Утёс (гет)

— Клянусь, он питается солнечным светом и тренируется ночами напролет, — прошипела Джинни, косясь на стол Слизерина. — А мне достаточно позволить себе одно маленькое пирожное, и… — она трагически замолчала, с досадой отодвигая от себя пудинг. — Ещё один лишний фунт — и метла ни за что меня не поднимет.

В большом зале, все ещё не до конца восстановленном после войны, было немноголюдно. Обед подходил к завершению, и немногочисленные вернувшиеся в школу студенты уже расходились, сонно щурясь на переливы осеннего солнца в уцелевших стеклах.

— Гермиона, Мерлина ради! — Джинни ударила ладонью по столу и брезгливо посмотрела на развал пергаментов, среди которых порхали тонкие белые руки, испачканные чернилами. Один из свитков угодил прямо в тарелку с недоеденной кашей. — Ты можешь оторваться хоть на секунду?

— Извини, я нахожу свое исследование более интересным, чем разглядывание Драко Малфоя, — Гермиона подняла недовольный взгляд и смахнула с лица растрепавшиеся волосы, отросшие за лето почти до лопаток. Лицо, сбросившее болезненную худобу, было отмечено лёгким румянцем увлечения: Грейнджер прервали в самый разгар мыслительной деятельности. Но, казалось, Джинни не слушала; она бросила быстрый взгляд в сторону обсуждаемого и наклонилась к Гермионе, понижая голос:

— Я считаю, что Визенгамот должен запретить преступникам выглядеть так.

Гермиона сжала губы в плотную линию и подняла голову, почти против воли находя его высокую жилистую фигуру за полупустым столом слизерина. Малфой горбился, стараясь казаться ниже, но это все равно не скрывало внушительный рост. Гермиона невольно отметила, что его плечи были значительно шире, чем у Гарри и Рона, активно тренирующихся на подготовительных курсах мракоборческого центра. Вечно серая бледность, раньше напоминавшая оттенок сырой бумаги, внезапно стала молочной, и ни один колдомедик теперь не стал бы подозревать Малфоя в анемии. Черты его лица, за столько лет неприятно врезавшиеся в память Гермионы, внезапно заострились и вытянулись, словно выравнивая пропорции лица, сбросившего юношескую округлость. Каждый раз, когда взгляд непроизвольно обращался к одинокой фигуре слизеринца, Грейнджер казалось (а порой она даже была уверена), что вместо Драко Малфоя после трёх месяцев заключения в Азкабане вернулся кто-то другой. И она не хотела признавать, что этот кто-то был куда более красив.

— Это абсурд, — наконец проговорила Гермиона. — Тебе не стоит обращать внимание на кого-то вроде Малфоя. Мы не должны относиться к нему снисходительно только потому, что его оправдали.

Словно услышав свое имя, Драко поднял глаза от тарелки с нетронутой едой и посмотрел прямо на неё. Гермиона почувствовала, как бледнеет, но ответила злобе и презрению, застывших в его глазах, с ещё большим пренебрежением. О, это определенно был он. Всё тот же, что и прежде: холодный, заносчивый, грубый и такой же одинокий в своей мании величия.

— Но ты, конечно, не можешь отрицать того, что он хорош.

— Я расскажу об этом Гарри, — Грейнджер подарила Джинни осуждающий взгляд.

— Не будь занудой, — Уизли закатила глаза и поднялась со скамейки. — Нет ничего плохого в том, что ты посчитаешь Драко Малфоя хорошеньким.

— Его отец в Азкабане.

— Да, но это не отменяет того факта, что его руки выглядят так, словно способны с легкостью поднять тебя за бедра, чтобы усадить на преподавательский стол в кабинете зельеварения и…

— Не заканчивай, — Гермиона вытянула перед собой ладонь. — Это и правда уже слишком. Я не представляю условий, при которых смогла бы и правда заинтересоваться им. Разве что… — взгляд упал на пергаменты с записями и заметками. — Если бы он вдруг оказался вейлой.

Джинни фыркнула и брезгливо сморщилась:

— Девушка в твоем возрасте не должна посвящать науке столько времени.

— Ты не понимаешь! — с жаром откликнулась Гермиона. — Вейлы — удивительные волшебные существа, а магическому обществу известно о них так ничтожно мало!

Многие преподаватели уговаривали её взять другую тему вступительного проекта для конкурса в Стендфордскую академию волшебства, потому что вейлы были самой зыбкой темой для научного проекта из всех возможных. Сперва Гермиона самонадеянно отмахивалась от подобных советов: она была окрылена своей целью, вейлы в прямом смысле очаровали её.

— Они до безумия симпатичные, могут плеваться огнем и отращивать пару крыльев. Что еще тебе нужно знать, Мерлина ради?

— Обостренные ощущения, концепция выбора пары, способности к гипнозу, может, даже врождённая легилименция… — Грейнджер продолжала воодушевленно перечислять, пока Джинни скучающе рассматривала собственные ногти. — Мы не знаем, что из всего массива информации является вымыслом исследователей с воспаленной фантазией, а что — правдой. Вейлы таинственные, обособленные существа, и очень тяжело узнать хоть какую-то достоверную информацию.

— Гермиона, их очарование во многом происходит именно из скрытности. Не разрушай популяцию лишь из-за своей жажды знаний, — Джинни накинула на плечо сумку со спортивными принадлежностями. — Подумай над моими словами. А я пойду и снова попытаюсь быть чуть быстрее, чем этот совершенный образец ловца напротив, — Джинни с тоской посмотрела на оставленный ею пудинг, бросила быстрый взгляд на стол Слизерина и, почему-то вжав голову в плечи, направилась прочь из зала.

Гермиона несколько секунд осуждающе качала головой, следя за удаляющейся подругой, и обреченно вздохнула, когда та все же скрылась в дверях. Грейнджер задела Драко Малфоя косым взглядом и с неудовольствием отметила, что часть правды в словах Джинни всё же была: он стал преступно привлекательным. Это было похоже на отвратительную шутку, но больше всего Гермиону раздражало отношение к Малфою всех вокруг.

Он продолжал кое-как, хоть и без привычного покровительственного тона, общаться с однокурсниками, посещал все занятия и даже имел пару на зельеварении: Гермиона фыркала каждый раз, когда Падма Патил портила зелье, слишком отвлеченная движениями его рук. Малфоя приняли в возрожденную команду по квиддичу; он без проблем стал ведущим игроком и вскоре снова восстановился в статусе ловца, урвав этот титул прямо из-под носа Джинни. Даже преподаватели, казалось, выделяли его чуть больше, чем того требовали послевоенные приличия, и прочили прекрасное будущее. Гермиона считала это массовым помешательством и оставалась крайне негативно настроена к Малфою. Однако заниматься агитацией ненависти к бывшим пожирателям ей было попросту некогда: исследования занимали большую часть свободного от учёбы времени.

Гермиона вздрогнула, осознав, что уже несколько секунд пялилась на Драко, грозно кривя губы. Поспешно отвернувшись, она пригладила волосы на висках и бегло осмотрела стол: ужин заканчивался, а она почти ничего не съела. В сумку полетели свитки, копии страниц из книг о волшебных существах и блокноты с записями. Грейнджер занималась исследованиями около месяца, но пока ей казалось, что собранные материалы были больше похожи на сказки и легенды. Библиотека Хогвартса вряд ли могла предложить что-то большее, чем несколько поверхностных заметок исследователей и описательных характеристик столетней давности. Грейнджер даже отыскала парочку грязных романов, переведённых с французского, однако не прочла их и до середины, решив, что её не интересует аспект вымышленных сексуальных интересов вейл. Даже при том условии, что это были последние доступные ей источники.

Взгляд упал на небольшой лунный камень, лежащий рядом с пергаментами: по некоторым данным, именно он мог защитить от действия вейловских чар. Гермиона носила его с собой в надежде однажды проверить теорию, однако до сих пор все её письма, отправленные известным магическому обществу вейлам, остались без ответа. Рассеянно сжав гладкий полупрозрачный камень в ладони, Гермиона остановила взгляд на последнем яблоке, оставшемся в тарелке, и схватила его, надеясь перекусить хотя бы по пути в библиотеку.

Выходя из зала, она взглянула на высокую фигуру, сравнявшуюся с ней у дверей, и повернула голову. Непроизвольно мышцы лица напряглись, выражая раздражение: Драко Малфой смотрел на неё так, словно его с минуты на минуту должно было стошнить.

— Какие-то проблемы? — она взглянула на него сурово, ожидая услышать оскорбление, но Драко покосился на яблоко в её руках и процедил:

— Неужели ты не чувствуешь запах? Оно сгнило.

Гермиона уставилась на ярко-красный блестящий плод в своих руках и недоверчиво нахмурилась. Малфой, сморщив прямой нос, плотнее закутался в свою огромную не по размеру мантию и быстрым шагом направился дальше. Его волосы сверкнули в отблеске заходящего солнца, когда он скрылся за поворотом. Гермиона пару раз моргнула, стараясь понять, почему его слова ввели её в ступор.

Спустя секунду она расправила плечи и, крепче сжав яблоко в руках, направилась дальше. Ей не хотелось думать о странностях Малфоя, потому что этим и так было занято слишком много людей. Гермиона вскользь подумала о словах Джинни и о своем предположении.

Мысль о том, что Драко Малфой мог быть вейлой, рассмешила Гермиону и заставила испытать легкое злорадство: для человека, кичащегося чистотой крови, это стало бы настоящей катастрофой. И всё же это было похоже на забавную небылицу: Грейнджер знала, что гены вейл передавались только по женской линии. Они могли проявляться через несколько поколений у двоюродных, троюродных праправнучек, но никогда у мальчиков.

— Это невозможно, — привычно прошептала она себе под нос, заходя в библиотеку.

Осень была на удивление теплой, и Гермиона удовлетворенно улыбнулась, когда заметила распахнутое окно у левого ряда столов. Заняв место, она положила сумку на стол и откинулась на спинку. Лучи солнца, уже едва теплые из-за приближающихся холодов, оставили на её щеках мягкие поцелуи, и Гермиона закрыла глаза. Голова гудела от обилия информации, а истощенные идеи почти причиняли физическую боль.

Грейнджер приложила к глазам ладонь, защищаясь от слепящих лучей, и прищурилась, вглядываясь вдаль. Там на фоне лилового закатного неба развевались флаги квиддичного поля. Множество точек витало в воздухе, и Гермиона неосознанно ежилась, не представляя, что заставляло волшебников и волшебниц так рисковать здоровьем.

Гермиона проследила за крупной фигурой, с грацией молодого дракона перемещавшейся по полю, и почти сразу поняла: это был Малфой. Несмотря на то, что острая неприязнь к нему была чем-то подспудным, Гермиона не могла не признавать, что он держался в воздухе так свободно, словно по ночам обращался в птицу и рассекал небесное пространство, прислушиваясь к ветрам и скользя меж туч. Только это могло объяснить легкость его полёта. И когда Драко поднимался в воздух, его метла казалась Гермионе неповоротливым довеском. Она знала, что не одна замечала это: несомненно, Малфой привлекал много внимания, и это на самом деле сближало его с вейлами.

— Какая чушь, — Гермиона помотала головой и оторвала взгляд от окна.

Ей следовало еще раз проанализировать материалы и выявить пробелы, однако на это не потребовалось много времени: она вновь прочитала об обостренных реакциях вейл, об их способности перемещаться в пространстве быстрее обычных волшебников, об отменном чутье и, конечно же, любопытных свойствах крови и некоторых жидкостей тела. Прочитанное вызвало тошнотворную скуку. Гермиона, чувствуя в себе навязчивое желание заняться чем угодно кроме тупикового исследования, схватилась за яблоко и сделала небольшой укус. Сладкий сок смешался со слюной, и Гермиона с удовольствием сглотнула, прикрывая глаза. Сладость потекла вниз по горлу, будоража дремлющее чувство голода, и Гермиона поморщилась, когда порыв ветра откинул с её плеч волосы и послал вниз по шее стайку мурашек.

Рядом что-то зарокотало, и Грейнджер с удивлением распахнула глаза, заметив в оконном проеме зависший снитч. Тот плавно покачивался в воздухе, и она изумленно выдохнула, потому что магические снаряды обычно обладали куда большей прытью. Тихо поднявшись из-за стола, Гермиона осторожно ступила вперед и медленно, словно боясь спугнуть кроткое животное, протянула руку вперед. Снитч отстранился на несколько сантиметров, а затем вздрогнул, вознамерившись упорхнуть прочь. Необъяснимый азарт охватил всё её существо; Гермиона неосознанно рванула вперед, вытягивая руку до боли в мышцах, и перегнулась через подоконник, сцепляя пальцы на гладком холодном металле. Острые крылышки яростно дернулись, и она вскрикнула: тонкий металл рассек плоть ладони. Ощущение равновесия изменило Грейнджер. Запоздало ругая себя за беспечность, она почувствовала, что переваливается через подоконник.

— Что ты делаешь? — прозвучал низкий угрожающе-обеспокоенный голос, когда вокруг её кулака сомкнулись чужие горячие пальцы, облаченные в кожаные тактические перчатки. Гермиона ощутила, как кто-то за плечо вталкивает её обратно в помещение, и едва устояла на ногах, полностью оказавшись по ту сторону подоконника. Пульс стучал в висках, а к горлу подступала тошнота при мысли о том, что секунду назад она чуть не размозжила себе голову о каменные плиты у стен Хогвартса. Неловко переступив на месте, Грейнджер почувствовала, как под стопой размякает уроненное ею яблоко. Она приказала себе собраться и мотнула головой, освобождая лицо от растрепавшихся волос, а затем неуверенно подняла взгляд на своего спасителя.

— Малфой… — проговорила она осипшим голосом и посмотрела на руку, все ещё зажатую в тисках его пальцев. Кровь, сочась из глубоких порезов где-то в центре ладони, стекала по блестящим бокам снитча, обагряла черноту кожи перчаток Драко и падала вниз, обрушиваясь на опавшую осеннюю листву у подножия Хогвартса.

Его сильные бёдра плотно обхватывали древко метлы, и Гермиона изумленно проследила за тем, как Малфой, придерживая запястье одной рукой, другой принялся разжимать её пальцы. Снитч, замерев, перекатился в ладонь своего законного владельца и вскоре скрылся в нагрудном кармане квиддичной экипировки.

— Как ты преодолел расстояние от поля так быстро?

Она сглотнула, едва осмысляя свой вопрос. Драко нахмурился.

— Я гнался за снитчем, Грейнджер. Ничего необычного.

Гермиона медленно перевела взгляд на раздавленное яблоко у своих ног: из его сердцевины медленно выползала чернота гнили. Грейнджер резко вскинула голову; на мгновение ей показалось, что кольца обычно бледно-голубых радужек Драко озарились оттенком яркого пламени. Гермиона зажмурилась, помотала головой и замерла.

— Малфой, — звук её дрожащего голоса заставил его поднять голову. — Ты вейла?

Гермиона захотела тут же рассмеяться глупости своей догадки. Если бы Малфой назвал её непроходимой дурой, она не стала бы возражать. Однако Драко даже не вздрогнул; пальцы на её кисти сжались сильнее и тут же исчезли. На ладонь опустился черный платок, извлеченный Малфоем из кармана.

— Прижми это к порезу и иди в лазарет. Тебе нужно залечить рану и прояснить мысли.

Его вкрадчивый голос коснулся разума мягким поцелуем; на секунду Грейнджер уверилась в том, что ей непременно нужно это сделать. Она отошла от окна, вжимая мягкую ткань в ладонь, а затем лихорадочно облизнула губы, словно очнувшись от гипноза.

Нахмурившись, Драко обхватил метлу ладонью и резко развернул её в сторону, срываясь с места. Грейнджер смотрела вслед развевающейся на ветру мантии около минуты, а затем, взволнованно выдохнув, бросилась прочь из библиотеки, даже не собрав записи. Она чувствовала, что нашла на замену им нечто более ценное.

* * *

Малфой определенно избегал её. На следующий день, наконец обнаружив Драко, Гермиона не могла угнаться за его широкими шагами в коридоре, лавируя между стайками первокурсников. Окликнуть его было чревато привлечением лишнего внимания, поэтому она лишь глубоко дышала, стараясь не выдохнуться до того момента, как догонит Драко.

— Малфой, — прошипела она, подобравшись ближе. Он обернулся через плечо и продолжил путь, словно Гермиона была всего лишь назойливой мошкой. — Малфой! — громче произнесла она, вслед за ним сворачивая в мрачное и холодное восточное крыло.

— Грейнджер, — наконец выдавил Драко, останавливаясь, и она едва не врезалась в его спину. — Чем обязан?

Гермиона обогнула его и, сгорбив плечи, протяжно выдохнула.

— Спасибо за помощь, — и протянула идеально выглаженный платок. Драко посмотрел на него, не наклонив головы, и Гермиона скривилась: это показалось ей высокомерным.

— Оставь себе или выбрось, — грубо проговорил он и, шагнув влево, прошел мимо.

— Малфой! — рассерженно крикнула она, сжимая платок в ладони. Драко даже не повернулся; его шаги ускорялись. — Это правда? — и настойчиво двинулась следом.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Тебя прокляли! Я понимаю: это чудовищно и несправедливо, но, возможно, изменения, которые с тобой произошли…

Малфой замер, покачнувшись на месте из-за несделанного шага.

— Откуда ты об этом знаешь?

Гермиона почувствовала, как всего через секунду свет дня оказался перекрыт его надвинувшейся фигурой. Черты лица, еще недавно оцениваемые Джинни как исключительно правильные, показались Гермионе заостренными, словно у ощерившегося дикого животного. Малфой не прикасался к ней — лишь стоял, наклонившись над её съёжившейся внезапно фигурой, — но этого хватало, чтобы Гермиона ощущала себя в опасности.

— Гарри… — сказала она, не узнавая свой осипший от страха голос. Инстинкты, обычно спокойно дремлющие под охраной разума, вопили о том, что нужно бежать, бежать до того момента, пока она не окажется далеко от его острого взгляда. Но белесые, словно иней, радужки приковывали взгляд. — Гарри был на твоём слушанье и рассказал мне об этом.

— Это конфиденциальная информация, — его голос понизился, напоминая глухое рокотание зарождающейся бури. — Никто не должен был узнать.

— Прости, — лихорадочно пробормотала она, сжимая в ладони лунный камень и стараясь освободиться от оцепенения. — Я знаю, что не должна была использовать эту информацию, но ты…

— Ты её забудешь, — прервал он, не меняя тона голоса. Нечто в выражении его изменившегося и внезапно повзрослевшего лица выражало уверенность и раздражение.

— Почему? — Гермиона ощутила, что камень в её руке раскаляется, обжигая кожу. Драко мотнул головой и моргнул, разрывая зрительный контакт, а затем снова вернул его, и Грейнджер сдавленно охнула, когда увидела магическое пламя, клубящееся вокруг его зрачков. — Ты вейла! — прошептала она и вскрикнула, выпуская из рук раскаленный камень. Он с глухим рокотом прокатился по полу и остался лежать у стены. Грейнджер проводила оберег взглядом и посмотрела на свою ладонь: по центру алел ожог.

Драко непонимающе нахмурился, бросил быстрый взгляд на камень и тут же отшатнулся. Его тело, секунду назад казавшееся Гермионе таким сильным и твердым, вдруг пошатнулось. Драко неловко переступил и вытянул руку, чтобы опереться на стену; с его губ сорвался невнятный хрип.

— Что с тобой? — Гермиона бросилась следом, когда Малфой, опершись плечом о стену, сгорбился, словно ему стало сложно дышать. — Малфой!

Он упрямо мотнул головой, и Грейнджер заметила, как напряглась его челюсть.

— Тебе больно?

— Убирайся! — выплюнул он сквозь зубы и тут же шумно втянул воздух, подавляя стон.

Грейнджер воинственно вздернула подбородок и, оглядевшись по сторонам, решительно схватила Малфоя за предплечье.

— Если ты не хочешь, чтобы кто-то ещё узнал об этом, то должен позволить мне помочь тебе.

Он ничего не ответил, но не стал сопротивляться, когда Гермиона потащила его вдоль коридора. Остановившись у двери в старый заброшенный класс, ожидающий реставрации, Грейнджер отперла его заклинанием и провела Драко внутрь, останавливаясь лишь у алькова с окном.

— Присядь, — повелительно произнесла она, тревожно кусая губы. — Что случилось?

Драко, опустившись на пыльный подоконник, привалился спиной к витражному стеклу и посмотрел на Гермиону, задрав голову. Его взгляд дрожал в такт напряженно сжатым губам, и было видно, что несмотря на очевидную боль он всё еще размышлял, стоило ли просить помощи у неё. Но уже спустя несколько секунд всё изменилось, словно они вдруг оказались в другом пространстве. Грейнджер перестала ощущать комнату вокруг себя и пол под ногами, её тело со всех сторон сдавило незаметное напряжение. Она знала, что не должна была смотреть в сторону Драко, но не смогла сопротивляться навязчивому желанию. Глаза были неподвижны, и Грейнджер подозревала, что они не позволят сделать ей и шага в сторону без позволения. Его внимательный, пробирающий до костей взгляд заставлял Гермиону верить в то, что Малфой мог читать всю её одним лишь движением мысли. Но спустя секунду оцепенение разбилось о низкий грудной стон. Грейнджер вздрогнула, когда очередной приступ боли заставил его выгнуться; грудная клетка поднималась и опускалась так неистово и хаотично, словно из неё хотел кто-то выбраться.

— У меня закончилось обезболивающее зелье… — процедил он в перерыве между рваными выдохами. — Я шел к мадам Помфри. Она знает… — он попытался подавить стон, но боль скрутила позвоночник, и Драко согнулся, почти падая с подоконника.

Гермиона бросилась вперед, удерживая его, и вернула в обратное положение, едва справляясь с тяжестью слабеющего тела.

— Продержись еще немного, хорошо? — обеспокоенно зашептала она, чувствуя, как трясутся руки. — Я скоро вернусь.

Гермиона никогда не позволяла себе пренебрегать школьной дисциплиной, но теперь бежала по коридорам быстрее любого первокурсника, проклиная запрет на аппарацию в стенах Хогвартса. Когда она ворвалась в школьный лазарет, хватило лишь лихорадочно брошенного имени Малфоя, чтобы мадам Помфри все поняла. Спустя полминуты Гермиона мчалась обратно, огибая стайки изумленных студентов. Она ворвалась в кабинет, распахнув дверь так, что та ударилась о стену. Драко был на том же месте, где она его оставила. Его закрытые глаза с трепещущими от напряжения ресницами, бледное лицо с повлажневшими висками и напряженной челюстью на миг заворожили Гермиону; она остановилась, и его вид на фоне витражных стекол, бросающих разноцветные блики на матовую кожу, показался чем-то сверхъестественно прекрасным. В голове проскользнули кощунственные мысли о том, что на этот образ необходимо молиться как на единственное проявление божественной красоты, посланной в этот мир… Но Гермиона очнулась, уловив слабый стон.

— Грейнджер, — позвал он охрипшим, обесцвеченным голосом. Гермиона встрепенулась и, по пути вскрывая склянку с зельем, протянула ему. Рука Драко слабо, словно больная птица, попыталась взметнуться вверх, но тут же рухнула обратно. Он нахмурился и попытался снова, но его прервал острый спазм, пронзивший грудь и спину. Она видела, как невыносимо больно ему было от собственного бессилия, и, не удержавшись, положила ладонь на щёку.

— Открой рот, — попросила она, ощущая в своём голосе мольбу, — я помогу тебе.

Губы Драко разомкнулись, и Гермиона судорожно выдохнула вместе с ним. Приложив горлышко к его рту, она слегка наклонила и едва не выронила склянку. Малфой сделал первый глоток, а затем откинул голову, переводя дыхание.

Гермиона, всё еще держа зелье у его лица, тяжело опустилась рядом, чувствуя слабость в ногах. Она по-прежнему не могла восстановить дыхание, и поэтому едва не подавилась вдохом, когда горячие — слишком горячие — пальцы Малфоя обхватили её кулак с зажатым в нём зельем и приблизили к губам. Драко осушил склянку несколькими большими глотками и некоторое время был неподвижен. Лишь когда Гермиона неловко пошевелила рукой, Малфой открыл глаза и, бросив безразличный взгляд на её кулак, расслабил пальцы.

Они сидели молча некоторое время, и Гермиона прислушивалась к выравнивающемуся дыханию Драко. Она не знала, как ей начать разговор, и, каждый раз набирая в лёгкие воздух для вопроса, останавливала себя, потому что казалось жестоким расспрашивать его об этом состоянии.

— Что ты держала в руках? — внезапно произнёс он, устремив утомленный взгляд в потолок.

— О, — Гермиона поерзала на месте. — Это лунный камень. Некоторые источники говорят, что он помогает противостоять чарам вейл… — и тут же осеклась, словно последнее слово являлось оскорблением.

— Вот как, — его голос, казалось, выражал абсолютную скуку. — Что ещё ты знаешь о таких, как… я?

— Почему ты спрашиваешь?

Гермиона прищурилась, пытаясь прочесть в прекрасных бесстрастных глазах ответ хотя бы на один свой вопрос. Но Малфой отвернулся и, поправив мантию, тяжело поднялся с места.

— Мне пора.

— Постой! Ты ведь и сам ничего не знаешь о вейлах, поэтому…

— Это не твоё дело, Грейнджер! — прорычал он, обернувшись к ней. Гермиона внезапно ощутила опасность, пульсирующими волнами ворвавшуюся в её сознание. Его взгляд опутывал её сетью, которая обещала обездвижить окончательно, если бы жертва попыталась вырваться. Грейнджер не смогла отшатнуться, когда он приблизился мягкой поступью охотящегося хищника.

— Что ты делаешь? — просипела она, гневно щурясь в ответ.

— Ты мне скажи, — он подошёл вплотную, угрожающе сдвинув брови. — Помешанная на вейлах должна знать, что это такое.

— Гипноз.

— Превосходно, Грейнджер. А теперь слушай: если ты расскажешь обо мне хотя бы одной живой душе — я сделаю твоё существование невыносимым. Ты знаешь, что я могу.

— Не пугай меня, — покачала она головой, стараясь сопротивляться невербальным сигналам, которые он посылал: взгляд прямо в зрачки, угрожающе расправленные плечи, чуть вытянутая вперед шея, приподнятая словно в раздражении верхняя губа. Всем своим видом он показывал ей, что готовится атаковать. Грейнджер пыталась уверить свои вдруг проснувшиеся инстинкты, что Малфой не причинит ей вреда, но колени предательски дрожали.

— Ты просто дура, если думаешь, что я не опасен, — предупреждающе зашипел он и тут же продолжил, видя недоверие в глазах Грейнджер. — Неужели не понимаешь? Ты встанешь передо мной на колени и будешь умолять прикоснуться к тебе лишь потому, что так захочу я. Ты захочешь облизать меня с ног до головы, постанывая от удовольствия, лишь потому, что так захочу я. Ты позволишь мне сделать с собой всё, что угодно, идиотка, только потому, что моя магия, очевидно, мутирует! Ты думаешь, я чего-то не знаю? — он снисходительно хмыкнул. — Я выродок, чудовище среди чудовищ! Вот что я такое… — казалось, Малфой брезговал своими словами, и скривился так, словно они испачкали его язык. Он отпрянул, и Грейнджер пошатнулась, ощущая сухость и резь в глазах: в течение минуты она ни разу не моргнула. — Поэтому подумай хорошенько и не вмешивайся.

— Но ведь ты не знал про лунный камень! — крикнула она ему вслед, однако Драко не остановился и даже ускорился, словно боясь, что слова Грейнджер вселят в него нечто страшное наподобие надежды. — Я могу помочь тебе! А ты поможешь мне… — продолжала настаивать она, следуя за Драко.

— Ты не отвяжешься? — прорычал он, когда они уже оказались в коридоре, где их мог увидеть любой. Гермиона упрямо сжала губы, не собираясь отступать. Внезапно заостренный взгляд Малфоя остановился на её высоко вздымающейся груди. — Грейнджер, — тон его голоса преобразился; раскаленная сталь исчезла и вместо неё потекло нечто наподобие пряной патоки. Гермиона остановилась как вкопанная, чувствуя, что в голове возникает теплая дымка эйфории, словно она сделала несколько глотков огневиски. Мышцы свело сладкой судорогой, когда он снова посмотрел ей в глаза. — Расстегни рубашку, я хочу посмотреть на тебя.

Веки Грейнджер дрогнули, где-то на задворках сознания мелькнула мысль о том, что она ни за что не должна подчиняться, но в груди зародилось желание угодить ему и сделать всё, чтобы потребуется, чтобы заслужить восхищенный взгляд. Отрекаясь от всего, попасться в эти сети, так нежно и бережно расставленные вокруг её сознания. Драко Малфой проникал в неё взглядом, голосом, теплом дыхания, и спустя несколько секунд Гермиона вряд ли могла найти себя в вакууме сладкого тянущего ощущения.

— Ну же, Грейнджер, я жду, — продолжал он мягким, почти убаюкивающим голосом.

Гермиона медленно прикоснулась к пуговицам своей белой школьной рубашки и принялась вынимать их из петель. Полы распахнулись, и Малфой медленно опустил взгляд, бесстрастно рассматривая её простой бежевый топик. Грейнджер послушно и с радостной готовностью развела ткань рубашки в сторону, и он, заметив проступающий сквозь тонкую ткань напряженный сосок, резко отвернулся, стиснув зубы.

— Надеюсь, ты усвоишь этот урок, — процедил он в сторону и, не дожидаясь, пока Гермиона придёт в себя, направился прочь.