Божественная кровь (джен)

Он остановился перед входом в укрытое лесами поместье недалеко от Курхагена. Дверь была украшена знакомым знаком. Его знаком. Знаком, который больше не будет носить ни один человек. После этой ночи.

Люди — слишком хрупкие создания. Не видящие дальше ограниченного срока своей жизни. Он и сам был таким. Жил, не задумываясь о том, что будет после. Но уже прошёл не один век. Он стал другим. И яд бессмертной жизни отравил чёрное сердце. А проклятье, поразившее его душу при рождении, проклятье страшнее вампиризма, исказило стремления. И теперь он, оправдываясь высшими целями, желал лишь одного — власти.

Vae victis* — горе побеждённым. Отныне эти слова будут лишь его девизом. И никогда человеческое существо не произнесёт их.

Vae victis — этой ночью начнётся новая эра. Пусть об этом пока никто и не знает. Шесть давно убитых рыцарей ждут того, кто вернёт их души из небытия. Того, кто станет их Мастером и вновь позволит палачам убивать.

Vae victis. Слишком долго охотники были добычей. Слишком долго собаки травили волков.

Белый туман проникает в помещение через неплотно закрытую дверь и превращается в вампира. Он оглядывается и принюхивается. Здесь всё обветшало со времени его последнего появления. Неудивительно — прошло пять сотен лет. И древний род, чудом переживший все войны, увядает. Да и, как знать, его ли родственники владеют этим домом или более зажиточная династия каких-нибудь купцов давно выкупила этот особняк?

Неважно. Сегодня все, кто живёт в этом доме, умрут. Первые жертвы ещё не начавшейся войны. Первые кости в основании будущей великой империи. Империи ночи. Империи боли, страданий и слёз. Империи вампиров, которая обречена заранее. Но об этом он не знает. Не знает о том, чем обернётся его мечта об абсолютной власти...

Пол едва слышно скрипит под ногами. Клинок, жаждущий душ, пока опущен. Но это ненадолго.

Люди спят. Его никто не ждёт. Он убивает осторожно, стараясь не запачкать ни мебель, ни постельное бельё. Конечно, магия легко вычистит следы преступления, но тратить силы на подобные глупости не хотелось. Он — будущий правитель, а не прачка. И проще убить осторожно.

Никто из них не просыпается. До самого конца. Возможно, ему было бы жаль хоть кого-то из живущих здесь, но он слишком давно перестал быть человеком. Он видел слишком много жестоких людей. Поэтому не колеблется, даже когда очередь доходит до хозяйской дочери, ещё совсем девочки. Смерть для этого ребёнка станет избавлением. Она не успеет увидеть кровь. Не успеет узнать, что такое нищета и лишения. Да, убить её сейчас было милосердием. Потому что он сам порой жалел, что его не убили в далёком детстве. А сейчас... сейчас его уже невозможно было убить.

Вампир, демон, дитя ночи, по собственной глупости принявший проклятье. Но проклятье ли? Нет. Благословение. И возможность не просто сравняться с богами — самому стать богом.

Вампиризм — наследие древних богов. Тех, кого люди забыли, превратив в демонов. Тех, от кого отреклись, начав травить их потомков. Но справедливость восторжествует. Тёмные боги вернутся. Разгневанные предательством и пренебрежением, они превратят в своих слуг тех, кто когда-то был их врагами. И много человеческой крови и слёз прольётся в наказание за отступничество. Предательство нельзя прощать.

Наконец всё было сделано. В этом доме не осталось людей. По крайней мере, живых. И настало время принести сюда тех, кто когда-то был защитниками людей, а ныне станет бичом их жалкой расы.

Семь саркофагов с именами святых рыцарей, а на деле — злобных убийц. Спокойным шагом вампир идёт к тому, что находится напротив входа, читает выгравированное над саркофагом имя.

Разиэль. Этот будет первым. Если всё пойдёт хорошо — самым сильным и старшим, правой рукой. Если нет... что ж, здесь есть ещё пять подходящих трупов. Седьмая гробница принадлежала Малеку, Хранителю Конфликта и лидеру ордена Сэрафан. Она останется нетронутой. Вампир не сможет использовать душу Хранителя. Но довольно будет и того, что он сделает своими сыновьями самых верных слуг покойного врага.

Он отодвигает крышку саркофага. Он даже не знает, как выглядят его сыновья, не знает, какой у них будет характер. Он знает только имена. Зефон, Мелкая, Разиэль, Рахаб, Доума, Турэл... а он, Каин, станет их Мастером. И однажды весь Носгот будет трепетать при упоминании одного из этих имён.

И вот он снова вернулся домой. В место, где родился и вырос, в поместье своей семьи. Но вернулся не один. С ним тот, кто отныне несёт в себе частичку его души. Тот, кто уже ближе всех кровных родственников, что когда-либо у него были. Его первый сын. Пока он спит. Смерть не желает выпускать из своих объятий того, кто принадлежал ей так долго. Но Каин вырвал Разиэля из её лап. И больше молодой вампир никогда не умрёт. И скоро он откроет глаза, не помня ничего о себе и о мире. Так начнётся его новая жизнь. Жизнь в ночи...

*Бессменный девиз Каина. Иногда пишется как Vae victus, видимо, потому, что это всё-таки не совсем латынь.