Я не Поттер! (гет)

По залитой мягким закатным светом мостовой Косого переулка, заполненного суетливыми волшебницами и волшебниками, спешащими к теплу и уюту семейных очагов, уверенно и быстро шел высокий молодой человек. Он не был приглашен на званый ужин, его некому было ждать в холодном доме среди лондонских трущоб, но человек все равно торопился, никому не уступая дороги и не обращая внимания на возгласы: «Эй, смотри куда идешь!» или «Ну и наглая нынче молодежь, не то что мы в их годы!».

Совсем недавно этот прохожий с длинным носом и черными волосами, почти скрывающими бледное лицо и горящий взгляд черных глаз, получил письмо. Нет, для него это была не просто бумага, как можно было бы подумать. Это была надежда. Глупая, напрасная, ничтожная, равно как и все надежды в его весьма скучной и до недавнего времени предсказуемой жизни.

Он резко остановился возле двери кафе, на стеклянной поверхности которой, словно на большой колдографии, вилась поземкой вьюга — магический рисунок на двери как бы утешал прохожих напоминая им, что английская сырость в январе месяце — явление, разумеется, пренеприятнейшее, но, все же, временное. Жалоба министру на бездействующий Отдел Магического Хозяйства, который и найти-то толком никто не может, была грамотно составлена всеми работниками Министерства, и Пророк со дня на день обещал «реакцию» и её результат, то есть снег. Но никто не мог точно сказать, радовался ли этот мрачный человек хорошей погоде или, что вероятнее, его мало интересовали подобные мелочи.

Его тонкие длинные пальцы несмело нажали на ручку двери, и главный зал заведения огласил нежный звон колокольчиков, отчего молодая рыжеволосая женщина, сидевшая за дальним столиком, привстала и приветливо помахала рукой.

— Северус, сюда! — она изо всех сил старалась быть веселой, но грусть то и дело проскальзывала сквозь наигранную радость. Сейчас ей было неловко: она даже не знала, что заставило её написать то странное письмо для её еще более странного друга, который, по сути, давно им не являлся.

— Здравствуй, Лили…

— Привет, Сев. Не замерз?

— Нет, у меня кровь горячая! — оба рассмеялись привычной с детства шутке: натужно, неестественно, но вдвоем. И такое искусственное единение в самом деле немного согрело окоченевшего Северуса, который и мечтать не мог, что вот так, когда-нибудь…

Лили немного замялась, нервно заправила непослушный локон за аккуратное ушко с маленькой сережкой в виде полумесяца, но потом решилась и выпалила:

— С днем рождения! — и разразилась пожеланиями всевозможных благ, мерлиновой мудрости, такого же богатства и еще лавиной весьма банальных слов, адресата так и не достигнувших, ведь он, адресат, смотрел только на красивые пухлые губки Лили. Смотрел смело, ничуть не стесняясь такой своей смелости, но вовсе не чувствовал того, что чувствовать обязан был!

У него горело сердце, разрываясь от мучительной боли и удивления. Будто кто-то каленым железом пытался выжечь из него любовь, не спросив на то разрешения! И она уходила. По капле. С каждым её пустым и ничего не значащим словом, с каждым жестом тонкой ручки, с каждым взмахом пушистых ресниц. Он терял Лили Эванс! Нет, он не потерял её, когда она выбрала Джеймса, он не потерял её, когда она вышла замуж и стала миссис Поттер, он не потерял её, когда она отвернулась в первый раз, не пожелав с ним здороваться в "Кабаньей голове" при Сириусе. Она оставалась его светом всё это время. Но что же происходит сейчас? Северус откинулся на спинку стула и принялся разглядывать причудливые тени на потолке, отбрасываемые множеством свечей, только что зажженных хозяином заведения.

— Ты меня слушаешь? — Лили говорила тихо и почему-то пристыжено. — Я от души, тебя ведь мало кто поздравляет…

— Конечно же, слушаю, — яд его слов мог убить. — Ведь ты единственная на всем белом свете, буквально одна, кто догадался поздравить меня: нелюдимого, гадкого, презренного Пожи...

— Прекрати! Не смей так со мной разговаривать!

— Не нравится? — криво усмехнулся Снейп.

— Не нравится!

Он вдруг наклонился через стол и больно схватил её за локоть.

— А чего ты хотела? — его злой шепот пугал. — Я же Пожиратель, Лили. И ты это знаешь!

Лили Поттер поежилась, словно её холодным ветром обдуло:

— Да, мы недавно узнали…

Собеседник хмыкнул и скривил тонкие губы.

— "Мы"? Надеешься разнюхать что-то, чтобы идиота благоверного порадовать? А если не надеешься... Значит, сама идиотка — жаловаться пришла! — девушка смотрела на него обиженными глазами и не могла ничего возразить. — Других кандидатур не нашла? Волчонок твой, или Блэк, или еще какой тупица больше не радуют своей храбростью? Захотелось поговорить с кем-то мыслящим?! Или помощи попросить решила? Ты в своём уме?! Три года назад смотреть на меня не хотела... А я ведь просил прощения, Моргана тебя побери, я умолял! Всего одно слово, одно несчастное слово, и всё — я больше не достоин твоего общества. А сейчас что изменилось? Что???

— Я ошиблась! Прости меня…

От неожиданности Северус смахнул со стола белый кофейник, и тот разбился с оглушительным звоном.

— Мисс, у вас все хорошо? Что-то громко вы ссоритесь, — пробормотал подошедший Флориан, подбирая осколки.

Хозяин узнал и свою молодую посетительницу и такого же молодого, но весьма решительно настроенного посетителя. Он не желал видеть у себя в заведении лояльных Тому-Кого-Нельзя-Называть, а именно такие слухи ходили про этого черноволосого носатого мага. И были они весьма убедительны. Но и выгонять сальноволосого клиента, больше похожего на злобного зверька, ему было не с руки.

— Да-да, конечно, не беспокойтесь! Простите за кофейник…

— Ну, не вы должны извиняться, мисс! — произнес волшебник, уставившись на молодого человека.

— Уйди. Немедленно! — металл в голосе слизеринца не позволил Флориану ослушаться, и он поспешил ретироваться от греха подальше: мало ли что может прийти в голову безумцу.

Они помолчали еще немного, занятые разглядыванием засахаренных вишенок на пирожных. Но молчание — вещь хрупкая, ненадежная... излишне красноречивая. И Северус не положился на него, а предпочел продолжить прерванный разговор:

— Он груб с тобой?

— Нет!

— Он не любит тебя?

— Любит!

— Он идиот!

— Да нет же!

— Это не вопрос, а неоспоримый факт.

Лили больше не знала, что сказать, и как объяснять. Возможно, виной всему обычная депрессия. Может, все пройдет, и мир снова станет ярким. Может, она вновь будет радоваться уставшему от борьбы, но от неё же и счастливому мужу. Станет приветливее с его друзьями, своим постоянным присутствием превращающими всякое её личное пространство в штаб-квартиру Ордена Феникса. Все пройдет, и ей расхочется греть руки в ладонях своего старого друга, чье имя Джеймс запретил даже произносить.

Она понимала, что эта встреча — женская блажь, глупая выходка вчерашней школьницы, ошибка. Но ноги отказывались слушать свою хозяйку и не давали ей возможности просто сбежать…

— Ты на меня странно смотришь. Злишься? — девушку пригвождал к месту еще и его холодный пустой взгляд, а ей так хотелось купаться в его обожании, говорить с ним обо всем на свете, высмеивать его вечную серьезность и любовь к жабьим лапкам, важнейшему компоненту его обожаемых зелий, но нет. Её подопечный вырос и не стремился открывать душу перед своей вечной защитницей, равно как и оберегать её саму. И осталось ли хоть что-то в его скрытной душе, способное понимать, сострадать, любить? Она сомневалась.

— Я разочарован, Лили. Думал, ты другая, а ты… как все!

Северус сложил руки на груди и наблюдал за женой врага, поражаясь, как мог столько лет обманываться. Она — женщина, самая обычная женщина, таких вокруг тысячи ходят, а он еще надеялся на что-то, глупец! Муж ей разонравился, устала она от него! Какая банальность…

— Ты меня часто обижал, Северус, а я тебя постоянно прощала, давай не сегодня, ладно?

— Мне теперь без надобности твое прощение Лили, совсем! Ну как ты не поймешь?! — у него вырвался нервный вздох.

— Ну вот, опять я тебя прощаю… — Лили тоскливо заглянула Северусу в глаза, словно искала там что-то.

Они взяли себя в руки, нашли силы обсудить бывших однокурсников, странности погоды, вспомнили приветливого отца Лили, любившего фотографировать свою веселую дочь и её задумчивого маленького друга на качелях заднего двора. Умело обошли стороной опасные темы их нынешней жизни и принялись прощаться, притом только один из них надеялся больше не встретиться с другим, и сберечь хотя бы бледные воспоминания о своей первой и чистой любви. Другой, а, вернее, другая, расставаться не хотела и не верила, что больше не увидит влюбленного взгляда черных глаз. Однако она верила, что её нельзя не любить, а раз так — он будет любить!

Лили, взяв Северуса под руку, прижалась к его нескладному худому телу, стряхнув с серого дешевого сюртука несколько крошек, и невинно поинтересовалась:

— Проведешь?

— До выхода, — он еще не свыкся с ровно бьющимся в её присутствии сердцем. Обычно оно просто выскакивало из груди. И уж точно не хотел никуда провожать повисшую на его руке девчонку, опасаясь подвоха с её стороны. А ведь раньше и помыслить не смел о подобном!

— Нет, до входа! Северус, будь мужчиной! Уже темно, а Джеймс вернется только завтра, и я боюсь идти одна! Да что с тобой такое?! — она топнула ножкой.

— Это опасно, для тебя же и опасно.

— Побежишь к хозяину с докладом, как собачка?

Они вышли на тускло освещенную улицу, с неба накрапывал противный дождь и Северус убедил себя, что лучшим решением будет аппарировать с ней до её дома и подавить в себе желание задушить приставучую миссис Поттер прямо здесь!

— Хорошо, полагаю, засада меня не ждет? — вопрос был серьезным.

— Конечно нет, что за глупости! — Лили заулыбалась, натянула варежки и радостно шагнула на середину тротуара. — Давай пройдемся?

Молодой человек запрокинул голову, оценивая изменения погоды, произошедшие за минуту с того момента, как он делал это в последний раз. Их не наблюдалось — все так же моросил дождь и дул ледяной ветер.

— Может не стоит, может лучше… эээ… летом?

Лили засмеялась и потянула Северуса за собой, словно тот — её непослушное дитя.

— До лета еще далеко!

Даже огромный наколдованный зонт не помог: парень вымок до нитки и, проклиная женские прихоти на чем свет стоит, то и дело порывался оставить свою спутницу. Его ждал друг, а жена друга наверняка уже приказала приготовить для него чего-нибудь горячего, и они втроем уселись бы у потрескивающего камина, потягивая огневиски и обсуждая планы Темного Лорда, сулившие им обоим желанные деньги и не менее желанную власть. Такой вечер нельзя было бы назвать бесполезным, в отличие от бронхита, заработанного по собственной воле!

— Ты весь дрожишь, давай я тебе грог приготовлю?

— Ноги моей в доме Поттера не будет! — и развернулся, готовый покинуть Годрикову Впадину и забыть даже внешний вид кирпичного дома на окраине.

Лили умоляюще сложила ладошки и заглянула в глаза Северусу, готовая на все, лишь бы доказать, как же сильно она нужна ему…

— Ну, пожалуйста-а-а… — протянула девушка ласковым голосом, полным надежды. — Ты же простудишься!

В её больших и будто бархатных зеленых глазах горел живой огонь. Они смотрели на него чуть насмешливо и нежно, а холод был таким мерзким, что путь к горячему грогу показался парню не таким уж длинным и опасным, а даже полезным для самолюбия. Ведь, узнай Джеймс Поттер, кто грелся в его доме, то заавадился бы на месте!

Гостиная была обставлена богато и со вкусом: массивная темная мебель, портреты в позолоченных рамках, свадебные колдографии Лили на камине, старинные, но оттого не менее красивые диван и кресла красных с золотом оттенков, напольные часы с человеческий рост, издававшие противный скрип и лишь подобие тиканья в силу своего почтенного возраста, — все это просто кричало о внушительной истории рода хозяина дома, создавало атмосферу покоя, стабильности и простого семейного счастья.

"Что ей не так, чего же она хочет?" — задумывался молодой человек каждый раз, когда мимо него с очередным бокалом сладкого и почти неразбавленного грога проходила Лили Поттер. Распустившая волосы, красивая, волнующая, но не его, а этого жалкого тупицы, неспособного на какие-либо поступки без своей свиты таких же тупых дружков!

Дом детства Северуса Снейпа был иным — темным, обшарпанным, неуютным, полным боли и разочарования его несчастной матери, неспособной защитить от постоянных издевательств мужа ни себя, ни сына. И парня пронзила зависть — жгучая, крепкая, черная. У беззаботного придурка Поттера было все, о чем сам Северус мог лишь мечтать! И где же справедливость?

— Еще? — спросила девушка, присев на подлокотник кресла, в котором развалился её гость.

— Нет, это уже пятый… — у него заплетался язык, а запах пряной туалетной воды, исходивший от упругого и такого близкого тела Лили, трезвости не способствовал. Да и её волосы, такие густые, такие блестящие и яркие, похожие на закатное солнце… Интересно, Джеймсу нравятся её волосы? Или для него такая красота — это что-то само собой разумеющееся, как, собственно, и все, чем он владеет?

— Сними рубашку, — Северус непонимающе на нее уставился. — Да не смотри ты так, стеснительный какой, я быстро высушу, ты и не заметишь! — она опять улыбалась, а на её румяных щечках играли отсветы от огня в камине.

— Наклонись…

— Что? — игриво переспросила Лили, уже понимая, что её взяла.

— Наклонись… — повторил Северус и резко притянул к себе девушку. Она упала прямо ему на колени, не сопротивляясь и продолжая призывно улыбаться. — Обними меня!

— Ты что, приказываешь мне?

— Приказываю…

Они целовались долго и жадно, словно пытаясь вобрать в себя частичку друг друга. Северус рвал на ней плотное синее платье, желая поскорее добраться до тела, а она гладила его влажные волосы, и ничто уже и не смогло помешать парню, не совладавшему со своей похотью и завистью, когда он прохрипел:

— Где спальня?..

— На втором этаже, первая дверь налево…

Ночь была бурной, два тела на широкой супружеской кровати сплетались до самого рассвета, а одно из них, женское, надолго сохранило синяки от грубых мужских ласк… Но как бы хорошо им ни было вдвоем, пожалеют о содеянном оба. А Северусу Снейпу — серьезному человеку, доверенному лицу Темного Лорда и подающему надежды зельевару — придется расплачиваться за такую ошибку молодости еще многие и многие годы. И пусть эта ошибка будет далеко не единственной, но именно она разрушит его далеко идущие планы, заставит унижаться и притворяться. А что может быть хуже, чем поступиться своей гордостью? Для него — ничего.

Будущее пряталось в тумане серого промозглого рассвета. Молодой человек смотрел на него сквозь воздушный белый тюль на окне и готовился уйти, не попрощавшись. Лили разметала свои спутанные волосы по подушке. Обнаженная и теплая, сладко посапывающая на смятой постели. Но оставить её, не притронувшись напоследок к такому прекрасному телу, он не смог и, тихонько подойдя к кровати, поцеловал шелковую кожу на плече. И только после этого пошел прочь, еще не осознав до конца, чего хотел больше: мести Джеймсу за все школьные годы или все же саму Лили? Подойдя к невысокой чугунной ограде, он оглянулся на окно спальни. Завернутая в простыню девушка беззвучно плакала. Она уже знала, что её бывший друг не её герой. Вернее, он не захотел им стать, и еще через несколько секунд дымка тумана навсегда скроет от нее её измену, но утаить неверность от мужа будет намного сложнее…

Как только за Северусом со скрипом захлопнулась калитка, он все же ощутил, чего желал больше.

«Так даже лучше, вот, Джеймс, мы и квиты»! — подумал парень и недобро усмехнулся: он был доволен. Впереди его ждали сражения, борьба и победа, а в ней, победе своего повелителя, он не сомневался. Он уповал на неё, как на единственный шанс показать всем своим обидчикам, что же такое настоящая месть без границ и пощады!