Гарри на ногу. Мальчики заволновались, но Гермиона сделала вид, что ничего не произошло. А сама, когда они прошли чуть подальше, глянула через плечо в темноту — там ей померещился профессор Снейп.

Возле кабинета, хохоча, кучковались слизеринцы. Как только Гермиона, Гарри и Рон оказались в их поле зрения, широкие спины Крэбба и Гойла разъехались в стороны и явили миру красное от смеха лицо Пэнси Паркинсон. Она радостно гоготнула:

— А вот и наши голубки, глядите! — и пока друзья пытались сообразить, в чём дело, Паркинсон швырнула в их сторону пёстрый журнал. От неожиданности Гермиона поймала тот на лету. — Уверена, Грейнджер, тебе понравится.

Это оказался свежий выпуск «Ведьминого досуга». На обложке журнала улыбчивая волшебница колдовала над пирогом, под которым поместилась кричащая надпись:

Гарри Поттер и любовная неразбериха: сердечные тайны мальчика, который умеет удивлять!

Только Гермиона начала листать журнал в поиске сенсации, как дверь распахнулась, обдав прохладным порывом воздуха. Снейп без лишних слов махнул рукой, и ученики стали затекать в класс. Гермиона приложила журнал к ещё сильнее забеспокоившемуся животу и уныло забрела в аудиторию вслед за остальными.

Гермионе не нравилось сидеть на задних партах во время зельеварения, но желание находиться поближе к Рону с Гарри и подальше от змеиного логова на первых рядах, как правило, пересиливало неудобства. Однако сегодня грех было жаловаться на столь отдалённое расположение от доски, на которой Снейп в данный момент записывал рецепт зелья острым, как тысяча лезвий для разделки лягушек, почерком.

Украдкой открыв под столом журнал, Гермиона, изо всех сил стараясь не шелестеть дешёвой бумагой, пролистала до нужного места. Мальчики, сидевшие по бокам, склонили носы над цветной фотографией Гарри, который смотрел на читателей отстранённым взглядом безумца, и принялись вместе с Гермионой читать статью.

В ней небезызвестная журналистка не погнушалась ничем. Она в очередной раз упомянула, что Гарри сирота, уточнила, что Гермиона — маглорождённая, а потом (вот это новость!) сообщила, что друзей связывает нечто большее, чем дружба. Нет, Гарри, конечно, мальчик что надо, но… Гермиона встряхнула головой и вернулась к чтению. В статье было написано и про Виктора, и про его предложение приехать на летние каникулы. Но, насколько Гермиона помнила, на втором туре Скитер отсутствовала. Тогда как она умудрилась обо всём узнать?

— Я же говорил, — с горячностью зашептал Рон, тыча пальцем в это бумагомарательство. — Зачем ты злила Скитер? Получай теперь. Сделала из тебя какую-то… вакханку!

Гермиона не сдержалась и прыснула.

— Откуда ты такие слова знаешь?

Пока Рон пытался объяснить, что знает он такие слова от мамы, Гермиона уже тряслась от смеха, аж стул шатался. Только непонятно было: происходящее было действительно настолько смешным или у неё в очередной раз сдали нервы?

Немного придя в себя, Гермиона откинула бездарный журнал подальше и с задором помахала Паркинсон, которая пялилась в их сторону, наверное, в надежде увидеть, как Гермиона будет рыдать у Гарри на плече. Берти Боттс со вкусом грязного носка ей! Вот что.

Урок шёл своим чередом. Ребята разложили ингредиенты для зелья и принялись толочь скарабеев в крошку. Гермиона некоторое время сидела молча, но всё же решилась озвучить не покидавшую её мысль.

— Не могу понять, как Скитер удалось подслушать наш с Виктором разговор? Может, у неё есть мантия-невидимка?

— Ви-и-иктором, — передразнил себе под нос Рон. Тут Уизли со стуком выронил керамический пестик. — Он в самом деле пригласил на каникулы?!

— Именно, — с показным безразличием ответила Гермиона, измельчая в ступе жука. — Нас вытащили из воды, завернули в одеяла, а потом Виктор вправду сказал, что никогда такого прежде не чувствовал, и…

Гермиона вспыхнула и замолчала, осознав, что последнее дополнение явно было лишним. Чтобы как-то сгладить момент неловкости, она потянулась к банке со скарабеями, хотя те больше не были нужны.

— Что ты ему ответила? — мрачно поинтересовался Рон.

Гермиона сжалилась — с неё не убудет, а Рону ведь так интересно.

— Виктор спросил, какие у меня планы на лето и не хотела ли бы я приехать к нему в Болгарию. Я сказала, что подумаю.

— Мисс Грейнджер решила почтить нас своим присутствием, но не вниманием. Минус десять очков Гриффиндору.

От стыда Гермиона стала багряной, словно квоффл.

Профессор Снейп, следуя своей излюбленной традиции, бесшумно подплыл к троице друзей со спины и ждал подходящего момента, чтобы приструнить нарушителей дисциплины.

— Это что такое? — ребята синхронно повернули головы и проследили за тем, как Снейп поднимает «Ведьмин досуг», брошенный на свободный стул. — А-а, журнал. Ещё минус десять очков Гриффиндору. Так-так… Поттер, вы не можете расстаться с доказательством своей популярности даже на занятиях?

Слизеринцы захохотали. Гарри сжал кулаки от злости. Гермиона закусила губу, почувствовав укол совести. Это ведь она стала читать статью на уроке, а можно было просто подождать до конца учебного дня. Но нет же, повелась на провокацию, как последняя идиотка! Гермиона подняла голову, чтобы с вызовом посмотреть на Паркинсон, но напоролось на осуждающий взгляд Гринграсс.

Снейп обошёл друзей спереди и, коварно усмехнувшись, принялся с невыразимым удовольствием зачитывать бредни Скитер вслух, попутно сдабривая их комментариями.

— «Гарри Поттер, мальчик во всех отношениях особенный, страдает от обыкновенных мук юности»… Почему же мы, Поттер, вынуждены страдать вместе с вами, отвлекаясь от урока? «В связи с трагической гибелью родителей ему с ранних лет не хватало любви, но Гермиона Грейнджер, его школьная подруга из семьи маглов, стала для Гарри Поттера утешением и вновь подарила ему надежду», — Снейп бросил на Гермиону красноречивый взгляд. — «Но мог ли он представить, что жизнь, и без того полная драматичных событий, вскоре нанесёт ему новый удар?» — теперь зельевар почему-то взглянул на Рона. — «Мисс Грейнджер ничем не примечательна, однако крайне амбициозна, поэтому Гарри Поттер стал лишь скромным трофеем в её коллекции знаменитостей»…

Слизеринцы надрывали животы и утирали слёзы. Снейп взял паузу и уселся на стул, между делом просматривая небольшую статью. Будто бы в чём-то удостоверившись, он бодро продолжил.

— …«Симпатичная четверокурсница Пэнси Паркинсон утверждает, что красотой Гермиона Грейнджер обделена, зато достаточно умна, чтобы сварить приворотное зелье». Мисс Грейнджер, сколько всего я о вас не знаю.

Неприятели заливались на разные голоса, и уставившаяся в стол Гермиона не сразу поняла, что Снейп обратился к ней.

— «Известно, что изготовление и использование любовных зелий в Хогвартсе запрещено»… Помимо домашнего задания, мисс Грейнджер, вы напишите мне эссе обо всех зельях, которые запрещены в школе. «Несомненно, обстоятельства, из-за которых два самых популярных участника Турнира оказались во власти одной девочки, не останутся без внимания Альбуса Дамблдора. А доброжелатели Гарри Поттера могут надеяться лишь на то, что в следующий раз он будет более избирателен в своих увлечениях», — ухмыльнувшись, Снейп свернул журнал в трубочку. — Поскольку думать вы способны только о своих любовных неурядицах, вам троим нельзя сидеть вместе. Уизли, оставайтесь здесь. Мисс… Нет. Поттер, идите к мистеру Гойлу. А для вас, мисс Грейнджер, эксклюзивное место — передо мной, за первой партой.

Гермиона слабыми руками сгребла учебник, ступу, подхватила сумку и котёл и поплелась в начало класса. По дороге она поймала сочувствующие взоры Невилла, Дина, Симуса и соседок. Гарри же был в ярости, и грохот, с которым он совершал «переезд», заставлял всерьёз беспокоиться о сохранности кабинета.

— На вас нашло забвение, Грейнджер? — тихо и без тени шутки спросил Снейп, вернувшись за свой стол. От Гермионы не укрылось отсутствие «мисс». В уважении профессора она всё-таки потеряла… — Вы словно запамятовали, что я, в сущности, объявил вам амнистию. Раз за разом вы умудряетесь злоупотреблять моим лояльным отношением к вашим выходкам.

Чутьё подсказывало, что от извинений лучше воздержаться — иначе это только разозлит Снейпа. А Гермиона и так сделала всё, чтобы испортить ему настроение. Теперь действовать нужно было тонко и дипломатично.

Крепко сжав пестик влажными от волнения пальцами, Гермиона спокойно произнесла:

— Сэр, я понимаю, что веду себя не лучшим образом, но я не специально. У меня не было намерения мешать вам проводить урок, — она подняла на зельевара глаза честного человека. — Да и вообще после того, как вы не рассказали обо мне профессору МакГонагалл, я многим вам обязана, сэр. Я у вас в долгу…

— Что с вас взять, — негромко фыркнул Снейп. — Кроме ингредиентов. И то ничтожный улов будет.

— И если вы не против, сэр, — сказала Гермиона, притворившись, что не услышала кровожадного намёка, — я могла бы остаться у вас на отработку, чтобы загладить вину.

Снейп ясно дал понять, что видеть Гермиону на отработках в своих владениях больше не желает. Но это было несколько дней назад, и за время их последнего разговора столько всего успело произойти. Если бы профессор дал шанс, Гермиона обязательно доказала бы: она вовсе не бессовестная. Просто обстоятельства постоянно складывались так, что она оказывалась виноватой.

— Хорошо, — неожиданно согласился Снейп. — Вы меня уговорили.

У Гермионы камень с души упал. Класс наполнился весёлым, обнадёживающим стуком ножей о разделочные доски.

— Я назначаю вам отработку, Грейнджер. Вам, Поттеру и Уизли. Явитесь ко мне втроём. Я буду свободен… — профессор с деловым видом порылся в ворохе бумаг на столе, — в следующую субботу в два часа дня. Без ваших друзей приходить не смейте. Про отработку сообщите им самостоятельно.

Гермиона предприняла было попытку перебить зельевара, но тот был быстрее:

— Отказаться нельзя. Сами напросились.

Нечестно было втягивать в эту историю мальчиков. И профессор об этом знал. И довольно скривил губы, глядя на приунывшую Гермиону.

В класс постучали.

— Войдите, — мирно отозвался Снейп.

Дверь открылась, и на пороге возникла беспокойная фигура директора Дурмстранга. Ученики зашептались. Каркаров, не обращая ни на кого внимания и без конца накручивая на палец бородку, прошагал между партами прямиком к Снейпу.

— Мы длжны пгврить, — почти не открывая рот, глухо сказал Каркаров.

Профессор нахмурился.

— Поговорим после урока.

— Нет, сейчас! — напустился Каркаров. — У тебя нет выхода, Северус. Не избегай меня.

— Все разговоры после урока! — прошипел Снейп, сложил руки на груди и отгородился от мира.

Гермиона засуетилась. Она до сих пор не приступила к следующему этапу приготовления зелья, а вид сердитого Снейпа только добавил стимула. Работа закипела.

Каркаров до конца второго урока ходил вдоль доски за спиной зельевара, крутил бородку и с подозрением косился на класс. Пару раз задержался на Гермионе — но ненадолго. Видимо, сегодня малгорождённая подруга его знаменитого ученика интересовала Каркарова в последнюю очередь.

Пока Гермиона отмеряла нужное для зелья количество желчи броненосца, ей вспомнился Виктор. Она давно не видела болгарина и, по правде говоря, немного соскучилась. Надо было бы встретиться и поговорить, особенно после выхода этой мерзкой статьи. Вдруг Виктор прочитает её и решит, что Гермиона могла использовать на нём любовные зелья? Хотя нет. Глупость какая! Виктор был на редкость тактичным парнем и не выносил поспешных суждений о других людях. Гермионе это качество крайне импонировало, она сама старалась быть такой же. А встретиться им всё-таки не помешало бы…

До звонка Снейп не обронил ни слова. Обстановка в кабинете была гнетущая. Нервно мельтешащий Каркаров раздражал не только зельевара, но и Гермиону: кроме того, что он мешал сосредоточиться, так ещё и Снейп из-за него полностью погрузился в свои мысли. Естественно, не было ничего приятного в насмешках и заведомо проигрышных спорах. Но когда Снейп замолк совсем — лучше вовсе не стало.

Прозвонил колокол, ученики наскоро прибрали рабочие места и вывалились в коридор. Гермиона покидала класс со странным чувством незавершённости, хотя зелье, несмотря на все осложнения в течение урока, было сварено верно.

Рон ждал у выхода. Завидев подругу, он спросил, с чем Гарри так долго возится.

Гермиона оглядела коридор. Она не заметила Гарри в классе и подумала, что он вышел вместе с остальными. Но его нигде не было. Уходить один он не стал бы, а это значило только одно — друг остался в кабинете. Внезапно, сбив гриффиндорцев с ног, из класса выскочил встревоженный чем-то Каркаров, а за ним по пятам и их пропавший товарищ, сверкая в свете факелов очками.

— Я вам такое расскажу, — шёпотом пообещал он. — Идёмте.

Друзья поднимались в башню Гриффиндора, чтобы оставить в спальнях рюкзаки и сумки перед ужином, и по пути Гарри с азартом излагал то, чему стал свидетелем.

— То есть Каркаров показал Снейпу что-то на левой руке, а Снейп испугался и сразу тебя выгнал, — задумчиво проговорил Рон.

— Всё так, — подтвердил Гарри.

— Каркаров бывший пожиратель смерти, и он хорошо знаком со Снейпом. Понимаете, что это значит? — не дожидаясь ответа, Рон торжественно подытожил: — Снейп — тоже пожиратель смерти.

Гермиона остановилась прямо посреди движущейся лестницы. Та миновала нужный ребятам пролёт и повезла их в неизвестном направлении.

— Ты не прав, Рон. Если бы Снейп был… — Гермиона понизила голос, — пожирателем смерти, он бы не преподавал в школе. И в принципе он никогда бы не стал заниматься чем-то подобным!

Рон, держась за перила, сокрушённо застонал.

— Ты серьёзно? Гермиона, просто посмотри на него хорошенько! Разве ты не видишь, какой он?

— Я знаю, какой он, — жёстко отрезала Гермиона.

Безымянное чувство, которое день ото дня набирало в ней силу, убеждало её безжалостно отметать все обвинения в адрес профессора.

Не дожидаясь мальчиков, Гермиона взбежала по лестнице и отправилась в гостиную — в одиночестве.

«В память о тех, кто сидел здесь и был одинок».

выцарапано на дубе вблизи Чёрного озера

Для начала весны выдался необыкновенно жаркий день. После обстоятельного обеда, о котором Гермиона, оказавшись на солнцепёке, сразу же пожалела, троица друзей отправилась в Хогсмид — на долгожданную для Гарри встречу с Сириусом.

Их путь пролегал через магазин одежды для волшебников. Ребята рассудили, что Добби, как никто другой, заслужил подарок за помощь во втором туре. И тут уж было совсем не важно, сам ли домовик додумался насчёт жаброслей или кто-то его на эту помощь надоумил. Главное, дело было сделано — Гарри успешно прошёл испытание.

Деревенский магазинчик «Шапка-невидимка» располагал большим выбором носков на любой вкус и цвет. Гарри нашёл пару, которая по желанию владельца могла сделать массаж ступней. Гермиона по достоинству оценила находку и отметила себе на будущее взять две пары родителям. Между тем Рон откопал и загорелся желанием купить гольфы, кусающие за палец, если на контрольной выбираешь неправильный ответ. Товар имел довольно сомнительные вид и свойства. Гермиона воздержалась давать комментарии.

После вчерашнего разговора о Снейпе между ней и мальчиками осталось что-то томительное и недоговорённое, но все усиленно старались делать вид, будто всё позабылось.

«Разве ты не видишь, какой он?» — спросил тогда Рон.

И вот что Гермиона должна была увидеть? Что Снейп в своей неизменно чёрной мантии походит на образчик магловского злодея? Ну уж извините, заикающийся профессор Квиррелл совсем не был похож на злодея, зато под тюрбаном носил частицу Волдеморта! Что же теперь, о сути людей судить по внешности и манере себя держать? В случае с профессором зельеварения Гермиона почти не сомневалась, что настолько же, насколько неприветливо он выглядит снаружи, — он безобиден внутри. Иначе проработал бы он в школе столько лет?

«Я знаю, какой он».

Наверное, это прозвучало самонадеянно, но разве это не было правдой? Многому Гермиона сама стала свидетельницей.

Да, порой она строила догадки, как и все. Но её отличало то, что сперва она выискивала в людях положительные качества. А это, признаться, было куда труднее, чем обвинять и подозревать! Это была взрослая позиция. Рон же ни в чём не искал сложных путей. Бессмысленно было надеяться на его благоразумность в этом вопросе.

Друг понуро стоял над «контрольными» гольфами, с которыми не мог расстаться. Но и купить не мог: не позволяли финансы. Гермиону кольнула совесть. Она вспомнила вчерашний разговор с зельеваром. Как бы подгадать момент, чтобы объявить мальчикам о внеплановой отработке? Или — пришла малодушная мысль — подождать до следующей субботы, чтобы не портить отношения на всю неделю ещё и этой неурядицей?

— Как вам?

Гарри продемонстрировал друзьям носки, меняющие цвет в соответствии с настроением хозяина — сейчас они лиловели, как синяк. Общими усилиями подарок был согласован и куплен. Худенькая маленькая продавщица на кассе завернула покупку в незамысловатую подарочную бумагу и обвязала её белой лентой. Гермиона спрятала подарок в мантию, и ребята вышли на Верхнюю улицу. Миновав лавку «Дервиш и Бэнгз», они направились к краю деревни.

Друзья никогда раньше не бывали в этой части волшебного поселения. Каменные домишки с высокими каминными трубами попадались на пути всё реже и вскоре остались позади. Тропинка петляла между валунами и кустами ракитника. На пронзительно голубом небе не виднелось ни облачка. Создавалось впечатление, будто они в походе где-то далеко, далеко от Хогвартса. Гермиона, случалось, ходила с родителями в походы. Это были одни из самых ярких моментов в жизни. С волшебством, конечно, не сравнится, но то чувство единения с природой…

— М-м-м… Надо было побольше взять и перекусить.

Рон, который шёл следом за Гарри, мечтательно закатывал глаза всякий раз, когда порыв ветра доносил до него запах куриных ножек из рюкзака на плечах друга. Снедь со школьного стола была припасена для Сириуса, вынужденного прятаться по горам и лесам.

Гермиона раздражённо цокнула языком.

— Мы час назад обедали!

Рон обернулся через плечо и прищурился.

— Свежий воздух нагоняет аппетит, не слышала?

— Смотрите! — прервал затевающийся спор Гарри.

В конце тропинки, у перелаза через невысокий забор, стоял чёрный пёс с газетой в зубах. Он был таким тощим, что бока его некрасиво впали, и если бы не шерсть, можно было бы разглядеть рёбра, обтянутые кожей.

— Здравствуй, Сириус! — радостно крикнул Гарри.

Пёс вздёрнул морду, в знак приветствия махнул хвостом и трусцой двинулся между кустов. Ребята молча и без промедлений последовали за ним. Подъём по холму был долгим и утомительным. Гермиона шла, отдуваясь. Где-то на половине пути она не выдержала и, как и Рон с Гарри, стащила с себя мантию. Без того было очень жарко, а учитывая, что физическая нагрузка пришлась на послеобеденное время… В общем, Гермиона пожалела не только о плотном обеде, но и о том, что не в ладах со спортом.

Тропинка извивалась, Сириус в обличии пса бодро бежал впереди. Всё меньше росло травы, пейзаж становился каменистым и пыльным. Наконец наклон стал не таким крутым. Сириус на несколько мгновений пропал из виду, а за ним и мальчики. Гермиона протиснулась в узкую расщелину следом за друзьями.

Взору открылся сумрачный прохладный грот. После того как глаза немного привыкли к темноте, ребята обнаружили в дальнем углу Клювокрыла, привязанного верёвкой к большому камню. Как давно они не виделись! Гермиона чуть сию секунду не кинулась к прекрасному благородному существу, но оно строго и важно посмотрело на друзей жёлтым светящимся глазом. Не сговариваясь, они поклонились. Клювокрыл, немного поразмыслив, ответил тем же, опустившись на передние орлиные лапы.

— Клювик, привет!

Гермиона подбежала к гиппогрифу и погладила его по шее. Клювокрыл блаженно прикрыл фосфоресцентные глаза. Было нечто необъяснимо прекрасное в том, чтобы ласкать такое гордое и опасное существо без страха быть затоптанным.

— Курица!

От громкого возгласа за спиной Гермиона едва не подпрыгнула на месте. Она обернулась. Сириус сидел на голой земле и с жадностью вгрызался в куриную ножку. Худой, грязный, косматый. Гарри, ссутулившись, стоял рядом с ним и силился улыбнуться. Гермиона несмело отвернулась обратно к Клювокрылу.

— Обычно мне приходится довольствоваться крысами, — пожаловался Сириус, отчего Гермионе стало совсем дурно, и добавил: — Чёрный пёс привлекает слишком много внимания в деревне. Ничего съестного не стащишь.

Когда Сириус утолил дикий голод, вероятно, мучивший его неделями, завязался разговор на самую животрепещущую тему — Крауч. Болен ли он, как многие утверждают, или есть другая причина. Гермиона, сначала решившая не вклиниваться в разговор, не смогла сдержаться.

— Неудивительно, что ему плохо. Выгнал Винки, а теперь, конечно, жалеет! Кто же будет присматривать за домом?

Рон в противоположном конце пещеры пренебрежительно фыркнул.

— Гермиона у нас сбрендила из-за этих домовиков, — по-приятельски поделился он с Сириусом.

Почему-то Гермиона ожидала, что и крёстный Гарри фыркнет. Однако тот в задумчивости почесал заросшую щетиной щёку.

— Говорите, Крауч выгнал своего домовика?

Гарри кратко пересказал события последнего дня на Чемпионате мира, когда в небе появилась Чёрная метка, а Винки обнаружили на месте преступления, из-за чего Крауч пришёл в ярость и отыгрался на бедной эльфийке. Гермиона слушала это, горько поджав губы. Каждый раз, когда воспоминания возвращались к сцене в лесу и слезящимся большим глазам Винки, мерцавшим в свете Люмосов, руки чесались схватить пергамент с пером и написать гневное письмо прямиком в министерский отдел, занимающийся магическими существами. И дай Мерлин, там, наконец, перестали бы просиживать штаны! В их же силах было прекратить весь этот беспредел в отношении домовых эльфов! Но Гермиона не питала бесплодных надежд и не писала письма. В месте, которое носило негуманное название «Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними», ей вряд ли бы ответили. Там судьба домовиков никого не интересовала.

Внимательно выслушав Гарри, Сириус поднялся с камней и принялся прохаживаться взад-вперёд по гроту, задумчиво жуя куриную ножку. Он задал ребятам несколько уточняющих вопросов и предположил, что палочку у Гарри — ведь именно с помощью неё была оставлена метка — забрали на трибунах. Это было вполне вероятно, только вот круг подозреваемых был немилостиво велик: болгары (не все из них были такие же хорошие ребята, как Виктор), Фадж, Малфой.

— Да это наверняка Малфой! Кто же ещё! — воскликнул Рон.

Клювокрыл вскинулся под поглаживающей его рукой. Видать, от звучания имени бедняга вспомнил, что ему пришлось пережить год назад. Гермиона почесала гиппогрифа в районе уха.

— Подожди-ка, — Гермиона призадумалась. — А как же Людо Бэгмен? Он тоже там был.

По-хорошему, этого Бэгмена надо было давно прижать к стенке и заставить говорить начистоту. Он повсюду ходил с таким беззаботным видом, словно ни к чему не имел отношения; в то же время было очевидно, что он имел отношение ко многим странностям. Даже с близнецами Уизли он успел что-то не поделить, насколько поняла Гермиона по той сцене в «Трёх мётлах». И вскоре она намеревалась разузнать — что. Конечно, Фред с Джорджем так просто не сдадутся, будут упираться, но Гермиона добьётся истины.

— Ты хочешь сказать, что это Людо Бэгмен наколдовал метку? — с недоверием переспросил Рон.

Ко всему, что она говорила, Рон стал относиться с недоверием.

— Я хочу сказать, что это точно не Винки, — отрезала Гермиона. Рон возвёл глаза к потолку. — Единственная её вина в том, что она не осталась в палатке и подобрала чужую палочку. А Крауч просто взял и выгнал её из дома!

— Да можешь ты отстать от этих домовиков!

Едва Гермиона набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы разразиться негодованием по поводу тугоумости одного рыжего мальчишки, как Сириус сказал:

— Нет, Рон, Гермиона верно поняла характер Крауча. Если хочешь узнать, каков человек, посмотри, как он относится к тем, кто слабее.

Гермиона благодарно улыбнулась. Неужели кто-то к ней прислушался! Хотя слова Сириуса не были в точности тем, что она собиралась сказать, но по-настоящему (а не из чувства дружеского долга) с ней соглашались до того редко, что иногда Гермионе казалось, будто она говорит с окружающими на каком-то русалочьем наречии.

Тем временем Сириус заключил, что поведение Крауча в последние месяцы совершенно ему не соответствовало. В здравом уме глава Отдела международного магического сотрудничества не допустил бы подобного беспорядка, который самым прямым образом отражался на его репутации.

— Получается, ты хорошо знаешь Крауча? — заметил Гарри.

Сириус ответил не сразу, но по его сгорбившимся плечам Гермиона поняла — знает.

— Ещё бы я его не знал, — мрачно проговорил Сириус. — Это он отправил меня в Азкабан.

Новость об этом порядком потрясла друзей. Сириус, надкусив очередную ножку, принялся рассказывать о событиях пятнадцатилетней давности.

Он говорил и говорил: про то, что Крауч всегда был против чёрной магии, однако невозможно любил власть; про то, как Министерство от страха перед неизвестностью стало прибегать к Непростительным; как сына самого Крауча поймали вместе с пожирателями и посадили в Азкабан.

Гермиона слушала историю о младшем Крауче, и сердце у неё против воли болезненно сжималось. Ясно, что тот человек попался с пожирателями неспроста, но разве заслуживал он, чтобы собственный отец устроил над ним публичный суд, приговорил к Азкабану и обрёк на ужасную смерть! И ведь никто наверняка не знал, был ли тот парень пожирателем на самом деле! То, что Винки отделалась лишь увольнением, сейчас казалось почти удачей…

— Грюм сказал мне, что Крауч помешан на ловле тёмных магов, — задумчиво молвил Гарри.

Сириус поставил фляжку с тыквенным соком на выступ в стене пещеры и кивнул.

— Я тоже об этом слышал. Думаю, он до сих пор надеется, что поймает какого-нибудь пожирателя и вернёт прежнее уважение.

Рон оживился. Глаза у него заблестели не хуже, чем у гиппогрифа.

— Вот почему Крауч залез к Снейпу в кабинет! — заявив это, он мигом посмотрел на Гермиону.

— И какой в этом смысл? — безразлично спросил Сириус.

— Как какой? — удивился Рон.

— Если бы Крауч подозревал Снейпа, он бы лично приехал на ваш Турнир. Лучше случая, чтобы следить за ним, может и не представиться. Дело в чём-то другом.

Гермиона с усилием втянула в себя воздух, стиснула зубы и продолжила гладить гиппогрифа, про которого совсем позабыла.

— А если Снейп правда что-то недоброе задумал? — выдал Гарри.

Сама от себя не ожидая такой прыти, Гермиона затараторила оправдательную речь:

— Задумал или не задумал, а Дамблдор доверяет Снейпу, и…

Рон её перебил.

— Да брось, Гермиона! Дамблдор, конечно, очень умный, но его, думаешь, никто никогда не сможет провести?

Вообще-то, именно так Гермиона и думала.

— Зачем же тогда Снейп спас Гарри на первом курсе и в прошлом году? — выдвинула она неоспоримый аргумент и для пущего эффекта вздёрнула брови. — Оставил бы его умирать, и дело с концом!

— Мне откуда это знать? Испугался, наверное, что без работы останется.

Как же захотелось придушить Рона, который стоял с таким равнодушным и уверенным видом, будто он числился в совете попечителей школы и от него зависела дальнейшая судьба преподавателей! Да профессору плевать, что думает про него Рон Уизли, двоечник и лентяй, — мысленно успокоила себя Гермиона, и ей действительно полегчало.

В этот момент Сириус начал рассказывать про Снейпа. Не хотелось ничего упускать, поэтому Гермиона отвернулась от Рона и обратилась в слух.

— Уже в школьные годы он увлекался тёмной магией и сильно в ней поднаторел, — сказал Сириус.

Мальчики посерьёзнели. А на Гермиону это не произвело никакого впечатления. Во-первых, она не находила ничего плохого в стремлении к знаниям, порой даже таким. Во-вторых, надо учитывать, что Снейп — слизеринец. Подобные вещи для них залог уважения однокурсников. Наверняка многие из нынешних слизеринцев почитывают книги из запрещённой секции перед сном, как сказку. Теперь всех поголовно записывать в будущие пожиратели?!

Сириус продолжил:

— …он и тогда был худым, немытым, с сальными длинными волосами.

Гарри с Роном гаденько улыбнулись, и Гермионе показалось, что Сириус тоже. Появилось желание немедленно выйти из грота и не видеть эти глумящиеся лица. Гермиона, как она полагала, не была слепой. И что же? Уж немытым Снейп точно не ходил!

В конце концов, обзывания за глаза — низкий поступок. Ладно, мальчишки. Наверное, воображают себе, что всегда ходят чистенькие, причёсанные и пахнут отменно, особенно после того как полетают на мётлах. Как же! Гермиона хмыкнула. Дружба с Гарри и Роном для неё не прошла бесследно, пришлось узнать о жизни мно-о-огое… Но Сириус — взрослый человек! Мог бы держать себя в руках и не говорить так о преподавателе, которого им положено уважать и слушаться. О Крауче он не отзывался с такой надменной неприязнью!

— …а на первом курсе Снейп знал больше заклинаний, чем львиная доля семикурсников. Он крутился в шайке слизеринцев, многие из которых потом стали…

«Знал больше, чем семикурсники» — эта фраза пронзила Гермиону, будто молния.

Интересно, откуда профессор знал так много? И как он мог знать настолько много? Очевидно, у него были незаурядные способности и блестящая память. Это ясно и сейчас, но Гермионе отчего-то трудно было представить Снейпа выдающимся одиннадцатилетним мальчиком, который тянет на уроке руку, чтобы ответить.

Неожиданно Гермиона обнаружила себя заложницей иллюзии, которая возникает либо в глубоком детстве, либо у ученика перед учителем. Кажется, что взрослые были и будут взрослыми вечно. Но когда-то и Снейп был первокурсником, правда умным не по годам. Во сколько же он начал преподавать? Если он ровесник отца Гарри, Сириуса и Люпина, а Дамблдор взял его в Хогвартс лет так… Произведя несложные подсчёты, Гермиона восхитилась профессором пуще прежнего.

В настоящее получилось вернуться, только когда речь зашла о Берте Джоркинс, сотруднице Министерства, которая таинственным образом исчезла, отправившись к тёте в Албанию. Людо Бэгмен в интервью для «Пророка» утверждал, что Берта просто страдает дырявой памятью. Сириус помнил Берту другой. Память у неё в то время была что надо — всевозможные сплетни и слухи она запоминала дословно. Говорила же Гермиона, вокруг этого Бэгмена одни неясности. Опять её никто не слушал.

— Который час? — утомлённо спросил Сириус.

Часы показывали половину четвёртого. Пора было возвращаться в замок. Сириус принял свою анимагическую форму, Гермиона последний раз провела ладонью по гладким перьям Клювокрыла, а потом трое друзей в сопровождении чёрного пса покинули грот и отправились вниз по холму — в направлении Хогсмида.

Солнце клонилось к закату. Гарри шагал впереди налегке. Все куриные ножки из рюкзака были съедены, косточки достались гиппогрифу. У забора, за которым начиналась деревня, Сириус разминулся с ребятами, позволив на прощание погладить себя по голове. Оставшись втроём, они двинулись прямиком к замку.

По дороге Рон вспомнил о своём поручении, которое дал ему Сириус. Оно состояло в том, чтобы написать Перси и расспросить о состоянии Крауча, его нынешнего начальника. Все знали, что Перси высокого мнения о Крауче и, вероятно, не станет выдавать рабочие и личные секреты. Но Рон опять умудрился уйти в своих рассуждениях в какие-то непролазные дебри.

— Если Перси узнает, — заявил Рон, — что Крауч так обошёлся с сыном, то ещё больше его зауважает. Крауч ведь поступил по правилам, а Перси очень любит всякие правила.

Вывод показался Гермионе совершенно кошмарным. Она тоже любила «всякие правила», но знала, когда ими стоит пренебречь. Перси, она не сомневалась ни секунды, тоже знал. И ни за что бы не поступил, как Крауч. Но Рона было не переубедить. Он становился всё страннее и страннее с каждым днём и наговаривал уже не только на профессора Снейпа, но и на собственного брата. Спорить Гермиона не собиралась, это давно было гиблым делом.

Друзья зашли в вестибюль Хогвартса и сразу отправились в Большой Зал. Гермиона про себя порадовалась — сейчас Рон забьёт рот едой и больше не скажет ни слова.

* * *

После ужина Гермиона оставила подарок для Добби в спальне и поспешила в библиотеку. Шёл седьмой час.

Хотя библиотека в такое время никогда не пустовала — в этот вечер она по традиции полнилась школьниками, мечтающими поскорее разделаться с заданиями, чтобы завтра отдыхать весь день — там было удивительно уединённо. Каждый занимался своим делом. Гермиона выбрала кое-какие книги по нумерологии и села с краю длинного стола у лампы. Однако душевный настрой совсем не располагал к построению диаграмм. Хотелось просто поразмышлять.

Сегодня, стоя в тёмном гроте и слушая Сириуса, Гермиона особенно остро почувствовала, насколько малой крупицей знаний владеет. О ней нельзя было сказать, что она знает больше, чем старшекурсники. То, что Гермиона делала, ей всегда казалось недостаточным. А бесконечно читая в надежде, что старания окупятся, на выходе, как выяснилось, она получала до обидного ничтожный остаток.

Желание действовать снедало изнутри, но Гермиона была в совершенной растерянности, за что хвататься. Собственные задумки уже не привлекали, как прежде. Да и вдруг начало казаться, что она действительно не так умна, как ей думалось…

«Настоящий ум — тонкая и сложная материя. Он охватывает куда более широкий спектр способностей, помимо бездарного заучивания учебников и решения никому ненужных задач».

Если бы только… Только что? Кто-нибудь опытный подсказал ей, на что именно обратить внимание, за что браться, к чему стремиться? Как сделать правильно? И где это «правильно»?

Ровные ряды цифр беспорядочно бежали перед глазами. Перо щекотало ладонь, как бы намекая, что пора взяться за уроки. А если внимательно прислушаться к коротким моментам полной тишины, можно было услышать в ней шуршание многочисленных книг на полках: «Возьми меня, открой меня. Я дам тебе ясность сознания и силу».

Чтобы куда-то прийти, надо знать, куда идёшь. Простая истина, которая работает даже при выборе книги. Но как трудно она порой давалась!

Относительный покой был нарушен негромкой беседой. Из-за стеллажей вышли две семикурсницы с Когтеврана и, поставив на стол по высокой книжной стопке, сели напротив. В спёртом библиотечном воздухе Гермиону обдало облачком нежного, едва различимого парфюма.

— Он же через неделю задал подготовить ингредиенты, — сказала одна из девушек, пытаясь пригладить длинные локоны. Мантия на ней выглядела всклокоченной, глаза сияли в свете ламп, на щеках играл румянец.

— Я тебе сотню раз повторила. Эссе — через неделю, а варим — в этот понедельник, — жуя жевательную резинку, ответила ей подруга.

— А мне кажется, наоборот.

— Поступай как хочешь, — та, что с аппетитом жевала резинку, открыла первый учебник из своей стопки. — У меня нет сил выслушивать его отповедь и терять баллы. Да где тут содержание…

— В любом случае придётся выслушивать, — вздохнула девушка с локонами.

Она продолжала бесцельно, с грацией шармбатонок перебирать волосы. Её взгляд бродил по помещению, не задерживаясь ни на чём конкретном. Это создавало какое-то неприятное впечатление абсолютного безразличия ко всему.

— Кстати, — подруга с резинкой усмехнулась и отложила учебник, — помнишь, что он в последний раз сказал Хелен? Я тогда чуть со смеху не умерла.

— О-о…

Девушки посмотрели друг на друга и начали сдавленно хохотать в кулаки. Мадам Пинс на них шикнула.

— Мерлин, как же там было?..

На лицах обеих отразилась задумчивость.

— Не… Недо… Ой, хоть белладонну мне скорми, не вспомню! Что-то он намудрил тогда.

Они опять хихикнули.

— А давай переспросим его в понедельник? — предложила та, что с локонами. Внезапно она пришла в движение, и взгляд её перестал быть таким уж стеклянным. — Хочу своего придурка кузена обзывать. Николас даже не поймёт, что это ругательство. Спорим, этот идиот ответит мне «и ты будь здорова»!

— Стой, ты серьёзно собираешься переспросить? У него? — неверяще уставилась на неё подруга. — Думаешь, твои девять жизней тебя спасут?

— А что? Что он мне сделает? — девушка с локонами подцепила пальцем свою истерзанную неведомыми силами мантию за ворот и с придыханием произнесла: — Разве профессор сможет мне отказать?

Повисло короткое молчание. А затем подруги разразились до того оглушительным смехом, что в два счёта были изгнаны мадам Пинс из цитадели знаний. Но это совсем не заставило их устыдиться. Наоборот, это развеселило их ещё больше.

Гермиона, со всей дури захлопнув томик «Профессионалы о нумерологии», гордо встала со стула и ушла читать в гостиную. Она устала и была не в настроении, а от этого дикого гоготания, переглядываний и улыбочек у неё окончательно разболелась голова.

По пути в башню её уже не терзали философские вопросы. Мучил лишь один: почему люди не могут заниматься в библиотеке тем, чем, Клювокрыл их дери, там заниматься положено?! Гермиону крайне удивило наполнение голов когтевранских старшекурсниц. Она-то привыкла считать, что они должны быть одними из тех, кто в этой школе больше других стремится к знаниям. А стремления, например, той девицы с краснеющими щеками и губами не оставляли никаких сомнений. Как она вообще умудрилась попасть в продвинутый класс зельеварения?

— Я тоже такую хочу. Но они говорят, у них много заказов. Попросили подождать до конца месяца.

В коридоре у сводчатого окна стояла группка гриффиндорских первокурсников. Они столпились и что-то с интересом рассматривали. Пройдя рядом, Гермиона увидела, что это была обычная волшебная палочка. Один из мальчиков, кажется, Деннис Криви взял её в ладонь и взмахнул, будто хотел что-то наколдовать. Вдруг палочка превратилась в белую резиновую курицу и протяжно пискнула, пустив испуганное эхо по лабиринтам замка.

Гермиона вспомнила: это была работа близнецов Уизли. Они корпели над этим изобретением прошлым летом, а теперь продавали его среди прочих «Ужастиков умников Уизли». Они ещё назвали его как-то… Палочка-пугалочка, что ли? Нет. Палочка, палочка… Точно, надувалочка!

Надувалочка…

Вдруг Гермиону осенила незамысловатая, но отличная в своей простоте идея. Это заставило расправить плечи и уже бодрее продолжить путь в гостиную. Хорошо бы, Фред с Джорджем были там! У Гермионы как раз появилась к ним пара вопросов.