Будешь ли ты ещё любить меня? (гет)

Она окинула с балкона Лондон скептическим взглядом, одетая в ночную рубашку тёмно-синего цвета, поверх которой накинут тонкий белый флисовый халат. 2258 году с повсеместным уличным освещением и высокими технологиями не хватало страсти предыдущих веков. Хотя она прекрасно понимала, что глупо романтизировать исторические личности, но всё же в глубине души тайно мечтала, чтобы мужчины двадцать третьего века были полны амбиций, как Александр Македонский, Ричард Львиное Сердце или Наполеон. Её современники были скучными, предсказуемыми и, к сожалению, не стоили её внимания.

Размышляя о том, что родилась не в ту эпоху, девушка пила кофе на балконе своей квартиры. Она испачкала руки краской — то ли вчера вечером, то ли уже сегодня утром, она не помнила: вероятно, и то, и другое. В свободное время она рисовала и коллекционировала картины, и, учитывая её профессию, у неё было полно времени для любимого хобби. Даже сейчас, за завтраком, она рисовала на экране планшета портрет Флавия, если бы он жил в двадцать третьем веке. Девушка предпочитала традиционные художественные методы, но признавала, что достижения прогресса тоже бывают иногда полезными.

Закрыв изображение, она решила, что неплохо бы пойти на работу. Хотя её роль была не такой уж и важной, выговор за опоздание никто не отменял. Марла МакГайверс была историком и обожала свою профессию. Её страстью было прошлое, и то, что она могла целыми днями читать старые книги или изучать артефакты эпох, в которых хотела бы жить, было и благословением, и проклятием одновременно.

У историка, работавшего в звёздном флоте, было немного вариантов построить карьеру: стать довольно бесполезным членом экипажа одного из огромных звездолётов, исследующих дальний космос, и терпеть нападки членов экипажа, негодующих по поводу твоего бессмысленного существования, или ступить на опасный путь. Марла выбрала последнее после нескольких неприятных ситуаций на борту разных космических кораблей.

Молодая симпатичная рыжеволосая девушка работала на высокопоставленных чиновников Звездного флота в Мемориальном Архиве Кельвина. Она редко участвовала в секретных операциях лондонской Секции 31, однако знала о её существовании. Как историк она практически не была востребована и поэтому большинство рабочего времени проводила в архиве, помогая искать ничего не подозревающим о её связи с Секцией людям невинную информацию.

Она практически не пользовалась макияжем, а свои длинные рыжие волосы укладывала в удобную и незамысловатую причёску. Девушка не слишком заботилась о своём внешнем виде: не за чем, да и не для кого.

Она надела тёмно-серую форму архивариуса и, сжимая в руке планшет, отправилась в путь. В вестибюле здания, где она работала, девушка бросила мимолётный взгляд в сторону лифта. Там проверяли какого-то человека, прежде чем пустить в подземную часть архива. Она всего пару раз проходила такую же проверку, когда была нужна её помощь в идентификации артефактов, найденных в космосе. На самом деле, её мало волновали формальности, поскольку она не была заинтересована в разработке или изобретении секретных технологий.

Перед работой она немного поболтала с коллегой. Свой день девушка начала с приятного знакомства с биографией Лейфа Эрикссона ⁽¹⁾. Конечно, она знала её наизусть, но подобные мелочи никогда не мешали ей получать удовольствие от чтения. Рабочий день подходил к концу, когда незнакомый мужской голос сказал:

— Лейтенант МакГайверс. Нам нужна ваша помощь, — заявил вошедший в архив в поисках Марлы офицер службы безопасности.

Она старалась не подать виду, что раздражена, зная, что подобное поведение не одобряет начальство, однако не смогла сдержать недовольного вздоха из-за того, что её занятие прервали.

Её сопроводили в подземную часть архива, провели мимо комнат, занятых вещами, в нравственной ценности которых она могла бы усомниться, если бы решилась. Не успела она осмотреться, как оказалась в пустой комнате с большим экраном во всю стену. Ей сказали, что она на месте, а через секунду девушка уже смотрела в глаза некому всемогущему адмиралу Маркусу.

— У меня к вам небольшое задание, лейтенант. У меня есть фото человека. Я хочу, чтобы вы помогли мне опознать его, — адмирал распорядился своим довольно властным голосом. Она почти восхищалась им.

Почти.

Однако все мысли о высокопоставленном чиновнике Звёздного флота улетучились из головы, когда на экране появилось изображение. Девушка мгновенно узнала мужчину, представшего перед ней, и у неё перехватило дыхание от благоговения. Было ли это просто ранее неизвестное фото или начальство в самом деле нашло его? Марле пришлось прикусить язык, удержавшись от вопроса, так как девушка знала, что ей всё равно не ответят, а демонстрация сильной заинтересованности, если бы они нашли его взаправду, автоматически бы вычеркнула девушку из списка участников. Тот факт, что они вообще обратились к ней за помощью, свидетельствовал о том, что начальство спешило приступить к делу и посчитало, что проще посоветоваться с историком, чем самим искать информацию в базах данных. Она постаралась взять себя в руки, насколько это было возможно, намереваясь произвести впечатление на адмирала и внушить ему мысль, что она должна участвовать в проекте и дальше.

— Хан Нуньен Сингх, — объявила она, одобрительно рассматривая фото индийца. Из всех могущественных и амбициозных людей прошлого он был последним, кто жил до того, как люди стали скучными и вялыми. Существовала маленькая вероятность, что изображённый на снимке человек был жив или, по крайней мере, хорошо сохранился до двадцать третьего века. В конце концов, он и восемьдесят четыре других сверхчеловека просто исчезли после Евгенических войн, хотя в некоторых исторических записях говорилось, что он мог выжить. Не то чтобы информация подобного рода была известна повсеместно, однако у Марлы была страсть к тайнам и загадкам.

— Что вы можете рассказать о нём? — спросил адмирал Маркус, выводя Марлу из оцепенения. Она колебалась, гадая, что бы сделал адмирал, если бы узнал, кто этот человек на самом деле. Сверхчеловек стремился к сверхамбициям, и Звёздному флоту не понравилось бы подобное поведение. Если бы у неё был хотя бы один шанс помочь своему кумиру из прошлого, девушка бы намекнула Маркусу, что Хан мог оказаться ему полезен. Она даже не была уверена, нашло ли начальство его тело, не говоря уже о том, чтобы найти его живым, но робкая надежда требовала, чтобы она предусмотрела и такую возможность. Впервые в жизни ей отчаянно захотелось принять участие в настоящем деле. Раньше её мало интересовали такие вещи.

— Он был человеком, начавшим Евгенические Войны. Результат совместной работы селекционеров и генных инженеров по созданию идеального солдата. Однако он доказал, что способен на большее, и стал лидером, принесшим на землю мир, пока его более жестокие собратья не разрушили его планы, — дала она краткую справку. Марла спрятала руки за спину и сжала, пытаясь сохранить самообладание, отчаянно желая задать миллион вопросов. Адмирал Маркус, казалось, обдумывал её слова, взвешивая каждое перед тем, как принять окончательное решение.

— Спасибо за помощь, лейтенант. Вы можете вернуться к своим обязанностям, — объявил адмирал перед тем, как экран погас. Марла была откровенно разочарована, когда её проводили обратно в архив наверху. Она сидела за рабочим столом, готовая вот-вот расплакаться, отчаянно желая быть частью интересующего её дела. С недовольным вздохом она пошла в одну из комнат для отдыха с планшетом. Девушка закрыла рисунок, над которым работала утром, и самозабвенно начала создавать портрета последнего великого человека на земле.

Он знал, что такое тьма и боль. Он знал, как говорить, как дышать, как думать, но его знания были ложными, как будто в них чего-то не хватало. Боль в голове отдавалась болью во всём теле. Ему казалось, что он слышит разговоры незнакомых людей. Кто-то произнёс имя. Это было не его имя, правда? Как его звали на самом деле?

— Джон? Джон, ты меня слышишь? — раздался властный голос. Внутренне подобравшись, он открыл глаза. Ослепительный свет ударил в лицо, и мужчина замер, ожидая, пока зрение восстановится.

— Вот и всё, Джон. Добро пожаловать обратно, — продолжил тот же голос. Мужчина уставился в незнакомый потолок, в чужой мир. Потолки всегда были такими? Сплошной металл; многие вещи вокруг были металлическими. Он открыл рот, пытаясь спросить, где он, но голос не слушался. Боль в теле постепенно отступала, а вот в голове — нет, — твои глаза быстро привыкнут к свету, — объяснили ему. Он снова попытался сесть и заговорить.

— Где... я?.. — наконец спросил он, быстро оглядев незнакомую комнату, а затем и мужчину, находящегося рядом. У незнакомца был строгий вид, и он явно был военным, хотя только что пришедший в себя мужчина и не узнал его форму. Судя по выражению лица военного, он был его другом или, по крайней мере, притворялся им.

— Дома, Джон. Ты вернулся домой, — ответил военный. «Джон» повернулся и сел на край кровати, даже не вспомнив собственного имени. — Ты не помнишь случившегося. Ты почти ничего не помнишь, но меня зовут Алекс Маркус, и я твой старый друг, — объяснил пожилой мужчина.

— Алекс... а я... Джон? — спросил он, чувствуя, как громко стучит в висках, словно мозг был не в силах переварить полученную информацию и с болью ей сопротивлялся. Почему его собственное имя кажется ему таким чужим?

— Джон Харрисон. Лейтенант Звездного флота. Шесть месяцев назад ты был тяжело ранен во время миссии на родной планете клингонов. После тяжёлой черепно-мозговой травмы ты мог остаться инвалидом до конца своих дней, но лучшие хирурги Звездного флота и тот факт, что ты самый крутой мерзавец, которого я знаю, вернули тебя к жизни. — Алекс всё говорил и говорил, но для очнувшегося мужчины его слова были пустым звуком. Он ничего не помнил: ни своего имени, ни цели миссии, ни этих, как их там, клингонов. Любая попытка систематизировать знания наталкивалась на пустоту. Он закрыл уши руками, запустив пальцы в волосы, как будто подобное действие могло остановить стук в висках и поток информации, казавшейся бессмысленной.

— Я не помню, кто я, — разочарованно заявил он. Каким бы странным ни был мир вокруг, человек обнаружил, что его лицо ему незнакомо. Он не узнал себя в отражении в зеркале. Резкие черты лица, белая кожа, голубые глаза — или зелёные? Его глаза никогда не были такими светлыми, правда?

Тёмные волосы он всегда зачесывал назад, хотя прядь с правой стороны, казалось, не подчинялась общему ритму, восставая при каждом удобном случае, заставляя его время от времени проводить по ней рукой. Обычно он носил серую рубашку, с рисунком в виде голубых шестиугольников. Серые брюки и армейские ботинки дополняли образ. Иногда он надевал черный свитер с логотипом Звёздного флота. Мужчине верилось с трудом, что он ничего не помнил о символе, бывшем в прошлом всем его миром.

Каждый день он узнавал что-то новое. Если у него возникали вопросы, Алекс отвечал на них или объяснял всё, что казалось незнакомым. Некоторые вещи он понимал сразу, другие — нет. Казалось нелепым, что их концепции словно ускользали от него. Некоторые из новых знаний относились к базовым современным технологиям. Казалось, что старые методы давались ему легче, хотя в новом опыте тоже не было ничего сложного. Адмирал Маркус не ошибся, однажды назвав его гением. Даже лишённый воспоминаний, он, казалось, легко приспосабливался к любой ситуации. И ещё были сны.

Они не давали ему покоя, пробиваясь сквозь заученное досье из базы данных Звёздного флота каждый раз, когда он сбрасывал с себя иллюзии в мире подсознания, чуждом тому, в котором он жил в часы бодрствования. Мир сна казался ему намного ближе, чем реальный мир, постоянно подвергаемый сомнению. Просматривая записи о своём прошлом, он заметил, что в его досье были пробелы, и он ничего не знал, кроме работы, которая, по-видимому, была его единственной страстью и увлечением до травмы, по крайней мере, так ему сказал Алекс. Подобное было похоже на дешёвую фальсификацию.

Служба в Звёздном флоте была единственным, чем он жил тогда и сейчас. Старый-новый друг сказал, что работа была для него всем, и, независимо от того, насколько правдиво было подобное утверждение в прошлом, в настоящем это определенно было правдой. Он модифицировал различные системы, проектировал оружие, помогал планировать и руководить постройкой звездолёта «Вэнджэнс» ⁽²⁾. Спустя несколько месяцев сны начали вызывать у него головные боли, а перед глазами мелькали образы людей, имена которых он не помнил. Джон начал вспоминать прошлое, или, по крайней мере, ему так казалось. Когда он решил поговорить об этом с Алексом, тот сказал, что мужчину тревожат воспоминания о прошлых миссиях, но Джон был не согласен. Вся его жизнь казалась в некотором смысле вымышленной. Так вот каково это — страдать от амнезии! Если всё вышесказанное — правда, то эти, как их там, «клингоны» были перед ним в неоплатном долгу.

Прошло несколько месяцев, и единственное, что напоминало Марле о том, что адмирал Маркус когда-либо обращался к ней и показывал фото мужчины, с которым она отчаянно хотела встретиться, были её картины. Сначала Марла изучила всё, что смогла найти, о Хане Нуньене Сингхе. Она всматривалась в его фотографии, а потом сходила с ума, работая над набросками и картинами, но теперь период творческого безумия прошёл, и большая часть работ отправилась в домашний архив, лишь несколько самых любимых остались висеть на стенах её квартиры.

Потягивая утренний кофе, она любовалась своей последней работой — изображением мужчины в ореоле страстного красного цвета. Чего бы она только не отдала, чтобы встретиться с ним лично и поговорить. Ей стало интересно, каково это — познакомиться с человеком, так сильно желавшим править миром и добившемся цели. Она вздрогнула от одной только мысли о подобном.

Если адмирал Маркус в самом деле нашел Хана где-то в глубоком космосе, Марла задумалась, не приняла ли она поспешного решения, отказавшись от службы на борту космического корабля. Однажды её чуть не назначили на «Энтерпрайз». Судя по той скудной информации, которая дошла до неё об этом печально известном корабле и его новом капитане, они попадали в ситуации, сравнимые с той, в какую мог попасть адмирал.

Но размышления об отвлечённых вещах только лишний раз расстраивали её и были бесполезны. К чему рассматривать ситуации из серии «что, если», когда она даже не знала, что упускает. Это было похоже на размышления о случаях в прошлом, изменившим её, пусть даже незначительно. Она всегда была слабой женщиной, не скрывавшей своих чувств, хотя и старавшейся изо всех сил сохранить бесстрастное выражение лица. Она притворялась сильной, но одно точное слово — и её броня рассыпалась в прах. Возможно, именно поэтому она так обожала властных мужчин. В них было всё, чего не было в ней. Она стремилась стать женщиной, на которую они обратят внимание, и после нескольких инцидентов, произошедших с ней в космосе, она вынуждена была признать, что достигла определенного прогресса в достижении своей цели. Не существенного, но, по крайней мере, заметного, убеждала она себя.

Решив, что ещё рановато заниматься самоанализом, Марла допила кофе и снова вернулась в кровать, чтобы почитать что-нибудь на планшете. Она взяла больничный, чтобы побыть дома и пережить очередной кризис крушения надежд. Провести день в одиночестве было именно тем, в чём она нуждалась, и это было намного приятнее, чем терпеть назойливых людей, которым постоянно требовалась помощь, чтобы что-то найти. Она ненавидела, когда они обращались к ней так, словно поисковый запрос был невыполним. Девушку раздражало, когда её грёзы прерывали. Это была та часть её личности, о которой ей не нравилось думать слишком часто, ведь ни к чему хорошему это всё равно не приводило.

Джон многому научился за несколько месяцев после пробуждения. К сожалению, о своём прошлом он знал мало, а тому, что знал, не доверял, но о своих способностях он был прекрасно осведомлён. Он был сильным, мог долго трудиться без сна и отдыха, легко усваивал знания и отлично решал проблемы. Технологии давались ему так же легко, как дыхание. О харизме и говорить нечего. Казалось, людей тянуло к нему будто магнитом, и он часто замечал выражение восхищения и уважения на лицах незнакомцев, поэтому Джон иногда пытался манипулировать другими, чтобы посмотреть, как далеко они могут зайти ради него. Люди были готовы на всё, только попроси. Конечно, иногда он ошибался в окружающих, но недавно вернувшийся из небытия мужчина был всего лишь человеком. Словами и посулами можно было добиться ощутимых результатов. Это он усвоил точно.

Когда он предложил Алексу отправить его на Праксис, на мгновение ему показалось, что старый друг против, но, когда Джон озвучил весомую причину, настаивая на том, что его личный транспортер нуждается в испытаниях, и потом акцентировал на том, что он может создать клингонам проблемы, ему удалось убедить адмирала Маркуса отпустить его. Он быстро понял, что клингоны были чем-то вроде болевой точки, когда дело касалось старого друга, который не очень хорошо скрывал своё отношение к этой инопланетной расе, хотя и пытался.

Так Джон оказался на Праксисе, скрыв свою связь со Звездным флотом за чёрный свободным капюшоном и плащом новомодного покроя, надетым поверх чёрного свитера. Сейчас он находился в шахте, где устанавливал последнюю бомбу. Он просчитывал все возможные неблагоприятные варианты, когда невыносимая боль пронзила голову, заставив его упасть на колени. Перед ним замелькали образы: дым, сражение, мёртвые люди, разбросанные по земле. Воспоминания о прошлой миссии, воспоминания о ком-то другом, но не его воспоминания. Они не могли быть воспоминаниями Джона Харрисона.

Когда приступ прекратился и он вернулся в реальный мир, то обнаружил, что его засёк вражеский патруль, лидер которой целился ему в лицо из дизраптора. Из тени капюшона Джон посмотрел на маленькую группу из четырех гуманоидов. Алекс не торопился обучать его боевым искусствам. Он, конечно, не препятствовал, но, казалось, испытывал какие-то сомнения по отношению к Харрисону и рукопашному бою, как будто боялся, что Джон не отдаёт отчёт в своих действиях, когда вступает в схватку.

— Сейчас ты умрёшь, — воин произнес фразу на своём родном языке. Джон выучил клингонский, готовясь к миссии, поэтому всё прекрасно понял. Он склонил голову набок, почти сочувствуя противнику, понятия не имевшему, с кем столкнулся. За долю секунды Джон выхватил дизраптор из рук клингона.

— Тупица, — заявил мужчина в чёрном капюшоне, прежде чем с силой ударить нападавшего оружием по голове, да так, что у того сломалась шея. Следующему солдату он выстрелил в грудь, увернувшись от огня двух других в изящном прыжке, а затем ударил одного из них в грудь оружием с такой силой, что сломал рёбра и повредил внутренние органы, выведя противника из строя.

Джон уничтожил последнюю цель, выхватив нож у ни о чём не подозревающей жертвы и со звериным рыком перерезав ей горло. Он окинул взглядом группу из четырех гуманоидов, лежащих на земле, мертвых, умирающих или раненых. Его дыхание и сердцебиение даже не участились. Он находил их жалкими противниками.

Бросив нож, Джон активировал личный транспортер и переместился на Кронос в безопасный район, в который редко заглядывали патрули. Он достал планшет, отметив, что осталось всего десять секунд до взрыва. Харрисон поднял глаза к Луне, с раздражением наблюдая за плодами своих трудов.

Взрывы раскололи Праксис на части, и внезапно в сознании человека всплыли образы и воспоминания. Ему приходилось и раньше бывать среди огня и разрушений, тонуть в крови врагов. Когда луна исчезла в огненной вспышке, он вспомнил, кем был на самом деле.

— Меня зовут… — произнес он с благоговением, широко раскрыв глаза, глядя в пустоту. Хотя он и вспомнил всё и раскрыл ложь адмирала Маркуса, он продолжал бесстрастно наблюдать за взрывом.

— Я помню своё имя, — заявил Хан. Он подумал о том, что Звёздный флот и адмирал Маркус использовали его втёмную. Ярость начала медленно закипать в его крови, угрожая захлестнуть всего целиком, но разум тактика никак не мог позволить эмоциям взять верх. Если он хотел найти и спасти своих людей, Хану нужно быть осторожным и продолжить работу с человеком, которого он хотел разорвать на части.

1) древнескандинавский исследователь из Исландии. Считается, что он был первым европейцем, ступившим на континентальную часть Северной Америки (за исключением Гренландии), примерно за пять столетий до Христофора Колумба. (Википедия)

Вернуться к тексту

2) «Возмездие»

Вернуться к тексту

Она сидела за столом и делала наброски, хотя уже без присущего энтузиазма. Марла слушала вполуха лекцию, рассказывающую о подвигах Александра Македонского. Неудивительно, что безопаснику пришлось пять раз прокричать её имя, прежде чем она, наконец, услышала:

— Лейтенант МакГайверс, идите за мной, — скомандовал он. Рыжеволосая девушка бросила на него раздраженный взгляд, спрятав неоконченную работу, прежде чем последовать к лифту. На секунду она задумалась, не собираются ли её снова подразнить делом, в котором она так сильно желала участвовать. Если её опасения оправдаются, то она всерьез подумывала перевестись на космический корабль, избавив себя от разочарований в будущем. Подобные ситуации выматывали и раздражали больше, чем каждодневные проблемы.

Она послушно придала лицу бесстрастное выражение, когда на большом экране снова появился адмирал Маркус. Его взгляд был суровым, как всегда.

— Лейтенант, у меня есть для вас задание. Этот человек будет работать в архиве внизу, — военный начал объяснять детали дела, когда на экране появилось изображение. У мужчины была бледная кожа, лицо с резкими чертами, высокими скулами и проницательными глазами изумительного цвета — самого бледно-голубого, который она когда-либо видела, с оттенком зелёного. Его тёмные волосы были зачёсаны назад, хотя прядь с правой стороны лица выбивалась из общего строя, — его зовут Джон Харрисон. Я дам вам допуск того же уровня, что и ему, — адмирал переключил внимание Марлы от изучения лица незнакомца на себя. Она едва сдерживалась, чтобы не задать военному кучу вопросов, хотя на её лице явно читалось едва сдерживаемое любопытство. Марла вряд ли была тем человеком, с которым адмирал решился бы поделиться своими самыми потаёнными, мрачными секретами.

— То, над чем он будет работать, вне вашей компетенции, по этому поводу я не волнуюсь. Однако я хочу, чтобы вы понаблюдали за ним. В конце каждого дня вы будете докладывать лейтенанту Сулу обо всём, что заметили в поведении Джона. В частности, обо всём, что покажется вам странным, — адмирал закончил инструктаж, хотя его вводные никак не помогли ответить на вопросы, которые МакГайверс готовилась задать, и только усилили её замешательство. Но прежде чем она успела получить выговор за нарушение субординации, он бросил на неё взгляд, заставивший девушку снова сосредоточиться на происходящем.

— Поняла, адмирал, — ответила она, взглянув на изображение человека по имени Джон Харрисон. Хоть убей, она не могла понять причин, по которым ей поручили задание; чувство любопытства было сильнее раздражения из-за того, что её отвлекали от привычных занятий для наблюдения за каким-то там незнакомцем, чтобы что-то там о нём узнать.

Её терзали невесёлые мысли, когда девушка встречала объект наблюдения на пороге Архива, заметив, как незнакомец выходит из транспорта, одетый в серую униформу Звездного флота с синими вставками, в сопровождении охранников, которые почти заставили её почувствовать себя преступницей. Однако из того немногого, что ей было позволено прочитать в его досье, она поняла, что её опасения беспочвенны. Рыжеволосая девушка подошла к незнакомцу и отдала честь. Он окинул её любопытным взглядом, словно спрашивая, почему он должен тратить на неё своё время.

— Сэр. Я лейтенант МакГайверс. Мне приказано сопровождать вас и помогать всем, чем смогу, на время вашего пребывания в Лондоне, — объяснила она. Странная эмоция промелькнула на лице мужчины; возможно, горькая улыбка. Марла была застигнута врасплох. Вокруг незнакомца витала мощная аура. В нём было нечто притягательное. Какая-то наэлектризованность, он буквально излучал превосходство над окружающими. Ей становилось не по себе от подобного чувства, и девушке приходилось мысленно напоминать себе, что ни один мужчина двадцать третьего века не стоит её внимания, и все же, едва взглянув на него, она поняла, что именно он того стоит.

— Конечно, — он ответил глубоким голосом, от которого у девушки по спине пробежали мурашки. В голосе сквозила неприкрытая опасность, но она казалась приемлемой и возбуждающей. В интонации незнакомца читалось многое, и даже то, о чём только мог мечтать любой ночной радиоведущий-мужчина, потому что подобные нотки заставляли женщин таять, будто масло. Она почти забыла, зачем её сюда послали, пока он не склонил голову в жесте «дамы вперёд». После того как охранники из службы безопасности удалились, он бросил им вслед, казалось, пренебрежительный взгляд. Марла обнаружила, что напрочь забыла о раздражении, поддавшись очарованию человека по имени Джон Харрисон. Она никогда не встречала никого, похожего на него. От него исходила энергия величия. Это само по себе возбуждало.

Он, конечно, ожидал подобного приёма. Маркус, возможно, и тупица, но не лишённый разумной осторожности. Из всех людей, служащих в Звёздном флоте, девушка, которую выбрал адмирал, была ничем не примечательной. Или, по крайней мере, внешне. Как только она подошла к нему, за минуту Хан узнал о ней всё. Маленькая, хрупкая, с практически отсутствующим чувством долга. Да, она была красива, хотя явно не заботилась о своём внешнем виде. Её длинные огненно-рыжие волосы были уложены в прическу, которая была больше практичной, нежели красивой, и, вероятно, были собраны в хвост только для того, чтобы не мешали. Стороннему наблюдателю сразу бросалась в глаза её неопытность и наивность, и по ней невозможно было сказать, что она принадлежит к элитной организации. Она была самым незначительным человеком, которого адмирал мог выбрать для наблюдения за ним, и его догадки подтвердились, когда Хан просмотрел позже её досье. Единственным возможным объяснением того, что Маркус приставил к нему историка, была надежда, что она каким-то образом узнает его истинную личность и осведомит начальство, что к нему вернулась память.

Если адмирал Маркус придерживался такой точки зрения, то у Хана нашлась в его адрес парочка презрительных смешков и несколько отборных слов об интеллекте военного. Мало того, что ситуация, в которой они оказались, была сама по себе нелепа, к тому же девушка плохо справлялась со своими обязанностями. Сначала она смотрела на него так, словно он был каким-то экзотическим животным, привезённым сюда специально для её развлечения. И даже тогда она по-настоящему не раскрыла ни его истинной сути, ни задачи, над которой он работал. Она даже не могла разобраться в чертежах торпед, разработанных, чтобы тайно переправить семьдесят двух сверхлюдей в безопасное место; информацию о своих братьях и сёстрах Хан нашёл в архиве, предварительно немного там покопавшись, мастерски заметая следы.

Он оторвался от работы над чертежами, чтобы понаблюдать за историком и чтобы, возможно, в будущем, использовать её в своих целях. Хану было неприятно признавать подобное, но ему нужны были союзники, и, будучи человеком из прошлого, он не мог просто позвать на помощь старых друзей. Она должна была стать кем-то, способным прикрыть его тыл, так почему бы сначала не оценить, подходит ли она для таких целей.

Лейтенант МакГайверс что-то рисовала на планшете. Не поддаваясь искушению поиздеваться над адмиралом Маркусом за неудачный ход с привлечением недалёкой девушки, Хан притворился, что ему нужно взять кое-что на столе, и нужный предмет как раз МакГайверс загородила собой, совершенно забыв о служебных обязанностях. Он бросил взгляд на её планшет, почти небрежно, в надежде найти что-нибудь, что могло бы помочь ему внушить ей благоговение. Единственным признаком того, что она заметила его присутствие, было легкое движение её тела, когда он потянулся за инструментом. Хан с любопытством склонил голову набок, когда понял, над чем она работает, и поймал себя на мысли, что в очередной раз изучает новую знакомую, рассматривая её с ног до головы. В ней скрывалось нечто большее, чем могло показаться на первый взгляд.

— Это Ричард Львиное сердце, не так ли? — спросил он, выводя её из задумчивости. Она с тревогой взглянула на него, закрыла изображение рукой и положила планшет на колени, как будто сам адмирал Маркус заметил, что она пренебрегает своими прямыми обязанностями.

— Да, сэр. Извините, сэр, — скороговоркой ответила она. На лице девушки явно читалось недовольство работой, которую поручило ей начальство. Она была словно открытая книга.

Ею было так легко манипулировать.

— Можно посмотреть? — спросил он, одновременно желая завоевать её расположение и удовлетворить своё любопытство. Она немного поколебалась, прежде чем открыть картинку и передать ему планшет. Рисунок был божественным, в него было вложено много заботы и мастерства. У неё определенно был талант. — Великолепная работа. Хотя я предпочитаю более традиционные методы рисования, — заметил он.

Девушка слегка покраснела, пристально глядя на свою работу и избегая смотреть собеседнику в лицо, явно смущенная похвалой.

— Я тоже предпочитаю традиционные техники, но мне сложно принести краски и холст на работу, поэтому я вынуждена оставлять их дома, — ответила она. Хан поймал себя на мысли, что девушка, которую он считал невзрачной, на самом деле оказалась очень даже интересной.

Через пару недель Марла поняла, что привязывается к Джону Харрисону. Странное чувство, поскольку единственный раз, когда у неё возникало нечто большее, чем случайный интерес к мужчине, это когда речь заходила о её идеализированных лидерах прошлого. Но Джон был другим. Когда она докладывала лейтенанту Сулу, то отметила его трудолюбие и тот факт, что иногда ей приходилось приносить ему еду, потому что он совсем забывает об обеде. Он был предан своей работе так, словно от неё зависела сама его жизнь. Однако она не стала упоминать о том факте, каким харизматичным он мог быть во время перерыва. Он разговаривал с ней и заставлял её почувствовать себя самым важным человеком в мире. Она всегда испытывала трепет, когда ей удавалось уговорить его остановиться на минутку, чтобы поесть. Поначалу он сопротивлялся и даже сердился, но, в конце концов, сдавался и одаривал её тёплой, едва заметной улыбкой, от которой она чувствовала себя школьницей.

Он убедил её принести мольберт и несколько холстов. Сначала она работала над Ричардом Львиное сердце, но однажды, размышляя, чем бы себя занять, увидела, как Харрисон поднимает какое-то оборудование. Прежде чем она осознала, что делает, она начала писать его портрет. Она, конечно, пыталась скрыть это от него, но, к её смущению, он был чрезвычайно наблюдателен. Когда он увидел картину, на его лице отразилась странная смесь удивления и отвращения. Марла уничтожила холст.

Теперь девушка наблюдала, как он работает над каким-то большим оружием, казавшимся ей нелепым. Оно было слишком большим и громоздким, чтобы кто-то мог свободно им пользоваться. Чтобы поднять его, требовалось двое мужчин, и даже они не могли справиться с силой отдачи от одного выстрела из этой штуковины.

Марла отметила, что зевает, и взглянула на часы на планшете. Было 11:35. Обычно она уходила домой после того, как отчитывалась перед Сулу, но сегодня был один из тех вечеров, когда она вернулась, чтобы понаблюдать за Харрисоном. Он был великолепен, и она призналась себе в этом только потому, что, очевидно, окружающие тоже считали его таким. Она ловила на себе удивленные взгляды ассистентов и совершенно посторонних людей. Утешало то, что девушка была не единственной, кого околдовала излучаемая им аура.

Размышления Марлы о том, что уже слишком поздний час, прервал очередной зевок. Она начала задаваться вопросом, спит ли Харрисон вообще.

— Тебе необязательно оставаться здесь всю ночь, ты знаешь, — сообщил он ей, словно читая её мысли. Тот факт, что он, очевидно, знал, что она за ним наблюдает, вывел рыжеволосую девушку из дремотного состояния, и она выпрямилась, стараясь не обращать внимания на румянец, заливший её шею и лицо от того, что её поймали с поличным. Джон посмотрел на неё таким взглядом, от которого у неё по спине побежали мурашки. Осознавая его притягательное присутствие и намеренно сопротивляясь ему, она всё же оказалась плененной его обаянием, потеряв бдительность. Она глубоко вздохнула, словно это могло успокоить бабочек в животе.

— Почему у тебя такая некрасивая причёска? — спросил Джон после долгого молчания. Марла склонила голову набок, как будто получила пощёчину. Она с трудом переварила слова, только что прозвучавшие в её адрес. От любого другого она бы пропустила подобное замечание мимо ушей. Большинство людей были одержимы внешностью. Черта, характерная для обывателей, к сожалению, однако она казалась неуместной в таком человеке, как Джон.

— ...что? — спросила она, быстро моргая, как будто подобное действие могло прояснить мысли. Она напряглась, когда Харрисон бросил работу, подошёл к ней и посмотрел на Марлу сверху вниз пугающим и опьяняющим взглядом. — Мне так удобно, — ответила девушка, когда стало ясно, что он не собирается ничего объяснять. Он завёл руку ей за голову, и у девушки перехватило дыхание, когда он вынимал шпильки из её волос. Он собрал волосы в хвостик, но позволил прядям рыжих локонов ниспадать на плечи, а чёлке — обрамлять лицо.

— Вот так. Мягко, естественно, просто, — прокомментировал он, проведя пальцами по её шее. Она инстинктивно отодвинулась назад, насколько ей позволил стул, на котором она сидела, болезненно ощущая его прикосновение. Она попыталась собраться с мыслями, но они улетучились, утонув в грубоватом звучании его голоса. Слова теперь не имели для неё значения. Она должна была ответить, отреагировать и показать, что она находится здесь по официальным причинам. Девушка должна была что-то сказать, но, хоть убей, ни могла заставить себя произнести ни слова.

— Хочешь пойти чего-нибудь перекусить? — предложила она первое, что пришло в голову. Марла сама не верила своим словам, задаваясь вопросом, что же, черт возьми, заставило её сделать подобное предложение. Девушка ещё не успела отругать себя за оплошность, когда Харрисон рассмеялся. Он редко так делал, и обычно в его голосе звучала горечь. На этот раз он казался более веселым, хотя одновременно оставался серьёзным и раздражающим. Но, тем не менее, его лёгкий смех был прекрасным и завораживающим. Тихий голос в её голове требовал вновь вызвать у собеседника подобную реакцию.

— Возможно, мне стоит прогуляться, хотя бы минутку, — наконец ответил он. Мужчина отодвинулся от неё, чтобы взять своё пальто, и это движение заставило Марлу выдохнуть и осознать, насколько напряженной она стала в последнее время. Джон Харрисон вызывал у неё странное чувство, словно он мог убить её просто так, из прихоти. Ещё её беспокоило то, насколько притягательной казалась угрожающая аура, окружавшая этого мужчину.

Если бы ему повезло, то полуночная прогулка была бы воспринята просто как проявление интереса Джона Харрисона к красивой женщине, но Хан также отметил, что прогулка могла бы вызвать тревогу у Маркуса. Более того, шпионы высокопоставленного военного никак не могли следить за Джоном незаметно, и, если поведение Алекса станет толчком к пробуждению старых воспоминаний Хана, что ж, это будет неудачный ход с его стороны. Адмирал не любил делать неудачные ходы.

Хан воспользовался возможностью изучить Лондон и найти места, где он мог бы незаметно скрыться в случае необходимости. Он всегда мог использовать рыжеволосую девушку, сопровождавшую его, но это было бы слишком очевидно. Она была приемлемым вариантом, поправка — неплохим вариантом. Несмотря на наивность, она казалась весьма способной и полезной в контексте его плана, а когда он решил её привязать к себе эмоционально, то и подавно. Он собирался завоевать её расположение. Никто не ожидает, что она будет помогать ему: такой хорошей маленькой мышкой она была. Он намеревался всех обвести вокруг пальца.

— Вот. Здесь недорогая кулинария. Не уверена, что она вам придётся по вкусу, но здесь неплохо готовят, — объяснила она, заходя в магазин, который Хан назвал бы «Магазин рыбы и чипсов», если бы морские обитатели внутри были родом с Земли. Судя по громкой музыке, доносившейся из забегаловки по соседству, и нетрезвым клиентам малого бизнеса, это было место, где не торопились соблюдать законы.

— Привет, Марла. Давненько не виделись. Ты никогда раньше не приводила с собой друзей! — зеленокожий инопланетянин обратился к рыжеволосой клиентке, бросив на Харрисона предупреждающий взгляд. Хозяину магазина никогда бы не пришла в голову мысль, насколько нелепо угрожать Хану.

— Как обычно, умножь на два, Бобба, — ответила Марла, приветливо улыбаясь. Хан в очередной раз убедился, что она была довольно красивой женщиной, пусть и игравшей незначительную роль. Он был логичным, рациональным и амбициозным суперменом, но и ничто человеческое не было ему чуждо. Править империей было приятно, но иногда ночь с привлекательной женщиной была приемлемой альтернативой, и, если понадобится, он мог использовать свою спутницу и для романтических целей. Судя по взглядам, которые она бросала на него, когда думала, что он не видит, она была бы не против.

К еде они взяли голубой напиток, который пришёлся ему по вкусу и был явно алкогольным. Вечер тянулся за обсуждением общих тем и рабочих моментов. По сути, у них был приятный ужин как у коллег или друзей. Хан признавал, что ему нравилось её общество, хотя их знакомство было поверхностным, и он мог легко отказаться от подобной связи, когда его люди окажутся в безопасности.

Они заказали ещё голубой жидкости. МакГайверс плохо переносила алкоголь и уже после третьего бокала болтала без умолку. Она сказала, что двадцать третьему веку не хватает красок и страсти прежних времен, поэтому она стала историком.

— Вы знаете, почему они назначили меня... помогать вам? — наконец спросила она, после того как несколько минут пристально смотрела на собеседника, как будто могла прочитать ответ на его лице. Очевидно, это было что-то, что её беспокоило. Она была права, его это тоже беспокоило. Незначительный сотрудник, нанятый для наблюдения за лучшим из лучших, не знающий, кем он был на самом деле. Нелепая и бессмысленная затея, и чем дальше, тем больше.

— Не имею ни малейшего представления, — с готовностью ответил Хан. У него, конечно, были свои соображения по этому поводу, и чем больше он узнавал о её любви к смелым мужчинам прошлого, тем больше приходил к однозначному выводу.

Ужин закончился, и Марла собралась идти домой. Она стояла, слегка покачиваясь от смеси опьянения и усталости, готовая расплатиться со старым другом за еду, когда в магазин ввалился один из подвыпивших мужчин, куривший на улице. В глаза бросилась форма Звездного флота и то, что он бесцельно жестикулировал руками. Хотя Хана мало волновали тривиальные жизненные вопросы, он был недоволен вульгарным проявлением человеческой натуры. То, что он всегда стремился контролировать и улучшать. Человечество нуждалось в сильном лидере.

Прежде чем Харрисон успел подумать, стоит ли ему вступиться за свою спутницу, Марла ударила пьяницу. Она достаточно легко справилась с задачей, но её телодвижение только привлекло внимание мужчин, сопровождавших незадачливого выпивоху. Стараясь не выдать раздражения и скуки, Хан поднялся, вставая между группой мужчин и девушкой, которая временами казалась отвратительно жалкой. Он не выносил вида слабости.

— Спасибо, — пробормотала она, когда Хан отправил пьяную компанию восвояси, сломав одному руку, другому — ребро, а последнему хватило одного пристального взгляда. Дебоширы покинули здание. У неё достало ума принять побеждённый вид, когда она попыталась пройти мимо него.

— Они приставили тебя следить за мной, но ты не можешь справиться даже с несколькими пьяницами. Я бы даже подумал, что Алекс пытается оскорбить меня, — сказал Хан немного громче, чем намеревался, хотя он вовсе не планировал произносить мысли вслух. Незнакомый звук собственного голоса заставил его вздрогнуть, и он нахмурился. Очевидно, он выпил больше, чем намеревался. Он никогда раньше не был в состоянии опьянения. Возможно, его генетически модифицированный организм только приспосабливался к новым веществам, хотя, без сомнения, после сегодняшнего вечера он будет справляться с ними лучше.

Марла с отвращением отвернулась от него, явно оскорбленная, и бросила на мужчину уничижительный взгляд. Она быстро вышла из магазина. Ворчание владельца привлекло внимание черноволосого мужчины, что говорило о том, что ему было всё равно, расстроил он девушку или нет, и все же, когда он услышал её крик на улице, то бросился к двери.

Когда Хан выбежал на улицу, то обнаружил, что ещё один посетитель бара по соседству то ли проникся симпатией, то ли обиделся на недоступную женщину. В любом случае, теперь она лежала на земле. Неизвестный немедленно получил удар в лицо, потом Хан подхватил девушку на руки и понёс домой, коротко приказав ей слушаться во всём его.

Она пыталась сопротивляться, игнорировать его, даже вырваться из хватки, но Хан привык быть властным мужчиной, а её попытки оказались вялыми и слабыми. Именно из-за её наивности ему нужно было защитить ее и доставить домой в целости и сохранности. Если отбросить всякую заинтересованность или необходимость в её помощи в будущем, было бы нехорошо, если бы её нашли мертвой на следующее утро после того, как его видели уходящим с ней. Он предпочел бы избежать любых подозрений.

У неё в апартаментах ему понравилось больше, чем в месте, где они были раньше, и он решил, что её заработок в массе своей идёт на хобби. Белые чистые стены в маленькой современной квартире, справа — стеклянная книжная полка, за которой скрывается спальня, слева — просторная кухня, а перед ним маленькая гостиная, заставленная книжными полками, статуэтками и холстами. Она развесила по всей комнате картины с изображениями выдающихся людей, выполненные в её знакомом и изумительном стиле. Её работы кистью были восхитительными.

Он осторожно опустил её на пол, забыв о прежнем отвращении к её хрупкому телосложению, и она заковыляла к кофейному столику, где бросила свои вещи, прежде чем заметила, что он остановился перед одной работой.

Лицо тонуло в море красного, лицо, которое он помнил, было не тем, что у него сейчас. Сначала его захлестнула волна благоговения и горькой ностальгии, а потом — ненависти к Маркусу. Что он наделал, избавив его от лица, данного ему от рождения? Чтобы скрыть его под псевдонимом «Джон Харрисон»? Хан заметил, что она наблюдает за ним, и решил, что нужно сдержать ярость, которая явно читалась на его лице.

— Вы знакомы? — спросил Хан, задаваясь вопросом, что же историк знает о нём. Марла подошла к мужчине, терзаемому эмоциями, глядя на картину с нежностью, которая казалась ненормальной. На какую-то долю секунды он растерялся, наблюдая, как она пытается осознать эмоцию на его лице. Что бы она сказала, если бы узнала, что Джон Харрисон был тем самым человеком, которым она, казалось, восхищалась?

— Хан Нуньен Сингх. Ещё один человек из «великих людей прошлого», которым я восхищаюсь, — объяснила она голосом, в котором читалось многое о чувствах к этому мужчине. Манипулировать ею будет намного проще, чем он считал изначально, — когда-то я думала, что его нашли... Возможно, я просто принимала желаемое за действительное, — Хан оглядел её, заметив восхищение на лице девушки. Она романтизировала людей прошлого, превозносила, как героев и богов. Она жила прошлым, которое ей не принадлежало. Она восхищалась и стремилась стать достойной своих кумиров.

— Как твоя лодыжка? — спросил Хан. Марла отвела взгляд, румянец залил её щеки под стать волосам. Отвращение мужчины исчезло, сменившись искренним беспокойством. Он терпеть не мог её слабохарактерность, но она часто удивляла его своей способностью преодолевать недостатки. Какой бы хрупкой она ни казалась, даже сейчас она демонстрировала ему храбрость, которая свидетельствовала о её будущем потенциале. Это казалось привлекательным.

— Скоро заживёт, — ответила она, очевидно, не желая пенять за нанесённую им обиду. Хан был не из тех, кто извиняется, поэтому он вежливо попрощался и пообещал сообщить Сулу, что её не будет несколько дней. Он размышлял о своей потерянной внешности и надеялся, что это единственное, что он потеряет в новом мире.

Она переживала, что возвращение на работу окажется для неё тяжелым испытанием. Она ненавидела Джона за недавнее жестокое высказывание, но, как ни странно, отчасти была с ним согласна. Девушка попыталась, хотя и отрицала, стать более сильной. Когда она все-таки вышла с больничного, на её лице читалось непоколебимое чувство долга, а старательно воссозданная в душе сила воли напоминала маску. Что касается событий той ночи, Харрисон не вспоминал о них, только спросил, как она себя чувствует, бросив на неё мимолетный взгляд, прежде чем вновь сосредоточиться на работе. Сулу проявила больший интерес к событиям, из-за которых она осталась дома, и расспросила её о каждой мелочи. Поскольку Марла умудрилась напиться в жалкой попытке успокоить нервы, её воспоминания были несколько расплывчатыми. Но, как бы начальство ни беспокоил тот факт, что Джон Харрисон был вместе с ней во время вышеупомянутых событий, в остальном вышестоящих мало волновало её времяпровождение.

При разговоре она не упомянула об интересе Харрисона к её портрету Хана Нуньена Сингха. Девушка предпочла утаить информацию. Тогда она была пьяна, устала и смущена, однако до сих пор отчетливо помнила выражение его лица. Если бы это был кто-то другой, она бы подумала, что он вот-вот расплачется. Но дикая ярость, отразившаяся на лице Джона, была стерта напускной вежливостью. Подобное поведение приводило девушку в замешательство, но не так, как раньше.

Ей вновь захотелось увидеть его реакцию, и она чуть было не решилась поработать над новой картиной, изображавшей человека времен Евгенических войн, но Марла в последний момент передумала, и, если Харрисон хотел увидеть очередную картину с изображением диктатора, он не сказал.

Однажды вечером он заговорил с ней более чем непринужденно. Он только что получил сообщение о том, что торпеды прибыли на место назначения. Она не могла решить, то ли просто пропустить полученную информацию мимо ушей, то ли запомнить. Сейчас для неё это не имело ровным счётом никакого значения.

Он сидел за столом, уставившись в стакан с виски, и думал о своём. Марла положила планшет и подошла к мужчине, остановившись у одного из верстаков, заваленных запчастями, задаваясь вопросом, собирается ли он уезжать из Лондона. Если да, то будет ли ей не всё равно? Играя с волосами, рассыпавшимися по плечам, она размышляла дальше. Он был самым близким к идеальному мужчине, которого она когда-либо встречала, и, несмотря на то, что он не проявлял к ней никакого интереса, и на то, что она знала, что он может быть жестоким и высокомерным, она хотела, чтобы он остался.

— Ты специально для меня изменила прическу, — заговорил он, заставив её вздрогнуть. Она задумалась, сможет ли когда-нибудь привыкнуть к тому, что он всегда замечал, когда она на него смотрела, хотя никогда не показывал виду. Она знала, что он замечал её взгляд даже тогда, когда не говорил с ней. Он был до боли наблюдательным, и это ещё больше заставляло её осознавать собственную некомпетентность.

— Я просто пробую новый стиль, — заявила она, упрямо вздернув подбородок, хотя они оба знали, что это не так. Она могла бы и дальше притвориться, что он не имеет на неё никакого влияния, но это оказалось бы глупой затеей.

— Выглядит чудесно, — прокомментировал он, наконец-то оторвав взгляд от стакана и посмотрев на неё. Она почти поверила, что комплимент был искренним, но небольшое сомнение, зародившееся из-за его резкого замечания той ночью, заставило её насторожиться. Он проглотил остатки алкоголя, прежде чем встать и натянуть пальто, в котором он выглядел как какой-нибудь антигерой из фильма.

— Моя работа здесь окончена, — он произнес это таким тоном, что можно было предположить, что он уже собрался уходить. Она с опаской подумала, не потому ли он прощается, что у него есть к ней какой-то интерес, кроме меркантильного, — тебе придется забрать свои картины домой, я не думаю, что начальство их одобрит, — сказал он почти с горечью, когда посмотрел на несколько понравившихся ему холстов, которые она повесила на стены. Марла взглянула на них и почувствовала прилив гордости. Когда он в первый раз попросил повесить на стену одну из её работ, у неё закружилась голова от радости, хотя из-за скромности она покраснела.

— Если бы я была смелой, я бы сказала, что ты ближе всех к тому, чтобы сравняться с моими кумирами по уровню... решительности. Ты можешь добиться всего, что только захочешь, — сделала ему комплимент рыжеволосая девушка, никак не показав переполнявшие её эмоции. Мужчина, сидевший напротив, действительно начал нравиться ей, несмотря на некрасивую ситуацию в прошлом. Окружавшая его пьянящая аура была такой притягательной, что невозможно было устоять. Конечно, резкие слова не могут пойти на пользу влюбленности, и её интерес к нему заметно поутих, но всё же не угас, ей не хотелось его потерять. Джон отреагировал в ответ одним из горьких смешков, свидетельствовавших о том, что в её словах звучала ирония, хотя она её и не понимала.

— Амбициозные мужчины получают то, что хотят, не так ли? — ответил он, подходя к ней вплотную. Она вздрогнула, когда его пальцы пробежались по её волосам и слегка коснулись шеи, от его прикосновений по телу девушки словно прошёл электрический разряд. Это было всё, что она могла сделать, чтобы не задрожать от волнения. — Прощай, Марла МакГайверс, — он заговорил, прижавшись губами к её губам, прежде чем она успела ответить. Затем он исчез без предупреждения — телепортировался на звездолёт, о существовании которого она могла только догадываться. Пустое пространство, где он только что стоял, стало одиноким и холодным. Как она могла так сильно привязаться к мужчине, которого знала так мало и так недолго?

Он знал, что поцелуй станет подтверждением её верности ему. Она была увлечена им даже после его промаха, а станет ещё сильнее, когда узнает, кто он на самом деле. Он мог бы пользоваться её слабостью до тех пор, пока он и семьдесят двое его людей будут в безопасности, пока он будет готовить свой народ к выживанию в новом столетии. Она станет его ключом к созданию новой империи. Он проигнорировал внутренний голос, нашёптывающий, что за холодным расчётом кроется нечто большее.

Прежде чем присоединиться к своим людям, он должен был нанести последний визит в Сан-Франциско.

Он проник в дом Маркуса; усевшись в шезлонг, он мысленно готовился к встрече с адмиралом и терпеливо ждал, пока солнце не начало садиться за горизонт, заливая комнату золотым светом. Он был разочарован, что свет исходил не от огня. Жаль, он надеялся, что однажды увидит, как старый мир сгорит и из пепла родится новая жизнь, более совершенная.

— Здравствуйте, адмирал. Какой у вас чудесный дом, — прокомментировал Хан, когда Маркус вошел в комнату в халате и с полотенцем, перекинутым через плечо, что свидетельствовало о том, что он только что вышел из душа и был по-дурацки расслаблен. Застигнутый врасплох мужчина опустил планшет, который внимательно читал, и с тревогой посмотрел на Хана. Генетически модифицированного человека от подобной сцены распирало самодовольство. Хан заметил, как большой палец Алекса дернулся в сторону значков на планшете, и весело ухмыльнулся.

— Нет смысла вызывать охрану. Они вас не услышат. Никто не услышит. Я отключил системы, как общедоступные, так и частные, — пояснил Хан со сдерживаемой яростью в голосе.

— В чем дело, Джон? — спросил адмирал, глупо пытаясь придерживаться своей старой уловки. Хан едва сдерживался, чтобы не рассмеяться и не переломать собеседнику кости в порыве раздражения. Внешне он оставался спокойным и собранным.

— «Джон»? Неужели мы и дальше играем в эту глупую игру? Вы знаете, кто я на самом деле. Более того, наконец-то я понял, кто я на самом деле, — Хан заявил это с таким спокойствием, словно обмен словами был шахматной партией, и он тщательно планировал ходы.

— Значит, вы здесь, чтобы убить меня, — ответил Маркус. Это был не вопрос — утверждение, к которому он отнесся с поразительным спокойствием, хотя подобную реакцию можно было списать на военную подготовку. Для офицера высокого ранга, возглавляющего разведку, он был на удивление собран.

— Нет, пока вы не расскажете мне всю правду, — предупредил Хан. Ему нужно было объяснение своей потери памяти, своего нового лица. О, он мог догадаться, почему адмирал решил поступить так, а не иначе, но яд был намного слаще из чужих уст, — начинайте. Сейчас. С того самого момента, как вы нашли меня.

Маркус подробно описал события. Как они нашли корабль, как разбудили его. Как легко и недальновидно было изменено его лицо, а потом они поиграли с его разумом. Каждое слово, слетавшее с губ адмирала, вызывало у Хана новую волну ненависти и отвращения, пока всё не закипело у него внутри. Разум уступил место грубым эмоциям, когда в мгновение ока он вскочил и поднял адмирала с земли, схватив его за горло.

— Ты убил меня! — зарычал он, усиливая хватку, когда Маркус что-то пробормотал в ответ.

— Похоже... вы не... такой... умный... как думаете... — заявил он, и Хан заметил две красные точки, нацеленные ему в грудь, вертолёты за окном были готовы к стрельбе.

Он отпустил Алекса, и понял, что ни один из его планов не прошел так гладко, как он думал. Отчаяние охватило Хана с новой силой, когда адмирал сказал, что они нашли семьдесят двух его людей и снова спрятали. Они должны были стать разменной монетой, заложниками, чтобы Алекс мог использовать Хана так долго, как только пожелает. Маркус пытался урезонить сверхчеловека, убедить присоединиться к его делу, но честолюбивые люди берут то, что хотят, и редко принимают то, что им дают в качестве милостыни. Хан был слишком горд для подобных вещей, даже если бы не презирал человека, стоящего напротив.

— Вы забыли, что теперь я могу приходить и уходить, когда захочу, адмирал, — напомнил ему Хан, активируя персональный транспортер. Ему хотелось размозжить Маркусу череп прямо здесь и сейчас, но Хан знал, что у него нет шансов. Несмотря на свои способности к регенерации, он был бы мертв уже через минуту, — следующая наша встреча… будет последней, — предупредил сверхчеловек, исчезая.

Он транспортировался и спрятался в единственном месте, где его никогда не найдут. Кронос. В конце концов, если звёздному флоту нужна была его помощь в борьбе с клингонами, зачем им рисковать, вторгаясь на территорию врага, только чтобы вернуть его? Это был идеальный путь к отступлению, которым он не планировал воспользоваться так скоро. Он продумал его как один из вариантов возможного развития событий, но на этом всё и закончилось. Он запомнил координаты планеты сразу же после того, как к нему вернулась память, чтобы возвратиться, если понадобится. Теперь он был на Кроносе, один, его люди в руках врага. Отчаяние овладело им, и Хан взревел в пустоту от ярости и горя. Ярость сменилась слезами, и он упал на колени, оплакивая потерю своих товарищей.

Теперь адмирал Маркус должен понять, что он не в состоянии контролировать генетически модифицированных людей, а если он не мог их контролировать или использовать для контроля над Ханом, то они стали бы просто обузой. Помехой, от которой адмиралу пришлось бы избавиться. Хану не нужно было подтверждение его догадок. Это был единственный логичный вывод. Ничто не могло остановить Маркуса, а почему бы и нет? Его людей могут в любую секунду уничтожить, всего лишь активировав детонатор. Он был последним из своего народа. Но, верный своему слову, Хан позаботится о том, чтобы Маркус заплатил сполна. Если пострадает хотя бы один из его людей, его семья, Маркус и Звездный флот получат в десятикратном размере. С мыслями о мести он в последний раз воспользовался маленьким портативным транспортером, зная, что адмирал вот-вот отключит главный сервер, чтобы ограничить его передвижения. Ему нужно попасть в Лондон, чтобы спланировать следующий шаг.

Он перевёл устройство в режим ручного управления, чтобы его нельзя было отследить. Когда Хан бесцельно бродил по городу, какой-то человек попытался напасть на него. Незадачливому злодею перерезали глотку. Смех перешел в крик, когда сверхчеловек ломал кости. Безрассудный поступок, но он был в ярости, и ему требовалось время, чтобы успокоиться и убедить себя, что ему не нужно нежелательное внимание полиции. Впереди его ждало много работы, если он хотел отомстить по-настоящему.

После того как Харрисон исчез таким таинственным и незабываемым способом, к Марле подошла лейтенант Сулу. Подробности дела не сообщали кому-то столь незначительному, как заурядный работник архива, но стало ясно, что Джон Харрисон вышел из-под контроля. Это была секретная информация. Ей сказали об этом только потому, что она работала непосредственно с ним. МакГайверс допрашивали, хотя, если начальство не хотело знать, какие блюда ему нравятся больше всего, его интерес к её картинам или ощущение от прикосновения его губ к её губам, задавать Марле иные вопросы было бессмысленно. Всё, что он делал, было выше её понимания. Полная её неосведомлённость о роде его деятельности, вероятно, была единственной причиной, по которой её удивление, когда девушка услышала, что он стал предателем, было искренним. Она буквально пришла в ужас, но потом, хорошенько подумав, историк поняла, как мало она знала об этом мужчине.

Как только начальство закончило допрашивать Марлу, её отправили в «длительный отпуск». По крайней мере, ей продолжали платить зарплату, так что она не слишком сильно расстроилась.

Теперь всё своё время она проводила дома, занимаясь живописью. Возможно, после общения с Харрисоном она стала более наблюдательной и начала замечать, что коллеги провожают её взглядами в конце рабочего дня. Так или иначе, её больше не беспокоила людская молва, и ещё она старалась больше не думать о нём.

Марла работала над портретом Александра, когда услышала шум. Она оглянулась вокруг, собираясь вернуться к работе, но внезапно её глаза расширились от ужаса и изумления.

Джон Харрисон стоял на кухне и смотрел на неё сурово и в то же время соблазнительно, и у девушки по спине пробежали мурашки. Она даже не заметила, как уронила кисть.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она хриплым шепотом, когда он шагнул к ней, бросив взгляд на входную дверь, а затем — на окно, выходящее на балкон. Занавески, которые она повесила давным-давно, были задернуты, так что увидеть нежданного гостя с улицы было невозможно. Харрисон шагнул вперёд, и она отступила, хотя и совсем чуть-чуть. Если бы он был так опасен, как её предупреждали, Марле потребовалась бы всего секунда, чтобы выбежать на балкон, и он был бы обнаружен. Несомненно, такой умный человек, как он, знал об этом.

— Мне нужна твоя помощь, — ответил он. Если мужчина и опасался, что она его предаст, то виду не подал. Она с опаской подумала, что из всех людей она единственная может ему помочь. В ту злополучную ночь он ясно дал понять, что о ней думает. Его намеренная жестокость причинила ей боль, но она не винила его за подобную реакцию.

— Начальство хочет поймать тебя, Джон. Я в отпуске, потому что они беспокоятся, что я причастна к тому, что ты натворил, — ответила она, давая понять, что не настолько глупа, чтобы помогать ему без объяснения причин. Но девушка знала, что он заметил, что она не убежала. Он знал, что всего лишь нужно подобрать правильные слова. Какими будут эти слова?

— Меня зовут не «Джон», Марла, — сказал он или, скорее, выплюнул. Его неприязнь к этому имени была очевидна. Он вышел из кухни и проверил, чтобы за окном всё было чисто и Звездный флот не наблюдает за ней, — меня зовут... Хан, — после сказанного он посмотрел на неё. Мужчина встал рядом с картиной, выполненной в красных тонах. Глаза Марлы сузились в замешательстве, когда она перевела взгляд с одного изображения на другое — реальное и нарисованное. Он совсем не походил на человека из книг, о котором она мечтала, но одно его присутствие было доказательством его правоты.

— Как? — спросила она после долгой паузы, не зная, какой вопрос задать первым. Он взглянул на своё старое изображение со знакомой горечью, которая теперь, казалось, обрела смысл.

— Адмирал Маркус нашёл меня в глубоком космосе. Как только он узнал, кто я такой, он решил взять меня под контроль. Сначала он хотел стереть мне память и изменить лицо. К несчастью для него, я превосхожу способности людей и восстановил память. Когда я обнаружил, что мои люди в его руках, я попытался их спасти, но меня переиграли, — объяснил он, с отвращением выговаривая слова. Марла медленно приблизилась к нему, протянув руку, чтобы коснуться бледного лица, высоких скул человека, который так сильно отличался от остальных. Джон или Хан не стал уклоняться.

Он позволил ей оглядеть себя, как будто его внешний вид мог подтвердить правдивость его слов. Он совсем не походил на того человека, которым был когда-то, но в нём чувствовалась прежняя сила. Вот почему он ненавидел, когда она писала портреты «Джона». Лицо, созданное для него человеком, которого он презирал.

— Не думаю, что тебе понравится жить в наше время, — заметила она, убирая руку. В его глазах заблестели слёзы. Несмотря на всю мощь и ярость, в нем также было много горя.

— Мои люди мертвы, — заявил он после долгой паузы, глядя куда-то ей за спину, — ты поможешь мне? — он снова спросил, глядя на Марлу сверху вниз своим смотрящим в душу взглядом. Она хотела сказать «да», она действительно хотела. Этот мужчина, стоявший перед ней, был Ханом, теперь она в этом не сомневалась. Но, как бы не ничтожна была помощь, которую она могла ему оказать, за ней бы неминуемо пришли опасность, жестокость и безумие. Несмотря на всю её любовь к мужчинам из прошлого, она не покрывала убийц. Об этом не могло быть и речи.

— Пожалуйста, Хан, пожалуйста, не проси меня, — умоляла она, готовая разрыдаться. Разочарование на его лице было подобно физическому удару. Мускул на его щеке дернулся, и она поняла, что он сердится. Он повернулся, чтобы уйти, но она схватила его за запястье. Через несколько секунд он освободился из её хватки и в ответ с силой сжал её руку. Боль заставила девушку опуститься перед ним на колени, — прости, я сделаю все, что ты попросишь, обещаю! — она закричала, разрываясь между страхом, что он причинит ей боль, и страхом, что её бросит первый и последний мужчина, которого она когда-либо по-настоящему любила. Она так долго мечтала о нём, что потеря объекта обожания уничтожила бы девушку. Одержимость этим мужчиной не позволяла ей просто так отпустить его.

— Открой своё сердце, — приказал он. Всего несколько секунд назад его хватка была сильной и болезненной, но теперь она стала нежной и ласковой. Одна часть её понимала, что это было сделано только для того, чтобы подчинить себе девушку, но другой части Марлы было всё равно. Он поднял её на ноги и обнял. Она хотела оттолкнуть его, сказать «нет», но была опьянена энергией, которая, казалось, исходила от него. Он вытер слезы с её щёк и прижался губами к её губам в знак благодарности или вознаграждения. Она никак не могла решить, чего именно. Каждое прикосновение к коже желанного мужчины посылало по Марле электрические разряды, и её сопротивление стало слабым и бессмысленным. Как она могла отказать мужчине, которым восхищалась всю свою жизнь?

Он наблюдал, как она спит. Марла свернулась калачиком на кровати, в которой они оба были пару секунд назад. Она выглядела умиротворенной, хотя он знал, что это не так. Её терзали противоречия, которые он не ожидал найти в ней. Он думал, что она никогда не откажет ему, но она попыталась. Это само по себе впечатляло. Он рассматривал её просто как инструмент для осуществления амбиций, но теперь задавался вопросом, не возьмет ли он её с собой, когда свершит месть. Она оказалась сильнее, чем он думал. Не говоря уже о том, что она действительно была красива. Он должен был признать, что ему нравилось вознаграждать её за послушание. Подобное помогало ему отвлечься от навязчивых мыслей об уничтожении адмирала Маркуса.

Мысли об адмирале вызвали в мужчине очередную волну ярости и ненависти. Гнев заглушил остальные ощущения. Его люди погибли. У него ничего не осталось. Она была права, когда сказала, что ему не понравится её время. Он демонстративно хотел переделать окружающий мир по своему вкусу, но ярость заглушила даже подобное стремление. Теперь всё, чего он желал, — уничтожить адмирала, уничтожить его мир. Больше ничего не имело значение. Когда Маркус окажется там, где ему следовало, Хан покончит с ним и со всеми остальными высокопоставленными чиновниками Звёздного флота.

Новый век научится бояться его.

Глубоко вздохнув, успокаивая нарастающий гнев, он решил отдохнуть. Хан мог поработать над деталями своего плана позже. Нужно время, прежде чем Марла сможет вернуться к работе и быть полезной ему не только как любовница.

Вот уже как несколько месяцев он жил у неё дома. Он часто исчезал, используя свои исключительные навыки скрытности, оставаясь незамеченным наблюдавшими за квартирой людьми. Иногда мужчина пропадал на несколько дней. Она не была уверена, как относиться к подобным выходкам. Она была трогательно привязана к нему и плакала, когда кровать пустовала. Она, как и раньше, была всего лишь слабой женщиной.

Теперь она была почти уверена, что следят именно за Харрисоном, а не за Ханом, и его непринужденное поведение заставило её убедиться в этом. Вскоре ей разрешили вернуться к работе. Начальство сочло её слишком незначительной и не подходящей на роль сообщницы сверхчеловека. Именно поэтому он и выбрал её. Сначала она хотела обидеться, но потом поняла, что начальству и Хану виднее.

Хан приказал ей найти возможность попасть в подземную часть архива. Он знал, что у неё нет допуска и, следовательно, она не может оказаться в нужном ему месте.

Ей нужно было найти какого-нибудь человека, попавшего в сложную жизненную ситуацию, ради выхода из которой он был готов сделать всё что угодно. Она даже не знала, как подступиться к подобной задаче. Каждую ночь, когда она возвращалась домой с пустыми руками, он становился все более и более злым. Его дикая ярость пугала её, и вскоре она стала уставать от неконтролируемых вспышек гнева бывшего диктатора. Табита заметила её состояние. Она была её давней коллеги, что-то вроде близкой подруги рыжеволосой девушки, обычно ведущей замкнутый образ жизни из-за чрезмерного увлечения своими идеями. Возможно, разговор между ними произошёл только лишь потому, что молодая брюнетка была чрезмерно добродушным и заботливым человеком. Сама Марла не умела заводить друзей.

— Эй, хочешь пообедать со мной? — предложила коллега, глядя на неё зелеными глазами, полными беспокойства. Марла вздохнула и кивнула, хотя знала, что не может говорить о том, что её беспокоило. Табита, конечно, попыталась выудить информацию из рыжеволосой девушки, но наткнулась на непроницаемую стену и вскоре отступила, признав поражение.

— Если продолжишь в том же духе, то станешь похожей на Томаса, — прокомментировала она. Замечание знакомой привлекло внимание Марлы, поднявшей глаза от недопитой чашки кофе, — его дочь серьёзно больна. Доктора ничего не могут сделать. Нужно чудо, чтобы она вышла из комы. Он просто выглядит таким же... грустным. — Табита искренне сочувствовала как подруге, так и тому мужчине.

Когда они вернулись к работе, Марла просмотрела досье упомянутого человека. Томас Хэрвуд. Очевидно, работал в Секции 31, поскольку в его досье было много секретных файлов, а доступ к нему — ограничен. Рыжеволосой девушке пришлось задержаться допоздна, чтобы увидеть своими глазами, в каком состоянии Томас уходит с работы. Табита была в какой-то степени права, хотя Марла считала, что лучше всего его можно было описать словом «обречённый».

Он был настолько погружен в свои невесёлые мысли, что это было заметно окружающим. Он стал бы ключом Хана к осуществлению его плана и спасением Марлы от страданий, вызванных разочарованием человека, которому она не должна была так слепо поклоняться.

— Ты опоздала, — бросил ей вместо приветствия Хан, когда она, наконец, вернулась домой. Его не было, когда девушка уходила утром, поэтому она не знала, когда он вернулся. Любой здравомыслящий человек расстроился бы из-за того, что она собиралась сделать, но одержимость застит разум. Она не могла скрыть радостной улыбки, хотя мысленно отругала себя за подобное малодушие. Марла выглядела глупо, пытаясь угодить мужчине, который был не способен полюбить её в ответ — она же его боготворила.

— Я нашла нужного человека, — начала она, распуская волосы и позволяя рыжим прядям рассыпаться по плечам. Хан заинтриговано посмотрел на неё, когда она неторопливо подошла и села к нему на колени, — его дочь в коме, хотя, по правде говоря, он выглядит так, будто ему самому следует находиться в больнице, — заключила она, когда властный мужчина обнял её за талию сильными руками. На его губах появилась довольная улыбка. В ту ночь он вознаградил её сполна.

Хан испытывал чувство удовлетворения. Он оставил рыжеволосую девушку спящей: растрёпанные локоны красиво и соблазнительно обрамляли её лицо. Но у него было на уме кое-что гораздо более вдохновляющее. Обойдя охрану и даже установленную специально для слежения за непрошенными гостями вроде него систему видео-наблюдения, он просмотрел полное досье Джона Хэрвуда, а также его жены и дочери. Он чуть не рассмеялся вслух. Вот оно! Словно Вселенная преподнесла ему подарок на блюдечке с голубой каемочкой. Ситуация не казалась ловушкой, которые он тщательно избегал после неудачной встречи с Маркусом. Хан ненавидел признавать подобное, однако даже он иногда ошибался, но его невозможно было обмануть дважды.

Надевая пальто, он ещё раз взглянул на Марлу. Она была безнадежно влюблена. Подобное было полезно и в то же время немного разочаровывало. Она нравилась ему больше, когда была злой и дерзкой. На краткий миг он почувствовал сожаление. Амбициозный, жестокий и болезненно самовлюбленный, он был в то же время небезразличен к ней. В его памяти всплыл образ генетически модифицированной женщины, которая была его верной подругой и погибла у него на руках. Он уважал силу, и Марле предстояло пройти долгий путь самосовершенствования, прежде чем он решится посвятить её в свои планы.

Он спрятался в лаборатории, которая показалась ему весьма удобным местом для его целей. За ней редко следили, ученые там были крайне не наблюдательны, а по ночам она всегда пустовала. Это было идеальное место, чтобы провести исследования и понять, как он мог бы вылечить девочку. Не имея представления о ней и её состоянии, он мало что мог сделать. К счастью, его создали совершенным от рождения. Его тело бесчисленное количество раз доказывало, что способно заживлять смертельные раны. Чтобы спасти чью-то жизнь, он мог воспользоваться только одним козырем — своей кровью.

Хан нашёл в лаборатории образцы ткани и наблюдал под микроскопом, как его кровь возвращает к жизни мёртвые клетки, но он быстро понял, что эффект был обратимым. Он всё ещё мог использовать свою кровь, если бы это было необходимо, но Хан, каким бы жестоким, злым и безжалостным ни был, оставался человеком слова. Если бы сверхчеловек пообещал Томасу вылечить его больную дочь в обмен на одну услугу, он бы так и поступил.

Спустя несколько недель работы, после Нового года, он добился успеха. Но это было с образцами. Ему нужен был живой подопытный, чтобы оценить, сколько понадобится его крови и действительно ли придуманный им способ окажется верным. Настало время в последний раз использовать теперь уже ставший бесполезным инструмент.

Она вернулась с работы пораньше, притворившись больной. На самом деле, ей просто стало грустно. С тех пор как Хан получил то, что ему нужно, он ушёл. В поведении Томаса ничего не изменилось, и она сделала вывод, что её информация была не так уж и важна для её возлюбленного. Она следила взглядом за Томасом всякий раз, когда встречала, как будто он был неким ключом, связующим звеном между ней и её кумиром. Он был таким же несчастным, как и всегда, и это состояние было заразительным.

Она вздохнула, когда вошла в пустую квартиру и быстро подошла к своей последней картине. Несмотря на возражения Хана, она работала над его портретом: таким, каким он был сейчас. Он ненавидел лицо, смотревшее на него из зеркала, это было заметно, но она всё равно обожала его. Девушке было трудно даже помыслить о его настоящем облике. Несмотря на его непримечательную внешность, он был великолепен, как она и ожидала, и подобное чувство опьяняло. Она мечтала стать сильной и независимой, но иногда ей хотелось побыть трогательно уязвимой. Он легко пробивался сквозь внешнюю оболочку сильной женщины и без колебаний отдавал приказы, понимая, что она сделает всё, что он только попросит.

Погруженная в свои мысли, она даже не заметила, как он вошёл в комнату. Она вздрогнула, когда сильные руки обхватили её за талию, и он уткнулся носом ей в затылок. Ощущение его горячего дыхания на коже наполняло её энергией, и она повернулась в его объятиях, сорвав поцелуй с его губ. В такие моменты она не могла понять, действительно ли она ему небезразлична или он просто использует её для своих нужд. Её опасения подтвердились.

Внезапно она ахнула от раскаленной добела боли и удивленно посмотрела на него. В шоке опустив взгляд, она увидела нож, который он вонзил ей в живот. От подобного зрелища боль только усилилась, желчь подступила к горлу, когда она посмотрела на Хана с обвинением, шоком и удивлением во взгляде. Он подхватил её, когда у неё подкосились ноги, и осторожно опустил на пол. Она все делала для него, она боготворила его, а теперь он убил её. Боялся ли он, что она выдаст его? Неужели он думал, что она пойдёт к адмиралу Маркусу и все ему расскажет? Бесчисленные вопросы потонули в бреду. Непреодолимая боль заглушила восприятие окружающего мира, и только холодное, тихое беспамятство избавило её от мук, от физической и эмоциональной агонии.

Эффект был мгновенным, но, к сожалению, на то, чтобы прийти в сознание, ей потребовалось гораздо больше времени, чем ожидал её мучитель. Хан ещё не понимал, обратимо лечение или нет. Его кровь должна была покинуть её кровеносную систему, гарантируя, что она тоже не станет сверхчеловеком, однако ему нужно будет понаблюдать за девушкой, чтобы убедиться наверняка. Нанести смертельный удар женщине, которая не ожидает от тебя подвоха, было самым простым и быстрым способом проверить его догадки. Он до сих пор помнил выражение её глаз, когда сделал это. Хан задавался вопросом, будет ли она по-прежнему боготворить его после содеянного?

Она резко вздохнула и, наконец, пришла в себя. Он подошел и встал в дверях спальни, на фоне светлого прямоугольника двери выражение его лица было не видно. Она растерянно огляделась, он терпеливо ждал, пока на её лице не отразилось осознание происходящего, и она быстро села, в ужасе схватившись за живот. Но там, где недавно была ужасная рана, теперь виднелась лишь небольшая царапина, которая вот-вот должна была превратиться в шрам. Она бросила на него обиженный взгляд.

— Ты ударил меня ножом, — в голосе девушки смешались горе и недоверие. Ему не нужно было видеть её лицо, чтобы понять, что она вот-вот расплачется. Он медленно подошёл к ней.

— Мне нужно было проверить, сработает ли лекарство, созданное мной, — терпеливо объяснил Хан. На самом деле, ему не нужно было ничего говорить, его слова скорее были данью вежливости в знак благодарности за оказанную помощь. Возможно, он и считал её слабой, но временами она была полезной и сильной. Будь у него возможность, он сделал бы из неё совершенную женщину, однако на первом месте в списке неотложных дел сверхчеловека была месть.

Когда он подошел осмотреть заживающую рану и присел на край кровати, она с отвращением оттолкнула его руку. Ей это удалось, потому что он не ожидал, что она ударит его. Хан наклонил голову, одарив её строгим взглядом, а она бросила в ответ уничтожающий. В следующий раз, когда Марла попыталась остановить его, он схватил её за запястья, прежде чем задрать рубашку. Рана зажила настолько, что она даже не чувствовала боли в мышцах.

— Вот так. Что бы ты ни сделал, твои действия принесли плоды. Я тебе больше не нужна, уходи, — огрызнулась она, пытаясь высвободить руки из его хватки. У неё ничего не вышло. Он нашел её гнев довольно привлекательным и с трудом сдержался, чтобы не ухмыльнуться от удовольствия.

— Мне нужно убедиться, что эффект необратим, — сообщил он. Подобное заявление ещё больше разозлило её, когда Хан дал понять девушке, что его нисколько не волнует, если она умрёт.

Он встал с кровати и вышел из комнаты, предоставив Марлу придаваться горю в одиночестве. Всё, что ему нужно было делать, — это наблюдать, поэтому он оставил её в покое. Она хандрила в спальне, а он ждал определенности. Когда девушка подумала, что её мучитель ушёл навсегда, она уничтожила его портреты: и лицо, которое он ненавидел, и то, которое у него когда-то было. Она как раз собиралась порвать великолепный портрет в красных тонах, когда он остановил её. Он был зол, однако также отметил, что часть его естества была в отчаянии.

Двадцать третьего февраля он снова подошел к ней, чтобы осмотреть рану. Она полностью зажила, и тесты, проведённые им, не совсем при согласии Марлы, показали, что лечение сработало. Наконец-то он сможет осуществить свой план: уничтожить Звёздный флот и заставить адмирала Маркуса заплатить за то, что он сделал с его людьми.

Но когда он собрался уходить, то заколебался, оглянувшись через плечо на рыжеволосую девушку. Она была слабой, незначительной, и все же он не мог оставить всё как есть, оставить её наедине с ненавистью. Что за нелепость, она ведь всего лишь ступенька на пути к его успеху, правда? Она всегда была лишь инструментом, и он не испытывал к ней абсолютно никаких чувств. Да, иногда Хан использовал её для получения удовольствия, но множество других красивых женщин могли бы оказаться на её месте, и все же она ему была не совсем безразлична.

Она не смотрела на него. Марла сидела на стуле, уставившись в одну точку, всё внутри у неё пылало гневом, который он сам же разжёг. Гнев, который мог бы превратить её в сильного человека, будь у неё шанс, мог взрастить могущественную и независимую личность. Именно к этому, как он полагал, она всегда стремилась. Отчасти она восхищалась амбициозными людьми прошлого в стремлении стать такой же сильной, как они, и теперь упорство, словно уголёк, тлело внутри её, ожидая дуновения ветра, которое разожжёт из него пламя. Он подошёл к ней, но остановился, когда девушка подняла на него холодные карие глаза. Им двигал не страх, а любопытство.

— Твой эксперимент окончен, не так ли? Теперь ты можешь идти, — сказала она. Он подозревал, что её холодность — напускная. Возможно, она ненавидела его за то, что он сделал, но в то же время и обожала. От любви не так-то просто избавиться. Одержимость, словно раковая опухоль, трудно поддаётся лечению, хотя он и пытался. Хан видел, что за внешней слабостью девушки скрывается сила, которая так и ждёт, чтобы её выпустили наружу.

— Мне жаль, Марла, — сказал он, сам удивившись своим словам. Они вызвали именно ту реакцию, которую он ожидал, поскольку ярость на лице девушки сменилась неприкрытым удивлением. Она не остановила мужчину, когда он подошел к ней и опустился на колени. К своему удивлению, он понял, что не может допустить, чтобы она стала жертвой его плана, — позволь мне загладить вину, — сказал он, беря её за руки. Удивление на лице девушки исчезло, сменившись осторожным недоверием и едва заметным намеком на надежду, — мне нужно ещё кое-что сделать, прежде чем я осуществлю свой план, но если встретимся в космопорту утром двадцать шестого, то мы сможем улететь на другую планету. Ненадолго, — сказал он. После долгой паузы она кивнула. Она не была капризной. Не то чтобы она простила его, но она дала ему шанс. Он уважал её точку зрения, хотя и находил забавной. На прощание он запечатлел на её лбу целомудренный поцелуй, удивляясь, почему эта незначительная женщина так важна для него.

Каждое утро она просыпалась с ощущением, как холодное безжалостное лезвие проникает ей под кожу. Оно проходило сквозь плоть, как горячий нож сквозь масло. Она не понимала, как ему удалось сотворить с ней такое. Было ли это свидетельством его нечеловеческой силы, остроты лезвия или мягкости её кожи. Осознав, о чём она размышляет, Марла решила, что провела слишком много времени рядом со своим кумиром.

Смаковать такие вещи было верхом жестокости. По логике вещей девушка должна была презирать человека, который явно использовал её и экспериментировал над ней без угрызений совести. По крайней мере, так ей казалось.

Было ли его приглашение улететь с планеты запоздалым раскаянием? Или Марлу ждало ещё одно испытание? Он хотел знать, по-прежнему ли она боготворит его? По-прежнему ли сделает все, о чем он попросит?

Она заранее знала ответ. Хан, без сомнения, мог бы уговорить её совершить измену. Она попыталась бы сопротивляться, не допустить, чтобы другие люди пострадали, но она всегда слишком отчаянно нуждалась в его одобрении, чтобы оставаться верной правильному пути. Восхищение заглушило ненависть, хотя гнев, вызванный нанесённым оскорблением, притупил её понимание его могущества. Она по-прежнему ничего так не желала, как быть рядом с ним, и именно поэтому набивала чемодан одеждой. Ей показалось, что он искренне раскаялся в содеянном, и девушке отчаянно хотелось, чтобы это было правдой. Отправившись в путешествие, она либо расставит все точки над и, либо окончательно свихнётся. Разум склонен был сделать выбор в пользу второго, но, к сожалению, всеми её поступками руководило сердце — непостоянная, глупая штука.

После последнего разговора они больше не виделись. Каковы бы ни были его планы, она больше не играла в них роли. Вместо облегчения она испытывала страх. Он был опасным человеком, и, что бы ни произошло между ним и адмиралом, Хан был не способен на милосердие. Сверхчеловек был создан для войны, и Марла опасалась, что, возможно, именно её он и желал развязать больше всего на свете.

Войдя в зал ожидания космопорта в обтягивающих джинсах, коричневых ботильонах, тёмно-зеленом топе с глубоким вырезом и белом кардигане, защищавшем её от холода, она прикусила нижнюю губу. С чего бы такому человеку извиняться перед ней? И даже начинать всё с начала? Хан всегда играл с ней, как с ребенком. Он считал ниже своего достоинства обращать внимание на простых людей, почему к ней должны были относиться по-другому? Она была ступенькой для его амбиций и не более. И все же временами казалось, что он уважает её, признает, что в рыжеволосой девушке сокрыто нечто большее, чем хрупкая наивная девочка со странными навязчивыми идеями. Тогда она удивилась и позволила ему играть в игру, которая теперь привела её в космопорт.

В глубине души она знала, что не должна быть здесь. Она наблюдала, как люди вокруг занимаются привычными делами, они совершенно не обращали внимания на кареглазую девушку, одиноко стоящую с чемоданом в углу.

Она должна рассказать кому-нибудь о нём, выяснить, что он задумал. Она рассеянно скользнула рукой под одежду и провела по шраму на животе — лишнее напомнило о том, что он мог быть безжалостным. Несмотря на душевную боль, он всё ещё был ей небезразличен.

Марла отвлеклась от размышлений, когда на экранах, разбросанных по всему космопорту, началась трансляция срочного выпуска новостей. Люди перестали суетиться, завороженные тем, что показывали.

«...сегодня в Мемориальном архиве Кельвина произошёл взрыв, приведший к трагической гибели 42 человек...» Женщина на экране рассказывала подробности, но её слова превратились в белый шум в ушах Марлы, в ужасе уставившейся на транслируемое видео. Она никогда не была близка ни с кем из своих коллег, но некоторые из них были хорошими людьми, добрыми людьми. Они оказались в списке погибших. Их жизни разрушил человек, которого она должна была остановить. Теперь она поняла, почему Хан просил её приехать в космопорт. В тот день она должна была оказаться на работе; она должна была оказаться под той грудой обломков. Возможно, ранена, возможно, даже мертва. Она начала медленно отходить от шока, осознавая происходящее, её сердце часто-часто забилось, а дыхание перехватило.

Спас ли он её? Намеренно ли отослал прочь ради её же безопасности? Или у него был какой-то другой мотив? Какая-то причина, которую она не могла понять? Вопросы теснились в голове, сменяя один другого. Она едва ли осознавала, что развернулась и убежала куда глаза глядят, бросив чемодан. Её слабость и наивность остались в зале ожидания космопорта. Пути назад не было. Ей понадобится вся сила воли, которую она так стремилась в себе взрастить, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями из-за того, что он сделал, из-за того, что она позволила ему сделать.

Её легкие горели, а ноги болели. Она никогда не отличалась физической выносливостью. Возможно, ей нужно поработать над собой, вернуться в Академию Звездного флота и пройти несколько тренингов, если, конечно, в будущем она отважится на подобный шаг.

Она услышала запах ещё до того, как увидела место происшествия. От дыма с металлическим привкусом у девушки перехватило дыхание. Она попыталась подойти поближе, но мужчины в форме службы безопасности остановили её, не обращая внимания на её хриплое бормотание о том, что она здесь работала и у неё там остались друзья. Последняя часть её речи была ложью, но подобная неточность не мешала ей скорбеть по погибшим. Она всегда знала, что за человек был Хан, но почему-то никогда до конца не понимала, что его жестокость была реальной. Даже когда он ударил её ножом. Теперь она видела его натуру, выставленную напоказ как ужасное свидетельство его ярости и амбиций.

Марла блуждала взглядом по груде обломков, пытаясь отыскать его, и убедилась, что Хана там нет. Внезапно в голове промелькнула наивная мысль. Может, он вернулся к ней домой? Ноги девушки стали словно ватные, и она изо всех сил старалась устоять на месте, а потом — заставила себя уйти. Она даже не осознавала, что плачет, пока, спотыкаясь, не вошла в пустую квартиру. Что было причиной её слез? Были ли это смерть и разрушения, неоправданная жестокость одного человека или то, что она знала, что больше никогда его не увидит? Утвердительный ответ на первый вопрос значил бы, что она сохранила человеческое лицо, на второй — она стала отвратительной женщиной. Возможно, в ней уживалось и то, и другое.

Прислонившись к входной двери, отделявшей её от остального мира, она сползла на пол, громко плача. Почему он спас её? Была ли это некая разновидность благодарности с его стороны? Были ли у него дальнейшие планы на её счет? Она не хотела быть инструментом ни в чьих руках, да и в его признательности тоже не нуждалась. Она хотела его любви. Одно это желание заставляло её ненавидеть себя. Он только что убил сорок два человека, один из которых был любящим отцом девочки, которой предстояло жить с клеймом вины за то, что совершил один из её родителей. Она даже не будет понимать, за что на её долю выпало подобное испытание. Месть Хана была дикой и необузданной, причинив вред всем, кроме адмирала, убившего его людей, по крайней мере, так казалось на первый взгляд. Она не понимала его мотивов. Какое-то время она честно пыталась это сделать, пыталась оправдать его действия. Как она могла позволить ему совершить что-то настолько ужасное? Это противоречило её моральным принципам. Она должна была противостоять ему, остановить его.

После борьбы с невесёлыми мыслями девушка решила, что слезы — удел слабых, а ей надоело быть слабой. Следы бессилия, покидающие её тело, теперь сверкали на щеках. Она сидела на полу, уставившись в пустоту. Наконец, с усталым вздохом она встала и побрела в ванную. Горячая вода, струившаяся по телу, уносила дурные мысли или, по крайней мере, ей хотелось так думать. Но, с другой стороны, она привыкла носить фальшивую уверенность как броню, даже наедине с собой. Она верила, что сегодня всё изменится.

Марла не могла оставаться дома. Красная картина осуждающе смотрела на неё, нашептывая, что несчастная могла бы его остановить. Девушка натянула кремовый свитер с высоким воротником, узкие серые джинсы и армейские ботинки. Она лениво завязала мокрые вьющиеся волосы в хвостик и вышла за дверь.

— Как обычно, Бобба, — заявила она, войдя в маленький грязный ресторанчик. Поразмыслив, девушка заказала целую бутылку голубого напитка, решив, что сегодня вечером он ей понадобится.

— Марла! Я так рад тебя видеть! Я подумал, что потерял свою самую красивую клиентку, когда увидел новости! — поприветствовал её Бобба, искренне радуясь, что девушка жива и здорова. Он заметил, что у неё красные глаза, и решил не мешать, оставив её за столиком в углу кафе наедине с выпивкой. Она уставилась в стакан, прислушиваясь к обрывкам разговоров, споров и ругательств.

Когда-то эта девушка вызывала у Хана только отвращение, но по какой-то причине он пощадил её. Всё просто. Ему почти удалось убить человека, которого он так страстно презирал. Удача постоянно ускользала из его рук, словно он был глупцом, хватающимся за воздух. Право на месть украл у него молодой человек, обладающий талантом, которого он не ожидал от него. Хан взревел от бешенства, привлекая нежелательное внимание родного мира клингонов, где он теперь скрывался. Неважно. Клингоны скоро забудут о его существовании. Без сомнения, его отследят, и Маркус сделает всё, что в его силах, чтобы устранить угрозу в лице сверхчеловека. Подобно игроку в шахматы, он изучал действия своего противника.

Маркус послал бы за ним кого-нибудь, кто уничтожил бы его, не решись адмирал это сделать лично. Хан не скрывался на Кроносе не потому, что думал, что никто не придет за ним. Нет, скорее, он знал, что его не оставят в покое. Адмирал Маркус ухватится за возможность развязать войну, которой так отчаянно жаждал. Хан мог только надеяться, что адмирал сделает ход первым.

Прячась в тени, сверхчеловек готовился к бою. Если ему не удастся встретиться с адмиралом лично, он всегда мог использовать его представителя, чтобы добраться до объекта мести. Пока Хан готовил оружие, его мысли блуждали. Бывшему диктатору было интересно, как рыжеволосая девушка отреагировала на случившееся, что она сделала. Было ли ей грустно, она плакала или злилась. Он обнаружил, что от подобных мыслей у него остался горький привкус во рту. Ее страстная натура была поразительна, и он поймал себя на том, что скучает по её упрекам и отпущению грехов, которое всегда следовало после.

Ход его мыслей нарушило неожиданное сообщение. Он застыл, глядя перед собой, как будто собирался посмотреть врагу в глаза.

— Внимание, Джон Харрисон, — сказал незнакомый мужской голос, и разум Хана вскипел от ярости при упоминании имени, которое дал ему презренный человек. — Говорит капитан Хикару Сулу с корабля «Энтерпрайз». К вам направляется шаттл с офицерами. Если вы немедленно не сдадитесь им, я выпущу по вам весь боезапас новых торпед дальнего действия, нацеленных на ваше местоположение, — остальные угрозы капитана потонули в белом шуме надежды. Решился бы Маркус не использовать торпеды? Неужели он действительно был настолько глуп, чтобы поручить эту миссию постороннему человеку, способному нажать красную кнопку, пусть и моральные нормы и правила посредника говорили об обратном? Хан чуть не заплакал от радости, но вовремя сдержался. Ему нужно было убедиться, что это то самое оружие, внутри которого спрятаны его люди. Ему нужно было спасти их, спасти свою семью, чтобы она больше никогда не стала разменной монетой в чужой игре.

Эмоции облегчения и радости отошли на второй план, ведь он был изначально создан тактиком. Его догадки подтвердились: Маркус послал за ним «Энтерпрайз», чтобы убить сверхчеловека с помощью его же людей. Патетичная ситуация, выбери он для осуществления своих грандиозных планов подходящего человека. Несмотря на склонность к жёстким решениям, молодой капитан, помешавший планам Хана на Земле, был не таким безжалостным, как пытался показать. Бывший диктатор думал, расхаживая по гауптвахте, вспоминая членов экипажа, виденных им раньше. Звездолёт стоял на месте. Он чувствовал. Чего же добивался Маркус? Убить двух зайцев одним выстрелом.

— Просуньте руку в отверстие. Я возьму образец вашей крови, — заявил незнакомец, когда к Хану подошли несколько человек. Он немного поколебался, прежде чем подчиниться.

— Почему мы не движемся, капитан? — он вопросительно взглянул на Кирка, у которого руки чесались заехать по самодовольной физиономии сверхчеловека, но, казалось, командир сдерживался, понимая, что ситуация не так проста, как кажется на первый взгляд, — непредвиденный сбой, возможно, в варп-ядре? — он продолжил. В то время как капитан сохранял бесстрастное выражение лица, доктор поддался на уловку. — Сбой, удобно расположивший вас на границе клингонского пространства, — закончил мужчина на гауптвахте.

— Откуда, черт возьми, вы всё знаете? — спросил доктор, глядя на Хана с ужасом.

— Боунс, — предупредил молодой человек.

— Думаю, вы сочтете мою осведомлённость полезной, капитан, — продолжил он. Независимо от того, как Кирк относился к нему, Хану определенно удалось его заинтриговать. Молодой человек изо всех сил старался скрыть свои мысли, но любопытство осталось, даже когда он собрался уходить, — будете игнорировать меня, и из-за вас погибнут все на этом корабле, — пригрозил Хан. Вулканец тихо заговорил с капитаном, явно предостерегая его от вступления в диалог со злодеем. Его уговоры не увенчались успехом, когда голубоглазый мужчина подошел к стеклянной стене, отделяющей Хана от свободы и возмездия.

— Позвольте мне ввести вас в курс дела, — капитан говорил с едва сдерживаемой яростью, — вы — преступник. Я видел, как вы убивали невинных мужчин и женщин. Я был уполномочен покончить с вами, и единственная причина, по которой вы еще живы, заключается в том, что я позволяю вам. Так что... Закройте. Ваш. Рот, — предупредил он с едва сдерживаемой яростью, практически такой же, как у Хана. Кто-то, близкий капитану, погиб во время теракта. Подобный выпад никак не повлиял на генетически превосходящего человека.

— Капитан, вы собираетесь бить меня до тех пор, пока не устанет рука? Очевидно, это ваше единственное желание. Почему вы оставили меня в живых? — Хан издевался, читая Кирка, как книгу.

— Мы все совершаем ошибки, — ответил Кирк, пытаясь отмахнуться от колкости. Хан отвернулся от собеседника и не смог сдержать улыбку.

— Я сдался вам, потому что, несмотря на ваши попытки убедить меня в обратном, вы, кажется, здравомыслящий человек, мистер Кирк. Будь вы другим, то не поверили бы, что я говорю правду. Два, три, один, семь. Четыре, шесть, один, один. Координаты недалеко от Земли, — поддразнил его Хан, размахивая приманкой перед носом очередной жертвы, — хотите знать, почему я сделал то, что сделал, идите и посмотрите сами.

— Назовите мне хотя бы одну причину, почему я должен вам верить, — вскинулся Кирк, хотя Хан знал, что рыбка захватила наживку.

— Я могу назвать семьдесят две, и все они на борту вашего корабля, капитан. Всегда были там. Предлагаю открыть вам одну из торпед, — он старался скрыть печаль в голосе. Хан был близко, как никогда, чтобы спасти своих людей и воссоединиться с ними.

В неверном вечернем свете от кофе поднимался пар, согревая руки девушки, рассеянно обхватившей кружку. Кремовый свитер был испачкан пятнами краски, оставшимися после работы. Трудно было поверить, что совсем недавно был уничтожен архив, атакован Звёздный флот. Она задавалась вопросом, сколько ещё людей погибнет. Какая новость станет очередным ударом ножа в сердце? Историк бездумно провела пальцем по шраму на животе, прежде чем оставить недопитый кофе на столике у входа на балкон.

Когда Марла вошла в комнату, новости перестали её интересовать, как только она поняла, что в них не говорилось о новых нападениях. Она переключила всё своё внимание на только что написанную картину: Хан, новый Хан, стоял среди огня и пепла, на фоне красного, желтого, оранжевого, серого и чёрного цветов. Искры кружились вокруг него, словно предвестники разрушительного хаоса, который он так любил оставлять после себя. Она ненавидела этого мужчину за вероломный поступок, оставивший ей на память шрам. Но, к своему стыду, продолжала любить его.

Её внимание снова привлёк выпуск новостей, когда диктор начал говорить о Сан-Франциско, космическом корабле, катастрофе… Марла знала, кто стоит за всем этим. Она начала лихорадочно переключать каналы, пока не нашла то, что искала. В заливе Сан-Франциско лежал, разваливаясь на части, огромный космический корабль. Её взгляд скользил по толпе в поисках кого-нибудь целеустремленного, амбициозного и безжалостного. Она не увидела Его, однако это не помешало ей, наспех одевшись, выскочить за дверь.

Марла должна была поговорить с ним. Ей нужно было ещё раз увидеть его, узнать, значит ли то, что он пощадил её, что она достойна быть вместе с ним, и, самое главное, она должна была попросить его остановиться. Не нужно было больше убивать людей.

Девушке потребовалось больше времени, чем она ожидала, чтобы добраться до Сан-Франциско. Никто не ожидал, что столько людей захотят поглазеть на катастрофу. Историк ещё летела в шаттле, когда в очередном выпуске новостей подтвердили, что неизвестный злоумышленник, наделавший столько шума в Сан-Франциско, был захвачен членами экипажа звездолёта «Энтерпрайза». Она всё равно готовилась встретиться с ним. Марла сделала его любимую причёску и сменила испачканный краской свитер на красную майку, дополнив образ чёрными джинсами, кремовой курткой и красно-коричневыми ботильонами.

Первое место, где она решила побывать, было место крушения огромного чёрного космического корабля. Его, конечно, огородили, чтобы репортёры и мародёры держались подальше. Девушка попыталась представить момент катастрофы и столпотворение народа после, послужившие началом новому произведению искусства в Сан-Франциско под названием «Мстительный гнев».

Затем Марла отправилась к штаб-квартире Звёздного флота. Суд над Ханом был максимально засекречен. На закрытое заседание допускались только члены Звездного флота, непосредственно связанные с делом, но подобное не помешало девушке попытаться увидеться со своим кумиром. Хотя бы мельком взглянуть на мужчину, которого она до сих пор обожала. Люди спешили по своим делам, то появляясь, то вновь исчезая в недрах огромного здания суда, но ни один из тех, кого она видела, не был тем, кого она искала. Она вздохнула, признавая поражение, и отвернулась, смотря на море ничего не видящими глазами. Девушка вот-вот была готова расплакаться. После нападения Хана на архив она подала в отставку. Даже если бы она попросила разрешения присутствовать на суде, ей бы всё равно не позволили.

Хана схватили, и гнев сверхчеловека как-то сам собой сошёл на нет. Как и бесивший его капитан Кирк, теперь он знал многое. Его люди живы. Второй раз в своей жизни он поверил, что они погибли, когда торпеды взорвались в недрах «Вэндженса»⁽¹⁾. Он безуспешно пытался посадить ставший теперь бесполезным корабль в Сан-Франциско, желая убить как можно больше людей и облегчить боль утраты. Затем он попытался сбежать, чтобы отсидеться в тихом месте и осуществить дальнейшие планы мести, но мистер Спок оказался менее логичным и более эмоциональным, чем ожидал Хан. Неважно. Теперь всё в прошлом. Вскоре он узнает: приговорят ли его к смерти, накажут другим способом или ему удастся убедить суд в том, что его действия были оправданными, и он вернётся к своему народу.

Прибыли охранники, чтобы отвести его на заседание. Почти всю дорогу до зала суда его вели по коридорам внутри здания, чтобы оградить от любопытных взглядов, однако ему всё же пришлось пройтись несколько метров по свежему воздуху. У Хана не возникло желания сбежать, он желал разделить участь своей семьи; он просто смотрел по сторонам. Бывший диктатор не ожидал увидеть рыжеволосую девушку, стоявшую в толпе репортёров и зевак. Прежде чем он смог разглядеть выражение её лица, его снова завели внутрь здания и закрыли в комнате, где он должен был ждать, когда его вызовут отвечать перед судом.

Марла искала его. После всего, что он натворил, она отчаянно искала встречи с ним. В свою очередь Хан обнаружил, что до сих пор не может забыть рыжеволосую девушку, его естество переполняла необычная смесь высокомерного удовлетворения и облегчения. Она любила его. Не было другой причины ей находиться в Сан-Франциско, ища безумным взглядом мужчину, которого она должна была ненавидеть. Он восхищался её упрямой преданностью кумирам. Внезапно бывшему диктатору захотелось увидеть её снова, в последний раз, прежде чем его судьба решится окончательно, но подобное желание было за пределами его возможностей. К тому времени, когда суд над ним закончится, он снова погрузится в криостаз. Хан был готов заботиться о девушке, а вот принять в семью — пока что нет.

— Возможно, в другом месте и времени я тоже мог бы полюбить тебя, — он прошептал в воздух, вызвав непонимание на лицах охранников, бывших не из любопытных. Наконец, Хана вызвали в зал суда, чтобы он предстал перед мужчинами и женщинами, собиравшимися судить его за бесконтрольное желание отомстить. Он с отвращением оглядел комнату, пока чиновники совершали необходимые формальности. Ждать осталось недолго.

— Меня зовут... Хан, — сказал он, хотя знал, что больше всего они хотят услышать из его уст, почему кто-то с такой заурядной внешностью претендует на роль диктатора прошлого.

Он расскажет историю своей жизни этим презренным людишкам. Они ему не поверят, но подобное вряд ли имело значение. В конце концов, его сочтут слишком опасным для общества, чтобы оставить в сознании, а их моральный кодекс не признаёт смертную казнь. По окончании судебного процесса он воссоединится со своими людьми, со своей семьёй.

Она так и не увидела его. Марла в одиночестве бродила по улицам Сан-Франциско, размышляя, представится ли ей когда-нибудь шанс поговорить с ним. Сама того не осознавая, девушка вернулась на место крушения. Охранники бросали на неё подозрительные взгляды, но сейчас её мало волновала реакция окружающих.

Слёзы так и норовили пролиться из глаз, однако девушка сдержалась. Она упрямо выпятила подбородок, отказавшись в очередной раз сдаться. Она наблюдала за огромным кораблем. У неё не возникло сомнений, что это был какой-то секретный корабль, а не обычный звездолёт Звёздного флота. Словно на нём было написано крупными буквами «Адмирал Маркус». Неужели Хан наконец-то отомстил? Удовлетворён ли он?

Марле с трудом верилось в подобное утверждение. В человеке, которого она обожала, было слишком много ненависти и ярости, чтобы верить, будто он окажется удовлетворен в то время, как столько людей до сих пор угрожают его народу.

— Могла бы я стать частью твоей семьи? — сказала девушка после долгого раздумья, решив, что если она не может поговорить с ним напрямую, то может обратиться к его образу в памяти. Охранники переглянулись, словно Марла была не в себе, прежде чем забыть о её существовании.

— Ты был таким, каким я тебя представляла, и даже лучше, Хан Нуньен Сингх. Страстный, безжалостный, амбициозный и... загадочный. По крайней мере, для меня, — она смотрела на памятник его жестокости, но видела прошлое. Историк вспоминала время, проведенным с ним, прислушивалась к отголоскам их разговоров. В памяти всплывали плохие и хорошие моменты. Она сожалела о том, что не сделала того, что должна была сделать, не сказала слова, которые должна была сказать. Но время было упущено, и она уже не могла спасти обречённых.

— Является ли мысль о том, что ты мог бы полюбить меня, ложью во спасение? Я нечестна сама с собой? — спросила она, не к кому конкретно не обращаясь, склонив голову на бок в ожидании молчаливого ответа. — Если бы ты был здесь, ты бы взял меня с собой? Я бы пошла с тобой, Хан, невзирая на опасность, — она дала обещание в пустоту, прежде чем отвернуться. Одна непослушная слезинка скатилась по щеке и упала на землю, а Марла прошептала, — прощай, — прежде чем навсегда расстаться с грёзами, которым не суждено стать реальностью. Возможно, в какое-то другое время, в какой-то другой жизни она была бы с Ханом, и он ответил бы ей взаимностью, на которую девушка всегда была так щедра.

1) «Возмездие»

Вернуться к тексту