Plantago major (джен)

В теплице было темно и душно. Осторожно пробравшись мимо отдела с папоротниковыми, Невилл минул ряды бузульника, стараясь не задеть хаотично простирающиеся ветки сонного тамарикса, активно растущего летними ночами. Зная о своей неловкости, он замедлил шаг перед узким входом в южный парник. Лунный свет едва проникал в эту часть теплицы, причудливо рассеиваясь тенями по стенам и полу. Растения в южном парнике требовали полива и днём, и ночью, причём в строго определённое время. Они давно перестали быть всего лишь несчастными экспонатами для изучавших травологию учеников. С недавних пор теплицы служили лабораторией для научных экспериментов, в которых, кроме Помоны Спраут, участвовал и молодой профессор Хогвартса Лонгботтом.

Научные изыскания в области травологии приносили неплохой доход школе. На деньги, полученные от продажи вытяжек и эликсиров, а также клубней, стеблей, цветов, плодов и семян, можно было закупать новые растения, гораздо более интересные и необычные.

Теплица расширялась по мере роста популярности альтернативной колдомедицины, активно продвигаемой учёными вроде Ангуса Макфулиша или Кортни Силли. В Мунго за небольшую плату успешно лечили головные боли с помощью ароматерапии, и Невилл гордился тем, что помог профессору Спраут вывести для этого новый сорт черемшанки-пахучки. С усталостью колдомедики боролись с помощью укуристой остролистки, эликсир буйнистой астродизии применяли для повышения мужской силы, когнистая поведянка закупалась в большом количестве колдопсихологами. Даже давно известная мандрагора нашла новое применение — её воплями научились избавлять от стресса. Заказы от колдомедиков не иссякали, вот почему за теплицами нужно было следить по особому графику. Сегодня ночью была очередь Невилла включать полив южного крыла.

Нащупав переключатель распылителя, он уже собирался опустить ручку, как вдруг в дальнем конце теплицы раздался странный хрустящий звук.

Невилл прислушался. Звук повторился.

«Неужели бразильская жирянка балуется?» — мелькнуло у него в голове.

Некоторые хищные растения, растущие в северном крыле, умудрялись ловить не только насекомых, но и мышей, которые на свой страх и риск забирались в теплицу по ночам. Однако схлопывающиеся чашечки жирянки не хрустели так звучно… Это, несомненно, были шаги.

Кто-то ступал по той части теплицы, где пол устилала кора. Двери северного входа отворялись непросто: кроме обычного ключа, требовалось специальное заклинание, которое знали только профессор Спраут, сам Невилл и двое молодых практикантов, но те на выходные уезжали по домам, а сейчас как раз была ночь с субботы на воскресенье.

Ценность растений в теплице делала её привлекательной для воришек, хотя несведущий вор рисковал угодить в ловушку.

Достав палочку, Невилл направился навстречу незваному гостю. Можно было, конечно, включить распылитель и проверить, как незнакомец отнесётся к холодному душу, но это точно его бы спугнуло, а Невиллу хотелось застать негодяя врасплох. Пройдя коротким путём через зал с пустынным климатом, он остановился и прислушался: слева, в отделе мандрагор и молодых тентакул, раздавалось сопение и пыхтение.

Наконец ночной гость понял, что в темноте ходить наощупь по такому месту небезопасно, и произнёс:

— Люмос!

Спрятавшийся за кустом буйно растущей и мирно дремлющей визгопёрки, Невилл пригляделся и ахнул: стоявшая с палочкой наперевес девчонка была подружкой одного из новых практикантов, Жерома — кажется, он водил её сюда на экскурсию и хвастался. Её звали Вайолет.

Девушка, одетая в защитный комбинезон и перчатки из драконьей кожи, при слабом свете склонилась над одним из ростков бубонтюбера и попыталась аккуратно сцедить его содержимое в какую-то склянку. Крупный, недавно созревший бубонтюбер разбух от сочного пахучего гноя, стоившего, надо сказать, немалых денег и предназначавшегося для одного французского зельевара.

— Привет, Вайолет! — громко произнёс Невилл, не предполагая, какой эффект произведёт своим невинным восклицанием.

Девушка испуганно дёрнулась и обернулась, склянка выпала у неё из рук прямо на слизнеподобные плоды широко разросшегося бубонтюбера. Плоды зашевелились, припухлости на них растянулись и выстрелили во все стороны зловонным липким гноем. Девчонка завопила, схватилась за лицо и бросилась бежать, натыкаясь на всё, что попадалось под ноги, а именно: визгопёрку, тут же принявшуюся, как и положено, визжать, кустики жалящей росянки, распахнувшей от удивления свои острые лепестки, и зубастую герань, особенно сердитую в ночное время. Невилл, надевший плащ поверх пижамы вместо защитного костюма, отскочил в сторону и, достав палочку, бросил заклинание, усыпляющее все растения. На Вайолет оно, разумеется, не подействовало, и девушку — для её же безопасности — пришлось обездвижить обычным «Иммобилусом». Замерев на месте, она продолжила моргать и вопить, и Невилл поспешил очистить её лицо и голову от жгучего зловонного гноя, пустив «Агуаменти». Когда угроза ослепнуть для неё миновала, он переключился на растения, стены и пол теплицы, требовавшие немедленной очистки.

Чего он не ожидал, так это тумака в живот. Отвыкший от рукопашного боя, Невилл быстро припомнил умения, приобретённые им во время курсов по подготовке Авроров, и одной подсечкой завалил девчонку на усыпанной корой пол. Однако та снова схватилась за палочку.

— Уймись, — пригрозил он, не желая причинить вред драгоценным растениям, но в этот момент пущенный Вайолет «Люмос» погас, и они снова принялись драться.

Дубасить девчонку было как-то нехорошо, но за свою доброту Невилл поплатился: в полной темноте его чем-то больно кольнули в ягодицу, а затем обездвижили заклинанием.

Когда он очнулся, в тихой, опустевшей теплице воняло гноем бубонтюбера. При падении он ударился головой о кадушку с геранями, и теперь на затылке покалывала, распухая, свежая шишка. Нестерпимо зудела левая ягодица. Достав выроненную в драке палочку, Невилл спустил штаны и осветил пострадавшее место. Ничего не обнаружив, кроме небольшого покраснения, он тихо выругался и стал наводить порядок в теплице.

Поставив перед уходом распылитель на режим полива, Невилл вышел на свежий воздух и глянул на освещённое луной здание замка. Профессор Спраут, конечно, спросит, куда девался гной бубонтюбера, но Невилл собирался соврать что-нибудь правдоподобное — специалист он или нет, в конце концов? Потревожить растение могла ночная мышь, или оно вообще могло перезреть и лопнуть само собой. Такое с бубонтюберами случалось. Стекло от разбитой склянки Невилл тщательно убрал, беспорядок ликвидировал, а моральное состояние кусачих гераней и визгопёрок никто проверять не станет. Признаться, что его, без пяти минут аврора, отдубасила — причём без помощи магии — какая-то сопливая девчонка, было абсолютно недопустимо.

Он решил, что сам сделает выговор практиканту Жерому, в частном порядке. Предупредит, чтобы тот аккуратней выбирал подружек и никогда не делился с ними отпирающими двери теплиц заклинаниями. Впрочем, сильно чехвостить парня и жаловаться на него Помоне Невилл не собирался.

* * *

— Я знаю, что это, — сказал Рон, щурясь на солнце, — Джордж как-то укололся таким шипом, как же его… А, жалящий репейник, вот! Острый, драккл его дери, и место укола долго потом чешется. А ещё у Джорджа ладонь опухла и онемела, но он в конце концов что-то придумал, избавился от заразы. Давай сплаваем ещё разок на тот берег и обратно и вернёмся в Нору, спросим у него. Как ты, говоришь, укололся?

Невилл бросал плоские камешки по глади пруда, ни капли не жалея о том, что рассказал Рону всю правду о ночном происшествии в теплице. Увидев распухшую ягодицу друга, лишь частично скрытую плавками, Рон проявил сочувствие, а, услышав рассказ о ночном инциденте, ещё и аврорскую солидарность. Он, как и Невилл, два года назад проходил сложные тренировки в Аврорате, он, как и Невилл, совсем недолго поработал стажёром в одной команде с Гарри, прежде чем понять, что ему, как и Невиллу, нужно делать по жизни что-то другое.

— Жалящий репейник строжайше запрещён, по сути это контрабандный товар, — сказал Невилл, натягивая штаны на мокрые плавки. — Если я обращусь в Мунго и они узнают, чем я укололся, начнутся вопросы. И Помфри не похвалит.

— Ясен репей, — воскликнул Рон. — Прости… Я же говорю, спросим у Джорджа. Он не обращался к колдомедикам по той же причине. Нам в магазине иногда приходится использовать необычные ингредиенты, ну, ты понимаешь. Но та девчонка… Зачем она таскала с собой такое редкое и опасное растение? Может, как раз для самообороны?

Невилл пожал плечами. По просьбе Рона или Джорджа он иногда приносил им кое-какие травы, которые те потом использовали для создания новых «Вредилок». Ничего запрещённого, конечно, и всё же не все эти растения находились в реестре для безопасной торговли.

— Луна считает, что меня ужалила бундящая шица, — сказал Невилл.

Рон проявил не свойственную ему деликатность и не стал спрашивать, при каких обстоятельствах Луна могла видеть левую ягодицу Невилла. Вероятно, тогда же, когда и правую, но сейчас речь шла о безопасности друга, поэтому Рон не стал ничего комментировать, лишь решил предостеречь.

— Надеюсь, ты не воспользовался методами лечения, которые предложила Луна?

Щеки Невилла заметно покраснели.

— Не помогло, — вздохнул он, но без особого сожаления.

— А ты попробовал?!

— Ну, она так убедительно сказала, что уже видела подобные укусы… Ты же знаешь Луну. Ей отчего-то… веришь.

— И чем же они, по мнению Луны, лечатся?

Невилл как-то странно замялся, и теперь алым уже налились его уши.

— Взрывными разрядами.

— Чем?!

— Ну, выражаясь по-научному, взрывными разрядами нервно-мышечной напряженности.

На лице Рона в равной мере отразились удивление и испуг. Впрочем, недолго поморгав, он обдумал сказанное, закашлялся, пытаясь сдержать смех, и наконец одобрительно похлопал Невилла по мокрому плечу.

— И много раз вы, ну… — он не договорил.

— Несколько сеансов, — Невилл схватил полотенце и стал усиленно вытирать волосы. — Луна сходила на мастер-класс какого-то гуру-магозоолога, а Ксенофилиус написал об этом методе в "Придире".

— Ну, попытка не пытка, — заключил Рон. — Или пытка?

— Нет, конечно, — ответил Невилл.

— А я говорю тебе, это жалящий репейник. Идём.

Похватав вещи, они отправились в «Нору», где их ждал горячий ужин, на который собирался прийти Джордж.

* * *

В комнате Рона стояла такая тишина, что, казалось, было слышно, как шуршат на колдографиях игроки «Пушек Педдл».

— Ну? — Невилл натянул штаны и вопросительно глянул на Джорджа.

Тот нахмурился, пошевелил бровями, почесал затылок и вынес вердикт:

— Жалящий репейник.

— А я что говорил? — воскликнул Рон.

— И где ты его только взял? — удивился Джордж. — Кажется, сейчас штрафуют не только за его разведение, но и за хранение. Вы что, вступили с Помоной Спраут в преступный сговор?

— Нет, его случайно пырнули этой дрянью, — Рон махнул рукой Невиллу, намекая на то, что подробности ночной стычки в теплицах останутся между ними.

— Я же не спрашиваю тебя, Джордж, где ты мог уколоться жалящим репейником, — парировал Невилл. — Я только спрашиваю, что ты делал, чтобы эта дрянь так не чесалась и не распухала.

— Ой, чего я только не перепробовал. Даже мазью Гермионы воспользовался с этими, как их… контрабиотиками. А помогло мне одно простое средство.

— Ну? — одновременно воскликнули Рон и Невилл.

— Урина, — ответил Джордж после значительной паузы.

— Ты просто пописал на палец? — удивился Рон.

— Не просто. Я сделал компресс, — Джордж гордо поднял голову. — Между прочим, урина того, кто укололся жалящим репейником, содержит антидот. Неделя уже прошла?

— Ещё нет, — ответил Невилл.

— Тогда ночь с компрессом, и яд выйдет. Будешь мне должен, Невилл, — усмехнулся Джордж.

— А разве я не заплатил тебе авансом соком мандрагоры и черенками стойкой чемерицы?

— Шутка, — Джордж добродушно улыбнулся. — Друзья на то и друзья, чтобы не помнить об услугах. А из тех черенков получились забавные игрушки…

Джордж не успел пояснить, какие именно, потому что с нижнего этажа раздался громкий голос Молли Уизли, призывающий к столу, и все трое поспешили на этот призыв, предвещавший картофельный пирог с говяжьими почками и молочный пудинг.

* * *

Скрипучая лестница, ведущая к мансарде, была такой крутой и витой, что Невилл несколько раз стукнулся головой о кирпичный потолок.

Сначала он с сомнением отнёсся к затее посетить салон "Альтер эго", где уже год как совместно работали Лаванда и Парвати, но хвалебные отзывы, напечатанные в самом «Журнале колдомедика», его переубедили. Ангус Макфулиш — выдающийся, по мнению Помоны Спраут, целитель и знаток толстых и тонких материй — так благосклонно отозвался о молодых коллегах, практиковавших в Камден Тауне и применявших его метод, что Невилл решился.

После того, как способ Джорджа ему ни капли не помог, он долго искал информацию о жалящем репейнике и пришёл к выводу, что пострадал не от него. Симптомы вроде чесотки и опухоли, и правда, подходили, но неврологический синдром вроде тремора рук и дерганья лицевого нерва, к счастью, нет. Несколько приготовленных им зелий, ранее помогавших от ран, крапивницы, комариного зуда, дерматита и бородавок, оказались бесполезными, как и магический заговор, выведанный Невиллом у бабушки и применённый от отчаяния.

С одной стороны, тот факт, что он не контактировал с запрещённым растением, позволял ему официально обратиться к целителям Святого Мунго. С другой, для дальнейшего лечения ему пришлось бы раскрыть все предыдущие методы, а этого Невиллу категорически не хотелось.

Он постучал, услышал жизнерадостное «войдите» и толкнул дверь.

Невилл ожидал чего угодно — красных драпировок в стиле Трелони, запаха эвкалиптового масла с примесью кошатины, столов с тёмными скатертями и шарами для прорицаний — а увидел просторную светлую мансарду со скошенным потолком, круглым серым ковром на полу и одной зеркальной стеной. За чёрной ширмой, вероятно, находилась кровать или какая-то другая мебель, но Парвати встретила его у входа, одетая в широкое белое платье и с белой розой в чёрных волосах. Она широко улыбнулась, заставила его разуться и после коротких приветствий усадила на ковёр в позу лотоса.

— Невилл, мы с Лавандой так рады, что ты решил к нам обратиться, — тихо проговорила Парвати, усаживаясь напротив него в паре ярдов. — Нам не хватает клиентов для наших экспери… то есть я хотела сказать, что мы применяем самую передовую экспериментальную методику, которая запускает резервные ресурсы организма, — она медленно провела руками вдоль своего тела снизу вверх, — повышает магический потенциал, а заодно и потенцию, — её руки опустились и замерли в районе пупка, — позволяет улавливать космические вибрации, — Парвати пошевелила пальцами, будто играла на невидимой арфе, — и таким образом излечивает от самых разных недугов, от насморка до катаракты.

Невилл улыбнулся и поёжился. Скрученные ноги стали немного затекать, но он не подал виду.

— Главное, ты можешь даже не подозревать о своих недугах, а они всё равно вылечатся. А если тебя что-то беспокоит, то об этом даже не нужно сообщать, метод мистера Макфулиша гарантирует избавление с помощью левитационной медитации.

Невилл поёрзал и спросил:

— И скольких вы уже излечили от непонятно чего?

— Я слышу в твоём голосе скепсис, — Парвати погрозила ему пальцем, — но это не беда. Помощь приходит независимо от веры. Ты ничего не теряешь, только приобретаешь.

— А что нужно делать?

— Сейчас расскажу. Начнём с правильного дыхания. Затем научимся расслаблению, потом концентрации — для чистки кармы…

Они сидели и лежали, дышали, представляли себя в разных местах, произносили протяжные звуки — то гортанные, то утробные — сбрасывали через пальцы рук и ног отрицательную энергию, искали в своём зеркальном отражении светящееся гало, закрывали глаза, так что Невилл в какой-то момент уснул прямо на ковре и проснулся уже под вечер, заботливо укрытый одеялом и разбуженный зовом мочевого пузыря. Как только он встал, Парвати вышла из-за ширмы и, многозначительно улыбаясь, спросила, как он себя чувствует.

— Отлично, — почти не соврал Невилл. — А где у вас тут туалет?

Когда он после чаепития и дружелюбной болтовни Парвати вышел на узкую улочку центрального Лондона недалеко от Риджентс-парка, то и правда почувствовал себя посвежевшим, энергичным, умиротворённым и просветлённым. Левая ягодица колола, чесалась и болела, но это как будто уже не имело большого значения. Вера в то, что защитные силы организма запустят процесс восстановления, пребывала в нём ещё несколько дней, пока не растаяла без следа.

* * *

— Невилл, дорогой, почему ты хромаешь? Ты что, повредил ногу?

Помона Спраут глянула на него поверх заваленного растениями и землёй стола, у которого они вместе пытались пересадить ядовитую тентакулу.

Невилл криво улыбнулся и помотал головой.

— Ну я же вижу, как ты ходишь и трёшь левое бедро. Опять вы с Гарри и Роном гоняли на мётлах? Упал небось? — она заметила его сконфуженное лицо и, приписав подобную реакцию своей бестактности, тут же извинилась: — Прости, это не значит, что я считаю тебя неловким, просто эти двое гоняют даже по ночам, а в темноте каждый может ушибиться.

— Нет, я, кажется, чем-то укололся.

— В теплице? — спросила Помона, вытряхивая из горшка ком земли с корнями и ловко распрямляя их на длинные, похожие на бороду старца, нити. — Дай взглянуть.

— Эм… Наверное, я лучше потом схожу в больничное крыло, — пробормотал он, делая вид, что эта ерунда может подождать.

— Я свои растения знаю, — настойчиво заявила Помона. — А вдруг это что-то опасное? Пока Помфри разберётся что к чему, яд может распространиться, и тогда никакие безоары не помогут. Ну?

Невилл снял испачканные землёй перчатки и слегка приспустил штаны с левой ягодицы. Ему было немного неловко показывать столь интимную часть тела своей наставнице, но он знал о её деловом подходе к подобного рода вещам. Растения в их теплице лечили, но могли и покалечить. Не раз после подрезки или пересадки какого-нибудь агрессивного куста профессор и ученик дружно выбегали из теплицы, бросая друг в друга заклинания очищения или омовения.

— Ох, какая неприятность, — Помона Спраут сочувственно поморщилась, разглядывая его пострадавшую ягодицу. — Ты недавно ходил в северное крыло?

— Ну да, — Невилл подтянул штаны и внимательно глянул на наставницу, пытаясь понять по её лицу, сколько ему осталось жить.

— Судя по легкому фиолетовому оттенку, тебя цапнула зубастая герань — после того, как на неё попал гной бубонтюбера. Когда их соки перемешиваются, иглы герани могут причинить неприятности.

— Не знал, — стушевался Невилл. — Как стыдно.

— Ну, ты ещё совсем молодой учёный, тебе простительно.

— Мне нужно бежать к мадам Помфри — или лучше сразу в Мунго?

— Колдомедицина тут бессильна, — равнодушно сказала Помона Спраут, с чрезмерным интересом копаясь в наваленной на столе растительной куче. — Вот, — она протянула ему что-то зелёное. — Plantago major. Прикладывай к месту укуса, только не забудь послюнить.

— Подорожник? — Невилл взял у неё из рук продолговатый лист. — Вы уверены?

— Мальчик мой, — Помона Спраут покачала головой. — В юности меня столько раз цапали за пальцы герани, что, если бы не подорожник, я бы не смогла держать палочку.

Она тактично отвернулась, а Невилл быстро послюнил сочный, толстый лист и приложил его к нужному месту, думая о том, как хорошо иметь добрых друзей и умных учителей.