Божественная кровь (джен)

Тишина и темнота. Слышно только сбившееся дыхание перепуганного человека. Потом загорается свеча, и напротив себя он видит нечто... Чёрные волосы, чёрные губы, янтарные глаза... И всё это контрастирует с мраморно-белой слишком идеальной для человека кожей.

— Ты... Кто... Что?..

— Тш-ш... — палец, украшенный чёрным когтем, прижимается к губам. И другие, чёрные, растягиваются в довольной улыбке. — Я не буду тебя убивать. Ну, как не буду...

Резкий рывок и укус в шею. И после этого — только темнота. И пробуждение, сопровождающееся жуткой жаждой. Желанием крови и стремлением служить...

Поместье преобразилось. Больше не было ни пустых не убранных комнат, ни следов запустения снаружи. В бывшем бальном зале почти непрерывно раздавался звон мечей, а во внутреннем дворе стремительные тени налетали друг на друга, атакуя острыми когтями. Но с рассветом поместье замирало заколдованным замком. И лишь по периметру ходили его внимательные стражи — огромные серые псы, больше похожие на волков. Лишь изредка в окрасе этих животных можно было обнаружить рыжий — наследие одной из их прародительниц. И злая свора грозила разорвать всякого, кто приблизится к поместью, не будучи созданием ночи.

Каин прекрасно понимал, что их становится слишком много. Пусть стараниями Зефона и отчасти Разиэля в городе царила смута, настало время действовать. И, позвав к себе пятого сына, старый вампир отдал приказ.

К власти в городе пришёл совершенно сумасшедший тип с криминальным прошлым. Курхаген приходил в неминуемый упадок, а жители самых бедных районов постепенно превращались в озлобленных зверей. Аристократы тратили бешеные деньги на охрану своих жилищ. И вот однажды Каин собрал всех вампиров, коих уже насчитывалось два с половиной десятка, в тренировочном зале.

— Дети мои, — прозвучал сильный уверенный голос. — Мир забыл о нас. Слишком долго мы были в тени. Пришла пора вернуться. Люди забыли своих богов, и прощать это нельзя. Пока нас мало, и придётся действовать осторожно. Но Курхаген — лишь первый город, что окажется в нашей власти. Его мы возьмём хитростью, но многие другие покорим огнём и мечом. Завтра мы убьём тех, кто ныне правит им. И к рассвету не останется никого, кто мог бы оспорить наше превосходство.

План захвата был составлен заранее. Естественно, мэрия и дом правителя хорошо охранялись, и по мнению Каина всех вооружённых людей следовало уничтожить.

Небольшой отряд стражников расхаживал по улице вокруг дома мэра, вполголоса жалуясь друг другу на жизнь и обсуждая задержки выплаты жалования. Неожиданно один из них, тот, что шёл позади колонны, молча упал. Следом рухнул второй. И лишь третий успел вскрикнуть. Оставшиеся пятеро резко обернулись и замерли, увидев в спинах товарищи словно соткавшиеся из самой ночи длинные стрелы.

— Что за?..

— Раз, два, три, четыре, пять... Кто-то будет умирать... — донеслось довольное мурлыканье с другой стороны.

Стражники резко обернулись, но лишь для того, чтобы двоим прямо в глаз вошли ножи, а третий получил под ребро новую бесшумную стрелу. Оставшиеся двое даже успели обнажить клинки, но уже через секунду их кровь потекла на мостовую из разрезанного горла.

— Переверните их лицом вверх, — прозвучал приказ, отданный голосом, что до этого пророчил стражникам скорую смерть.

— Позёр, — насмешливо ответил ему из темноты другой.

— Рахаб, не занудствуй, — отмахнулся первый собеседник. — Вы работать будете или как?

Вампиры поспешно перевернули мертвецов лицом вверх, открывая их равнодушному лунному свету. Зефон подошёл и внимательно оглядел их всех.

— Ну и где свет очей моих старший братец Разиэль?.. А, вот ты где, — Зефон довольно улыбнулся. — Пойдём. Мы и так уже отстаём от графика на, о, духи, пять минут.

— Каин убьёт нас, — совершенно спокойно заметил выступивший из тьмы Разиэль. — Идём. Рахаб, не забудьте убрать трупы.

— Ещё бы кто-то потрудился убить их бескровно...

Зефон сотворил заклинание, и восемь вампиров, считая его самого, изменились. Разиэль косо посмотрел на младшего брата. Было трудно признать, но, похоже, Доума действительно был прав. У пятого сына Каина был непревзойдённый талант к иллюзиям. Но разбираться, когда кто что кому сделал явно было слишком поздно. Начиналась большая игра, в которой по мнению Разиэля уже не было места детским обидам.

Тихо вырезать следующий отряд стражников, что принял их за своих, не составило большого труда. В дом они проникли через открытое окно, после чего отряд разделился на два. Обращённые Разиэля во главе со своим Мастером — в одну сторону, Зефон и его выводок — в другую. Вампиры убивали тихо и быстро, не оставляя в живых никого. И всё это напоминало другой дом и другую ночь. Но тогда зачистка свершалась в лесном поместье.

По мнению Разиэля, это было даже слишком просто. Но теперь первенцу Каина предстояла более сложная задача, утомительная и изматывающая. Он должен был бодрствовать и держать маскировку весь день, отвечая на вопросы желающих знать, кто пришёл к власти после ночного переворота. А желающие, узревшие на флагштоках города новый стяг, нашлись. Правда, их немного отпугивали разгуливающие по коридорам мэрии особо крупные волкособы Зефона, коим Разиэль впервые в жизни был искренне рад. Весьма агрессивные клыкастые твари, пока выглядящие даже страшнее хозяина, глухо и злобно рычали на каждого посетителя, грозя разорвать его за любой неверный жест, и резко отбивали у людей желание совать нос куда не надо.

Задачей Разиэля, помимо прочего, было тщательнее приглядеться к местной аристократии. Зефон полагал, что некоторые из них за обещание силы и вечной жизни могут добровольно перейти на сторону вампиров, и Каин был с этим согласен. А уж ресурсы и влияние богачей лишними не были.

На следующую ночь стая вампиров вышла наводить порядок на улицах. Они принесли хаос и беззаконие в этот город, но в их же силах было вновь сделать жизнь там безопасной. По крайней мере, пока кто-то из них не станет слишком голоден...

Каин собирался увеличить их общее количество до сотни, после чего отправить отряд на захват другого крупного города, Вассербюнде. То есть, на каждого из его сыновей должно было приходиться уже по десять обращённых. Пока не так много, но он не хотел развязывать открытые боевые действия слишком рано. Значит, нужно было не позволить людям понять, кто именно приходит к власти.

А пока вампиры пировали, убивая и превращая в себе подобных членов преступных группировок. Каждую ночь четверо сыновей Каина со своими обращёнными выходили на улицу, а двое оставались охранять мэрию как стратегически важную точку.

В конце концов Каин решил, что, пока они укрепляют власть в Курхагене, необходимо начать расшатывать её в Вассербюнде. И он знал, кто лучше справится с этой задачей. Вот только согласны с его мнением были не все...

— Мастер. — Разиэль слегка поклонился Каину, отпустив глаза. — Могу я узнать, чем обусловлен ваш выбор? Почему именно он?

— Зефон был тренирован для подобных миссий, — ответил Каин.

— Мастер, если позволите, я сильнее в ментальной магии. И я готов к такому заданию.

— Ты пока нужен здесь, Разиэль, — сказал Каин. — Нам нужен менталист для работы с местной знатью. Кроме того, рисковать тобой я не могу.

— А Зефоном? Он слабее. Что, если что-то случится? — продолжал упорствовать Разиэль, которого перспектива сидеть в кресле мэра Курхагена, промывая людям мозг, совершенно не грела.

— Зефон будет огромной потерей, — задумчиво протянул Каин, глядя куда-то поверх макушки сына. — Но восполняемой.

— Я... понял Вас, Мастер.

С этими словами Разиэль вновь легко поклонился и отправился заниматься своими делами. Чего не знал ни он, ни Каин, так это того, что этот разговор не остался не услышанным. Один из обращённых Зефона по чистой случайности оказался рядом. И, разумеется, не мог не оповестить Мастера о содержании диалога.

«Восполняемая потеря, значит? — думал Зефон, поглаживая пригревшегося рядом волкособа в расшитом золотом ошейнике. — Ты ошибаешься, Мастер. Я стану потерей, которая обойдётся тебе многократно дороже, чем смерть первенца...»

Однако он не мог не исполнить приказ, и сделать это так хорошо, как никогда бы не получилось у Разиэля. По крайней мере, попытаться. Так что, едва в трущобах Курхагена был наведён относительный порядок, а количество его обращённых возросло до десяти, Зефон убыл, оставив двух вампиров присматривать за псами, а остальных взяв с собой на задание в качестве поддержки и с целью тренировки.

Над городом до сих пор возвышалась украшенная черепом скала — убежище почившего более пятисот лет назад могущественного мага, Хранителя Колонны Разума Напраптора. Когда-то он был одним из мудрейших людей Носгота, пока древнее зло не убило его возлюбленную, Хранительницу Баланса Ариэль. Тогда, подозревая в предательстве кого-то из товарищей-Хранителей, Напраптор, поражённый своей скорбью, погрузил в безумие весь Круг, включая себя. Маг отрезал себе уши, зашил рот и глаза и стал крайне страшен на вид, его мозг начал вылезать из черепа. В безумии он лишь предавался своей скорби, более не желая контактировать с миром и медленно сводя с ума и убивая собственных слуг. Так было до тех пор, пока молодой Каин не пришёл и не отрубил колдуну голову. Но, увы, ликвидация первоисточника не помогла устранить заразу.

Эта история, разумеется, позже была злостно искажена людьми. Они забыли о зверствах Напраптора, помня лишь о том, что он был великим мудрецом и магом, и вампир-убийца вместо освободителя стал злым демоном... Оставалось лишь гадать о том, откуда люди узнали о том, кто именно избавил безумца, которому череп явно жал, от его отвратительной головы.

Но теперь пришла пора написать новую историю. Нужно было восстановить справедливость и заставить жителей чествовать приход вампиров. А для этого к власти в городе должны были прийти худшие из людей.

Пока Зефон строил планы по превращению Вассербюнде в редкостный гадючник, остальные вампиры пытались сделать из аналогичного гадючника под названием Курхаген что-нибудь приличное. Каин в процесс не вмешивался, поскольку понимал, что впоследствии его сыновьям придётся решать аналогичную ситуацию в масштабах целого государства, которое будет разорено после войны.

На долю Мелкаи, как самого сведущего в этом деле, выпало решать вопросы, касающиеся городского бюджета, который предыдущие правители разворовали подчистую. Впрочем, Турэл при поддержке Доумы быстро решил эту проблему, отобрав наворованное назад. Разумеется, заставить разожравшихся смертных отдать то, что им не полагалось, было сложно... до первого публичного суда и показательных казней. Дальше дело пошло на лад.

Разиэль в основном занимался тем, что представлял своим светлым ликом власть, как самый искусный по части убеждения, маскировки, а заодно самый старший и выносливый. От Рахаба особенного толку не было... первое время. Пока братья не поняли, зачем он изучал лекарское дело.

Боевая магия и работа с неживыми объектами давались четвёртому сыну Каина лучше всего. Но для изощрённого разума, способного управлять Смертью, возможно научиться не только нести страдания и боль, но и, напротив, исцелять. Чудесные, «божественные» исцеления безнадёжно больных резко заставляли народ закрыть глаза на не уменьшающееся количество осушенных трупов. А уж жёсткость и даже жестокость, с которой в городе наводился порядок, не только не вызывала отторжения у мирного населения, но и была принята с истинным восторгом. Люди не ведали, какую цену платят за избавление от хаоса. Новые хозяева несли порядок... но и тиранию, которая не закончится даже тогда, когда будет покончено с беззаконием.

Зефон, разумеется, не был настолько глуп, чтобы увести из Курхагена всех обращённых и перекрыть себе доступ к информации о деятельности братьев. Та пара, что официально следила за волкособами, докладывала ему обо всём происходящем. И оно рыжему вампиру совершенно не нравилось. Пока остальные оттачивали навыки государственного управления, пусть и на одном городе на пятерых, он, как всегда, оставался в стороне. Тогда у вампира созрел хитрый, хотя и не простой в исполнении план — вместо того, чтобы исполнять приказ Мастера и сеять в Вассербюнде хаос, немного... изменить приоритеты и тайно взять город под свой полный контроль. Как? Тайные сообщества, секты существовали везде и во все времена, иногда получая невероятное могущество. Так что организацией подобной и следовало заняться.

Юный слуга, предаваясь рассеянным мыслям, нёс господину поднос с вином, уже опробованным дегустаторами. Но, даже если бы юноша был сосредоточен, он бы не заметил чуть более густую тень. Один рывок вперёд, один удар, не сопровождавшийся даже тихим вскриком — и парень упал. Но прежде, чем поднос бы рухнул на пол, звеня и подавая сигнал страже, его подхватили другие руки. А потом точная копия юноши понесла его дальше, на ходу подсыпая в бутылку медленно действующий яд.

Правитель города умирал медленно, захлёбываясь собственной желчью. Организм до последнего пытался исторгнуть из себя отраву, но всё было тщетно. По несчастливой случайности еда за поминальным столом оказалась не очень хорошей, хотя и готовили её лучшие повара города... Колокола часовен скорбно звонили несколько дней, отмечая гибель правящей семьи.

Золото перешло из рук в руки, и место правителя города занял верный Зефону человек. Теперь можно было почти полностью расслабиться и лишь следить, чтобы всё шло своим чередом, лишь иногда дёргая нужные ниточки, править, оставаясь в тени. Он был бы даже не против жить так и дальше, не развязывая открытой войны. Но у Каина были другие планы. Каину был нужен весь Носгот, даже если перед этим придётся утопить его в огне и крови. Он был согласен на то, чтобы построить на руинах новый мир... если этот мир будет принадлежать только ему.

А на встречах дворянских семейств Курхагена их представители скидывали маски, показывая друг другу жёлтые глаза и чёрные губы. Слуги носили высокие воротники и длинные рукава, что скрывали следы от острых зубов. Им платили за молчание. А за разглашение тайны грозили смертью. Оборванцы с улиц просыпались в тёмных подвалах, прикованные к сырым стенам, чтобы служить пищей для всё большего количества кровопийц. Пока ещё они были едины, хотя уже намечался раскол сообщества созданий ночи на отдельные фракции. Обращённые одного Мастера предпочитали общество себе подобных другим вампирам, прославляя лишь своего создателя. На спинах появлялись татуировки, отмечающие принадлежность тому или иному новорожденному клану. Но все они были едины в одном — почитании тёмного бога, что передал Дар людям. Отныне о нём говорили как о Каине Божественном, и уже начинали складываться легенды касательно того, откуда это существо пришло в Носгот, какой силой было послано, чтобы даровать избранным могущество и власть.

Старый вампир лишь усмехался. Среди молодых вампиров само предположение о том, что и он когда-то был человеком, уже считалось за ересь. Ну разумеется. Людская гордыня, особенно гордыня аристократов, была невероятна. И их самолюбию льстило то, что они стали не просто кровопийцами, а потомками божественного существа. Но так оно и было. Каин и считал себя божественным существом, а Дар — благословением свыше. Так же считали его сыновья. И тот, кто посмел бы оспорить это мнение, очень быстро замолчал бы навсегда.

Каин был удивлён тем, какую символику избрали его сыновья. Да, это были древние руны их предков, древней, действительно подобной богам расы, проклятой жаждой крови и бесплодием. Да, люди позже позаимствовали эти знаки, выдавая их за свои творения, как и всё, что украли у своих низвергнутых богов. Вот только эти знаки совпадали с теми, что помечали шестерых рыцарей при жизни. Но как? Точнее, почему они выбрали именно их? Каин знал, что и знак его рода восходит к рунам древних, но он не выбирал его, а получил при рождении. Как получилось, что его сыновья снова решили сделать своим символом именно эти руны? У них не должно было остаться памяти о прошлой жизни! Но, очевидно, она осталась... где-то очень глубоко, на уровне подсознания, куда не добраться даже самому могучему менталисту... Но могло ли что-то оттуда просочиться на уровень осознаваемого? Могла ли к ним однажды вернуться память? Каин не знал и выяснять не хотел. Он должен был убедиться, что стёр все свидетельства, запечатал гробницу. Что никто не вспомнит, никто не узнает. Нет, он не боялся, что после этого сыновья предадут его. Но он слишком сильно представлял, что последует потом. Шок, неверие, страх. Желание, чтобы правда обернулась ложью... Вот только Каин никогда не лгал и не собирался даже в том случае, если истина всплывёт наружу. Он расскажет, если придётся. Вот только... жила ли ещё в сердце вампира жалость хотя бы к своим созданиям, или он руководствовался другим расчётом? В любом случае, он хотел, чтобы его сыновья оставались в блаженном неведении. По крайней мере, пока. Пока возраст и иной взгляд на жизнь не позволит им увидеть всю красоту и сладость иронии и принять её, принять его замысел. Но сейчас определённо было не время. Ничто не должно смущать их дух и отвлекать от главного — порабощения мира. А знаки... что ж, это тоже было по-своему иронично. А Каин просто позаботится, чтобы свидетельств не осталось гарантированно, и тайна происхождения его сыновей навсегда осталась там, где ей и место — в запечатанном склепе сэрафанских святых.