Легок спуск (гет)

Гермиона как всегда проснулась за пару минут до будильника. Но вставать с кровати не хотелось: сквозь бледно-желтые занавески пробивался тусклый свет лондонского утра, по крыше настойчиво стучали капли весеннего дождя. Вышитые на тонкой ткани занавесок улыбающиеся солнышки угнетали еще сильнее — Гермиона ужасно хотела обратно к родителям, где помимо темно-серого и светло-серого была еще куча разных цветов. Она решила поехать в Австралию на Рождество, чтобы встретить праздник в кругу самых близких, и хоть ненадолго отвлечься от траура, который черной шалью ложился ей на плечи, сдавливал горло и мешал дышать. Но неожиданно для себя и остальных она пробыла там несколько месяцев, отчего возвращение к привычному укладу давалось еще сложнее.

Подставив лицо под тёплые струи воды, Гермиона закрыла глаза. Мерное журчание вовсе не успокаивало, мысли путались, голова гудела. Даже в одиночестве она не чувствовала спокойствия и защищенности. Темные тени прошлого распахивали двери ее спальни и врывались во сны, делая их поистине кошмарными. Гермиона знала, что такое происходит не только у нее, и от этого собственные слабости казались глупыми и надуманными. Остальные давно вернулись к более или менее нормальной жизни, даже похоронив дорогих и близких. А ее близкие живы: родители в безопасности, Гарри и Джинни счастливы вместе, Рон не теряет оптимизма даже несмотря на трудности в магазине близнецов. Она сама жива, остальных не вернуть, так надо ли сидеть в четырех стенах, жалеть себя и других и ничего, абсолютно ничего не делать? Прежняя Гермиона посмотрела бы на себя сейчас с отвращением.

Кажется, самое время вернуться.

* * *

— Мерлин, Гермиона! — Джинни притянула подругу к себе и крепко обняла. — Мы так волновались! Ты уже две недели не отвечала на наши письма, — с укором заметила она.

— Извини, — ответила Гермиона, стараясь быть искренней, — я неважно себя чувствовала. Как у вас дела?

Они сели за маленький круглый столик у окна. Гермионе хотелось встретиться на нейтральной территории, в этом случае проще всего сбежать. Отогнав подальше подобные мысли, она приказала себе расслабиться. В конце концов, перед ней подруга, которую она не видела черт знает сколько. Гермиона почувствовала укол совести — Джинни ведь и правда очень рада ее видеть.

— Болела, что ли? — уточнила Джинни. — Так тем более не имела права молчать, мы бы тебя быстро на ноги поставили!

Гермиона лишь виновато улыбнулась.

— Ладно, — Джинни махнула рукой, — на этот раз я тебя прощу. Но только на этот, — тут же шутливо пригрозила она.

— Так как у вас дела?

— Все по-старому: мы с Гарри живем вместе, Рон с родителями, хотя все чаще ночует прямо в магазине. Знаешь, кажется, теперь это их с Джорджем второй дом, — засмеялась Джинни. — Гарри постоянно пропадает на работе. Ты же его знаешь — Мальчик-Который-Выжил должен всех спасти!

Теперь уже Гермиона смеялась вместе с ней, хотя и прекрасно понимала причины трудоголизма друга. Каждый забывается в чем может. Гарри, например, в работе. «И от этого явно больше пользы, чем от твоего безвылазного сидения дома» — мысленно укорила она себя.

Подошедший официант на пару мгновений прервал их разговор. Джинни очень любила это кафе, пускай оно и было маггловским. Она считала, что здесь готовят самый лучший кофе, и с этим, пожалуй, трудно было поспорить.

— Забини умер, ты слышала? — спросила Джинни, когда официант, наконец, ушел. — Мне даже жаль его, такой смерти никому не пожелаешь.

— Смерти? — Гермиона поставила чашку на стол и удивленно уставилась на подругу.

Насколько она знала — все несовершеннолетние сторонники Волдеморта были живы, и остальным вроде Малфоя-старшего тоже удалось избежать тяжелого наказания. В Азкабане доживали последние дни только самые отчаянные Упивающиеся, не желающие признать смерть Лорда и победу Гарри Поттера.

От воспоминаний о битве по коже побежали мурашки, Гермиона вздрогнула.

— Ты что, «Пророк» вообще не читаешь? — голос Джинни отвлек ее от неприятных воспоминаний.

— Забыла обновить подписку, — Гермиона снова взяла чашку, грея руки о теплый фарфор. — Так что с ним, говоришь, произошло?

Война давно закончилась, а смерти все равно продолжались. Забини было жалко даже несмотря на принадлежность к Упивающимся. У каждого должен быть шанс на исправление. Или нет?

— Какое-то темное проклятие, — Джинни пожала плечами, — когда Забини нашли, у него были пустые глазницы, и из ушей текла кровь, — ее передернуло. — Жуткое зрелище, Гарри рассказывал.

— Гарри? — снова удивилась Гермиона.

— О, если ты думала, что он начнет жить спокойной жизнью, могу тебя расстроить, — мрачно отозвалась Джинни. — Он ведь часто ездит на всякие места преступлений. А тут бывший однокурсник, да еще и со Слизерина. Он убежал прямо из дома! А я только накрыла на стол.

Гермиона откинулась на мягкую спинку стула и посмотрела в окно. Дождь уже прошел, на улицах появились редкие прохожие, а среди угрюмых туч пробивались слабые лучи бледного солнца.

— А я и не знала, — сказала она наконец. — Не знала про Забини.

— Да ты в этой своей Австралии совсем от жизни отстала, — улыбнулась Джинни. — Про Малфоя, наверное, тоже не слышала?

Гермиона поморщилась.

В последний раз она видела Малфоя, когда пришла на суд в Визенгамот — тогда у Гарри получилось помочь и ему, и его семье. Гермиона была среди тех, кто проголосовал против их отправки в Азкабан. На самом деле она ни капли не жалела о своем решении, но у Малфоя-младшего тогда был такой жалкий и трусливый вид, что ей стало противно. Они открещивались от Волдеморта, убеждая всех, что были не в себе, что не хотели, что, конечно, рады победе Гарри…

Конечно.

Гермиона тогда подумала, что даже Крауч-младший вызывал бы у нее меньше отвращения — он хотя бы был предан своему Лорду до конца, вне зависимости от его победы или поражения. Он не метался со стороны на сторону, выбирая более выгодные условия. К тому же, в раскаяние Малфоев верилось с трудом.

— Его невеста сбежала прямо перед свадьбой, — продолжила тем временем Джинни. — И знаешь, к кому?

— К кому? — вяло спросила Гермиона.

Не то чтобы ей была интересна личная жизнь Малфоя.

Не то чтобы она вообще хотела обсуждать кого-либо из слизеринцев.

— К Забини, его лучшему другу, — ответила Джинни. — Неплохо, да?

А вот это уже становилось интересным.

* * *

Когда Гермиона вышла из Министерства Магии, дождь лил вовсю. По привычке она потянулась в сумку за зонтиком и поняла, что забыла ее в кабинете Гестии Джонс. Спустя пару месяцев после войны она получила предложение стать помощником главного судьи Визенгамота, и, к счастью, эту должность все еще были готовы доверить ей. Конечно, ничего особо интересного не будет, особенно поначалу. Вероятнее всего, придется возиться с бумагами, выполнять несложные поручения. Но Гермиона, кажется, уже дошла до того, что ей нужно было искать стимул выходить из дома, и работа прекрасно для этого подходила.

Сумку все-таки нужно было забрать, а значит — придется возвращаться. Вздохнув, Гермиона подошла к старой телефонной будке, когда вдруг в ней появилась фигура в мантии. Рон.

Гермиона видела, как он разговаривал со своим братом Чарли, когда проходила мимо его отдела, она честно хотела к нему подойти и поболтать, но… Но вместо этого она направилась к выходу так быстро, что забыла внутри свою сумку. Которая, кстати, сейчас была в руках у Рона.

— Ты вся промокла, — покачал он головой и подошел ближе, чтобы укрыть ее своим зонтом от дождя.

Гермиона молчала. Сейчас было самое время что-то сказать, как-то оправдаться, но слов не было.

— Похоже, я испортил твой сюрприз, — засмеялся он.

Сюрприз? О чем он?

— Я не скажу Гарри, что ты уже вернулась, обещаю. Пускай удивится, когда завтра увидит тебя в соседнем отделе, — Рон подмигнул и притянул Гермиону к себе. — Я скучал.

И я. Ну давай же, скажи.

Гермиона молчала, уткнувшись лицом в плечо Рона, вдыхая такой родной запах и чувствуя, как слезы подступают к глазам. Сейчас он думает, что она просто хотела устроить им сюрприз. Но рано или поздно придется раскрыть правду — они больше не будут вместе. Не сейчас.

— Может, поужинаем где-нибудь?

— С удовольствием, — Гермиона кивнула и улыбнулась.

* * *

Если бы еще год назад у Гермионы спросили, любит ли она Рона, то получили бы уверенный ответ — да. Сейчас она ответила бы так же, потому что и Рон, и Гарри — оба были дороги и важны, обоих она любила и любит сейчас.

Но когда не было уверенности, что следующий день наступит, что все останутся в живых, что каждое твое слово — не последнее, все воспринималось совершенно иначе. Поцелуи были с привкусом горечи и слез, объятия наполнены отчаянием. В конце концов, каждому нужен якорь, заставляющий жить и выживать. Гермиона выживала ради Рона, ради его спасения, то же самое делал и он.

А сейчас все изменилось. Они оба живы, опасности больше нет, и Гермиона уже не уверена, что ей действительно нужно что-то, кроме дружбы.

— Как дела в магазине?

— Все отлично. У нас с Джорджем были некоторые трудности, но мы все решили. Он стал намного больше, ты просто обязана его увидеть!

— Ты про Джорджа или про магазин? — смеясь, уточнила Гермиона.

— Джордж все такой же, как раньше, — улыбнулся Рон.

Возникла пауза. Гермиона сосредоточенно строила колодец из зубочисток.

Ну, давай же. Скажи.

— Я хотела…

— Мне кажется…

Они засмеялись.

— Давай, ты первый, — быстро сказала Гермиона.

После ее признаний разговор может быть безнадежно испорчен.

— Я просто хотел сказать, что ты как-то изменилась.

Гермиона ждала, что он скажет что-то еще, но Рон молчал.

— Я много думала, пока была в Австралии, многое осмыслила заново.

— Гермиона, когда же ты дашь своему мозгу отдохнуть?

Кажется, Рон был по-настоящему возмущен. Но Гермиона видела в его глазах лучики-смешинки, отчего на сердце стало тепло.

— Никогда, — засмеялась она.

— И к каким выводам ты пришла? — осторожно поинтересовался Рон.

Гермиона уже несколько раз репетировала эту речь перед зеркалом, но сейчас заготовленные заранее слова казались неуместными и пустыми. В конце концов, нет ничего проще, чем сказать дорогому человеку правду. Куда хуже — солгать ему.

— Мне кажется, что сейчас лучше не торопить события, — осторожно начала она, — слишком много всего произошло, я хочу разобраться в себе. Я не хочу, чтобы ты думал, что я поменяла к тебе отношение — это не так. Ты и Гарри… Ближе вас у меня никого нет. Но мне нужен перерыв.

Гермиона замолчала, подбирая слова, и почувствовала на своей руке теплую руку Рона. Он смотрел на нее с ободряющей улыбкой и, кажется, совершенно не собирался злиться или обижаться.

— Хорошо, — сказал он. — Давай сделаем паузу.

Глубоко вздохнув, Гермиона почувствовала, как напряженная обстановка в кафе исчезла. Она все сделала правильно.

* * *

— Я сам толком не знаю, что там с этим делом.

Рон пинал маленький камушек по дороге, засунув руки в карманы. Гермиона шла рядом, задумчиво глядя вперед.

— Гарри уже подозревает Малфоя, да?

— Конечно, первый подозреваемый, — усмехнулся Рон.

— Еще бы.

Гермиона совершенно не удивилась.

— Думаешь, это из-за его предвзятого отношения к Малфою? По правде говоря, он мало кому нравится.

— Думаю, что у Малфоя есть мотив, — задумчиво сказала Гермиона, — но так же нельзя отметать и других подозреваемых. А Малфой, разумеется, никому не нравится. Он же задница, самая настоящая.

Она пнула камешек Рона, и тот попал в стоящую недалеко машину, мгновенно завизжала сигнализация.

— О, этот сладкий вкус приключений, — засмеялся Рон и, взяв ее за руку, поспешил скрыться с места преступления.

Казалось, что им снова по тринадцать, и они бегут по лабиринтам Хогвартса, спасаясь от противной кошки Филча. Это невероятное чувство легкости, которое Гермиона уже успела забыть, вновь нахлынуло на нее.

— А что, если во все приключения мы вляпывались не из-за Гарри, а из-за тебя? — хитро улыбнулся Рон.

— Исключено! — с уверенностью заявила Гермиона.

Визг сигнализации остался позади. Они подошли к дому, где когда-то Гермиона жила со своими родителями, а теперь — в гордом одиночестве. Наверное, надо бы предложить Рону чай?

— Спокойной ночи, — Гермиона обняла его на прощание, — я была рада тебя увидеть.

— Спокойной ночи.

Из окна она видела, как Рон уходит в темноту, а после услышала хлопок аппарации. Это был безумно долгий день, он длился как целая неделя ее пребывания здесь, и он, наконец, подошел к концу.

— Все наладится, — прошептала Гермиона своему отражению в зеркале.

Завтра — первый рабочий день. Завтра она увидит Гарри. Завтра наступит конец ее добровольному заточению.

— А это, мисс Грейнджер, ваш кабинет, — Гестия Джонс открыла дверь и жестом пригласила Гермиону войти.

Кабинет был небольшой — всего два рабочих стола, кресло с бархатной обивкой, и огромный стеклянный шкаф — но очень уютный. На нежно-голубых стенах висели колдографии знаменитых волшебников и вырезки из газет, окна выходили на парк, и глаз радовался обилию весенней зелени.

— Ваш стол вон там, а здесь обычно сидит мистер Бут, но он, как всегда, опаздывает, — Джонс посмотрела на свои часы и нахмурилась. — Мисс Грейнджер, осматривайтесь и располагайтесь, после обеда я дам вам задание.

Гестия Джонс покинула кабинет, и Гермиона закрыла дверь. Само рабочее место ей уже нравилось, к тому же здесь было на удивление тихо — в Министерстве вообще замечательная звукоизоляция, все для улучшения работоспособности сотрудников.

Ее стол был практически пустой: только перо с чернильницей, стопка чистого пергамента и настольная лампа. Зато рабочий стол ее напарника по работе был захламлен бумагами, документами, выпусками «Колдоспорта» и прочими мелочами. Прямо над ним висела парочка колдографий, и Гермиона подошла поближе, чтобы их рассмотреть. На первой смеялись и махали руками мужчина и женщина — наверное, родители. На второй она увидела знакомые лица: Падма и Парвати обнимают друг друга за плечи, рядом стоит и улыбается Майкл Корнер, Энтони Голдстейн и сам Терри Бут машут в камеру и что-то кричат, все еще в равенкловской форме, совсем юные — курс пятый, наверное. Гермиона плохо помнила Терри, знала только, что он учился в Равенкло и вместе со всеми ходил в Тайную комнату на собрания ОД.

Вдруг хлопнула дверь, и Гермиона подскочила на месте — в кабинет вбежал Терри, снимая на ходу верхнюю одежду.

— Гермиона Грейнджер? — он улыбнулся.

— Привет, — она смутилась и отошла от стола, — я тут твои колдографии рассматривала.

— Надеюсь, ты повесишь что-нибудь и на свою стену, чтобы она не была такой отвратительно голой? Об нее только головой биться.

Гермиона, улыбаясь, наблюдала, как он торопливо вешает пальто на вешалку, то и дело роняя перчатки.

— Миссис Джонс уже заходила, да? — поинтересовался он.

— Да, — кивнула Гермиона, — расстроилась, что ты опаздываешь.

Терри сел за стол и вытащил из под кипы бумаг мятый листок.

— Расстроилась? — он усмехнулся. — Думаю, она была вне себя.

— Пожалуй, — засмеялась Гермиона.

Терри казался очень приятным человеком. Наверное, работать с ним в кабинете не составит труда. Главное, чтобы он не разбрасывал свои документы где попало. Гермиона сразу же вспомнила Хогвартс и вечные упреки в несобранности своих друзей. Кажется, тогда она их знатно достала — что и говорить, терпение у ее друзей поистине ангельское.

— Я должен был отдать ей этот отчет, — Терри помахал мятым листком. — Надо только печать поставить. Ну… и разгладить, — он озадаченно отогнул уголок бумаги.

Дверь кабинета снова распахнулась, на этот раз внутрь вошла девушка, на вид немногим старше Гермионы. Не сказав ни слова, она положила на стол Терри несколько папок. Нахмурившись, Гермиона рассматривала гостью: она была стройная, темнокожая, с длинными черными волосами идеально прямыми и гладкими, одетая в строгое серое платье, а на ногах красовались черные туфли на высоченном каблуке. И как только на таких ходить можно?

— Привет, Кэсси! — просиял Терри. — Познакомься с Гермионой Грейнджер…

— Подружкой великого Гарри Поттера, я наслышана, — резко перебила она его. — Мисс Джонс велела заполнить внести в списки дела, которые суд уже закрыл, закончи до обеда.

Кэсси развернулась на каблуках и ушла, не забыв хлопнуть дверью.

Подружка Гарри Поттера? Гермиона удивленно посмотрела на Терри. Что это, интересно, вообще было?

— Согласен, поначалу она может показаться немного недружелюбной, — виновато улыбнулся Терри.

— Немного? — поперхнулась Гермиона. — Кто она вообще такая?

— Она работает в отделе выявления и конфискации поддельных защитных заклинаний или оберегов, в соседнем от нас кабинете, кстати.

Терри выглядел смущенным. Гермиона удивилась тому, что он защищал Кэсси, но решила ничего не говорить, вдруг та только на первый взгляд кажется такой недружелюбной особой.

До обеда было еще много времени, поэтому Гермиона решила не мешать Терри работать и найти Гарри. Насколько она знала, его кабинет тоже должен был находиться на втором уровне, что значительно облегчало поиски. Конечно, можно было просто подойти и спросить у кого угодно, наверняка все знают, где работает Гарри Поттер, но Гермионе совсем не хотелось наткнуться на кого-то вроде Кэсси. Наконец, заглянув в один из кабинетов, она увидела того, кого искала. Гарри торопливо перебирал бумаги, расшвыривая ненужные документы по всему столу. Похоже, сейчас не самое лучшее время для беседы. Но Гермиона решила, что должна хотя бы просто поздороваться.

— Гарри? — она робко постучала по косяку двери, чтобы привлечь внимание.

— Не сейчас, — резко ответил он, поднимая голову, но тут же осекся. — Гермиона?

Лицо Гарри озарила улыбка, он быстро положил бумаги на стол и подбежал к ней.

— Наконец-то, — сказал он, крепко ее обняв.

Пожалуй, встреча с Гарри была самым приятным событием этого дня.

— Давно ты вернулась? — поинтересовался он, наконец.

— Неделю назад, — ответила Гермиона, опустив глаза.

Она слишком хорошо помнила реакцию Джинни. Удивительно, как еще подруга не запустила в нее каким-нибудь проклятьем — повезло, можно сказать.

Но Гарри только понимающе улыбнулся и погладил ее по плечу.

— Больше пропадать не собираешься? — уточнил он.

— Нет, и более того: мы теперь работаем практически по соседству, — ответила Гермиона.

Было бы лучше, если бы Гарри работал в соседнем кабинете, вместо стервы-Кэсси, а так придется пройтись до конца коридора. Но от мысли, что она не одна в этом месте полном незнакомых людей, Гермионе становилось гораздо спокойнее.

— Серьезно? А почему я не знал? — Гарри нахмурился.

— Сюрприз! — улыбнулась Гермиона.

За те месяцы, что они не виделись, Гарри почти не изменился. Только появились синяки под глазами и усталость в глазах, Джинни была права — похоже, с работы он уходит только поспать.

— А у меня для тебя тоже сюрприз, — заговорщицки подмигнул ей Гарри. — Вернее, это сюрприз не совсем для тебя, но я не могу не поделиться.

Гермиона рассмеялась — Гарри выглядел немного взволнованным.

— Выкладывай уже, — она села в уютное кресло и выжидающе на него посмотрела.

Гарри похлопал себя по карманам и озадаченно огляделся по сторонам.

— Куда же я его дел, — пробормотал он, обыскивая карманы пальто. — А, вот же!

Он кинул Гермионе маленькую бархатную коробочку. Кажется, она начала догадываться, в какую тайну ее собирался посветить друг.

— Ничего себе! — ахнула она, открыв коробочку.

В ней было кольцо, которое на первый взгляд казалось даже чересчур простым. На внешней стороне красовались узоры, а внутри виднелись контуры надписи, которую Гермиона никак не могла разобрать.

— Что там написано? — поинтересовалась она.

— Это сможет увидеть только Джинни, когда наденет кольцо, — улыбнулся он и тут же помрачнел. — Если, конечно, наденет.

— Ты действительно думаешь, что она может тебе отказать? Ты же главная цель всего женского населения Англии! Я была удивлена, что в Австралии о тебе не говорили на каждом углу.

— О, спасибо, — Гарри закатил глаза. — Чувствую себя оленем на охоте.

— Олень? — засмеялась Гермиона. — Кролик! Милый пушистый кролик.

За шутку пришлось расплатиться, уворачиваясь от шарфа, который Гарри в нее кинул.

— Я очень за вас рада, — сказала она.

Гермиона уже представляла, как обрадуется ее подруга. Правда, последняя свадьба, на которой ей посчастливилось побывать, оставила ужасный след. От неприятных воспоминаний по коже Гермионы побежали мурашки. Самое ужасное, что кроваво-красный след войны тянулся за ней везде, где бы она ни была, и что бы ни видела. Любые, даже самые радостные события заставляли ее чувствовать боль и возвращаться к прошлому.

— Увидимся после работы? — предложила она Гарри.

— Да, конечно. А то у меня тут аврал, — он виновато обвел рукой свой стол, который чудом не проломился от обилия на нем коробок и стопок с бумагой.

— Работай, трудяга, — улыбнулась Гермиона.

* * *

— Зачем здесь стоит этот аквариум?

— Что? — Терри высунул голову из под стола.

— Аквариум, — Гермиона показала пером в сторону тумбочки, на которой красовался пузатый красавец, доверху наполненный водой.

Рыбок там не было, Гермиона уже минут пятнадцать пыталась обнаружить признаки жизни, но видела только замок из пластмассы, камушки и немного водорослей.

— А, там когда-то была рыбка, а теперь аквариум никто не выкидывает. Всем лень, я думаю, — ответил Терри.

Он уже несколько минут пытался собрать листочки, которые выпали из папки. Гермиона с интересом наблюдала, как Терри уже в который раз ударялся головой о стол, и старательно прятала улыбку.

— Мисс Грейнджер? — в кабинет вошла Гестия Джонс. — А где мистер Бут?

— Я здесь, — Терри высунул голову из под стола и виновато улыбнулся.

Джонс устало вздохнула.

— Я даже не хочу знать, что вы там делаете, — она повернулась к Гермионе. — У меня для вас задание, мисс Грейнджер. Вы, наверное, слышали про убийство Блейза Забини?

— Конечно, — с готовностью ответила она.

— Сегодня будет допрос подозреваемых, я хочу, чтобы вы там тоже присутствовали и записали все, что вам покажется важным. Вот список тех, кого вы сегодня увидите.

Джонс положила на стол листок пергамента и направилась к выходу.

— И, мистер Бут, вылезете же вы, наконец, из-за стола! — добавила она, обернувшись.

Дождавшись, когда Джонс уйдет, Гермиона и Терри рассмеялись.

— Неловко вышло, — заметил он. — Похоже, Гестия считает меня безнадежным раздолбаем.

Гермиона взяла листок с именами — все они были ей незнакомы, кроме одного.

— Драко Малфой, — вслух прочитала она.

— Совсем не удивлен, — ухмыльнулся Терри. — Во всех газетах его уже обвинили, посадили, а особо щедрые еще и наградили поцелуем.

— Дементоры больше не служат Министерству, — возразила Гермиона.

— Это же газеты, — он пожал плечами, — что с них взять.

Наверное, работать в отделе правопорядка, было не самой лучшей идеей. Это почти всегда означает причастность к раскрытию преступлений, а Гермионе этого и в Хогвартсе хватило сполна. И ничего не меняется — знакомые люди погибают, виноватым считается все тот же Малфой, Гарри снова пытается всех спасти. Иногда Гермиона всерьез подумывала о переезде в Австралию, отказе от магии и нормальной работе, на которой люди не умирают каждую неделю. Она бы выращивала цветочки, завела собаку, готовила яблочный пирог каждую пятницу. Не видела в каждом прохожем подозрительную угрозу, не видела этих кошмаров по ночам, не впивалась в ладони ногтями до боли. Похоже, обо всем это остается только мечтать.

* * *

Уже второй час Гермиона сидела в просторной камере, где происходил допрос подозреваемых. Она наблюдала, как в центре за столом опытный аврор задавал практически одни и те же вопросы лицам, сидящим напротив. Там были родственники Забини, его соседи, те, кому он был должен крупную сумму.

Сейчас напротив аврора сидел молодой волшебник, он был такой щуплый и маленький, что показался Гермионе совсем ребенком. Но, как оказалось, он был ее ровесником.

— Итак, Мартин Клер, вы можете рассказать мне, где были во время убийства Блейза Забини? Опишите свой день.

— Да-да, сейчас, — торопливо начал Мартин. — Я проснулся, сходил в душ, потом готовил на кухне омлет с ветчиной…

— Не так подробно, — сухо сказал аврор.

— Извините! — он густо покраснел.

Говорил Мартин путано и сбивчиво, клялся, что совсем не собирался убивать Забини, за то, что тот не возвращал ему денег уже полгода. Гермиона сидела, подперев кулаком щеку, и изредка делала пометки в блокноте. Она пыталась вспомнить Забини в Хогвартсе, но картинка получалась мутной. Кажется, она недолго сидела позади него на каком-то предмете, но устав слушать их с Малфоем глупые шутки, пересела в другое место.

Странно, что его некогда лучший друг теперь стал главным подозреваемым. Мог ли Малфой убить Забини только из-за того, что Гринграсс к нему сбежала? Почему-то Гермиона слабо могла это представить. Малфой не казался ей угрожающим, скорее жалким и трусливым. Разве мог он использовать такое темное заклинание, природу которого до сих пор не могут разгадать? Но не стоит недооценивать врага.

Дверь в камеру открылась, и внутрь вошел единственный подозреваемый, которого Гермиона знала. И, кстати, предпочла бы вообще не знать.

Малфой.

От надменности не осталось и следа, усталый взгляд был опущен на пол, в свете тусклой лампы синяки под глазами становились еще ярче. Послушно следуя указаниям аврора, он вывернул карманы, положил палочку в специальный отсек и сел за стол. Казалось, что ему было все равно на происходящее и хотелось только поскорее убраться отсюда.

Как будто этого хотелось только ему.

Гермиона думала, что Малфой, как минимум, будет буравить ее ненавидящим взглядом. В конце концов, они всегда были врагами, а сейчас он явно не в самом выгодном свете, его самолюбие должно очень и очень страдать.

Но вопреки ожиданиям, Малфой совершенно ее не замечал, лишь один раз безразлично окинул взглядом. С таким же успехом он мог посмотреть на лампу, стол или на свою обувь. Хотя, в его личной иерархии Гермиона наверняка была даже ниже начищенных до блеска лакированных ботинок.

Украдкой разглядывая бывшего однокурсника, она пыталась представить, как он заносит палочку и произносит заклинание, от которого Забини начинает биться в агонии и мучительно умирать.

Малфой скорее походил на человека, который заставит кого-то сделать это, чем замарает свои идеально наманикюренные руки.

— Где вы были в момент убийства? — холодный голос аврора эхом отскакивал от голых стен.

— В момент убийства я был дома, — ответил Малфой.

Ни голос, ни лицо не выражали совершенно никаких эмоций.

— Это может кто-нибудь подтвердить?

У всех опрошенных ранее было алиби. Гермиона записала каждое из них, и ей было очень интересно, как же будет выкручиваться Малфой.

— М-м-м, дайте подумать, — он почесал подбородок, — мой филин и бутылка дорогого огневиски.

Гермиона застыла с пером в руках.

— Это не записывать, — кинул ей аврор.

Конечно, Малфой бы не был Малфоем, если бы не выкинул какую-нибудь штуку. Но вообще-то это был не тот случай, когда можно просто отшутиться. Авроры шуток не любят, Гермиона видела беспристрастное лицо своего напарника, но она так же хорошо знала, что скрывается за ним. У Малфоя не самый лучший расклад.

— Вы серьезно думаете, что это я убил Забини? — спросил он, смотря прямо в глаза аврору. — Он был редкостным идиотом, но все-таки моим лучшим другом.

Хороший же лучший друг! Вот если бы Гермиона ушла от Рона к Гарри, что бы тогда было? Вряд ли они бы продолжали дружить, как ни в чем не бывало. Она отогнала подальше глупые мысли и попыталась увидеть на лице Малфоя грусть, страдание или горечь — тщетно. Либо он хорошо маскировался, либо действительно ничего не чувствовал.

Вообще-то, единственные эмоции, которые Гермиона кода-либо видела на его лице, это были страх и ненависть. Не самый лучший набор, надо сказать.

— Вы свободны, мистер Малфой, — бросил аврор.

* * *

— Он был так спокоен, — произнесла Гермиона задумчиво.

Перед ее глазами еще стояла та светлая, но такая холодная камера и абсолютно бесстрастный Малфой.

— Думает, что ему как всегда все сойдет с рук, — сжал кулаки Гарри.

— Или он действительно невиновен, — возразила Гермиона.

Отметать эту мысль не хотелось. Конечно, обвинить Малфоя сейчас — проще всего, но Гермиона привыкла смотреть на вещи с разных сторон, старалась быть объективной. Гарри, похоже, это слово знакомо не было. Он как застрял в состоянии вечной ненависти к Малфою, так и не мог хотя бы попытаться посмотреть на ситуацию под другим углом.

— Гермиона, Малфой — не домовой эльф, — сердито сказал Гарри, — совсем не обязательно его защищать.

— Вовсе я не защищаю, — она покачала головой, — я просто предлагаю не зацикливаться только на нем.

Она вяло помешала ложкой уже остывший кофе. Настроение этого дня было безвозвратно испорчено. Зачем она вообще пошла на эту дурацкую работу? Было бы гораздо лучше, если бы каждый занимался тем, чем хотел.

Гермиона тогда бы лежала на кровати и целыми днями смотрела в потолок.

— Да пойми же ты, — Гарри наклонился к ней ближе, — свидетели говорят, что они в последний раз очень сильно поругались. А Малфой в последнее время любит приложиться к бутылке, — Гермиона вспомнила про его заявление об огневиски, — так что он вполне мог прибить своего дружка.

— Но это очень темное заклинание, — напомнила она. — Думаешь, Малфой мог его знать?

— Конечно! — воскликнул Гарри.

Посетители в кафе подозрительно посмотрели на их столик.

— Конечно, — повторил он тише, — его поместье было домом Упивающихся, он проводил кучу времени со Снейпом, а еще и со своей сумасшедшей тетей, я думаю, что он может знать и не такое.

В словах Гарри была логика. Но Гермиона подозревала, что этим он просто тщательно маскировал ненависть, которая за год спокойной жизни никуда не делась.

— А есть колдографии с Забини? — поинтересовалась она.

— Да, — кивнул Гарри, — но они не для слабонервных.

Гермиона усмехнулась.

Как будто ее можно было напугать колдографиями, какими бы жестокими и кровавыми они не были. Она видела, как милому мальчику с Равенкло пробило голову падающей балкой, как оборотень разорвал на две части молодую девушку и победно размахивал ее останками в воздухе. Гермиона видела, как все вокруг окрашивается алым цветом крови, ей ли бояться взглянуть на колдографию убитого, пускай и очень темным заклинанием, Забини?

— Я хочу посмотреть, — решительно сказала она.

* * *

Терри как всегда опаздывал. Гермиона вообще удивлялась, как он до сих пор работал в таком серьезном месте со своей пунктуальностью. Выполнив мелкие поручения, которые дала ей Гестия Джонс, она решила заглянуть к Гарри, чтобы он показал ей колдографии.

— Привет! — Гермиона вошла в кабинет друга. — Ты что, здесь никогда не убираешься?

— Привет, — улыбнулся Гарри. — Мне некогда, но если тебе будет нечем заняться…

— Вот еще, — смеясь, перебила она его. — Покажи мне лучше Забини.

Наверное, в этом нет особого смысла, потому что даже если специалисты не могут разобраться, что за заклинание было применено, то ей, Гермионе, и подавно нечего туда соваться, какой бы начитанной она не была. Но посмотреть все равно хотелось.

— Надеюсь, что ты неплотно завтракала, — вздохнул Гарри.

— Перестань, я не такая уж и слабонервная, — заметила она, когда они шли по длинному коридору Министерства. — Гарри, ты помнишь почти Безголового Ника?

— Помню, — удивился он, — а при чем тут приведение из Хогвартса?

— А при том, что когда он проделывал этот трюк со своей почти оторванной головой, кто постоянно морщился и отворачивался?

— Рон, — Гарри засмеялся.

— То-то и оно, — удовлетворенно заметила Гермиона.

Ее даже немного обижало, что после всего того, что они вместе пережили, он все еще осторожничает.

Они вошли в темную комнату, полностью заставленную коробками с подписанными на них фамилиями. Гермиона старалась идти очень осторожно, но все равно умудрилась уронить несколько ящиков, отчего возник ужасный грохот.

— О, Мерлин, — Гарри взмахнул палочкой и ящики послушно встали на свои места.

— Извини, — Гермиона пожала плечами.

Наконец, Гарри достал из небольшой коробки стопку колдографий и протянул ей. Свет в комнате был очень тусклый, но даже этого хватило, чтобы убедиться в сложности и силе таинственного заклинания.

Забини лежал на ковре, раскинув ноги и руки в разные стороны. На лице его был ужас, из широко открытого рта текла тоненькая струйка крови, на месте глаз виднелись два черных пятна, их будто просто выжгли. Вся кожа Забини была покрыта небольшими кровоточащими ранками, Гермиона перебрала несколько фотографий, чтобы рассмотреть все поближе. Тело убитого напоминало решето, словно по нему хорошенько прошлись мелкой дробью, из некоторых ранок вытекала белая жидкость.

— Что это? — тихо спросила Гермиона.

Гарри лишь пожал плечами.

— Никаких свидетелей? Он был один в доме?

— Неизвестно, был ли в доме кто-нибудь еще. Но на столе было два бокала, значит, он либо кого-то ждал, либо этот кто-то ушел раньше.

— Либо он был убийцей?

— Именно, — кивнул Гарри. — Самое интересное, что никто не знает, где сейчас Астория Гринграсс. Учитывая, что она нам просто необходима как свидетель, пропажа…

— Делает ее еще одним подозреваемым? — закончила Гермиона.

— Вероятно так.

Был ли у Гринграсс мотив для убийства? Ведь это очень и очень странно — уйти от своего жениха к другому, а потом его убить.

— Надеюсь, когда мы найдем Асторию, у нас появится хоть какая-нибудь зацепка, — вздохнул Гарри.

* * *

Гермиона зашла кабинет и тут же пригнулась — в нее летел маленький белый шарик.

— Что это было? — она посмотрела на Терри.

Тот делал из листков бумаги шарики и пытался попасть в мусорное ведро. Видимо, меткость не была его отличительно чертой, потому что ими был усыпан весь пол.

— Работаю, — улыбнулся он.

Гермиона покачала головой. Как они тут справлялись, пока ее не было?

Терри взмахнул палочкой, и все шарики отправились в мусорное ведро. Очень вовремя, потому что через пару секунд в кабинет вошла Кэсси. Сегодня она была еще более недружелюбна, чем обычно, хотя казалось, что это невозможно.

— Где тебя носило? — она повернулась к Гермионе.

— У меня были дела.

Гермиона постаралась вложить в свои слова столько холода, сколько вообще было возможно.

— Твои дела — здесь, — отчеканила Кэсси. — И находиться ты должна здесь.

Какое она вообще право имеет ее отчитывать? Эта Кэсси нравилась Гермионе все меньше и меньше с каждым разом.

— Я уже все закончила, — возразила она.

— Значит, теперь займись этим.

Кэсси положила на ее стол стопку листов и удалилась. Гермиона с трудом удержалась от едкого комментария, хотя в ту минуту ей казалось, что она может отправить все свое воспитание и все свои принципы куда подальше, и сказать этой заносчивой стерве все, что о ней думает.

— Знаю, в это сложно поверить, но она такая ужасная только для вида, — осторожно сказал Терри.

— Это знание так облегчает мне жизнь!

Гермиона придвинула к себе стопку листов и вздохнула. Конечно, она не должна была покидать рабочего места, но разве так поступает только она? Эта несправедливость раздражала сильнее всего, она будто снова перенеслась на шестой курс и получала на зельях оценки ниже, чем Гарри.

— И, хочу тебе сказать, что если бы ты видела мою матушку вчера, то Кэсси показалась бы тебе ангелом во плоти, — добавил Терри.

— Да ладно? — Гермиона недоверчиво на него посмотрела.

— Я попытался сделать пирог. Ну, знаешь, как оно бывает, вдруг просыпается дикое желание сделать что-нибудь своими руками. Я выбрал рецепт, который казался мне очень легким, но… — Терри развел руками. — В общем, когда матушка пришла домой, то она увидела, что я сделал с ее посудой, с ее кухней, и натурально озверела! Разъяренный дракон по сравнению с ней был бы милой домашней зверушкой.

— Бедняга, — захохотала Гермиона.

— А потом она заставила меня все это убрать, — он сделал страдальческое лицо, — без магии!

Гермиона попыталась представить Терри за уборкой кухни. Наверное, после него пришлось бы все переделывать.

— В общем, я решил, что готовка — это не мое, — закончил Терри, целясь очередным шариком.

— Мудрое решение, — заметила Гермиона.

Она взяла ненужный листок на столе, скомкала его, и кинула прямо в ведро. Терри удивленно на нее посмотрел, на что она лишь развела руками. Да, у Гермионы Грейнджер есть много талантов.

* * *

Единственный минус проживания в одиночестве — никто не сварит тебе кофе с утра, когда ужасно лень вставать. Гермиона вспомнила, как мама будила ее запахом ароматного напитка и только что поджаренных тостов. Здесь же ее будил дождь за окном и тишина пустой квартиры.

Она лениво встала с кровати и, завернувшись в одеяло, отправилась на кухню. Интересно, как бы она вообще жила, если бы у нее не было кофе? Сейчас Гермиона не могла проснуться без глотка этого бодрящего напитка.

На полу в прихожей уже лежал свежий выпуск «Пророка». Гермиона быстро пролистала страницы, не надеясь увидеть что-то интересное, как вдруг глаза зацепились за заголовок: «Сбежавшая невеста в Мунго». В статье говорилось об Астории Гринграсс, которая была найдена без сознания в Косом переулке. Врачи говорили, что у нее небольшое сотрясение и потеря памяти.

Не составило труда догадаться, кого обвинили журналисты. Кажется, спокойная жизнь Малфоя подходит к концу.

— Гарри?

Гермиона постучала, и зашла внутрь кабинета.

— Привет, — он рассеянно улыбнулся. — Слышала про Гринграсс?

— Да, — кивнула она, — во всех газетах на первой полосе.

— Малфоя уже задержали, — сказал Гарри как бы между прочим. — Садись, — он убрал с кресла коробки.

Новость не стала неожиданной для Гермионы. Это было слишком предсказуемо и… глупо.

— Гарри, Малфой ведь не дурак, стал бы он так себя подставлять? — воскликнула она, садясь в кресло.

Ведь это было слишком очевидно, сразу ясно, кого станут подозревать в первую очередь.

— Факты на лицо, — Гарри помахал листочками, которые он держал в руках. — У него есть мотив и нет алиби. И потом Малфой слишком туп и одержим жаждой мести.

— Прямо как ты, — прошептала Гермиона.

Что-то в этом идеальном деле не складывалось.

— Когда нашли Гринграсс? — поинтересовалась она.

— Вчера утром обнаружили ее лежащей в Косом Переулке, она была без сознания. Колдомедики говорят, что он провела там всю ночь, что, конечно же, осложнило ее состояние — в такой-то мороз, — Гарри покачал головой.

— То есть, ее нашли через день после убийства Забини? В тот день, когда Малфоя допрашивали? Гарри, ну не стал ведь бы он сразу после допроса идти и совершать новое преступление, это… — Гермиона замолчала, подбирая слова.

— Это как раз в его стиле, — закончил тот.

Переубедить его было невозможно, Гермиона поняла это с самой первой секунды. Но нелепость обвинения казалось ей настолько очевидной, что она до сих пор не понимала, как этого не видят остальные.

Хотя, в глазах авроров Малфой — всего лишь сын Упивающегося. Вряд ли кто-нибудь решит всерьез разобраться с этим делом, куда проще обвинить того, на кого показывают улики. А Гарри тем более не захочет оправдать его еще раз.

— Кстати, мы уже говорили с ним, — сказал вдруг он.

Гермиона вопросительно посмотрела на друга.

— Он сказал «на кой черт мне сдалась эта дура?», — на удивление, Гарри легко удалось скопировать малфоевскую манеру говорить. — Сказал, что есть человек, который может подтвердить, что он не совершал нападения в ту ночь.

— И кто же этот человек?

— Паркинсон, — Гарри покачал головой. — Конечно, она скажет, что они были вместе. Но вряд ли ей поверят, они же друзья!

Гермиона вздохнула. Да, у Малфоя явно не лучшее алиби.

— Но мы все равно пытаемся с ней связаться, — он пожал плечами. — Хотя вряд ли Малфою это поможет.

* * *

Кажется, с тех пор как Гермиона снова перебралась в Лондон, солнца она не видела. Иногда за тучами виднелось слабое сияние, но чаще лили бесконечные дожди, дул промозглый ветер и серость неба отражалась во всех окнах и витринах.

Гермиона подошла к подоконнику в кабинете и задумчиво посмотрела на парк. Даже зелень, едва тронувшая очнувшиеся от холодов деревья, была с серым оттенком. Люди всеми силами пытались вернуть городу краски, надевая наряды всевозможных цветов: тут тебе и яркий красный, и холодный синий, и теплый оранжевый. Но казалось, что Лондон смывает все своими бесконечными дождями.

— Мисс Грейнджер, к Малфою пришел посетитель, сопроводите его в камеру, — в кабинет заглянула секретарь Гестии Джонс, чье имя Гермиона так и не запомнила.

— Да, конечно.

Интересно, кто решил навестить Малфоя? Может, Паркинсон?

Спустившись к уровню с камерами, Гермиона увидела фигуру в мантии. Со спины было ясно, что это не девушка. Отец? Насколько она знала, Малфои перебрались во Францию. Встречаться с Люциусом хотелось меньше всего, Гермиона отогнала подальше пугающие ее мысли и отметила, что на коже появились мурашки.

Мысленно отругав себя за трусость, Гермиона подошла к неизвестному.

— Вы посетитель Малфоя? — кажется, она спросила это слишком громко, в надежде придать себе уверенности.

Он обернулся, и Гермиона с облегчением узнала в нем Теодора Нотта. Она плохо помнила его в Хогвартсе, по крайней мере, рядом с Малфоем его обычно не было, или он попросту не участвовал в постоянных стычках. Правда, однажды их оставили в пару на Зельях в наказание за то, что Гермиона помогала своим друзьям. Гарри и Рон тогда чуть не взорвали кабинет, перепутав ингредиенты, они же сделали все верно и, на удивление, без препираний и споров. Работа проходила в абсолютной тишине, но Гермиона все равно ждала, когда же он скажет что-нибудь особенно гадкое. Еще она помнила Нотта в суде, он был в числе тех, кому посчастливилось избежать метки, поэтому ему почти ничего не грозило, разумеется, если не считать пристального наблюдения за каждым его шагом. Но эта участь досталась всем слизеринцам без исключения.

— Грейнджер, и ты здесь? Я слышал, что Поттер ведет это дело. Святая троица снова в сборе? — насмешливо протянул Нотт.

— Нет, здесь только Гарри и я, — холодно ответила Гермиона.

Она ожидала выслушать порцию насмешек от Нотта, и уже готовилась наложить на него Силенцио.

— Ясно, — спокойно ответил он.

Гермиона покрепче сжала в руках палочку.

— А что, большой срок грозит Малфою? — поинтересовался Нотт.

— Суда еще не было.

— Ну, а сама как думаешь?

— Я не думаю о нем вообще, — процедила Гермиона сквозь зубы.

Ложь. Но Нотт был последний, с кем ей хотелось обсуждать Малфоя, да и разговаривать тоже.

Они шли почти бок о бок, только Гермиона чуть позади. Хотелось быть готовой к возможному нападению, хотя вряд ли кто-нибудь додумался бы сделать это в Министерстве, на уровне, где буквально на каждом шагу встречался хоть какой-нибудь аврор.

— Грейнджер, ты такой интересный собеседник, — усмехнулся Нотт.

Гермиона оставила эту реплику без внимания. Они шли по длинному коридору, ведущему к камерам. Одна из лампочек перегорела, из-за чего впереди образовался темный квадрат. Гермиона покрепче сжала палочку, стараясь подавить возросшую тревогу.

Внезапно Нотт остановился.

— Что? — резко спросила она.

— Что? — улыбаясь, повторил он.

Улыбка у Нотта была открытая и абсолютно бесхитростная. Приходилось только догадываться, какие мысли на самом деле у него в голове. И давно она стала такой подозрительной?

— Почему ты остановился? — раздраженно спросила Гермиона.

Она уже пожалела, что согласилась сопроводить Нотта к Малфою. Можно было отправить Терри, или кого угодно, кроме нее.

— Дамы вперед, — сказал Нотт и открыл перед ней дверь.

Фыркнув, Гермиона вошла в светлое помещение с камерами, мечтая захлопнуть эту самую дверь перед его носом. Чертов джентльмен.

— Мисс Грейнджер, — охранник в форме кивнул головой.

— Это к Малфою, — кивнула она на Нотта, и продолжила, обращаясь уже к нему, — клади палочку на стол.

— Зачем? — удивился он.

— На стол, — повторила Гермиона.

Наверное, было что-то в ее взгляде или голосе, а может внушительный охранник на входе сделал свое дело, но вопросов Нотт больше не задавал. Положив палочку в специальный отсек, он вывернул все карманы и дал аврору досмотреть себя.

Тем временем, Гермиона уже шла к камере. Набрав нужный код, она открыла дверь и вошла внутрь. Малфой как будто бы не заметил ее присутствия.

— У вас пятнадцать минут, — сказала она, когда Нотт зашел внутрь.

— Грейнджер, а ты что же, не побеседуешь вместе с нами? — он подмигнул.

Подавив желание показать им средний палец, Гермиона демонстративно безразлично вышла за пределы камеры, следя, чтобы оба были в ее зоне видимости.

Нотт и Малфой были совсем не похожи. Малфой казался апатичным, безразличным к происходящему, иногда в его глазах зажигались угольки злости, но они быстро угасали. Казалось, что он совсем ничего не чувствовал, но Гермиона думала, что это просто очень удачная маска. Нотт же наоборот был живым, за то короткое время, что она его видела, спектр эмоций на его лице сменялся не один раз. Он казался обычным парнем, словно и не было на нем отпечатка сражений, словно не ему приходилось жить с постоянно оглядкой на прошлое.

Разговаривали они от силы минут пять, после чего Нотт вышел из камеры, улыбнулся Гермионе и направился к охраннику, чтобы забрать свои вещи. О чем можно было так быстро поговорить?

Гермиона подошла к камере, чтобы запереть ее.

— Вы до скончания веков будете считать меня виновным во всем? — поинтересовался Малфой.

Он сидел на стуле, сложив руки перед собой. Гермиона знала, что на нем магические наручники, и хоть их нельзя увидеть невооруженным глазом, будет очень больно, если ты попытаешься их снять, или даже просто помахать руками.

— Сейчас у нас на это есть основания, — холодно ответила она. — Впрочем, если меня не подводит память, они были всегда.

— Это просто совпадения, — разозлился он, — у вас нет доказательств.

— У тебя единственного есть мотив, и нет алиби.

— У меня есть алиби!

Гермиона вздохнула.

— Паркинсон — твой друг, вряд ли ей поверят. Да и к тому же, где она? Почему не пришла, чтобы освободить тебя?

— Если ты не заметила, Грейнджер, я сижу тут без возможности выйти, и поэтому понятия не имею, где, черт возьми, она может быть, — едко заметил Малфой.

— И это явно не мои проблемы, — ответила Гермиона.

Малфой усмехнулся и закрыл лицо руками.

Гермиона закрыла камеру, и быстрым шагом пошла к выходу. У двери ее уже ждал Нотт.

— Пойдем, — бросила она ему.

Некоторое время они шли в тишине, но потом любопытство Гермионы взяло верх.

— Почему вы говорили так мало?

— Мне хватило и одной минуты, чтобы сказать все, что я хотел. Говорить на светские темы, вроде какая на улице погода, или как поживают наши приятели, он почему-то не захотел. Странный, не правда ли? — Нотт улыбнулся.

Гермиона неопределенно пожала плечами. Что же, понять Малфоя в этом случае было несложно.

— Ты даже не спросишь, о чем мы болтали? — поинтересовался Нотт. — Тебе ведь, наверняка, очень интересно.

— Вовсе нет. Мне абсолютно все равно, — ответила она. — Мы пришли, тебе туда, — она показала рукой на дверь и направилась к лифту

— До встречи, Грейнджер, — крикнул Нотт ей вслед.

* * *

Интересно, а если бы она сама попала в такую ситуацию, когда вопрос ее свободы решался бы Малфоем или Ноттом, посадили бы они ее без лишних раздумий? Малфой — наверняка, да. Слишком велика была его ненависть к Гарри и, соответственно, к его друзьям.

Когда вообще все это началось? В тот ли день, когда Гарри не пожал ему руку? Могла ли обида одиннадцатилетнего мальчишки быть настолько глубокой, что не исчезла даже спустя столько лет? Хотя и немудрено, учитывая, сколько всего успело между ними произойти.

— Гермиона, ты здесь?

Очнувшись, она увидела перед собой Гарри. Когда он только успел зайти в кабинет?

— Да, я просто задумалась, — ответила она, улыбнувшись.

— Астория пришла в себя, мы собираемся в Мунго. Ты с нами?

— Я бы с радостью, — Гермиона вздохнула, — но мне надо закончить работу со списками.

— Иди, я закончу за тебя, — сказал вдруг Терри.

Гермиона обернулась: он сидел за столом, и строил колодец из карандашей.

— Ты… уверен? — осторожно спросила она.

— Конечно, — Терри улыбнулся. — Я все равно еще не собирался уходить.

— Спасибо! — Гермиона радостно улыбнулась и тут же вскочила со стула. — Я готова, пойдем?

Почти все кабинеты уже пустовали, в субботу Министерство отпускало своих сотрудников немного раньше. Гермиона удивленно отметила, что Кэсси в соседнем кабинете все еще работала, хотя все ее напарники давно ушли. Такому трудолюбию можно только позавидовать. Конечно, Гермионе было немного совестно сбегать с рабочего места, но она оправдывала себя тем, что помогает Гарри. Где-то в глубине души она понимала, что это дело не казалось ей таким уж простым, и именно потому так хотелось докопаться до истины.

* * *

Последний раз в Мунго Гермиона была спустя неделю после войны. Можно было зайти в каждую палату и увидеть там знакомое лицо. Многие лежали с очень тяжелыми травмами, другие с легкими сотрясениями. Гермиона ненавидела этот белый коридор, этот запах трав и настоек, эти бесконечные вереницы людей в больничной одежде. Слишком тяжело ей было находить в себе силы раз за разом навещать друзей, слишком тяжело было видеть, как угасают совсем еще юные ребята, которые были лишь на несколько лет младше нее, но все равно нашли в себе смелость выйти на бой с Волдемортом. Больница напоминала ей о том, что она все это время так безуспешно пыталась забыть.

В палате Гринграсс лежала одна. Гермиона отметила, как она изменилась: длинные темные волосы убраны в небрежную косу, глаза потухшие и как будто бесцветные, на бледном лице не было ни следа жизни.

— Я ничего не помню, — сразу же сказала она, как только увидела их с Гарри.

Гермиона посмотрела на друга, но он был невозмутим.

— Хорошо. Расскажи свое последнее воспоминание?

Гарри сел на стул рядом с ее кроватью, Гермиона же осталась стоять в стороне.

Астория поморщилась. Было видно, что даже вспомнить что-то ей было тяжело и больно. Она закашлялась и потянулась за зельем в стеклянном флаконе. Приняв лекарство, Астория ответила:

— Мы с Блейзом сидели в гостиной и думали, куда нам отправиться на отдых. Он хотел в Болгарию, потому что начинается квиддичный сезон, а я пыталась уговорить его отдохнуть на море. Скажите, — он подняла на нас глаза, — кто его убил?

В ее словах было столько боли и горечи, что Гермионе стало не по себе. Она пыталась представить, что чувствует Астория, но у нее не получалось. Что случилось бы с ней, узнай она о смерти Гарри или Рона? По коже пошли мурашки.

— Мы еще не знаем, — ответил Гарри, наблюдая за реакцией Астории. — Но все указывает на то, что это был Малфой.

— Драко? — удивилась она. — Вы ошибаетесь. Он бы не стал. Не стал убивать Блейза.

Астория замотала головой, что вызвало у нее очередной приступ кашля.

— Но улики…

— К черту улики, — перебила его Астория. — Я знаю Драко слишком хорошо, он бы не стал убивать Блейза. Знаю, что я с вашей стороны он выглядит ослепленным ревностью безумцем, но это совсем не так. Драко был слишком благодарен Блейзу.

— Благодарен? — удивился Гарри. — За что?

— За то… — Астория вновь закашлялась и, не договорив до конца, потеряла сознание.

В палату тут же ворвались колдомедики, они пытались привести ее в чувство.

— Вам лучше уйти, — сказал главный целитель.

Если Гринграсс права, и Малфой действительно не стал бы убивать Забини, то кто это сделал? Кому и за что нужно было убрать их обоих?

Гарри шел молча, обдумывая услышанное.

— Надо узнать, что она имела в виду, — сказал он, наконец.

Гермиона кивнула. Может, дело, наконец, сдвинется с мертвой точки.

— Кажется, мне поручают меньший объем работы, чем тебе, — задумчиво сказала Гермиона, окидывая взглядом стопку перебранных дел.

Как можно забыться в работе, когда ты выполняешь ее всего за пару часов? Гермиона больше уставала в Хогвартсе, пытаясь выучить огромный объем информации в короткие сроки. Здесь же она снова и снова получала задания, но справлялась с ними так быстро, что свободного времени у нее оказывалось слишком много.

Терри оторвался от созерцания колдографий и удивленно на нее посмотрел.

— С чего ты взяла?

— Ну, я уже давно все закончила, а у тебя еще дел невпроворот.

Он засмеялся.

— Открою тебе секрет: все дело в том, что ты действительно работаешь. А я постоянно отвлекаюсь на всякие мелочи...

— ... вроде Кэсси? — лукаво улыбнулась Гермиона.

— Не понимаю, о чем ты, — невозмутимо ответил Терри.

— Гермиона? — в кабинет заглянул Гарри. — Можно тебя на пару слов?

Гермиона быстро встала из-за стола, и последовала за другом.

Гарри выглядел так, словно не спал уже неделю: темные синяки под глазами, уставший взгляд. Казалось, что если он закроет глаза хотя бы на пару секунд, то тут же заснет.

— Что случилось? — встревоженно спросила Гермиона.

— Мы нашли Паркинсон, — Гарри облокотился о стену. — Она была в маггловском районе — вот уж где мы ее точно не ожидали встретить.

— И что? Она подтвердила, что была с Малфоем?

Он покачал головой.

Значит, Малфой соврал. Это было неудивительно, разве можно было вообще ждать от него хоть капли правды?

— Она не подтвердила, потому что не помнит ничего за последнюю пару недель, — сказал, наконец, Гарри.

— Что? Как это, не помнит?

Гермиона вспомнила про лежавшую в Мунго Гринграсс. Дело принимало новые обороты.

— Я думаю, что и к ней, и к Гринграсс применили Обливейт. Вряд ли это просто совпадения, — Гарри покачал головой.

— Конечно, — кивнула Гермиона, — наверняка они знали что-то, что не должны были знать.

— Осталось только выяснить что именно.

* * *

Маршрут от собственного кабинета до камеры Малфоя стал уже таким привычным — за то недолгое время, что Гермиона здесь работала, она бывала там практически каждый день. И сейчас она шла по длинному коридору, привычно сжав в руках волшебную палочку. Гермионе не чувствовала себя в безопасности, даже здесь.

Она зашла в огромное светлое помещение с камерами, поздоровалась с охранником, вывернула карманы на предмет запрещенных вещей, и застыла на месте. Идти к Малфою совершенно не хотелось.

— Я могу сопроводить вас, мисс Грейнджер, — улыбнулся старый аврор.

— В этом нет необходимости, я не боюсь его, — ответила Гермиона, и направилась к камере.

Это была правда — она не боялась. Что он может сделать с ней без палочки и со связанными руками? Ее давно не задевали слова о чистоте ее крови или об ее друзьях.

Набрав код, Гермиона открыла камеру и вошла внутрь. Малфой лежал на койке и смотрел в потолок, на ее появление он никак не отреагировал, словно и вовсе не заметил. Он был одет во все черное, будто в трауре, и выглядел так же. Кажется, он давно похоронил свою надежду выйти на свободу.

— Малфой? — окликнула его Гермиона.

Она села на стул и поежилась. Камера напоминала холодильник: светлая, холодная, утонувшая в тишине.

— Грейнджер? — скопировал он ее интонации.

Встать или хотя бы повернуть голову в ее сторону он не удосужился.

— Мы нашли Паркинсон, — сказала Гермиона, наблюдая за его реакцией.

Малфой напрягся, но ничего не сказал.

— Она не подтвердила твое алиби...

— Что?! — Малфой привстал на кровати.

— ...потому что ничего не помнит, — продолжила Гермиона. — Несколько недель из ее жизни просто стерто.

Она ждала расспросов о Паркинсон, о том, кто с ней это сделал, но Малфой молчал. Теперь он повернулся к ней лицом, и, присмотревшись, Гермиона заметила несколько ссадин на его щеке и рассеченную бровь.

— Откуда это?

— Что? — ответил он раздраженно.

— Эта красота на твоем лице — откуда?

— Серьезным аврорам не нравится, когда с ними шутят, — усмехнулся он.

Гермиона удивленно посмотрела на него.

— Что, Грейнджер, не ожидала такого от блюстителей порядка?

Казалось, что Малфою было очень весело. Хотя ничего смешного в этой ситуации Гермиона совершенно не видела.

— Что... Что ты им такого сказал?

Он отмахнулся.

— Это неважно.

Вероятно, нужно было сказать что-то действительно мерзкое, чтобы обычно хладнокровные авроры применили физическую силу. Гермиона с трудом могла себе это представить.

— Что ж, — холодно сказала она,— это научит тебя держать язык за зубами. Тебе ведь не хочется повторения этого, — Гермиона указала на его лицо.

Малфой засмеялся, но тут же поморщился и схватился за бок. Его реакция была настолько странной, что Гермиона опешила от удивления.

— Мне не привыкать, — усмехнулся он.

— Подними рубашку, — вдруг попросила она, встав со стула.

Ужасная догадка пронзила ее словно молния. Больше всего на свете Гермиона хотела, чтобы она не оправдалась.

Малфой удивленно на нее посмотрел.

— Я, конечно, сижу здесь довольно давно, но ты все равно не в моем вкусе...

— Подними эту чертову рубашку, — повторила Гермиона, сжимая в руках палочку.

Несколько секунд Малфой сидел неподвижно, но потом все же медленно поднял рубашку. Аккуратно взявшись двумя пальцами за ткань, он потянул ее наверх, оголяя бледную кожу.

То, что увидела Гермиона, повергло ее в шок. Она еле сдерживалась, чтобы не закрыть рот руками от ужаса. На Малфое не было живого места: все было покрыто огромными желтеющими синяками и алыми ссадинами, кое-где виднелись кровоподтеки. Чтобы добиться такого результата, нужно бить человека не один раз.

— Как тебе? — поинтересовался он. — Красиво, не правда ли? Да здравствует английский аврорат, самый справедливый в мире!

Гермиона покачала головой. Разве могли это сделать люди, хранящие покой магического мира? Это совершенно не укладывалось в ее голове и противоречило представлениям о Министерстве и законах.

— Что ты им такого сказал? — тихо спросила она.

— Ничего, — Малфой опустил рубашку. — Большая часть авроров, которая занимается моим делом, так или иначе пострадала от Упивающихся. Кто-то был ранен сам, у кого-то были ранены или убиты родные и близкие.

— Но при чем тут ты? — Гермиона непонимающе смотрела на него.

— При том, — он задрал рукав, оголив предплечье с меткой, которая была еле видна. — И я Малфой, не забыла?

В этот раз фраза была произнесена без гордости.

— Но ты ведь никого не убивал, — Гермиона говорила уверенно, хотя и сама сомневалась в своих словах.

— Отец убивал, — ответил Малфой. — Что, не такие уж и святые твои авроры, не правда ли? — усмехнулся он.

Наказывать человека за ошибки родителей, пускай даже это был треклятый Малфой, было слишком жестоко и неправильно. Гермиона прокручивала в голове возможные варианты решения проблемы.

— Почему ты никому не скажешь? — наконец, спросила она.

— Мерлин, Грейнджер, какая же ты дура, — Малфой устало облокотился о стену. — Да плевать всем. Пле-вать.

Гермиона подошла ближе, неуверенно сжимая в руках палочку.

— Давай я заживлю раны?

— Ты что, еще и подрабатываешь колдомедиком? — едко поинтересовался он.

— Снимай рубашку, Малфой, — вздохнула она.

На удивление, он не спорил. Быстро расстегнув рубашку, он аккуратно положил ее рядом с собой на кровать.

Гермиона посмотрела на его спину — она тоже была покрыта синяками. Наверняка его пинали ногами. От этой догадки у Гермионы по коже пошли мурашки.

Она дотронулась пальцем до глубокой царапины на ключице, и Малфой поморщился.

— Больно?

— Приятно, Грейнджер, не останавливайся.

Если быть откровенной, то ей самой не раз хотелось ударить Малфоя, как тогда, на третьем курсе. Но сейчас она понимала, что никогда не испытывала такой злости и ненависти.

— Почему они не использовали магию? — поинтересовалась Гермиона.

— А какое в этом удовлетворение, палочкой махать? То ли дело — кулаком засадить, — Малфой печально улыбнулся.

Гермиона провела рукой по ребрам и слегка надавила в одном месте.

— Здесь больно?

Малфой покачал головой.

— А здесь? — она надавила чуть выше.

— Да, — поморщился он.

— Похоже на трещину, — вздохнула она.

На войне ей иногда приходилось использовать различные заклинания заживления, но сращивать кости она не умела. Помнила заклинание, но всегда был риск повторить ошибку Златопуста и лишить Малфоя вообще всех ребер.

— Что, всезнайка Грейнджер не такая уж и всезнайка? — ухмыльнулся он. — Расслабься, заживет.

Гермиона отстранилась и посмотрела на результат своей работы. Синяки никуда не исчезли, но глубокие царапины зажили, от ссадин остались легкие следы.

— Это все, что я могу для тебя сделать, — сказала она, поднимаясь.

Малфой ничего не ответил и потянулся за рубашкой.

— У меня такое ощущение, что тебе все равно, — заметила Гермиона.

— Все равно? — усмехнулся Малфой. — Я каждый день думаю, что не доживу до вечера. Единственной надеждой была Панси, но я и ее лишился.

Гермиона увидела в его глазах боль и страх, и ей стало не по себе.

— Не вздумай меня жалеть, Грейнджер, — зло сказал он. — Твоя жалость мне нужна меньше всего.

— Как же ты пережил, что тебе помогла грязнокровка, — огрызнулась Гермиона.

— Захочешь выжить — не с таким смиришься, — кисло улыбнулся Малфой.

Не найдя, что ответить, Гермиона вышла из камеры и, хлопнув дверью, заперла ее. Миновав коридор, она дошла до пункта охраны.

— Я уже хотел идти за вами, мисс Грейнджер, — улыбнулся ей аврор, — вы были в камере так долго.

— Я пыталась его разговорить, — осторожно ответила Гермиона.

— С такими, как он, бесполезно разговаривать.

Аврор все еще улыбался, но взгляд его был холодным. Интересно, он тоже избивал Малфоя?

— Конечно, — она улыбнулась в ответ и поспешила покинуть помещение.

* * *

После работы Гарри и Гермиона зашли в «Чайный пакетик Роза Ли» на Косой Аллее. Это было небольшое и уютное заведение, где подавали самый вкусный в магическом мире чай. Секреты его приготовления не разглашались, и некоторые шутили, что пьют смесь чайных листьев и крысиных хвостов, или еще чего хуже.

Гермиона наблюдала за магическими рисунками на стенах — диковинные цветы медленно распускались, их яркие лепестки падали и превращались в новые, еще более прекрасные. Поистине завораживающее зрелище.

— С каких это пор ты стала жалеть Малфоя? — голос Гарри оторвал ее от созерцания рисунков и вернул к неприятному разговору.

— Мне не было его жаль, когда он сказал, что ссадины на лице из-за его длинного языка, ведь он заслужил их, хотя я и не одобряю такие методы, — ответила Гермиона. — Но разве справедливо наказывать его за ошибки отца? За то, чего он даже не совершал, только из-за того, что они носят одну фамилию?

— Мне действительно жаль, что я не смогу здесь ничем помочь, — Гарри вздохнул.

— Почему не сможешь?

— Потому что я ничего не решаю, Гермиона! — он повысил голос, из-за чего многие посетители повернулись к их столику. — Я всего лишь стажер, я не полноценный аврор, — добавил он тише. — Мое мнение иногда учитывают, а иногда нет. И если они считают нужным это делать, то будут продолжать.

Похоже, единственное спасение Малфоя — выйти на свободу.

Мысли, почему она думает о судьбе человека, которого презирала все эти годы, не давали Гермионе покоя. Чувство справедливости до сих пор не покинуло ее, даже если эту справедливость требуется применить к Малфою.

Они распрощались с Гарри, и она решила зайти в «Аптеку Малпеппера» за травами. В темном помещении было мало людей: одна старушка разглядывала лапки летучих мышей на витрине, немолодая женщина перебирала разноцветные склянки на витрине, и у корзин с ингредиентами стоял еще один человек. Гермиона узнала в нем Теодора Нотта.

— Грейнджер, — протянул он, — какая встреча.

— Могу я задать тебе пару вопросов? — неожиданно даже для себя спросила Гермиона.

— А что будет, если я откажусь? — хитро улыбнулся Нотт. — За мной придут авроры и спросят меня еще раз, но уже по-плохому?

Гермиона покачала головой.

— Авроры тут не при чем. И тебе ничего за это не будет.

Нотт выбрал несколько мышиных хвостов и положил их в мешок.

— Как думаешь, — спросил он, — какой корень Мандрагоры лучше использовать для зелья? Сушеный или свежий?

— Зависит от зелья, — пожала плечами Гермиона.

Она подошла к травам, взяла несколько пучков приятно пахнущих цветов для успокаивающего зелья, и встала в очередь, чтобы расплатиться.

Если бы Нотт попросил ее поговорить, Гермиона бы точно сказала нет. Поэтому она совсем не удивилась, когда не услышала утвердительного ответа на свою просьбу. Скорее, почувствовала облегчение, потому что совсем не знала, о чем можно было его спросить. Больше всего ее сейчас волновало, что же знали Паркинсон и Гринграсс, и кто еще может это знать. Если случится еще одно нападение — среди магов начнется паника. Но разве Нотт мог дать ей ответы на эти вопросы?

— Грейнджер? — он окликнул ее, когда она уже почти покинула аптеку.

Она обернулась. Нотт стоял, сжимая в руках пакеты с ингредиентами и улыбался.

— Так что там насчет вопросов?

На небе грозно сгущались тяжелые тучи, поглощая лондонское небо, засасывая в себя те редкие краски, что еще можно было найти в этом пропахшем серостью городе. Там, где еще недавно виднелись проблески солнца, теперь чернела тьма. Ветер протяжно завывал свою привычную песню, радуясь невольным слушателям, спешащим укрыться от непогоды.

Невольно поежившись, Гермиона застегнула пальто на все пуговицы и укуталась в теплый шарф.

— Какие там у тебя вопросы, Грейнджер?

Нотт шел рядом, неизменно улыбаясь и, кажется, совсем не переживал, что через несколько мгновений Лондон утонет в холодном весеннем дожде.

— Малфой вообще говорил тебе о своих условиях в камере? — осведомилась Гермиона.

Она безуспешно боролась с порывами ветра, которые творили с ее волосами нечто ужасное. Втайне она радовалась, что вокруг не было ни одной витрины — зрелище наверняка предстало бы удручающее. Нотту же непогода совсем не приносила неудобств. Гермиона с бессильной злобой заметила, что от легкой небрежности его прическа стала только лучше.

— Как будто трудно догадаться, что приятного мало, — он пожал плечами.

— Я говорю о... — Гермиона замялась, — его конфликтах с Аврорами.

— Да, я в курсе, — Нотт помрачнел.

— И, конечно же, знаешь про Паркинсон?

— Знаю. И что ты хотела у меня спросить?

Нотт остановился и посмотрел на нее в упор. Он был намного выше, и Гермионе приходилось поднимать голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Гринграсс сказала, что Малфой ни за что бы не решился на убийство, потому что обязан Забини. Чем? Что он такого сделал?

Вдалеке разразился гром, и Гермиона вздрогнула. Хотелось поскорее закончить этот разговор и оказаться дома. Заварить любимый горячий шоколад, оказаться в плену мягкого одеяла и забыть про существование Малфоя и его друзей.

Лучше бы она отстаивала права домовиков. Они бы явно испытывали намного больше благодарности.

— Темный Лорд послал Драко на задание, — начал Нотт. Он стоял, засунув руки в карманы, и смотрел в сторону. — Нужно было разобраться с одной семьей, поговорить с ними, применить силу, если потребуется. Конечно же, он был там не один: еще Забини-старший и Блейз — у него, кстати, тогда еще не было метки. Пойдем дальше? Мы стоим на самом ветру, — прервался он.

Гермиона кивнула.

— Семья оказалась очень несговорчивой, — продолжил Нотт, когда они двинулись вдоль аллеи, — сотрудничать отказывалась. А то, что находилось у них, было очень нужно Темному Лорду. Как ты понимаешь, тут не до церемоний, поэтому Забини-старший убил мужчину и аппарировал, поручив Драко разобраться с его женой. Но тот не смог.

— Почему? — тут же спросила Гермиона.

— Наверное, ты хочешь услышать о его благородных мотивах, — Нотт рассмеялся. — Но Малфой попросту струсил. Пока он колебался, прибыли авроры. Надо было действовать мгновенно, и Блейз убил ту женщину. Они успешно аппарировали, их не успели поймать. Темному Лорду Блейз сказал, что Драко сам ее убил, и тем самым спас его от наказания, ведь тому только-только простили провал с Дамблдором. Невеселая история, правда?

— Да уж, — отозвалась Гермиона.

Очередной раскат грома раздался прямо над их головами, и в ту же секунду на Косую аллею опустилась стена дождя. Гермиона поспешно накинула тоненький капюшон, который все равно спасал. Она уже приготовилась превратиться в существо, которое состоит из воды на восемьдесят процентов не только изнутри, как вдруг почувствовала, что холодные капли больше не бьют ее по щекам. Подняв голову, Гермиона увидела большой черный зонт и с облегчением улыбнулась.

— Очень кстати, — сказала она Нотту.

Он улыбнулся в ответ. Теперь приходилось идти к нему намного ближе, но Гермиона отметила, что практически не чувствует дискомфорта.

— Почему ты так хочешь вытащить Малфоя? — поинтересовался Нотт.

Время от времени они стукались локтями, и когда Гермиона попыталась увеличить расстояние между ними, то оказалась под холодными каплями. Дождь, кажется, совсем не собирался заканчиваться и лил с удвоенной силой. Раздраженно вздохнув, она сильнее натянула свой капюшон.

— Я хочу его вытащить, если он действительно невиновен, — уточнила Гермиона. — Потому что это неправильно — держать его там, когда настоящий преступник на свободе.

Нотт остановился и жестом предложил взять себя под руку.

— Так будет удобнее, — объяснил он, посмотрев на удивленную Гермиону.

Если бы на его месте был Малфой, он бы вообще пустил ее под зонтик? Наверняка оставил бы мокнуть под дождем, не желая идти с грязнокровкой так близко. Конечно, Гермиона понимала, что Нотт так любезен с ней только потому, что она хочет помочь вытащить Малфоя на свободу. Но все равно было удивительно просто идти так близко с бывшим слизеринцем и не выслушивать от него постоянные подколки, или ловить на себе презрительные взгляды.

Немного поколебавшись, Геримиона взяла его под руку.

— Так-то лучше, — улыбнулся Нотт.

Да, так было действительно лучше.

— Я всегда считала авроров гарантом честности и справедливости, — призналась Гермиона. — Я думала, что они обязаны быть беспристрастными. Меня очень удивила эта ситуация с Малфоем, наверняка ведь такое происходило не только с ним...

Она замолчала. Конечно, стоило догадаться, что авроры — тоже люди, и что люди звереют, когда речь идет о смертях их близких. Но Гермиона никак не могла оправдать этих людей.

— Не строй иллюзий, Грейнджер, — улыбнулся Нотт. — У тебя какое-то странное деление на хороших авроров и плохих Упивающихся, но ведь по сути из нас в каждом есть как черная, так и белая сторона.

— Да, наверное.

Несколько мгновений они шли молча, Гермиона вслушивалась в стук капель и раскаты грома. Этот город когда-нибудь бывает теплым и светлым? Ей казалось, что она попала в мир бесконечного мрака и холода, где только едва уловимые просветы в грозовых облаках говорили о том, что когда-нибудь все еще может измениться.

— Есть способ помочь Малфою, — сказал, наконец, Нотт. — Я собирался сделать это один, но раз ты здесь, это будет еще проще. Держись крепче, — добавил он и взял ее за руку.

Гермиона едва успела схватить его за предплечье, как их мгновенно оторвало от земли. Они аппарировали на маленькую улочку, вымощенную серой брусчаткой, все дома на ней были совершенно идентичны, казалось, даже краска с их стен стерлась в одинаковых местах. Оглядевшись, Гермиона попыталась сообразить, где они находятся, но знакомым это место не казалось.

— Зачем мы аппарировали сюда?

Гермиона сжала в руке палочку, отгоняя тревожные мысли. Он не сделает ей ничего плохого. Не должен.

— Тут квартира Паркинсон, — Нотт указал на дом, напротив которого они стояли. — Ей пришлось покинуть поместье.

— Так зачем мы здесь? — снова спросила Гермиона. — Она ведь ничего не помнит.

— Но соседи должны помнить, — улыбнулся он.

Они находились в типичном маггловском районе, но дом, в котором жила Паркинсон, был спрятан от глаз любопытных прохожих. Таких домов по Лондону было немного — мало кто хотел жить в самом центре не волшебной жизни. У Паркинсон, правда, выбора не было.

— С чего ты взял, что соседи должны помнить, кто и к кому ходит? — скептически поинтересовалась Гермиона, когда Нотт нажал на звонок одной из дверей.

— Когда Малфой приходил сюда в последний раз, они с Паркинсон поссорились. Надо знать Панси — тихо выяснять отношения она не умеет, а их соседу надоело слушать крики, и он решил вмешаться.

— Откуда ты знаешь? — удивленно спросила Гермиона.

— Малфой рассказал, — пожал он плечами. — Сказал, что если слов Панси будет недостаточно, можно обратиться к нему.

Оставшиеся вопросы Гермиона задать не успела, потому что дверь в квартиру со скрипом открылась, и на лестничную клетку вышел невысокий пожилой мужчина.

— Вы кто такие? — осведомился он, недружелюбно осматривая их.

— Добрый день, — начал Нотт, — мы из Министерства Магии.

Гермиона заметила, как в глазах мужчины зажегся недобрый огонек.

— Мы расследуем одно преступление, и нам важно знать, видели ли вы, кто приходил к женщине, которая живет в этой квартире, на этих выходных, — продолжал, тем временем, Нотт.

— Какое мне дело, кто там к ней приходит, — сердито ответил мужчина. — Она вечно громыхает так, что я уснуть полночи не могу. Я буду только рад, если ее выселят отсюда.

— Вы не понимаете! — встряла Гермиона. — Дело не в ней, дело в человеке, которого могут осудить за преступление, совершенное не им. Нам нужно, чтобы вы его опознали.

— Покажите ваше удостоверение, — прищурился мужчина.

Нотт повернулся к Гермионе и выжидающе на нее посмотрел.

— У меня его нет, — тихо ответила она, слегка покраснев.

— Ты издеваешься? — разозлился Нотт.

— Я на испытательном сроке, мне должны были выдать его через неделю, — Гермиона виновато опустила глаза.

— Если у вас нет удостоверения — проваливайте, — мужчина собирался захлопнуть дверь прямо перед их носом, но Нотт успел поставить ногу в дверной проем.

Краем глаза Гермиона заметила, что он достал из кармана палочку. Он же не собирается делать ничего незаконного?

Лицо Нотта не выражало никаких эмоций. Выставив палочку вперед, он спокойно спросил:

— Вы уверены, что не хотите сотрудничать?

Замечательно. Не хватало еще одного преступления, да еще и у нее на глазах.

Гермиона схватила Нотта за руку, опуская его палочку.

— Извините, мистер...?

— Том Ричардсон, — ответил за него Нотт.

Тот поджал губы, но ничего не сказал.

— Том, пожалуйста, нам очень нужна ваша помощь!

Мгновение он раздумывал, оглядывая незваных гостей. Гермиона надеялась, что у него хватит ума не вынуждать Нотта прибегать к магии. Было странно наблюдать, с каким невозмутимым лицом тот стоит, словно они пришли в гости к старым друзьям и болтают о совершенно безобидных вещах.

Гермиона вдруг поняла, что все еще держит Нотта, и поспешно отпустила его, убрав свою руку в карман.

— Покажите мне вашего друга, — проворчал Том, наконец, надевая на нос очки.

Нотт с готовностью вытащил из кармана колдографию и протянул ее Тому. Малфой на ней стоял с метлой в квиддичной форме и, сжимая в руках пойманный снитч, победно улыбался. Гермиона подумала, что очень редко она видела его таким — не угрюмым, не злым, не заносчивым, а счастливым.

— Я помню его, — сказал Том. — Он открыл мне дверь, когда я стучал.

— Замечательно, — улыбнулся Нотт.

Они уже собирались уходить, когда Том остановил Гермиону.

— На твоем месте, я бы держался от него подальше, — сказал он. — Мне кажется, что он плохой человек, я бы не стал ему доверять.

— Спасибо, — улыбнулась Гермиона. — Я знаю это.

* * *

— Ты действительно считаешь Малфоя плохим человеком? — поинтересовался Нотт, когда они оказались на улице.

Гермиона запахнула пальто и посмотрела на небо. Дождь прекратился, но тучи по-прежнему озаряли Лондон своей серостью.

— Я считаю, что ему нельзя доверять, — ответила она.

— А мне?

— И тебе, — ответила Гермиона, помедлив.

Ей казалось, что говорить так не очень тактично, но ведь это был человек, которому она действительно не могла доверять. Она украдкой посмотрела на Нотта, наблюдая за его реакцией. К ее удивлению, тот рассмеялся.

— Тогда почему ты пошла со мной?

Вопрос застал ее врасплох. Странно, но мысли о том, что он может навредить ей, почти не посещали ее. Наверняка, все дело в том, что Гермиона и сама прекрасно могла за себя постоять — волноваться просто не было повода.

— До встречи, Грейнджер, — Нотт опустил голову в шутливом поклоне.

Через мгновение раздался хлопок аппарации и Гермиона осталась на улице одна.

* * *

Если Драко Малфой все-таки оказался невиновным, тогда кому понадобились эти жертвы? Где-то в глубине души Гермиона надеялась, что догадки Гарри подтвердятся, что сосед Паркинсон не подтвердит алиби Малфоя, и что он будет лишен свободы заслуженно. Теперь они снова вернулись в самое начало игры, словно фишка встала на поле на «вернуться к старту» и нет совершенно никаких зацепок. Кому могло понадобиться сначала убить Забини, а потом стереть память Гринграсс и Паркинсон? Понятно, что обе знали что-то, о чем явно не должны были знать. Значит, надо отталкиваться от них, от их знакомых, от чего-то, что могло их связывать.

По всем пунктам подходил Малфой, который был невиновен. Еще Нотт, его Гермиона тоже держала в уме, хотя подозрений он не вызывал, да и во время убийства Забини находился с больным отцом, что подтвердили колдомедики — Гарри проверил его вторым. Еще был Грегори Гойл, и насколько Гермиона знала, авроры собирались им заняться.

Как бы то ни было, игра продолжалась. И следующий ход был за ней.

— Добрый день, мисс Грейнджер, — поприветствовал ее охранник. — Вы снова к Малфою?

Гермиона кивнула.

— Его выпускают на свободу, — добавила она.

Охранник недобро улыбнулся, жестом предлагая ей пройти вперед.

Стук каблуков эхом отскакивал от стен, словно отсчитывая мгновения до того момента, когда она зайдет в нужную камеру. Подойдя к знакомой двери, Гермиона ощутила странное волнение. И почему именно она должна была сообщать Малфою, что завтра он, наконец, сможет уйти из этого ненавистного ему места? Жаль, что не существовало помощника помощника, ведь тогда Гермиона с радостью скинула бы на него эту не самую приятную обязанность.

Дверь неприятно скрипнула, когда она потянула ее на себя. Вдохнув поглубже, Гермиона зашла в плохо освещенную камеру.

— Грейнджер, за эти несколько дней я общался с тобой больше, чем за все годы в Хогвартсе, — протянул Малфой, стоило Гермионе войти внутрь.

Главное — не реагировать. Пусть говорит, что хочет.

— Твое алиби подтвердилось. Сегодня тебя выпустят, — она отчеканила эти предложения даже не глядя Малфою в глаза. — Подпиши вот здесь.

Он молча взял в руки лист и перо. Единственное, в чем Малфой бесспорно был хорош — это почерк, так красиво выводить буквы, совсем при этом не стараясь, у Гермионы не получалось никогда. А у него даже подпись получилась аккуратная, буковка к буковке, закорючки идеально круглые, а ведь писал на весу. Нахмурившись, Гермиона выхватила у него лист и пошла к выходу.

Малфой — тяжелый случай, зато, если научиться быть спокойной и хладнокровной с ним, то с остальными проблем точно не возникнет. Вот уж точно настоящая проверка на прочность.

Гермиона закрыла дверь и собралась уйти, когда Малфой подошел к решетке.

— Грейнджер.

— Чего тебе?

Она встала, сложив руки на груди.

— Кто подтвердил алиби?

— Сосед Паркинсон. Ты же сам рассказал о нем Нотту, — нехотя ответила Гермиона.

Малфой оперся лбом на железные прутья. Сейчас он выглядел точно так же, как во время последней битвы: уставший, в ссадинах, с потухшим взглядом и с прилипшими ко лбу волосами. Никакой аккуратной прически и костюма стоимостью в три зарплаты Гермионы.

— Ты общалась с Ноттом?

— Он помог Министерству вытащить тебя из-за решетки, ко всеобщему сожалению, — Гермиона кисло улыбнулась. — Не понимаю, чему ты удивляешься.

Удивляло, что Малфой, казалось, не был рад своей свободе.

— Слизеринцы ничего не делают просто так, — усмехнулся он. — И если с Ноттом мне придется платить по счетам, то почему ты помогала ему, мне не понятно. Неужели тебе не хочется, чтобы я сгнил в этой клетке?

— Только об этом и мечтаю, — фыркнула Гермиона.

И почему она тратит свое время на болтовню с этим человеком?

— Я серьезно, — Малфой пристально посмотрел на нее. — Если ты ждешь, что я буду целовать ваши с Поттером задницы…

— Я просто хотела добиться справедливости, — быстро перебила его она. — Хотя ты ее совершенно не заслуживаешь. Просто привычка такая осталась. Ну, знаешь, помогать убогим.

Гермиона развернулась и быстрым шагом направилась к выходу. Иногда она ненавидела себя за эту объективность, и за то, что каким бы отвратительным не был человек, ей всегда хотелось, чтобы все было по правилам. И никакое «Это же Малфой!» от Гарри или Рона не имело значения.

— Ну и дура же ты, — прошептала Гермиона.

Рабочий день начинался не с самых приятных разговоров.

* * *

Все-таки работать с бумагами, когда перед носом происходят нападения, невыносимо. Гермиона честно старалась не отвлекаться, даже не ходила к Гарри, чтобы у противной Кэсси не было поводов к ней прицепиться, но мысли все равно были только о таинственном убийце. В Хогвартсе они всегда были в самой гуще неприятностей, по правде говоря, часть их точно произошла из-за вмешательства троицы. Так зачем снова лезть на поле боя, когда единственным желанием было избавиться от этого навсегда?

— Оказывается, проклятье, от которого умер Забини — не единичный случай, — задумчиво нарушил тишину Терри.

— Что? — Гермиона тут же оторвалась от своих мыслей. — Откуда ты это знаешь?

— Кэсси взяла отгул и попросила меня раскидать по папкам ее бумаги, — он помахал в воздухе кипой белых листков. — Вот здесь написано, что один волшебник, Джозеф Хант, умер точно такой же смертью около ста лет назад.

— И что? Убийцу нашли?

— Странное дело, — задумчиво протянул Тэрри, листая страницы в папке. — Друг этого Джозефа умер сразу же после него от обычной Авады, и убийцу сразу же обнаружили — это Бруно Риччи. На него повесили оба убийства, так как все трое когда-то были друзьями, а потом никак не могли поделить магазин, который открывали вместе. Но Риччи признался только в том, что выпустил зеленый луч в своего бывшего друга, и клянется, что темное проклятье — не его рук дело.

— Это все, что он рассказал?

— Да, и заявил, что больше не может ничего сказать. А почему не может — никто так и не узнал.

Что может связывать волшебников, которые умерли сто лет назад и слизеринцев? Похоже, это единственная зацепка в деле.

— Все, не могу больше работать! — Терри потянулся и встал из-за стола. — Пойду пройдусь, если что — я отошел по важному вопросу.

Он подмигнул Гермионе и вышел из кабинета. Почему его до сих пор не уволили за такое отношение к работе, оставалось загадкой.

Гермиона пододвинула к себе папку с отчетами — она не могла так расслабляться. Согласно ее плану, через три месяца она уже получит повышение, а для этого нужно работать и еще раз работать. Но чертово проклятье никак не пропадало из ее мыслей. Может, дело в какой-то заколдованной вещице, которую Авроры просто не смогли найти?

— Гермиона? — Гарри заглянул в кабинет и постучал по косяку двери.

— Заходи, — устало улыбнулась она.

По крайней мере, она никуда не ушла с рабочего места. Если кому и влетит теперь, так только Гарри, но его выговоры не пугали никогда.

— У меня новости по делу, — начал он. — Оказывается, один человек уже умер подобной смертью.

— Да, я знаю, — кивнула Гермиона. — Джозеф Хант, около ста лет назад.

Гарри удивленно на нее посмотрел.

— Слушай, тут нет никакой библиотеки, откуда ты все знаешь?

Гермиона засмеялась. Найти информацию для нее никогда не составляло труда.

— У Терри прочитала, — она кивнула в сторону соседнего стола.

— Хорошо, а про то, что убийца — это прадедушка Забини, ты тоже знала?

— Что?

Гермиона вскочила из-за стола и подошла к Гарри. Кажется, клубок начинал распутываться.

— Риччи — прадедушка Забини?

— Да, у Блейза фамилия отца, — Гарри протянул ей бумаги, которые держал в руках.

Гермиона пробежалась глазами по строчкам — действительно, все так и было.

— Почему тогда в этот раз умер сам Забини?

— Не знаю, — Гарри покачал головой. — Но эти дела связаны друг с другом, это мы можем знать наверняка. Авроры поедут в поместье Забини и поищут там какие-нибудь старые записи, я буду держать тебя в курсе.

— Конечно, — Гермиона вернула ему бумаги и снова села за стол.

Теперь точно нужно было разобраться с этой стопкой дел. Больше никаких мыслей об убийстве.

— Кстати, — Гарри обернулся, — в пятницу будет ужин в Норе, миссис Уизли передала, что ты просто обязана там быть. Я собираюсь сделать Джинни предложение, — он счастливо улыбнулся.

— Конечно, — улыбнулась Гермиона в ответ, — я приду.

Она заранее знала, что вечер будет просто ужасным. Конечно, Молли обязательно скажет, что им с Роном давно пора пожениться, и тогда придется сказать ей, что они больше не вместе. Только вот как ответить на вопрос «почему?»

Гермиона застонала и опустила голову на руки. А ведь Молли уже называла ее невесткой, какой кошмар.

Да, пожалуй уж лучше думать о проклятье и ненавистных слизеринцах, чем о предстоящем ужине.

* * *

Когда Гермиона вышла из Министерства, она увидела стоящего неподалеку Нотта. Выглядел он немного помятым и невыспавшимся. “Веселился всю ночь”, — решила Гермиона.

— Малфоя освободили еще в обед, он давно ушел, — сообщила она, проходя мимо.

— Что? — Нотт удивленно на нее посмотрел. — Ты уверена?

— Конечно уверена. Это такой праздник — я больше не буду видеть его каждый день, — эта мысль радовала Гермиону весь день. — Ты, я смотрю, тоже отмечал?

— Что? — снова переспросил он.

— Ну, похоже, ты отлично повеселился сегодня ночью.

Лицо Нотта не выражало никаких эмоций, на мгновение он стал похож очень на Малфоя. Наверное, их на Слизерине обучают подобному.

— Ага, веселился, — холодно ответил он. — Смотрел, как мой отец проживает свои последние минуты, мучаясь от лихорадки.

Гермиона замерла. Как она могла быть такой бестактной?

— Мне очень жаль, — тихо произнесла она. — Я не знала, что твой отец болен.

Нотт выглядел таким разбитым, но Гермиона понимала — что бы она ни сказала и не сделала сейчас, это все равно не поможет.

— Не бери в голову, — отмахнулся он. — Мне не нужно твое сочувствие.

Гермиона кивнула. Она все еще чувствовала себя неловко за то, что сказала. Это было совершенно на нее не похоже, ведь тактичность всегда была ее отличительной чертой.

— Может, ты подскажешь мне какое-нибудь зелье для сна? — вдруг спросил Нотт. — Боюсь, этой ночью уснуть мне будет не так-то просто.

— Конечно, — с готовностью ответила она.

Иногда она сама удивлялась, сколько же рецептов хранится в ее голове. Кажется, спроси ее любое зелье из программы Хогвартса, она назовет его без запинки.

— Тебе будет нужна ветка валерианы, лаванда — тут главное не переборщить с количеством, а то можешь проспать слишком долго. И ни в коем случае не бери сушеную лаванду, от нее нет никакого толка, хотя в книжках об этом и не пишут. Потом слизь флоббер-червя…

— Эй, Грейнджер, помедленнее! — перебил ее Нотт. — Я ничего не запомнил.

— Я могу сходить с тобой, — предложила Гермиона и тут же осеклась.

Зачем она вообще это предложила? Конечно же, он откажется.

Гермиона очень надеялась, что он откажется.

— Я буду очень признателен, — ответил Нотт.

Если он и удивился, то виду не подал.

Ну что, Гермиона, помогать слизеринцам — это теперь твое хобби?

* * *

— Добавишь четыре веточки лаванды, две части вот этой травы и все измельчишь. Потом добавишь две капли слизи и нагревай на небольшом огне. Зелье должно настояться час и сорок минут, потом нужно будет снова добавить травы из этого мешочка. Добавишь четыре веточки валерианы, помешаешь семь раз против часовой стрелки — и все готово, — Гермиона вручила Нотту ингредиенты, — Не волнуйся, я все записала и положила рецепт тебе в пакет, — добавила она, увидев его взгляд.

— Спасибо, — он улыбнулся.

— Не за что.

Они проторчали в «Аптеке Малпеппера» почти час, и Гермиона уже представляла, как она приходит домой, ложится на кровать и забывает об этом дурацком дне. Да, пожалуй, это все, что ей было необходимо в данную минуту.

— Ты не аппарируешь? — Нотт догнал и поравнялся с ней.

— Нет.

Гермиона прибавила шагу.

— Почему?

— Потому что я люблю ходить пешком, и вообще, какая тебе разница?

Она слишком много времени проводит со слизеринцами. И они очень плохо влияют на ее нервную систему, это точно. Гермиона сделала глубокий вдох.

— Я провожу тебя, — Нотт и не думал отставать.

— Спасибо, не стоит.

— А вдруг какая-нибудь опасность?

Гермиона закатила глаза.

— Ты — единственная опасность, которую я могу встретить.

Ее удивляла эта настойчивость. С чего вдруг Нотт решил ее провожать? Конечно, она не испытывала к нему такой неприязни, как к Малфою, но все равно не чувствовала себя комфортно в его компании.

Нотт молчал.

— Я оттягиваю момент, когда приду домой и буду там в полном одиночестве, — сказал он, наконец.

— Хорошо, — кивнула Гермиона.

Несмотря ни на что, Нотта ей было очень жаль. Она вспомнила, с какой болью стирала память у своих родителей, как боялась каждую секунду, что с ними может что-то случиться. Это именно то, чего не пожелаешь самому злейшему врагу.

Некоторое время они шли молча. Нотт смотрел под ноги, казалось, мыслями он был очень далеко. Иногда он ускорял шаг, и Гермионе приходилось совершать усилие, чтобы не отставать от него.

— Мы с ним почти не ладили в последнее время, — сказал он вдруг. — Год практически не общались, пока он не слег.

— А что с ним произошло? — спросила Гермиона.

Нотт пожал плечами.

— Я не вспомню сейчас название, какая-то тяжелая болезнь. Может и был шанс на спасение, но требовалось очень дорогостоящее зелье, а друзья отца мигом испарились, как только ему потребовалась помощь.

Его голос стал злее. Гермиона заметила, что он сжал руки в кулаки.

— Мне очень жаль, — сказала она еще раз.

— Да ладно? — усмехнулся он. — Мой отец был убийцей, и ты это знаешь.

— Ты прав, — сказала Гермиона. — Но ты потерял близкого человека, а это ужасно. Поэтому я сочувствую твоей утрате.

Нотт кивнул, но ничего не ответил.

В квартале от своего дома Гермиона решила остановиться. Нотту совершенно незачем знать, где именно она живет. Конечно, вряд ли он стал бы что-то делать, но спать и думать, что в эту самую секунду команда слизеринцев может попытаться ее убить, не хотелось. А фантазии Гермиона на этот счет в последнее время были слишком уж яркими.

— Дальше я сама, — сказала она.

Нотт ухмыльнулся.

— Боишься, Грейнджер?

— Не льсти себе. И не перепутай ингредиенты, а то скажут потом, что я тебя отравила.

Гермиона помахала ему на прощание и пошла в сторону дома.

Дом встретил ее неприветливо. Паркет тихо скрипел под ногами, ветер, проникший через незакрытое окно, играл с белоснежными шторами. Казалось, что дом говорит с ней, как будто он живое существо. Гермиона повесила пальто и зашла в спальню — больше никаких дел сегодня, только долгий сон. Усилием воли она заставила себя сложить все одежду аккуратно в шкаф и забралась под теплое одеяло. Через несколько минут дом затих, и Гермиона уснула вместе с ним.

Что может быть бесполезнее пустого аквариума? Он ведь даже не настолько красив, чтобы быть частью интерьера. Меняя воду, Гермиона в который раз задалась вопросом, зачем они вообще его держат.

На самом деле, аквариум без рыбы — лучшее описание ее теперешнего состояния. Она постучала пальцем по толстому стеклу — конечно же, никто не приплывет. Потому что есть только фасад, видимость, а внутри — ничего. Пустота, которую нечем наполнить.

— Гермиона? — в кабинет вбежал Гарри. — Нужно поговорить.

Она вышла в коридор, заранее зная, что новости ее не обрадуют.

— Что такое, Гарри?

— Гойл убит, — коротко сказал он.

Гермиона замерла. Конечно, она знала, что ее работа будет связана с убийствами и преступниками, но почему вот уже в который раз страдает человек, которого она знает?

— Мы едем на место, сейчас, — добавил Гарри.

Гермиона заглянула в кабинет: Терри работал, или, скорее, создавал видимость работы. Гестия Джонс дала им на двоих ответственное задание, но Гермиона была уверена, что без нее его никто не закончит. Она не могла просто взять и покинуть рабочее место. Она ведь никогда не вела себя так безответственно!

— Гермиона, — позвал ее Гарри, — у нас нет времени, ехать нужно сейчас.

Разве это не то, чего она так хотела избежать? Разве не от преступлений ей хотелось держаться подальше?

Разве не мысли об этих преступлениях притупляют эту боль внутри нее?

— Уже иду, — ответила Гермиона.

Она вбежала в кабинет, схватила сумку и повернулась к Терри.

— Я понимаю, что просить об этом будет очень нагло...

— В следующий раз ты сделаешь всю работу за меня, — прервал ее Терри.

Он окинул взглядом огромную кипу бумаг на своем столе. На столе Гермионы была такая же.

— Ты будешь делать всю работу за меня до конца недели, — добавил он.

— Что?! — Гермиона задохнулась от возмущения. — Вот это точно нагло!

— Ты идешь? — Гарри заглянул в кабинет и постучал пальцами по циферблату часов. — Нас не будут ждать.

— Хорошо, — сдалась она. — Делаю твою работу всю неделю.

— С тобой приятно иметь дело! — коварно улыбнулся Терри.

Гермиона раздраженно хлопнула дверью, надеясь, что дело того стоит.

* * *

Семья Гойлов жила в небольшом, безвкусно оформленном поместье. Гермиона поморщилась, глядя на огромные золотые цветы, которые уродливыми пятнами расползались по стенам. Громоздкие люстры сверкали драгоценными камнями, казалось, что они вот-вот упадут на головы посетителям дома, не выдержав собственной тяжести.

— Я просто зашла в гостиную и увидела, как он сидит в кресле, — сдерживая рыдания, рассказывала миссис Гойл. — Я сразу поняла, что он мертв.

— Как вы это поняли? — поинтересовался высокий аврор, чьего имени Гермиона не запомнила.

— Что вы, Грегори никогда бы не пропустил обед, — она громко зарыдала.

Миссис Гойл была высокой полной женщиной, в блестящем обтягивающем платье, на плечах у нее покоилась розовая меховая накидка. Длинные серьги в ее ушах звенели при каждом шаге, а волосы были убраны в высокую прическу, украшенную цветами. Миссис Гойл поднесла к лицу белоснежный платок и шумно высморкалась.

Они вошли в гостиную. Потолки ее были разрисованы розовощекими херувимами, а на стенах творилось блестящее безумие. У Гермионы болели глаза от двух минут в этом поместье, как Гойлы умудрялись тут жить?

К ее удивлению, у окна стоял Малфой, повернувшись спиной ко всем. Гермиона подумала, что он очень выделялся на фоне этого праздника блеска и красок в своем безупречном черном костюме.

— А он что здесь делает? — нахмурился Гарри.

Малфой обернулся и смерил присутствующих презрительным взглядом. Он был таким надменным, словно не сидел за решеткой всего пару дней назад, словно всю свою жизнь был на высоте и никогда не опускался на дно. Наверное, даже дно у Малфоев было лучше, чем у других людей.

— Это я позвала его, — вмешалась миссис Гойл. — У Грегори почти не осталось друзей, только Драко и Тео изредка навещали его. Он был таким одиноким, мой бедный мальчик.

Она снова зарыдала, и к ней тут же подбежали домовики с успокоительным зельем.

Гермиона подошла к креслу, на котором сидел Гойл. Он был бледным, на коже уже выступили трупные пятна. Гермиона почувствовала, как по коже пробежали мурашки. Почему война прекратилась, а люди до сих пор продолжают умирать?

— Специалисты сказали, что это отравление, — сказал Гарри. — Думаю, дело в этом огневиски.

Он указал на открытую бутылку рядом с креслом.

— Миссис Гойл, вы знаете, откуда у Грегори этот огневиски? — повернулся к ней Гарри.

— Конечно. Мы всегда заказывали алкоголь в самом лучшем магазине Англии "Зеленый единорог", — с готовностью ответила она.

Вдруг дверь в гостиную открылась, и Гермиона увидела Нотта. Он выглядел уставшим, словно не спал несколько ночей подряд: мешки под глазами, взъерошенные волосы, помятая одежда и потухший взгляд. Видно, даже зелье не помогло ему уснуть после потери отца.

— Миссис Гойл, я получил вашу сову с просьбой срочно аппарировать сюда, что случилось? — спросил Нотт и перевел взгляд на кресло.

В его глазах отразился неподдельный ужас. Он медленно подошел к телу и, словно не веря до конца, что это правда, дотронулся до шеи Грегори.

— Мои соболезнования, — тихо сказал Нотт, не отводя взгляд от трупа.

Гермиона заметила, с какой злостью Малфой на него смотрел. Эти двое явно больше не были такими друзьями, как раньше.

— Миссис Гойл, — Гарри снова привлек ее внимание, — кто приносил вам заказы?

— Служба доставки, — она пожала плечами. — Я не запоминаю этих людей.

— Кто-нибудь мог желать ему смерти?

— Грегори? — миссис Гойл с искренним удивлением посмотрела на Гарри. — Нет конечно, мой мальчик в последнее время все сидел дома, он не мог никому навредить.

Гермиона пыталась найти логику в этих убийствах, но у нее не получалось. Кому и зачем потребовалось убивать слизеринцев и стирать им память? Может, был какой-то секрет факультета, который никто не должен был узнать?

— Присядьте, миссис Гойл, — Нотт пододвинул к ней стул. — Может, Грегори рассказывал вам в последнее время что-нибудь странное?

— Расследование здесь ведет аврорат, — сухо перебил его Гарри.

Улыбнувшись, Нотт примирительно поднял руки.

Странно, но ни он, ни Малфой, казалось, не были убиты горем из-за потери друга. Дружили ли они вообще?

— Грейнджер?

Гермиона вздрогнула. Она и не заметила, как Нотт подошел к ней.

— Спасибо за зелье, но оно не помогает, — улыбнулся он. — Зато, когда не спишь вторые сутки, все кажется таким неважным. Сколько человек может прожить без сна?

— Примерно одиннадцать суток, — ответила Гермиона. — Но думаю, что тебе не придется ждать так долго, похоже, что на слизеринцев открыта охота.

Ей не нравилось, что он вот так просто подходит к ней и разговаривает, словно они старые приятели. Гарри хмуро посмотрел на них, но продолжил расспрашивать миссис Гойл. Наверняка ему тоже не нравилось, что все дела крутятся вокруг их нелюбимого факультета. По крайней мере, сохранять профессионализм и быть беспристрастным было очень сложно.

— Думаешь, я следующий? — Нотт посерьезнел.

— Я не знаю, — Гермиона покачала головой. — А что думаешь ты? Кому это могло понадобиться?

Нотт задумался.

— Я думаю, что мы много кому перешли дорогу. Лучше назови людей, которые не хотят нашей смерти, — он пожал плечами и криво улыбнулся.

— Я не хочу.

Нотт с удивлением на нее посмотрел.

— Ну что? — она закатила глаза. — Вы все мне не нравитесь. Я не хочу иметь с вами никаких дел. Но это ведь не значит, что я хочу вашей смерти.

— Какое трогательное признание, Грейнджер.

Она обернулась: Малфой стоял в паре шагов от них.

— Что тебе нужно? — устало спросила она.

— Да вот, проходил мимо, смотрю — старые школьные знакомые, решил присоединиться к разговору, — ядовито ответил он.

— Лучше бы ты все-таки прошел мимо, — холодно ответила Гермиона.

— А что, у вас тут уже общие секреты?

Малфой подошел ближе. Гермиона заметила, что хоть он и говорил с ней, но на нее ни разу не посмотрел. Зато Нотт был как под прицелом.

— Нет никаких общих секретов, — ответила Гермиона. — Мы все на месте преступления, и вы, между прочим, подозреваемые.

— Мы невиновные, пока вы не докажете обратное, — Малфой перевел взгляд на нее.

Теперь тонна ледяной ненависти, что он выливал на Нотта, досталась и ей тоже.

— Гермиона, все в порядке?

Она обернулась и увидела Гарри.

— Да, мы просто беседуем.

Гарри хмуро посмотрел на Нотта и Малфоя, и Гермиона тут же почувствовала в воздухе напряжение. Все трое сверлили друг друга взглядами, словно ее тут и не было вовсе.

— Есть какие-нибудь улики? — она попыталась обратить на себя внимание.

— Проверим магазин, в котором продается этот виски, — ответил Гарри, не отводя взгляда от Малфоя.

Еще один, раздраженно подумала Гермиона.

— Не густо, — усмехнулся Нотт.

— Может, у тебя есть, что добавить? Может, ты знаешь, кто ненавидит слизеринцев больше остальных? — Гарри перевел взгляд на него. — За исключением меня, — раздраженно добавил он, заметив выразительные взгляды стоящих рядом.

— Нет, — ответил Нотт. — Но очень надеюсь, что скоро узнаю.

— Да, этому человеку явно не поздоровится, когда я узнаю, кто он, — холодно добавил Малфой.

— Этому человеку придется ответить перед законом, — встряла Гермиона.

Она переводила взгляд с одного на другого — атмосфера явно начинала накаляться.

— Хочешь знать, что я думаю о законе, Грейнджер? — поинтересовался Малфой. — Пошли бы вы...

— Замолчи, — перебил его Гарри.

Он сделал шаг вперед, чтобы Гермиона оказался за его спиной. Недобрый знак. Гермионе совершенно не нравилось происходящее, она оглянулась по сторонам, чтобы позвать авроров — кто-то должен был предотвратить конфликт, раз ее здесь никто не воспринимает всерьез.

— А ты бы шел лучше к своей рыжей нищенке Уизли, — не остался в долгу Малфой.

Следующие события произошли так быстро, что Гермиона даже не успела понять, что случилось. Раз — и кулак Гарри уже опускается на скулу Малфоя. Еще мгновение — и они уже пихают друг друга, совершено забыв о существовании магии, как обычные маггловские драчуны.

— Эй, — закричала она, — прекратите немедленно. Гарри, ты же аврор!

Гермиона попыталась их разнять, но тут же получила локтем в висок от Гарри. Она бы точно упала, если бы Нотт не успел ее подхватить. На мгновение она словно провалилась в туман: издалека доносились крики Гарри и Малфоя, кто-то пытался их разнять, а потом вдруг гул голосов стих, остался только звон в ушах.

— Грейнджер?

Она почувствовала, как кто-то подхватил ее на руки, а потом опустил на мягкую поверхность. Гермиона открыла глаза и увидела склонившегося над ней Нотта.

— Грейнджер, — снова позвал он, — ты порядке?

— В полном. Что с Гарри? — она попыталась привстать, но голова предательски закружилась.

— Поттер не маленький, разберется. Ты-то куда полезла?

Нотт взял у подошедшего домового эльфа пакет со льдом и приложил его к месту ушиба.

— Спасибо, — настороженно сказала она и перевела взгляд туда, где еще минуту назад была драка. Теперь там стоял аврор, который делал Гарри выговор, а Малфой сидел на корточках и что-то рассматривал на полу.

— Сломал палочку, — пояснил Нотт, увидев вопросительный взгляд Гермионы. — Упал на нее и сломал.

Никакой жалости к Малфою она не испытывала. В конце концов, он должен уже был научиться держать язык за зубами, иначе долго не проживет.

— Почему ты вдруг так добр ко мне? — Гермиона подозрительное посмотрела на Нотта.

— Ты помогла мне тогда с зельем, я помог тебе сейчас, — он пожал плечами. — Не люблю быть в долгу.

К черту. Сейчас хотелось взять увесистый томик "Истории Хогвартса" и как следует стукнуть им Гарри. Чем он вообще думал?

Гермиона осторожно встала с дивана.

— Ты точно в порядке?

— Все хорошо, — ответила она.

Голова немного кружилась, но бывало и хуже. Нотт встал рядом. Неужели боится, что она упадет? Будь на его месте другой человек, эта забота показалась бы ей очень трогательной.

— В этом отвага гриффиндорцев? — поинтересовался Нотт. — Лезть в драку с людьми, которым ты едва до плеча достаешь?

— Рост не имеет значения, — вспыхнула Гермиона.

По крайней мере, он никогда не мешал ей быть лучшей ученицей курса или сражаться на войне.

— Тише, Грейнджер, — Нотт засмеялся. — В твоем случае это и правда не вызывает сомнений. Еще чуть-чуть и ты бы наваляла Малфою, а потом Поттеру. — Он задумался и добавил: — А потом и мне.

Гермиона не смогла сдержать улыбки.

— Ладно, это было немножко глупо. Самую малость! — признала она.

— Надо же! — Нотт притворно удивился. — Грейнджер умеет улыбаться! Может, ты еще и шутить умеешь? Еще чуть-чуть и я поверю, что ты нормальный человек.

— Я умею шутить, — оскорбилась она.

Значит, вот какое впечатление она производит? Робот без чувств и эмоций? С другой стороны, она ведь всегда хотела выглядеть серьезным и собранным человеком, и по-настоящему расслаблялась только в компании близких друзей.

— Гермиона, ты в порядке? — Гарри подбежал к ней сразу, как аврор его отпустил.

— Все нормально, — сухо ответила она. — Что тебе сказали?

Он пожал плечами.

— Выговор. Наверное, за такое могли бы и уволить...

— ...но ты же великий Гарри Поттер, — с усмешкой закончил за него Нотт.

— Ты вообще не лезь, — огрызнулся тот.

Гермиона закатила глаза.

— Гарри, ты вообще понимаешь, что делаешь? — возмущенно начала она. — Это — место преступления! Тут лежит труп человека и сидит убитая горем мать, а ты устраиваешь драку и вообще ведешь себя как ребенок! Ты хоть понимаешь, насколько это ужасно?

Гарри виновато опустил глаза. Похоже, Гермиона немного переборщила со своей гневной тирадой.

— Вау, — выдохнул Нотт. — Да выговор аврора просто детский лепет по сравнению с этим.

Гарри зло посмотрел на него, но ничего не сказал.

На самом деле, Гермиона понимала, как сложно ему держать себя в руках. Эти люди — Малфой, по большей части, — отравляли им жизнь все время, что они были в Хогвартсе. Но если они собираются работать в министерстве, то должны уметь держать себя в руках. Это и называется профессионализмом.

— Мне пора идти, — сказал вдруг Нотт. — Береги голову, Грейнджер.

Он улыбнулся и ушел. Гермиона фыркнула, но ничего не ответила.

— Куда теперь? — спросила она у Гарри.

— Никуда, — хмуро ответил он. — Ребята сами проверят магазин, мне сказали заняться бумажной работой.

— Ты еще легко отделался, — напомнила она ему.

Миссис Гойл давно ушла, тело Грегори унесли, в огромной гостиной остались они и Малфой, который тщетно пытался вернуть свою палочку к жизни.

— Ее не склеить, — сказала Гермиона. — Тебе нужна новая, правда, теперь придется ждать ее пару дней, ведь вы уничтожили магазин Оливандера, — ядовито напомнила она.

Малфой с ненавистью на них посмотрел. На его скуле краснела царапина, губа была разбита. Ему явно досталось больше, чем Гарри.

— Надеюсь, ты понимаешь, что твой дружок подписал мне смертный приговор, — зло бросил он, швырнув обломки палочки в сторону. — Что, Поттер, годы обучения в Хогвартсе прошли мимо? Предпочитаешь драться руками?

— Какой смертный приговор? — не поняла Гермиона.

— Включи мозги, Грейнджер. Почти все мои друзья либо мертвы, либо в больнице. Теперь, когда придут за мной, я не смогу ничего сделать.

Малфой вздохнул и закрыл лицо рукой. Он... боялся? И откуда ему было знать, что следующий будет именно он?

— Ты что-то знаешь? Знаешь, кто хочет твоей смерти? — уточнила Гермиона.

— Да ничего я не знаю, — резко ответил Малфой. — Но спасибо, Поттер, что так ускорил мою смерть.

Быстрым шагом он направился к выходу.

— Стой, — крикнул ему Гарри.

Гермиона непонимающе на него посмотрела. Что он задумал в этот раз?

— Пару дней поживет на Гриммо под моим присмотром, пока не сделает свою палочку. Эта квартира защищена лучше Министерства, — объяснил Гарри.

— Что?! — воскликнули Гермиона и Малфой одновременно.

— Ты должно быть шутишь, — добавила она.

Но Гарри выглядел абсолютно серьезным и уверенным в своих действиях. Гермиона знала эту решимость, его будет сложно переубедить.

— Я втянул его в это, мне и отвечать, — угрюмо ответил он. — Мне не улыбается наблюдать эту рожу у себя дома, но авроры ему охрану не дадут.

— Какая забота, я тронут, — протянул Малфой. — Ты больше не хочешь моей смерти?

— Только если она произойдет от моих рук, — огрызнулся Гарри.

— Мне кажется, что одному ему будет безопаснее, — осторожно начала Гермиона.

Малфой и Гарри в одной квартире? Да они и часу спокойно не просидят.

— И с чего вы вообще взяли, что я на это пойду? — холодно поинтересовался Малфой.

— С того, что тебе не хочется умереть сегодня ночью. Что, Малфой, засунешь свою гордость в задницу и примешь мою помощь?

Гермиона видела, насколько Гарри было сложно держать себя в руках. На самом деле, она даже гордилась им.

Малфой посмотрел на обломки палочки в руках, а потом швырнул их на пол.

— Да вы оба спятили, если всерьез считаете, что я проведу в вашем обществе еще хотя бы минуту, — холодно сказал он. — Лучше уж закончить, как Блейз, чем находиться под одной крышей с великим героем Поттером и его надоедливой подружкой, которая все время сует свой нос в чужие дела.

Малфой презрительно посмотрел на Гарри и ушел, на Гермиону даже не взглянув.

С минуту Гарри и Гермиона простояли молча, оглядывая место преступления.

— Мерзкий хорек, — сказал, наконец, Гарри. — Из-за него мне теперь весь вечер придется перебирать бумажки.

Гермионе очень хотелось сказать, что вообще-то это он, Гарри, начал вести себя как драчливый третьекурсник. А еще, что она целыми днями только и делает, что работает с бумагами, — и ничего, живая.

Гермиона положила Гарри руку на плечо.

— Пойдем? — мягко спросила она, слегка подталкивая его к выходу.

Он хмуро кивнул.

Причитающий эльф-домовик в двух шагах от них с благоговейным ужасом держал в руках сломанную палочку Драко Малфоя. Наверное, это было бы самым страшным для Гермионы — остаться без магии. Даже находясь у родителей, она не спешила полностью отказываться от палочки, используя хотя бы Люмос и Алохомору.

Были моменты, когда Гермиона всерьез думала, что ей не нужен этот волшебный мир, который принес столько боли и слез. Что куда лучше было бы вообще отказаться от него, жить простой маггловской жизнью, работать на скучной работе, жить в стране, которая находится за сотни километров от места, где когда-то умирали ее близкие.

Это было бы бегством — наплевать. Если задуматься о том, чего Гермиона вообще хотела, то ответ колебался от «покоя» до «ничего». Пока же магический Лондон был полярно далек от этих ответов.

Но в тот самый момент, когда Малфой сломал свою палочку, когда она увидела его искаженное яростью и страхом лицо, она поняла — ей нужна ее магия, иначе она просто не сможет чувствовать себя в безопасности.

— Гермиона, согласна ли ты с тем, что четверг — это без пяти минут пятница?

Хитрый голос Терри отвлек ее от безрадостных размышлений.

— Ну, пятница и правда не за горами, — согласилась Гермиона.

— А это значит, что можно начинать отдыхать уже сегодня, верно?

— Только в том случае, если ты начинал работать.

Гермиона раздраженно посмотрела на его пустой стол. Ее собственный был похоронен под папками с делами. Еще немного — и ее саму никто не найдет, бумаги станут ее душным склепом.

— Ты сама согласилась делать мою работу, — пожал плечами Терри, нисколько не обидевшись. — Я хотел позвать тебя с нами в бар, там будут наши соседи из Отдела выявления и конфискации поддельных защитных заклинаний.

— И Кэсси? — уточнила Гермиона.

— Нет, — он помрачнел на секунду. — Ее не будет. А остальные к тебе точно хорошо относятся!

Гермиона покачала головой, вставая из-за стола. В носу предательски защипало. В последнее время ей слишком легко было расстроиться до слез; казалось, что малейшая грустная мысль выбивала из колеи.

— Спасибо, Терри, но я откажусь, — пробормотала она и быстро вышла из кабинета.

Коридор начал плыть перед глазами, она практически по памяти дошла до туалета, забежала в свободную кабинку, наложила заглушающее заклинание и — зарыдала. Ее вдруг накрыло такое сильное чувство одиночества и жалости к себе, что она ничего не могла поделать.

В этот момент она остро ощутила, что теперь совершенно одна. Гарри живет с Джинни, вдвоем они оказываются только по рабочим делам. Рона она оттолкнула, потому что была не готова давать ему все то, что подразумевают нормальные отношения, но и не понимала, как общаться с ним теперь. Просто дружить? Так, будто ничего не было? Не сделает ли она ему больно — в очередной раз? Кэсси явно ее недолюбливала, и налаживать с ней отношения казалось каким-то глупым и непроходимым квестом, как и проводить время в шумной компании незнакомых ей людей. Родители и Живоглот остались так далеко, а больше никого, способного давать ей свое тепло, когда она в нем так нуждалась, но ничего не могла дать в ответ, не было.

С глухим треском на потолке замигали лампочки. Гермиона испуганно посмотрела наверх, встряхнула головой, в попытке избавиться от наваждения, и поспешила вернуться к работе.

* * *

— И тогда я сказал ему: Малфой, у тебя нет выбора. Я оставлю тебя подыхать, как только тебе пришлют новую палочку, и твоя хоречья жизнь не будет на моей совести.

Гермиона в ужасе смотрела на Гарри. Только что он вернулся из Малфой-менора, который стал очередным местом преступления. По словам Гарри, неизвестный положил под дверь посылку, а в ней оказался проклятое темной магией портмоне.

— Подожди, ты сказал, что его домовый эльф — умер?.. — тихо уточнила она.

— Да, там было без шансов на спасение, на портмоне лежало очень темное проклятье, как…

— Как на ожерелье, — договорила Гермиона.

Гарри кивнул.

— Коробка была подписана инициалами Драко Малфоя, а то, что ее вообще смогли положить на крыльцо поместья, говорит о том, что даритель был вхож в менор, — видя непонимание в глазах Гермионы, он пояснил: — Как мне объяснил Малфой, на воротах стоят мощные защитные заклинания, которые нельзя обойти, если только ты не входишь в круг избранных гостей.

— И много человек в него входит?

— Не особо; Нотта там нет, поэтому я отбросил идею с его допросом. А еще большинство из этого списка мертвы или в Азкабане, так что он сильно сократился, буквально до десяти человек. В меноре сейчас допрашивают эльфов, это довольно сложно, потому что они, очевидно, не хотят ничего рассказывать. Если мы не узнаем от них ничего полезного — будем проверять всех по списку.

Гермиона облокотилась на дверной проем, размышляя об услышанном.

— Что сказал Малфой? — спросила она, наконец.

— У него не было выбора. Через час я отправляюсь в менор, и мы с ним аппарируем в дом на Гриммо; все согласовано с Авроратом, так что, — Гарри развел руками. — Ему, конечно, повезло, что он попросил домовика раскрыть эту коробку, потому что его руки были заняты наливанием себе огневиски, — он поморщился. — Пренеприятный все-таки тип этот Малфой.

Гермиона попыталась представить их соседство, получалось очень плохо. Они совершенно не могли находиться в одной комнате и не посылать друг другу проклятья, не важно — мысленные или вполне материальные.

— Я попросил Джинни остаться в Норе, она все равно хотела навестить Молли. Не хочу, чтобы она видела наши перепалки — рядом с Малфоем я себя совершенно не контролирую, — он сжал кулаки и быстро добавил: — Но, если ты придешь вечером, я буду рад.

— Я приду, — сказала Гермиона.

* * *

Обеденный перерыв Гермиона любила проводить в одиночестве, но в последнее время редко что-нибудь происходило так, как ей бы хотелось. Например, этот перерыв она договорилась провести с Джинни. С другой стороны, успокаивала она себя, можно будет не встречаться с ней в следующий раз.

Ее беспокоило так резко изменившееся отношение к социальным контактам с одной стороны, но с другой — разговоры с людьми так утомляли, заставляли погружаться в неприятные мысли и вникать в чужие проблемы, что нелюбовь к дружеским посиделками казалась почти естественной.

Весеннее солнце приглушенно светило через окно. Гермиона невольно залюбовалась тенями от листьев деревьев на деревянной столешнице, которые образовывали узор, напоминающий кружево. Она положила руку на стол — черное кружево поглотило и ее.

— Привет, — услышала она звонкий голос.

Джинни наклонилась, чтобы обнять Гермиону, окутывая ее нежным цветочным ароматом своих духов, а потом села напротив.

— Ну, рассказывай, — сказала она, без лишних предисловий.

— Что?

— Час назад я получила письмо от Гарри примерно такого содержания: «Дорогая, сегодня в доме на Гриммо остается хорек, может, ты переночуешь у мамы?». Я правильно понимаю, что речь идет о Малфое, а не о милом пушистом зверьке?

Гермиона заулыбалась.

— Да, все верно, Гарри случайно сломал хорь… кхм, Малфою палочку и, движимый благородными порывами и угрызениями совести, предложил ему остаться под защитой дома на Гриммо, пока тот не получит новую палочку.

— Интересно, — отозвалась Джинни. — А что, Малфой уже не может провести несколько дней без палочки?

— Видишь ли, тут слизеринцев убивают буквально пачками, — пожала плечами Гермиона. — Как я поняла, его родители в отъезде, то есть он один в Малфой-меноре, совсем беззащитный.

Официант отлевитировал на их стол поднос с едой, который тут же оказался в темной паутине кружева теней.

— Бедный Малфой, — саркастично сказала Джинни, когда официант ушел. — Я вот только не могу поверить, что он согласился принять помощь от своего заклятого врага.

— Он и не принял поначалу, — пожала плечами Гермиона, вяло водя ложкой по красному бульону. — Но сразу после этого ему в поместье прислали проклятое портмоне, и желание выжить превысило гордость.

Некоторое время они молча обедали, думая каждая о своем. Наконец, Джинни прервала молчание.

— Но я все равно не понимаю, почему не могу остаться с ними! — она зло сверкнула глазами. — У меня ощущение, что я снова ребенок, которого охраняют от всех бед и запирают дома.

Джинни угрюмо уставилась в окно. Гермиона проследила за ее взглядом: через дорогу были все те магазинчики, которые она так любила посещать, когда училась в Хогвартсе — канцелярия, книжные, лавки с зельями. Может, пройтись по магазинам для поднятия настроения?

— Дело не в том, что Гарри боится за тебя, Джинни, — мягко сказала Гермиона. — Он просто не хочет, чтобы ты видела его злым из-за хорька. К тому же это официальное дело Аврората, то есть он будет там на работе.

Джинни закусила губу, выглядела она расстроенной.

— Послушай, разве может Малфой причинить тебе вред без палочки? Дело в другом, — Гермиона положила свою руку на ее. — Гарри пытается быть профессионалом, а ему это сложно дается, когда дело касается Слизерина.

— Могу его понять!

Джинни все еще выглядела расстроенной, но взгляд ее смягчился. В конце концов, она позволила сменить тему и начала рассказывать сплетни за все то время, что Гермионы не было в Лондоне. Про Парвати, которая разругалась с Падмой, про Луну, которая уехала в экспедицию. Про самые неинтересные подробности жизни людей, на которых было совершенно наплевать.

— Ты слушаешь?

Гермиона вдруг поняла, что последние минут пять совсем не вникала в то, что говорила ей Джинни.

— Прости, — смутилась она. — Я задумалась.

— Я спросила, как у вас с Роном? — повторила Джинни.

По коже у Гермиона пошли мурашки.

— Мы… Я предложила ему взять перерыв, — сказала она, нервно сглотнув.

И почему она чувствовала себя так неловко, разговаривая об этом с Джинни? Ей казалось, что та безусловно будет на стороне брата, но оправдываться сейчас очень не хотелось.

— Думаю, что я не готова сейчас к отношениям, — продолжила Гермиона, чтобы прервать затянувшееся молчание. — Вернуться к нормальной жизни сложнее, чем мне казалось.

— Понимаю, — печально улыбнулась Джинни. — Мне было очень сложно, и знаешь, что? Справилась я только благодаря Гарри, он всегда был моей поддержкой и опорой.

— Боюсь, что я сама не готова быть чьей-то поддержкой, — Гермиона невесело улыбнулась.

Вся семья Уизли оплакивала потерю Фреда, и боль эту нельзя было уменьшить ничем. Она знала это, потому что уже пыталась: отвлекала Рона, проводила с ним длинные и холодные ночи, когда они просто лежали молча, держа друг друга за руки, а за окном лили, казалось, бесконечные дожди.

— Понимаю, что проводить время со мной, Роном или Гарри — это значит гулять по кладбищу, — Джинни будто прочитала ее мысли. — По очень большому кладбищу, где нужно оплакивать каждого, кто забрал с собой частичку тебя и больше никогда ее не вернет. И более того, Гермиона, у тебя есть свое личное кладбище, и нужно справляться с ним тоже… Но боль уходит со временем, все становится легче. Не отталкивай нас.

Гермиона молчала. В ее глазах застыли слезы, но она усилием воли заставила себя успокоиться. Посчитать про себя. Глубоко вздохнуть. Она не должна плакать здесь.

— А по поводу Рона я не буду лезть, — продолжила Джинни спустя несколько мгновений. — Вы разберетесь сами, я знаю. Вот только когда ты решишь, сообщи ему об этом, о любом твоем решении. Рон все еще любит тебя, ты это знаешь.

— Конечно, — тихо сказала Гермиона. — Конечно, Джинни, я просто хочу сначала разобраться, что я чувствую по этому поводу.

— Когда ты уехала на Рождество, а потом осталась у родителей на несколько месяцев, Рон, кажется, не очень тебя понимал. Он скучал и немного злился, но я поняла тебя. Ведь твой дом — там, с твоей семьей. Я просто хочу напомнить, что здесь тоже твой дом, и какое бы решение ты не приняла относительно ваших с Роном отношений, мы все всегда будем рады тебе, я и Гарри. Да и все остальные, только не отталкивай нас.

Гермиона кивнула.

— Спасибо, Джинни. Мне было важно это услышать.

* * *

С домом на площади Гриммо было связано слишком много воспоминаний. На самом деле, даже не все из них были плохими; Гермионе нравилось то время, что они проводили втроем. Уже тогда все начало меняться, потому что между ней и Роном разгоралось то необходимое и отчаянное чувство, они нуждались друг в друге, они любили друг друга. И к чему это привело теперь?

Гарри смотрел в холодильник, озадаченно почесывая затылок.

— Я был уверен, что купил молоко.

— Ничего, — успокоила его Гермиона. — Я люблю кофе без молока.

Гарри поморщился.

— Он же горький, фу.

Гермиона улыбнулась и пододвинула к себе чашку с кофе.

— Как дела с Малфоем?

Она отметила, как скривился Гарри при упоминании этой фамилии.

— Он сидит наверху, с ним Кикимер, который жутко рад, что встретил кого-то из рода Блэков, и поэтому носится с ним, как с ребенком, — то чай с пирогом принесет, то жаркое. В общем, Малфой здесь буквально как на курорте.

— Ты что, ревнуешь Кикимера? — засмеялась она. — Брось, Гарри!

— Ничего я не ревную, — нахмурился Гарри. — Просто хорек бесит.

— Ты не против, если я с ним поболтаю?

Гермионе хотелось узнать из первых уст, что Малфой думает об отравленном портмоне. А еще про список допущенных к его поместью.

— Не против, — Гарри пожал плечами. — Но он не особенно разговорчив, зато особенно неприятен.

— Неприятный Малфой, ничего необычного.

Гермиона соскочила со стула, погладила Гарри по плечу и направилась на четвертый этаж. Половицы неприятно скрипели под ее ногами, дом был чистым, но очень неуютным. Только кухня и столовая здесь стали местом, где было приятно находиться: светлые комнаты — Гарри и Джинни переклеили обои, — просторные, созданные для шумных сборищ и дружеских посиделок.

Оказавшись на четвертом этаже, Гермиона затаила дыхание и прислушалась. Не хотелось открывать каждую дверь, пытаясь найти Малфоя. Темный коридор среагировал на ее движение, и на стенах зажглись свечи в массивных бронзовых канделябрах. Чертыхнувшись про себя, Гермиона тихо двинулась вперед, уже не надеясь остаться незамеченной. Портреты на стенах поджимали губы и неприязненно косились на нее. «Грязнокровка в доме!» — молчаливо кричали они. Гермиона расправила плечи и ускорила шаг. Сейчас ей был нужен совершенно конкретный противник маггловской крови.

— Малфой, — кивнула она, войдя в большую темную комнату.

Тот сидел в кресле с колдографиями, Кикимер суетился рядом, рассказывая про изображенных на снимках волшебников. Они оба подняли глаза и посмотрели на нее.

— Здравствуй, Кикимер, — вежливо поздоровалась она.

— Мисс Грейнджер, — эльф поклонился. — Кикимер может что-нибудь сделать для мисс Грейнджер?

— Нет-нет, Кикимер! — воскликнула Гермиона и тут же смутилась от своей реакции. — Я справлюсь сама, — уже спокойнее добавила она.

Драко Малфой все это время изучал ее безразличным взглядом. Положив альбом с колдографиями, он обратился к Кикимеру:

— Есть в этом доме огневиски? Я бы не отказался.

— Конечно, мистер Малфой, — эльф подобострастно закивал и с хлопком исчез.

Гермиона фыркнула. Конечно, Кикимер был очень рад Малфою, одному из немногих выживших членов семьи, которую старый эльф так любил. И конечно, Гермиона была для него магглорожденной подругой хозяина Гарри Поттера, которую он, несомненно, не смел обижать, но симпатии особой не питал. Он был пропитан убеждениями своих старых хозяев, потому Гермиона его не винила. Она очень ценила Кикимера и сочувствовала его утратам, а потому вовсе не обижалась на холодную вежливость.

Но наглость Малфоя бесила.

— Общаешься с домовиками любезней, чем с чистокровными волшебниками, — заметил он. — Спорю на мешок галлеонов, что однажды ты найдешь себе полувеликана и будешь жить с ним счастливо.

— Определенно, эльфы для меня намного приятнее, чем ты, — отозвалась Гермиона. — Я бы хотела поговорить, если ты не против.

Ссориться с Малфоем было не в ее планах, по крайней мере, пока она не задаст ему пару вопросов.

— Я против, — ухмыльнулся он.

Гермиона сжала кулаки, мысленно уговаривая себя успокоиться.

— Я все же задам тебе несколько вопросов, — спокойно сказала она. — Потому что хочу разобраться в этом деле, а если ты не виновен — то это и в твоих интересах.

— Хочешь заработать очки Гриффиндору? — Малфой откровенно издевался. — Можешь расслабиться, Грейнджер. Уверен, что Поттер справится и без тебя.

Ответить Гермиона не успела, потому что рядом с Малфоем материализовался Кикимер с бутылкой огневиски.

— Мистер Малфой, Кикимер задержался, Кикимер виноват, в подвале не было огневиски, Кикимеру пришлось его искать.

Малфой взял предложенный ему стакан и сделал небольшой глоток.

— Кикимер, — обратился он к эльфу, смотря на Гермиону. — Скажи мне, хотел бы ты стать свободным домовым эльфом?

Гермиона закатила глаза и скрестила руки на груди. Этот спектакль она наблюдала не в первый раз, многие проводили подобный эксперимент, пытаясь доказать ее неправоту. Но Малфой раздражал особенно, так и хотелось стереть ухмылку с его лица.

— Кикимеру нравится служить великой семье Блэков, мистер Малфой, — эльф учтиво поклонился.

— Ну конечно, Малфой, ты буквально открыл мне глаза! — Гермиона всплеснула руками. — Вот только эльфы просто не знают другой жизни, поэтому не понимают, от чего отказываются. Это страх и рабское сознание!

Малфой крутил в руках стакан, наблюдая, как в нем плещется огневиски.

— Нравится помогать тем, кто эту помощь не ценит, да? Чувствуешь себя спасительницей мира? — спросил он.

— Чувствую, что так правильно, вот и все. Чувствую, что иногда твою помощь не принимают, потому что даже не понимают, что она нужна, — ответила Гермиона.

Проклятый Малфой. Конечно, а она рассчитывала, что он по-хорошему ответит на все ее вопросы? Только потому, что она попросила?

— Глубокая мысль. Только я думаю, что причинять добро насильно почти так же плохо, как и зло. Это ты хочешь, как лучше. Но уверена ли ты, что лучше действительно станет?

— Мы все еще говорим о домовиках? — уточнила она.

Малфой пожал плечами.

— Благими намерениями вымощена дорога в ад, Грейнджер. А теперь закрой дверь с другой стороны.

Шумно вздохнув, Гермиона закрыла глаза, чтобы не высказать все те гадости, что буквально бурлили у нее в голове. Она резко развернулась и вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь. Позади нее раздался звон и грохот, а потом крик Малфоя.

— Ты ненормальная?

Гермиона резко обернулась и увидела его. По щеке Малфоя стекала кровь, в руке он сжимал хрустальный кристалл от старинной люстры, размером с его ладонь.

— Ты просто поехавшая истеричка, у меня даже палочки нет! — прошипел он. — Это и есть хваленое гриффиндорское благородство?

— О чем ты?

Гермиона удивленно смотрела на него.

— Мисс Грейнджер разбила люстру. Люстра попала в мистера Малфоя, — Кикимер торопливо семенил из комнаты. — Мистер Малфой позволит помочь?

— Убирайся, чертов эльф, — рявкнул Малфой.

Кикимер поклонился, что-то бормоча под нос, и исчез.

— Зачем грубить? — нахмурилась Гермиона.

Она сжала в руке палочку, на случай, если понадобится остудить Малфоя.

— Зачем разбивать надо мной люстру? — взревел он, подходя к Гермионе.

— Я ничего не делала, — холодно сказала она. — Так что не надо сваливать на меня все свои проблемы.

— У меня сейчас только одна проблема — ты.

Малфой подходил все ближе, и Гермиона выставила палочку вперед, надеясь, что использовать ее все же не придется. Он остановился так близко, что кончик палочки касался его нагрудного кармашка на рубашке.

— Еще раз повторяю, Малфой, я ничего не делала. Я даже не понимаю, что произошло.

Гермиона посмотрела на его порез, при тусклом свете было плохо видно — царапина, кажется, неглубокая, но длинная: от виска до подбородка.

— Тогда как эта чертова люстра оказалась на полу? — процедил он, сделав еще один шаг вперед.

Палочка уперлась в его грудь, и Гермиона сделала небольшой шаг назад. Малфой был так близко, что внушал опасность даже без магии. Обернувшись, она увидела лестницу вниз — отступать было некуда.

— Я понятия не имею, но этот дом полон темной магии, ведь здесь жили прислужники Волдеморта, такие же, как ты.

Она взмахнула палочкой и увидела, как Малфой испуганно отпрянул, ожидая удара.

— Эпискеи!

Гермиона опустила палочку, наблюдая, как затягивается царапина на лице Малфоя. Сам он молчал и не двигался.

— Гермиона! — услышала она крик Гарри с нижнего этажа. — Все в порядке?

— Да, — крикнула она в ответ, — я уже спускаюсь.

Малфой все так же молчал, держа в руках окровавленный хрустальный обломок люстры. Он смотрел на Гермиону, но взгляд его не выражал ровным счетом ничего. Царапины не было видно, только красные пятна на белой рубашке говорили, что недавно он был ранен.

Гермиона развернулась и побежала по ступеням вниз.

— Авроры выяснили, что портмоне принесла Астория.

Гермиона забежала к Гарри на кофе и теперь внимательно слушала его рассказ о том, как продвигается расследование. Она сидела в мягком замшевом кресле, скинув неудобные туфли и подобрав под себя ноги.

— Невероятно!

— Асторию сейчас осматривают медики, когда мы пытались ее допросить — она ничего не помнила. Явно действовала под Империусом. И очень громко истерила, что она в опасности, а мы ничего не можем сделать.

Гарри стоял, облокотившись на стол и задумчиво чесал подбородок.

— Это дело сводит меня с ума. Как будто нет вообще никакой логики в том, что происходит: умирает Забини от непонятного заклятья, теряют память Паркинсон и Гринграсс, отравляют Гойла, пытаются убить Малфоя. Не трогают пока только Нотта, но у него на каждое преступление есть какое-нибудь алиби.

— Все эти преступления не могут быть не связанными друг с другом, но я тоже не могу уловить этой самой связи. Как будто у кого-то есть определенная цель, и он идет к ней, убирая лишних по ходу дела. Если слизеринцы все проверены, может, надо искать не там?

Гермиона задумчиво отпила из чашки кофе.

— Если бы понять, какая цель у этого всего, то было бы проще, — добавила она. — Может, какое-нибудь наследство, сокровища и все такое?

— Не знаю, — Гарри откинул голову назад и закрыл глаза. — Я в тупике. Авроры прочесывают все возможные зацепки, может, что-то обнаружится.

Он заходил по комнате, о чем-то размышляя.

— Как тебе ночь с Малфоем? — спросила Гермиона через пару минут молчания.

Гарри очнулся от мыслей и усмехнулся.

— Вот так! — он показал большой палец. — Самый желанный гость в моем доме. Напился огневиски, загонял бедного Кикимера, а когда я поднялся, чтобы вмешаться, сказал, что мы с тобой все портим.

Гермиона удивленно на него посмотрела.

— Что мы портим?

— Все! — Гарри обвел руками воздух, видимо очерчивая границы «всего». — Сказал, чтобы мы не лезли, пока не станет хуже, потому что тупые гриффиндорцы всегда мешают планам умных слизеринцев…

— Так и сказал? — поразилась Гермиона.

— Более экспрессивно и не стесняясь в выражениях, но, в целом, мысль его была такая. Я хорошенько охладил его Агуаменти и отправил спать. На этом наше прекрасное соседство закончилось, потому что сегодня с утра он, злой как черт, покинул мой дом, чтобы забрать свою новую палочку. Надеюсь, теперь этот серийный маньяк его все-таки прикончит, но на этот раз я не буду терзаться чувством вины.

— Гарри! — Гермиона даже вскочила с кресла от возмущения. — Не говори ерунды.

Она обула порядком надоевшие ей за утро неудобные туфли и добавила:

— Можешь пожелать ему провалиться сквозь землю или встретить мантикору, какие там вообще проклятья в ходу у волшебников? Но желать ему смерти на полном серьезе ты ведь не можешь?

— Нет, — хмуро согласился Гарри. — Мантикора его задери.

Гермиона улыбнулась и, помахав ему рукой, вышла из кабинета. Ее ждала рутинная работа, и с огромным усилием ей пришлось заставлять себя выкинуть из головы таинственное преступление и мерзкого Малфоя.

* * *

Вдохнув запах целебных зелий, она огляделась по сторонам. Ей нужна была палата Панси Паркинсон, которая очнулась и была готова к допросу.

Допрашивать Гермионе не нравилось. Она была слишком мягкой и тактичной, чтобы надавить, где надо. Но Гестия Джонс поручала ей самые разные дела, чтобы проверить и выявить ее слабые места.

Палата Паркинсон была в конце коридора, поэтому Гермиона шла, громко цокая каблуками, краснея от создаваемого ей шума, который эхом отлетал от белых стен, и проклинала тот день, когда решила купить эти туфли.

Помимо всего прочего, Джинни предложила лечить апатию Гермионы новой одеждой, ярким макияжем и стильной прической. От всего этого Гермиона отказалась, но купила себе новые туфли и — так и быть — надела костюм с юбкой. Юбка была узкая и задиралась при ходьбе, а туфли натирали, так что это все действительно отвлекло ее от апатии, но лучше не становилось.

Найдя нужную палату, она постучала в дверь и вошла внутрь.

— Панси Паркинсон? — она подошла к больничной койке.

Паркинсон нехотя кивнула. Она была очень бледная, грязные волосы собраны в небрежный хвост, губы потрескались, под глазами залегли синяки. Но при этом она все равно смотрела на Гермиону сверху вниз. Это даже восхищало.

— Я должна задать тебе несколько вопросов, потому что ты свидетель по делу об убийстве Блейза Забини.

Паркинсон молчала, отвернувшись от Гермионы, она принялась рассматривать свои ногти — те были поломанные, и лак с них давно слез.

Гермиона вздохнула, достала самопишущее перо и лист пергамента.

— Как ты оказалась в Детфорде? Это маггловский район.

— Я не помню, — сухо ответила Паркинсон.

— Была ли ты в нем когда-нибудь до этого? Может, у тебя там живет кто-нибудь из друзей?

— Нет.

— Ты помнишь, как оказалась здесь?

— Нет.

— Что последнее ты помнишь?

Гермиона начинала раздражаться, когда услышала в ответ тишину.

— Послушай, — медленно начала она, — вокруг выпускников из Слизерина происходит что-то странное: Забини мертв, Гойл мертв, Малфоя то подозревают, то пытаются убить. Неужели тебе все равно?

— Да как ты смеешь! — вспыхнула Паркинсон.

Она повернулась к Гермионе, глаза ее недобро щурились.

— Я потеряла своих друзей и лежу в этом гребаном Мунго, пока ты и Поттер пытаетесь понять, кто же нас хочет убить. Я определенно чувствую себя в безопасности, ведь вы настоящие профессионалы и убийцу вот-вот найдут, — злобно выпалила она.

Гермиона тяжело вздохнула. Допрашивать слизеринцев — какой-то отдельный сорт наказания.

— Так помоги нам разобраться, скажи, что ты помнишь, — мягко попросила она, собрав всю свою сдержанность и спокойствие.

С минуту Паркинсон молчала, и когда Гермиона уже отчаялась услышать от нее хоть что-нибудь, вдруг заговорила:

— Астория бросила Драко, он был расстроен, я была пьяна — мы переспали. Обычная дружеская глупость, — Паркинсон шмыгнула носом, отчего Гермиона решила, что ничего обычного в этом все-таки не было. — Он игнорировал моих сов несколько дней, а потом заявился ко мне, снова пьяный в хлам. Я, кажется, говорила с Асторией по каминной связи… не уверена, потому что плохо помню этот момент. Поэтому была вдвойне злая, что он нас прервал. Кажется, я на него накричала, сказала, что я ему не девочка на ночь, чтобы он убирался. Обычная дружеская ссора, в общем.

Гермиона усмехнулась.

— После этого я очнулась уже здесь. Вспышками я помню, как ругалась с кем-то, но его лицо напрочь стерто в этих воспоминаниях. В моей голове все какими-то обрывками — тот, кто стирал мне память, был не очень хорош в этом. Но кто и зачем это все сделал — не знаю, — Паркинсон закончила говорить и с вызовом посмотрела на Гермиону.

— Хорошо, — ответила та. — Как ты считаешь, кто может хотеть причинить вам вред?

Паркинсон громко засмеялась.

— Все, зубрилка! Буквально каждый человек в магическом мире!

Она вдруг закашлялась от смеха и прохрипела:

— Воды.

Гермиона вскочила и подбежала к столику, на котором стояли графин и стакан. Протянув воду Паркинсон, она встревоженно на нее посмотрела.

— Может, позвать целителя?

Паркинсон замотала головой, но вид у нее был пугающий. Поэтому Гермиона выскочила в коридор и подбежала к первому попавшемуся целителю.

— Извините, — запыхавшись проговорила она, — девушке из двести тринадцатой палаты стало хуже.

Целитель коротко кивнул и быстро зашагал к палате. Гермиона поспешила за ним.

— Извините, мисс, — он обернулся на нее, заходя в палату. — Я думаю, мисс Паркинсон лучше сегодня не беспокоить.

И прикрыл за собой дверь.

Гермиона постояла несколько секунд у палаты, слушая хрипы Паркинсон, и уже собиралась ехать на работу, как вдруг услышала знакомый голос.

— Привет!

В другом конце коридора стоял Теодор Нотт и махал ей так, словно они были лучшими друзьями. Это было странно и немного неловко.

— Гермиона Грейнджер, давно не виделись, — громко окликнул он ее.

— Тише, мы же в больнице, — понизила голос Гермиона, приближаясь к нему.

— Брось, Грейнджер, никто не отправит тебя на отработку, — Нотт улыбнулся. — Можно и нарушить порядок.

Гермионе подумалось, что в отличие от Малфоя, шутки Нотта были совсем беззлобными. Возможно, все дело в том, что в Хогвартсе она столько раз участвовала в стычках с Паркинсон, Крэббом, Гойлом и Малфоем, но вот Теодора Нотта практически совсем не помнит. У нее просто не выработалось к нему такое количество ненависти, как к остальным слизеринцам. То же самое она могла бы сказать и про покойного Забини.

— А ты здесь к кому? — спросила она.

— К Панси. Я так понимаю, ты как раз от нее?

Гермиона кивнула. Нотт выглядел расслабленно, но очень устало. Под глазами залегли глубокие синяки, мятая одежда, отросшая щетина.

— Но к ней сейчас не пустят, ей стало хуже во время допроса.

Нотт удивленно поднял брови и шутливо попятился, поднимая руки вверх.

— Грейнджер, мне на минуту даже стало страшно. Что за методы ты используешь?

Гермиона почувствовала, что краснеет.

— Она просто недавно очнулась, я здесь не при чём.

— Расслабься, я шучу.

Хотелось сказать что-нибудь, чтобы поддержать его, но в голову, кроме простого «соболезную», ничего не шло.

— Мне очень…

— Ну надо же, какие люди.

Гермиона обернулась и увидела стоящего позади Драко Малфоя.

— Господи, — тихо застонала она.

Нотт, услышав это, улыбнулся.

— Привет, Драко, — кивнул он.

Малфой приблизился к ним. В руке он уже держал новую палочку, которая явно прибавляла ему уверенности в себе. Нотт протянул ему ладонь, приветствуя, Малфой помедлил, но пожал ее. И Гермиона могла поклясться, что схватили они друг друга с такой силой, что могли бы сломать пальцы.

— Здравствуй, Теодор. Вижу, нашел себе подружку в лице Грейнджер?

Нотт улыбался, но ничего не отвечал. Со стороны могло показаться, что эти двое неплохо ладят, но Гермиона чувствовала напряжение, возникшее в этом коридоре. Стоять между ними двумя было немного странно, будто ты не знаешь, что ожидать от обеих сторон. Но все же Гермиона встала чуть ближе к Нотту, всего на полшага. Малфой заметил это и усмехнулся.

— Если ты к Панси, то ей стало хуже, лучше прийти завтра, — сказал Нотт.

— Меня пустят, — ответил Малфой.

Вновь повисла тишина.

— Ну, — Гермиона неловко нарушила паузу, — я, пожалуй, пойду.

Малфой и Нотт одновременно посмотрели на нее.

— Да, мне тоже пора, — сказал Нотт.

— Тео, уже уходишь? — мягко проговорил Малфой. — Может, поболтаем пару минут?

— Хорошо, Драко.

Гермиона немного помедлила и, слегка улыбнувшись Нотту на прощание, направилась к лифту. Коридор снова наполнился цокотом от ее каблуков.

— Грейнджер?

Она обернулась. Нотт стоял позади нее, отойдя от Малфоя на несколько шагов.

— Подождешь меня у выхода? — спросил он. — Я бы хотел с тобой поговорить.

— Хорошо, — неуверенно согласилась Гермиона, и Нотт улыбнулся ей в ответ.

Малфой сзади него стоял с непроницаемым выражением лица. Бледная статуя. А сердце у него наверняка из камня, и голова полая, без мозгов. Улыбаясь своим мыслям, Гермиона зашла в лифт.

* * *

Прошло уже почти десять минут с тех пор, как она вышла из больницы Святого Мунго. Если точнее — семь минут и тридцать пять секунд.

Гермиона сидела на лавке недалеко от входа и смотрела на маленький фонтанчик. Это была фея из белого мрамора, из ладошек которой тонкими струйками вытекала вода. Садик вокруг Мунго казалось очень умиротворенным местом, по дорожкам между деревьями бродили пациенты с посетителями, невдалеке виднелась совятня с белоснежными совами, которые летали в небе, величественно ухая. Зелень деревьев успокаивала взор, приятный аромат цветов с соседней клумбы напоминал, что уже весна.

Но Гермиона нервничала. Она трясла ногой, стараясь не поглядывать на часы. Может, не нужно было ждать Нотта? Вообще было странным соглашаться, как будто они — приятели, для которых подобные встречи совсем не редкость.

Она шумно вздохнула и посмотрела на фонтанчик. Прошло семь минут и пятьдесят пять секунд, еще минута, решила она, и можно будет уйти. Предаваться спокойствию в этом саду не получалось несмотря на все вводные, и это раздражало еще сильнее.

Восемь минут и десять секунд. Возможно, можно уйти раньше запланированного срока?

— Хорошо, что ты меня дождалась.

Гермиона подскочила, услышав голос Нотта так близко. Она была слишком занята отсчетом секунд и не следила за тем, что происходит вокруг.

— Ты хотел поговорить.

— Верно, — согласился Нотт. — А еще я хочу есть. Может, деловой обед?

— Думаю, это не самая лучшая идея, — возразила Гермиона.

— Почему?

Она не знала, что ответить. Грубить не хотелось, но и обедать с Ноттом не хотелось тоже. Гермиона мечтала об обеде в одиночестве с тех самых пор, как каждый ее рабочий перерыв был проведен с Гарри, Джинни или Терри.

— М-м-м… Потому что, — она не нашлась, что ответить, и почувствовала себя немного глупо.

— Брось, Грейнджер, никто не увидит. Мы просто поболтаем о всяком, а потом разойдемся.

Нотт склонил голову набок и выжидающе на нее посмотрел.

— Ладно, — вздохнула Гермиона. — Да, ты прав, можем и пообедать.

Босой ступней она нащупала туфлю и обула ее, поморщившись. Теперь каждый шаг приносил ей боль. Она была практически русалочкой из сказки Андерсена, которой в ноги при ходьбе словно вонзались тысячи кинжалов. Только та страдала ради великой любви, а Гермиона — просто так.

— Все в порядке? — поинтересовался Нотт, глядя на ее скованные болью шаги.

— Ерунда, просто новые туфли очень неудобные, — Гермиона махнула рукой и снова поморщилась, сделав шаг.

— Так! — Нотт хлопнул в ладоши. — Сегодня у нас будет пикник на травке. Смотри, какая чудесная поляна, — он указал рукой на укромное место в тени деревьев.

— Здесь? — удивилась Гермиона. — Мне кажется, что сад у госпиталя — не лучшее место для обеденного пикника.

— Тебе кажется, — уверенно возразил Нотт. — Пойдем.

Он подошел к ней ближе и хотел дотронуться до ее плеча, но замер и опустил руку.

— Пойдем, ты будешь сидеть там на пледе, который трансфигурируешь из… чего-нибудь. Ты же хорошо училась на занятиях по Трансфигурации?

— Я хорошо училась на всех занятиях, — фыркнула Гермиона и поковыляла к траве.

Через несколько шагов ее каблук увяз в мягкой земле, она чувствовала себя неуклюжей цаплей. Чертовы туфли!

— Ты можешь разуться и пойти по травке босиком, — предложил Нотт.

Гермиона опустила глаза вниз. Трава блестела от капель росы или дождя, земля под ней была черная и… грязная. Наверняка она испачкает все ноги. И как потом ей обратно эти туфли обувать?

Она хлопнула себя по лбу.

— А палочка тебе на что? — пробормотала она себе под нос.

— Что? — спросил Нотт.

Он не слышал ее слов, но его явно веселила ее нерешительность.

Гермиона покачала головой и медленно разулась. Трава была холодная и влажная, но такая приятная. Прохлада замораживала болевшие места, идти сразу стало легко и приятно.

— Я схожу нам за едой и вернусь, — сказал Нотт.

Гермиона кивнула и направилась на поляну. Она была небольшая и укромная, вокруг раскинулись деревья, образуя полукруг. В центре поляны Гермиона трансфигурировала из камня плед, он был недостаточно мягким, но зато толстым — неровности земли практически не ощущались. Она кинула рядом ненавистные туфли и посмотрела по сторонам. Сад казался одновременно и совсем маленьким, и очень большим — здесь определенно была задействована магия. Кроны деревьев закрывали ее от прогуливающихся людей, но она слышала их голоса. Впервые за несколько дней солнце светило не из-за облаков, а полноправно хозяйствовало на чистом небе.

Гермиона опустилась на плед и закрыла глаза. Здесь было хорошо, она как будто находилась совсем далеко от привычного Лондона. Даже ветер дул не так сильно, может, спасали деревья, может — заклинания. И босые ноги совсем не мерзли.

Хорошо.

— Грейнджер, ты спишь?

Открыв глаза, Гермиона увидела перед собой Нотта. Он загораживал ей солнце своей головой, отчего вокруг его слегка кудрявых волос появился ореол света. Нотт держал в руках бумажный пакет и подставку с двумя кофейными стаканами.

— Я присяду?

Она отодвинулась, освобождая место, с любопытством рассматривая принесенный Ноттом обед.

— Я взял нам сэндвичи, — сказал он, доставая завернутые в бумагу багеты, — и маффины. Не знал, что ты любишь, поэтому взял на свой вкус

Гермиона потянулась за сэндвичем, он был еще теплым.

— Давно не ела такой еды, — заметила она, откусывая кусочек. — Вкусно.

Нотт протянул ей стаканчик с кофе.

Ланч на свежем воздухе оказался удивительно хорошей идеей. Гермиона забыла, когда она в последний раз вообще вот так сидела на траве. Вспоминался Хогвартс во время теплых майских дней. Напряженные предэкзаменационные будни, когда Рон и Гарри уставали от ее попыток зазубрить все и уговаривали ее позаниматься на свежем воздухе. На самом же деле, они втроем болтали, смеялись и кормили уток в пруду у замка.

Быть вдали от людей, вдыхать запах травы и чувствовать солнце на своем лице было так приятно, что Гермиона почти забыла, что она здесь не одна. Нотт сидел рядом, ел сэндвич и задумчиво смотрел сквозь стволы деревьев на посетителей сада Мунго.

Гермиона прокашлялась.

— Так о чем ты хотел поговорить? — напомнила она.

— Да, точно, поговорить, — Нотт посмотрел на нее. — Было так приятно посидеть в тишине несколько минут.

Мысленно Гермиона согласилась с ним.

— Я хотел уточнить по поводу этого дела: что вообще известно из того, что не является тайной Министерства, — он улыбнулся.

— Боюсь, мы в тупике, — призналась Гермиона. — Я думаю, что есть некий человек, который хочет сделать некоторое «дело икс».

— Дело икс? — переспросил Нотт.

— Ну это я для удобства, потому что мы пока не знаем, что это за дело, — объяснила Гермиона, прожевывая кусок ветчины. — Так вот, это «дело икс» сопряжено с некоторыми трудностями, и он решает их, убивая людей или лишая памяти. А само это «дело икс», как мне кажется, связано с каким-нибудь богатством или ценным артефактом, что-то вроде того. Но это просто моя теория, которую я пока не могу подтвердить.

Она отпила горячего кофе и посмотрела на Нотта.

— Звучит вполне правдоподобно, — задумчиво сказал он. — Думаешь, я тоже в опасности? После того, что случилось с Драко?

— Не знаю, — она пожала плечами. — Насколько я знаю, из поместий Забини, Гойла и Малфоя не пропадало ничего ценного, так что, возможно, дело не в конкретной вещи, а в конкретных людях. А как ты думаешь, кто за этим стоит?

— Я думаю, дело действительно может быть в каких-то темных артефактах. Ведь семья Забини и семья Малфоя хранят в своих поместьях книги с самой темной магией. Мой дом, например, не может таким похвастать.

— Думаешь, кому-то были нужны книги с темной магией?

Гермиона отломила кусочек от шоколадного маффина и посмотрела на Нотта.

— Думаю, что там могут быть ответы к тому проклятью, что убило Блейза. Видишь ли, Драко не захотел приглашать меня в гости на чай и книжки из своей древней семейной библиотеки, так что я не могу проверить это сам.

— Звучит как план, — пробормотала Гермиона.

Обыски в поместьях проводились, но вот искать там информацию им в голову не приходило. А между тем, если это была настолько темная магия, что ее не было в обычных справочниках Министерства, вполне логично было искать в домах темных колдунов.

— Почему ты помогаешь мне? — спросила она недоверчиво. — Ты хочешь что-то от меня получить взамен?

Нотт тихо засмеялся и покачал головой.

— Во-первых, это может коснуться и меня, а выжить — в моих интересах. А во-вторых, я совершенно бессовестным образом использую тебя, чтобы провести время в приятной компании и не чувствовать себя одиноким и несчастным.

Он смотрел на нее, и в его взгляде не было усмешки или злобы.

— О.

Гермиона вдруг подумала, что возможно она… нравилась Теодору Нотту? Это, конечно, было странно и даже глупо, учитывая их прошлое, но мысль эта ей странным образом казалась немного приятной.

Гермиона улыбнулась и отвела взгляд.

В какой момент люди понимают, что жизнь идет не туда? Что вместо дурацких представлений о будущем, карьере, отношениях, внешнем виде ты получаешь только то, что заработал своими поступками и выборами. И чем меньше ты делаешь хоть что-нибудь со своей жизнью, тем скуднее твой накопленный капитал. А если по какой-то причине у тебя нет сил и желания что-либо делать, последствия будут печальны и неотвратимы.

Гермиона думала, что ее жизнь идет в никуда. Вернее — никуда не идет. События проносятся со скоростью смерча, но мимо нее. Она стоит даже не на распутье, а в пустоши, где все выжжено и высушено, и нет никаких надежд.

— О чем задумалась, милая?

Вздрогнув, Гермиона увидела перед собой озабоченное лицо миссис Уизли.

— Ни о чем. Я могу вам помочь?

— Помоги девочкам накрыть на стол, — отозвалась миссис Уизли, суетливо поправляя плед на диване.

Гермиона побрела на кухню, втайне мечтая сбежать из шумной Норы. Это место так и не смогло стать для нее домом, ей было здесь душно и тесно, шум не смолкал ни на минуту, со всех сторон давили картины, кружево, торшеры, подушки с кисточками. Слишком мало пространства для такого количества людей. Слишком много вопросов, слишком громкие голоса, слишком яркие цвета.

Еще во время учебы в Хогвартсе она приезжала сюда на лето, и, ночуя с Джинни, вспоминала о своей просторной комнате в родном доме. Теперь все чувства будто обострились в несколько раз, и ранее уютный дом казалось самым выматывающим местом в мире.

— Привет.

Гермиона вошла на кухню и помахала Флер и Габриэль.

Флер в длинном зеленом платье размахивала палочкой, и, повинуясь ей, маленькие тарталетки ровными рядами приземлялись на большом серебряном подносе. Она была так красива даже здесь, среди кастрюль и сковородок, что Гермиона невольно восхитилась ею. Габриэль сидела на стуле в блестящем розовом платье, такая юная и прелестная, как цветок.

— Салют, ма шери! — радостно воскликнула Флер.

Она подошла и расцеловала Гермиону в обе щеки, приветливо улыбаясь.

— Давно тебя не видела, как дела?

Вероятно, Рон не стал рассказывать об их разговоре, и никто в Норе еще не знал, что они больше не вместе. На самом деле, Гермиона была бы даже рада, если бы он рассказал. По крайней мере, ей бы не пришлось делать этого самой.

— Пару недель назад вернулась от родителей, провела рождественские каникулы в шезлонге, — ответила Гермиона, присаживаясь рядом с Габриэль, и та кивнула ей, в знак приветствия. — С лондонской погодой, конечно, не сравнится.

— Напомни, где сейчас твои родители?

— Брисбен. Австралия, — ответила Гермиона.

В груди снова появилось ноющее чувство тоски. Иногда ей казалось, что она носит внутри маленького дементора, который выпивает из нее все счастливые моменты, оставляя взамен лишь зияющую дыру.

— О, это какая-то жаркая страна? — встряла Габриэль.

— Там очень разнообразный климат с множеством климатических зон: есть и пустыни, и тропики, и даже заснеженные вершины, — пояснила Гермиона. — А еще, когда у нас зима — там лето, и наоборот.

— Ух ты! — восхитилась Габриэль.

— Понимаю, ма шери, — улыбнулась Флер. — После моей любимой Франции с ее лавандовыми полями, солнцем и чистым-чистым небом оказаться здесь, — она обвела руками кухню, — тоже было очень тоскливо. Но ради моей любви к Биллу я научилась находить в Англии плюсы: к примеру, теперь у меня много красивых зонтиков! Так что все придет в норму, потому что рядом с тобой любимый человек.

Гермиона промолчала. Понятие «норма» еще никогда не казалось ей таким размытым и недостижимым.

— Пойдем в гостиную?

Флер взмахнула палочкой, и подносы с едой плавно полетели из кухни. Габриэль левитировала тарелки, а Гермиона взяла на себя праздничные фужеры. Весь этот ужин был таким торжественным, как будто это уже была свадьба, а не помолвка. Ей казалось забавным, что Гарри еще даже не сделал Джинни предложение. Что, если бы она отказалась?

Нет, конечно же, Джинни скажет «да», она ведь не Гермиона. Она знает, чего хочет, знает, что любит человека, который рядом с ней.

Задумавшись, Гермиона не заметила, как наткнулась на Рона.

— Привет! — широко улыбнулся он, стоя в дверном проеме.

Высокий, лохматый, в дурацком разноцветном свитере, который они вместе купили на ярмарке полгода назад. Слегка покрасневший от неожиданной встречи с ней. Гермиона невольно улыбнулась.

— Привет, Рон. Как дела?

Она подошла ближе и быстро обняла его, едва коснувшись рукой спины и чувствуя себя при этом ужасно неловко.

— Да все путем, — ответил он. — А у тебя?

Рон чуть отстранился, чтобы пропустить Габриэль, которая шла на кухню.

— Все хорошо, — ответила Гермиона, судорожно перебирая темы для разговора.

Их не было. Ни одной. Как такое вообще могло произойти?

— Приятно собираться по таким поводам, правда? — Рон смущенно почесал затылок.

— Да, здорово, что Гарри решился, — Гермиона хваталась за эту тему, как утопающий за соломинку. — Вот мы и вошли в тот возраст, когда вокруг все женятся.

— Да, я думаю, это лучшее время, — сказал Рон. — Ну, знаешь, пока молоды и влюблены.

Молоды и влюблены. Сейчас она не ощущала ни одного, ни другого.

— Хочешь сходить на квиддичный матч? «Пушки Педдл» будут играть с «Холидейскими Гарпиями» на следующих выходных. Будет весело! — предложил вдруг Рон.

— Рон, я не думаю, что это хорошая идея. Извини, — ответила Гермиона виновато.

Когда-то она ходила на эти матчи с друзьями, честно пытаясь следить за игрой и хлопать в нужные моменты. Но сейчас для нее это было сродни катастрофе — толпы людей, крики, салюты и… Рон. С Роном общаться было слишком неловко.

— Все в порядке, — он грустно улыбнулся и, погладив ее по плечу, вышел из комнаты.

* * *

— Тоже решила спрятаться ото всех?

Гермиона вздрогнула и обернулась: позади нее на подоконнике сидел Джордж, держа в руках бутылку без этикетки. Его весь вечер практически не было видно, вероятно, она нашла его тайное убежище.

Гермиона честно пообщалась со всеми гостями. Послушала рассказы Флер об отпуске в Италии, расспросила мистера Уизли об его работе, покивала, пока Билл и Чарли обсуждали новые законы Министерства. Бурно порадовалась, когда Гарри сделал Джинни предложение, а та, растрогавшись и смутившись, сказала «да». Даже перекинулась с Роном парочкой фраз.

Последнее и расстроило ее вновь настолько, что она решила сбежать.

— Нет, просто захотелось сменить обстановку, — ответила она Джорджу.

Облокотившись на столешницу, Гермиона поднесла к губам свой бокал с пуншем. Пунш был слабым, практически безалкогольным, поэтому ее рассудок был ясен, только приятная слабость слегка растекалась по телу.

— Хочешь выпить кое-чего получше своего пойла?

Джордж покачал рукой, в которой была бутылка.

— Что это?

— Практически тыквенный сок.

Джордж улыбался. Гермиона не видела его месяца три, но он не сильно изменился. Привычная уже рыжая щетина, отросшие волосы, синяки под глазами, печальная улыбка на лице. Пугающе пустые глаза.

— Не уверена, что хочу, — пробормотала Гермиона и сделала еще один глоток пунша.

Действительно, пойло.

— Присоединяйся. Самое тихое место в Норе.

Джордж подвинулся, приглашая Гермиону жестом сесть рядом. Он сидел на широком подоконнике, и в этом проеме шум из гостиной действительно был слышен не так сильно.

— То, что мне нужно, — улыбнулась она и села возле Джорджа.

С минуту они сидели молча. Потом он протянул Гермионе бутылку, и она, поколебавшись несколько секунд, все-таки взяла ее. Напиток был крепким и обжигал горло, но пить его было приятно. Вкус у него действительно был тыквенный.

— Что это? — снова спросила она.

— Сок, — усмехнулся Джордж. — Просто слегка забродивший. Как тебе вечер?

Гермиона неопределенно пожала плечами, предоставляя Джорджу решить самому.

— Да, я тоже в восторге, — хохотнул он.

На кухню, словно смерч, примчалась миссис Уизли. Она торопливым шагом подошла к духовке и вытащила из нее пирог, который тотчас заполнил всю кухню ароматом яблока с корицей.

— Чуть не забыла про него! — воскликнула она. — Ох, какой хороший вечер. Такое счастье, такое счастье! Милая моя, я могу Рону намекнуть, чтобы он поторопился. Я знаю, он не очень смышлёный в этих делах, а девушкам сложно ждать больше двух лет, — закончила миссис Уизли свою тираду, выкладывая пудинг в миску.

Она повернулась к Гермионе, и та в ужасе замерла, не зная, что ответить. Весь алкоголь мгновенно выветрился, и от прежней легкости не осталось ни следа.

— Миссис Уизли… — начала она.

— Говори громче, милая моя, я ничего не слышу. Спрятались там с Джорджем, как мышки, Рон небось тебя уже потерял!

— Мы с Роном взяли перерыв, миссис Уизли, — неожиданно громко сказала Гермиона.

Голос ее дрожал, но она всеми силами старалась оставаться спокойной.

Миссис Уизли в удивлении замерла на месте, глядя на Гермиону во все глаза, и пудинг тут же перелился через край.

— Да чтоб тебя! — выругалась она и палочкой убрала остатки со стола. — Ну что ж, вы еще молоды, можно и не торопить события, — при этих словах миссис Уизли покосилась на Гермиону, и дружелюбная улыбка сползла с ее лица.

На кухне в один момент словно повеяло арктическим холодом. По коже Гермионы побежали мурашки, и она покрепче обхватила рукой свой бокал с пуншем, чтобы он не дрожал.

Миссис Уизли молча вышла из кухни, даже не обернувшись.

— Господи, — простонала Гермиона и, выхватив у Джорджа бутылку, сделала большой глоток.

— Вот это поворот, — присвистнул Джордж. — Признавайся, чем малыш Ронни тебя обидел?

Он развернулся к Гермионе, закинув одну ногу на подоконник, и с любопытством на нее посмотрел.

— Ничем, — она пожала плечами и сделала еще один глоток. — Дело во мне. Мне кажется, во мне так мало ресурсов, что я совершенно неспособна тратить их на другого человека.

В носу предательски защипало, а к глазам подступили слезы. Гермиона откинула голову, облокотившись на стекло и пытаясь скрыть свое расстройство.

— Да, а на Рона нужно тратить очень много ресурсов! Только чтобы поднять его с кровати на работу, нужно как минимум два человека.

Джордж отнял у нее бутылку и тоже сделал глоток.

— Нет, правда, — Гермиона шмыгнула носом, старая не разреветься. — Сейчас я чувствую себя домом. Таким, знаешь, красивым домом, с белоснежными наличниками, узорчатыми барельефами, огромными окнами. С блестящей на солнце черепицей. А внутри — все разваливается на части. Штукатурка осыпается, рушатся стены, свет перегорел, и жильцов больше нет. Я — пустой дом, в котором больше никто не живет, кроме паутины, пыли и разрухи. У меня нет сил, чтобы встать с кровати по утрам, я уже не говорю о близких отношениях с людьми.

Джордж задумчиво на нее посмотрел.

— Гермиона, — сказал он, наконец. — У меня всего два вопроса. Во-первых, что такое барельеф?

Гермиона засмеялась, и по ее щекам вдруг потекли слезы.

— А во-вторых, — голос Джорджа стал серьезнее, — ты не ходила с этим к целителям?

— К целителям?

Гермиона сделала еще несколько глоток. Тело охватило приятное тепло, мысли путались.

— Я понимаю, о чем ты говоришь. Ну, в какой-то степени, — Джордж рисовал узоры на запотевшем стекле и не смотрел на Гермиону. — В последнее время я ощущаю, будто стою в болоте, которое засасывает меня в свою трясину. И чем больше я шевелюсь, тем глубже погружаюсь, поэтому изначально я избрал путь бездействия. И алкоголя, — добавил он, забирая у Гермионы бутылку, чтобы отпить самому.

Она молчала. Ей было страшно говорить о Фреде, потому что никаких слов во всем мире не хватило бы, чтобы выразить свою скорбь и поддержать Джорджа.

— Но потом Билл — спасибо ему за это — отвел меня к своему знакомому целителю, который диагностировал у меня депрессивное расстройство, прописал зелий и назначил терапию. Лекарства ослабляют магические способности, мне теперь даже Люмос дается с трудом, — Джордж взял палочку и продемонстрировал слабое, почти незаметное свечение. — Но в остальном я чувствую себя намного лучше.

— Я не думала об этом, — призналась Гермиона. — Мне кажется, что мои проблемы несоразмерны моим страданиям. Как будто те потери, что понесли мои близкие, которые при этом живут счастливой жизнью, намного больше моих потерь. Но я почему-то не могу с ними справиться.

Горячие слезы покатились по щекам. Ей было больно от своей слабости, но вместе с этим так жаль себя, что остановится было невозможно.

— Каждый несет на себе тот камень, что ему по плечу, — мягко сказал ей Джордж.

Он повернул Гермиону к себе, и пальцами вытер слезы с ее лица.

— Все, что ты чувствуешь — нормально. Независимо от того, что чувствуют другие. Целители действительно могут тебе помочь, и, более того, после войны это очень распространенная практика. Просто об этом почему-то не приятно говорить.

Гермиона шмыгнула носом и кивнула. Ее била дрожь, хотелось выпить как можно больше этой обжигающей настойки и раствориться, исчезнуть — чтобы никто и никогда ее не нашел.

Джордж поставил бутылку позади себя и притянул Гермиону к себе. Он крепко обнял ее, поглаживая одной рукой по спине.

— Поплакать тоже приятно, да? — прошептал Джордж ей на ухо. — Никому не рассказывай, но я тоже люблю пореветь как девчонка. Не расскажешь?

Гермиона засмеялась сквозь слезы и покачала головой. Она прижалась к груди Джорджа, вдыхая свежий запах порошка от его рубашки. Весь шум как будто бы исчез, остался только его тихий шепот. Гермиону давно никто не обнимал так сильно, чтобы она снова почувствовала себя маленькой девочкой, которая забирается к маме на коленки и жалуется на ушибленную руку. А мама целует больное место — и вся боль уходит.

— Сходи к целителю. Обещаешь?

Джордж слегка отодвинул Гермиону от себя и посмотрел ей в глаза.

— Обещаю.

* * *

Утро следующего дня началось с совы, которая настойчиво стучалась в окно. Гермиона спрыгнула с кровати, путаясь в одеяле, и впустила ее внутрь. Серая сипуха протянула лапку, к которой был привязан бумажный сверток, и улетела сразу же, как освободилась от письма. По всей видимости, ответа от Гермионы не ждали.

Голова слегка кружилась — тыквенный сок Джорджа был очень крепкий, а выпито его было столько, что конец вечера в воспоминаниях был смазан. Гермиону слегка подташнивало, поэтому она села на кровать и развернула сверток. Почерк был мелкий и неразборчивый, ей пришлось сделать усилие, чтобы прочесть:

«Сегодня похороны моего отца, на которые не придет никто, кроме меня. Буду благодарен, если ты сможешь составить мне компанию.

Теодор Нотт»

На обратной стороне был адрес кладбища.

Гермиона перечитала письмо еще. По непонятной для нее причине, Теодор Нотт снова и снова появлялся в ее жизни, и не только по рабочим моментам. Она допускала, что причина в его одиночестве. Не было до конца ясно, какие отношения у него складывались с остальными однокурсниками, но с Малфоем они явно не ладили.

Она откинулась на кровать и поморщилась от головной боли. Ее и так окружали сплошные кладбища, за последние несколько лет она была на них столько раз, что не хватит пальцев двух рук, чтобы посчитать. И это если не брать в расчет тех покойников, которых оплакивали заочно.

Гермиона вспомнила слова Джорджа о камне и решила, что ей не по плечу даже ее собственный, не то что те тяжелые камни потерь, которые были на спинах у остальных. Она отложила письмо в сторону и перевернулась на бок. За окном было пасмурно и завывал ветер, сгибая стволы деревьев. Гермиона смотрела в окно и пыталась понять, что же ей хочется сделать. Есть ли у нее вообще какие-нибудь желания сейчас.

Нужно было поесть. В последние недели она буквально заставлял себя, потому что джинсы стали спадать, а приталенные футболки — болтаться. Нужно было принять душ, чтобы смыть с себя вчерашний вечер, разговоры с миссис Уизли, Роном, счастливой Джинни. Нужно было посетить целителя — она пообещала Джорджу.

— Похороны — это уже слишком, — пробормотала она и встала с кровати.

Потом можно будет послать Нотту сову с извинениями, но сейчас думать об этом совсем не хотелось.

* * *

Целитель мистер Томпсон, которого посоветовал Джордж, оказался седовласым мужчиной с короткой бородкой и усами. У него были добрые глаза и очень теплые руки. Он рассказал Гермионе, что вырос в семье магглов и даже учился в маггловском медицинском институте, а потом закончил Магический Институт Алхимии, и поэтому лечил ментальные заболевания не только путем терапии, но еще и зельями.

После долгого разговора, во время которого мистер Томпсон все время делал пометки в своем пергаменте, Гермиона выдохлась так, будто пробежалась по лесу от егерей. Ей пришлось вывернуть наружу все неприятные воспоминания, которые у нее были, и от этого она чувствовала сильнейшее опустошение.

Казалось, что после приема целителя она должна была найти новые ресурсы, но пока Гермиона только убеждалась, что мрак, в который она погружалась, становился темнее.

— Мисс Грейнджер, ваша новая работа предполагает стресс? Убийства? Может, угрозы для жизни?

Она задумалась. В целом, ее работа подразумевала бесконечную возню с бумагами и допрос подозреваемых, а вмешательство в дело Забини оказалось скорее школьной привычкой помогать Гарри разбираться с плохими слизеринцами.

— Не предполагает. Но я помогаю своему другу с его делом, и вот в нем уже достаточно неприятных моментов, — призналась Гермиона.

Мистер Томпсон достал из ящика в столе толстый фолиант и начал водить пальцем по его оглавлению.

— Где же это… Ах, да, — он поднял глаза на Гермиону и снял очки. — Мисс Грейнджер, ваши симптомы, упадок сил и апатия, критически плохое настроение, потеря аппетита и нарушения сна на протяжении длительного времени — все это указывает на острое депрессивное состояние, в котором вам просто необходимо вмешательство целителей.

Гермиона вздохнула и потерла глаза руками. Прямо сейчас она бы не отказалась от вмешательства тыквенного сока Джорджа, который после подобных разговоров был как никогда кстати.

— Видите ли, — продолжал мистер Томпсон, — у магов депрессивные состояния протекают иначе, потому что они обладают мощной магической силой, а сила эта напрямую зависит от ментального здоровья волшебника. Иными словами, магическая депрессия может принести большой ущерб не только больному, но и окружающим, за счет стихийных всплесков магии, спутанности сознания и суицидальных или же агрессивных наклонностей.

— Но у меня нет агрессивных или суицидальных наклонностей, — возразила Гермиона. — И стихийных всплесков я не наблюдала.

— Все это обязательно, если запустить лечение, — мягко сказал целитель. — Это довольно серьезное заболевание, которое требует сначала курса зелий, а потом терапии, и на время лечения придется отказаться от стрессов и максимально понизить количество магии в своей жизни. Вы, конечно, сможете пользоваться простыми бытовыми заклинаниями, но они будут даваться вам с трудом. Но я уверяю вас, мисс Грейнджер, после этого ваши владения магией вернутся на прежний уровень. А самое главное — ментальное здоровье придет в норму.

— Как долго длится лечение?

— Нет точного срока, все будет зависеть от вашего прогресса. Но не менее двух месяцев.

Гермиона судорожно вздохнула. Два месяца без магии. Два!

— Это слишком много!

Она закрыла лицо руками. Остаться без магии на такой длительный срок — немыслимо! Невозможно работать в Министерстве без палочки, но уезжать к родителям сейчас, когда Гермиона с таким трудом наскребла в себе силы вернуться и начать все заново — это просто обнулить все, что произошло за последние недели.

— Должен быть другой способ, — прошептала она, убирая ладони от лица.

Целитель выводил пером неизвестные ей слова на пергаменте и ничего не говорил. Мгновения показались Гермионе вечностью.

— Здесь список зелий, которые вам нужно будет приобрести — без рецептов вам ничего не продадут, это очень опасные лекарства, — он протянул Гермионе лист пергамента и продолжил: — Первое зелье — очень сильное успокоительное, я рекомендую вам принимать несколько капель в день, чтобы снизить нервозность. Хорошо ли вы справляетесь с зельеварением?

Гермиона медленно кивнула.

— Хорошо. Ниже есть ингредиенты для сильного снотворного, принимайте его только в крайних случаях. К остальным зельям я указал необходимую дозировку и частоту употребления, у всех них побочный эффект при постоянном применении — ослабление магии. Но я вам гарантирую: вы начнете хорошо спать, есть, и мысли ваши со временем станут чище и понятнее. Если, конечно, вы не забудете приходить ко мне раз в неделю, чтобы проводить терапию. Вам все понятно, мисс Грейнджер?

Гермиона снова кивнула. Ее начало тошнить, захотелось выйти из кабинета, убежать из Мунго и выкинуть все эти рецепты. Руки тряслись — от страха или злости, а может, от того и другого вместе.

У нее хотят забрать самое ценное, что она имела.

— Я пойду, — пробормотала она и практически выбежала из кабинета, даже не попрощавшись.

Три месяца без магии. Как она сможет это пережить?

Аппарировав к аптеке, Гермиона остановилась перед дверью. Пробежав глазами по рецепту, она перечитала ингредиенты к зелью для крепкого сна. Это лекарство ей и правда было необходимо. Но вот остальные?

Она зашла в аптеку и протянула милой ведьме за прилавком свой рецепт.

— Не могли бы вы собрать мне ингредиенты для вот этого зелья?

— Конечно, — улыбнулась она. — Остальные зелья вам не нужны?

— Нет, — слегка поколебавшись ответила Гермиона.

Если ей станет хуже, она обязательно за ними придет. И обязательно сходит на терапию. Но пока ей не так у и плохо — только похмелье слегка мучает, значит, все эти лекарства ей не нужны. Возможно, ей просто нужно чем-нибудь себя занять, чтобы отвлечься от этих разрушительных мыслей.

— Ваши ингредиенты, — ведьма протянула ей синий бархатный мешочек, перевязанный серебряной лентой.

Расплатившись, Гермиона покинула аптеку.

Возможно, она уже знала, как ей отвлечься от своих проблем.

* * *

Кладбище находилось в пригороде Лондона. Судя по тому, что попасть на него можно было только узнав его адрес — покоились на нем только волшебники. Гермиона стояла перед черными резными воротами и не решалась войти. За прутьями решетки виднелись кресты и надгробия, где-то вдалеке стояли небольшие склепы или настоящие маленькие дворцы, кричащие своей помпезностью.

Гермиона слегка надавила на ворота, и они мгновенно раскрылись перед ней. Помедлив, она прошла вперед по дороге, вымощенной булыжником. Слева и справа от нее покоились волшебники, она почти не задерживалась взглядом на надгробиях, пытаясь увидеть среди крестов и деревьев фигуру Нотта. Но кладбище пустовало, не было даже сторожа или чьих-нибудь родственников. От этого создавалось неприятное жуткое чувство, холодом растекающееся по спине.

Гермиона почувствовала, как ей на нос упала капля, и подняла глаза к небу. Тучи сгущались, и начался редкий дождь.

Замечательно.

Она достала зонт и, раскрыв его над головой, ускорила шаг. Спустя несколько минут Гермиона оказалась на небольшом холмике под высоким дубом. Переведя дыхание, она осмотрелась, но уплотняющаяся пелена дождя хорошему обзору не способствовала.

— Проклятый Нотт! — выругалась она.

В небе сверкнула молния. Вмиг потемнело, и вдалеке послышался раскат грома. Ветер усиливался, вырывая зонт из рук.

Все, что она помнила о безопасности в грозу, — нельзя стоять у деревьев. Может, тогда и с зонтом нельзя?

— Да к черту, — пробормотала она и, покрепче вцепившись в зонт, начала спускаться с холма.

Даже если в нее попадет молния, по крайней мере, она умрет сухой.

Гермиона скользила по грязной земле и никак не могла замедлить свой шаг. Было страшно упасть в эту слякоть и кубарем покатиться вниз с холма. Когда она подняла голову, чтобы посмотреть, как долго ей еще спускаться, то увидела у одной из могил сгорбленную фигурку человека. Он не прятался от дождя, просто стоял и смотрел на надгробие.

Это был Нотт, она вдруг поняла, что узнала его даже со спины. Давно ли он здесь стоит? Обижен ли за то, что она пришла так поздно?

Гермиона ускорила шаг, рискуя изваляться в грязной жиже. Наверное, дождь и громовые раскаты заглушали ее хлюпающие шаги, потому что Нотт не обернулся, даже когда она подошла еще ближе. Поэтому Гермиона просто подошла вплотную, чтобы ее зонт закрывал и его тоже.

Нотт повернулся. Он не был сильно удивлен, когда увидел ее, только слегка приподнял брови, а потом снова отвернулся. Его руки были спрятаны в карманах, лицо было похоже на маску. Ветер лохматил его намокшие волосы, развевал полы его мантии, но он, казалось, совершенно не замечал происходящего.

Гермиона посмотрела на простой черный крест и скромное мраморное надгробие.

«Уильям Якобс Нотт

16. 08. 1953 — 23. 04. 1999»

— Извини, что опоздала, — тихо сказала она.

— Ты пришла вовремя, — отозвался Нотт. — Как раз где-то пару мгновений назад я почувствовал острое отчаяние и сильнейшее одиночество.

Гермиона кивнула и придвинулась еще ближе. Дождь был таким сильным, что зонт уже не спасал, но ей не хотелось сдаваться.

— Там мамина, — сказал вдруг Нотт, показывая рукой левее.

Гермиона посмотрела на вторую могилу: крест у нее, в отличие от могилы Нотта-старшего, был резным и высоким, по нему вился дикий плющ. Вместо обычного надгробия стояла мраморная фигура красивой диковинной птицы, которая взмахнула крыльями, готовясь к полету. Под ней была надпись:

«Луиза Мария Нотт

5. 12. 1962 — 13. 07. 1985»

— Красивая птица, — сказала Гермиона.

— Ее Патронус.

Нотт поднес к губам руки и подышал на них. Он слегка дрожал, но Гермиона не могла сказать, от холода или от испытываемых эмоций.

— Спасибо, что пришла, — тихо сказал Нотт.

Гермиона не ответила, она взяла его за руку и слегка сжала ее. Говорить не хотелось, но, возможно, она сможет передать свое сочувствие вот так, прикосновением. Рука Нотта была очень холодной и мокрой от дождя, Гермиона переплела свои пальцы и его. Он не сопротивлялся.

Дождь лил не переставая. Промозглый ветер выхватывал зонтик из свободной руки Гермионы, и ей было сложно удерживать его, но отпускать Нотта она не хотела. Тот был притихшим, и лицо его не выражало никаких эмоций. Гермиона украдкой посмотрела на него: Нотт был мокрым от дождя, с ресниц его медленно падали капли, но было сложно понять, плакал ли он или это был дождь.

— У меня есть ингредиенты для очень крепкого усыпляющего зелья, их только по рецепту можно купить, — сказала она, наконец. — И рецепт тоже есть, я могу поделиться.

Нотт молчал, его снова начала бить мелкая дрожь — Гермиона чувствовала это, держа его за руку. Сейчас она была уверена, что это от холода, потому что зонт практически не спасал их от ледяных косых капель.

— Нотт? — тихо позвала она. — Теодор?..

— Приготовишь его для меня? — спросил он, посмотрев на нее.

Гермиона кивнула.

Нотт повернулся к ней лицом и подошел ближе, расцепив их руки. Гермиона крепче вцепилась в зонт и напряженно наблюдала.

— Я соболезную, — прошептала она.

— Спасибо, — ответил Нотт одними губами и обнял ее за талию.

Гермиона инстинктивно попыталась отстраниться, но он держал крепко. Ей было холодно и немного страшно, капли дождя хлестали по лицу, а зонт ветром опустило к земле. Его лицо было очень близко, она могла разглядеть каждую морщинку и едва заметную маленькую родинку над губой. Гермиона уже хотела возмутиться, но почувствовала, как его руки крепче обняли ее, и аппарационная воронка засосала их в тот же миг.

* * *

В месте, куда они аппарировали, дождя не было. Гермиона слегка покачнулась от неожиданного перемещения, но руки Нотта, которые все еще держали ее за талию, не позволили ей упасть.

— Нужно немного пройтись, — тихо сказал он и отошел от нее на пару шагов. — Антиаппарационный барьер.

Гермиона достала палочку и парой взмахов высушила свою одежду и волосы, а потом проделала те же манипуляции с Ноттом.

— Спасибо, Грейнджер.

Она кивнула.

Место было незнакомым. Небольшая деревушка с редкими домами и лесом, который был совсем близко. Казалось, что здесь никто не живет.

— Это магическая деревня? — спросила Гермиона.

— Да, но она пустует, — Нотт подтвердил ее догадку. — Темный Лорд похозяйничал, — добавил он.

Несколько минут они шли в полной тишине. Гермиона оглядывалась по сторонам, надеясь увидеть хотя бы одно окно со светом, но нет — большинство стекол было разбито, двери распахнуты настежь или сбиты с петель. Они как будто снова аппарировали на кладбище, где волшебники были погребены в своих собственных домах.

Наконец они оказались перед железным забором со ржавыми кляксами; время оставило на нем замысловатые узоры, где-то полностью истончив высокие прутья, где-то — погнув облезшие пики; кажется, никто не занимался им много десятков лет. За забором Гермиона увидела заброшенный сад: невысокие деревья с редкими листьями, торчащие во все стороны голые кустарники. Смогут ли они пробраться через эти заросли? Гермиона вспомнила свои бесконечные ссадины на лице от жизни в лесу.

— Там дальше есть дорожка, — Нотт, кажется, заметил ее взгляд.

Он провел ее вдоль забора и остановился около высокой двери, покрытой железными листьями и цветами, подобно забору они проржавели и потускнели. Нотт поднял засов, толкнул громко скрипнувшую дверь и жестом пригласил Гермиону зайти.

— Как ты видишь, я уделяю много времени для поддержания этого фамильного поместья в его первозданном виде, — он окинул рукой сад и дом.

Гермиона усмехнулась, оглядывая фамильное поместье. Конечно, ни замком, ни владениями, ни поместьем это место назвать было нельзя. У ее двоюродной бабушки дом был и то намного больше похож на фамильную гордость, а там всего один этаж.

Дома Нотта был серыми с черными трещинными, которые исполосовали его вдоль и поперек. Когда-то, по всей видимости, на нем рос виноград, но теперь только сухие ветви свисали с крыши дома и до самого его низа. Дом глядел черными ставнями и наглухо занавешенными окнами, дом не ждал гостей, отрастил колючую ограду вдоль стен, запер черную дверь без глазка и звонка для посетителей.

— Не бойся, — сказал Гермионе Нотт, обгоняя ее. — Внутри все так же плохо.

— Очень… э-э-э, — она попыталась подобрать какое-нибудь менее обидное слово из пришедших в голову эпитетов для этого жуткого дома.

— Не стоит, — перебил ее Нотт. — Этот дом создан для того, что предаваться в нем грусти и скорби.

— Я думаю, для этого он подходит идеально, — согласилась Гермиона.

Они поднялись по скрипящим ступеням — с каждым шагом становилось все страшнее провалиться ногой в ссохшееся деревянное крыльцо, — зашли в дом. В нос ударил запах пыли и сухой листвы. Нотт взмахнул палочкой, и несколько десяткой свечей по всей комнате осветили комнату.

— В этой глуши нет электричества, — объяснил Нотт. — Но моему отцу это даже нравилось. Он любил мрачность этого дома, хотя, конечно, пока он мог заниматься хозяйством, до гибели Темного Лорда, все выглядело гораздо лучше.

Гермиона осмотрелась. Комната была полупустая: посреди нее стоял старый диван, обитый бархатом, у окна — стол и пара стульев, камин, казалось, никто давно уже не зажигал, вдоль одной из стен стояли высокие шкафы, забитые книгами.

— О, — выдохнула Гермиона, подходя к ним поближе.

— До смерти матери мы жили в ее доме, — сказал Нотт, наблюдая за Гермионой. — Он был большой, с красивым розовым садом и небольшим прудом. Комнаты были светлые, окна почти до пола, в общем, полная противоположность этому, — он обвел рукой темное помещение. — Но после ее смерти отец не захотел там жить, да и моя бабка нас не очень любила. Поэтому мы перебрались сюда; из той огромной библиотеки захватили не так много книг, так что похвастать особенно нечем.

— Ух-ты, — Гермиона пробежалась пальцами по бордовым корешкам нескольких книг — серия о древних рунах. Этот предмет всегда нравился ей в Хогвартсе, но учебников по нему было не слишком много.

Наконец она повернулась к Нотту. Тот смотрел в пустой угол, взгляд его был уставшим и немного отрешенным.

— Где я могу приготовить зелье? — спросила Гермиона.

Нотт показал рукой в сторону стола. Там стояло несколько пустых пыльных склянок, лежали ножи и другие столовые приборы. Она открыла шкаф над столом и нашла там доску и несколько мисок. Все было покрыто слоем пыли, как будто сюда не заглядывали несколько месяцев. Дом вообще не производил впечатление жилого. Гермиона обернулась, чтобы уточнить, не против ли Нотт, что она так по-хозяйски роется в его вещах, но тот сидел на диване, скрестив руки, и смотрел в окно.

Можно было только догадываться, что он сейчас чувствовал. Конечно, Гермиона потеряла друзей на войне, но ее родители живы и здоровы, звонят ей по выходным и говорят, что любят и очень скучают. А Нотт — один. В этом доме, да и вообще. На похороны к его отцу не пришел никто.

— Ты сейчас мало с кем общаешься, да? — спросила она, выкладывая ингредиенты из мешочка на стол.

— Ты про это бесчисленное количество друзей на похоронах отца? — усмехнулся он. — Нет, я недостаточно хорош для чистокровной братии, недостаточно интересен для сверстников, недостаточно общителен и добр для контактов с людьми. Последние месяцы я общался только с отцом.

Гермиона достала из сумки салфетки и протерла ножи и миски. Белоснежная бумага мгновенно впитала серость этого дома.

— Раньше я думала, — сказала она, наконец, — что вы с Малфоем друзья.

— Думаешь, все слизеринцы друзья, потому что их объединяют планы по захвату мира и убийству предателей крови? — хмыкнул Нотт.

Скорее, их объединял специфичный взгляд на жизнь, подумалось Гермионе.

— Мы с Малфоем никогда не были близкими друзьями, — продолжал Нотт. — Дружили наши отцы, поэтому я проводил лето в Малфой-меноре, вместе с Грегори, Винесентом и Драко. Первые два, конечно, были непроходимыми тупицами, но делали все, что Драко им велел. А Люциус не упускал случая напомнить, как его сын хорош, умен и ловок. Каждый раз это был праздник чествования Малфоев. Думаешь, я хорошо проводил время?

Гермиона пожала плечами, измельчая листья лаванды.

— Думаю, я никогда не был хоть чем-нибудь примечателен: не играл в квиддич, да и не хотел, не был хорош в темных искусствах, по зельям не получал оценку выше «удовлетворительно». Даже Черной Метки не заслужил, — Нотт усмехнулся. — Но отец все равно меня любил. Удивительно.

— Я думаю, что настоящая родительская любовь — такая. Не будь я волшебницей, а учись в обычной школе на средние оценки, родители все равно бы меня любили. Не за какие-то заслуги, за меня саму.

— Грейнджер, ты просто не находилась на приемах чистокровных волшебников.

Гермиона фыркнула, но Теодор продолжал совершенно беззлобно:

— Чаще всего, взрослые в общении между собой как бы ненароком говорят что-то вроде «да-да, эта погода, сплошные дожди, а вот мой мальчик недавно в подобную бурю сыграл такой матч в квиддич, что был близок к мировому магическому рекорду, ой, смотрите, молния сверкнула». Нет, я не говорю, что все чистокровные волшебники поголовно снобы и выпендрежники, но… — он улыбнулся.

— ...Но это не так уж далеко от истины, — закончила за него Гермиона.

Нотт кивнул.

— Думаю, что мне повезло с отцом, потому что я был избавлен от необходимости заслуживать его любовь, — печально сказал он.

— Не то что Малфой, — заметила Гермиона. — Думаю, он сделал все, чтобы стать лучшим сыном для своего любимого папочки.

Нотт молчал. Он смотрел в окно, в дождливый мрак, который добрался и до этого места, и Гермиона не понимала, видит ли он там что-нибудь вообще. Дождь лил стеной, и она с ужасом представляла, что ей надо будет выйти из дома, чтобы аппарировать. И почему она не подключила камин?

Нотт молчал так долго, что Гермиона уже не ждала от него ответа, поэтому слегка вздрогнула от его голоса:

— У Малфоя было сложное детство. Да, он имел все, что захочет — лучшие метлы, дорогие мантии, место в школьной сборной, значок старосты, задание от Темного Лорда.

Гермиона закатила глаза — тоже мне, достижение! Она вылила слизь флоббер-червя в склянку и начала нагревать ее палочкой, сверяясь с рецептом.

— Нагревать семь секунд, — прошептала она, водя пальцем по пергаменту.

— Но был ли он при этом счастлив? — продолжал Нотт. — Я не был с ним близок, но не думаю, что можно быть счастливым, постоянно угождая отцу и всем вокруг. Думаю, в конце концов, Драко не чувствовал к себе любви, не мог быть искренним, должен был постоянно становиться лучше и лучше, болезненно переживая успехи других людей. Мне жаль его.

Гермиона вспомнила синяки и ссадины на Малфое, когда он находился под стражей. Наверное, есть такие поступки, за которые ты потом будешь расплачиваться всю жизнь.

— Расскажи мне про свою маму, — попросила она.

Нотт нахмурился и закрыл глаза.

— Если хочешь, конечно, — торопливо добавила Гермиона. — Это было нетактично с моей стороны.

— Все в порядке, — успокоил ее Нотт. — Я плохо ее помню, она утонула, когда мне было пять лет. Мама была довольно ветреная, судя по рассказам отца. Однажды она оставила меня есть мороженое в Косом переулке в кафе Флориана Фортескью, а сама забежала посмотреть на новые мантии в соседний магазин. Когда она вернулась, меня уже не было, потому что дальше по улице находился магазин с животными, а я всегда мечтал о собаке. Я пробыл там некоторое время, перегладил всех животных, а когда вышел из магазина, увидел маму, которая со скорбным видом сидела за столиком в кафе. Увидев меня, она очень обрадовалась, кинулась меня обнимать, и знаешь, что мне сказала?

Гермиона вопросительно посмотрела на Нотта.

— Хорошо, что ты нашелся, дружочек, твой отец бы меня убил, — он хрипло расхохотался. — Прекрасная мать, правда? Но я не держу на нее зла. Она не хотела ребенка так рано, ей было всего восемнадцать, и хотелось ездить по балам с подругами, выгуливать новые шляпки, покупать самые стильные мантии, а не детскую одежду. Конфликт интересов, так сказать.

— Конфликт интересов? — удивилась Гермиона — Ее ведь просто заставили делать то, чего она не хотела. Дурацкие порядки чистокровных семей.

Нотт улыбнулся и хитро посмотрел на нее, склонив голову набок.

— Тебя бы, конечно, не заставили, — сказал он.

— Да, я не боюсь лишиться наследства, всех этих замков и поместий, — хмыкнула она.

— Ага. Нельзя потерять то, чего нет, — Нотт оглядел взглядом комнату.

Она была неуютной до того, что Гермиону не покидало желание забраться под плед с головой, чтобы хоть немного спрятаться от этого мрака и холода. Холод этот был не от низкой температуры, а от ощущения могильного склепа. Украдкой оглядывая комнату в который раз, она заметила паутинку на потолке и сухие травинки под диваном. В такое место не хочется возвращаться, здесь не хочется спать, прятаться от дождя, принимать гостей. Когда заходишь в такой дом, желание только одно — уйти.

— Если тебе интересно, собаку я так и не завел, — донесся до нее голос Нотта.

— Что? — удивилась Гермиона и улыбнулась вспомнив. — А, собаку… У меня вот на работе стоит пустой аквариум, я меняю в нем воду.

— Питомцы Гермионы Грейнджер — несуществующие рыбки? — усмехнулся Нотт.

Гермиона не стала рассказывать ему, что ее любимец Живоглот остался с родителями в Австралии, потому что там мама исправно гладила его по полчаса в день, обильно кормила, и вообще чуть ли не за второго ребенка считала. Когда она, Гермиона, могла вспомнить о своем же завтраке только вернувшись с работы домой.

Заботиться о животных, людях, и даже о самой себе она была не в состоянии.

— Зелье готово, — сказала она, наконец.

Перелив мутную зеленую жижу в прозрачный флакончик, Гермиона протянула ее Нотту.

Нотт подошел к ней, взял зелье из ее рук и понюхал его. Лаванда и имбирь — запах у зелья был очень приятным и слегка отдавал остротой. Она смотрела на Нотта, пока тот зачарованно наблюдал за переливами оттенков зеленого во флакончике. У него были длинные худые пальцы, высокие скулы, чуть кривоватый нос, слегка вьющиеся темные волосы. Синяки под глазами и нездоровая бледность. Высохшие и потрескавшиеся губы.

— Грейнджер, твое здоровье, — Нотт поднес бутыль к губам.

Опомнившись, Гермиона тут же воскликнула:

— Только не весь!

Было поздно — Нотт уже опустошил флакончик полностью и вопросительно на нее посмотрел.

— Ох, доза слишком высокая, — сокрушенно сказала она, — тебя вырубит надолго, может, на сутки или больше.

Она подскочила к нему и взяла под локоть. Зелье явно начало действовать, потому что Нотт ослаб и улыбался, чуть прикрыв глаза.

— Грейнджер, вот это да, где же ты была раньше, — Гермиона была готова поспорить, что эти слова он практически промурлыкал. — Мне кажется, я уже одной ногой во сне.

Вздохнув, Гермиона подвела его к дивану, Нотт медленно опустился на него и даже не успел принять лежачее положение — так и заснул сидя.

— Замечательно, потом меня еще будут подозревать в покушении на слизеринца, —проворчала она. — Надеюсь, Нотт, ты не умрешь, — добавила она, обращаясь к тому, что было, в сущности, совершенно бессмысленно.

Нотт совершенно точно спал, не реагируя на происходящее.

Гермиона чертыхнулась, взяла сумку и зонт и направилась к двери. Она думала, что покинет один неуютный дом, чтобы попасть в другой — чуть менее неуютный, но все равно такой холодный, что всех каминов мира не хватило бы, чтобы хоть немного сделать это место теплее.

Ее там не будут встречать ни голодный и мяукающий Живоглот, ни такая понимающая и любимая мама с блинчиками и горячим шоколадом. Зато всегда к ее услугам пустой холодильник и непроглядная серость, проникающая в каждый уголок ее квартиры.

Стоя на улице, она подставила лицо каплям дождя. Они были холодные и резкие, ветер задувал под пальто, трепал волосы, выхватывал зонтик, неприятно завывал и шумел кронами голых деревьев. Такой неприятный и отрезвляющий дождь возвращал ее к реальности, не давая окунуться в приятные воспоминания.

Повинуясь неожиданному порыву, Гермиона снова зашла в дом. Посреди комнаты, на старом зеленом диване полусидел Нотт, откинув голову назад, одна его рука лежала на диване, другая застыла в неудобной позе. В тусклом свете мерцающей свечи Гермиона видела, как мерно вздымается его грудь, и слышала его тихое сопение.

Она подошла ближе и, схватив обе ноги Нотта, закинула их на диван, а потом аккуратно взяла за плечи и положила его голову на подушку. Гермиона могла бы не церемониться — с такой дозировкой зелья он бы не почувствовал, даже если бы она скинула его с дивана или пнула ногой. Пледа нигде поблизости не лежало, но и так сойдет.

Гермиона немного понаблюдала, как тени играли на лице Нотта, превращая его в живую маску, делая уродливым и пугающим, как все в этой комнате, и вышла из дома.

Гермиона подумала, что ее разум похож на старый шкаф с посудой, в который тарелки и чашки поставили кое-как — чтобы влезло — и поскорее закрыли на засов. Если этот шкаф открыть — все вывалится и разобьется вдребезги, поэтому лучший выход — не открывать.

Она все глубже и глубже прятала свои самые неприятные воспоминания: о пытках в меноре, вырезанном «грязнокровка» на руке, скитаниях в лесах с палатками, главной битве. Она все плотнее и плотнее закрывала засов, не давая всем кошмарам вырваться на свободу. Но то, что удавалось прятать в сознании, высвобождалась в бессознательном.

Гермиону до сих пор бросало в дрожь, когда она вспоминала сегодняшний сон. Допивая третью чашку чая с мятой, она поплотнее укуталась в плед и поджала под себя ноги.

— И часто тебе такое снится? — спросила Джинни, устраиваясь в кресле напротив.

— В Австралии было несколько раз, но здесь намного чаще, — Гермиона вздохнула. — И оно такое реальное, знаешь, слишком реальное для сна. Я проснулась от собственного крика и — вот, — она вытянула ладонь, показывая красные полумесяцы от ногтей.

— А как же зелья?

— Я после них так тяжело встаю и потом весь день ничего не соображаю. Не могу принимать их каждую ночь.

Гермиона смотрела на языки пламени в камине. Там, на кухне, отмечали помолвку Джинни и Гарри их школьные друзья, а она трусливо пряталась ото всех в гостиной, снова и снова вспоминая свой сон, нож на руке, бесконечное Круцио и лужи крови повсюду.

— Ты извини, я тебя отвлекаю от всех своими кошмарами, — виновато сказала Гермиона.

— Брось, — Джинни махнула рукой. — Они там надираются, как будто уже на свадьбе, ничего интересного.

Гермиона подозревала, что это была неправда, и подруга просто хотела ее поддержать. Все вокруг видели, что она не справляется, и от этого становилось только хуже. Разве не она — та Гермиона Грейнджер, которая щелкала проблемы, как орешки? Разве не она всегда подходила к вопросу с холодным разумом, когда ее друзья были движимы горячим сердцем? Жалость к себе нужно выдирать, как сгнившие зубы, пусть даже никакой анестезии не предвидится.

— Пойдем, присоединимся к ним, — предложила Гермиона, вставая с кресла.

Джинни окинула ее подозрительным взглядом, но согласилась.

На кухне было шумно. Рон и Гарри спорили по поводу последнего квиддичного матча, Луна и Невилл кружились вокруг горшка с неизвестным цветком, что-то шептали и махали палочкой, Дин увлеченно рассказывал Джорджу историю, пока тот, не скрывая отсутствия интереса, смотрел в окно.

— Что с цветком? — поинтересовалась Джинни.

— Не понимаю, почему он не распускается, — пропыхтел Невилл, покраснев от усердия.

— Думаю, ему все-таки не хватает света, а не тепла, — меланхолично заметила Луна. — Ты просто неправильно перевел инструкцию.

Все на кухне замолчали и посмотрели на Невилла. От смущения он покраснел еще сильнее, взял в руки горшок и поспешил к окну.

— Он скоро распустится. Бабушка сказала, что есть такая традиция — дарить Аихризон на помолвку, чтобы жизнь в браке была долгой и счастливой. Если распускаются цветки — значит, все будет хорошо, — пояснил Невилл.

— Тогда я не выпущу тебя, пока он не зацветет, — пригрозила Джинни.

— Да, — согласился Гарри. — Запрем тебя в подвале, пока не убедимся, что нашему будущему браку ничего не угрожает.

Все засмеялись.

Гермиона взяла бутылку сливочного пива и задумчиво покрутила ее в руках. Учитывая, что алкоголь — депрессант, пить его было не самой лучшей идеей. Но почему-то очень хотелось.

— Гермиона, я собираюсь уходить, проводишь меня?

Рон возник из ниоткуда, поэтому она немного вздрогнула. Но кивнула и последовала за ним в коридор под любопытными взглядами остальных. Она не была готова к выяснениям отношений и всячески стремилась избегать неудобных разговоров, но, в конце концов, бегать от проблем было не в ее стиле. По крайней мере, не в стиле той Гермионы Грейнджер, которой она когда-то была.

Рон надел пальто и накинул шарф, не завязывая его вокруг шеи. Он улыбался, глаза его были пьяными и немного мутными.

— Как ты?

— Хорошо, — солгала Гермиона. И улыбнулась для верности.

— Хорошо, — повторил Рон, снова расплываясь в улыбке.

— У тебя здесь перышко, — заметила Гермиона и потянулась к его плечу, чтобы стряхнуть.

Рон наблюдал, как она пытается подцепить ногтем прилипшее перо. С первого раза почему-то не вышло, Гермиона, чертыхнувшись, снова подцепила его и выкинула на пол.

Рон вдруг подошел к ней ближе, схватил за запястья и потянул на себя. Испугавшись резкого прикосновения, Гермиона дернулась назад, но он держал крепко.

— Ш-ш-ш, я не обижу, — прошептал он. — Я ведь люблю тебя.

— Отпусти, пожалуйста, — тихо попросила она.

Но Рон не послушал. Он притянул ее еще ближе, одной рукой обняв за талию. Гермиона чувствовала запах алкоголя, его глаза были близко-близко, а дыхание обжигало лоб. Он прижимал ее к себе одной рукой так сильно, что было тяжело дышать. Она попыталась отодвинуться, но уперлась в стену. Сердце колотилось с бешеной скоростью.

— Ты любишь меня? — спросил Рон. — Мы сможем все исправить, если ты меня еще любишь, — он поцеловал ее в лоб. — Мы все решим, — поцелуй в щеку, — я сделаю все, что ты захочешь, — он потянулся к ее губам, но Гермиона отвернулась.

— Я хочу, чтобы ты отпустил меня, Рон! Отпусти, слышишь?

Она снова попыталась оттолкнуть его, но Рон был намного сильнее. Его тело словно горело в огне, и она чувствовала этот огонь на себе, чувствовала, как невидимые ожоги появляются на коже от каждого поцелуя. А он не останавливался, беспорядочно дотрагиваясь губами до каждого открытого миллиметра ее кожи.

Ей было страшно, но звать на помощь было бы так… глупо. Это же ее Рон, он никогда не причинит вреда. Тогда почему он никак не отпустит? Гермиона почувствовала, как слезы текут по щекам. Она забилась в объятиях Рона с такой силой, что тот остановил свои поцелуи и удивленно на нее посмотрел.

— Гермиона?

Рон отступил и выпустил ее из объятий. Он как будто слегка протрезвел, в его глазах появились серьезность и испуг. Гермиона облокотилась на стену, она тяжело дышала и все еще чувствовала горячие слезы на щеках. Вытирая их тыльной стороной ладони, она отвела взгляд, мечтая, чтобы Рон оставил ее. Сердце колотилось так сильно, как будто пыталось превратить в кровавое месиво все ее внутренности, а запястья все еще горели, словно не Рон держал ее, а раскаленные веревки.

— Прости меня. Мерлин, что я наделал.

Рон сделал шаг вперед, снова протягивая к ней руки, но Гермиона выставила ладонь, не давая ему приблизиться. Он вздрогнул от этого жеста и попятился.

— Прости меня, — снова прошептал он. — Гермиона, прости меня, я не хотел тебя обидеть, я…

— Уходи, — сказала она.

Ее голос дрожал, она опустила глаза в пол, не в силах смотреть на Рона. Воздух вокруг нагрелся, грудь сильно сдавило, как будто стальными тисками. Дышать становилось все сложнее, и Гермиона в панике начала глотать воздух, чувствуя, что сейчас задохнется. В глазах темнело и коридор расплывался, все предметы становились нечеткими, а шум затих. Она ослепла, оглохла, и все, что осталось при ней — страх и боль в груди, которые никак не проходили. Гермионе стало страшно, что она умрет, но позвать на помощь не получалось. Коридор вокруг нее уменьшился до маленькой коробки, в которой ее руки крепко держали, а на предплечье выводили «грязнокровка» раскаленным ножом.

— Гермиона?

Сильные руки схватили ее, и она уткнулась лицом в чью-то грудь. Сквозь пелену слез Гермиона не могла увидеть, кто это, и попыталась вновь вырваться из объятий.

— Тише, Гермиона, это Джордж, — горячо зашептал он ей в ухо. — Все хорошо, я рядом, с тобой ничего не случится.

Джордж гладил ее по спине, и Гермиона чувствовала, что тьма отступает, но страх никуда не уходил. Костлявой рукой он сжимал ее легкие, и каждый вздох давался с неимоверным трудом.

— Я не могу дышать, — прохрипела она. — Я задыхаюсь.

Голос Джорджа доносился как будто издалека, хотя он стоял очень близко к ней.

— Все это только в твоей голове, — он говорил медленно и спокойно. — Сейчас все пройдет, с тобой ничего не случится, я рядом.

Гермиона кивнула. Она чувствовала, что дрожит, но Джордж крепко обнимал ее и гладил по спине. От этих размеренных прикосновений Гермиона начала успокаиваться. Она пыталась делать глубокие вдохи, и вскоре дышать стало легче.

— Мне лучше, — хрипло сказала она, отстраняясь от Джорджа.

Он отпустил руки, но не отошел. Гермиона чувствовала на себя внимательный взгляд голубых глаз, но посмотреть в ответ не решалась.

— Что это было?

Дыхание почти восстановилось. О произошедшем напоминали только слегка дрожащие руки.

— Паническая атака, — ответил Джордж. — Было время, когда они случались со мной каждый день. Главное — постараться убедить себя, что это все только в твоей голове, успокоиться, отвлечься. Я считал до пятидесяти и старался глубоко дышать.

— Было очень страшно.

Гермиона, наконец, подняла глаза и прижала руку к груди. Сердце колотилось, но ей было намного легче.

— Что произошло до этого? — спросил Джордж.

Она замялась. Не хотелось рассказывать об этой ситуации, тем более, Гермиона не была уверена, что реакция была соразмерна произошедшему. Наверное, Рон успел уйти до ее панической атаки, но этого она уже не услышала.

— Гермиона?

— Мы с Роном немного поругались, — призналась она нехотя. — Ничего такого.

— Нужно понять, что послужило катализатором твоей панической атаки, чтобы ты могла по возможности избегать этого. Не всегда к ним приводят одинаковые ситуации, но часто можно проследить связь, — объяснил Джордж. — Он обидел тебя? Сказал что-то грубое?

Вспомнив о пьяных поцелуях Рона, Гермиона поморщилась.

— Он был пьян, хотел меня поцеловать и не отпускал, — сказала она, наконец. — Я пыталась оттолкнуть его, ну и…

Гермиона замялась. Ей было ужасно неловко, что Джордж стал свидетелем этого, хотя она и была рада, что на его месте не оказался Гарри или Невилл.

— Братец обращается с девушками, как с метлами для квиддича, — зло прищурился Джордж. — Соплохвост его задери!

— Не надо, все в порядке. Я думаю, Рон больше не станет так делать, — поспешила успокоить его Гермиона. — Он просто выпил лишнего, а у нас довольно натянутые отношения.

Меньше всего ей хотелось, чтобы Джордж и Рон поссорились из-за нее.

— Я бы натянул его…

— Джордж! — угрожающе перебила его Гермиона.

Он скривился, но ничего не сказал.

— Мне намного лучше, — продолжила она. — Спасибо тебе большое, ты так мне помог!

— Ты ходила к целителю?

— Да, мне выписали кучу рецептов, я просто пока еще не приступила к лечению, — ответила Гермиона.

Сказать, что лечиться она не собиралась, особенно после произошедшего, было сродни самоубийству. Но Гермиона решила, что прочитает про панические атаки все, что найдет в библиотеке, и после этого решит, что с этим всем делать. Может быть, отказываться от магии все-таки не придется.

— Не затягивай, — мягко сказал Джордж.

Она кивнула и отвела глаза.

* * *

— Обыск в библиотеке Забини действительно дал результаты, — сказал Гарри.

Они сидели в его кабинете, склонившись над картой местности, исписанной древними рунами. Карта была пожелтевшая от старости и порванная с одного конца.

— Эта карта, — продолжал он, — как-то связана с темномагическим артефактом. Мы не можем знать наверняка, имеет ли это какое-то отношение к смерти Забини, но…

— Но здесь написано, — перебила его Гермиона, склонившись над рунами, — что нарушивший договор понесет наказание. Только явно не хватает еще части карты, потому что какое именно наказание он понесет — не указано.

Гарри кивнул.

— Да, наш специалист по рунам уже все перевел. Но других частей карты в доме Забини не было, — пояснил он. — Думаю, что мы также заглянем с обыском к Малфоям и Гойлам.

— Других частей? — уточнила Гермиона.

— Мы предположили, что их как минимум еще две.

— Интересно.

Гермиона задумчиво смотрела на карту. На ней была изображен лес, а вокруг него пустыня, из чего она сделала вывод, что это, должно быть, жаркие страны. Карта была подвижна, подобно колдографиям, и предупреждала об опасностях, которые ждали путешественника. В самом начале пути им предстояло встретиться с смертельными лианами — на карте они были изображены ярко-зеленым цветом и танцевали свой опасный танец, двигая щупальцами. За лианами шел ядовитый водопад, он был изображен красным цветом, словно вместо воды по нему стекал огонь.

— Нужны остальные части карты, — задумчиво пробормотала Гермиона. — Одной слишком мало, чтобы понять.

— В Министерстве пока никто не может сказать, что это может быть за карта и куда она может вести. Думаю, есть определенная проблема в том, что здесь не работают темные маги, — Гарри усмехнулся.

— Но зато мы, кажется, сдвинулись с мертвой точки! Что сказала мать Забини?

— Что это карта ее умершего отца, который верил в разные странные обряды и вообще был сумасшедшим. Сказала, что ей это старье не нужно и что она понятия не имеет, где остальные части карты. И чтобы мы валили к чертям собачьим.

— Интересно, — снова протянула Гермиона.

— Я бы еще поместье Ноттов проверил, — сказал Гарри. — Часть карты может быть и там.

— У него очень маленькая библиотека, по сравнению с Малфоями и Забини, — сказала Гермиона. — Хотя, конечно, там все равно может быть спрятано что-то темномагическое.

Она поймала себя на мысли, что ей хотелось защитить Нотта, и тут же отогнала эти странные желания в сторону. В конце концов, проверить нужно всех.

— Откуда ты знаешь, какая у него библиотека? — удивился Гарри.

— Я была у него, — смущенно ответила она.

Конечно, Гермиона не собиралась скрывать от Гарри свое общение с Ноттом, ведь в нем не было ничего предосудительного. Но почему-то ей совсем не хотелось посвящать друга в детали их встреч.

Возможно, дело было в том, что Нотт оказался приятным и на удивление дружелюбным. И что ей нравилось общаться с ним еще и потому, что она совсем его не знала, не было набора ярлыков, которых можно было бы на него навесить. Даже то, что он учился на Слизерине, не имело практически никакого веса. Но только не для Гарри Поттера.

— Что ты там делала? — Гарри слегка напрягся, и Гермиона нахмурилась.

— У него недавно умер отец, — ответила она, — и я помогла ему сварить снотворное зелье, потому что у меня были ингредиенты, которые можно купить только по рецепту. Кстати, он выпил его залпом и сразу же уснул. Не странно ли для человека, который может скрывать что-то дома, да? Я ведь могла сразу все осмотреть.

Гарри пожал плечами.

— Понадеялся на твою правильность и честность, — сказал он. — Но я не удивлен, что ты помогла ему, Гермиона.

— Почему нет?

Он немного помедлил с ответом.

— Помощь другим — это твоя суперсила, — сказал Гарри, наконец. — И слабость тоже. Но я восхищен в тебе этой чертой, ты видишь нечто, достойное помощи, в любом человеке.

— Но так и есть, — ответила Гермиона.

Она задумалась над его словами. Может ли что-то быть и силой, и слабостью одновременно? Конечно, иногда Гермиона чувствовала, что бьется о стены со своими благородными, но никому не нужными мотивами. Она могла перегнуть палку, даже заставить кого-то принять помощь насильно. Так ли это было хорошо?

Гермиона запрещала себе об этом думать, но ей иногда хотелось, чтобы кто-нибудь другой стянул с нее часть забот. Позволил ей расслабиться и перестать держать весь мир на плечах. Гермиона до сих пор присылала Гарри сов с напоминанием поздравить их общих знакомых с днем рождения, потому что он совершенно не держал в голове дат, часто брала на себя работу Терри, потому что понимала, что ему влетит, пыталась помочь Нотту, старалась разгадать тайну убийства, согласилась быть подругой невесты для Джинни, а значит, подписалась на бесконечные примерки платьев и помощь в подготовке свадьбы — под помощью, разумеется, подразумевалась организация целиком. Но она знала — стоит ей расслабиться, стоит только перестать все контролировать, апокалипсис взрывной силой сметет все вокруг.

* * *

Присутствовать при обыске поместья Нотта было неловко, но в то же время Гермиона подумала, что ей лучше находиться рядом с другом на случай очередной стычки. Когда они поднялись по уже таким знакомым для нее скрипучим ступеням и постучали в массивную дверь старого дома, их ожидал сюрприз.

— Малфой? — Гарри зашел внутрь и подозрительно прищурился.

— Зашел проведать старого друга, — криво улыбнулся тот.

Малфой и Нотт сидели на диване и, кажется, действительно спокойно беседовали до прихода авроров и Гермионы с Гарри. В гостиной стало чище и горел камин, от этого дом переставал быть таким холодным и неуютным. На улице была ясная погода, и лучи солнца смягчали старый деревянный паркет, как будто сглаживая все трещины и придавая полу тусклый блеск.

— Поттер, рад тебя видеть! — Нотт улыбнулся и встал с дивана. — Какими судьбами?

Гарри молча предъявил ордер на обыск, и они с двумя аврорами стали осматриваться. Изучать было практически нечего, в поместье Ноттов царил аскетичный минимализм. Даже на полках шкафа, кроме книг, не было никаких элементов декора или колдографий.

— Он всегда такой? — ухмыльнулся Нотт, поворачиваясь к Гермионе.

Проигнорировав его вопрос, она проследила, как Гарри скрылся за дверью в другую комнату, пока авроры внимательно просматривали все книги из библиотеки, сканируя их палочками на предмет темной магии.

— Что ищете? — поинтересовался Нотт. — В чем меня подозревают?

Он был очень спокоен для человека, в доме которого было четыре работника Министерства. Гермиона даже заподозрила, что это действие успокоительного зелья.

— Что-нибудь подозрительное, — туманно ответила она. — Это не выдвижение обвинения, а проверка возможных темных библиотек, как ты и советовал.

То, что Малфой был здесь, рушило все планы. Насколько Гермиона знала, его поместье — следующее на очереди. Значит, теперь у него была возможность спрятать все необходимое, пока авроры не заявились и к нему. Но Малфой почему-то не торопился уходить.

— Накликал на себя беду, — усмехнулся Нотт.

— Нет, если только тебе нечего скрывать, — Гермиона выжидающе на него посмотрела.

Ей бы очень хотелось, чтобы здесь ничего не нашли.

— Нечего, — он пожал плечами.

Гермиона сделала еще шаг и встала рядом с ним.

— Как ты? — спросила она.

— В порядке, спасибо. Твое зелье было таким сильным, — он слегка улыбнулся. — Я проснулся спустя сутки на диване, даже не помню, как до него добрался.

Нотт выглядел намного лучше, чем в прошлую их встречу. Он был одет в темно-зеленую мантию с нашивкой на груди, отчего напоминал выпускника Хогвартса и выглядел очень юным.

— С моей помощью, — ответила Гермиона чуть тише, ей не хотелось, чтобы кто-нибудь услышал. — Пришлось уложить тебя.

— Какие интересные подробности, — Малфой возник у нее из-за спины и ухмыльнулся. — Тео, Грейнджер теперь твоя личная сиделка?

Гермиона закатила глаза в надежде, что никто из авроров не слышит этот разговор. И почему Малфой всегда появлялся в самый неподходящий момент и все портил своими комментариями?

— Тебя тоже могу уложить, — зло ответила Гермиона, поднимая палочку.

— Грейнджер, я предпочитаю доминировать в постели, — ответил он, нарочно растягивая слова, и подмигнул.

— Иди к черту!

Гермиона развернулась и пошла на поиски Гарри, чтобы никто не увидел, как румянец заливает ее лицо. Это же надо было так извратить все ее слова! Ей определенно нужно было тренировать выдержку.

Войдя наугад в одну из открытых дверей, она очутилась в детской. Ей не пользовались очень давно, потому что все игрушки были покрыты слоем пыли, а кровать явно была рассчитана на ребенка еще дошкольного возраста. Гермиона осмотрелась: стены бледно-голубого цвета, краска облезла в некоторых местах, обнажая грязную штукатурку, игрушки были старые — маленькая метла и посеревший плюшевый медведь, и снова никаких колдографий.

— Тут я уже все проверил.

Гермиона обернулась и увидела Гарри.

— Обнаруживающие заклинания пока нигде ничего не нашли, возможно, здесь действительно ничего не спрятано, — продолжил он. — Жуткое местечко, да? Никогда бы не подумал, что здесь кто-нибудь живет.

— Нотт сказал, что за домом следил его отец, а в последнее время они оба ночевали в его палате, так что все это, — Гермиона обвела рукам комнату, — в принципе, не удивительно.

— Пойду уточню у Сипкинса, все ли они проверили, и можем возвращаться в Министерство.

Гарри вышел из комнаты.

Гермиона заметила лежащую на кроватке книгу и подошла ближе. Прочитав на обложке «Зайчиха Шутиха и Пень-Зубоскал», она сразу же вспомнила завещанный ей Дамблдором сборник со сказками барда Бидля. Эта книга выглядела новее ее подарка, хотя время было беспощадно к ней так же, как и к остальным вещам в этой комнате. Гермиона аккуратно взяла ее в руки и отряхнула пыль, ощутив бархатную обложку под своей ладонью, внутри книги мелькали движущиеся картинки с изображением Шутихи и Короля, потускневшие от пыли.

Мысли мгновенно перенесли Гермиону в то время, когда она перечитывала эти сказки, пытаясь найти в них ответы, и буквально заучила каждую наизусть, силясь разгадать послание Альбуса Дамблдора. Она никогда не перечитывала ту книгу после, но сейчас руки сами потянулись к страницам с до боли знакомыми словами.

— Книжный червь опять за книжки, — услышала она голос за своей спиной.

Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это говорил.

— Чего тебе? — устало спросила она.

Малфой сделал несколько шагов и встал напротив. Он был в длинном черном пальто с капюшоном, и Гермиона подумала, что если он накинет этот капюшон на голову, то станет вылитым Пожирателем Смерти, так зловеще смотрелось его одеяние.

— Я читал эту сказку в детстве, — сказал Малфой, выхватывая книгу из рук Гермионы.

Она нахмурилась.

— Мне неинтересно слушать о твоем детстве.

— И знаешь, Грейнджер, ты как глупый король, который слушает шарлатана, — продолжил Малфой, игнорируя ее слова. — Как ты помнишь, ничем хорошим это не кончилось. Всего хорошего.

Он отдал книгу Гермионе и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты. Очень хотелось запустить эту сказку ему в голову и посмотреть, что он скажет после этого. Но Гермиона слишком любила книги, чтобы позволять себе с ними так обращаться.

Она открыла первую страницу, просто чтобы отвлечься от неприятного разговора, и увидела клочок пергамента.

«Сегодня в 19-00

Аттендент, Фолэй Стрит»

— Итак… Роджер Стивенс? — Гермиона сверилась с именем в пергаменте и посмотрела на сидящего напротив нее молодого человека.

Стивенс кивнул. Он был худощавым, высоким и совсем молодым — возможно, возраста Гермионы.

— Как вы знаете, Грегори Гойл был отравлен алкоголем из магазина, в котором вы работаете. И насколько нам известно, именно вы были тем курьером, который принес ему тот самый огневиски.

— Нет-нет! — торопливо перебил ее Стивенс. — Я-я уже говорил аврорам, ч-что это был не я!

От волнения он говорил очень высоким голосом и немного заикался.

— Но у нас есть показания миссис Гойл, которая вас видела, — возразила Гермиона. — Вы ведь являетесь постоянным курьером для их семьи?

— Д-да! — закивал Стивенс. — Но клянусь Мерлином, в тот день я был на свадьбе у сестры. Я доставлял алкоголь в поместье Гойлов уже несколько лет, но только не в этот раз!

—Хорошо, — задумчиво произнесла Гермиона, — ваши показания легко проверить. Почему именно вы доставляете алкоголь Гойлам?

— М-мой отец и отец мистера Гойла дружили в школе. Именно я был курьером, потому что они просто не хотели впускать в свое поместье незнакомых людей.

Стивенс нервно теребил рукав мантии и смотрел в пол.

— Много людей знали об этом?

— Н-не знаю, это не было с-секретом, — побледневший Стивенс поднял глаза и посмотрел на нее. — Но у меня был выходной, я вообще не развозил товар в этот день!

Гермиона снова посмотрела в пергамент. Проверить алиби Роджера Стивенса было очень просто — уже через пятнадцать минут они будут знать, действительно ли тот был на свадьбе у сестры. Но если в этот день он действительно не развозил заказы…

— Оборотное, — пробормотала она.

Кем бы ни был этот загадочный убийца, заметать следы он умел хорошо.

* * *

Во время обеда Гермиона и Гарри встретились в кафе, чтобы обсудить новости по делу. Пока Гермиона допрашивала Роджера Стивенса, Гарри и еще один аврор обыскивали поместье Гойлов.

— Сипкинс в это время был у Малфоев, — хмуро сказал Гарри. — Меня решили больше не отправлять к нему.

— Благоразумно, — усмехнулась Гермиона.

Он кинул на нее злобный взгляд и продолжил.

— У Гойла была обнаружена вторая часть карты — ее уже расшифровывают, там даже есть более точные координаты этого места. Но в поместье Малфоя ничего не нашли — наверняка он просто успел все спрятать.

Гермиона закатила глаза.

— Гарри, а как же презумпция невиновности? Малфой не очень-то торопился домой, когда мы были у Нотта, а если я все правильно понимаю — Сипкинс сразу же аппарировал в менор. Думаю, если что-то и было спрятано, то намного заранее.

— Да знаю, ты права, — раздраженно ответил Гарри. — Как мне научиться контролировать свои эмоции? Когда дело доходит до Малфоя, то я становлюсь быком, который увидел красную тряпку.

Гермиона улыбнулась, представляя Гарри в образе быка.

— Малфой — настоящая задница, его сложно игнорировать, — мягко сказала она. — Но нужно оставить позади Хогвартс и распри факультетов и смотреть на факты. Как будто ты не знаешь Малфоя, Нотта и остальных и распутываешь дело каких-то других, совершенно незнакомых тебе людей. Я думаю, настоящий профессионализм заключается именно в этом: даже бывшего Пожирателя Смерти воспринимать в первую очередь как человека, безо всех этих ярлыков, и смотреть на доказательства или алиби, отключая эмоции.

— Буду работать над этим, — вздохнул он и рассеянно взъерошил волосы.

— Думаю, с каждым разом у тебя получается все лучше. На обыске у Нотта ты даже ни разу не проклял Малфоя! — весело сказала Гермиона.

— О, ты даже не представляешь себе, сколько мысленных проклятий я ему послал, — пробурчал Гарри.

Гермиона вспомнила встречу с Малфоем и свое раздражение. Именно с ним оставаться хладнокровной было сложно даже ей, хотя она всегда старалась мыслить рационально, не поддаваясь эмоциям. Все-таки как приятно было врезать ему в нос на третьем курсе!

— Сколько частей карты еще не хватает? — спросила она.

— Наши специалисты думают, что еще двух.

— Возможно, надо проверить еще и поместье Крэбба, — задумчиво сказала Гермиона. — Все-таки все они были друзьями.

— Да, — кивнул Гарри. — Мы тоже об этом подумали. Ордер на его обыск уже готов, после обеда поедем. Какие у тебя планы? Хочешь с нами?

— Я бы с радостью, но нужно заполнить кучу отчетов. Все-таки свою работу тоже нужно делать.

Гермиона не хотела посвящать Гарри в свое общение с Малфоем. Она была уверена, что он бы не отпустил ее просто так, захотел бы пойти туда с ней или попросил все пересказать. Пока Гермиона не выяснила, что задумал Малфой, Гарри об этом было знать совсем необязательно.

* * *

Кафе, которое выбрал Малфой, находилось в подвале дома и было настолько маггловским, насколько это вообще возможно. Пару веков назад на его месте был общественный туалет, но теперь об этом напоминали только мраморные стены и табличка на двери. Внутри оно было маленьким, но многолюдным: люди стояли в длинной очереди, начинающейся от самого входа, шумно смеялись и разговаривали, а официанты спрашивали покупателей о последних новостях. Все столики были заняты, казалось, каждый квадратный метр этой кофейни был переполнен. Мог ли Малфой выбрать еще более странное место для встречи?

Когда Гермиона забрала у улыбчивого и болтливого баристы свой капучино, она услышала знакомый голос.

— Грейнджер!

Обернувшись, она увидела Малфоя, который сидел за маленьким столиком в самом углу. На нем было пальто с капюшоном, скрывающим лицо, поэтому узнать его было невозможно.

— От кого ты так маскируешься? — поинтересовалась Гермиона, протискиваясь среди посетителей к его столику.

— Просто не хочу, чтобы нас увидели вместе, — он растянул губы в неприятной улыбке.

— Ты сделал для этого все. Вряд ли хоть один волшебник знает об «Атеннтендт».

Гермиона сидела у стены, Малфой расположился напротив. Он не взял никакого напитка и сейчас вертел в руках лист пергамента. В этой кофейне он казался лишним — среди смеющихся и улыбающихся посетителей, среди света, ярких красок и громкой музыки. Малфой был черной кляксой, которую художник поставил по неосторожности.

— Конечно, — скривился он. — Я бы не пришел в это безвкусное место, чтобы приятно провести время. Но для встречи с тобой — сгодится.

— Осторожней, Малфой. Эта встреча была нужна тебе, а не мне. И надеюсь, что не ввела тебя в заблуждение своей вежливостью — я не получаю удовольствия, когда вижу твое лицо.

Малфой усмехнулся.

— Я уж было подумал, что ты теперь любишь общаться с бывшими слугами Темного Лорда.

— Нотт не был Пожирателем, — возразила Гермиона.

— Его отец был.

— Он — не его отец!

Гермиона раздраженно размешала сахар в керамической чашке, громко стуча ложкой. Ей не нравилось, куда вел этот разговор, и она не понимала, зачем нужно было звать ее на встречу. В конце концов, она не питала никаких иллюзий — никто не был рад их общению: ни друзья Гермионы, ни друзья Нотта. Если у него вообще были друзья.

— Грейнджер, ты словно ослепла и отупела, — Малфой смотрел прямо ей в глаза. Взгляд его был холодным, как сталь. — Я вообще не понимаю, почему должен говорить тебе такие очевидные вещи.

— Я тоже не понимаю, зачем ты мне все это говоришь, — ответила Гермиона, поднимаясь из-за стола. — И слушать это дальше я не намерена.

Малфой схватил ее за рукав пальто, и от неожиданности она, качнувшись на ногах, чуть не упала обратно на стул. Пожилая женщина за соседним столиком посмотрела на нее, нахмурившись.

— Грейнджер, я не договорил, — прошипел Малфой.

Гермиона выдернула свою руку и с неприязнью посмотрела на него.

— Я не намерена больше слушать про Нотта. Поэтому наш разговор окончен.

— Я здесь не из-за Тео, — сказал Малфой тихо.

Он снял капюшон и взъерошил светлые волосы — этот жест сразу напомнил Гермионе Гарри. Она стояла на месте и не могла решить, как лучше поступить. Садиться обратно не хотелось, но когда Гермиона стояла и ругалась с Малфоем, то явно привлекала много внимания: вот уже посетители начали оглядываться на них и перешептываться.

Малфой тем временем пробежал взглядом по листу пергамента, который держал в руке, и протянул его Гермионе. Она недоверчиво покосилась на него.

— Прочитай, — попросил он.

Взгляд его смягчился, и Гермиона кивнула. В ее руках оказалась записка без подписи:

«Было очень просто найти очаровательный голубой коттедж твоих родителей в Париже. А еще проще было узнать, что Люциус не может пользоваться волшебной палочкой. Пора наведаться в гости, как думаешь?»

Перечитав записку еще несколько раз, Гермиона села на стул. Перевернула ее, внимательно осматривая желтый пергамент — на другой стороне ничего не было. Она незаметно для посетителей кафе просканировала пергамент палочкой, но никаких заклятий на нем не стояло.

— Я проверяю всю свою почту, прежде чем прочесть, — протянул Малфой. — Можешь не искать там темномагических проклятий.

Гермиона нахмурилась.

— Ты знаешь, кто это написал?

— Грейнджер, ты же видишь, что подписи нет.

— И тем не менее, ты знаешь, от кого это.

Гермиона не спрашивала, но смотрела на Малфоя вопросительно. Он усмехнулся и откинулся на спинку стула, не отводя от нее взгляд.

— Я знаю, что кто-то угрожает моим родителям. К сожалению, я сам вряд ли смогу их защитить.

— Чего ты хочешь от меня?

— Хочу, чтобы ты помогла им, очевидно. У тебя ведь есть связи в Министерстве, есть Поттер, — Малфой буквально выплюнул эту фамилию.

— Обратись сам, — Гермиона пожала плечами и скопировала его позу, облокотившись на спинку стула.

— Я не хочу, чтобы после этого обращения мне снова сломали палочку, и я тоже оказался без магии, как мои родители.

Малфой, который просит помощи у нее, Гермионы Грейнджер, это по меньшей мере странно. Должно быть, у него действительно нет других вариантов.

— Я передам эту записку Гарри, — сказала она после недолгого молчания. — Думаю, он захочет помочь твоей матери. Но Министерство обязательно обратится к тебе, чтобы выяснить, что ты знаешь об авторе письма, кого подозреваешь…

— Я понял, — Малфой перебил ее. — На этих чертовых допросах за последние две недели я был чаще, чем в меноре, так что можешь мне не рассказывать. Пусть допрашивают, сколько хотят, но охрана родителям нужна уже завтра.

Он был напуган, теперь Гермиона разглядела это за его привычной маской. Боялся за своих родителей так же, как она перед войной. Ей был близок этот страх как никакой другой.

— Я помогу, — сказала Гермиона.

Малфой кивнул в ответ.

— Знаешь, то, что я скажу тебе сейчас — воспринимай это как ответную услугу, — медленно сказал он, и Гермиона вопросительно на него посмотрела. — Нотт — последний человек, которому ты можешь доверять.

— Почему? Что ты знаешь про него? Что ты знаешь про человека, который прислал тебе это письмо?

Голова Гермионы была переполнена вопросами, на которых она никак не могла найти ответы. И она чувствовала, что Малфой говорит ей не все, и он даже не пытался это скрыть. Просто давал ей ту информацию, что считал нужной.

— Слишком много вопросов, Грейнджер, — он накинул капюшон на голову, и тень упала на его глаза. — Просто не думай, что он намного лучше меня.

— Но он лучше, — Гермиона и сама не знала, зачем сказала это вслух.

Малфой усмехнулся, встал из-за стола и пошел к выходу, не оборачиваясь.

* * *

— Гарри, я могу… — Гермиона заглянула в кабинет к другу и тут же осеклась, увидев, что он не один. — Привет, Кэсси.

Кэсси кивнула, не отвлекаясь от изучения карты. Она была в черном брючном костюме, идеально сидящем на фигуре, темные волосы завязаны в высокий хвост. Гермиона подумала, что анимагической формой Кэсси точно была бы пантера или другая дикая кошка.

— Проходи, Гермиона, — помахал ей Гарри. — У Крэббов нашли еще одну часть карты, не хватает последней, четвертой.

Гермиона неуверенно вошла в кабинет. Ей не хотелось разговаривать с Гарри при Кэсси, но она решила, что нужно перебороть эту неприязнь. В конце концов, они коллеги, их взаимоотношения не должны мешать работе.

— Что-то известно про проклятие? — спросила Гермиона, подходя ближе к столу, на котором лежали части карты.

Теперь их было три. На каждой из них были изображены довольно устрашающие препятствия для путников, включающие ядовитые растения, диких животных, даже смертоносные дожди. Какие богатства должны были ждать в конце пути, даже представить страшно.

— Нет, — Гарри покачал головой. — И к чему приведет эта карта — тоже. Но нам расшифровали третью часть карты, и там описаны все симптомы смерти Забини. По крайней мере, мы движемся в правильном направлении.

Гермиона склонилась над картой по правую сторону от Кэсси. Та никак не реагировала на их разговор, внимательно разглядывая кровавое озеро, кишащее ядовитыми рыбами, как гласила переведенная подпись к нему.

— Еще Кэсси нашла одного темного колдуна, который может знать об этом заклинании. Он был приятелем деда Забини, так что должен быть в курсе, — продолжал говорить Гарри. — Я поеду к нему завтра, ты со мной?

Гермиона вздохнула. Она, конечно, хотела, но была уверена, что именно завтра Кэсси нагрузит ее работой до самого вечера, чтобы не было возможности уйти. Никакой отдел не предоставлял ей столько судебных отчетов на проверку, как ее.

— Гарри, боюсь, что это очень важное дело. На нем не должно присутствовать лишних людей, — заметила Кэсси, отрываясь, наконец, от карты.

Она пристально смотрела Гарри в глаза, полностью игнорируя Гермиону. Ее ярко-красные губы были сжаты в тонкую нитку, всем видом она выражала враждебность и недоверие.

— Гермиона — не кто попало, — нахмурился Гарри. — Она помогает мне с этим делом. Тем более, ей уже приходилось участвовать в допросах по нему. Можно сказать, убийство — и ее дело тоже.

Кэсси посмотрела на Гермиону с неодобрением и пожала плечами.

— В конце концов, кто я такая, чтобы мешать героям войны? — усмехнулась она.

Гермиона подавила в себе желание высказать этой Кэсси все, что она думает. К ее удивлению, Гарри тоже промолчал.

— Гарри, сообщи мне о результатах поездки, — бросила Кэсси и, цокая каблуками, вышла из кабинета.

— Она такая ужасная! — воскликнула Гермиона, когда они остались в кабинете вдвоем.

— К ней просто нужно привыкнуть, — мягко возразил Гарри. — Она очень хороший сотрудник, мне часто приходится пересекаться с ней на работе. Думаю, Кэсси лучшая в своем отделе.

— Это не мешает быть ей настоящей мегерой, — проворчала Гермиона.

Ее удивляло, что сначала Терри, а теперь и Гарри защищают Кэсси. Для Гермионы было очевидно, что никакое общение с ней, даже по рабочим вопросам, не может быть приятным.

— Ты изменишь свое мнение, когда узнаешь ее получше, — улыбнулся Гарри. — А завтра будь готова, нам нужно выехать до обеда. Гестия сообщила, что ей потребуется запись допроса этого колдуна, так что ты как раз можешь взять это на себя.

Гермиона кивнула. А потом вспомнила, что ее сюда привело.

— Гарри, вчера после работы я разговаривала с Малфоем, — начала она. — И он попросил меня о помощи.

Гарри отложил бумаги, которые держал в руках, и с удивлением посмотрел на Гермиону.

— Малфой? Просил о помощи? Тебя?

— Да, это странно, — она вздохнула и протянула письмо Малфоя. — Вот, прочитай.

Пока Гарри читал, Гермиона наблюдала за его реакцией: сначала он нахмурился, потом повертел пергамент, осматривая его со всех сторон, затем прищурился и повернулся к ней.

— От кого это письмо?

— Он не знает.

Гермиона чувствовала, что это ложь. Но ей так хотелось, чтобы Гарри помог, что она решила опустить этот момент.

— И что он хочет?

— Он хочет, чтобы я попросила тебя о защите его родителей.

— Чего же он сам не пришел? — Гарри сердито кинул письмо на стол.

— Думаю, что при всей нашей неприязни друг к другу, я все-таки с большей вероятностью бы его выслушала, а не запустила проклятием в голову, — она улыбнулась. — Я подумала, что ты захочешь помочь Нарциссе.

Гермиона с надеждой посмотрела на Гарри. Удивительно, но ей так хотелось, чтобы он помог Малфоям. Наверное, несмотря на все несчастья, что принесла эта семья, боль от потери родных была слишком сильной. Гермиона помнила, как сложно было стереть им память, но как важно было сделать это для защиты. В тот момент она ощутила, что кроме нее, никто не сможет спасти маму и папу. Теперь ей очень хотелось, чтобы Малфой не чувствовал такой безысходности.

— Конечно, — смягчился Гарри. — Я расскажу Сипкинсу, мы отправим авроров к их поместью во Франции. Но Малфоя придется допросить.

— Он готов, — кивнула Гермиона. — Просто хочет, чтобы с родителями все было хорошо.

— Что-нибудь еще он говорил?

— Нет, — снова соврала Гермиона, решив не говорить про предостережение о Нотте. — Больше ничего.

* * *

За десять минут до конца рабочего дня Гермиона услышала стук в дверь и подавила в себе желание спрятаться под стол. Первый раз в жизни она поймала себя на мысли, что больше не хочет ничего делать и ни с кем общаться. Все, что ей сейчас нужно: горячий шоколад, кино и теплый плед. Никакой работы. Никаких людей.

Стук повторился.

— Войдите, — сокрушенно сказала она.

— Привет.

В кабинет вошел Рон. Он был явно смущен, в одной руке сжимал букет из алых роз, а в другой держал наготове палочку, как будто ожидал, что Гермиона его проклянет.

Она не чувствовала злости, даже обиды. Гермиона думала о случившимся, но не смогла найти в себе тех чувств, что должна была, по ее мнению, испытывать. Единственное, что она чувствовала по отношению к Рону — желание избегать его как можно дольше.

— Привет, — сказала она, наконец.

Рон в два шага подошел к ее столу и неловко протянул ей букет.

— Спасибо, — растерянно сказала Гермиона, рассматривая цветы.

Приторно сладкий запах ударил ей в ноздри — она терпеть не могла розы. С трудом сдержавшись, чтобы не поморщиться, Гермиона опустила букет.

— Я хочу извиниться, — сказал Рон.

— Послушай…

— Нет, это ты послушай и прошу тебя, не перебивай, — он посмотрел на нее с мольбой. — Я повел себя как свинья. Прости меня, Гермиона. Я не собираюсь оправдываться алкоголем, потому что он просто придал мне смелости сделать то, чего я так хотел. Я все еще тебя люблю и не понимаю, почему мы не можем быть вместе.

Гермиона судорожно вздохнула, чувствуя, как кончается воздух в ее легких. Рон выглядел очень взволнованно, но голос его был тихим и уверенным.

— Я надеюсь, что ты сможешь меня простить, — продолжил он. — И объяснишь, кто мы теперь друг для друга. Потому что я не понимаю, что значит этот перерыв. Что мы не пара вообще? Что мы не пара сейчас? Что между нами все кончено, просто ты не можешь об этом сказать?

Рон ходил по кабинету, меряя его шагами. На Гермиону он больше не смотрел, и втайне она была этому очень рада.

— Мне просто нужно, чтобы ты сказала мне все честно, Гермиона. Ты все еще любишь меня?

Он посмотрел на нее выжидающе. Гермиона вцепилась в букет с такой силой, что почувствовала, как шипы царапают кожу сквозь прозрачную обертку.

— Я не знаю, — тихо сказала она. — Мне просто нужно время.

Рон смотрел на нее очень серьезно, и Гермиона подумала, что еще никогда не видела его таким. Ни во время экзаменов, ни во время скитаний по лесу, ни во время войны. Ее сердце сжалось, переполненное болью, страхом и печалью.

— Думаю, что я оказал тебе услугу, — сказал Рон, наконец.

Его лицо слегка покраснело, он пристально смотрел на Гермиону, и от такого взгляда ей хотелось аппарировать так далеко, чтобы никто и никогда ее не нашел.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Помог тебе сделать то, что ты сама сделать не в состоянии. Повел себя, как говнюк, чтобы тебе было легче со мной порвать. Чтобы была иная причина, кроме того, что ты меня больше не любишь. Или и не любила никогда?

— Рон, пожалуйста, — взмолилась Гермиона.

— Я окажу тебе еще одну услугу, — его глаза сузились от злости. — Мы расстаемся. Никаких гребаных перерывов, что бы это ни значило. Ты и я больше не вместе. Не хочу просто ждать, пока ты решишь очередную задачу, я не твой проект по зельеварению, не задача по нумерологии. Ты или любишь, или нет, вопрос очень простой. И ты уже дала мне ответ.

Гермиона молчала, когда Рон смотрел на нее в ожидании. Молчала, пока он шел к двери. Молчала, когда он хлопнул ею с такой силой, что настенные часы рухнули на пол. Внезапная боль пронзила ее безымянный палец, и она, наконец, выпустила букет из рук, наблюдая, как тот падает на стол.

И потом Гермиона разрыдалась. Она плакала, размазывая слезы по щекам, и желудок сводило от спазмов. Всхлипывая, Гермиона надела пальто и накинула шарф на голову, чтобы никто не видел ее лица. Она не помнила, как покинула Министерство, как выбежала на улицу, и теперь стояла посреди дороги, чувствуя, как горячие слезы текут по ее щекам.

— Грейнджер?

Гермиона не двигалась, в надежде, что ей показалось. Никто не должен был видеть ее в таком состоянии. Она натянула шарф на глаза.

— Эй, Грейнджер!

Голос раздался ближе, и она его узнала. Это был Теодор Нотт.

Гермиона не поворачивалась. Она стояла лицом к пустой дороге, почему-то сжимая в руках букет. Гермиона даже не помнила, как и зачем взяла его.

— Я надеялся, что ты не будешь работать допоздна, — говорил Нотт, подходя к ней. — Думал, мы сможем поужинать вместе. Как ты на это смотришь?

Он остановился перед ней и с тревогой взглянул в ее лицо.

— Грейнджер… что случилось?

Нотт посмотрел на нее, замотанную в шарф, на букет, который она держала в руке, и нахмурился.

— Все в порядке, — Гермиона шмыгнула носом. — Я лучше аппарирую домой, извини.

— Тебе нельзя аппарировать в таком состоянии, — возразил Нотт. — Может случиться расщеп.

— Я делала это и в худших состояниях, — грустно улыбнулась она.

При воспоминаниях обо всех ужасных аппарациях во время их скитаний, а особенно о Яксли, который раскрыл дом на Гриммо, по ее щекам снова потекли слезы. Гермиона ненавидела плакать, потому что в последнее время не могла остановиться, пока вся накопившаяся боль не выльется вместе с соленой водой.

— Нет, Грейнджер, не пойдет, — Нотт улыбнулся и покачал головой. — Моя очередь тебе помогать. Позволь, я доставлю тебя до дома в сохранности?

— Ты не обязан мне помогать, — Гермиона вытерла слезы тыльной стороной ладони. — Я в порядке, правда.

— Я хочу помочь, — он заглянул ей в глаза. — Мы можем аппарировать до того места, куда я провожал тебя из аптеки. А дальше я провожу тебя до дома, идет?

Гермиона с сомнением на него посмотрела. Ей так не хотелось, чтобы кто-нибудь видел ее такой слабой и размякшей. Но с другой стороны, Нотт уже был здесь. Вряд ли он собирался сделать что-то злодейское. Кажется, просто хотел пригласить ее на ужин?

— Я буду паинькой, — Нотт поднял руки вверх.

Гермиона улыбнулась и шмыгнула носом. Кажется, слезы больше не текли.

— Хорошо, — согласилась она.

И они аппарировали.

* * *

— Так это было неудавшееся свидание? — спросил Нотт, взглядом показывая на букет.

Они уже прошли целый квартал, а Гермиона все еще держала его в руках. Ей даже немного нравилась боль от шипов, которая как будто помогала не раскиснуть окончательно.

— Нет, — вздохнула она и выкинула букет в ближайшую урну.

От вида безупречно красивых алых роз на фоне мусора у нее сжалось сердце.

— Не хочешь поделиться?

Нотт шел рядом, засунув руки в карманы. Он немного говорил все то время, что они шли, и Гермиона успокаивалась от тишины и его присутствия.

— Это сложно, — сказала она. — Мы поссорились с Роном.

— Вы встречаетесь?

Гермиона почувствовала его взгляд на себе.

— Уже нет, — она покачала головой. — Теперь точно не встречаемся.

— Понятно. Вроде ничего сложного, — Нотт улыбнулся.

— Сложности вот здесь, — Гермиона постучала пальцем по виску.

— Ты еще любишь его?

Опять этот вопрос. Но Рон был прав, отсутствие ответа — тоже ответ.

— Люблю, — ответила она и поймала его разочарованный взгляд. — Но не той любовью, что он ждет от меня. Просто мы вместе пережили очень много всего, мы росли бок о бок, сражались плечом к плечу, вытирали друг другу слезы на похоронах. Я люблю его той любовью, что похожа на заботу, дружбу, желание защитить. Но в этом чувстве нет ни слова про отношения, романтику и семью.

— Я понял, — Нотт кивнул.

— И знаешь, — продолжила Гермиона, — тебе я так легко сейчас это сказала, а ему не смогла. Рону было больно от моих сомнений, а мне просто хотелось сделать все правильно.

— Если Уизли еще любит тебя, то ему бы все равно было больно, — он пожал плечами. — Ты бы не нашла тех слов, от которых он бы ушел с улыбкой.

— Наверное, ты прав.

Гермиона шла, оглушенная своими мыслями. Как будто бы только проговорив это вслух, она наконец поняла всю проблему. В действительности, она просто струсила, хотя и поняла все давно. Эти отношения приносили им только боль, с самого начала. Гермиона только надеялась, что ей все же удастся сохранить дружбу — самое ценное и искреннее, что было между ними.

Погрузившись в размышления, Гермиона не заметила, как они дошли до ее квартиры. Должна ли она была пригласить его в дом?

— Доставил тебя в сохранности, как и обещал, — Нотт улыбнулся, останавливаясь у двери. — Будешь всю ночь реветь в подушку? Или что там обычно делают девушки, когда расстаются со своими парнями?

Гермиона против воли улыбнулась.

— Буду есть мороженое прямо из ведерка. Слушать слезливую музыку и фальшиво подпевать. Потом смотреть грустные фильмы про любовь…

— Смотреть что? — удивился Нотт.

— Это как будто очень длинная колдография с сюжетом, маггловское изобретение.

— Звучит интересно, — он задумчиво почесал подбородок. — Ты правда будешь всем этим заниматься?

— Нет, хотя идея с мороженым мне нравится, — Гермиона поколебалась пару секунд, и добавила: — Составишь мне компанию?

* * *

Если бы еще несколько недель назад Гермионе сказали, что она будет сидеть на своей кухне с Теодором Ноттом и пить чай из маминого сервиза с цветочками, это показалось бы глупой шуткой. Но сейчас все происходящее казалось удивительно правильным. Как будто не было ничего такого ни в этом чаепитии, ни в ее недавнем расставании с Роном, ни в непрекращающихся слезах.

Молчание затянулось. Нотт рассматривал ее маленькую неуютную кухню, а Гермиона украдкой наблюдала за ним, раскладывая мороженое по тарелкам. Он был похож на француза из-за слегка кудрявых волос и носа с горбинкой. Когда Гермиона была в Париже с родителями, местные жители совсем не казались ей привлекательными, теперь же она думала, что у Нотта очень приятная внешность.

— Тебе нужна помощь, Гермиона?

Погруженная в свои мысли, она вздрогнула от неожиданности.

— Стоило поплакать перед тобой, чтобы ты начал называть меня по имени? — она улыбнулась. — Теодор.

— Если бы я знал, что ты станешь из-за этого плакать, то называл бы тебя по имени с самого начала.

Гермиона протянула ему тарелки с мороженым, и он поставил их на стол. Ей было немного неловко, как будто это она пришла в гости и не знает, о чем поговорит с хозяином дома. Теодор Нотт же был невозмутимо спокоен и улыбался.

— Спасибо, что проводил, — сказала Гермиона, наконец.

— Ты выглядела очень расстроенной, — он пожал плечами. — И потом… Знаешь, это удивительно, но я получил от тебя больше помощи за эти дни, чем от друзей. Я бы даже сказал, что ты единственная, кто помогла мне.

— Но это не значит, что ты мне должен.

— Не значит, — согласился Теодор. — Но мне самому хотелось помочь тебе. Не подумай, что я делаю это из каких-то корыстных побуждений, чтобы узнать подробности дела или попросить твоей помощи.

— Малфой сказал мне, чтобы я тебе не доверяла. Почему?

Гермиона закусила губу в ожидании ответа. Ей не хотелось портить момент, но она просто не могла не спросить. Разговор с Малфоем не выходил у нее из головы, и пусть она не собиралась доверять ему, но можно ли было доверять Теодору?

— У нас есть свои секреты, Гермиона, — он нахмурился. — Я хотел бы тебе рассказать, но не могу. Уверен, он просто боится, что я расскажу тебе лишнее.

— Когда мы с Гарри пришли с обыском, вы обсуждали свои… секреты?

Теодор улыбнулся.

— Чувствую себя на допросе, мисс Грейнджер!

Она слегка покраснела и зачерпнула ложкой мороженое.

— Это не допрос, мы просто беседуем, — пробормотала она, отправляя ложку в рот. — Попробуй мороженое, оно очень вкусное.

Теодор послушно взялся за ложку. Мороженое и правда было вкусное: малиновое с орехами. Гермиона даже зажмурилась от удовольствия.

— Да, мы обсуждали наши секреты, — прервал молчание Теодор. — К сожалению, не могу сказать тебе больше. Но поверь, мы не собираемся приносить вред окружающим.

Гермиона фыркнула. Нужно просто поверить, что два слизеринца не замышляют какие-то зловещие тайны, о которых не хотят говорить.

— Я понимаю твое сомнение, — мягко сказал он. — Ты не должна мне доверять, здесь Малфой прав. И ему доверять не стоит.

— Но я не могу вот так просто общаться с тобой и вместе с этим подозревать, — вздохнула Гермиона. — Это странно.

— В чем ты меня подозреваешь?

Теодор посмотрел на нее, и в его теплых ореховых глазах появилась грусть.

— Ты знаешь, что мы расследуем убийство Забини, и все те странные происшествия, которые были после. И теперь ты говоришь мне, что у вас с Малфоем какие-то секреты, а ведь он был главным подозреваемым! — она шумно вздохнула и опустила взгляд. — И вы оба что-то недоговариваете. Его родителям угрожают, и я не понимаю…

— Люциусу и Нарциссе угрожают? — удивленно перебил он ее. — Кто? Откуда ты знаешь?

Гермиона выругалась про себя. Эту часть разговора с Малфоем ей вовсе не хотелось передавать.

— Я не знаю, — ответила она. — А сказал мне сам Малфой.

Теодор нахмурился.

— Гермиона, послушай. Я понимаю, как все это выглядит со стороны, но могу сказать тебе наверняка: мы не убивали Блейза, он наш друг. Для нас это большая утрата. И мы не замышляем ничего плохого. Я и Драко — мы связаны, и я не могу сказать больше, представь, что это Непреложный обет.

Она ничего не ответила, задумчиво помешивая ложкой чай. Ей хотелось, очень хотелось поверить. Но было слишком много вопросов.

— И потом, — продолжал Теодор, — сейчас нас ни в чем не подозревают. Против нас нет никаких улик. Малфой действительно был главным подозреваемым, но ведь это теперь не так?

— Не так, — согласилась Гермиона. — Теперь у нас вообще нет подозреваемых.

— Значит, пока мы можем спокойно общаться?

Она улыбнулась. В словах Теодора была правда, и это сбивало с толку. Ей совершенно не хотелось доверять человеку, которого она знала довольно мало и при таких странных обстоятельствах. Но с другой стороны, с Теодором было так легко забыть про дыру в груди, потому что он мог ее развеселить. Раньше Рон и Гарри всегда были рядом, чтобы развеять тоску ее сердца, но теперь Рон ее ненавидит, а Гарри погряз в желании спасти мир. И одиночество сдавливало Гермиону ледяными тисками.

— Думаю, можем, — задумчиво сказала она.

— Тогда я надеюсь, что ты покажешь мне эти длинные колдографии. Может быть, завтра?

Это не свидание. Совсем не свидание, просто встреча двух знакомых. Может, даже хороших знакомых. Как бы Гермиона вообще могла описать их отношения?

— Хорошо, — согласилась она, боясь передумать. — Я пришлю тебе сову.

Теодор улыбнулся, взгляд его потеплел. Сердце Гермионы пропустило удар.

— Вы с Роном поссорились?

— Мы… расстались.

— Ого.

Гарри и Гермиона шли по вымощенной камнем дороге где-то в глуши Балмора. В Шотландию ранним утром их перенес порт-ключ, но настроили его не слишком точно, а потому несколько километров нужно было пройти пешком. Они оказались в полупустом пригороде, где за последние полчаса не встретили ни одного человека. Это место было холодным и ветреным — чувствовалось близкое соседство с Северным морем. Гермиона закуталась в шарф, чувствуя, как замерзают ее ноги в тоненьких тряпичных кроссовках.

Густой туман окутывал близстоящие дома молочной пеленой, верхушки деревьев дырявили низкие тяжелые облака. Если бы Гарри отошел вперед на десять метров, то Гермиона потеряла бы его из виду.

— Ты говорил с ним, да? — спросила она.

— Джинни рассказала.

Гермиона кивнула. Расставание с Роном не принесло ей желаемого облегчения, наоборот — тревожность стала еще сильнее. Она пинала маленький камушек, найденный по дороге, и тот со звонким стуком катился по дороге, снова и снова замирая прямо перед ее ногой.

— Ты как? — спросил Гарри.

— Думаю, что в порядке.

— Если тебе понадобится…

— Я знаю, — перебила его Гермиона и улыбнулась, — спасибо.

В целом ее состояние можно было назвать стабильным. Стабильно беспокойным и лихорадочным. Болото, в которое она погружалась, не засасывало ее с головой, позволяя держаться на плаву, но больно стягивало грудь, просачивалось в сны, окутывало страхом.

— Вилла Малфоев во Франции под присмотром авроров, — сменил тему Гарри. — Пока ничего опасного не обнаружили, последят еще пару дней.

— Здорово! — улыбнулась Гермиона. — Кингсли так легко согласился выделить для них людей?

Это и правда были хорошие новости. Возможно, она даже пошлет Малфою сову, хотя после последней встречи желания общаться с ним не было совсем.

— Легко, — фыркнул Гарри, — как же. Пришлось применить мой дар убеждения.

— Твой дар убеждения — это шрам на лбу.

Они засмеялись.

За разговорами время летело быстрее. Они уже миновали небольшую деревушку — такую же пустынную, как и все остальное, и теперь брели по проселочной дороге на окраину леса, куда вел их магический компас. Удивительно, эта местность как будто бы вымерла, не было слышно даже птиц или зверей. По коже Гермионы пробежали мурашки.

— Жуткое место, — она поежилась.

— Ага, — согласился Гарри. — Но мы почти пришли.

Он махнул рукой на стоящий у кромки леса маленький домик. Вокруг него не было ни забора, ни живой изгороди. Смотрелся он донельзя странно, как будто свалился с неба — новенький, белоснежный, сияющий и почти светящийся в этом мутном тумане.

Гарри оглядел дом и поднялся на крыльцо, Гермиона последовала за ним, сжав в кармане палочку — на всякий случай. Звонка на двери не было, а на стук никто не отворял. Гарри нахмурился и прижался лбом к окну, силясь разглядеть происходящее внутри.

— Все занавешено, не разглядеть, — разочаровано сказал он.

Гермиона бросила взгляд на пергамент с информацией о владельце дома.

— Мистер Мбома, мы сотрудники Аврората Великобритании, — громко сказала она, наклоняясь к двери. — Пожалуйста, откройте, мы хотим задать вам несколько вопросов.

В доме послышался шорох и звук шагов, Гарри достал из кармана волшебную палочку и спрятал ее за спину. Шаги стихли, дверь приоткрылась, в узкую щель выглянул испуганный глаз. Гермиона натянула самую дружелюбную улыбку, которая только имелась в ее арсенале.

— Гвандоя Мбома? — уточнила она. — Меня зовут Гермиона Грейнджер, это Гарри Поттер.

— Гарри Поттер?

Дверь открылась. За ней оказался высокий темнокожий мужчина, ужасно худой — ключицы выпирали так сильно, словно их владелец не ел уже несколько недель. Он был одет в длинную белую накидку, явно слишком тонкую для такой погоды, босыми ступнями переступал с ноги на ногу. Порывистый ветер наверняка его морозил.

— Все верно, — отозвался Гарри. — Мистер Мбома, у нас есть несколько вопросов.

— Проходите, проходите, — тот торопливо зашел внутрь дома и жестом поманил их за собой.

Гермиона переступила порог и ощутила, как разительно отличается температура Шотландии от температуры этого дома. Здесь как будто был свой особый климат: тропический, влажный, ногам в обуви вдруг стало нестерпимо горячо.

— Раздевайтесь, пожалуйста, — суетился Мбома. — Гарри Поттер, я слышал о вас. Вы великий волшебник.

Гарри смущенно взлохматил волосы. Он не любил, когда кто-нибудь упоминал о его известности.

— Э-э-э, да, спасибо, — пробормотал он, разуваясь.

Гермиона сняла куртку и кроссовки, ощущая через носки, какой горячий пол, словно она идет по песчаной пустыне. Дышать было тяжело.

— У вас тут жарко, — улыбнулась она.

— Согревающие заклинания, — отозвался Мбома. — Садитесь сюда, — он махнул рукой на соломенную софу.

Гарри сел, попутно снимая свитер. Теперь Гермиона понимала, почему хозяин дома так легко одет — здесь можно было ходить либо голым, либо обернувшись тонкой простыней на манер тоги. Она села рядом с Гарри, оставляя место для Мбома.

— Меня зовут Дженго, а вы ищете моего отца, — сказал тот, устраиваясь на полу напротив. Глаза его были красными, как если бы он плакал совсем недавно.

— Где ваш отец? — спросил Гарри.

— Мистер Гарри Поттер, боюсь, мой отец попал в беду, — Дженго судорожно вздохнул. — Вчера к нам заявился волшебник, поговорил с отцом, они ругались и кричали, а потом оба исчезли.

Гермиона нахмурилась.

— О чем они разговаривали?

— Я ничего не слышал, они наложили заклинание, — Дженго покачал головой. — Видел через окно, что отец рассердился и этот блондин тоже…

— Блондин? — перебил его Гарри. — Опишите его!

Он наклонился над столом, как хищник, готовый к броску. Конечно, Гермиона знала, о ком он подумал. Почему-то нестерпимо хотелось, чтобы Гарри ошибался.

— Высокий, бледный как моль, весь в черном, белые волосы. Злой и неприятный. Звали его как-то… Малкот… Мелфин…

— Малфой? — выдохнула Гермиона.

— Точно! — воскликнул Дженго.

Сердце вдруг застучало с удвоенной скоростью. Уже встречаясь с ней, он все знал, знал, что придет домой к Мбома, что заберет его с собой. Не поэтому ли он попросил защитить его родителей? Она сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в кожу.

— Куда они отправились? Что вы знаете? — глаза Гарри буквально горели огнем.

Дженго покачал головой, сжимая руки в кулаки.

— Я ничего не знаю, все произошло слишком быстро. Отец никогда не посвящал меня в свои дела.

— Вы можете предположить, куда они направились?

— Мой отец перед уходом достал старую карту, которую всегда прятал от меня в тайнике, — задумчиво пробормотал Дженго. — Я не знаю, к чему она ведет, но уверен, что это наши родные края — жаркие пустыни, откуда родом наша семья. Мать наша Африка.

Пазлы начали складываться воедино — конечно, та карта, что была у Малфоя и Мбома, и те части, что были найдены при обысках, ведут в одно и то же место. Только куда?

— Мистер Мбома, ваш отец ушел с Малфоем… добровольно? — уточнил Гарри, делая пометки в блокноте.

Тот покачал головой и уронил голову на руки.

— Меня обездвижили, чтобы я не пошел следом, — глухо сказал он, не отрывая ладоней от лица, — но отец не хотел туда идти. Он завязал с темной магией, теперь мы честные волшебники.

Гермионе почудилось, что она слышит сдавленные всхлипы. Перегнувшись через стол, она положила ладонь на горячее плечо Дженго — тот вздрогнул, но промолчал.

— Мы найдем вашего отца, — мягко сказала она. — Если вы получите от него какие-нибудь вести, пожалуйста, сообщите нам.

Положив на стол пергамент с адресом, Гермиона встала с соломенной софы. Ее волосы распушились от жары, по виску текла струйка пота. Гарри выглядел не лучше, то и дело протирая очки и обмахиваясь блокнотом.

Дженго не встал с пола, медленно качаясь из стороны в сторону, он что-то нашептывал на неизвестном им языке. Гарри жестом позвал Гермиону с собой, и она поспешила обуться и накинуть куртку. Сердце ее сжималось от жалости, когда она смотрела на убитого горем долговязого Дженго.

Холодный ветер отрезвлял. Гермиона вдохнула его поглубже, впитывая долгожданную прохладу каждой клеточкой кожи. Гарри ушел вперед и теперь совсем пропал из-за пелены тумана. Она нигде не могла увидеть его силуэт, поэтому прибавила шаг к дороге до портала, хотя и не была уверена, что идет правильно.

Драко Малфой крупно влип. И он наверняка знал это с самого начала, еще с той самой первой их встрече в подвалах Министерства, где проводились допросы. Нелогичность его поведения удивляла — Малфой совершенно точно не был дураком. Гермионе хотелось поговорить с Теодором, узнать у него все в мельчайших подробностях, но она знала — тот не скажет. И верить ему было нельзя, чего он и не скрывал. Почему тогда она с утра отправила ему эту сову с приглашением посмотреть фильм?

Туман окружал, и вот уже нельзя было увидеть ничего дальше пяти метров. В груди Гермионы напуганной птичкой забилась паника.

— Гарри?

Совсем рядом она увидела сноп алых искр и побежала на свет. Еще мгновение — и она врезалась в Гарри, который бережно поддержал ее рукой.

— Надо спешить в Министерство, — отрывисто сказал он. — И отправляться за Малфоем.

Гермиона бросила взгляд на часы: до активации порт-ключа оставалась минута. Она взяла Гарри за руку. В душе росли беспокойство и предвкушение опасности, но если Гарри это, судя по всему, только радовало, — вон как горели огнем его глаза от осознания скорых приключений — то Гермионе хотелось свернуться калачиком под пледом и не вылезать. А еще — найти Малфоя и врезать по его идеально прямому носу, чтобы разрушить правильность линий. Она сжала руку в кулак, чувствуя, как аппарационная воронка ключа утягивает их обоих.

* * *

Наблюдая за косыми линиями дождя, Гермиона сидела в кабинете в окружении внушительных стопок пергамента. В последнее время было все сложнее заставлять себя заниматься привычной рутинной работой, и для нее, всегда трудолюбивой и продуктивной, это было верным признаком болезни. Но Гермиона была уверена — чем больше она будет работать, тем скорее все эти чертовы мысли покинут ее голову.

В кабинет влетел Гарри.

— Я договорился, — сказал он на выдохе. — Ты отправляешься с нами!

— Куда? — осторожно уточнила она.

— За Малфоем в Африку, куда же еще.

Гарри сел на пустующее место Терри и выжидающе посмотрел на Гермиону. Что он хотел увидеть в ее глазах? Предвкушение приключений?

Она обреченно подперла рукой лицо.

— Ты говорил с Гестией?

— Да, я убедил ее, что, когда мы поймаем Малфоя, нам пригодится судебный представитель. Да и, к тому же, ты ведь вела это дело с самого начала. И ты прекрасный боец!

Гермиона почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Ей совершенно не хотелось никаких приключений, никаких поисков Малфоя, она больше не могла справиться с такими ответственными заданиями. Гарри же сиял начищенным галлеоном от одной мысли о предстоящем деле.

— Ты… не рада? — обеспокоено спросил он.

— Нет, все в порядке, — отмахнулась Гермиона. — Просто устала. А кто еще отправится с нами?

— Еще будет Кэсси. Да, не хмурься, — усмехнулся Гарри, увидев ее лицо, — она сильная волшебница и к тому же специалист по магическим артефактам. Севидж и Уильям — они авроры, Элла из Отдела регулирования магических популяций — она здорово ладит со всякой живностью, а судя по карте, нам предстоит несколько веселых встреч с африканской фауной. Ты и я — главные герои магической Британии.

— Дурак, — Гермиона не смогла сдержать улыбки.

— Зато ты улыбаешься! — довольно сказал он. — Я понимаю, что у тебя сейчас сложное время из-за расставания с Роном, а что может быть лучше приключения для отвлечения?

— Даже не знаю.

Она зажмурилась и закрыла лицо руками. Конечно, Гарри по-своему прав, опасность убирает из головы все ненужные мысли, рефлексию, апатию, депрессивные состояния. Ей совершенно не хотелось никуда отправляться, но она ведь уже пообещала.

— Когда и где мы встречаемся? — спросила Гермиона, отнимая руки от лица.

— Вот это Гермиона, которую я знаю! — Гарри счастливо улыбнулся, вскочил со стула и подошел к ее столу. — Держи порт-ключ, он сработает завтра в восемь утра. Все необходимое я соберу, а тебе советую прихватить ту чудесную сумочку, в которую помещается добрая часть твоей квартиры. Вероятно, нам придется спать в палатках.

— Только не это, — Гермиона застонала.

— Вспомним молодость, — ухмыльнулся он. — Готовься к походу и не забудь взять с собой хорошее настроение!

Гарри подмигнул.

— Ладно, я все поняла, увидимся завтра, — Гермиона больше не могла слушать этот оптимистичный бред, поэтому, встав со стула, она начала мягко подталкивать друга к выходу.

— Понял, не дурак.

Он помахал на прощание и вышел в коридор, закрыв за собой дверь. Кабинет наполнился звенящей тишиной. Гермиона осела на стул и уставилась в окно, где дождь все лил, не прекращая, отстукивая по крышам домов свой печальный ритм.

* * *

Когда Гермиона вспомнила, что пригласила Теодора смотреть кино, было уже поздно отменять встречу. Наверное, он будет у ее двери в ближайшие полчаса, а она только пришла домой с работы — очень не хотелось возвращаться в пустую холодную квартиру. Родители перед переездом в Австралию продали свой уютный домик, а он был единственным местом, где Гермиона могла ощущать себя в спокойствии и безопасности. С тоской разглядывая серые стены съемной квартиры, она вспоминала теплые персиковые обои в своей светлой комнате. Ее мама была настоящей волшебницей, когда дело касалось уюта, и всегда знала, куда лучше поставить вазу, каких подушек накидать на диван, какую картину повесить в гостиной, чтобы дом жил и дышал, радушно приветствуя новых гостей. Квартира Гермионы не говорила с ней, снисходительно смотрела на разбросанную одежду и пустой холодильник. Она была суровой мачехой, неспособной подарить уют и тепло.

Гермиона затянула волосы в тугой хвост, переоделась в домашнюю одежду, взмахом палочки переместила все вещи с кресел в шкаф. Поставила чайник, достала купленный в супермаркете яблочный пирог. Мама всегда готовила такой по воскресеньям, когда они устраивали семейный киносеанс, запах яблок и корицы тогда обволакивал весь дом. Гермиона наклонилась к покупному — конечно, аромат маминого и рядом не стоял. Перед кинопросмотром они с папой придирчиво выбирали кассету в ближайшем видеопрокате, постоянно препираясь: ей хотелось смотреть мультфильмы, папе — фантастику, а мама была готова на любое кино, только бы драк поменьше. Смотрят ли сейчас ее родители фильмы по воскресеньям?

Она заварила чайник, нарезала пирог на ровные симметричные кусочки. Достала красивый сервиз в пестрый цветочек — тот самый, из которого они дома пили чай, еще до того, как Гермиона отправилась в Хогвартс. Она выпросила его у мамы на рождественских каникулах, надеясь увезти с собой и частичку родного тепла. Но цветастый фарфор был ледяным на ощупь. И совершенно бездушным.

Гермиона случайно задела одну из чашек, и та, жалобно звякнув, упала на пол. Звон разбитой посуды казался оглушительным взрывом в тишине ее квартиры. Не в силах больше сдерживаться, Гермиона зарыдала.

В дверь постучали.

Торопливо вытирая слезы ладонью, Гермиона поспешила в коридор. Все было так не вовремя: и Гарри с расследованием, и Теодор с кино, и чертова разбитая чашка. Гермиона все ждала, когда же она сама разлетится на сотню маленьких осколков, чтобы никто даже не вздумал собрать, но ее материал был прочнее хрупкого фарфора.

— Привет, — Теодор тепло улыбнулся, когда она открыла дверь.

— Привет, — Гермиона отошла от двери, пропуская его в квартиру, — Проходи.

Она старалась не смотреть ему в глаза, скрывая предательские слезы.

— Ты в порядке? — осторожно поинтересовался он, вешая пальто на крючок.

— В полном, — ответила Гермиона, глядя на его потрепанные коричневые ботинки.

Теодор вздохнул и подошел ближе. Склонил голову и заглянул ей в глаза. И все понял, он без сомнения все понял.

— Что случилось? — мягко спросил он.

— Чашка разбилась, — Гермиона шмыгнула носом.

— Знаю я одно волшебное средство, — хмыкнул Теодор. — Где там твоя чашка?

Он пошел на кухню, и Гермиона отправилась вслед за ним.

— Репаро!

Когда она зашла на кухню, Теодор протягивал ей фарфоровую чашку, целую и невредимую. Гермиона улыбнулась и поставила ее на стол.

— Спасибо.

— О, это было просто, — отмахнулся он. — Видишь ли, я волшебник, а мы такие штуки проворачиваем буквально одним взмахом палочки.

Гермиона засмеялась.

— Могу научить, — добавил Теодор.

— Кто кого еще учить должен, — проворчала Гермиона, но улыбка все так же не сходила с ее лица.

Теодор тем временем по-хозяйски осмотрел кухню, налил заварившийся чай в две кружки, разложил треугольники пирога по тарелкам и жестом предложил Гермионе сесть за стол. Он как будто бы каждый день приходил к ней в гости, так естественно смотрелись его движения.

— Выглядишь уставшей, — заметил Теодор. — Много работы?

Гермиона нахмурилась.

— Много проблем с нашим общим знакомым, — нехотя сказала она. — Завтра отправляемся на его поиски.

— Если тебе интересно — я не знаю, куда он отправился, — улыбка исчезла с его лица. — Давно с ним не общался. Могу дать тебе Непреложный обет или выпить сыворотку правды, если…

— Не надо, — Гермиона мягко его перебила. — И я больше не хочу говорить о работе.

— Больше никакой работы!

Теодор улыбался так обезоруживающе, что Гермиона позволила себе расслабиться и успокоиться. Яблочный пирог, конечно, был далек от маминого, но все-таки вкусный. И в квартире намного уютнее, когда она не одна.

— Что мы будем смотреть? — поинтересовался он.

— Любимый фильм моего детства — «Охотники за привидениями».

Гермиона улыбнулась, вспоминая, как ходила с пылесосом по квартире и представляла себя одним из членов команды.

— Кому может прийти в голову охотиться на привидений? Вот уж глупости.

— Это фильм! — Гермиона засмеялась. — Там часто встречаются сюжеты, которые далеки от реальности. Знаешь, как в книжках.

Теодор недоверчиво на нее посмотрел.

— Хорошо, я не буду делать выводов, пока не посмотрю.

Он с готовностью встал из-за стола, прихватив с собой пирог.

— Вкусный, кстати.

— Сама покупала, — отозвалась Гермиона, следуя за ним в гостиную.

* * *

Смотреть фильм с Теодором оказалось на удивление приятно. Он с интересом наблюдал за каждой сценой, задавал много вопросов, поражался, как долго снимаются герои в колдографии и назвал магглов глупыми всего два раза. В конце он даже посмеялся над одной шуткой, и Гермиона окончательно расслабилась.

Они сидели на диванчике. Теодор закинул руку на спинку, иногда она сползала и едва касалась плеча Гермионы, но быстро возвращалась на место. Они сидели близко, и это было приятно. Оказалось, что Гермионе не хватало этого — ощущать тепло человека рядом. Она сознательно отталкивала близких, редко появлялась на общих встречах, но тосковала по общению. Эти непримиримые противоречия раздражали. Гермиона решила, что обязательно встретится с Джинни, поможет ей со свадьбой и вообще будет больше общаться с друзьями, пока вконец не превратилась в одичавшего зверька.

— Магглы действительно представляют себе борьбу с привидениями такой? — поинтересовался Теодор, продолжая смотреть в экран на титры.

Гермиона пожала плечами.

— Не все магглы верят, что привидения существуют. Чаще всего их считают страшилками для детей.

— Вот как? — он улыбнулся и посмотрел на нее.

Теодор выглядел намного лучше, чем во время их первых встреч: синяки под глазами исчезли, улыбка не казалась измученной. Гермиона невольно залюбовалась его четко очерченными скулами и пушистыми ресницами.

— Вот бы они удивились, узнай, как все на самом деле, да?

— В общем и целом представления о призраках у магглов не сильно отличаются от истины, — заметила Гермиона. — Думаю, потому, что на самом деле магглы тоже их видят, хотя довольно редко, и не всегда верят своим глазам. Легче всего сказать, что привиделось, а то еще посчитают сумасшедшим.

Рука Теодора снова сползла на ее плечо, но на этот раз он не стал ее убирать. Наоборот, слегка приобнял Гермиону, и она осеклась, не продолжив мысль.

— Мне понравилось смотреть кино, — сказал он. — Необычно, но очень интересно. А у магглов есть фильмы про волшебников?

— Конечно.

Рука приятно согревала плечо. Гермиона не могла решить: стоит ли ей оттолкнуть Теодора или можно оставить все как есть. Но мысли путались от того, как близко он сейчас сидел.

— И насколько верны их представления?

Другой рукой он переплел свою ладонь с ее. Гермиона вздрогнула от его прикосновения.

— Представления? М-м-м, я, пожалуй, сделаю нам еще чаю, — она вскочила с дивана и практически сбежала на кухню, стараясь не думать о том, как это бегство выглядело со стороны.

Но они действительно просто пили чай. Теодор сел напротив нее и ни словом, ни жестом не напоминал о произошедшем. Он смешно шутил и очаровательно улыбался, а Гермиона подумала, что смеялась за этот вечер больше, чем за последние две недели. Она не могла похвастаться тем, что легко сходилась с людьми. Напротив, ей приходилось прилагать усилия, чтобы придумать и поддержать тему, если человек не был ее близким другом. Вдобавок она всегда чувствовала себя не в своей тарелке, если воцарялась неловкая тишина, поэтому старалась разбавить ее своими историями или вопросами.

С Теодором было просто, как будто они уже были друзьями. И, может, дело было в его обаянии, может, в том, с какой легкостью он поднимал ей настроение, а может — потому что он уже видел ее слабой и уязвимой. Можно было не прятаться за привычней броней.

— Ну и погода, — заметил Теодор, подходя к окну.

На улице была стена дождя, скрывавшая обзор. Окончательно стемнело, и можно было разглядеть только мерцающие огни фонарей на пустынной улице.

— У тебя нет камина?

Гермиона покачала головой.

— Это съемная квартира. Я обычно аппарирую.

Он тяжело вздохнул и посмотрел в окно.

— Можешь остаться у меня, — тихо сказала она и закусила губу.

Теодор повернулся к ней и вопросительно поднял бровь.

— Не подумай ничего такого, — поспешно продолжила она. — Просто там ливень, а я помню, что у тебя антиаппарационный барьер охватывает внушительную зону. Постелю тебе на диване.

— Ты очень добра, Гермиона. Спасибо, — он улыбнулся.

— Но тебе придется рано проснуться — мой порт-ключ сработает в восемь утра.

Гермиона подошла к столу, чтобы убрать с него посуду — очень хотелось чем-нибудь себя занять, чтобы не чувствовать такой неловкости. Но Теодор опередил ее, взмахнув палочкой.

— Давай, я помогу тебе, — мягко сказал он. — Магией, как волшебник.

Она сердито на него посмотрела. Конечно, Гермиона с одиннадцати лет не забывала о том, что она ведьма. Но все равно любила работать руками — в этом было много медитативного и настоящего, и результат казался намного ценней.

— Значит, с утра пораньше отправишься навстречу приключениям? — спросил Теодор, левитируя посуду в раковину.

— Ага, стану амазонкой, — усмехнулась она.

Африка казалось ей настолько далеким континентом, будто другой планетой. В голову лезли только всевозможные легенды об этом месте, и никакой стоящей информации.

— Может быть, посмотрим еще фильм, когда ты вернешься?

Он закончил уборку стола и теперь смотрел на нее в ожидании.

— Да, конечно, — быстро ответила она и смутилась от своей реакции. — То есть, я думаю, что это хорошая идея.

Теодор улыбнулся. Было в его улыбке что-то особенное, искреннее, обезоруживающее. От чего по коже бежали предательские мурашки, а глупое сердце начинало биться чаще.

— Я разложу для тебя диван.

Гермиона ушла в гостиную, проклиная себя за то, что снова сбежала. Разложив диван, она торопливо застелила его и придирчиво осмотрела. Выглядело сносно. Раньше друзья у нее не оставались, поэтому она боялась забыть о какой-нибудь важной для радушной хозяйки вещи.

Теодор зашел в гостиную.

— Спасибо, — сказал он, — надеюсь, я не сильно тебе помешал?

— Нет, не переживай, — она постаралась вложить в свой голос максимум беззаботности. — Я пойду спать.

Гермиона обошла диван, чтобы оказаться на безопасном от Теодора расстоянии, и улыбнулась ему на прощание.

— Спокойной ночи, — он обворожительно улыбнулся.

Кивнув, Гермиона скрылась в своей комнате, закрыв двери. В той творился настоящий беспорядок: одежда висела на стульях, на столике у кровати стояли стопки с рабочими отчетами, кровать не заправлена. Приятно, что сюда Теодор не заглянет.

Она переоделась в пижаму и закуталась в мягкое одеяло. Проверила несколько раз будильник — проспать было никак нельзя, портал после восьми деактивируется. Выключила свет и замерла, прислушиваясь. Квартиру поглотила тишина, и нельзя было сказать, спит Теодор или уже нет, но само ощущение от того, что она больше не одна, было волнующим и приятным. Гермионе оказалось достаточно того, что еще один человек сейчас находился в этом недружелюбном доме, это ее успокаивало. Возможно, ей все-таки стоило завести кота. Размышляя над породой своего воображаемого питомца, Гермиона провалилась в сон.

И этот сон был одним из тех кошмаров, которые высасывали из нее все силы. Она бежала по темным коридорам Малфой-менора, до боли напоминающего лабиринт без возможности выхода, но ноги не слушались ее, останавливались в темных закоулках, вели к запертым дверям. Позади раздавался безумный смех — тот самый, что Гермиона узнала бы из тысячи, — он окутывал ее, проникал в голову, оглушал. Она кричала от страха, но не издавала ни звука. И убегала все дальше в таинственные лабиринты, пугаясь каждой тени…

— Гермиона?

Она открыла глаза и подскочила на кровати. Сердце билось, как сумасшедшее, по щекам текли слезы.

— Ш-ш-ш, все хорошо, — она услышала мягкий голос Теодора, но не видела его — глаза еще не привыкли к темноте. — Тебе просто приснился кошмар.

Гермиона кивнула, пытаясь унять бешеное биение сердце глубокими вдохами. Кровать прогнулась, и она почувствовала, что Теодор сел рядом. Взял ее за руку и нежно погладил по запястью.

— Я принесу тебе воды, — тихо сказал он.

Когда она осталась одна, темнота вновь стала пугающей и зловещей, точно, как во сне. Гермиона еще раз глубоко вздохнула, сдерживая крик. Это просто сон, один из тех, что снится ей вот уже полгода, и она почти научилась контролировать панику при пробуждении. Но те мгновения, когда мозг еще окончательно не проснулся, казались для нее сущим кошмаром.

Теодор вернулся из кухни.

— Держи, — он протянул ей стакан.

Гермиона послушно сделала несколько глотков очень холодной воды и закашлялась.

— Посидишь со мной немного? — хриплым голосом попросила она.

Вместо ответа Теодор сел на кровати и приобнял ее. Наклонился к ней ближе.

— Я подожду, пока ты уснешь, — сказал он. — Не бойся, я буду рядом.

Гермиона стиснула его ладонь, держась за нее, как за спасательный круг, который не давал погрузиться в пучину безумия и кошмаров. Сердце успокаивалось, пугающая тьма отступала. Тепло Теодора согревало и действовало умиротворяюще, его объятия сейчас были как большое одеяло в детстве, под которым Гермиона пряталась от монстров под кроватью.

Теодор погладил ее по голове, потом дотронулся пальцами до скулы и нежно очертил лицо, вызвав табун мурашек по коже. Он был так близко, что сердце Гермионы снова начало биться чаще, но не от страха, а от трепетного волнения и смущения. Наклонившись, Теодор коснулся ее губ мягким поцелуем, будто пробуя их на вкус. Это было неправильно и странно, безрассудно и очень глупо. И так волнующе, что спустя несколько мгновений она начала отвечать, едва касаясь рукой его щеки, боясь перейти грань и дотронуться по-настоящему. Теодор целовал ее нежно, переплетая языки, слегка покусывая ее нижнюю губу, притягивая все ближе и ближе. А сладкая дрема тем временем увлекала Гермиону в свои объятия.

— Подожди, — она слегка отстранилась и рвано вздохнула, борясь со сном. — Я не думаю, что это хорошая идея. Мы только расстались с Роном и…

— Ш-ш-ш, — Теодор приложил палец к ее губам. — Мы не будем торопиться.

Он поцеловал ее в нос и прижал к себе, накрывая одеялом.

— Спи, я буду рядом, — услышала она его шепот, прежде чем провалиться в сон.

* * *

Удивительно, но кошмары этой ночью ее больше не беспокоили. Гермиона проснулась от солнечного лучика, упрямо светившего ей в глаза, и улыбнулась. Потянувшись, дотянулась до будильника — она явно проснулась раньше срока, значит, можно успеть приготовить что-нибудь на завтрак. Интересно, любит ли Теодор блинчики? Увидев время, она в панике подскочила на кровати — было десять утра.

— Черт! Черт! Черт!

Вскочив, Гермиона пулей выбежала в гостиную — но на диване никто не лежал. Почему Теодор не разбудил ее перед уходом? Предчувствуя недоброе, она повернулась и посмотрела на журнальный столик, где еще вчера лежал ее порт-ключ. Сегодня столик был пуст.

Секундная стрелка двигалась настолько медленно, что Гермиона всерьез задумалась — не было ли это вмешательством магии. Может быть, именно в этом кабинете время останавливалось насовсем? Замирало, издеваясь над посетителями Кингсли Шеклболта — нынешнего Министра магии Великобритании, всем видом демонстрируя, что есть проблемы и поважнее.

Но проблема Гермионы была очень важная и безотлагательная. Именно поэтому она бежала к Кингсли, практически сбивая с ног волшебников в коридоре Министерства Магии; вихрем влетела в его кабинет, торопливо рассказала о произошедшем, посыпала голову пеплом и умоляла о новом порт-ключе. Прямо сейчас. Хорошо иметь репутацию человека, который не станет беспокоить по пустякам, потому что Кингсли обошелся необходимым минимумом вопросов — аврорская выправка! — оставил Гермиону в своем кабинете и удалился. А она осталась считать бесконечные секунды, строя самые разные предположения о происходящем на другом континенте. Злость на собственную доверчивость перекрывала даже это неприятное щемящее чувство от обмана Теодора. В конце концов, она сама впустила врага в свой дом и позволила ему остаться. Вот только врагом его называть не хотелось, и это злило еще сильнее.

Гермиона теребила в руках потрепанный ремешок расшитой бисером сумочки, в которую спешно покидала с утра несколько самых важных вещей, пару стопок книг и склянки с зельями. Она бы не отказалась, если бы в этой сумочке сейчас нашлась еда. А еще лучше — горячий кофе. Хотя бы расческа, но и той не оказалось среди лекарственных зелий, пергаментов с рунами, одежды на все случаи жизни и книг с защитными заклинаниями. Иногда Гермиона задумывалась, что ей нужна и обычная дамская сумочка: с зеркальцем и пудрой от не сходящих синяков под глазами, с расческой, способной усмирить непокорные кудри, с цветочными духами, напоминающими об Австралии. Но все, что она носила с собой, было минимумом для выживания и никаких излишеств.

Тихий скрип двери оповестил ее о возвращении Кингсли. Он закрыл за собой дверь и приблизился к Гермионе, протягивая невзрачную коричневую шкатулку.

— Этот порт-ключ сработает через пятнадцать минут. Вы уверены, что вам стоит отправляться одной?

Гермиона аккуратно взяла в руки шкатулку.

— Спасибо, Мистер Шеклболт! — она спешно встала со стула. — Там Гарри, поэтому ничего плохого со мной не случится.

Кингсли улыбнулся уголками губ.

— В таком случае, Аврорат будет ждать уже двоих подозреваемых.

— Да, сэр.

— В таком случае, не смею вас задерживать, мисс Грейнджер.

Кингсли палочкой открыл дверь.

Попрощавшись, Гермиона выскочила из кабинета и побежала к лифту. У нее было около тринадцати минут, и ей было жизненно необходимо выпить чашку кофе.

* * *

Скучать по Лондонской прохладе Гермиона начала сразу же, как перенеслась на другой континент. Из дождливой весенней свежести она попала в горячий густой бульон. Порт-ключ перенес ее на окраину пустующей деревни, редкие полуразрушенные хижины больше походили на шалаши из палок и соломы. Вдоль песчаной дороги простирался невысокий забор из кольев и толстых веток, а на сухих кустарниках кое-где висели тряпки, напоминающие, что когда-то здесь жили люди. Сейчас же Гермиона была здесь совершенно одна.

Солнце медленно поднималось над холмом с редкими низкими деревьями, растекаясь желтым по удивительно яркому голубому небу. Гермиона достала карту и сверилась с компасом: ей предстояло дойти до джунглей и постараться найти Гарри и остальных. Еще очень хотелось встретить Теодора, но как с ним себя вести, Гермиона не представляла. Да это и не было первостепенной проблемой — стоило только взглянуть на карту, чтобы понять, какие опасности таит свежесть зеленой листвы тропического леса.

Все вокруг нее было цвета песка: земля под ногами, редкая сухая трава, даже солнце расползалось по небу песочной пылью. Дышалось тяжело — горячий пыльный воздух обжигал легкие. Заброшенная деревня осталась позади. Гермиона прошла всего несколько километров, но взмокла от пота и окончательно выдохлась.

К ее радости, сухая трава постепенно сменялась зеленью, а жаркий желтый уступал прохладному зеленому. Сверяясь с картой, Гермиона шла через овраги, приближаясь к лесу. И с наслаждением наконец спряталась от палящего солнца в тени высоких деревьев. Двигаться наугад в кишащих дикими зверями джунглях было по меньшей мере глупо. Гермиона решила, что отправит Гарри Патронуса.

Сосредоточившись на счастливых воспоминаниях, она взмахнула палочкой, но увидела только слабый сизый дым. Привычных воспоминаний о семье явно не хватало, но других у нее и не было. Все остальные были слабее или совсем забыты, а новых не появилось. Гермиона хотела попытаться снова, но вздрогнула от громкого баса сбоку.

— Я же говорил всем оставаться на месте!

Испуганно повернувшись, она увидела высокого мужчину в черном костюме, темные волосы его были убраны в высокий хвост. Нахмурившись, он смотрел на Гермиону.

— В чем дело, Грейнджер? — требовательно спросил он. — И мне казалось, ты была в другой одежде?

Неужели действие оборотного все еще в силе, и Теодор в ее обличье ходит вместе со всеми по лесу? Если так, то крайне странно, что никто не заметил между ними разницы.

— Простите, — осторожно начала Гермиона. — Боюсь, возникла ошибка. Я — настоящая Гермиона, а с вами в команде человек под оборотным. Как вас зовут?

Мужчина нахмурился и выставил палочку вперед.

— Экспеллиармус! — выкрикнул он, и палочка Гермионы отлетела к нему в руку.

— Что вы делаете? — воскликнула она.

— Почему я должен тебе верить? Фульгари!

Руки Гермионы в один момент связали светящиеся веревки. Она попыталась освободиться, но только оставила красные полосы на запястьях.

— Послушайте, давайте мы вернемся к Гарри, он точно сможет отличить меня от моего двойника, — терпеливо попросила Гермиона. — Как вас зовут, сэр?

Проигнорировав вопрос, мужчина спрятал ее палочку в чехол на ремне, а другую снова выставил вперед.

— Иди давай и без глупостей, — холодно сказал он.

Гермиона покорно пошла вперед, стараясь держаться от него на расстоянии. Веревки неприятно жгли руки, духота выжимала все силы. Эти джунгли были очень негостеприимным местом, и ей хотелось поскорее увидеть Гарри, чтобы почувствовать себя в безопасности.

За спиной раздался сдавленный крик и хруст ветвей, Гермиона тут же обернулась. Извивающиеся лианы схватили незнакомца за лодыжки и подняли вверх ногами.

— Что за?..

Договорить он не успел, потому что лианы мгновенно опутали его полностью: лицо, туловище и руки были обмотаны. Обездвиженный, он дергался и хрипел. Гермиона снова попыталась освободить руки, но магические веревки предупреждающе сверкнули и обожгли ее кожу. Стиснув зубы, она подбежала к лианам.

— Сейчас я вам помогу, сейчас… — бормотала она, лихорадочно соображая, как избавиться от растения.

Обе палочки валялись на земле, и ей удалось взять свою. Мужчина перестал дергаться, теперь его тело было похоже на опутанную гигантскую муху — добычу для хищного паука.

— Очень похоже на дьявольские силки, но свет и тепло их точно не пугает, — торопливо размышляла Гермиона. — Так, сосредоточься. Глациус!

Тоненькая струйка холодного воздуха вырвалась из ее палочки, но оборвалась на полпути. Из-за волшебных пут ей не удавалось сделать взмах как следует, а отменить чужое заклинание самой было невозможно. Стиснув зубы, она снова подняла руки вверх, на этот раз максимально отделяя их друг от друга.

— Глациус!

Морозная струя окутала кокон из лиан, и через мгновение он покрылся коркой льда.

— Флиппендо!

От заклинания лед с треском разбился, лианы ослабли и отступили, отпуская пленника. Гермиона подбежала к нему и приложила палец к шее — пульс был. Выдохнув с облегчением, она осела на траву рядом с ним, прижимая ладони к груди. Сердце бешено стучало в грудной клетке, а руки неприятно дрожали, страх заключил ее в свои липкие объятия.

— Какого черта здесь происходит?

Из-за обрубленных лиан показалась голова Гарри. Он хмуро посмотрел на лежавшее на земле тело, а потом перевел взгляд на Гермиону и замер, всего на мгновение. И этого мгновения ей хватило, чтобы обезоружить друга и не повторять своих прошлых ошибок.

— Экспеллиармус! Гарри, я сейчас все объясню.

Даже с двумя палочками в руках она не чувствовала себя в безопасности, потому что во взгляде Гарри было столько недоверия и ярости, словно он был готов сразиться с ней голыми руками.

— Кто ты? — прорычал он.

— Гарри, это я, Гермиона, — торопливо проговорила она. — В палатке мы танцевали под песню Ника Кейва, ты хранишь мантию-невидимку дома в библиотеке между «Травологией» за третий курс и томиком с пьесами Шекспира, а на спине у тебя родинки в форме созвездия Кассиопеи.

Гарри замер, переваривая услышанное.

— Гермиона? — он округлил глаза. — Но кто тогда?..

— Это Теодор Нотт, он выпил оборотное. Сними эти веревки, — она кивнула на свои руки и кинула в его сторону палочку.

Поймав ее, Гарри в несколько шагов оказался около Гермионы. Прошептав заклинания, он освободил ее руки. Кожа на них горела огнем, из-за ее попыток колдовать остались глубокие порезы.

— Дай, я залечу, — Гарри с осторожностью дотронулся до ее рук. — Эпискеи!

Гермиона посмотрела не него с благодарностью и потерла зажившие запястья.

— А теперь расскажи, что произошло? Как у него оказался твой портал? Как ты оказалась здесь? — Гарри посмотрел вниз на безжизненное тело. — И что случилось с Ирвингом?

* * *

— Наше знакомство было не из приятных, — ухмыльнулся Ирвинг, вытаскивая из рюкзака бутылку с водой. — Я Уильям Ирвинг, аврор. А ты — уже вторая Гермиона Грейнджер, с которой я знакомлюсь за сегодняшний день.

Она слабо улыбнулась.

— Я убью его, — хмуро сказал Гарри и тут же исправился, увидев строгий взгляд Гермионы. — В смысле, я отправлю его в Аврорат, где он понесет заслуженное наказание.

Они пробирались через лес к временному лагерю. Солнце окончательно утвердилось в своих правах и испепеляло легким касанием лучей. Гермиона жалела, что не может снять всю одежду, хотя вряд ли это помогло бы скрыться от жары.

— Может быть, мы сначала с ним поговорим? — предложила Гермиона, впрочем, не надеясь, что ее поддержат.

Гарри нахмурился, а Ирвинг помотал головой.

— Отставить разговоры, — весело сказал он. — Сначала его надо связать и дождаться, пока действие оборотного пройдет. Как-то неудобно будет допрашивать его, пока он в твоем обличье.

При мысли о допросе по ее коже побежали неприятные мурашки. Гермиона так и не рассказала Гарри, почему Теодор остался у нее на ночь.

— Гарри, как ты вообще не понял, что перед тобой нахожусь не я? — спросила она с упреком.

Он виновато посмотрел на нее, взлохматив непослушные волосы.

— Ты в последнее время такая тихая все время, а Нотт много молчал. Но если говорил, то использовал все твои любимые словечки!

Ей вдруг стало невыносимо грустно от осознания, что он так изучал ее, только чтобы вжиться в образ. Гермионе казалось, что Теодор понимает ее по-настоящему, слышит, что она говорит, а не просто ждет своей возможности высказаться. И все это было ложью, прикрытой благими намерениями. Руки ее непроизвольно сжались в кулаки от злости.

За опутанными лианами деревьями показались люди — их было четверо. Гермиона пригляделась, надеясь увидеть себя со стороны, но узнала только Кэсси и невысокого мужчину, которые склонились над картой. Сердце ее забилось от волнения, потому что она уже знала, что будет дальше — Гарри и Ирвинг ускорили шаг, держа волшебные палочки наготове.

Дальше все произошло очень быстро: Ирвинг невербально оглушил Теодора, который сидел на траве, сложив ноги по-турецки, а Гарри связал его заклинаниями. Теодор в теле Гермионы упал на землю.

Смотреть, как на земле лежит она сама, было странно и страшно. Гермиона подошла ближе, стараясь не замечать ошарашенные взгляды остальных. Со стороны она выглядела беззащитной и слишком хрупкой: тонкие запястья, впалые щеки, бледная кожа. Вот такой ее видят окружающие? Она вытянула руки вперед, вглядываясь в тонкие полоски вен на худых предплечьях.

— Потрудитесь объяснить, что это было? — поинтересовалась Кэсси, подходя ближе к двум Гермионам. Она была в обтягивающих бриджах и короткой майке, обнажающей темную кожу. Слишком вызывающая для этих джунглей.

— Теодор Нотт в обличье Гермионы, — пояснил Гарри. — Он выкрал порт-ключ и выпил оборотное. И это его последние деньки на свободе. Кстати, Гермиона, познакомься: это Элла Питерсон, — он показал на невысокую блондинку, — это Уолтер Севидж, — а затем на хмурого аврора с усами. — С Кэсси ты знакома.

К сожалению, захотелось добавить Гермионе. Всем остальным она улыбнулась и кивнула.

— Зачем ему это? — спросил Севидж.

— Они с Малфоем учились на одном курсе, наверняка имели общие дела, — отозвался Ирвинг, подойдя ближе к Гермионе. — Вы одинаковые, жуть!

Она потерянно кивнула, глядя на своего обездвиженного двойника. При взгляде на него сердце тревожно сжималось.

— Не переживай, Грейнджер, скоро мы его отправим отдыхать, — Ирвинг ослепительно улыбнулся и похлопал ее по плечу.

— Мы не будем отправлять его в Лондон, — отрезала Кэсси. — Количество порт-ключей ограничено, а мы еще даже на километр в чащу леса не зашли.

— И что ты предлагаешь? — нахмурился Гарри.

— Пойдет с нами, палочку у него только отберем. Аппарировать здесь нельзя — магический барьер, если сбежит, то умрет от лап какой-нибудь твари, — она пожала плечами. — Если не дурак, то будет вести себя смирно.

Сердце Гермионы застучало, как сумасшедшее. Если бы она сказала подобное, ее бы заподозрили в предвзятости, но к Кэсси, конечно, прислушаются. Значит, у нее появится возможность поговорить с Теодором.

* * *

Они шли, кажется, целую вечность, но по карте прошли совершенно ничтожный промежуток. Футболка неприятно прилипала к телу, кроссовки натирали ноги, комары — гигантские, по сравнению с Лондоном — все время норовили сесть на открытые места, и от них не спасал даже специальный спрей. Все вокруг было липким и вязким, а сама Гермиона ощущала себя мухой в мёде, каждый шаг давался ей с трудом.

Теодор шел в самом начале с Ирвингом и Гарри. Он уже вернул свою внешность и переоделся в другую одежду, но Гермиона все равно старалась на него не смотреть. Она избегала его с того самого момента, как тот пришел в себя, и корила себя за это.

Все поделились на пары, и сейчас рядом с Гермионой шла Кэсси. Они не разговаривали. Даже не перебрасывались редкими фразами, но тишина была спасительной, давала время на размышления, и Гермиона с головой погрузилась в свои мысли, не замечая, куда и с кем она идет. Повернувшись к Кэсси, она увидела на себе ее пристальный взгляд.

— Что? — нахмурилась Гермиона.

— Я попросила тебя рассказать о нем, — сказала Кэсси. — О Теодоре Нотте.

Теперь она внимательно смотрела вперед, будто ответ на вопрос ее совершенно не интересовал. Кэсси с такой ловкостью преодолевала препятствия на пути, проскальзывала меж лиан, обходила едва заметные ямы, ступала неслышно — словно кошка. Кэсси, казалось, была рождена в этих джунглях.

— И я жду ответа, — напомнила Кэсси, не поворачиваясь к Гермионе.

— Что тебя интересует? — вяло переспросила она.

— Вы с ним друзья? Любовники?

Гермиона с возмущением посмотрела на Кэсси и споткнулась о торчащий из земли корень, но не упала — на удивление сильная рука схватила ее выше локтя.

— Спасибо, — Гермиона с неприязнью высвободилась из хватки Кэсси. — Мы не друзья и уж тем более не любовники. Встречались только по работе… в основном.

— Как же он выкрал твой порт-ключ в таком случае?

История, которую она рассказала Гарри, была дурацкая и совершенно неправдоподобная. Кэсси точно не поверит в эти отговорки, что Гермиона просто пообещала сварить ему зелье от бессонницы, а он подлил ей в чай снотворное. Гарри просто не стал допрашивать ее, доверял, как и всегда. Но он был единственным здесь, кто верил ей безоговорочно. А главное — вся ее ложь легко проверялась простым разговором с Теодором, а ему было незачем скрывать детали.

— Это долгая история, — сказала, наконец, Гермиона. — Если коротко — то он подлил мне снотворное, поэтому я проспала время отбытия.

Кэсси кивнула, обдумывая ее слова.

— Ты доверяла ему? — спросила она. — Я видела, как ты смотришь на него. В твоем взгляде нет ненависти, как у Гарри.

— Я не доверяю ему, — возразила Гермиона.

— Но доверяла, — Кэсси не спрашивала, она утверждала. — Я просто хочу понять Нотта. Зачем он здесь? Стоит ли его опасаться и можно ли ему верить?

Все эти вопросы оставались без ответа для самой Гермионы. По крайней мере до тех пор, пока она не поговорит с ним лично.

— Возможно, он и не опасен, но верить ему я бы не стала, — она старалась скрыть горечь в своих словах.

— Здесь он тебя точно не обидит, — Кэсси улыбнулась, и улыбка эта была открытая, искренняя. Гермиона вообще не была уверена, что видела на ее лице такие эмоции.

Она промычала в ответ что-то неопределенное и продолжила смотреть под ноги, чтобы не заработать очередной синяк. Ей совершенно не хотелось общаться с людьми и открываться им. Раньше в этом был какой-то азарт — видеть во всех только хорошее. Теперь же все смешалось так, что отделить было невозможно; где белое, где черное. Гермиона погрязла в этой серости и сама пропиталась ею насквозь.

Темнело, и было решено устроиться на ночлег.

— Эректо! — взмахом палочки Гермиона поставила свою маленькую палатку.

— Как в старые добрые, да? — Гарри похлопал ее по плечу, и она поморщилась.

— Я не скучаю по нашим странствиям.

— Брось, иногда это было весело, — он улыбнулся.

В этих джунглях почти не встречались поляны, поэтому было решено рассредоточить палатки неподалеку друг от друга между высоких деревьев, чьи кроны были так близко друг к другу, что сплетались в единый живой навес. Гермиона разулась и ступила на мягкий зеленый ковер из дикого плюща, охлаждая уставшие ноги. Было приятно, наконец, остановиться.

Ночь наступила стремительно, словно по взмаху волшебной палочки. Раз — и солнце опустилось за горизонт, два — и мягкое покрывало тумана накрыло джунгли, три — и темнота прокралась мимо зеленой листвы, стирая все яркие краски. Промозглый холод, так отличающий от дневной жары, окутал Гермиону. Поежившись, она укуталась в плед и села у костра.

— Держи, — Ирвинг сел рядом и протянул ей тарелку с поджаренным хлебом и сосиской.

— Спасибо, — улыбнулась Гермиона.

Есть совершенно не хотелось, но приходилось — дорога предстояла опасная, и силы были необходимы.

— Тебе нужно больше есть, — заметил Ирвинг, обхватывая ее запястье пальцами. — Если подует сильный ветер, боюсь, тебя может унести в самую чащу.

Она вежливо посмеялась, мягко высвобождая руку. Когда Гермиона смотрела на Теодора в своем обличье, ее посещали такие же мысли.

— Что, достает тебя? — Гарри сел с другой стороны и стащил сосиску с ее стороны.

— А тебе нельзя много есть, форму потеряешь, — Ирвинг ударил его по ладони.

Гарри закатил глаза и с показательным удовольствием принялся поглощать сосиску. Гермиона отложила тарелку в сторону, пообещав себе, что обязательно поест потом.

— А где Нотт? — спросила она.

— В моей палатке, — Гарри махнул рукой в ее сторону. — Ему не выйти оттуда.

— Ты же оставил ему еды?

Он нахмурился и покачал головой.

— Я отнесу.

Гермиона вскочила с бревна и подошла к импровизированному столу, на который Севидж выкладывал готовые сосиски и хлеб. Элла и Кэсси стояли рядом с ним, разливая по чашкам кипяток.

— Надеюсь, твои защитные заклинания и правда спасут нас от диких зверей, — Кэсси покачала головой. — Костер, еда — все это лучшая приманка.

— Никто к нам не придет, ты можешь спать спокойно, — уверила ее Элла. — Я подготовилась к этой поездке и проштудировала несколько книг.

В отличие от их скитаний во время поисков крестражей, это поездка казалась практически отпуском. Была еда и вода, можно было беспрепятственно разжигать костры и болтать. В конце концов, они были не втроем или вдвоем, и эта компания вселяла спокойствие.

Гермиона проскользнула в палатку Гарри, наложив заглушающие заклинания. Теодор сидел на полу, прислонившись к кровати, и дремал. Выглядел он изможденным, кое-где на ногах виднелись царапины, а на лице красовалась яркая ссадина.

Услышав шум, он проснулся.

— Привет, — неуверенно проговорила Гермиона.

Вся ее ярость уже исчезла, уступив место жалости.

— Привет, Гермиона, — Теодор улыбнулся и тут же поморщился от боли — на его губе был след от удара.

Конечно, никому и в голову не пришло залечить его раны. Гермиона подошла ближе и поставила тарелку на пол, рядом с Теодором.

— Я помогу, — сказала она и взмахнула палочкой, нашептывая заклинания.

Царапины затягиваясь, оставляя после себя только кровавые следы на бледной коже. Теодор благодарно улыбнулся.

— Это тебе, — Гермиона подтолкнула к нему тарелку.

— Я не могу двигать руками, они привязаны к этой кровати, — невесело усмехнулся он. — Покормишь меня?

В его глазах зажегся хитрый огонек.

— Вот еще!

Рассердившись, Гермиона вскочила на ноги.

— Ты напоил меня снотворным, украл мой порт-ключ, выпил оборотное и продолжаешь вести себя так, как будто все в порядке!

Теодор откинул голову назад и печально улыбнулся.

— Извини, хорошо?

— Извини? — Гермиона задохнулась от возмущения. — Почему ты сделал это? Вы с Малфоем заодно?

Он склонил голову набок и посмотрел на нее изучающе.

— Я здесь, чтобы помешать Малфою совершить то, что он задумал, — спокойно сказал Теодор. — Мне пришлось воспользоваться твоим доверием, прости меня за это. Но я не хотел, чтобы ты оказалась здесь, ты даже не представляешь, какие опасности нас поджидают.

— Так расскажи мне.

Он глухо засмеялся, и по коже Гермионы побежали мурашки.

— Я ничего не могу рассказать тебе, но мне жаль, что так вышло. Ты не должна была оказаться здесь.

— Это ты не должен был оказаться здесь! — раздраженно воскликнула она. — Думаешь, я поверю, что ты сделал это для моего блага?

Теодор пожал плечами и опустил глаза, изучая тени деревьев на полу.

Гермиона злилась, потому что так и не получила ответы на свои вопросы. И была уверена, что он ей ничего не расскажет. Если Теодор не врал и они с Малфоем действительно были связаны магией вроде Непреложного обета, то любые попытки вытащить из него информацию приведут его к смерти.

— Ты поможешь мне? — спросил он, наконец, кивая на тарелку.

Гермиона сдалась.

Она медленно подошла к сидящему Теодору, опустилась на пол, стараясь держаться как можно дальше. Пододвинула к себе тарелку с остывшими сосисками и аккуратно нацепила одну на вилку. Гермиона надеялась, что Гарри не решит их проведать, потому что вряд ли подобное зрелище привело бы его в восторг.

— Ты мне нравишься, — сказал вдруг Теодор.

На секунду она решила, что ей показалось. Но нет — он смотрел на нее, ожидая ответа.

— Ешь, — отрывисто сказала Гермиона, поднося вилку к его рту.

Он покорно откусил от сосиски, задумчиво рассматривая ее лицо.

— Правда нравишься, и мне жаль, что я тебя обидел, — добавил он, прожевав.

Гермиона молчала. Нарезала еду на кусочки и накалывала ее на вилку, полностью сосредоточенная на этом процессе, даже не поднимала взгляд. Теодор усмехнулся, но ничего не сказал.

Игнорировать его слова было лучшим вариантом. Чтобы выбраться из заключения и получить обратно палочку, он мог даже Гарри в любви признаться. Но от теплого взгляда его ореховых глаз, мягкой улыбки и легкого румянца на бледном лице сердце Гермионы трепетало.

Глупое, глупое сердце.

Она поднесла к губам Теодора бутылку с водой, слегка наклонила ее. Прохладная жидкость слегка пролилась на его подбородок и, не особо раздумывая над действиями, Гермиона поднесла пальцы, чтобы стереть капли. Чуть наклонив голову, Теодор поцеловал ее руку, вызвав этим невинным прикосновением электрический разряд.

— Надеюсь, ты наелся, — пробормотала она, отдергивая ладонь от его лица.

Гермиона поспешно собрала посуду и вскочила на ноги. Теодор смотрел на нее, не отводя взгляда, и ничего не говорил. Тусклый свет лампы бликами отражался в его глазах, и сейчас они казались темными, бездонными.

— Спокойной ночи, — бросила Гермиона и выбежала наружу.

Ночная прохлада окутала ее своим покрывалом, и она сделала глубокий вдох, ощущая запах травы и влажной земли. Из-за густых крон деревьев звезд на небе не было видно, и в лесу стояла кромешная тьма.

— Экспекто Патронум! — громкий крик Гарри разрезал тишину.

Гермиона бросилась на звук, царапая ноги о ветви.

— Гарри, ты где? — крикнула она, освещая дорогу палочкой.

Около палатки Севиджа стояли взволнованные Элла и Ирвинг, Гермиона подбежала к ним.

— Что случилось? — спросила она, стараясь отдышаться.

— Смеркут, — грустно сказала Элла. — Довольно редкое волшебное существо, нападает по ночам и душит жертву, чтобы проглотить ее после.

По коже Гермионы пробежал табун мурашек.

— На кого он напал? Где Гарри?

— Со мной все хорошо.

Из палатки Севиджа вышел Гарри, прикрывая за собой вход. Он был бледный и тяжело дышал, но никаких следов ранений на нем не было.

— Гарри, что произошло?

— Севидж спал, на него напала эта тварь, — устало начал он. — Хорошо, что я увидел тень, потому что двигается оно беззвучно. Когда вбежал в палатку — решил, что это дементор, очень уж со стороны похоже было, и мой Патронус действительно разобрался с этой тварью, выкинул ее из палатки ко всем чертям. Но не убил, так что он все еще где-то здесь.

— Смеркутов и правда можно убить только Патронусом, — кивнула Элла. — Они живут в тропиках и охотятся на спящих людей. Никто не знает, сколько жертв погибло от этих существ, потому что они не оставляют никаких следов, поглощают человека целиком, вместе с одеждой. И, похоже, мои защитные заклинания на них не действуют.

Гермиона поежилась от внезапного холода.

— Будем спать парами, и кто-то один останется дежурить, — решил Гарри. — Гермиона, перебирайся ко мне в палатку, так будет спокойнее.

Она замерла на месте. Учитывая, что в палатке Гарри находился Теодор, вряд ли это можно было назвать хорошим решением.

— Нотт тебя не тронет, можешь не бояться, — кажется, Гарри истолковал ее реакцию по-своему. — У него нет палочки, и он связан.

— Да, разобьемся по парам, — согласился Ирвинг и вошел в палатку к Севиджу.

Несмотря на темноту — вязкую, чернильную, — джунгли не спали. Все эти звуки — треск, стрекот, жужжание и шелест сливались в один, становились мелодией неспящего леса. Гарри с Гермионой дошли до палатки молча, внутрь он не зашел.

— Я пойду дежурить у костра, а ты потом меня сменишь. Договорились?

Гермиона кивнула, и Гарри скрылся в темноте. В десяти метрах от палатки она видела пламя костра, там же стояли Элла и Кэсси, переговариваясь вполголоса. А внутри находился Теодор, и ей одновременно хотелось и не хотелось туда входить. Вздохнув, она приоткрыла вход.

— Ты вернулась, — он выглядел встревоженным. — С тобой все в порядке?

— Все в порядке, — сухо ответила она, раздумывая, как бы разместить в этой палатке еще одну кровать, помимо двух стоявших. Оставлять Теодора сидеть на полу всю ночь было бы несправедливым решением.

Она задумчиво посмотрела на стул, потом расчистила пол от вещей, и трансфигурировала его в кровать — вышло не так, как Гермиона планировала, слишком низко и с кривой спинкой, но для одной ночи сойдет.

— Что произошло? — спросил Теодор. — Я слышал, что кто-то кричал.

— Смеркут напал на Севиджа. Ты, наверное, успел с ним познакомиться в моем обличье, — Гермиона старалась не пересекаться с ним взглядом, подготавливала постель и разбирала вещи. — Но Гарри прогнал его. На всякий случай будем спать парами.

— Парами? — было слышно, как он расплылся в улыбке.

Гермиона сердито на него посмотрела. Потом взмахнула палочкой, сняв волшебные веревки с его рук.

— Теперь ты можешь лечь в кровать, но без глупостей, — пригрозила она. — Из этой палатки ты все равно не сможешь выйти, я наложу заклинания.

Теодор с удовольствием размял руки, а потом вскочил на ноги. Гермиона уже и забыла, какой он высокий. Сделав небольшую гимнастику, он сделал несколько шагов к ней.

— Я не самоубийца, чтобы сбегать без палочки в лес, кишащий всякими тварями, — улыбнулся Теодор. — К тому же, я не хочу убегать теперь, когда ты здесь.

Гермиона попятилась от него.

— На меня твои слова больше не подействуют, — она подняла подбородок и с укором посмотрела на Теодора. — Ложись и не испытывай мое терпение.

Он сделал еще несколько шагов по направлению к ней, пока не уперся грудью в палочку, которую Гермиона держала в руках.

— Я тебе не враг, — тихо сказал он. — Надеюсь, ты поймешь это.

Легким касанием погладив ее скулу, Теодор направился к своей кровати. Гермиона наблюдала за ним, затаив дыхание, и молилась, чтобы этот бешеный стук сердца не было слышен никому, кроме нее.

Солнце едва поднималось из-за горизонта, но Гермионе уже не спалось. Всю ночь ей снились кошмары, после которых она просыпалась в слезах, и теперь ложиться спать уже не хотелось.

Гермиона вышла из палатки и вдохнула полный грудью свежий воздух. Утренние джунгли были удивительно спокойным местом, как будто и не было этого нападения смеркута несколько часов назад. Мимо Гермионы пролетела бабочка — ярко-синяя с черным ободком крыльев, — так близко, словно намеревалась приземлиться прямо на ее ладонь. На то мгновение, пока в лагере была только она, казалось, что природа дышала с ней в унисон, шептала свои утренние песни, ласково гладила лучиками восходящего солнца и нежно касалась ветром растрепанных после сна волос.

Гермиона, как была, босиком, пошла по протоптанной дорожке вглубь леса. Выходить за границы охранного заклинания было рискованно, но сейчас джунгли только просыпались от ночного сна, а потому казалось, что ничего плохого случиться попросту не может. Гермиона была здесь всего два дня, но ей уже казалось, что столько солнца в последний раз она видела только в Австралии у родителей. Слишком много красок после серого Лондона, где так легко забыть, что у природы есть яркие цвета. С холма, на котором Гермиона стояла, виднелся небольшой илистый ручей, вода тихо журчала и блестела от солнца. Спуститься вниз — значит отойти от лагеря и нарушить правила безопасности. Опыт школьных лет успешно доказал, что если очень хочется, то можно, а потому Гермиона спустилась вниз, пытаясь не издавать слишком много шума.

У ручья было прохладнее, чем наверху. Гермиона дотронулась босой ступней до журчащей воды и почувствовала, как мурашки пробежали по телу. А потом она услышала громкий хруст ветвей и почти упала в воду, потеряв от неожиданности равновесие. Чья-то сильная рука схватила ее за предплечье, помогая устоять на ногах.

— Это Ирвинг, — услышала она низкий голос над ухом. — Не пугайся.

Гермиона отскочила от ручья, выдернув свою руку. Ирвинг был помятым со сна, темные волосы слегка выбивались из высокого хвоста. Без привычного черного одеяния, в простой футболке и длинных шортах, он не был похож на опасного аврора, скорее, на соседа, который вышел на утреннюю прогулку со своей собакой.

— Привет.

Она выдохнула с облегчением.

— Не гуляй одна, — строго сказал Ирвинг, но глаза его были добрыми. — И пойдем в лагерь — пять минут на завтрак и выходим.

— Есть, сэр! — отозвалась Гермиона.

Он ухмыльнулся и пропустил ее вперед. Умиротворенная атмосфера утра разбилась о громкий командный голос Кэсси, звучавший неподалеку.

— Что там наш преступник? Хорошо себя ведет? — спросил Ирвинг.

— Да, — кивнула Гермиона. — Мы следим за ним, хотя не думаю, что он собирается сбежать.

— Наивная ты, Грейнджер. И слишком доверчивая.

Она нахмурилась, но ничего не ответила.

* * *

Преодолев заросли папоротника, они вышли к обрыву. Вид с него завораживал: джунгли были как на ладони, освещаемые ярким дневным солнцем, они простирались до самого горизонта. Огромная зеленая пустыня, у которой не было конца и края, это пугало и восхищало одновременно. У скал летали черные орлы — величественные и опасные, их крики эхом отскакивали от каменистых стен. Внизу бурлила река — узкая, но быстрая, и именно она теперь стояла у них на пути.

— Наша карта заканчивается здесь. А следующий кусок — у Малфоя.

Ирвинг и Гарри стояли у обрыва, напряженно всматриваясь в чащу леса впереди.

— Нам нужно спуститься вниз и обойти реку. А потом снова подняться наверх, вон там подъем крутой, а там, — Ирвинг указал пальцем вдаль, — мы сможем подняться. Главное — не разбредаться, всем понятно?

Гермиона кивнула.

— Делимся на пары? — спросила Кэсси.

Она стояла с Севиджем, который хоть и усиленно делал вид, что все в порядке, все равно был напряжен.

— Да, вы пойдете вдвоем со Севиджем. Кстати, он боится высоты, — Ирвинг подмигнул.

Все засмеялись. Только Севидж нахмурился, исподлобья глядя на своего напарника.

— Пойду с тобой, — сказала Элла, подходя к Ирвингу. — Мне не нравится идти позади всех — сразу кажется, что я пропускаю все веселье.

Гермиона оглянулась на Гарри и стоящего рядом с ним в магических оковах Теодора. Возможно, она бы лучше пошла совсем одна.

— Мы замыкаем, — сказал ей Гарри, пропуская остальных.

Крутая тропа, по которой нужно было спускаться, смогла бы вместить не больше двух человек, и то — с опасностью сорваться вниз. А упасть — значило разбиться о скалы.

— Нужно освободить ему руки, — Гермиона кивнула на Теодора.

— Зачем? — нахмурился Гарри.

Теодор усмехнулся и пожал плечами, глядя на Гермиону. Но она старательно избегала его взгляда. Сейчас хватало проблем и с Гарри.

— Перестань! — возмутилась она. — Здесь довольно крутой спуск, ему нужны свободные руки, чтобы сохранять равновесие.

Гарри кивнул, всем своим видом показывая недовольство. Конечно, он понимал, что Гермиона права, но как всегда не мог слушать голос здравого смысла, когда был движим злостью.

— Я пойду в конце, — заявил Гарри, зажав в руках палочку. — И даже не вздумай что-нибудь выкинуть, Нотт.

— Конечно, товарищ аврор! — наигранно бодро ответил тот. — Хотя, если мне не изменяет память, аврором ты еще не стал, стажер Поттер.

Гермиона закатила глаза, не желая участвовать в словесной перебранке, и подошла к тропе. На удивление, ругань позади нее стихла, она слышала только следующие за ней шаги. Спуск был сложным, ноги то и дело норовили зацепиться кроссовками за выступающий камень, а кустарники больно царапали голые голени. Гермиона слышала тихую ругань Гарри позади, Теодор же молчал.

Каким бы ни был опасным их спуск, вид завораживал. Гермионе было страшно смотреть вниз, но одновременно с этим тянуло к краю обрыва. Она словно оказалась в приключенческой книге детства, где храбрые искатели приключений отправились за сокровищами в опасные джунгли.

— Красиво тут, да? — спросил Теодор за спиной.

— Угу, — Гермиона не стала оборачиваться.

Она все еще чувствовала обиду за его обман, ей было сложно находиться с ним так близко, потому что приходилось скрывать свои эмоции ото всех. Кэсси догадалась, что их с Теодором связывали какие-то отношения, а Гарри, хоть и не был специалистом в вопросах чувств, но тоже мог заподозрить неладное. Гермионе нужно было с ним поговорить, потому что скрывать от друга важные моменты своей жизни казалось нечестным и неправильным, но нужных слов и подходящих моментов так и не находилось.

Задумавшись, она зацепилась рукавом футболки за колючки, и ее рывком потянуло назад.

— Осторожней.

Теодор оказался совсем близко. Одной рукой он придерживал ее руку выше локтя, а другой аккуратно отцеплял от рукава колючки. От тепла его тела по коже Гермионы побежали мурашки.

— Все в порядке? — Гарри тут же подошел к ним, еле умещаясь на узкой тропе.

— Зацепилась, — Гермиона кивнула на свою руку. — Будь осторожен, ты стоишь на самом краю.

Гарри поднялся чуть выше и взгляда с Теодора не спускал, но тот вел себя слишком хорошо, чтобы можно было к чему-нибудь прицепиться.

— Спасибо, — пробормотала Гермиона, когда ее рукав оказался на свободе.

Они почти спустили вниз, где их уже ждала остальная группа.

— Севидж и то быстрее вас спустился, а он практически полз по земле, чтобы вниз не смотреть! — ухмыльнулся Ирвинг. — Если будем идти в таком же темпе, то можем не успеть догнать этого говнюка.

Гермиона слабо улыбнулась, спрыгивая на мягкий травяной ковер. Они были у бурной реки, которую скрывали высокие заросли папируса — в два раза выше, чем она сама. Наблюдать за всем эти с земли было куда приятнее.

— Перейдем вброд! — крикнул Ирвинг, заходя в воду. — Здесь не глубоко.

Гермиона сделала несколько шагов, заходя в реку, и тут же замерла от холода — нет, останавливаться было нельзя, так недолго и окоченеть. Но стоять на месте у них бы и не получилось — потом был слишком сильным, сносящим с ног. Гарри протянул ей руку, и они вместе пошли вперед.

* * *

У них было всего несколько минут на берегу, чтобы отдышаться. Мокрая по пояс, Гермиона чувствовала одновременно и приятную прохладу, и дискомфорт от прилипающей одежды и тины в ботинках.

Она довольно редко занималась физической активностью добровольно и часто об этом жалела. В школе был бассейн, а на каникулах папа иногда учил ее игре в гольф — но это было слишком скучно, да и получалось довольно плохо. А уступать первые места Гермиона не любила. Она успела пожалеть об этом во время странствий по лесам с палаткой, когда приходилось проходить пешком несколько миль за раз. И вот теперь, когда они оказывались на крутых спусках, пробирались через крутые заросли или карабкались в гору, Гермиона очень хотела быть выносливее.

Они стояли прямо у подъема, который внушал страх одним своим видом. Одно неверное движение — и вот твое мертвое тело бурным потоком уносит куда-то в глубь диких лесов.

— Справишься? — спросил Гарри, похлопав ее по плечу.

— Легко, — не моргнув глазом соврала она.

Подъем был неудобным: иногда получалось подниматься по широкой тропе, а иногда приходилось цепляться за камни и ветки, чтобы забраться выше. Вниз она предусмотрительно не смотрела. Высоты Гермиона не боялась, но сердце все равно неприятно замирало, когда взгляд натыкался на мутную реку далеко внизу. Элла, кажется, говорила что-то про аллигаторов и хищных рыб — вот уж кому попасться совершенно не хотелось.

Вдруг раздался крик Ирвинга, а после Гермиона почувствовала удар и не упала вниз только потому что Теодор схватил ее за руку. Она вцепилась в него дрожащими руками, сердце отбивало сумасшедший капкан, а осознание возможной погибели перерастало в панику. Только не смотреть вниз.

— Все целы? — услышали они крик сверху.

— Ты в порядке? — взволнованно спросил Теодор, всматриваясь в ее лицо. — Кто-то уронил свой рюкзак.

Гермиона замотала головой. Сейчас ей было совершенно все равно, кто стал ее спасителем, и почему он каждый раз оказывался рядом с ней. Ноги подкашивались и дрожали. Подниматься наверх уже не хотелось, но и спускаться вниз было глупо. Гермиона зависла где-то посреди этой чертовой скалы, парализованная страхом.

Теодор приобнял ее и посмотрел наверх. Их группа была далеко впереди, Гермиона уже не видела Ирвинга и Эллу, только ярко-красную кепку Севиджа, мелькающую меж зеленых кустов.

— Гермиона, ты цела? — крикнул Гарри сверху. — Я спускаюсь!

— Все нормально! — крикнула она в ответ. — Не переживай.

Но по-прежнему не двигалась с места.

— Я помогу тебе, — сказал Теодор, — не бойся.

Он взял ее за руку и потянул за собой. Эта уверенность немного успокоила Гермиону; стараясь не смотреть вниз, она позволила Теодору вести, крепко сжав его ладонь. Казалось, что ему совсем не страшно: он спокойно смотрел под ноги, руки его не дрожали, а взгляд был полон безмятежности, словно они просто прогуливались по парку. Гермиона заставила себя собраться. Паниковать из-за опасной ситуации можно будет и позже, а сейчас главное — подняться наверх.

— Ты знала, что фениксы водятся в Африке? — спросил вдруг Теодор.

— Конечно! — Гермиону даже обидело, что он задает ей такие глупые вопросы. — А если точнее — в Египте. Гнездятся на отвесных скалах.

— А мне показалось, что я видел одного сегодня. Может, это был просто большой попугай?

— Как можно перепутать феникса и попугая? — возмутилась она. — Только если ты слепой или живых птиц видел на картинках в учебнике по «Уходу за магическими существами», но даже в этом случае там настолько подробно описаны характерные особенности фениксов, что…

— Понял, понял, — примирительно рассмеялся Теодор. — Я, кстати, этот учебник даже не открывал.

— А какие открывал?

Он задумался на несколько мгновений.

— Моими любимыми предметами были Астрономия и ЗОТИ. Я бы еще включил Трансфигурацию, если бы Макгонагалл не придиралась к слизеринцам.

— Что-о? — воскликнула Гермиона. — Да это профессор Снейп ко всем цеплялся! А профессор Макгонагалл всегда была объективной, нам от нее тоже доставалось.

— Ты предвзята, — ухмыльнулся Теодор. — А мы, кстати, почти поднялись.

С удивлением, Гермиона заметила, что они действительно преодолели весь путь. Увлеченная разговором, она не смотрела вниз, страх почти исчез, оставив место легкому раздражению — как можно было обвинять их бывшего декана? Вдруг ее осенило: Теодор же наверняка специально затеял этот дурацкий разговор, чтобы ее отвлечь. От этой мысли внутри у нее потеплело.

Несмотря на то, что опасность миновала, он не спешил отпускать руку Гермионы. С некоторым сожалением она все же сделала это сама. Наверху их уже ждала остальная группа, лица у них были встревоженные.

— Ты в порядке? — Гарри тут же бросился к ней.

— Да, — Гермиона слабо улыбнулась. — Что-то упало прямо на меня, но… Что это, кстати, было?

— Мой рюкзак, — угрюмо ответил Ирвинг. — Руки были заняты, не мог использовать палочку и спасти его, а теперь Акцио не работает — видимо, слишком далеко. Там такое течение, что он уже где-нибудь в другой части Африки.

Элла сочувственно погладила его по руке.

— Там было что-нибудь важное? — спросила Гермиона.

— Порт-ключи, — ответила Кэсси за Ирвинга.

Гермиона только сейчас обратила на нее внимание, вот уж кто явно был разозлен из-за потери рюкзака. Кэсси стояла, опершись на гладкий ствол высокого дерева и скрестив руки на груди, взгляд ее был тяжелым.

— Все? — осторожно спросила Гермиона.

— Два, — вздохнул Ирвинг, сидящий на поваленном бревне. — И еще два осталось.

— Я же говорила, нужно их разделить! — гневно воскликнула Кэсси. — Теперь у нас гораздо меньше права на ошибку, вы же понимаете? А мы и части этих тварей-убийц не встретили!

Элла нахмурилась.

— Здесь всякие существа водятся, безобидные тоже, — мягко сказала она. — Может быть, нам повезет и мы никого не встретим?

Кэсси отвернулась в сторону, всем видом выражая раздражение и негодование. В каком-то смысле Гермиона даже могла ее понять. Ее жутко злило, когда окружающие не прислушивались к ее мнению, а потом из-за этого происходили неприятности. Сейчас они и правда оказались в неприятном положении, ведь порт-ключи — их единственная возможность выбраться из этих джунглей, сильный антиаппарационный барьер не позволит им покинуть свои владения.

— Как бы там ни было, нам нужно идти дальше, — заметил Гарри. — Если мы будем задерживаться, то никогда не догоним Малфоя.

Ирвинг с готовностью встал.

— У нас нет карты на этот отрезок пути, поэтому будьте внимательны, — сказал он. — Мы не знаем, что будет ждать нас на пути, так что держите палочки наготове.

— Значит, мне отдадут палочку? — ухмыльнулся Теодор.

— Нет! — почти хором сказали Гарри и Кэсси.

— Мы тебе поможем, — добавил Ирвинг и прищурился, — может быть.

* * *

Все вокруг утопало в зелени, а солнце едва пробивалось сквозь густые кроны деревьев бледными лучами. Неба практически не было видно, наслаиваясь друг на друга, его скрывали листья папоротников и пальм, причудливые зеленые лианы и яркие цветы. Громко пели пестрые птицы, которые то появлялись, то исчезали снова в чаще джунглей. Они шли наугад, сбиваясь с пути и петляя между одинаковых на вид деревьев.

Вдруг раздался протяжный вой, от которого кожа покрывалась мурашками: жуткий и громкий, совсем непохожий на вой собак или волков. Все заозирались по сторонам, вытащив палочки.

— Это очень похоже на взрывопотама, — тихо сказала Элла.

Гермиона перебрала в голове все воспоминания об этом звере: они не видели его вживую, но зато не понаслышке знали, насколько опасен его рог — от дома Лавгудов, кажется, уцелела только половина.

— Нужно идти тихо, — продолжила Элла. — Ни в коем случае не нападать первыми, по возможности прятаться. Если вы ударите заклинанием неправильно, то можете попасть в рог — тогда взрывной волной нас всех разнесет на мельчайшие частицы.

Элла пошла впереди, вглядываясь в чащу джунглей. Они были в такой глуши, что через лианы и заросли не было видно ничего дальше нескольких метров. Гермиона шла позади Ирвинга, следом шел Гарри — она чувствовала себя в относительной безопасности, но чувство тревоги ее все равно не покидало.

Позади них раздался громкий писк, похожий на ультразвук. Обернувшись, Гермиона увидела Гарри, который в ужасе отскочил на метр в сторону.

— Я случайно на него наступил, — пробормотал он, глядя вниз.

Жалобно пища, в груде ветвей сидел маленький детеныш взрывопотама, больше похожий на крохотного носорога. Писк его был громким и оглушительным, а после него раздался громкий топот, и земля под ногами затряслась.

— Бежим! — крикнула Элла.

Они сорвались с места. Топот доносился словно со всех сторон одновременно, и это дезориентировало. Гермиона оглядывалась назад, ища Теодора — без палочки он был совсем беззащитен — но видела только Кэсси. Они пролезали через заросли лиан, когда вдруг из кустов с глухим воем показалось огромное существо с вибрирующим рогом.

— Поттер! — крикнул Ирвинг, предупреждая об опасности.

Гарри обернулся, но уже не успевал отбежать в сторону, Гермиона и Элла замахнулись палочками, как вдруг Севидж оттолкнул его в кусты. Взрывопотам с силой ударил того рогом, отчего он подлетел в воздух.

— Ступефай! — крикнула Элла.

И взрывопотам с грохотом упал на землю.

Гермиона и Ирвинг подбежали к Севиджу, который лежал на земле без сознания. Кровь тонкой струйкой текла по его виску. Теодор стоял около Гарри, протягивая ему руку — тот, конечно же, ее проигнорировал.

— Севидж? Он?.. — с дрожью в голосе спросил Гарри, поднимаясь с земли.

— Жив, — успокоил его Ирвинг, проверяя пульс. — Но ему нужны зелья и покой, придется разбить лагерь сейчас, не дожидаясь поздней ночи.

Гермиона сидела на земле, безучастно глядя на огромную тушу взрывопотама, лежащую на земле. Его рог был таким огромным, это настоящее чудо, что Севидж выжил. Идти, не зная об опасностях, оказалось слишком рискованной затеей. Малфою повезло — благодаря мистеру Мбома у него были все части карты, и он мог обходить смертельные опасности. И у него была большая фора. Успеют ли они догнать Малфоя, если будут останавливаться так часто? Но разделяться было слишком рискованно.

— Гермиона, не поможешь мне найти место для лагеря? — попросил Гарри.

Она с готовностью встала. Нашла взглядом Теодора — тот сидел рядом с Эллой и слушал историю взрывопотамов, Кэсси и Ирвинг колдовали над Севиджем, залечивая его раны. Гарри и Гермиона свернули в сторону, осторожно ступая по мягкой мшистой поверхности земли. Дело близилось к закату, и небо осветилось нежными розовыми тонами. Пестрые птицы летали меж деревьев, безостановочно вереща.

— Это все из-за меня, — хмуро сказал Гарри, пиная камушек.

— Севидж хотел помочь, на его месте ты поступил бы так же, — возразила Гермиона. — Не вини себя.

— Но всегда спасают именно меня! — раздраженно сказал он. — Мне надоело чувствовать эту опеку, я не хрустальный и в состоянии себя защитить. Почему другие люди должны жертвовать ради меня? Потому, что я Избранный?

Они оказались на небольшой поляне, скрытой от глаз паутиной лиан.

— Потому что ты — Гарри Поттер, — мягко сказала Гермиона. — Для многих твое имя — не пустой звук. И потому что мы здесь — команда и помогаем друг другу. Не вини себя. Севидж поправится, и все будет хорошо.

Он стоял, нахмурившись, и глядел в сторону — туда, где заходящее солнце оставляло за собой сияющий след.

— Это место нам подходит, — сказал Гарри, наконец. — Останься здесь, а я приведу остальных.

Гермиона кивнула и села на траву, вытянув ноги. Она жутко устала за целый день хождения по горам, а стычка со взрывопотамом забрала последние силы. Она переживала за Севиджа, который был серьезно ранен; за Гарри, который снова падал в пучину самобичевания — а история показывала, что такое редко заканчивалось хорошо; даже за Теодора, который был без палочки, а потому не мог защитить себя в случае мгновенной опасности.

Джунгли сейчас казались спокойным, даже романтичным местом. Все вокруг окрасилось в розовые оттенки, неподалеку от места их лагеря росли диковинные цветы, чем-то напоминающие лилии, а над ее головой летали птицы, поющие свои мелодичные песни. Вот только с другой стороны луны, той, что скрывала вечная темнота, были постоянные опасности, риск и смерть, неотступно следующая за ними по пятам.

Когда все вернулись и лагерь был разбит, Гермиону отправили помогать Элле с готовкой еды. Она кивала, слушая разговоры о флоре и фауны местных земель, но мыслями была далеко. Гермиона боялась, что все их путешествия будет напрасным и они не успеют помешать Малфою. Что бы ни скрывалось в конце пути, оно было опасным и могущественным, потому что путь до него был слишком тернист.

* * *

Ей очень хотелось освежиться после трудного дня, поэтому Гермиона отправилась к небольшому водопаду, который был неподалеку. Гарри, конечно же, не отпустил ее одну, поэтому Кэсси вызвалась сопровождающей.

— Здесь недалеко, и у меня есть палочка, — попыталась возразить Гермиона.

К ее сожалению, Элла была занята уходом за Севиджем, а идти с кем-то противоположного пола она не хотела. Безопасность — безопасностью, но ее стеснение было слишком велико.

— Я тоже хочу искупаться, — заявила Кэсси безапелляционным тоном.

Спорить с ней, кажется, было бесполезно.

Они шли молча. Солнце спешно садилось, в джунглях темнело быстро. Вот уже лагерь оказался так далеко позади, что его нельзя было увидеть среди деревьев и лиан, зато неподалеку шумел водопад. Река, которую они проходили, охладила на несколько минут, но Гермионе хотелось насладиться покоем и прохладной водой, позабыв о гонке за Малфоем.

У водопада Кэсси тут же скинула одежду, Гермиона старательно отводила взгляд, но не могла не признать — ее фигура была совершенна.

— Ты идешь?

Гермиона быстро кивнула, скидывая футболку и шорты.

— Я не буду смотреть, — усмехнулась Кэсси и показательно отвернулась к водопаду.

В полумраке она казалась лесной нимфой: стройная, высокая, плавные движения походили на танец. По камням Кэсси поднялась к водопаду и подставила ладони быстрому потоку. А потом нырнула в черную воду, окатив Гермиону брызгами холодной воды.

Прогоняя наваждение, Гермиона скинула спортивный лифчик и решила, что этого будет достаточно. Плавного спуска к небольшому озерцу у водопада не было, она специально осмотрела берег несколько раз. Задержав дыхание, Гермиона оттолкнулась от земли и погрузилась в приятную прохладу, нежно окутавшую ее тело. Контраст с горячим воздухом джунглей был так велик, что возвращаться на сушу совершенно не хотелось.

Вынырнув, Гермиона огляделась. Кэсси уже стояла на берегу, вглядываясь в темные джунгли. Но ей самой очень хотелось поплавать еще немного.

— Пойдем? — Кэсси повернулась к ней.

— Еще несколько минут, — попросила Гермиона, играясь рукой с водной гладью.

Шум водопада за спиной успокаивал. Небо — та часть, которую можно было увидеть за кронами деревьев — сверкало яркими звездами.

— Я обещала Ирвингу, что сразу же вернусь и помогу ему, — сказала Кэсси. — Обещай, что через пять минут тоже пойдешь в лагерь, и тогда я оставлю тебя в долгожданном одиночестве.

Гермиона кивнула, не веря своему счастью. Как давно она мечтала остаться одна!

— Но если я не увижу тебя в лагере через десять минут, — сказала Кэсси, — то тебе не поздоровится.

— Я поняла, — отозвалась Гермиона.

Вода пленила и не отпускала. Гермиона лежала на спине, смотрела на небо и сожалением думала о том, как снова вернется в лагерь. Здесь у нее не было своей норы, в которую можно было спрятаться от коллег, друзей и знакомых. Она скучала по своей холодной и пустой квартире, и мечтала скорее вернуться домой.

Оказавшись на земле, Гермиона торопливо надела футболку на мокрое тело и огляделась по сторонам. Никого не было видно, ночь надежно укутала джунгли покрывалом темноты. Распустив волосы, Гермиона стряхнула с них влагу, с ужасом представляя, во что они превратятся без средств для укладки и хорошего фена. С местной влажностью она почти сразу превратилась в Медузу Горгону, ее кудри топорщились во все стороны на манер извивающихся змей.

Вдруг прямо над ее ухом раздался крик.

— Ступефай!

Она вскрикнула и обернулась — позади стоял Теодор с ее палочкой.

— Что ты здесь делаешь? — возмутилась она, натягивая футболку как можно ниже. — И еще с моей палочкой?

Он кивнул на траву. Проследив за его взглядом, Гермиона вгляделась в темноту и увидела большого черного скорпиона с ярким красным жалом, светящимся в темноте.

— Он полз в твою сторону, ты просто его не заметила, — Теодор пожал плечами и вернул ей палочку.

Гермиона со злостью выхватила ее, мечтая выпустить в него парочку заклинаний.

— Ты следил за мной? — воскликнула она. — Как тебя вообще выпустили из лагеря?

Теодор мягко улыбнулся, слегка склонив голову на бок.

— Все слишком заняты Севиджем, поэтому не обратили на меня внимания. Я просто решил присмотреть за тобой, но я не подглядывал.

Он посмотрел на ее ноги, еле прикрытые футболкой.

— Отвернись! — гневно сказала Гермиона, торопливо натягивая шорты и убирая непослушные волосы в высокий хвост.

Теодор послушно отвернулся и теперь смотрел на водопад. Пока он стоял к ней спиной, Гермиона серьезно раздумывала над тем, чтобы вырубить его или стереть память об увиденном Обливейтом — кто знает, что он там успел увидеть. Теодор вдруг скинул футболку и зазвенел ремнем на джинсах.

— Что ты делаешь? — удивилась Гермиона.

— Хочу поплавать, — улыбнулся он. — Я быстро, честное слово!

— Если я не вернусь в лагерь в ближайшие пять минут, Кэсси с меня шкуру спустит, — нахмурилась Гермиона, но Теодор уже начал снимать трусы, поэтому ей пришлось поспешно отвернуться. — И с тебя за побег из лагеря!

— Две минуты, надзирательница!

За его словами тут же последовал всплеск воды, и Гермиона повернулась. Думать, что Теодор снова спас ее, было неприятно. Она чувствовала, что с каждой подобной ситуацией словно имеет все меньше права на обиду из-за всего, что он сделал. Как будто каждый раз, когда он появлялся из ниоткуда и помогал ей, прошлое должно было отходить на второй план. Этого не происходило, Гермиона все еще злилась: на себя, на него, на чертового Малфоя и даже на Гарри, который уговорил ее поехать в эти джунгли.

Теодор, тем временем, плыл, лежа на спине, и Гермиона на секунду задержала на нем взгляд — удивительно, как ночь и лунный свет преображали человека. Как будто таинственность, что скрывалась во мраке, делала любого мистически красивым. Интересно, выглядела ли она так же завораживающе со стороны?

Когда он выбрался на берег, Гермиона покраснела и отвела взгляд.

— Ты сильная волшебница, в этом нет сомнений. Но помощь еще никому не повредила.

— Одевайся скорее, — буркнула она в ответ.

До лагеря они шли молча. Гермиона размышляла над его словами о помощи, разве она не умела ее принимать? Наверное, ей всегда было проще сделать все самостоятельно, потому что, кроме нее, никто не знал, как надо и как правильно. С другой стороны, опыт показывал, что в одиночку добиться чего-то намного сложнее.

Когда они поймают Малфоя и вернутся в Министерство, Теодора сразу же отправят за решетку. Он ведь тоже замешан в этом деле — доказать будет очень просто, к тому же против него сыграет и похищение порт-ключа Гермионы, и оборотное с ее волосом. Можно и дальше продолжать отталкивать его, злиться за помощь, но, возможно, это последние дни, когда они могут пообщаться.

Погруженная в мысли, она почти не заметила, что оказалась в лагере.

— Гермиона, наконец-то! — воскликнул Гарри и нахмурился, увидев Теодора. — Где ты его нашла? Мы решили, что Нотт сбежал.

— Он спас меня от скорпиона, Гарри, — устало сказала она. — И совсем не собирался сбегать, просто немного поплавал у водопада.

Гарри недоверчиво смотрел на них обоих, Теодор предусмотрительно молчал.

— Все в порядке? Ты очень встревоженный.

Гарри был бледным и уставшим и постоянно оглядывался на палатки позади него. В лагере стояла подозрительная тишина.

— Мы не поставили купол с защитными заклинаниями, ждали, пока вы с Кэсси вернетесь, — он вздохнул. — Оказывается, где-то неподалеку было гнездо двурогих скорпионов — жуткие твари с очень ядовитым жалом. Несколько из них приползли в лагерь, двоих мы с Ирвингом быстро убили, но третий залез в палатку, где лежал Севидж. С одной здоровой рукой он не сразу смог отбиться, и эта тварь ужалила его.

— Какой кошмар! — воскликнула Гермиона. — Как он?

— Очень плохо, — Гарри покачал головой. — Наши зелья не помогают, Элла говорит, что, если жар не спадет через несколько часов, нужно будет отправлять его в Мунго. Или...

— Я поняла.

Гарри взмахнул палочкой, устанавливая защитные заклинания над их лагерем. Теодор ушел в палатку, оставляя их наедине.

— Нужна какая-нибудь помощь? — спросила Гермиона.

— С Севиджем сейчас Ирвинг и Элла, вам лучше поспать, пока есть возможность. Я подежурю в лагере.

— Но Гарри...

— Я все равно не смогу заснуть, — сказал он, нахмурившись. — К тому же, я чувствую свою вину. Если бы Севидж не решил меня спасти, его рука была бы здорова. И он бы смог отбиться от ядовитого ублюдка!

Гермиона погладила его по плечу.

— Пожалуйста, не вини себя. Здесь очень опасно, такое могло произойти с каждым. Севидж обязательно поправится.

Казалось, Гарри ее не слушал. Он напряженно смотрел в сторону, сжав палочку в одной руке.

— Иди поспи, — сказал он, наконец. — Я разбужу тебя, если устану.

Гермиона замерла на месте, не решаясь оставить Гарри, но он отвернулся от нее. Огонь в костре уютно трещал, джунгли стихли. В лагере было спокойно, но по коже Гермионы все равно бежали мурашки, а сердце сжималось при мыслях о Севидже. Посмотрев на Гарри в последний раз, она побрела в сторону палатки.

Теодор сидел на полу по-турецки и ждал ее возвращения.

— Каков план действий? — спросил он, как только Гермиона вошла внутрь.

— Спать, — бросила она, направляясь к постели.

Ее одежда была мокрой и неприятно липла к телу. Она достала из рюкзака сухую футболку и повернулась к Теодору, который продолжал на нее смотреть.

— Отвернись, пожалуйста.

Он пожал плечами и уставился в стену.

— Мне жаль Севиджа, — сказал он. — Но яд этих скорпионов слишком опасен, обычным безоаром ситуацию не исправить.

— Откуда ты знаешь? Нет-нет, не поворачивайся!

Теодор усмехнулся.

— Кое-что знаю об этих двурогих скорпионах. Мы не изучали их в Хогвартсе, но я много читал.

Гермиона нахмурилась. Она была уверена, что прочитала намного больше, чем Теодор, но про таких скорпионов слышала впервые.

— Что происходит после их укуса? — спросила она, попутно стягивая футболку.

— Паралич мышц, аллергическая реакция, отказ внутренних органов. И смерть, как ты догадалась.

По коже Гермионы побежали мурашки. Она торопливо переоделась и спряталась под одеяло — пускай в палатке было тепло, согреться у нее не получалось.

— Можешь поворачиваться, — бросила Гермиона.

Теодор посмотрел на нее и хитро улыбнулся.

— У тебя красивая фигура, тебе нечего стесняться, — глаза его блестели в полумраке палатки.

Она не ответила, только кинула в него своей подушкой. А потом еще одной.

* * *

Гермиона проснулась от того, что кто-то легко дотронулся до ее плеча. Вздрогнув, она открыла глаза и быстро села на кровати, но это был всего лишь Гарри.

— Что случилось? Сменить тебя на дежурстве?

Выглядел Гарри плохо — уставший и бледный, синяки под глазами.

— Севиджу стало намного хуже, мы отправили его порт-ключом в Министерство. Поэтому сейчас собираемся и отправляемся дальше.

— Уже утро? Ты поспал?

Он покачал головой.

— Сейчас почти четыре утра, но времени на сон у нас нет. Я выпил столько кофе, что теперь долго не усну. А надеяться, что Малфой дрыхнет всю ночь и, лишь хорошенько выспавшись, отправляется в путь — не приходится.

Гермиона была уверена, что стоило ему лечь в кровать — Гарри бы моментально уснул. Но спорить с ним было бесполезно.

— Ему помогут, — она погладила Гарри по руке. — И все будет хорошо.

Он тяжело вздохнул, снял очки и потер глаза.

— Надо идти, Гермиона. У нас на сборы не больше десяти минут.

Она с готовностью вскочила с кровати и нахмурилась, не увидев Теодора на своем месте. Сбежал? Проследив за ее взглядом, Гарри ответил:

— Я уже разбудил его. Струей воды в лицо, — он усмехнулся.

Вот у кого явно утро было совсем не добрым. Закатив глаза — мальчишки! — Гермиона поспешно закинула вещи в рюкзак. Наспех собрала волосы в косу, мельком посмотрела в зеркало — отражение перестало радовать давно, но сейчас почти пугало. Давно уже не она, а другая Гермиона — осунувшаяся, блеклая — смотрела из зеркала потухшими глазами.

Выскочив из палатки, она собрала ее с помощью магии и уменьшила, чтобы убрать в рюкзак. Остальные уже были готовы, все как один — поникшие и уставшие.

— Идем на запад, — скомандовал Ирвинг.

Шли молча. Удивительно, но Гарри даже не стал связывать Теодору руки. Казалось, что для него это вообще перестало быть важным. Он шел, погруженный в свои мысли, и наверняка винил себя — как обычно. Гермиона очень хотела ему помочь, но не знала, как. Все слова поддержки исчезли, испарились, оставив после себя пустоту.

Нет, на роль поддерживающего друга она сейчас совсем не годилась.

Это произошло в одно мгновение — еще несколько минут назад небо было светлым, а теперь его затянуло тучами, а после дождь полил стеной. Гермиона никогда не попадала под такой ливень, когда нельзя было различить ничего дальше несколько метров. Вода была повсюду, заливалась в ботинки и рюкзаки, струилась с неба и хлюпала под ногами. Вода смывала краски, оставляя только зеленый — и все вокруг плыло в этой зелени, и сами люди казались зелеными и мокрыми, словно тина.

Гермиона поскользнулась и упала в лужу, вся испачкавшись в грязи. Кто-то — это была Кэсси, как она поняла позже — поднял ее с колен и с силой потащил за собой.

— Не останавливаемся! — крикнул Ирвинг.

Его не было видно, скорее всего, он ушел метров на десять вперед.

— Ты в порядке? — спросил Нотт.

Он шел рядом, прижимая к голове капюшон ветровки — как будто кусок ткани мог спасти от такого дождя.

— В порядке, — ответила Гермиона, чувствуя раздражение.

Она могла понять Гарри, ей тоже не нравилась чрезмерная забота. А еще не нравилось идти позади всех и показывать слабость, когда на самом деле хотелось просто лечь в ближайшую лужу и больше не вставать.

Громкий крик отвлек ее от самобичевания, Гермиона подняла голову и побежала на звук.

— Назад! — крикнул Гарри. — Не подходите!

Потом он взмахнул палочкой, но заклинания Гермиона уже не расслышала, остановившись рядом с Эллой.

— Рунеспур, — выдохнула она. — Ирвинг наткнулся на гнездо.

Сквозь пелену дождя Гермиона видела, как Гарри левитирует Ирвинга, а позади него лежит огромная — в несколько метров — трехголовая змея. Она читала — их яд не так опасен, не смертелен, если вовремя начать лечение. Значит, у Ирвинга есть шанс.

Они шли вперед, пока Гарри не остановился у скалистой пещеры, покрытой ковром из зеленого мха.

— Сюда! — крикнул он остальным, левитируя Ирвинга внутрь.

Там было сыро, а под ногами чавкали лужи, но, по крайней мере, пелена дождя осталась снаружи. Все промокли насквозь, одежда Гермионы словно стала ее второй кожей — так сильно она прилипла к телу.

— Как он? — Элла подскочила к Ирвингу, осматривая укус на ноге — тот сильно кровоточил.

— Я в порядке, — прохрипел он.

— Обычное зелье тут не поможет. Нужно найти в джунглях Мимбулус Мимблетонию и наложить повязку.

Ирвинг глухо зарычал, когда Элла дотронулась до его ноги.

— Как она выглядит? — спросил Гарри.

Взмахнув палочкой, он воздвиг купол, защищающий от капель дождя и ветра. Стало теплее, но мокрая одежда была слишком холодной, чтобы согреться.

— Я знаю, — сказала Гермиона. — И смогу найти.

Она скинула рюкзак и вымокшую ветровку. Перед глазами стоял счастливый Невилл в Хогвартс-экспрессе, который держал в руках странное кактусоподобное растение. Гермиона помнила, насколько вонючий сок у этого Мимбулуса, и какая быстрая реакция на любую опасность — с этим растением нужно было обращаться крайне осторожно.

— Одна ты не пойдешь, — нахмурился Гарри.

Элла встала с земли, отряхивая колени — это было бесполезно, она вся перепачкалась в грязи и зеленом мху вперемешку с кровью Ирвинга.

— Я пойду с Гермионой, — сказала она. — Мы обе знаем, как выглядит Мимбулус, а значит — быстрее его найдем.

Они выскочили из пещеры под ливень. Видимость была очень плохая, но Эллу легко находилась по яркой желтой футболке, поэтому Гермиона следила за ней, чтобы не упустить из виду.

— Нам нужно найти Райскую птицу, — сказала Элла, остановившись.

Дождь заглушал ее, и приходилось стоять совсем рядом, чтобы слышать, что она говорит.

— Что?

— Райская птица — цветы, лепестки у них желтые и красные, а по форме напоминают бумажного журавлика. Мимбулус растет рядом с ними, паразитирует, — пояснила она, вглядываясь в кусты вокруг них.

Гермиона кивнула и осмотрелась. Издалека не увидеть, значит нужно было идти наугад. Элла вдруг схватила ее за руку.

— У нас мало времени, — торопливо сказала она. — Ирвингу станет хуже очень быстро, поэтому я предлагаю разделиться. Знаю, это не очень безопасно, но…

— Я согласна, — перебила ее Гермиона. — Только не уходи далеко.

Элла кивнула. Вряд ли они смогут найтись в этих джунглях при такой видимости, поэтому было важно запомнить дорогу до пещеры. Гермиона постоянно оглядывалась назад, пытаясь запомнить особенно высокие деревья или причудливые цветы, но не была уверена, что это ей поможет. Дышать было сложно, вода то и дело попадала в нос и глаза, приходилось откашливаться и останавливаться через каждый шаг. Гермиона наколдовала небольшой купол над собой, защищающий ее от дождя, и осмотрелась по сторонам. Идти с таким заклинанием было сложно, приходилось постоянно концентрироваться, но по крайней мере она могла остановиться и передохнуть. Джунгли казались ей одинаковыми — те же деревья вокруг, те же колючие кустарники, те же корни, торчащие из-под земли. Пейзаж не менялся, и Райскую птицу она так и не нашла.

Ливень прекратился почти в одно мгновение, как и начался. Гермиона выдохнула с облегчением и осмотрелась — она ушла далеко, здесь деревья уже росли реже и ниже, и ту высокую пальму, что она приметила для ориентира, видно уже не было.

Вдруг ей стало нечем дышать — воздух стал обжигающим и колючим, словно тысяча игл вонзились в ее горло. Гермиона закашлялась и посмотрела по сторонам, пытаясь найти источник проблемы. Легкие будто сжимали в тисках, а руки ослабла — и палочка мгновенно упала на землю. Гермиона почти сползла на землю, но чья-то рука грубо зажала ей рот — она не видела этого человека, и паника росла с каждой секундой. Слабо сопротивляясь, она попыталась обернуться, как вдруг почувствовала, что может дышать — вокруг ее головы образовался воздушный пузырь.

— Тише, Грейнджер, — зашипел кто-то совсем рядом с ней, не ослабляя хватку. — Это Нунду.

Она обернулась — позади нее стоял Малфой в точно таком же воздушном пузыре. И в руках он держал ее волшебную палочку.

Нунду — одно из самых опасных животных, обитающих в Африканских землях, это Гермиона помнила еще из курса «Уход за магическими существами». Помнила она и про его убийственное дыхание, от которого умирали целые деревни. Этот гигантский леопард был совершенно бесшумным, но безжалостным и кровожадным хищником, способным проглотить толпу людей.

От слов Малфоя ее бросило в нервную дрожь. Если остальные — те, что остались в пещере — не будут предупреждены вовремя, то все они погибнут. Гермиона дернулась, но хватка Малфоя была очень крепкой, он сжимал ее руку с такой силой, что она точно знала — останутся синяки.

— Не дергайся, — прошипел он и потащил ее за собой.

Гермиона вырывалась как могла, но Малфой был сильнее. К тому же у нее даже не было палочки, чтобы наслать какое-нибудь особенно серьезное проклятье. Изловчившись, Гермиона ударила Малфоя по коленке, и тот согнулся от боли, не отпуская ее руки.

— Если ты не перестанешь дергаться, я тебя вырублю, — зло сказал он.

Голос его был холодным, а лицо напоминало мраморную маску.

— Куда ты меня ведешь? — возмутилась она. — Я закричу, и Гарри меня услышит…

— И умрет в ту же минуту, как попытается тебя найти.

В бескорыстную помощь Малфоя верилось с трудом. Оставалось надеяться, что ему не придет в голову шантажировать Гарри ее безопасностью. Гермиона знала, что тот пойдет на все для ее спасения, а рисковать операцией по поимке Малфоя ради этого совершенно не хотелось.

— Что тебе от меня нужно? — спросила она, запыхавшись. Малфой шел так быстро, что Гермиона еле поспевала за ним. — Я могу идти и без твоей помощи, отпусти меня!

Он не ответил. Деревья становились все реже, вдалеке виднелась пустыня — желтое море без конца и края. Гермиона помнила по картам, что им придется одолеть не одну милю тех засушливых мест, но вовсе не собиралась делать этого с Малфоем. Когда она оглядывалась назад, то уже не видела знакомых ориентиров и боялась, что теперь не сможет найти пещеру, где ее ждали с лекарственным растением. С этим Малфоем она совершенно забыла про Ирвинга!

— Пусти меня! — Гермиона снова начала вырываться. — Я должна вернуться к остальным, меня послали за лекарством.

Малфой игнорировал все ее слова, быстро шагая вперед. Он оглядывался по сторонам и сверялся с компасом, то и дело доставая его из кармана брюк. Выглядел Малфой совершенно неподходяще для путешествий по джунглям: он не расставался с классической одеждой даже для странствий по экзотическим местам, разве что привычную рубашку сменил на черную футболку.

— Человек может погибнуть, понимаешь? — разозлилась Гермиона. — Ты просто бездушная скотина, потому что…

Малфой резко затормозил и отпустил ее, а Гермиона, не устояв на ногах, рухнула на влажную землю. Руки и колени мгновенно испачкались в склизкой грязи.

— Инкарцеро! — он взмахнул палочкой, и Гермиона оказалась связана веревками по рукам и ногам.

Она попыталась сохранить равновесие, но всё равно упала на бок, оросив Малфоя брызгами грязи. Тот, на удивление, даже не поморщился.

— Мерзкий хорек, — зашипела Гермиона, прожигая его взглядом.

— Много вас здесь? — спросил он, игнорируя ее оскорбление.

— Достаточно, чтобы разобраться с тобой!

Малфой закатил глаза и раздраженно вздохнул.

— Включи свой хваленый мозг, Грейнджер. Ты преследуешь не того человека.

Он нагнулся и, схватив ее за плечи, поставил на ноги. Стоять Гермионе было неудобно, но Малфой помогал ей не упасть на землю снова.

— Ты идиотка, если еще не поняла, что опасен Нотт, а не я, — выплюнул он.

Гермиона постаралась отодвинуться назад, чтобы увеличить дистанцию между собой и Малфоем, но в ее положении сделать это было практически невозможно.

— Аврорат все равно найдет тебя, — она зло улыбнулась. — Так что сдайся сейчас, и мы прекратим эту бессмысленную погоню.

— Тебе лучше убраться отсюда вместе с бесполезной кучкой авроров куда подальше, потому что я должен закончить начатое быстрее Нотта. И было бы просто замечательно, если бы при этом никто из вас, идиотов, не мешался у меня под ногами.

Малфой говорил спокойно и тихо, но от его тяжелого взгляда по коже побежали мурашки. Нет, он никогда не казался Гермионе опасным и всегда был жалким трусом. Но именно такой человек способен на жестокость, если его жертва беззащитна. А без палочки и со связанными ногами она даже не смогла бы за себя постоять.

— Не знаю, о чем ты говоришь, но Теодор сейчас с нами. Поэтому…

— Что? — рассердился Малфой и сильнее сжал ее плечи.

Гермиона поморщилась от боли, и он, к ее удивлению, тут же ослабил хватку.

— Зачем ты притащила его сюда? Ты просто безмозглая…

— Я никуда его не тащила! — раздраженно перебила она. — И что значит — закончить начатое?

Но Малфой не успел ответить, потому что из-за кустов появился пожилой темнокожий мужчина в пестрых одеждах. Гермиона догадалась, что это был Гвандоя Мбома.

— Мистер Мбома! — торопливо заговорила она. — Помогите мне освободиться, и мы вернем вас обратно к сыну.

Он молчал и испуганно косился на Малфоя. Выглядел старик ужасно: изможденный, очень худой, со свежими царапинами на лице.

— Оставь нас, — процедил Малфой, не оборачиваясь.

Мистер Мбома пробормотал что-то на неизвестном Гермионе языке и скрылся из виду.

— Что ты с ним сделал? — возмутилась она. — Ты понимаешь, что за похищение тебя отправят в Азкабан?

Малфой отпустил ее, и Гермиона, слегка пошатнувшись, упала в траву.

— Ты даже не представляешь, что наделала, притащив Нотта сюда, — он ходил из стороны в сторону, нервно размахивая руками. — Ну конечно, вы же герои, мать вашу!

— Объясни мне, при чем здесь Теодор, — потребовала Гермиона, стараясь придать себе как можно более грозный вид.

В ее ситуации это было практически невозможно: она сидела в траве, без палочки, покрытая грязью с ног до головы и насквозь промокшая от дождя.

— Заткнись и слушай, я не буду повторять дважды, — Малфой встал напротив нее. — Нотт не должен попасть туда. Его вообще здесь быть не должно. Делай что хочешь: выруби его, а лучше убей, но…

— Да ты просто псих!

Сейчас ей стало по-настоящему страшно. Малфой казался совершенно безумным в своей ярости.

— Убирайтесь отсюда, Грейнджер, — прошипел он, а после взмахнул палочкой: — Ступефай!

И Гермиону поглотила темнота.

* * *

Когда она очнулась, солнце медленно клонилось к закату, ослепляя своими лучами. Голова зверски болела, а на запястьях и лодыжках остался тонкий красный след от веревок. Их самих, кстати, не было, а палочку Малфой вложил в ее ладонь. Разозлившись от такой заботы, Гермиона вскочила на ноги и огляделась: конечно же, ни его, ни мистера Мбома нигде не было.

Она пошла наугад, но ей казалось, что пейзаж повторяется снова и снова, будто она ходит кругами. Яркие птицы громко верещали и сбивали ее с толку, а сладкий запах цветов вызывал тошноту. Остановившись у зарослей папоротника, Гермиона решила позвать на помощь.

— Вермиллиус! — выкрикнула она, взмахнув палочкой, и запустила в воздух сноп красных искр.

Если группа не так далеко от пещеры, то ее точно заметят. Главное, чтобы они не попались нунду с его убивающим дыханием. Гермиона очень боялась, что остальные не успели спрятаться, но не могла этого проверить — Патронус никак не хотел вылетать из ее палочки, какие бы счастливые воспоминания она ни перебирала в своей голове.

Гермиона села на землю, поджав под себя ноги. Встреча с Малфоем была… странной. Он отпустил ее и оставил палочку, даже спас от нунду. И он действительно предложил убить Теодора? Конечно, это могла быть простая фигура речи, но вид у Малфоя был пугающим. И ее страшно раздражало, что ни он, ни Теодор ничего не говорили ей, и она оставалась в ужасном неведении. Каждый из них винил другого, и у Гермионы не было ни малейшего повода верить им, но при этом Малфой казался абсолютным злом, а на Теодора возлагались совершенно глупые надежды. Да, она и сама говорила Гарри, что нельзя быть предвзятым к людям и судить их по старым грехам. С Малфоем же это казалось действительно сложной задачей.

Гермиона почти смогла задремать, но ее покой нарушили голоса, а после из-за папоротника показались Гарри и Теодор. Они не выкрикивали друг другу гадости и не угрожали расправой. И Гермиона очень удивилась, увидев их вместе.

— Ты в порядке? — Гарри тут же бросился к ней.

— Все нормально, — устало кивнула Гермиона и, вставая с земли, сразу угодила в крепкие дружеские объятия. — Как Ирвинг?

— Плохо, — ответил Теодор.

Он стоял чуть поодаль, но не сводил с них глаз.

— Элла принесла Мимбулус, но это мало помогло, — мрачно сказал Гарри, отпуская Гермиону. — Он поддерживает его состояние, но лучше Ирвингу не становится.

— Где он? Где остальные?

— Ждут нас неподалеку отсюда. Элла вернулась намного раньше, мы начали волноваться и пошли тебя искать, а тут твои красные искры в небе. Я отправился за тобой, а Нотт увязался за мной, — Гарри покосился на Теодора, и тот усмехнулся. — Сейчас будем решать, что делать с Ирвингом.

— Если Ирвингу плохо, нужно отправлять его порт-ключом как можно скорее, — взволнованно сказала Гермиона. — Они еще остались?

— Один, — нахмурился Гарри. — Я согласен с тобой, но Ирвинг отказывается. Говорит, тогда остальные не выберутся

— Надо просто отправить его, не спрашивать, что он там думает, — заявил Теодор.

Гарри и Гермиона посмотрели на него с удивлением. Но он оставался невозмутимым.

— Я думаю, что Нотт прав, — нехотя признал Гарри.

Гермиона кивнула. Конечно, ей очень не хотелось решать за другого человека, но она понимала, что это может быть вопросом жизни и смерти. В конце концов, именно так она поступила со своими родителями, уберегая их от опасности.

Теодор подошел к ней ближе, внимательно осматривая одежду. Гермиона опустила глаза, проследив за его взглядом: грязные разводы на футболке, несколько дырок на шортах и кровь от царапин.

— Что с тобой случилось? — спросил он.

Гермиона подавила желание сделать шаг назад. Ей было неуютно стоять так близко, потому что рядом находился Гарри.

— Я встретила Малфоя, — выдохнула она, пристально наблюдая за реакцией Теодора.

— Что? — повысил голос Гарри. — Что он с тобой сделал? Где он?

Теодор только нахмурился.

— Здесь неподалеку был нунду, я почувствовала его дыхание и начала терять сознание. А Малфой появился из ниоткуда и утащил меня в другую сторону, забрав палочку. Там был и мистер Мбома, выглядел он ужасно, — Гермиона вздохнула, напрягая память. Голова все еще болела. — Малфой его прогнал, спрашивал, сколько нас тут. И велел убираться отсюда, пока не стало хуже. А потом запустил в меня Ступефаем, и когда я очнулась — никого уже не было.

— Ублюдок! — разозлился Гарри.

— Я была связана и не могла ничего сделать, так что…

— Тебя никто не винит, Гермиона, — Гарри нахмурился.

Но сама она винила себя за то, что не выжала из этой встречи максимум пользы. Не узнала практически ничего нового, ведь Малфой и раньше обвинял Теодора.

— Удивительно, что он оставил тебе палочку, — задумчиво сказал Гарри. — Неслыханное благородство.

— Без палочки я могла бы умереть, здесь слишком опасно — Гермиона пожала плечами. — Мне кажется, он не убийца, хотя постоянно угрожает кого-нибудь сровнять с землей.

— Легко стать убийцей, — сказал Теодор, пожимая плечами, — если от этого зависит твоя безопасность. Не нужно недооценивать Малфоя.

Гермиона нахмурилась, но Гарри, кажется, был с ним согласен. Уже во второй раз. Так недалеко и приятельствовать начать. От этой мысли Гермионе стало смешно.

— Больше он тебе ничего не сказал? — уточнил Гарри.

Она покачала головой.

Ей нужно было поговорить с Теодором наедине, а после решать, что делать с этими обоюдными обвинениями. И кто из них двоих представляет большую опасность.

* * *

Ирвингу стало совсем плохо. Он даже больше не мог сопротивляться своей отправке обратно в Лондон, поэтому Гарри, покопавшись в рюкзаке, достал завернутую в ткань кружку — последний оставшийся порт-ключ.

— Отправляем Ирвинга и двигаемся вперед, — сухо сказала Кэсси. — У нас больше нет времени на отдых. Судя по рассказам Гермионы, Малфой должен быть не так далеко от нас.

Она отошла в сторону, закидывая вещи в рюкзак. Гермиона видела, как дрожали ее руки и как увлажнились глаза, но Кэсси изо всех сил старалась сдерживать свои эмоции. Гарри вложил порт-ключ в руки Ирвингу, тот никак не отреагировал. Он лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал, весь покрытый испариной.

— Только попробуй не пойти на поправку, — тихо сказал Гарри и аккуратно вытащил ткань из-под порт-ключа.

Ирвинг исчез с громким хлопком.

— Идем, — скомандовала Кэсси, затягивая лямки рюкзака.

Гермиона слегка отстала от всех, стараясь идти на том расстоянии, чтобы ее не теряли из виду, но при том не могли услышать. Теодор вскоре поравнялся с ней. Как она и рассчитывала.

— Драко сказал тебе что-нибудь еще? — поинтересовался он.

— Что тебе нельзя доверять, — отозвалась Гермиона, наблюдая за его реакцией.

И почему он все время был так спокоен! Как будто на Слизерине был какой-то отдельный курс по сокрытию настоящих чувств. И там же их наверняка обучали противно ухмыляться. Что у нее, что у Гарри все эмоции всегда были написаны на лице. Ей не удавалось скрыть ни разочарование, ни отвращение, ни любопытство, иногда это ужасно мешало.

— Что ты об этом думаешь? — Теодор улыбнулся.

— Что вы оба раздражаете меня до невозможности! — разозлилась Гермиона. — Эти ваши идиотские секреты… А из-за них, между прочим, уже два человека получили опасные ранения. И что-то мне подсказывает, что список жертв на этом не закончится.

— Драко хочет нарушить одну очень старую клятву, подставив под удар нас обоих и, может, кого-нибудь еще. Я всего лишь хотел помешать ему в этом.

Она посмотрела на Теодора с сомнением. По его словам создавалось впечатление, что он совершенно невинен. Была ли его ложь во благо?

— Что там? — спросила Гермиона. — Что в конце карты?

— Нечто очень темное и могущественное. Я обязательно расскажу тебе все, как только мы доберемся, но раньше — не могу.

— Я не доверяю тебе, — она покачала головой. — И не знаю, смогу ли доверять.

Теодор дотронулся до ее руки, и Гермиона повернулась к нему — он грустно улыбался. Лучи заходящего солнца нежно касались его лица, и теплые ореховые глаза казались еще ярче. Отдернув руку, она хотела было попросить его не усложнять создавшуюся ситуацию, как вдруг Теодора подбросило на месте. Вскрикнув, он упал на спину в нескольких метрах от Гермионы.

— Что случилось? — спросил Гарри, останавливаясь.

Она выставила палочку вперед и огляделась — никого не было видно, но кусты опасно шевелились. Нечто невидимое готовилось напасть на нее, сбить с ног, как уже сбило Теодора. Гермиона подбежала к нему и крикнула, взмахнув палочкой:

— Протего!

Спустя мгновение она ощутила, как невидимый враг ударился о ее щит.

— Тибо, — пробормотала она, вспоминая курс «Ухода за магическими существами», и крикнула остальным: — Это тибо, они невидимы. Выставляйте щиты!

Теодор дышал, но лежал с закрытыми глазами. Гермиона осмотрела его на предмет внешних повреждений: разбита губа и неестественно согнута левая рука. В остальном он, кажется, был в порядке.

— У меня есть средство против их невидимости, — выкрикнула Элла, выставляя щит. — Гарри, я рассыплю специальный порошок, а ты используй Ступефай.

Гермиона обернулась: остальные были в нескольких метрах от нее и озирались по сторонам, стараясь распознать движение невидимых существ. Когда трава около Эллы зашевелилась, она быстро распылила порошок — и тут же появилось несколько больших бородавочников с опасными бивнями.

— Ступефай! — выкрикнул Гарри. — Ступефай!

Гермиона наклонилась к Теодору и убрала несколько прядей с его лица. Он моргнул пару раз, а после открыл глаза и тут же скривился от боли.

— Ш-ш-ш. У тебя сломана рука и ушиб головы. Не делай резких движений.

— Что за хрень в меня врезалась?

Гарри тем временем уложил всех бородавочников, и Элла тут же подбежала к ним, проверяя на ушибы. Иногда она проявляла больше сочувствия к животным, чем к людям, но Гермиона могла ее понять — она чувствовала нечто похожее к домовым эльфам. Эти существа не всегда могли постоять за себя и часто оказывались совершенно беспомощными перед волшебниками.

— Это тибо, — пояснила Гермиона, укладывая голову Теодора на свои колени. — Они могут становиться невидимыми. Эпискеи!

Взмахом палочки она заживила его кровоточащую губу.

— Спасибо, — выдохнул он. — Сможешь провернуть то же самое с рукой?

Гермиона покачала головой.

— Руку придется восстанавливать Костеростом, простого заклинания здесь будет недостаточно. Но я смогу наложить шину, — она снова взмахнула палочкой. — Ферула!

Вокруг руки Теодора тут же появилась шина, обмотанная бинтами. Он благодарно улыбнулся. А потом взял руку Гермионы, поднес к губам и нежно поцеловал. От такого легкого прикосновения по ее коже побежали мурашки, и она покраснела.

— Как он?

Гермиона подняла голову и увидела Кэсси.

— Рука сломана, все остальное в порядке.

— Тогда нам нужно спешить, — она выразительно посмотрела на них обоих. — Еще успеете выяснить свои отношения.

— Я не…

Но Кэсси не стала дослушивать Гермиону, она развернулась и пошла к Гарри, который внимательно рассматривал карту.

— Она меня бесит, — пробормотала Гермиона сквозь зубы, помогая Теодору подняться.

— Кэсси хорошая, — внезапно сказал он. — Просто своеобразная.

Гермиона почти зарычала от злости. И почему все вокруг так хорошо относятся к этой Кэсси? Отогнав подальше дурацкие мысли, она отряхнула грязь и травинки с ног.

— Гермиона, спасибо.

Теодор коснулся ее здоровой рукой и подошел ближе. Но Гермиона тут же отпрянула, услышав крик Гарри.

— Идем на юг! И без остановок.

Солнце начинало садиться, а сумерки здесь были короткими. Скоро ночь настигнет их, но, кажется, времени на сон больше не оставалось. Гермиона поспешила вперед за остальными, не оборачиваясь на Теодора. Но тот быстро ее догнал.

— Тебе не нужно бояться меня, — мягко сказал он. — Я не собираюсь причинять тебе вред.

— Глупости, я тебя не боюсь.

Она сделала невозмутимое лицо и даже постаралась улыбнуться. Теодор, конечно же, ни капли ей не поверил.

* * *

Когда они дошли до пустыни, стемнело окончательно. Температура резко опустилась, поэтому пришлось надевать всю теплую одежду, что была у них с собой. Гермиона накинула капюшон от ветровки, но спрятаться от вездесущего песка, что разносил ветер, было невозможно — он летел со всех сторон, сыпался в ботинки и неприятно хрустел на зубах. Лунный свет освещал песочные барханы так ярко, что им не нужен был Люмос. Но идти быстро они не могли — ноги то и дело проваливались, а ветер затруднял видимость.

— Он не причинил тебе вреда? — спросила Кэсси у Гермионы. — Я имею в виду Малфоя.

Они вдвоем шли впереди всей группы.

— Только оглушил Ступефаем напоследок.

— Я его так оглушу, когда увижу, — сказала она сквозь зубы.

— Придется встать в очередь.

Кэсси скривилась. С каждым днем в ней оставалось все меньше командирского духа, а после ранения Ирвинга она совсем поникла. Было даже непривычно видеть ее такой, без вечного огня внутри.

— Ирвинг поправится, — сказала Гермиона.

— Конечно, в отличие от нас, он в безопасности, — усмехнулась Кэсси. — Задам я ему трепку, когда мы вернемся.

— Думаешь, вернемся?

Огромная луна казалась такой близкой, словно можно было легко коснуться ее рукой. А столько звезд Гермиона, наверное, не видела никогда в жизни. И даже пожалела, что знает не так много созвездий — эта пустыня была идеальным местом для уроков Астрономии.

— Кто-нибудь точно вернется, — невесело сказала Кэсси. — Например, неубиваемый Гарри.

Но Гермиона не была так уверена насчет его безопасности. В конце концов, фатальное везение когда-нибудь закончится, а вкупе с самоотверженностью Гарри это точно приведет к плачевным последствиям.

— Терри взял с меня клятву, что я вернусь невредимой, — вспомнила вдруг Кэсси. — Смешной.

— Ты знаешь, что нравишься ему?

Гермионе это было очевидно с самого начала. Терри смотрел на нее с щенячьим восторгом, что всегда удивляло. Наверное, в Кэсси действительно было много хорошего, она была очень верной и смелой. Гермиона почти перестала злиться на нее.

— Знаю, конечно, — она нахмурилась. — Он милый, но…

— Всегда есть это «но».

Гермионе ли было не знать об этих хороших парнях, от которых почему-то сердце не заходилось в радостном танце.

— И сейчас это «но», я надеюсь, идет на поправку в Мунго, — Кэсси неловко улыбнулась.

Ну конечно, Ирвинг! Будь Гермиона внимательнее, наверняка бы заметила это раньше. Но ее волновали только собственные проблемы. Как эгоистично.

— Не думай, что я плохо к тебе отношусь, — сказала вдруг Кэсси. — Я просто не люблю людей, которые добиваются всего с помощью богатого папочки или приятеля из правительства. Поэтому не была рада ни тебе, ни Гарри, ведь я достигла всего сама и путь этот был очень тернистым.

— Но я не…

— Я знаю, — перебила она, — знаю, что ты не пользовалась помощью Кингсли. Но тебя часто не было в кабинете, потому что ты помогала Гарри с этим делом. А это даже не было делом твоего отдела! И поэтому я решила, что вы снова собрались поиграть в героев, — Кэсси пожала плечами.

— Только не думай, что мне это нравится, — мрачно сказала Гермиона.

Но теперь она, по крайней мере, могла понять, чем так не угодила Кэсси. С ее стороны действительно все выглядело так, будто Гермиона решила воспользоваться своим положением и снова спасти мир. Кто бы на самом деле знал, что эти геройства у нее вызывали только приступы паники и тошноты.

Они шли очень долго, ветер начал усиливаться. Рано или поздно пришлось бы устроиться на ночлег, но, казалось, что никто не хотел предлагать остановку первым. А пустыне не было конца, и Гермиона даже подумала, что они идут по неверному маршруту. Может, это заколдованное место, и выбраться отсюда им уже не удастся?

Услышав громкий крик, они обернулись. Элла лежала на песке, Гарри и Теодор уже бежали к ней — они замыкали шествие. Гермиона тоже побежала, чувствуя, как ноги застревают в песке.

— Что случилось? — Гарри упал на колени рядом с ней.

Элла лежала на боку и держалась за ногу.

— Змея, — сказала она на выдохе, — меня укусила змея.

Гермиона осветила Люмосом пространство вокруг них — ничего, кроме песчаного моря. Гарри торопливо вывернул рюкзак, перебирая склянки с зельями.

— Где-то здесь был беозар, — бормотал он, — сейчас…

Гермиона опустилась рядом с Эллой, помогая той лечь на спину, а затем положила ее голову себе на колени. Укус подействовал мгновенно — даже в лунном свете можно было увидеть, как она побледнела, руки ее била мелкая дрожь.

— Безоар не поможет, — тихо сказала Элла. — Это… Это была не волшебная змея, нужно особое противоядие, — она закашлялась.

— Что это была за змея? — спросила Гермиона.

— Черная мамба… Да, это была она.

— Ты уверена?

Гермиона похолодела от ужаса. Она знала, что яда этой змеи хватало, чтобы убить человека всего за час, ее укус в Африке даже прозвали «поцелуем смерти». Здесь не помогут ни безоар, ни другие зелья, что были у них с собой.

Элла слабо кивнула.

— Что это за змея? — спросил Теодор. — Сильно ядовитая?

Гермиона молчала. Если не произносить этого вслух, то можно было поверить, что все кончится хорошо. К глазам подступили слезы. Кэсси подсела рядом и взяла Эллу за руку.

— Что нам делать? — спросила она.

— Ничего, — Элла слабо улыбнулась. — Вы… ничего не сможете сделать.

Она тяжело дышала. Гермиона достала бутылку с водой из рюкзака и приподняла Элле голову, помогая попить. Та благодарно кивнула. Температура ее тела начинала подниматься.

— Что значит, ничего? — рассердился Гарри.

Он достал безоар из рюкзака и придвинулся к Элле. Затем попытался приоткрыть ей рот, но она лишь слабо замотала головой.

— Не поможет, — выдохнула она.

Ветер дул все сильнее, и песок попадал в глаза. Начиналась настоящая песчаная буря. Гермиона закашлялась, выплевывая песок изо рта, и прикрыла Эллу ветровкой. Гарри встал на ноги, держа в руках две палочки. Одну из них он кинул Теодору, вызвав всеобщее удивление.

— Нотт — раскладывай палатку. И без глупостей, нас больше. Кэсси — нам нужен магический щит от ветра и ядовитых тварей. Гермиона, — Гарри посмотрел на нее, в его глазах плескалась паника, — мы пересмотрим все наши зелья. Может, у тебя с собой есть полезные справочники?

Все мгновенно разбрелись выполнять его указания. Гарри не был хорошим лидером, но в моменты опасности всегда мог собраться и повести за собой. Никто не задавал лишних вопросов, даже Гермиона, хотя она почти не верила, что Элле можно помочь.

Когда вокруг них воздвигся магический купол, Гарри выпотрошил содержимое рюкзаков с зельями. Они с Гермионой принялись перебирать склянки, вчитываясь в аккуратный почерк на этикетках.

— Гарри, — слабо улыбнулась Элла, — вы… вы тратите время зря.

Он упрямо замотал головой. Гермиона его поддержала:

— Мы сделаем все, что сможем, — тихо сказала она, погладив Эллу по горячей щеке.

Потом аккуратно переложила ее голову на рюкзак и разложила перед собой несколько пузырьков. Откупорив один из них, поднесла его к губам Эллы.

— Выпей, — попросила Гермиона. — Тебе станет легче.

Она послушно открыла рот, несколько капель черной жидкости стекло по ее подбородку. Теодор вышел из палатки.

— Вы можете занести ее внутрь, я подготовил кровать.

Гарри кивнул, подошел к Элле и взял ее на руки. Она жалобно всхлипнула, вцепившись в его футболку и заскулила от боли. Гермиона приказала себе собраться и вбежала в палатку, подготавливая все зелья, что могли хоть как-то уменьшить боль от укуса змеи.

* * *

Прошло почти сорок минут — Гермиона постоянно смотрела на свои часы, — но Элле становилось только хуже. Жар то спадал от зелий, то снова поднимался. Она бредила и кричала, сжимая ладонь Гермионы с такой силой, что пальцы немели от боли. Гарри приложил к голове Эллы влажную тряпку и присел рядом.

— Ты же знаешь, что мне уже не помочь, — Элла слабо улыбнулась. — Будет только хуже. Я уже не чувствую свои ноги… И эта боль…

Гермиона видела — говорить ей было очень тяжело. Ее лихорадило, глаза смотрели по сторонам и не могли всмотреться в лица.

— Ты можешь… помочь мне, — Элла вдруг с силой сжала руку Гермионы.

— Нет, — она замотала головой. — Нет.

— Я сделаю это, — сказала Кэсси.

Голос ее был безучастным и холодным. Она крепко сжимала в руках палочку, возвышаясь над Эллой.

Нет. Они просто не могли так поступить.

Гермиона отлично понимала, что это лучший вариант. Что это будет милосердно, что они просто прекратят страдания, но она не могла.

— Спасибо, — прошелестела Элла и закашлялась.

Тело ее свело судорогой, и Гермиона встала на ноги, позволяя Кэсси подойти ближе. Гарри молчал, спрятав лицо в руках. Он боролся до последнего, он пытался не дать Элле умереть, но теперь ничего не оставалось, кроме как помочь ей сделать это.

Гермиона выбежала из палатки, не в силах ни смотреть, ни слышать. В голове пульсировала мысль, что она даже не попрощалась, но это казалось совершенно неважным. Абсолютно неважно, насколько гуманным было это решение, находиться там было все равно, что разрывать свое сердце на куски.

Гермиона чувствовала, что ее бьет крупная дрожь, а внутри нарастает паника. Они где-то посреди огромной пустыни, вдали от Англии и людей, которые могли бы их спасти, у них больше не осталось порт-ключей, и все, что они могут делать — смотреть, как умирает один из них и не иметь никакой возможности помочь. Хотелось все бросить и вернуться обратно или свернуться клубочком где-нибудь посреди этой чертовой пустыни. Но тогда смерть Эллы была бы напрасной, ранения Ирвинга и Севиджа были бы напрасными. Неизвестно, стало ли им лучше, смогли ли они сообщить Аврорату что-нибудь.

Оставалось одно — идти дальше и закончить это чертово дело. Поймать Малфоя, будь он трижды проклят, засадить его в Азкабан и забыть обо всем этом, как о страшном сне. Который, конечно же, все равно будет преследовать тебя каждую ночь.

Гермиона задыхалась, не могла сделать глубокий вдох, и легкие ее сводило от нехватки кислорода. Там, за магическим куполом, бушевала буря, вихри поднимали песочные волны и разбивали их на мельчайшие частицы. Но здесь воздуха катастрофически не хватало. Гермиона сделала шаг, чтобы выйти за пределы купола, и чья-то рука схватила ее за предплечье.

— С ума сошла? — услышала она тихий голос Теодора. — Нельзя туда выходить.

Гермиона не могла ответить. Она схватилась за горло, в панике сползая прямо на песок. Ноги уже не держали ее, она задыхалась, умирала в двух шагах от порывов ветра и свежего воздуха.

— Давай зайдем в палатку, там есть успокаивающие зелья…

Волна ужаса вновь захлестнула ее с головой. В палатку, туда, где сейчас — наверное, уже мертвая — лежала Элла.

— Нет! — крикнула она.

И Теодор отлетел в сторону от сильного магического импульса. Гермиона продолжала задыхаться, все смешалось: шум ветра, голоса, ей было одновременно жарко и холодно, и пелена опускалась на глаза. Через несколько мгновений Теодор сгреб ее в объятия и крепко прижал к себе здоровой рукой. Говорил что-то несвязное, гладил по спине, согревал своим теплом.

— Не могу дышать, — прохрипела Гермиона. — Мне не хватает воздуха. Нужно выйти наружу.

— Там опасно, — спокойно сказал он. — Тебе просто нужно сделать глубокий вдох. Ну? — Теодор шумно вдохнул. — Вот так.

Она кивнула и сделала глубокий вдох. Потом еще и еще. В объятиях Теодора страх отступал. Гермиона уже сталкивалась с паническими атаками, но эта была сильнее, проникала глубже и холодными пальцами сдавливала ее грудь. Сжавшись в комочек, она лежала на коленях у Теодора и чувствовала, как силы покидают ее. И через несколько минут Гермиона провалилась во тьму.

* * *

Теперь их осталось четверо. Они брели по пустыне, изнывая от жары, и почти не говорили друг с другом. Ощущение траура витало в воздухе, а обсуждать произошедшее ночью было слишком больно. Солнце больше не дарило тепло, оно выжигало раскаленными лучами ожоги на коже, а заклинания охлаждения были слишком недолговечными. Гермиона думала, что они просто умерли и попали в ад. Иначе почему их мучения никак не прекратятся?

— Ты как? — спросила она Гарри.

Он пожал плечами.

— Мы уже близко, скоро все закончится.

Гермиона сама не верила своим словам, но ей так хотелось, чтобы остальные верили. Ее не покидало чувство, что дальше будет только хуже, что вся эта погоня за Малфоем закончится худшим вариантом из возможных.

— Когда я встречу Малфоя, то убью его, — процедил Гарри.

И Гермионе даже не захотелось привычно его одернуть. Теодор шел позади, рядом с Кэсси, его рука успела восстановиться за ночь. Он почти не разговаривал с Гермионой после вчерашнего. Только спросил, были ли у нее и раньше такие выбросы, и сейчас она вспомнила — были. В тот раз, когда в доме на Гриммо старинная люстра упала прямо на Малфоя, или в тот, когда все лампы в женском туалете сошли с ума и начали беспрерывно мигать. Когда ей было плохо, Гермиона не контролировала свою магию — и колдомедик предупреждал ее об этом. Конечно, она решила, что справится сама, и даже не стала варить зелья по рецепту. Сейчас ей казалось, что еще парочка таких истерик, и сил в ней не останется совсем.

— Мы почти дошли, — тихо сказал Гарри. — Я не доверяю Нотту, поэтому нужно за ним приглядывать.

Гермиона кивнула.

— Я не забрал у него палочку, потому что место, где мы вскоре окажемся, кишит скорпионами, — продолжил он. — Но я хочу, чтобы ты обезоружила его, когда мы найдем Малфоя. Ты сделаешь это, если я не смогу?

— Почему это ты не сможешь? — нахмурилась она. — Гарри, больше никто не пострадает.

Он выразительно на нее посмотрел — очевидно, такой ответ его не устраивал.

— Да, я обезоружу его, можешь в этом не сомневаться.

Гарри кивнул, и они продолжили путь, вглядываясь в песочные барханы. Там, впереди, уже виднелись редкие кустарники — пустыня заканчивалась, хотя Гермиона не верила, что это произойдет. Она чувствовала, что жара убивает ее — щеки горели, а перед глазами все плыло. Остальные тоже были вялыми, Гарри даже перестал обновлять охлаждающие заклинания и больше не использовал Агуаменти, чтобы облить себя водой. Перед глазами все плыло, но Гермиона все равно заметила движение поблизости от них.

— Скорпион! — крикнула она и взмахнула палочкой: — Ступефай!

Они были совсем рядом со склоном — если верить карте, то где-то здесь вход в те подземелья, которые искал Малфой. Но эта местность была заполнена скорпионами, Гермиона никогда не видела столько ядовитых тварей за раз.

Лучи заклинаний летали в разные стороны, Кэсси несколько раз спасла ее от падения и убила сразу парочку скорпионов одним заклинанием. Гарри вел их все ближе к склону, обороняясь и одновременно сверяясь с картой.

— Осторожно! — крикнула Гермиона, оглушая скорпиона, который почти выплюнул свой яд в Теодора.

Кэсси возвела магический купол, когда все они оказались достаточно близко друг к другу, и Гермиона опустила палочку, выдыхая. Скорпионы окружили их, у каждого было по два жала — они вовсе не походили на тех, что обычно описываются в книгах. Эти были намного агрессивнее и разумнее. Они пускали яд в магический купол, который едва мерцал голубым и почти не был заметен. Гермиона была уверена — скорпионы чувствуют эту магию.

— Не может быть, — ахнула Кэсси. — Их яд разъедает купол!

Она показала пальцем на мерцающую рябь, которая постепенно рассеивалась в воздухе, не выдерживая атаки скорпионов.

— Бежим! — крикнул Гарри.

И они побежали, оставляя позади воздвигнутый купол. Гермиона посылала заклинания на бегу, скорпионы оказались очень быстрыми и вылезали со всех сторон. Гарри замер на краю обрыва и пустил красный луч в преследующую его ядовитую тварь. Гермиона видела словно в замедленной съемке: как он взмахнул палочкой, как оступился, и камни под ним осыпались, а сам он начал падать в пропасть, отчаянно пытаясь схватиться руками за воздух.

— Нет! — закричала она.

И сама не услышала своего крика. Перепрыгивая через скорпионов и лучи заклинаний, Гермиона побежала по склону, что был рядом с обрывом. Она не смотрела вниз — даже не хотела видеть, что стало с Гарри. Только надеялась, что он упал на что-то мягкое или зацепился за ветви и смягчил свое падение.

— Пожалуйста, только не Гарри, — бормотала она, спускаясь вниз.

Сердце стучало как сумасшедшее, руки вспотели, а в голове проносились самые худшие варианты развития событий. Споткнувшись о камень, она покатилась со склона, царапая руки о выступающие корни, но совершенно не чувствовала боли. Упав на землю, Гермиона вскочила на ноги, чувствуя мгновенный прилив адреналина.

Гарри лежал на камнях с закрытыми глазами, палочка его валялась рядом, в осколках разбитых очков. Над ним склонился Малфой.

— Какого черта? — выдохнула она и подбежала к Гарри.

Только бы с ним все было хорошо!

— Он жив, но это ненадолго, — бросил Малфой, осматривая его тело.

Только страх за Гарри сдерживал ту ярость, что нашептывала Гермионе убить Малфоя прямо сейчас, не дожидаясь приговора от Визенгамота. Он лежал в такой неестественной позе, что было понятно — сломаны обе ноги. Изо рта тоненькой струйкой текла кровь. Малфой достал из кармана старинный кулон и вложил его в руки Гарри.

— Что ты?.. — Гермиона постаралась отпихнуть его, но руки ее дрожали. — Отойди от него, пока я тебя…

Малфой оттолкнул ее в сторону, отчего она осела на землю.

— Это порт-ключ, — процедил он. — Он перенесет его в Мэнор, домовики отправят Поттера в Мунго. Там ему помогут, Грейнджер, в отличие от тебя.

Гермиона замерла, глядя, как он выдергивает цепочку и активирует порт-ключ. Гарри исчез, но перед ее глазами все еще стояло его лицо, и эта тоненькая струйка алой крови. Она всхлипнула, но слезы застыли в ее глазах.

— Это все ты! — закричала Гермиона, вставая на ноги. — Все из-за тебя, и Элла, и Гарри, и остальные…

— Хватит орать, — нахмурился Малфой. — Сказала бы спасибо за то, что я…

— Спасибо?!

Гермиона взмахнула палочкой, выпустив заклинание, но Малфой увернулся от него.

— Экспеллиармус! — выкрикнул он, и палочка Гермиона полетела на землю. — Это все из-за тебя, Грейнджер. Из-за того, что ты даже на секунду не можешь поверить, что я невиновен. Все это, — Малфой обвел руками ущелье, в котором они находились, — из-за тебя.

Гермиону трясло от гнева и страха за Гарри.

— Если с Гарри что-нибудь случится…

— Мне плевать на Поттера, — перебил ее Малфой. — Ты притащила сюда Нотта. Во всем этом виновата только ты. И где он теперь? Нужно убрать его, пока он…

Громкий женский крик перебил его, эхом отлетая от скалы. По коже Гермионы побежали мурашки.

— Кэсси, — выдохнула она.

Схватив палочку с земли, Гермиона принялась подниматься наверх, цепляясь за торчащие корни. Малфой карабкался позади нее, она слышала его, но сейчас это было неважно. Все рушилось на глазах — их команда теряла человека за человеком, и Гермиона могла только надеяться, что с Гарри все будет хорошо. Теперь Кэсси была в опасности — она ведь оставила ее вместе с Теодором сражаться со скорпионами. Учитывая, что они не спустились вслед за ней, исход их битвы был неизвестен.

Вскарабкавшись наверх, она огляделась: не было видно ни скорпионов, ни Теодора и Кэсси. Местность у обрыва пустовала, только яркая ветровка валялась на земле, испачканная в песке и пыли. Ветровка Кэсси. И там же лежала ее сломанная палочка.

С трудом вскарабкавшись наверх, Гермиона отдышалась и огляделась по сторонам. Скорпионы исчезли, только несколько мертвых тушек лежало на песке, их еще недавно воинственно торчащие ядовитые жала опустились вниз. Теодора и Кэсси нигде не было видно, лишь на земле валялись поломанная палочка и яркая розовая ветровка.

Гермиона догадывалась, где их стоило искать. Она осмотрелась: вокруг желтела голая земля с редкими высохшими кустиками, и только впереди, в сотне метрах от них, виднелась пещера в скале.

— Где они? — недовольно спросил Малфой, поднявшись вслед за ней.

Гермиона молча последовала в сторону пещеры, чтобы не попытаться проклясть его снова. Она решила, что это будет благодарностью за спасение Гарри, но больше Малфой от нее ничего не дождется.

Раз Теодор сбежал, зачем ему понадобилась Кэсси, да еще и без палочки? Если бы она мешала ему, мог бы просто ее оглушить. Но все это не укладывалось у Гермионы в голове. Теодор что-то скрывал и, вероятно, был не самым порядочным человеком, но он еще ни разу не причинил никому вреда, только постоянно спасал ей жизнь.

— Куда ты пошла? — он догнал ее. — С кем был Нотт?

— С Кэсси, — бросила она. — Ты ведь знаешь, куда он пошел? В ту пещеру, да?

Малфой остановился перед ней, преграждая проход.

— Она негритянка?

— Что? — на мгновение Гермиона даже забыла обо всех своих мыслях. — Какое это вообще имеет значение? Уйди с дороги.

— Ответь на вопрос! — разозлился Малфой.

— Ты же на мои не отвечаешь.

Она попыталась пройти вперед, но Малфой схватил ее за руку.

— Чтобы сделать то, ради чего он здесь, ему нужна кровь человека, чьи предки были рождены в Африке. Это древняя и очень темная магия, — объяснил он на удивление спокойно. — Мистер Мбома пошел со мной именно поэтому и совершенно добровольно, между прочим.

— Что? — Гермиона удивленно выдохнула. — И где же он?

— Умер от укуса скорпиона, — сухо ответил Малфой. — Я нашел его уже мертвым. Теперь ты можешь сказать?

Гермиона застыла, осознавая услышанное. Она удивлялась, почему Теодор не сбежал — у него было столько возможностей. Но теперь все вставало на свои места: когда он увидел Кэсси, то сразу понял, что та будет ему нужна. Вдобавок еще и смерть мистера Мбома… Гермиона помнила, как его сын переживал и что она обещала помочь. Но пока любые планы по спасению летели ко всем чертям.

— Теодор убьет ее? — тихо спросила Гермиона.

— Кровь можно получить и не убивая человека, — усмехнулся Малфой. — Если, конечно, тот не будет сопротивляться.

Нахмурившись, Гермиона оттолкнула его и побежала вперед, к пещере. Прошло не так много времени, она должна была успеть.

— Тебе туда нельзя, — Малфой снова догнал ее и схватил за руку. — Самое лучшее, что мы можем сделать — завалить пещеру, в которой они сейчас находятся. Тогда все закончится.

— Дай пройти!

Он не сдвинулся с места. Гермиона взмахнула палочкой, но Малфой оказался быстрее:

— Экспеллиармус! — ее палочка очутилась у него в руках. — Не стой у меня на пути, Грейнджер. Я не дам тебе окончательно все испортить.

От бессилия хотелось заплакать. Она попыталась вырваться, но Малфой держал ее очень крепко, впиваясь тонкими пальцами в запястье. Сейчас он осматривал вход в пещеру, наверняка размышляя, как замуровать в ней Теодора и Кэсси. Гермиона не могла этого допустить.

Она затихла, надеясь, что Малфой ослабит хватку и можно будет вырваться. Но вдруг взгляд ее привлекло движение неподалеку: что-то быстрое ползло прямо на них, шурша сухой травой.

— Змеи, — выдохнула она.

— Могла бы сочинить что-нибудь поумнее, — ухмыльнулся Малфой, поворачиваясь к ней. — Ты же не думала, что я на это… Твою мать!

Увидев приближающихся к ним змей, он побежал вперед, продолжая держать Гермиону за запястье. Она пыталась вырваться, но Малфой не отпускал ее, свободной рукой посылая синие лучи.

— Экспульсо! — выкрикивал он, целясь в змей.

Из-за взрывов песок поднялся в воздух, и Гермиона не видела ничего перед собой. Она бежала за Малфоем наугад, пока вдруг не провалилась в пропасть. Мимолетное ощущение полета захватило ее, сердце словно перестало биться. За это мгновение Гермиона успела было попрощаться с жизнью, но довольно быстро приземлилась на что-то жесткое.

— Грейнджер, — прохрипел Малфой.

И она в ужасе отпрянула, когда поняла, на кого упала. Отползла в сторону и огляделась: здесь царил полумрак, и единственным источником света были солнечные лучи, которые пробивались сквозь ковер из папоротника, прикрывающий яму. Кто-то очень умело спрятал это место, забросав его зеленью. В одной из стенок Гермиона заметила лаз, но в темноте было сложно разобрать, куда он ведет и безопасно ли туда лезть.

— Дай палочку, — потребовала она.

— Нет. Люмос! Черт.

Малфой посмотрел на палочку, затем попробовал еще несколько заклинаний: все они не работали. Он встал в полный рост и ощупал стены. Малфой был выше Гермионы на голову, но даже для него эта яма все равно была слишком высокой.

— Кажется, заклинания здесь не работают, — задумчиво сказал он и направил палочку на Гермиону — она вздрогнула, но отворачиваться не стала. — Эпискеи! Да, ничего.

Она подняла руку и дотронулась до виска, на пальцах осталась кровь. Вдруг в одно мгновение на нее накатили все те усталость и боль, что перебивали выброс адреналина: Гермиона почувствовала царапины на предплечьях и ссадины на ногах, голова начинала раскалываться.

— Нужно лезть туда, — сказала она, указывая на проход в стене. — Других вариантов у нас нет.

Малфой не сдвинулся с места.

Гермиона осмотрела проход: тот был довольно широким, один человек спокойно смог бы по нему пролезть.

— Стой, Грейнджер. Нам нужно найти способ выбраться из этой ямы.

— Я уже нашла, — бросила она и поползла через ход.

Малфой позади нее ругался, но она не могла разобрать ни слова. На нее вдруг нахлынула паника: она ползла по проходу, конца которому не было видно. Что, если земля обвалится и похоронит ее заживо? Воздух кончался, и Гермиона жадно задышала, боясь потерять сознание от нехватки кислорода. Раньше она не замечала в себе никакой клаустрофобии, но сейчас стены словно давили на нее, сужались, мешали трезво мыслить.

Наконец, Гермиона выбралась из прохода. Она отползла к стене и облокотилась на нее, переводя дух. Полезет ли Малфой за ней? В любом случае, она прекрасно справилась бы и без его компании.

Лаз привел в пещеру, все стены которой были украшены узором рун и неизвестных для Гермионы знаков. Здесь было светло из-за факелов, и воздуха оказалось достаточно, но место это все равно нагоняло страх. Выточенные из камня стены покрывали засохшие лианы, на углах висела огромная паутина, и не хотелось даже представлять, каких размеров могли быть пауки, что ее сплели.

— Твою мать, — ругнулся Малфой, выползая из прохода.

Гермиона не посмотрела на него. Ее одолела ужасная слабость, тело жгло от ссадин и царапин.

— Это та самая пещера, надо выбираться отсюда, — скомандовал он. — Выход должен быть где-то там, пойдем.

Она прикрыла глаза. Казалось, что если поспать хотя бы несколько минут, то силы снова появятся.

— Эй, ты там живая?

Гермиона услышала, что он опустился на землю рядом с ней.

— Я в порядке, — отозвалась она, но глаза так и не открыла. — И я никуда не пойду.

Малфой пробормотал что-то нечленораздельное, а потом потянул ее наверх, схватив за плечи.

— Грейнджер, не будь дурой. Нам нужно уходить. И я бы с радостью бросил тебя здесь, но, к сожалению, Нотту твое появление будет только на руку. Я не могу этого допустить.

— Я должна спасти Кэсси. И без нее никуда не уйду, — заявила она.

— Ты или спасешь одного человека, или подвергнешь опасности всех остальных! — рассердился Малфой. — Включая себя, между прочим. А своей подружке ты уже не поможешь.

— Отвали, — огрызнулась Гермиона и оттолкнула его от себя.

Кажется, Малфой даже не почувствовал ее слабого толчка.

— Ты либо дура, либо святая, что в сущности одно и то же. Нравится слава национального героя?

— Думаешь, я делаю это ради славы? — вспылила она. — Да ты просто придурок!

Ее громкий голос эхом отскочил от стен, и там, в глуби пещер, послышался грохот. Гермиона мысленно заставила себя говорить тише, несмотря на клокочущую внутри ярость.

— Тебе, конечно, не понять, но можно хотеть помочь человеку бескорыстно, потому что можешь это сделать, — продолжила она, ткнув его пальцем в грудь. — А бросать кого-то умирать — это ужасно и бесчеловечно!

— Ну конечно, святоша! — зло зашипел он. — Я решил попробовать пожертвовать чем-нибудь, отправил Поттера своим единственным порт-ключом — это, кстати, та причина, по которой я все еще здесь. Думаешь, я испытал что-то приятное? Или чувствовал бы себя плохо, оставив его умирать? Я услышал от тебя одни лишь обвинения.

— Ждешь благодарности? — усмехнулась Гермиона. — Спасибо тебе, Малфой. А теперь отдай палочку, и я пойду.

Но он не ответил и пошел к выходу. Гермиона поспешила следом — ей нужно было отобрать свою палочку, без нее соваться к Теодору было бессмысленно. Она ведь даже не знала, чего ей бояться и какие ещё препятствия встретятся на пути.

— Твою мать! — зарычал Малфой.

Они остановились у выхода из пещеры, который был завален камнями. Теперь они были абсолютно отрезаны от мира.

— Завалена, как ты и хотел, — усмехнулась Гермиона.

Ей не нравилось, что теперь шансов выбраться оставалось все меньше. Зато появилась возможность найти Кэсси — других вариантов у них, похоже, просто не было.

Малфой выругался снова и повернул обратно, Гермиона последовала за ним, соблюдая дистанцию в несколько шагов. Стены пещеры то сужались, то расширялись, ее размеры поражали воображение. Здесь явно была замешана магия, при взгляде со стороны на скалу нельзя было догадаться, что внутри столько пространства. Гермиона всматривалась в стены, стараясь разобрать, что на них вырезано, но знакомые символы отказывались собираться в осмысленные слова.

Они остановились у приоткрытых каменных дверей, врезанных в стены пещеры. Наверху были выцарапаны слова на латыни: «Facilis descensus Averni».

— Ты знаешь, как это перевести? — спросила Гермиона.

— Легок путь через Аверн, — ответил он, рассматривая надпись.

Слова казались знакомыми, но Гермиона никак не могла вспомнить, где их встречала.

— Что означает: легок спуск в ад, Грейнджер, — усмехнулся Малфой, переводя на нее взгляд.

— Очень воодушевляет, — нахмурилась она.

Все, что происходило с ними ранее, уже напоминало путешествие по преисподней. Ад продолжался, и конца ему не было видно. Собравшись с духом, Гермиона сделала шаг и потянулась к железной ручке.

— Подожди, — Малфой снова преградил ей путь. — Ты должна будешь мне помочь.

Она посмотрела на него с удивлением.

— Надо помешать Нотту, — продолжил он. — Надеюсь, теперь у тебя не осталось сомнений в его причастности?

Гермиона промолчала. В ее жизни нередко все переворачивалось с ног на голову: виновные становились невиновными, злодеи оказывались верны светлой стороне. В школе ей не верилось, что у Малфоя действительно есть Метка. Ведь он всегда был слишком труслив и слаб для этого, вся его жизнь крутилась вокруг гордости за чистую кровь, угрозами пожаловаться отцу и ехидными насмешками. Но Гермиона оказалась неправа.

Сейчас она могла бы придумать миллион причин, почему Теодор невиновен. Но все это было неважным, ведь Гермиона могла себе признаться: она просто не хотела, чтобы виноват был именно он. Пускай все факты и указывали на обратное.

— Я верну тебе палочку, — продолжил Малфой, — под дезиллюминационными чарами ты проберешься за мной и обездвижишь его. Надеюсь, что ты не только зубрить, но и колдовать умеешь.

Гермиона разозлилась и выхватила свою палочку у него из рук. Впрочем, Малфой не сопротивлялся.

— Главное, не выдавай себя раньше времени. Поняла? У тебя будет только один шанс исправить то, что ты сделала.

— И как же я пойму, что пора?

— Поймешь, я подам тебе знак.

Он кончиком ботинка поддел дверь, и та открылась. Пещера была пустой, но препятствие могло возникнуть из ниоткуда. Малфой с опаской заглянул внутрь, а после сделал несмелый шаг — ничего не произошло. Он сделал еще несколько шагов.

— Кажется, здесь ничего нет, — сказал Малфой, поворачиваясь к Гермионе.

Она зашла в пещеру и осмотрелась.

— Но лучше не задерживаться, здесь может произойти что угодно.

Малфой пересек пещеру наполовину и почти дошел до следующей двери. А внимание Гермионы привлекла знакомая руна на стене, и она остановилась, изучая ее. Этот символ… Она точно видела его ранее. Кажется, он означал что-то хорошее, но Гермиона никак не могла вспомнить точный смысл, перебирая в голове похожие слова.

— Праздник, семья, радость, — бормотала она. — Что же там было?

— Ты идешь? — раздраженно крикнул Малфой. — Грейнджер, ты просто…

Он вдруг захохотал. Смех эхом отскочил от пустых стен, и по коже Гермионы пробежали мурашки. Да, звучало это поистине жутко.

— Ты чего? — спросила она недоверчиво.

Но Малфой не мог ответить. Он смеялся, согнувшись пополам, палочка выпала у него из рук. Гермиона тоже ощутила, что ее настроение ползет вверх. Вдруг стало так хорошо и весело! Эта пещера была презабавной.

Гермиона захихикала и снова посмотрела на руну. Точно — веселье! Вот, что она означала. Гермиона смеялась и пятилась назад, у нее сводило скулы, а живот болел от постоянного напряжения. Остановиться было невозможно, да и нужно ли? Как давно она смеялась в последний раз? Кажется, это было несколько вечностей назад.

Где-то на задворках сознания она отмечала, что это было неестественно. Веселье буквально убивало ее, а Малфой уже лежал на полу и держался за живот. Гермиона пятилась назад, пока не ощутила дверь за своей спиной, и усилием воли она заставила себя выскочить из этой пещеры. Спустя несколько мгновений смех отпустил ее, и она смогла свободно вздохнуть. Вероятно, дело было в воздухе, и чем дальше к следующей двери ты подходил, тем сильнее тебя накрывали эти веселящие чары — значит, там концентрация была интенсивнее. И именно там сейчас находился Малфой.

Гермиона наколдовала воздушный пузырь на голову, радуясь, что здесь магия снова начала работать, и проскользнула за дверь. Она чувствовала себя разбитой и опустошенной, это и была плата за веселье. Теперь все ее тревоги словно увеличились в несколько раз, а печаль стала намного ощутимее. Тяжелым серым покрывалом уныние опустилось на ее плечи, придавливая к земле. Отгоняя прочь эти мысли, Гермиона поспешила к Малфою — тот смеялся из последних сил, а из глаз его текли слезы.

— Г-г-г… Гр-р-р-ейдж, — он пытался позвать ее, но смех мешал ему это сделать.

Гермиона попыталась поднять его, но Малфой бился в истерике, вырываясь у нее из рук.

— Мобиликорпус!

Тело Малфоя очутилось в воздухе. Левитируя его перед собой, Гермиона подбежала к двери — та оказалась закрыта без заклинаний, достаточно было просто толкнуть ее вперед. От переполнявшей ее печали хотелось заплакать, что же тогда почувствует Малфой? Она аккуратно опустила его на пол, закрыла за собой дверь и только тогда сняла воздушный пузырь. Малфой лежал на полу и жадно глотал воздух — он больше не смеялся, лицо его походило на бледную маску.

Они просидели в тишине несколько минут.

— На один момент мне показалось, — сказал Малфой, наконец, — что ты сбежишь и оставишь меня задыхаться от смеха.

Голос у него был хриплый и тихий. Он лежал на земле с закрытыми глазами и тяжело дышал.

— Но потом вспомнил, что ты не бросаешь даже таких, как я.

Гермиона не ответила. Она прислонилась к стене и гипнотизировала огонь на факеле, который танцевал свой медленный танец. Отчасти произошедшее было похоже на встречу с дементором, только вначале ты все же испытываешь гамму самых разных положительных эмоций, и потому тебе так плохо потом. Ты слишком живо помнишь, чего лишаешься.

Каждый день после битвы Гермиона заново переживала самые неприятные моменты своей жизни: вспоминала об ушедших людях, о родителях и своем решении стереть им память, о лужах крови и хрусте ломающихся костей, о заполненных палатах Мунго. Здесь, на этом жарком далеком континенте, она будто бы иногда забывала о камне воспоминаний за спиной. То ли от адреналина, то ли от более насущных проблем он терял свой вес, становился эфемерным, придавливая ее к земле только в моменты одиночества. Но сейчас Гермиона снова ощутила его сполна.

Целитель Томпсон предупреждал ее, что если она не займется лечением этого депрессивного состояния, то последствия могут быть разрушительными для нее и ее магии. Но и само лечение лишило бы ее волшебства на несколько месяцев, а кем она была без своей волшебной палочки? Пустой оболочкой.

Гермионе вдруг так захотелось поделиться этими мыслями, будто бы рассказав кому-нибудь, что она чувствует, ей удалось бы отщипнуть от этого камня за спиной небольшой кусочек.

— Малфой? — тихо позвала она.

— Отвали.

Его хриплый голос эхом отскочил от стен пещеры. Гермиона вздрогнула и пробормотала:

— Нам нужно идти.

Опираясь ладонями о холодную стену, она поднялась на ноги. Малфой продолжал лежать на земле.

— Я знаю, тебе сейчас грустно…

— О, заткнись, — огрызнулся он, медленно вставая на ноги.

В эту минуту Малфой казался особенно неприятным и пугающим в своей привычной бледности и неизменной грубости. Гермиона подумала было, что окажись она здесь с Гарри — все случилось бы по-другому. Никаких дурацких споров, бесконечной борьбы и ругательств. Гарри бы понял ее печаль и поделился своею. От мыслей о лучшем друге, о чьей судьбе она не знала совершенно ничего, на глазах у Гермионы навернулись слезы.

Хватит. Она обязательно подумает об этом, но позже. Слегка помотав головой, Гермиона прогнала наваждение и направилась к следующей двери. Малфой шел позади нее, на расстоянии нескольких шагов.

Через пару минут они остановились у обрыва. На другую сторону вел узкий веревочный мост, выглядел он ненадежно — тут и там были трещины в досках, а кое-где зияли дыры. Гермиона сделала шаг к пропасти и осторожно заглянула вниз — дна не было видно, только непроглядная тьма. Все это выглядело слишком нереально для обычной пещеры в горе, но проверять, действительно ли там бездна, или это просто магическая иллюзия, совершенно не хотелось.

Малфой потрогал ногой ближайшую дощечку на мосту.

— Должна выдержать, — сказал он, правда, без особой уверенности в голосе.

— Подожди, — Гермиона остановила его, вчитываясь в руны на каменном полу. — Здесь написано: «Не оборачивайся назад».

— Проще простого.

— Не уверена, — задумчиво сказала Гермиона.

Она сделала первый шаг, и веревочный мост угрожающе зашатался. Опустив голову вниз, Гермиона вдруг увидела, что бездна под ее ногами не покрыта мраком — там плескалась жидкость, до ужаса напоминающая раскаленную лаву. Сердце забилось чаще — высота пугала ее. Именно поэтому полеты на метле были самым нелюбимым предметом для Гермионы, даже Прорицания она переносила легче.

— Не стой на месте! — крикнул позади нее Малфой.

Гермиона сделала шаг назад и снова оказалась на твердой земле.

— Им нужно было написать: «Не смотрите вниз», — выдохнула она.

— Храбрая гриффиндорка боится высоты? — ухмыльнулся Малфой.

Гермиона нахмурилась.

— Так иди первым, раз такой смелый!

Он пожал плечами, хотя уверенности на его лице и поубавилось. А затем шагнул на мост и бросил через плечо:

— Иди следом, когда я отойду на расстояние нескольких шагов. И не оборачивайся назад.

— Без тебя знаю, — отозвалась Гермиона, с опаской глядя ему вслед.

Малфой шел не очень уверенно, но вниз не смотрел. Он закрепил палочку на поясе и схватился обеими руками за тонкие веревочные перила. Мост шатался, но Гермиона не могла оставаться на этом берегу в одиночестве, тем более, им нельзя было терять ни минуты — кто знает, что сейчас с Кэсси.

Она сделала неуверенный шаг, гипнотизируя макушку Малфоя. Гермиона не будет смотреть вниз и назад — звучит довольно просто. Просто смотреть вперед.

— Вперед, — бормотала она себе под нос, — смотри вперед.

Мост начал шататься сильнее, но Гермиона почти смогла к этому привыкнуть. Удивительно, на той стороне ей казалось, что он намного короче, но теперь было совершенно непонятно, дошла ли она хотя бы до середины. Там, внизу, плескалась лава — Гермиона чувствовала это обжигающее дыхание бездны своими тоненькими кроссовками. На одно мгновение это испытание показалось ей довольно простым, пока она не услышала тихое рычание за спиной.

Гермиона почти обернулась — это было инстинктивно, — но вовремя сумела себя остановить. Палочка покоилась в ее кармане, но кидаться заклинаниями назад не глядя означало повредить веревочный мост и сгореть заживо в этой бурлящей лаве. Гермиона ускорила шаг, насколько это было возможно.

Кто бы ни был за ее спиной — он не прекращал преследование. Рычание становилось громче. Вдруг Гермиона почувствовала, как чья-то холодная рука схватила ее за ногу.

— Отстань от меня! — закричала она, пытаясь вырвать ногу из захвата.

Преследователь не отставал, тянул ее назад, вцепившись в голую лодыжку. Гермиона дернулась вперед, потом снова, пока не высвободилась окончательно. Она торопливо шла по мосту, жалея, что не может перейти на бег. Малфой становился все ближе с каждым шагом, казалось, что он не слышит приближающейся погони.

— Там! Сзади! За нами кто-то гонится! — закричала Гермиона.

— Смотри вперед! — крикнул ей в ответ Малфой.

Стиснув зубы, она снова уставилась на его макушку. Мост шатался все сильнее, и рычание усиливалось. Огонь окружал со всех сторон: она чувствовала его ногами, обжигалась о раскаленные веревочные перила, дыхание преследователя жгло ее спину. Ледяные, а оттого обжигающие пальцы цеплялись за ноги, впивались в нежную кожу рук, тянули ее назад. Гермиона держалась из последних сил, но, бросив взгляд вниз, замерла — воронка огненной лавы словно гипнотизировала ее.

Этого мгновения хватило, чтобы преследователь схватил ее крепче и с новой силой потянул назад. Вытащив палочку из кармана, Гермиона обернулась и выкрикнула:

— Ступефай!

Но позади нее никого не было.

Лава под мостом вдруг заходила волнами, она бурлила так сильно, что обжигающие капли долетали до ног Гермионы, оставляя ожоги.

— Проклятье, — зашипела она.

— Мать твою, Грейнджер! — заорал Малфой. — Что ты натворила?

Веревочный мост задрожал. Гермиона бежала вперед, но бурлящая лава выжигала доски и веревки, соединяющие их. Если она не успеет добраться до той стороны, то просто сорвется вниз. Ладони жгло, но Гермиона продолжала держаться за раскаленные веревки, молясь, чтобы они не оборвались. Все вокруг тряслось, будто ее засунули в банку с искусственным снегом и как следует взболтали. Вот только вместо снежинок вокруг летали хлопья серого пепла.

Оставалось немного — Малфой почти достиг земли, а Гермиона отставала от него на несколько десятков шагов. Вдруг дощатый пол мостика пропал из-под ее ног. Закричав, Гермиона схватилась за перила и заскользила вниз — лава прожгла середину моста, и теперь две его половинки разлетелись в стороны. Ей чудилось, будто она в самом жерле вулкана. Пепел продолжал неторопливо падать вниз, все вокруг смешалось и стало единой огненной волной.

Мост врезался в скалу. Гермиона, ударившись о камни, негромко вскрикнула и отпустила руки, чувствуя, как приближается к бушующему огненному морю…

— Мобиликорпус!

Гермиона открыла глаза. Пепел плавно опускался на ее лицо, вниз летели догорающие части моста, там, наверху, стоял Драко Малфой и направлял на нее палочку. Его лицо было сосредоточенным, рука плавно двигалась наверх, а вместе с ней и сама Гермиона. Она не чувствовала ни облегчения, ни страха. В тот момент, когда от удара ее ладони разжались, она мысленно попрощалась с жизнью. Теперь же все казалось ей слишком нереальным, огонь больше не жег ее тело, слезы боли перестали струиться по щекам.

— И как Поттер только выжил, если ты везде таскалась с ним, — проворчал Малфой, когда Гермиона опустилась на землю у его ног. — Ты только и делаешь, что все портишь. Давай руку.

Приподнявшись на локте, она недоверчиво посмотрела на Малфоя — тот протягивал ей ладонь с самым невозмутимым лицом. Гермиона схватилась за нее и поспешно встала на ноги.

— Спасибо.

— Я прямо как чертов Поттер — спасаю твою жизнь.

Гермиона фыркнула. Колени ее были в грязи и пепле, она попыталась было отряхнуться, но это оказалось практически бесполезным занятием.

— Подожди, — Малфой преградил ей путь рукой. — Следующее испытание ты в таком состоянии явно не пройдешь.

— Посмотрим, — фыркнула Гермиона.

Руки ее и правда болели от ожогов, ноги пестрели ссадинами, а еще ужасно хотелось отдохнуть хотя бы несколько минут. Но это место открывало в ней новые грани, раньше она и не думала, что может настолько превозмогать боль.

— Не спорь, — заявил Малфой и взмахом палочки залечил царапины на ее лице.

Гермиона ощутила облегчение и слабо улыбнулась. То же самое он проделал с ее ногами, заживляя по очереди все ссадины. По коже пробежала приятная прохлада, а боль постепенно отступала. Затем Малфой достал из кармана мешочек и увеличил его заклинанием; Гермиона с досадой вспомнила про свой рюкзак с необходимыми лекарствами, который остался снаружи.

— Экстракт бадьяна? — спросила она, когда Малфой капнул темную жидкость на ее обожженную ладонь.

Он кивнул. Гермиона зашипела от боли и попыталась вырвать руку, но Малфой продолжал держать ее — крепко, но осторожно.

— Не дергайся, — нахмурился он и обработал остальные раны.

К ее удивлению, Малфой был очень аккуратен. Не причинял ей лишней боли, действовал мягко, только что не подул на рану, после того как обработал. Затем Малфой вылил немного экстракта на свои порезы на руках и поднялся на ноги.

— Теперь пойдем.

— Спасибо еще раз, — пробормотала Гермиона, чувствуя странную неловкость.

Принимать помощь от Малфоя было для нее в новинку.

В этот раз они шли долго, и оба молчали. Возможно, на их пути и должны были находиться ловушки — Гермиона заметила торчащие из стен шипы и болтающийся на цепи шар — но Теодор уже обезвредил их, тем самым освободив им дорогу. Наконец, остановившись у черной железной двери, Гермиона потянула ее на себя и замерла: в пещере находился сфинкс — хмурое женское лицо с большими зелеными глазами тут же повернулось в сторону незваных гостей, а львиный хвост опасно ударил по пыльному полу.

— Здравствуйте, — неуверенно начала Гермиона.

Малфой закатил глаза и поднял волшебную палочку, сфинкс недобро прищурился.

— Стой! — Гермиона быстро опустила его руку. — Мы должны отгадать вашу загадку, верно?

— Верно, путники. Следующая дверь приведет вас к цели, но только если вы сможете дать мне верный ответ на вопрос, — сфинкс сел напротив них, снова ударив хвостом по полу. — Если вы ответите неправильно — я на вас нападу.

— Чушь какая, — тихо пробормотал Малфой. — Давай просто вырубим его и…

— Мы готовы слушать, — тут же перебила его Гермиона.

Сфинкс хищно улыбнулся.

— Вот вам моя загадка:

Я существо не доброе, но и не злое тоже

И отличаюсь от тебя я цветом кожи.

Мне в жертву принесли бесценный дар,

И поклонились пальмы сразу берегам,

Гомоэ укротилась и притихла вмиг.

Спас множество людей мой благородный лик.

В пещере воцарилась тишина. Гермиона вдруг осознала — у нее нет ни единой зацепки по поводу этой загадки — и посмотрела на Малфоя в надежде, что тот уже додумался до правильного ответа. Он лишь покачал головой.

— Ладно, — выдохнула она, пытаясь сосредоточиться. — Давай подумаем. Это должно быть какое-то магическое существо, которое нельзя назвать хорошим или плохим и чей цвет кожи отличается от нашего. Есть идеи?

— Почти каждое магическое существо отличается от нас по цвету кожи, — едко заметил Малфой. — Эта деталь нам ничего не дает.

— Хорошо, — Гермиона закрыла глаза и помассировала виски. — Хорошо…

— Ничего хорошего, — прервал ее Малфой. — Мы теряем время.

— Если Теодор отгадал, мы тоже сможем, — уверенно сказала Гермиона. — Нужно просто подумать еще раз. Извините, — она повернулась к сфинксу, — не могли бы вы повторить нам эту загадку?

Сфинкс снова рассказал им стихотворение. Гермиона жадно слушала каждое слово, жалея, что не может записать.

— Гомоэ… Я знаю, что это, — пробормотала она, пытаясь вспомнить, где слышала это слово. И почти подпрыгнула на месте: — Река! Гомоэ — это река, она находится где-то в Африке.

Но тут же поникла, потому что больше ничего об этой реке она не помнила. Эти знания остались у нее из программы Лондонской школы. Маггловские науки быстро отошли на второй план, уступив место заклинаниям, формулам трансфигурации и ингредиентам для зелий.

— Подожди, — сказал Малфой. — Была какая-то легенда, где королева принесла в жертву своего ребенка… Сейчас вспомню.

Он задумался на несколько мгновений, а Гермиона опасливо покосилась на сфинкса. Тот пристально смотрел на них, и в его больших зеленых глазах блестели недобрые огоньки. Когда Гарри пересказывал ей события на турнире, то о сфинксе он отзывался как о весьма дружелюбном создании. Возможно, ему просто не представилось шанса увидеть это существо в ярости. Гермиона очень надеялась, что им тоже повезет.

— По легенде, — начал Малфой, — на один из народов Африки напали чужеземцы, они разграбили все припасы с едой. Тогда этот народ решил найти себе новую землю, но на их пути возникла река, — он повернулся к Гермионе, — когда ты вспомнила про реку, у меня все в голове сложилось. Королева принесла в жертву джиннам своего ребенка…

— Тот самый бесценный дар! — радостно перебила его Гермиона.

— Да-да, — отмахнулся он. — И тогда джинны велели пальмам склониться к земле и образовать мост через реку. Это оно, я уверен. Правильный ответ — джинны.

Сфинкс прищурился и оскалил зубы.

— Это ваш окончательный ответ? — спросил он хриплым мягким голосом.

Гермиона вздрогнула. Ей не нравилось полагаться на Малфоя, но на этот раз она не обладала нужной информацией.

— Да, — уверенно кивнул Малфой.

И тогда сфинкс выпустил когти и встал на все лапы. Это вовсе не выглядело как реакция на правильный ответ.

— Речные! — вдруг выкрикнул Малфой. — Речные джинны!

Гермиона вжалась в дверь за спиной, ожидая броска сфинкса, но тот добродушно улыбнулся.

— Это верный ответ, вы можете пройти.

Он сел к стене, освобождая проход.

Гермиона даже не успела пискнуть, когда Малфой схватил ее за руку и потащил вперед. Факелы на стенах горели очень тускло, там, за последней дверью напротив было светло.

Малфой затормозил.

— Накладывай на себя дезиллюминационное, — тихо сказал он, — и следуй за мной. Только смотри под ноги, не растянись там у алтаря.

Гермиона нахмурилась.

— Я умею двигаться бесшумно.

— Я заметил. Взрывопотамы и то бесшумнее передвигаются.

— Иди ты к…

— Я тоже не рад твоей компании, — перебил ее Малфой. — К сожалению, у меня нет выбора, как и у тебя. Скорее всего, Нотт уже приступил к… В общем, приступил. И у нас есть только одна возможность его остановить, для этого тебе нужно будет запустить в Нотта Ступефаем, но строго в определенный момент. Понятно?

— Какой знак ты мне подашь?

— На месте разберемся, — отмахнулся Малфой. — Давай уже быстрее.

Стиснув зубы, Гермиона наложила на себя дезиллюминационные чары, наблюдая за тем, как тело исчезает и становится невидимым. После того, как они разберутся с Теодором, она выскажет Малфою все.

Сердце ее тревожно застучало. Она отгоняла от себя эту мысль весь сегодняшний день, но до последнего надеялась, что зайдет в пещеру и не увидит там Теодора, который делает что-то... темное. Ей бы очень хотелось, чтобы главным злодеем оказался кто-нибудь другой.

— Отлично, я тебя не вижу, — тихо сказал Малфой и сжал в руке палочку. — Следуй за мной.

Гермиона подавила в себе желание пнуть его хорошенько, раз уж он не сможет отомстить. Но пришлось напомнить — они в одной лодке. Как бы странно это ни звучало. Они с Малфоем зашли в просторную пещеру, освещенную десятками факелов, в воздухе висели огромные огненные шары, а под ногами валялись пожелтевшие кости. Гермиона зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть от ужаса — сколько людей здесь погибло!

Теодор стоял возле алтаря, где лежала Кэсси с закрытыми глазами — Гермиона надеялась, что та просто была без сознания. Подле них находился высокий стол с маленьким сундуком, от которого исходило слабое голубое свечение.

— Драко, ты вовремя, — Теодор напряженно улыбнулся. — Если захочешь помешать, то уже поздно.

— Не захочу, — криво улыбнулся Малфой.

— Где Гермиона?

— Не здесь, как видишь.

— Она осталась снаружи?

Гермиона обошла Малфоя и подошла ближе к алтарю, крепче сжав палочку. Теодор нервничал, она видела это: руки его едва заметно дрожали, на висках выступили капельки пота. Но лицо, как всегда, было непроницаемым.

— Беспокоишься о драгоценной грязнокровке? — прищурился Малфой и выставил вперед волшебную палочку. — Не переживай, она в порядке. Переживай лучше за себя.

Гермиона подавила в себе желание запустить заклинанием в него, а не в Теодора. Она приблизилась к Кэсси, стараясь не создавать шум — та дышала, и ресницы ее едва подрагивали. Гермиона решила остаться рядом с ней на случай, если той крови, что уже пролилась на алтарь, будет мало. Сейчас ей было все равно, против кого сражаться, хотелось только одного — вытащить Кэсси подальше из этой пещеры.

— Я сделал все для того, чтобы больше не беспокоиться о пустых угрозах, — отозвался Теодор.

Он подошел ближе к шкатулке и занес над ней свою палочку.

— Признаться, не ожидал тебя здесь увидеть. Решил, что уже ничего не получится, ведь использовать Кэсси я бы не смог. Почему ты передумал?

— Не можешь победить — возглавь, — усмехнулся Малфой.

— Не даешь забыть о своем раздутом самомнении ни на секунду.

Гермиона смотрела на них с раздражением. Она надеялась, что знак Малфоя будет очевидным, потому что сейчас ей приходилось сдерживать желание запустить Ступефаем в обоих. Почему, кстати, она до сих пор этого не сделала?

— Процесс уже запущен, — сказал Теодор. — Осталось совсем немного.

Он тоже сжимал в руках палочку и не сводил взгляда с Малфоя. Они оба недолюбливали друг друга и, конечно же, ни о каком доверии речи и не шло. Гермиону удивлял подобный выбор союзников.

Теодор повернулся к Кэсси — та все еще не пришла в сознание. Он рассеянно оглядел пещеру, а потом снова подошел к шкатулке.

— Что мне нужно делать? — спросил Малфой.

— Ничего, — отозвался Теодор. — Я все сделаю сам.

Он произнес заклинание и открыл шкатулку — пещера ощутимо затряслась, с потолка посыпался песок, но в один момент все прекратилось. Огонь в факелах на стенах вспыхнул ярче прежнего, и Гермиона зажмурилась. Когда она открыла глаза, то увидела, что Малфой подает ей знак рукой, а сам подходит ближе к Теодору.

Она должна сделать это сейчас.

Гермиона вдохнула и шагнула вперед, чтобы было удобнее прицелиться, но запнулась о железку, торчащую из пола. В следующую секунду что-то острое пронзило ее насквозь. Палочка упала на пол с глухим стуком, который раздался неестественно громко в этой пещере. Гермиона закричала от боли, чувствуя, как потемнело в глазах.

Малфой и Теодор повернулись к ней. Дезиллюминационные чары спали, теперь она это поняла. Боль выжигала изнутри. Гермиона задыхалась, но не могла пошевелиться, словно скованная Ступефаем. Опустив голову вниз, она увидела торчащий из живота острый кончик — такие же железные колья выскочили и по бокам от нее, но уже не задели. Каждую клеточку ее тела словно жгли каленым железом, ладони вспотели, а горло выплевывало охрипший крик. Кровь текла по ее хлопковым шортам, пропитывала светлую футболку. Если она не умрет от боли и потери крови, то точно умрет от ужаса.

Все происходило словно в тумане и длилось бесконечно долго. А может, прошло всего несколько секунд? Но вдруг Гермиона почувствовала, как ей поднимают голову и вливают в рот обжигающе холодную жидкость. Перед глазами все плыло.

— …Меня слышишь?

Это был Теодор, она узнала его голос.

— Все будет хорошо, — бормотал он, — ты только не бойся. Я все исправлю.

Агония действительно исчезала, уступая место сковывающему холоду. Гермиона моргнула несколько раз и открыла глаза. Малфой стоял с пергаментным листом в руках и выражением ужаса на лице, рядом с ней находился Теодор — он держал в руках два пузырька, один из которых был уже пустым. Она все еще чувствовала ужасную боль, но, кажется, больше не собиралась умирать.

— Гермиона, ты в порядке?

Она повернулась к Теодору. Его лицо в отсветах огней казалось пугающим, но он вовсе не выглядел разозленным. Говорить у нее не получалось — во рту пересохло, холод пронизывал до костей. Гермиона опустила глаза — кол все еще был там, так что же произошло?

Теодор мягко потянул ее на себя, и она стиснула зубы, чтобы не закричать.

— Если ты сделаешь это, Драко, то она умрет, — Теодор отвернулся от нее. — Рана слишком серьезная, и она продолжает терять кровь.

— Мне плевать.

Их голоса смешивались в ее голове, и уловить смысл реплик не получалось. Теодор прижал ее к себе — сама бы она не могла стоять на ногах. Обернувшись, Гермиона увидела окровавленный кол. Кажется, при попытке атаковать она случайно задела рычаг, который активировал защиту от непрошеных гостей.

— Что со мной? — испуганно спросила она.

Ей никто не ответил.

Происходящее было слишком странным и пугающим до дрожи. Гермиона продолжала чувствовать боль, но больше не ощущала слабости, лихорадка спала. Это затишье перед смертью?

Теодор прислонил ее к холодной стене между кольев и отпустил руки. Гермиона попыталась задержать его, вцепиться в ладонь, но сил оказалось слишком мало. Кровь струилась по ее ногам, она наблюдала за этим, не в силах пошевелиться и поднять взгляд. Сердце разрывало грудную клетку и билось, словно сумасшедшая загнанная птица.

— Я знаю, что ты этого не сделаешь, Драко, — сказал Теодор. — Не с ней.

— Что ты несешь?

— Экспеллиармус! Акцио пергамент!

Когда Гермиона подняла глаза и попыталась сфокусироваться, игнорируя боль в животе, она увидела обезоруженного Малфоя. Он стоял в нескольких шагах от них и с бессильной злобой глядел на Теодора. Время тянулось бесконечно долго, словно каждая секунда длилась несколько минут. Гермиона попыталась подойти к Теодору, помешать ему, но тот легко остановил ее.

— Я должен довести это до конца, — тихо сказал он. — Я знаю, сейчас ты ненавидишь меня. Все пошло совсем не так, как планировалось. Но вскоре ты поймешь, какой подарок я тебе сделал.

Гермиона набрала побольше воздуха в легкие, чтобы сказать что-нибудь, потянуть время — Малфой еще мог помешать закончить ритуал. Но она не успела. Теодор быстро выпил содержимое второго пузырька, и огонь в факелах в ту же секунду загорелся так ярко, что на мгновение Гермиона решила — они все сгорят. А после вспыхнул алтарь, на котором лежала Кэсси.

— Не-е-ет!

Гермиона слышала свой крик будто бы издалека. Она упала на колени — у нее все еще не было сил идти — и поползла в сторону полыхавшего алтаря, где Кэсси извивалась в языках огня. Пещера затряслась с такой силой, что факелы со стен падали на землю, где вспыхивали сухие лианы и жухлые листья. Это был ад, и все они сгорят заживо.

— Кэсси!

Гермиона почти доползла, когда ее грубо схватили за локоть и подняли на ноги. Это был Малфой.

— Надо убираться отсюда, — прошипел он и потащил за собой.

Гермиона попыталась вырваться, оглядываясь по сторонам: стены в пещере рассекали трещины, ту дверь, через которую они вошли, уже завалило валунами и горящими факелами, а пламя на алтаре поглотило Кэсси полностью. Слезы обжигали лицо. Гермиона кричала, но сама не слышала своего голоса от грохота обваливающихся стен. Малфой тащил ее за собой, лавируя между вспыхивающим тут и там пламенем, игнорируя ее попытки вырваться.

— Ты уже не поможешь ей!

Он встряхнул Гермиону, вглядываясь в ее лицо, но та продолжала смотреть на пылающий алтарь. Теодор исчез, она даже не успела понять, когда это произошло. Жар преследовал ее, страх и боль раздирали изнутри, все происходящее было запредельным, чудовищным и мучительным. Но еще в ней словно закипала новая, инородная магия; сила, которой она не испытывала прежде, вырывалась наружу.

Гермиона закричала, и крик этот разрывал барабанные перепонки. Взрывной волной их с Малфоем выкинуло из пещеры прежде, чем та оказалась полностью погребена под землей.