Утёс (гет)

— Я не это имела в виду! — борясь со смущением и раздражением, крикнула Гермиона. Малфой повернулся к ней вполоборота, всё ещё выглядя так, словно был под тремя дозами успокоительного. Не выдержав, Грейнджер прикрыла глаза ладонью и небрежно скомандовала: — Забирайся под одеяло. Сейчас же!

Зашуршала постель, и матрас заскрипел из-за внезапной тяжести тела. Грейнджер осторожно проследила за тем, как Драко укладывается на бок, едва прикрывая одеялом бёдра. Гермиона вздохнула, отбросила ненужные теперь полотенца в сторону и подошла к кровати. Недолго она возилась вокруг Малфоя, натягивая и подтыкая одеяло. Немного подумав, она достала из шкафа пару пледов и укрыла его сверху дополнительно.

Закончив, она устало опустилась на краешек кровати и повернула голову, ожидая увидеть, что Драко уже задремал, но его неожиданно ясный взгляд обжёг сосредоточенным вниманием. Грейнджер неосознанно выпрямилась; внезапно ей стало страшно, словно она внезапно оказалась в клетке с диким животным. Гермиона постаралась успокоить вопящие ощущения доводами рассудка, но мурашки расползались по коже вместе с блуждающим взглядом Малфоя.

— Ты должен поспать, — произнесла она и ужаснулась слабости своего голоса. Казалось, её воля постепенно слабела под волнами магнетического спокойствия, внушаемого его взглядом. — Хорошо?

Драко ещё некоторое время изучал её лицо, и лишь когда Грейнджер уже собралась подорваться и броситься прочь из комнаты, закрыл глаза, вжимаясь виском в подушку. Гермиона тихо выдохнула, чувствуя, что мышцы лица болят от чрезмерного напряжения, и неосознанно прикоснулась к груди, на которой висел кулон. Тепло, исходящее от него, ощущалось даже через одежду.

Устало выдохнув, Грейнджер направилась к креслу, стоящему неподалеку от кровати, и обессиленно рухнула в него. Ей хватило нескольких минут, чтобы заснуть, неудобно откинувшись на спинку и поджав под себя одну ногу.

* * *

Гермиона очнулась из-за того, что ей было нестерпимо жарко. По шее от виска катилась капелька пота; солнечные лучи вспыхивали под веками красными пятнами, и Грейнджер постаралась открыть глаза. Тяжело и неуклюже она поднялась с подлокотника кресла, на который съехала во сне. Тело казалось пострадавшим от объятий Гремучей ивы. События прошлого вечера и ночи толчками возвращались в сознание, и Гермиона подскочила на месте.

Она жадно посмотрела на свою кровать, боясь, что ночью Малфой мог улизнуть, но его одежда, всё ещё валяющаяся на полу, доказала обратное. Ступая на цыпочках, Гермиона приблизилась к спящему и наклонилась над ним. Драко Малфой был слишком большим для её скромного ложа; согнув ноги в коленях и зарывшись рукой под подушку, он мирно спал, словно не было ночи, до краёв переполненной страданиями. Грейнджер ощутила отголоски паранойи, когда проверила наличие у себя кулона, который и так никуда не мог деться за несколько часов сна.

Осторожно выдохнув, Гермиона прикоснулась пальцами ко лбу Драко, одновременно прикладывая ладонь к своему. Его температура была немного выше, чем у неё, однако Грейнджер была уверена, что показания были в пределах относительной нормы. Она обернулась на часы и устало подумала о том, что совсем скоро ей предстояло отправиться на занятия, хотя организм требовал отдыха.

Решив не терять времени, Гермиона подобралась ближе и внимательно посмотрела на Драко. Она не могла знать наверняка, что он сделает после пробуждения, но что-то подсказывало: взять «интервью» вряд ли получится. Поэтому Грейнджер, тихонько призвав к себе пергамент и перо, записала:

«Температура незначительно повышена. Дыхание размеренное, спокойное. Кожа бледная, изменений в цвете не наблюдается. Пульс…»

Грейнджер прислушалась к размеренному ходу часов, приготовившись считать удары. Она озадаченно посмотрела на руки Драко, скрытые под подушкой и одеялом, и не решилась пытаться изменить их положение. Обнаженная шея, беззащитно открытая ей, привлекала взгляд натяжением мышц, и Грейнджер неуверенно протянула руку. Как только её пальцы коснулись кожи, возникло яркое желание тут же зафиксировать в исследовании также и то, что на ощупь она ощущалась как нечто среднее между шелком и бархатом, но Гермиона одернула себя. Она должна была (о Мерлин, помоги ей!) оставаться профессионалом. Под подушечкой пальца почувствовалась пульсация, и Грейнджер закрыла глаза, принимаясь считать.

«Один, два, три, четыре, пять… — она ощутила, что толчки ускорялись. — Шесть, семь, восемь, девять… одиннадцать, двена…»

Сильные пальцы обхватили её запястье и дёрнули, Гермиона вскрикнула, нелепо взмахнула второй рукой, стараясь удержать равновесие, но все равно упала поперёк его тела. Отфыркиваясь от рассыпавшихся по лицу волос, она постаралась подняться, но широкая ладонь легла ей на лопатки, удерживая на месте.

— Малфой, это не смешно! — она постаралась звучать строго и угрожающе, но задыхалась от волнения. Его ладонь сильнее прижала её к постели; Грейнджер почувствовала движение его ног под своими коленями. Внезапно горячие пальцы коснулись её виска, отводя пряди назад. Гермиона недоумевающе нахмурилась, прижимаясь щекой к матрасу. Она искоса взглянула на Драко, нависшего на ней подобно коршуну. — Ты до сих пор не проснулся?

Малфой склонил голову, и Гермиона ощутила, как в грудной клетке снова заворачивается напряжение из-за его изучающего взгляда. Драко разглядывал её так, словно видел впервые, и было в этом удивлении нечто по-детски искреннее.

— Больше никогда ко мне не подкрадывайся, — резко выдохнул он, наконец освобождая Гермиону от захвата и взгляда. Кряхтя, она перевернулась и села на кровати, сердито смахивая пряди с висков.

— Я не хотела тебя будить! — Грейнджер скрестила руки на груди. Малфой снисходительно и холодно улыбнулся:

— Как это мило.

— Да, и тебе не помешало бы быть со мной милым тоже, — возмущенно фыркнула она.

— Хочется нежности, Грейнджер?

Гермиона покраснела, ощущая раздражение из-за робости, которая порождалась его присутствием.

— Была бы не против, если бы ты не оставлял на мне синяков, — и потёрла запястье.

Драко вздрогнул, быстро взглянув на её руку, и тут же отвернулся, съеживаясь. Они молчали несколько долгих минут, в течении которых Гермиона совершенно растерялась.

— Извини, — наконец тихо проговорил он в сторону. — Я твой должник.

— Пустяки, — отозвалась Гермиона, неловко пожимая плечами, и тут же осеклась: все её мысли шли наперекосяк. Малфой невесело рассмеялся.

— Я могу воспользоваться твоей ванной? — наконец спросил он после очередного раунда молчания, и Гермиона часто закивала головой. — Мы уже опоздали на завтрак. Я попрошу принести его сюда. Ты же не против?

Гермиона вряд ли понимала, что происходит, но утвердительно качнула головой. Малфой притянул к груди один из пледов и, поспешно спустив ноги с кровати, обернулся им. Гермиона изумленно наблюдала за тем, как он собирает сброшенные ночью вещи и удаляется в ванную. Всё это было похоже на комедию с немой сценой, слишком абсурдной, чтобы её комментировать. Щёлкнул замок на двери.

— Норд, — коротко позвал Драко, остановившись посреди хаоса, царившего в ванной. Рядом тут же материализовался низенький худощавый домовик, одетый в крошечный фрак, словно лакей или дворецкий. На его носу блестело пенсне в золотой оправе, из-за которого один глаз казался чересчур большим.

— Молодой господин, — домовик почтительно наклонил голову. — Норд счастлив, что наконец пригодился Вашей светлости.

Драко стиснул зубы, подходя к зеркалу. Он всё ещё не мог привыкнуть к собственному изменившемуся отражению и пугался всякий раз, сталкиваясь с бледным пропорциональным лицом и словно расширившимися глазами, цвет которых теперь напоминал ему мутное небо над Уилтширом. Весь блеклый, белоснежный, и оттого ещё более заметный, Малфой старался кутаться в мантии и по возможности натягивать края капюшона ниже, но это не помогало. Ничто не могло спасти от пристального внимания и подозрительных взглядов, и уж конечно никакие святые и волшебные силы не смогли бы удержать Грейнджер от догадок.

— Принеси завтрак на две персоны.

— Ваша светлость желает чего-то особенного?

Драко мотнул головой, но потом, словно опомнившись, строго приказал:

— Не будь таким пафосным.

— Как пожелает Ваша светлость.

Домовик исчез, и Драко позволил себе коротко рассмеяться: почтительность старого Норда казалась ему комичной теперь, когда род Малфоев был проклят сплетнями и осуждением почти до самого фундамента. Раньше Драко любил, когда перед ним пресмыкались, любил ощущать власть и пробовать её на вкус, стараясь захватить как можно больше. Он подавлял и уничтожал, издевался и грубил, пока наконец все не рухнуло и он не осознал: то, что казалось ему властью, было лишь жалким способом заявить о себе за пределами вековых плит поместья, где всем управлял непреклонный Люциус. Драко копировал отца, лепил себя по его подобию и старался наконец стать настолько заметным, чтобы тот увидел его и принял. В день, когда их обоих заперли в узких и грязных камерах Азкабана, Малфой понял, что справился на «превосходно».

Взглянув на своё тело, изнурённое проклятьем, на кожу, покрытую белесыми бороздами, и на руки, совсем недавно бывшие безобразными и ужасающими, словно у тёмной твари, Малфой скривился и отвернулся. Он поспешно обшарил мантию в поисках палочки и, обнаружив её, начал приводить себя в порядок.

Тело привычно ломило от каждого движения; кости и мышцы, растущие в течение вот уже четырёх месяцев, казалось, порой просто переламывались. Живот скручивало привычной тошнотой: Драко почти ничего не ел, хотя его вес вовсе не шёл на убыль. Но несмотря на то, что голова раскалывалась от выламывающей боли, а виски сдавливало чем-то тяжёлым, мысли были на удивление ясны и прозрачны.

Застегивая на груди высушенную рубашку, Малфой замер и снова осторожно взглянул на себя в зеркало: несмотря на плохое самочувствие, он помнил, что спал превосходно. Это был на редкость глубокий и спокойный сон, не прерываемый кошмарами или вспышками боли от разрывающихся сухожилий. А пробуждение…

Драко провел рукой по шее в том месте, где к нему прикасалась Грейнджер. Сквозь сон он ощутил сгусток теплой сферы, коснувшейся его кожи. Она плавно растекалась по телу, скользя вдоль вен, наполняя тело напряжением, волнением, опасностью. Это было силовое поле, которое, столкнувшись с его собственным, искало путь к проникновению и слиянию. Малфой ощутил пальцы Грейнджер значительно позже, чем эту странную энергию, принадлежавшую, по-видимому, тоже ей. В голове нехотя заворочались воспоминания о прошлой ночи. Он видел её дрожащие руки у своей шеи, и странное — да, пожалуй, очень странное сияние, окутывавшее всю её с ног до головы. Теперь Малфой знал совершенно ясно, что силовое поле, которое он ощутил сегодня утром, имело форму, цвет и, наверное, название, но детали пока что были за пределами его понимания.

* * *

Гермиона подобралась на сиденье, чувствуя себя так, словно была на королевском чаепитии. Сперва она собиралась возмутиться: Малфой просто не смел эксплуатировать бедных домовых эльфов! Но затем, когда Норд (так он представился, снисходительно глянув на леди), оставил завтрак на небольшом газетном столике пред её креслом и остановился в ожидании молодого господина, полностью игнорируя попытки завести с ним разговор, Гермиона остыла и даже решила не предъявлять Драко претензию.

— Я исполнил всё так, как приказывала Ваша светлость, — отчеканил домовик, едва Драко, уже полностью одетый и даже, кажется, слегка причесанный, появился в комнате.

— Кажется, я просил тебя забыть о претенциозности, — мрачно хмыкнул он, усаживаясь в кресло напротив Гермионы и протягивая ей листы, замеченные им в ванной.

— Не разговаривай с ним в таком тоне и… — Гермиона грозно нахмурилась, но затем пробежалась по записям взглядом и изумленно приподняла брови. — Ты ответил на мои вопросы?

— Спасибо, Норд, — ровным голосом проговорил Малфой, рассматривая принесенные домовиком яства. — Ты можешь быть свободен.

Эльф, отвесив глубокий поклон, испарился.

— И всё же я была бы благодарна, если бы ты не разговаривал с ним так надменно, — поёжилась Грейнджер.

— Будешь? — он приподнял чайник, вопросительно изогнул бровь. Гермиона промолчала, и Малфой, пожав плечами, принялся наполнять свою чашку.

— Не хочешь поговорить о том, что случилось?

— У меня была отвратительная ночь, а затем я проснулся голым в твоей постели, — произнёс Драко, а затем шелестяще рассмеялся: — Звучит ужасно двусмысленно, правда?

Гермиона некоторое время наблюдала, как он намазывает на тост клубничный джем. В животе предательски заурчало, но она решила игнорировать физические потребности до тех пор, пока не удовлетворит интеллектуальные.

— Я не понимаю, что происходит.

— Завтрак, Грейнджер. Один из самых важных приёмов пищи, когда…

— Ясно! — прервала она, и Драко слизнул с пальцев потёкший джем. Грейнджер вспыхнула, хватаясь за кулон, и решила переключить внимание на записи.

«Обжигает ли огонь руки? Нет.

Немеют ли преобразованные конечности? Нет.

Температура, давление, частота дыхания, пульс (измерить, зафиксировать, сравнить со средними показателями) Придется дождаться, пока я снова не загорюсь.

Фокусируется ли взгляд (проверить!), четко ли видно на ближнем/дальнем расстоянии?Взгляд фокусируется на определенных объектах; зрение безупречное».

— Довольно односложно.

— Концептуально, — поправил он, отпивая чай и смотря на неё поверх чашки.

— Чтобы разобраться в том, что происходит, нам понадобится больше сведений, — Грейнджер покачала головой, откладывая листы и надеясь, что он уже закончил с джемом.

— Нам? — он опустил чашку на стол и откинулся на спинку кресла. Грейнджер содрогнулась: после этой ночи взгляд Драко изменился. Он продолжал изучать её, словно Гермиона была загадочным магическим артефактом, и напряженный изгиб губ свидетельствовал о том, что Малфой всё ещё не мог найти объяснение своему интересу. Но Гермиона не чувствовала себя загадочной. В тоне и прищуре Малфоя было нечто экзаменаторское и очень близкое к презрительной и снисходительной манере Снейпа. Это заставляло её нервничать.

— Ты ответил на мои вопросы. Значит, хочешь, чтобы я помогла тебе во всём разобраться, — Гермиона выпрямила спину и вздёрнула подбородок.

— А ты сможешь? — он наклонил голову и сжал ладонями подлокотники кресла. — Откуда ты узнала, как нужно действовать в ситуациях… подобных моей?

— Я не знала.

— То есть, окачивая меня ледяной водой, ты была не уверена в том, что это поможет? — Малфой неприятно хмыкнул.

— Нет, не была, — сквозь зубы проговорила Грейнджер. — Но, как видишь, это спасло Хогвартс от пожара, а тебя — от разоблачения.

На комнату обрушилось кратковременное молчание.

— Предположим, что ты находчива и твоя интуиция выше среднего, — безэмоционально продолжал Драко, внутренне ужасаясь, что она обязательно заметит, как он слаб и разбит. — Ты знаешь что-то ещё?

— Что ты собираешься делать после того, как я тебе скажу? — подозрительно щурясь, спросила Грейнджер.

— Закончу свой завтрак.

— Очень смешно!

— Ты ожидала иного? — Малфой наклонился, опираясь локтями о колени. Он испытывал Гермиону выжидающим взглядом около минуты, прежде чем она собралась с мыслями.

— Мы могли бы продолжить моё исследование… вместе. Ты же знаешь, что я ответственно подхожу к учёбе. Но мой проект зашёл в тупик, потому что я изучила все возможные источники и так и не нашла ни одной вейлы, чтобы проверить достоверность информации. Конечно, твой случай не совсем обычный, но разве это играет большую роль?

— Я не твой проект, Грейнджер, и не забавная зверушка для экспериментов, — его желваки угрожающе напряглись, и Гермиона неосознанно вжалась в спинку кресла.

— Нет, — она осторожно, словно боясь спровоцировать его агрессию, покачала головой. — Но тебе нужна помощь.

Драко помрачнел, ощущая, что сила и уверенность Грейнджер постепенно подавляют его. Её вечная правота и раньше выводила Малфоя из себя, но теперь, когда она озвучила самую очевидную и самую неприятную мысль на свете, Драко был зол ещё больше.

— То, что ты увидела мою слабость, ещё не означает, что я слаб.

— Я поняла это. Твой захват был довольно показательным, — пробормотала Гермиона в сторону, косясь на своё запястье. — Но не буду скрывать, что собираюсь помочь тебе из одного только милосердия.

— Конечно, — Драко расслабил плечи и хмыкнул. — Ты не должна относиться ко мне снисходительно только потому, что меня оправдали.

«Он слышал», — в панике подумала Гермиона, чувствуя себя уличенной в жестокости, но не подала вида.

— Так что ты решил? — спросила она, пряча лицо в волосах и делая вид, что разыскивает поблизости перо для записи.

Малфой отвернулся к окну, нервно прикусив губу. Тайна, раскрытая Грейнджер, ускользала из рук, а Драко ненавидел, когда что-то выходило из-под его контроля. Но за последние полгода это было не впервые, и теперь Малфой подумал о том, что терять уже нечего. К тому же, со всеми своими энциклопедическими знаниями, невесть как умещавшимися в её маленькой голове, она на самом деле могла помочь. Однако глаза Грейнджер блестели от предвкушения, и это порождало неосознанное отторжение.

— Я подумаю, — наконец ответил он, поднимаясь. Гермиона вскочила следом за ним и открыла рот, готовясь возразить, но твёрдость взгляда Малфоя остановила её. — И конечно же, ты не станешь разбалтывать об этом, к какому бы решению я ни пришёл?

— Я похожа на полную дуру?

— Вряд ли, — он мимолётно улыбнулся, поправил на плечах мантию и медленно направился к двери. — Спасибо за помощь, — сказал, схватившись за ручку двери и так и не поворачиваясь к Гермионе.

Раздраженная морщинка на её лбу исчезла, она стиснула ладонь пальцами другой руки и проговорила едва слышно:

— Пожалуйста. Мне… мне жаль, что с тобой произошло нечто подобное.

Пальцы Драко на ручке сжались сильнее, он постарался проигнорировать оглушительное чувство благодарности за эти слова: они звучали слишком искренне для всего, что прежде окружало Малфоя. Он слабо кивнул, постоял у двери ещё немного, а затем слегка повернул голову:

— Позавтракай, Грейнджер, и попробуй клубничный джем. Я видел, как ты на него смотрела.

Гермиона вспыхнула, косясь на банку со сладостью, и для себя решила, что ни за что к ней не прикоснётся. Погруженная в мысли подобного толка, она не услышала сдавленного женского вздоха, последовавшего за открытием двери.

— Уизли, — дежурно кивнул головой Драко в знак приветствия и спокойно прошёл мимо Джинни, замершей перед порогом.

Гермиона приготовилась к оправданию, но тут же вспомнила о том, что действительность была гораздо хуже, чем возможные догадки Джинни. Грейнджер уже собралась соврать о книге, которую ей любезно одолжил Малфой, но заметила, что взгляд Уизли с любопытством остановился сперва на разобранной кровати, а затем на столике с завтраком.

Вздохнув, Грейнджер постаралась беззаботно улыбнуться и обреченно выдохнула:

— Это именно то, о чём ты подумала.