Легок спуск (гет)

Гермиона как всегда проснулась за пару минут до будильника. Но вставать с кровати не хотелось: сквозь бледно-желтые занавески пробивался тусклый свет лондонского утра, по крыше настойчиво стучали капли весеннего дождя. Вышитые на тонкой ткани занавесок улыбающиеся солнышки угнетали еще сильнее — Гермиона ужасно хотела обратно к родителям, где помимо темно-серого и светло-серого была еще куча разных цветов. Она решила поехать в Австралию на Рождество, чтобы встретить праздник в кругу самых близких, и хоть ненадолго отвлечься от траура, который черной шалью ложился ей на плечи, сдавливал горло и мешал дышать. Но неожиданно для себя и остальных она пробыла там несколько месяцев, отчего возвращение к привычному укладу давалось еще сложнее.

Подставив лицо под тёплые струи воды, Гермиона закрыла глаза. Мерное журчание вовсе не успокаивало, мысли путались, голова гудела. Даже в одиночестве она не чувствовала спокойствия и защищенности. Темные тени прошлого распахивали двери ее спальни и врывались во сны, делая их поистине кошмарными. Гермиона знала, что такое происходит не только у нее, и от этого собственные слабости казались глупыми и надуманными. Остальные давно вернулись к более или менее нормальной жизни, даже похоронив дорогих и близких. А ее близкие живы: родители в безопасности, Гарри и Джинни счастливы вместе, Рон не теряет оптимизма даже несмотря на трудности в магазине близнецов. Она сама жива, остальных не вернуть, так надо ли сидеть в четырех стенах, жалеть себя и других и ничего, абсолютно ничего не делать? Прежняя Гермиона посмотрела бы на себя сейчас с отвращением.

Кажется, самое время вернуться.

* * *

— Мерлин, Гермиона! — Джинни притянула подругу к себе и крепко обняла. — Мы так волновались! Ты уже две недели не отвечала на наши письма, — с укором заметила она.

— Извини, — ответила Гермиона, стараясь быть искренней, — я неважно себя чувствовала. Как у вас дела?

Они сели за маленький круглый столик у окна. Гермионе хотелось встретиться на нейтральной территории, в этом случае проще всего сбежать. Отогнав подальше подобные мысли, она приказала себе расслабиться. В конце концов, перед ней подруга, которую она не видела черт знает сколько. Гермиона почувствовала укол совести — Джинни ведь и правда очень рада ее видеть.

— Болела, что ли? — уточнила Джинни. — Так тем более не имела права молчать, мы бы тебя быстро на ноги поставили!

Гермиона лишь виновато улыбнулась.

— Ладно, — Джинни махнула рукой, — на этот раз я тебя прощу. Но только на этот, — тут же шутливо пригрозила она.

— Так как у вас дела?

— Все по-старому: мы с Гарри живем вместе, Рон с родителями, хотя все чаще ночует прямо в магазине. Знаешь, кажется, теперь это их с Джорджем второй дом, — засмеялась Джинни. — Гарри постоянно пропадает на работе. Ты же его знаешь — Мальчик-Который-Выжил должен всех спасти!

Теперь уже Гермиона смеялась вместе с ней, хотя и прекрасно понимала причины трудоголизма друга. Каждый забывается в чем может. Гарри, например, в работе. «И от этого явно больше пользы, чем от твоего безвылазного сидения дома» — мысленно укорила она себя.

Подошедший официант на пару мгновений прервал их разговор. Джинни очень любила это кафе, пускай оно и было маггловским. Она считала, что здесь готовят самый лучший кофе, и с этим, пожалуй, трудно было поспорить.

— Забини умер, ты слышала? — спросила Джинни, когда официант, наконец, ушел. — Мне даже жаль его, такой смерти никому не пожелаешь.

— Смерти? — Гермиона поставила чашку на стол и удивленно уставилась на подругу.

Насколько она знала — все несовершеннолетние сторонники Волдеморта были живы, и остальным вроде Малфоя-старшего тоже удалось избежать тяжелого наказания. В Азкабане доживали последние дни только самые отчаянные Упивающиеся, не желающие признать смерть Лорда и победу Гарри Поттера.

От воспоминаний о битве по коже побежали мурашки, Гермиона вздрогнула.

— Ты что, «Пророк» вообще не читаешь? — голос Джинни отвлек ее от неприятных воспоминаний.

— Забыла обновить подписку, — Гермиона снова взяла чашку, грея руки о теплый фарфор. — Так что с ним, говоришь, произошло?

Война давно закончилась, а смерти все равно продолжались. Забини было жалко даже несмотря на принадлежность к Упивающимся. У каждого должен быть шанс на исправление. Или нет?

— Какое-то темное проклятие, — Джинни пожала плечами, — когда Забини нашли, у него были пустые глазницы, и из ушей текла кровь, — ее передернуло. — Жуткое зрелище, Гарри рассказывал.

— Гарри? — снова удивилась Гермиона.

— О, если ты думала, что он начнет жить спокойной жизнью, могу тебя расстроить, — мрачно отозвалась Джинни. — Он ведь часто ездит на всякие места преступлений. А тут бывший однокурсник, да еще и со Слизерина. Он убежал прямо из дома! А я только накрыла на стол.

Гермиона откинулась на мягкую спинку стула и посмотрела в окно. Дождь уже прошел, на улицах появились редкие прохожие, а среди угрюмых туч пробивались слабые лучи бледного солнца.

— А я и не знала, — сказала она наконец. — Не знала про Забини.

— Да ты в этой своей Австралии совсем от жизни отстала, — улыбнулась Джинни. — Про Малфоя, наверное, тоже не слышала?

Гермиона поморщилась.

В последний раз она видела Малфоя, когда пришла на суд в Визенгамот — тогда у Гарри получилось помочь и ему, и его семье. Гермиона была среди тех, кто проголосовал против их отправки в Азкабан. На самом деле она ни капли не жалела о своем решении, но у Малфоя-младшего тогда был такой жалкий и трусливый вид, что ей стало противно. Они открещивались от Волдеморта, убеждая всех, что были не в себе, что не хотели, что, конечно, рады победе Гарри…

Конечно.

Гермиона тогда подумала, что даже Крауч-младший вызывал бы у нее меньше отвращения — он хотя бы был предан своему Лорду до конца, вне зависимости от его победы или поражения. Он не метался со стороны на сторону, выбирая более выгодные условия. К тому же, в раскаяние Малфоев верилось с трудом.

— Его невеста сбежала прямо перед свадьбой, — продолжила тем временем Джинни. — И знаешь, к кому?

— К кому? — вяло спросила Гермиона.

Не то чтобы ей была интересна личная жизнь Малфоя.

Не то чтобы она вообще хотела обсуждать кого-либо из слизеринцев.

— К Забини, его лучшему другу, — ответила Джинни. — Неплохо, да?

А вот это уже становилось интересным.

* * *

Когда Гермиона вышла из Министерства Магии, дождь лил вовсю. По привычке она потянулась в сумку за зонтиком и поняла, что забыла ее в кабинете Гестии Джонс. Спустя пару месяцев после войны она получила предложение стать помощником главного судьи Визенгамота, и, к счастью, эту должность все еще были готовы доверить ей. Конечно, ничего особо интересного не будет, особенно поначалу. Вероятнее всего, придется возиться с бумагами, выполнять несложные поручения. Но Гермиона, кажется, уже дошла до того, что ей нужно было искать стимул выходить из дома, и работа прекрасно для этого подходила.

Сумку все-таки нужно было забрать, а значит — придется возвращаться. Вздохнув, Гермиона подошла к старой телефонной будке, когда вдруг в ней появилась фигура в мантии. Рон.

Гермиона видела, как он разговаривал со своим братом Чарли, когда проходила мимо его отдела, она честно хотела к нему подойти и поболтать, но… Но вместо этого она направилась к выходу так быстро, что забыла внутри свою сумку. Которая, кстати, сейчас была в руках у Рона.

— Ты вся промокла, — покачал он головой и подошел ближе, чтобы укрыть ее своим зонтом от дождя.

Гермиона молчала. Сейчас было самое время что-то сказать, как-то оправдаться, но слов не было.

— Похоже, я испортил твой сюрприз, — засмеялся он.

Сюрприз? О чем он?

— Я не скажу Гарри, что ты уже вернулась, обещаю. Пускай удивится, когда завтра увидит тебя в соседнем отделе, — Рон подмигнул и притянул Гермиону к себе. — Я скучал.

И я. Ну давай же, скажи.

Гермиона молчала, уткнувшись лицом в плечо Рона, вдыхая такой родной запах и чувствуя, как слезы подступают к глазам. Сейчас он думает, что она просто хотела устроить им сюрприз. Но рано или поздно придется раскрыть правду — они больше не будут вместе. Не сейчас.

— Может, поужинаем где-нибудь?

— С удовольствием, — Гермиона кивнула и улыбнулась.

* * *

Если бы еще год назад у Гермионы спросили, любит ли она Рона, то получили бы уверенный ответ — да. Сейчас она ответила бы так же, потому что и Рон, и Гарри — оба были дороги и важны, обоих она любила и любит сейчас.

Но когда не было уверенности, что следующий день наступит, что все останутся в живых, что каждое твое слово — не последнее, все воспринималось совершенно иначе. Поцелуи были с привкусом горечи и слез, объятия наполнены отчаянием. В конце концов, каждому нужен якорь, заставляющий жить и выживать. Гермиона выживала ради Рона, ради его спасения, то же самое делал и он.

А сейчас все изменилось. Они оба живы, опасности больше нет, и Гермиона уже не уверена, что ей действительно нужно что-то, кроме дружбы.

— Как дела в магазине?

— Все отлично. У нас с Джорджем были некоторые трудности, но мы все решили. Он стал намного больше, ты просто обязана его увидеть!

— Ты про Джорджа или про магазин? — смеясь, уточнила Гермиона.

— Джордж все такой же, как раньше, — улыбнулся Рон.

Возникла пауза. Гермиона сосредоточенно строила колодец из зубочисток.

Ну, давай же. Скажи.

— Я хотела…

— Мне кажется…

Они засмеялись.

— Давай, ты первый, — быстро сказала Гермиона.

После ее признаний разговор может быть безнадежно испорчен.

— Я просто хотел сказать, что ты как-то изменилась.

Гермиона ждала, что он скажет что-то еще, но Рон молчал.

— Я много думала, пока была в Австралии, многое осмыслила заново.

— Гермиона, когда же ты дашь своему мозгу отдохнуть?

Кажется, Рон был по-настоящему возмущен. Но Гермиона видела в его глазах лучики-смешинки, отчего на сердце стало тепло.

— Никогда, — засмеялась она.

— И к каким выводам ты пришла? — осторожно поинтересовался Рон.

Гермиона уже несколько раз репетировала эту речь перед зеркалом, но сейчас заготовленные заранее слова казались неуместными и пустыми. В конце концов, нет ничего проще, чем сказать дорогому человеку правду. Куда хуже — солгать ему.

— Мне кажется, что сейчас лучше не торопить события, — осторожно начала она, — слишком много всего произошло, я хочу разобраться в себе. Я не хочу, чтобы ты думал, что я поменяла к тебе отношение — это не так. Ты и Гарри… Ближе вас у меня никого нет. Но мне нужен перерыв.

Гермиона замолчала, подбирая слова, и почувствовала на своей руке теплую руку Рона. Он смотрел на нее с ободряющей улыбкой и, кажется, совершенно не собирался злиться или обижаться.

— Хорошо, — сказал он. — Давай сделаем паузу.

Глубоко вздохнув, Гермиона почувствовала, как напряженная обстановка в кафе исчезла. Она все сделала правильно.

* * *

— Я сам толком не знаю, что там с этим делом.

Рон пинал маленький камушек по дороге, засунув руки в карманы. Гермиона шла рядом, задумчиво глядя вперед.

— Гарри уже подозревает Малфоя, да?

— Конечно, первый подозреваемый, — усмехнулся Рон.

— Еще бы.

Гермиона совершенно не удивилась.

— Думаешь, это из-за его предвзятого отношения к Малфою? По правде говоря, он мало кому нравится.

— Думаю, что у Малфоя есть мотив, — задумчиво сказала Гермиона, — но так же нельзя отметать и других подозреваемых. А Малфой, разумеется, никому не нравится. Он же задница, самая настоящая.

Она пнула камешек Рона, и тот попал в стоящую недалеко машину, мгновенно завизжала сигнализация.

— О, этот сладкий вкус приключений, — засмеялся Рон и, взяв ее за руку, поспешил скрыться с места преступления.

Казалось, что им снова по тринадцать, и они бегут по лабиринтам Хогвартса, спасаясь от противной кошки Филча. Это невероятное чувство легкости, которое Гермиона уже успела забыть, вновь нахлынуло на нее.

— А что, если во все приключения мы вляпывались не из-за Гарри, а из-за тебя? — хитро улыбнулся Рон.

— Исключено! — с уверенностью заявила Гермиона.

Визг сигнализации остался позади. Они подошли к дому, где когда-то Гермиона жила со своими родителями, а теперь — в гордом одиночестве. Наверное, надо бы предложить Рону чай?

— Спокойной ночи, — Гермиона обняла его на прощание, — я была рада тебя увидеть.

— Спокойной ночи.

Из окна она видела, как Рон уходит в темноту, а после услышала хлопок аппарации. Это был безумно долгий день, он длился как целая неделя ее пребывания здесь, и он, наконец, подошел к концу.

— Все наладится, — прошептала Гермиона своему отражению в зеркале.

Завтра — первый рабочий день. Завтра она увидит Гарри. Завтра наступит конец ее добровольному заточению.