Будешь ли ты ещё любить меня? (гет)

Она окинула с балкона Лондон скептическим взглядом, одетая в ночную рубашку тёмно-синего цвета, поверх которой был накинут тонкий белый флисовый халат. 2258 году с повсеместным уличным освещением и высокими технологиями не хватало страсти предыдущих веков. Хотя она прекрасно понимала, что глупо романтизировать исторические личности, но всё же в глубине души тайно мечтала, чтобы мужчины двадцать третьего века были полны амбиций, как Александр Македонский, Ричард Львиное Сердце или Наполеон. Её современники были скучными, предсказуемыми и, к сожалению, не стоили её внимания.

Размышляя о том, что родилась не в ту эпоху, девушка пила кофе на балконе своей квартиры. Она испачкала руки краской — то ли вчера вечером, то ли уже сегодня утром, она не помнила: вероятно, и тогда, и тогда. В свободное время она рисовала и коллекционировала картины, и, учитывая её профессию, у неё было полно времени для любимого хобби. Даже сейчас, за завтраком, она рисовала на экране планшета портрет Флавия, каким бы он был в двадцать третьем веке. Девушка предпочитала традиционные художественные методы, но признавала, что достижения прогресса тоже порой облегчают труд.

Закрыв изображение, она решила, что неплохо бы пойти на работу. Хотя её должность была не такой уж и важной, выговор за опоздание никто не отменял. Марла Мак-Гайверс была историком и обожала свою профессию. Прошлое было её страстью, и то, что она могла целыми днями читать старинные тексты или изучать артефакты эпох, в которых хотела бы жить, было и благословением, и проклятием одновременно.

У историка, работавшего в Звёздном флоте, было немного вариантов построить карьеру: стать довольно бесполезным членом экипажа одного из огромных звездолётов, исследующих дальний космос, и терпеть нападки остальных, негодующих по поводу твоего бессмысленного существования, или ступить на опасный путь. Марла выбрала последнее после нескольких неприятных ситуаций на борту разных космических кораблей.

Молодая симпатичная рыжеволосая девушка работала на высокопоставленных чиновников Звёздного флота в Мемориальном Архиве Кельвина. Она редко участвовала в секретных операциях лондонской Секции 31, однако знала о её существовании. Её знание истории практически не было востребовано, и поэтому она большую часть рабочего времени проводила в архиве, помогая искать ничего не подозревающим о её связи с Секцией людям безобидную информацию.

Она практически не пользовалась макияжем, а свои длинные рыжие волосы укладывала в удобную и незамысловатую причёску. Девушка не слишком заботилась о своём внешнем виде: незачем, да и не для кого.

Она надела тёмно-серую форму архивариуса и, сжимая в руке планшет, отправилась в путь. В вестибюле здания, где она работала, девушка бросила мимолётный взгляд в сторону лифта. Там проверяли какого-то человека, прежде чем пустить в подземную часть архива. Она всего пару раз проходила такую же проверку, когда была нужна её помощь в идентификации артефактов, найденных в космосе. На самом деле её мало волновали формальности, поскольку она не была заинтересована в разработке или изобретении секретных технологий.

Перед работой она немного поболтала с коллегой. Свой день девушка начала с приятного знакомства с биографией Лейфа Эрикссона ⁽¹⁾. Конечно, она знала её наизусть, но подобные мелочи никогда не мешали ей получать удовольствие от чтения. Рабочий день подходил к концу, когда незнакомый мужской голос сказал:

— Лейтенант МакГайверс! Нам нужна ваша помощь, — заявил вошедший в архив в поисках Марлы офицер службы безопасности.

Она старалась не подать виду, что раздражена, зная, что подобное поведение не одобряет начальство, однако не смогла сдержать недовольного вздоха из-за того, что её занятие прервали.

Её сопроводили в подземную часть архива, провели мимо комнат, занятых вещами, в моральной ценности которых она могла бы усомниться, если бы решилась. Не успела она осмотреться, как оказалась в пустой комнате с большим экраном во всю стену. Ей сказали, что она на месте, а через секунду девушка уже смотрела в глаза некоему всемогущему адмиралу Маркусу.

— У меня к вам небольшое задание, лейтенант. У меня есть фото человека. Я хочу, чтобы вы помогли мне опознать его, — адмирал отдал распоряжение довольно властным голосом. Она почти восхищалась им.

Почти.

Однако все мысли о высокопоставленном чиновнике Звёздного флота улетучились из головы, когда на экране появилось изображение. Девушка мгновенно узнала мужчину, представшего перед ней, и у неё перехватило дыхание от благоговения. Было ли это просто ранее неизвестное фото или начальство в самом деле нашло его? Марле пришлось прикусить язык, удержавшись от вопроса, так как девушка знала, что ей всё равно не ответят, а демонстрация сильной заинтересованности, если бы они нашли его взаправду, автоматически бы вычеркнула девушку из списка участников. Тот факт, что они вообще обратились к ней за помощью, свидетельствовал о том, что начальство спешило приступить к делу и посчитало, что проще посоветоваться с историком, чем самим искать информацию в базах данных. Она постаралась взять себя в руки, насколько это было возможно, намереваясь произвести впечатление на адмирала и внушить ему мысль, что она должна участвовать в проекте и дальше.

— Хан Нуньен Сингх, — объявила она, одобрительно рассматривая фото индийца. Из всех могущественных и амбициозных людей прошлого он был последним, кто жил до того, как люди стали скучными и вялыми. Существовала маленькая вероятность, что изображённый на снимке человек был жив или, по крайней мере, хорошо сохранился до двадцать третьего века. В конце концов, он и восемьдесят четыре других сверхчеловека просто исчезли после Евгенических войн, хотя в некоторых исторических записях говорилось, что он мог выжить. Не то чтобы информация подобного рода была известна повсеместно, однако у Марлы была страсть к тайнам и загадкам.

— Что вы можете рассказать о нём? — спросил адмирал Маркус, выводя Марлу из оцепенения. Она колебалась, гадая, что бы сделал адмирал, если бы узнал, кто этот человек на самом деле. Сверхчеловек стремился к сверхамбициям, и Звёздному флоту не понравилось бы подобное поведение. Если бы у неё был хотя бы один шанс помочь своему кумиру из прошлого, девушка бы намекнула Маркусу, что Хан может оказаться ему полезен. Она даже не была уверена, нашло ли начальство его тело, не говоря уже о том, чтобы найти его живым, но робкая надежда требовала, чтобы она предусмотрела и такую возможность. Впервые в жизни ей отчаянно захотелось принять участие в настоящем деле. Раньше её мало интересовали такие вещи.

— Он был человеком, начавшим Евгенические Войны. Результат совместной работы селекционеров и генных инженеров по созданию идеального солдата. Однако он доказал, что способен на большее, и стал лидером, принесшим на землю мир, пока его более жестокие собратья не разрушили его планы, — дала она краткую справку. Марла спрятала руки за спину и сжала, пытаясь сохранить самообладание, отчаянно желая задать миллион вопросов. Адмирал Маркус, казалось, обдумывал её слова, взвешивая каждое перед тем, как принять окончательное решение.

— Спасибо за помощь, лейтенант. Вы можете вернуться к своим обязанностям, — объявил адмирал перед тем, как экран погас. Марла была откровенно разочарована, когда её проводили обратно в архив наверху. Она сидела за рабочим столом, готовая вот-вот расплакаться, отчаянно желая участвовать в интересующем её деле. С недовольным вздохом она пошла в одну из комнат для отдыха с планшетом. Девушка закрыла рисунок, над которым работала утром, и самозабвенно начала создавать портрет последнего великого человека на земле.

Он знал, что такое тьма и боль. Он знал, как говорить, как дышать, как думать, но его знания были ложными, как будто в них чего-то не хватало. Боль в голове отдавалась болью во всём теле. Ему казалось, что он слышит разговоры незнакомых людей. Кто-то произнёс имя. Это было не его имя, правда? Как его звали на самом деле?

— Джон? Джон, ты меня слышишь? — раздался властный голос. Внутренне подобравшись, он открыл глаза. Ослепительный свет ударил в лицо, и мужчина замер, ожидая, пока зрение восстановится.

— Вот и всё, Джон. Добро пожаловать обратно, — продолжил тот же голос. Мужчина уставился в незнакомый потолок, в чужой мир. Потолки всегда были такими? Сплошной металл; многие вещи вокруг были металлическими. Он открыл рот, пытаясь спросить, где он, но голос не слушался. Боль в теле постепенно отступала, а вот в голове — нет.

— Твои глаза быстро привыкнут к свету, — объяснили ему. Он снова попытался сесть и заговорить.

— Где... я?.. — наконец спросил он, быстро оглядев незнакомую комнату, а затем и мужчину, находящегося рядом. У незнакомца был строгий вид, и он явно был военным, хотя только что пришедший в себя мужчина и не узнал его форму. Судя по выражению лица военного, он был его другом или, по крайней мере, притворялся им.

— Дома, Джон. Ты вернулся домой, — ответил военный. «Джон» повернулся и сел на край кровати, даже не вспомнив собственного имени. — Ты не помнишь случившегося. Ты почти ничего не помнишь, но меня зовут Алекс Маркус, и я твой старый друг, — объяснил пожилой мужчина.

— Алекс... а я... Джон? — спросил он, чувствуя, как громко стучит в висках, словно мозг был не в силах переварить полученную информацию и с болью ей сопротивлялся. Почему его собственное имя кажется ему таким чужим?

— Джон Харрисон. Лейтенант Звездного флота. Шесть месяцев назад ты был тяжело ранен во время миссии на родной планете клингонов. После тяжёлой черепно-мозговой травмы ты мог остаться инвалидом до конца своих дней, но лучшие хирурги Звёздного флота и тот факт, что ты самый крутой мерзавец, которого я знаю, вернули тебя к жизни. — Алекс всё говорил и говорил, но для очнувшегося его слова были пустым звуком. Он ничего не помнил: ни своего имени, ни цели миссии, ни этих, как их там, клингонов. Любая попытка упорядочить знания наталкивалась на пустоту. Он закрыл уши руками, запустив пальцы в волосы, как будто подобное действие могло остановить стук в висках и поток информации, казавшейся бессмысленной.

— Я не помню, кто я, — разочарованно заявил он. Каким бы странным ни был мир вокруг, человек обнаружил, что его лицо ему незнакомо. Он не узнал себя в отражении в зеркале. Резкие черты лица, белая кожа, голубые глаза — или зелёные? Его глаза никогда не были такими светлыми, правда?

Тёмные волосы он всегда зачесывал назад, хотя прядь с правой стороны, казалось, не подчинялась общему ритму, восставая при каждом удобном случае, заставляя его время от времени проводить по ней рукой. Обычно он носил серую рубашку, с рисунком в виде голубых шестиугольников. Серые брюки и армейские ботинки дополняли образ. Иногда он надевал черный свитер с логотипом Звёздного флота. Мужчине верилось с трудом, что он ничего не помнил о символе, бывшем в прошлом всем его миром.

Каждый день он узнавал что-то новое. Если у него возникали вопросы, Алекс отвечал на них или объяснял всё, что казалось незнакомым. Некоторые вещи он понимал сразу, другие — нет. Казалось нелепым, что понятия словно ускользали от него. Некоторые из новых знаний относились к базовым современным технологиям. Казалось, что старые методы давались ему легче, хотя в новом опыте тоже не было ничего сложного. Адмирал Маркус не ошибся, однажды назвав его гением. Даже лишённый воспоминаний, он, казалось, легко приспосабливался к любой ситуации. И ещё были сны.

Они не давали ему покоя, пробиваясь сквозь заученное досье из базы данных Звёздного флота каждый раз, когда он сбрасывал с себя иллюзии в мире подсознания, чуждом тому, в котором он жил в часы бодрствования. Мир сна казался ему намного ближе, чем реальный мир, постоянно подвергаемый сомнению. Просматривая записи о своём прошлом, он заметил, что в его досье были пробелы, и он ничего не знал, кроме работы, которая, по-видимому, была его единственной страстью и увлечением до травмы, по крайней мере, так ему сказал Алекс. Подобное было похоже на дешёвую фальсификацию.

Служба в Звёздном флоте была единственным, чем он жил тогда и сейчас. Старый-новый друг сказал, что работа была для него всем, и, независимо от того, насколько правдиво было подобное утверждение в прошлом, в настоящем это определенно было правдой. Он модифицировал различные системы, проектировал оружие, помогал планировать и руководить постройкой звездолёта «Вэнджэнс» ⁽²⁾. Спустя несколько месяцев сны начали вызывать у него головные боли, а перед глазами мелькали образы людей, имена которых он не помнил. Джон начал вспоминать прошлое, или, по крайней мере, ему так казалось. Когда он решил поговорить об этом с Алексом, он сказал, что того тревожат воспоминания о прошлых миссиях, но Джон был не согласен. Вся его жизнь казалась в некотором смысле вымышленной. Так вот каково это — страдать от амнезии! Если всё вышесказанное — правда, то эти, как их там, «клингоны» были перед ним в неоплатном долгу.

Прошло несколько месяцев, и единственное, что напоминало Марле о том, что адмирал Маркус когда-либо обращался к ней и показывал фото мужчины, с которым она отчаянно хотела встретиться, были её картины. Сначала Марла изучила всё, что смогла найти, о Хане Нуньене Сингхе. Она всматривалась в его фотографии, а потом сходила с ума, работая над набросками и картинами, но теперь период творческого безумия прошёл, и большая часть работ отправилась в домашний архив, лишь несколько самых любимых остались висеть на стенах её квартиры.

Потягивая утренний кофе, она любовалась своей последней работой — изображением мужчины в ореоле страстного красного цвета. Чего бы она только не отдала, чтобы встретиться с ним лично и поговорить. Ей стало интересно, каково это — познакомиться с человеком, так сильно желавшим править миром и добившемся цели. Она вздрогнула от одной только мысли о подобном.

Если адмирал Маркус в самом деле нашел Хана где-то в глубоком космосе, Марла задумалась, не приняла ли она поспешного решения, отказавшись от службы на борту космического корабля. Однажды её чуть не назначили на «Энтерпрайз». Судя по той скудной информации, которая дошла до неё об этом печально известном корабле и его новом капитане, они попадали в ситуации, сравнимые с той, в какую мог попасть адмирал.

Но размышления об отвлечённых вещах только лишний раз расстраивали её и были бесполезны. К чему рассматривать ситуации из серии «что, если», когда она даже не знала, что упускает. Это было похоже на размышления о случаях в прошлом, изменивших её, пусть даже незначительно. Она всегда была слабой женщиной, не скрывавшей своих чувств, хотя и старавшейся изо всех сил сохранить бесстрастное выражение лица. Она притворялась сильной, но одно точное слово — и её броня рассыпалась в прах. Возможно, именно поэтому она так обожала властных мужчин. В них было всё, чего не было в ней. Она стремилась стать женщиной, на которую они обратят внимание, и после нескольких инцидентов, произошедших с ней в космосе, она вынуждена была признать, что достигла определенного прогресса в достижении своей цели. Не существенного, но, по крайней мере, заметного, убеждала она себя.

Решив, что ещё рановато заниматься самоанализом, Марла допила кофе и снова вернулась в кровать, чтобы почитать что-нибудь на планшете. Она взяла больничный, чтобы побыть дома и пережить очередной кризис крушения надежд. Она нуждалась именно в том, чтобы провести день в одиночестве, это было намного приятнее, чем терпеть назойливых людей, которым постоянно требовалась помощь, чтобы что-то найти. Она ненавидела, когда они обращались к ней так, словно задание было сложным. Девушку раздражало, когда её грёзы прерывали. Это была та часть её личности, о которой ей не нравилось думать слишком часто, ведь ни к чему хорошему это всё равно не приводило.

Джон многому научился за несколько месяцев после пробуждения. К сожалению, о своём прошлом он знал мало, а тому, что знал, не доверял, но о своих способностях он был прекрасно осведомлён. Он был сильным, мог долго трудиться без сна и отдыха, легко усваивал знания и отлично решал проблемы. Технологии давались ему так же легко, как дыхание. О харизме и говорить нечего. Казалось, людей тянуло к нему будто магнитом, и он часто замечал выражение восхищения и уважения на лицах незнакомцев, поэтому Джон иногда пытался манипулировать другими, чтобы посмотреть, как далеко они могут зайти ради него. Люди были готовы на всё, только попроси. Конечно, иногда он ошибался в окружающих, но, недавно вернувшийся из небытия, он был всего лишь человеком. Словами и посулами можно было добиться ощутимых результатов. Это он усвоил точно.

Когда он предложил Алексу отправить его на Праксис, на мгновение ему показалось, что старый друг против, но, когда Джон озвучил весомую причину, настаивая на том, что его личный транспортер нуждается в испытаниях, и потом акцентировал внимание на том, что он может создать клингонам проблемы, ему удалось убедить адмирала Маркуса отпустить его. Он быстро понял, что клингоны были чем-то вроде болевой точки, когда дело касалось старого друга, который не очень хорошо скрывал своё отношение к этой инопланетной расе, хотя и пытался.

Так Джон оказался на Праксисе, скрыв свою связь со Звёздным флотом за чёрным свободным капюшоном и плащом новомодного покроя, надетым поверх чёрного свитера. Сейчас он находился в шахте, где устанавливал последнюю бомбу. Он просчитывал все возможные неблагоприятные варианты, когда невыносимая боль пронзила голову, заставив его упасть на колени. Перед ним замелькали образы: дым, сражение, мёртвые люди, разбросанные по земле. Воспоминания о прошлой миссии, воспоминания о ком-то другом, но не его воспоминания. Они не могли быть воспоминаниями Джона Харрисона.

Когда приступ прекратился и он вернулся в реальный мир, то обнаружил, что его засёк вражеский патруль, лидер которой целился ему в лицо из дизраптора. Из тени капюшона Джон посмотрел на маленькую группу из четырех гуманоидов. Алекс не торопился обучать его боевым искусствам. Он, конечно, не препятствовал учёбе, но, казалось, испытывал какие-то сомнения по отношению к Харрисону и рукопашному бою, как будто боялся, что Джон не отдаёт отчёт в своих действиях, когда вступает в схватку.

— Сейчас ты умрёшь, — воин произнес фразу на своём родном языке. Джон выучил клингонский, готовясь к миссии, поэтому всё прекрасно понял. Он склонил голову набок, почти сочувствуя противнику, понятия не имевшему, с кем столкнулся. За долю секунды Джон выхватил дизраптор из рук клингона.

— Тупица, — заявил мужчина в чёрном капюшоне, прежде чем с силой ударить нападавшего оружием по голове, да так, что у того сломалась шея. Следующему солдату он выстрелил в грудь, увернувшись от огня двух других в изящном прыжке, а затем ударил одного из них в грудь оружием с такой силой, что сломал рёбра и повредил внутренние органы, выведя противника из строя.

Джон уничтожил последнюю цель, выхватив нож у ни о чём не подозревающей жертвы и со звериным рыком перерезав ей горло. Он окинул взглядом группу из четырех гуманоидов, лежащих на земле, мёртвых, умирающих или раненых. Его дыхание и сердцебиение даже не участились. Он находил их жалкими противниками.

Бросив нож, Джон активировал личный транспортер и переместился на Кронос в безопасный район, в который редко заглядывали патрули. Он достал планшет, отметив, что осталось всего десять секунд до взрыва. Харрисон поднял глаза к Луне, с раздражением наблюдая за плодами своих трудов.

Взрывы раскололи Праксис на части, и внезапно в сознании Джона всплыли образы и воспоминания. Ему приходилось и раньше бывать среди огня и разрушений, тонуть в крови врагов. Когда луна исчезла в огненной вспышке, он вспомнил, кем был на самом деле.

— Меня зовут… — произнес он с благоговением, широко раскрыв глаза, глядя в пустоту. Хотя он и вспомнил всё и раскрыл ложь адмирала Маркуса, он продолжал бесстрастно наблюдать за взрывом.

— Я помню своё имя, — заявил Хан. Он подумал о том, что Звёздный флот и адмирал Маркус использовали его втёмную. Ярость начала медленно закипать в его крови, угрожая захлестнуть всего целиком, но разум тактика никак не мог позволить эмоциям взять верх. Если Хан хочет найти и спасти своих людей, ему нужно быть осторожным и продолжить работу с человеком, которого он хотел разорвать на части.

1) древнеисландский мореплаватель. Считается, что он был первым европейцем, ступившим на континентальную часть Северной Америки (за исключением Гренландии), примерно за пять столетий до Христофора Колумба. (Википедия)

Вернуться к тексту

2) «Возмездие»

Вернуться к тексту