Навсегда (гет)

Солнце застыло над маленьким городком Коукворт раскаленным желтым кругом, прогнав прочь облака. Было очень сухо, душно и жарко так, что асфальт курился парком, будто таял, и ни один горожанин не осмеливался высунуть нос из дома. Знойные улицы находились в сонном, ленивом запустении, и даже на детской площадке, обычно шумной и забитой неугомонной ребятней, находилось только две девочки.

Не испугавшись жары, сестры Эванс с самого утра выбежали из дома и теперь весело качались на качелях, заливаясь смехом. Это был вторая неделя их последнего лета, которое они проводят вместе.

Лили весело раскачивалась на старых хлипких качелях, все выше и выше. Горячие потоки воздуха то оттягивали назад её длинные темно-рыжие волосы, то кидали спутанные пряди на хрупкие плечи и красивое, как у фарфоровой куколки, лицо. Она чувствовала себя легкой, свободной, счастливой и едва расслышала панический крик сестры сквозь свист в ушах.

— Лили, перестань! Хватит! — кричала Петунья надрывно, наблюдая, как Лили, радостно смеясь, пускает качели на полную высоту, навстречу солнцу.

На самой высокой точке Лили разжала ладошки, отпустила горячие цепи качелей и оторвалась от сиденья. Ветер подхватил её, словно она была пушинкой. В этот момент счастливая Лили представляла себя бабочкой, прекрасной, нежной, с большими крыльями, плавно парящей в чистом голубом небе. И она и в самом деле летала! Она парила в воздухе невероятно долго и приземлилась невероятно легко.

Сияя от восторга, Лили подняла взгляд ярко-зеленых глаз на сестру. Ей так хотелось, чтобы они вместе порадовались её небольшому фокусу. Однако на лице Петуньи Эванс было именно то наполненное отвращением выражение, которое появлялось всякий раз, когда Лили, её маленькая несносная сестренка, совершала что-то из ряда вон выходящее. Полет с качелей стал именно тем поступком, который Петунья посчитала ненормальным.

Петунья шустро спрыгнула с качелей, наморщила нос и уперла худые руки в бока, вонзившись в сестренку рассерженным взглядом.

— Мама не разрешила тебе так делать! — взвизгнула она так громко, что Лили чуть не оглохла. — Мама ведь говорила тебе, что так нельзя, Лили!

Сверкнув потемневшими от злости глазами, Петунья подбоченилась и недовольно втянула длинную шею в плечи. В этот момент сестра смахивала на курицу, но Лили, конечно, не стала озвучивать эту мысль вслух.

— Но ведь ничего не случилось! — невинно улыбнулась она. Глаза её до сих пор лучились радостью, она не понимала, что сестра очень сильно разозлилась, что ей не понравился её полет.

Петунья лишь фыркнула в ответ, щеки у неё покрылись красными пятнами. Лили как ни в чем не бывало улыбнулась ей:

—Смотри, как я умею!

В радостном предвкушении она подбежала к пышному кусту шиповника, сорвала розовый цветок и подозвала к себе сестру. Петунья взволнованно оглянулась вокруг, будто не хотела, чтобы кто-то застукал их здесь, вытворяющими странные вещи. Однако никого не было, солнечные улицы пустовали. И Петунья нерешительно двинулась к сестренке, разрываясь между любопытством и неодобрением.

Лили улыбалась, крепко сжимая в руке цветок. Ей не терпелось поделиться с сестрой небольшой радостью, ведь она любила её. Когда Петунья подошла ближе, Лили, сияя глазами, раскрыла ладонь — нежный цветок, словно дыша, вдруг легко и естественно зашевелил лепестками. Ничуть не удившись подобному фокусу, Лили восторженно засмеялась. Она взглянула на сестру, ожидая увидеть хоть немного радости, но лицо Петуньи, узкое и длинное, с лошадиными зубами и тонким носом, вдруг покраснело, а карие глаза сузились и наполнились ядом. Лили показалось, что сестра сейчас лопнет от злости.

— Прекрати!

Лили нахмурила брови. Всю радость как рукой сняло.

— Тебе же от этого не больно! — откликнулась она не без злости и выбросила цветок, который еще «дышал».

— Так нельзя, — твердо сказала Петунья, но глаза ее продолжали следить за упавшим на землю цветком. — Как ты это делаешь? — спросила она с завистью, которую Лили не услышала и не поняла.

Она сочла тон сестры за хороший знак и улыбнулась. Она искренне любила Петунью и хотела, чтобы они вместе творили чудеса. Однако Лили, даже если бы очень хотела, не смогла бы объяснить, как именно у неё получается совершать такие маленькие фокусы. Это выходит как-то само, иногда у неё даже не получается это контролировать. Лили уже привыкла к странностям, волшебным и необычным, которые с рождения происходили с ней, а вот родители и сестра — нет. Они постоянно шарахались от плавающих кружек, взрывающихся лампочек, «дышащих» цветков, хотя видели подобное чуть ли не каждый день.

Внезапно кусты справа от качелей подозрительно зашуршали, и сердца сестер Эванс на секунду остановились. Петунья думала, что это Лили снова вытворяет свои странные штучки, но Лили ничего такого не делала. Через несколько секунд из кустов вылетел тощий бледный мальчуган со спутанными черными как смоль волосами. Он всполошено уставился черными глазами на Лили, которая, в отличие от Петуньи, испуганно рванувшей за качели, не двинулась с места. Лили сначала тоже струсила и чуть было не припустила вслед за сестрой, но, узнав, кто перед ней появился, успокоилась.

— Все понятно, правда? — спросил мальчик с тяжелым дыханием, поспешно стряхивая с куртки, которая была ему слишком большой, травинки.

В его черных волосах, косматых и вздыбленных, висели листочки, крючковатый нос вымазан в грязи. Лили решила, что мальчишка сидел в кустах и наблюдал за ней и сестрой уже давно. Должно быть, родители его не учили, что следить нехорошо.

— Что понятно? — строго спросила Лили.

Она прекрасного знала этого мальчика, но понятия не имела, как его зовут. Она много раз видела, как он приходил в одиночестве на эту детскую площадку, садился на качели или на скамейку вдали от играющих детей и молчал — он никогда никому не говорил ни единого слова. Дети тихо подсмеивались над нелепым тощим мальчиком, на котором всегда была какая-то старая, протертая до дыр одежда, а бледное лицо и круги под глазами у них ассоциировались с чем-то отвратительным и ужасным. Кто-то даже за глаза называл мальчика вампиром.

Молчаливый, хмурый, он многих пугал, но Лили его не боялась. Ей было жаль его, однако она никогда не подходила к нему близко и лишь наблюдала со стороны: мама не разрешала с ним связываться. Может, он и выглядел странным, но вполне безобидным, так что Лили не понимала запрет матери.

Мальчик покончил стряхивать с себя листья и теперь стоял, утирая крючковатый нос.

— Я знаю, кто ты, — произнес он тихо и таинственно, будто раскрывал Лили какой-то страшный секрет.

Лили перестала дышать, немного испугавшись и мальчика, и его странных слов. Совладав с собой, она спросила:

— В смысле?

— Ты… ты колдунья, — прошептал мальчик, и в его худеньком бледном лице не промелькнуло ничего такого, что обличило бы его во лжи: ни издевки, ни смешинки, ни злости.

Лили подозрительно сузила глаза. Отчего-то слово «колдунья» показалось ей очень обидным. Колдунья — значит ведьма, стало быть, это что-то жуткое и плохое, так в сказках пишут. Лили не считала себя жуткой и плохой.

— Обзываться нехорошо! — произнесла она, с укором глянув на мальчика, повернулась и направилась к Петунье.

— Да нет же! — крикнул мальчик вдогонку.

Петунья стояла у качелей, крепко схватившись за цепи. Её взгляд, наполненный недоверием и презрением, внимательно следил за мальчишкой. Она явно не желала, чтобы он тут находился. Лили тоже хотелось, чтобы мальчик оставил их в покое. Сначала он бесцеремонно шпионил, потом обозвал её колдуньей, а теперь настырно увивается следом!

— Послушай же!

Раскрасневшийся мальчик подбежал к девочкам, и Петунья испуганно шарахнулась в сторону. Он походил на маленькую неуклюжую летучую мышь в своей черной слишком большой куртке. Из-под неё выглядывала белая безразмерная рубашка с каким-то дурацким ажурным жабо. Может, поэтому он и надел куртку не по размеру, чтобы не было видно этого ужаса, который обычно носят только девчонки, подумала Лили и прониклась жалостью к мальчику.

— Ты правда колдунья! — горячо воскликнул мальчишка, чуть ли не с мольбой глядя на Лили. — Правда. Я давно за тобой наблюдаю. Но ничего плохого в этом нет. Моя мама тоже колдунья, а сам я — волшебник.

Лили прикусила губу. Колдунья, волшебник… Что это всё значит? Волшебник не плохое слово, волшебники добрые. Значит, она тоже волшебница? Может быть. Вообще-то где-то в глубине души ей и самой казалось, что она — необычная. Уже давно Лили могла заставить осенние пожелтевшие листья кружиться в забавном танце, цветы в её руках «дышали», кружки и ложки поднимались в воздух, а дома она прыгала с лестницы вниз и мягко, как пушинка приземлялась на пол. Едва ли так могли сделать Петунья или мама. Это странно, необычно и… волшебно.

Образовалось слишком длительное молчание. Мальчик глядел на Лили, нервно теребя полы огромной куртки и ожидая от неё хоть какой-то реакции, сама Лили пребывала в раздумьях, точно не зная, что сказать, а вот Петунья вдруг раскатисто рассмеялась. Она вышла из-за качелей и подошла к мальчику. Вид у неё был на редкость надменный и самоуверенный.

— Волшебник! — хмыкнула она, смерив мальчика насмешливым взглядом. — Я знаю, кто ты. Ты сын этих Снейпов. Они живут у реки, в Паучьем тупике, — сказала она Лили таким тоном, будто Паучий тупик это самое ужасное место на свете. Лили ничего плохо ни в Паучьем тупике, ни в семье Снейпов не находила. — А зачем ты за нами шпионил?

Мальчишка Снейп насупился, стоя на солнцепеке весь красный, лохматый и несчастный.

— Я не шпионил! Уж за тобой-то я точно не стал бы шпионить. Ты — магл.

Последние слова он выплюнул, как если бы это было каким-то оскорблением. Почему-то Лили показалось, что это и есть плохое слово, за которое папа может надавать по губам.

— Пошли, Лили, мы уходим! — резко бросила Петунья, после неудачной попытки прожечь взглядом дыру в Снейпе.

Лили тут же повиновалась и поплелась за сестрой, которая остервенело шагала прочь, хотя ей очень хотелось остаться и расспросить мальчика о волшебстве. Когда они вышли за ограду площадки, она оглянулась и увидела разочарование на красном лице мальчика. Он выглядел таким несчастным, таким печальным. Лили не хотелось, чтобы он оставался грустным и одиноким.

Идя по Цветочной улице домой, Лили решила: завтра она снова пойдет на площадку и поговорит с мальчиком. Он обязательно придет, потому что он всегда приходил.

* * *

—Мама! Лили снова это сделала! — взвизгнула Петунья, как только девочки вошли в дом.

Всю дорогу обе они молчали, изнемогая от жары. Лили надеялась, что Петунья и дома будет помалкивать, но её видимо прорвало. Она скорейшим образом побежала на кухню к матери и запричитала нарочито громко, чтобы и Лили, снимавшая обувь, услышала:

— Она вылетела с качелей и полетела совсем как птица! А потом заставила цветок шевелить лепестками! А потом появился тот мальчишка Снейп и назвал её колдуньей!

Лили сдавленно зарычала, краснея от злости. Она любила сестру всем сердцем, но иногда Петунья была просто невыносимой. Она вела себя как ребенок, хотя была старше Лили на два года. Петунья специально всё рассказывала маме, чтобы Лили устраивали нагоняй. Родители очень боялись способностей младшей дочери и просили ничего не совершать. А Лили совершила. Опять. Она почувствовала себя виноватой, ведь не сдержало обещание, данное папе и маме.

—Милая, подойди, пожалуйста! — позвала миссис Эванс.

Лили тяжело выдохнула и пошлепала к маме, которая удручённо сидела за стулом, держа за руки Петунью. Вид у последней был такой самодовольный, будто она выиграла на школьных соревнованиях золотую медаль.

Лили ни в чём не могла винить Петунью. Наверное, она просто волновалась за свою любимую младшую сестренку, поэтому-то и рассказывала всё родителям — исключительно для того, чтобы уберечь её. По крайней мере Лили утешала себя подобными отговорками всякий раз, когда Петунья ябедничала. Она не думала, что всё дело в зависти, ведь у неё не было того, что могло вызвать зависть. Лили и Петунья в любых отношения были равными.

Миссис Эванс посмотрела на младшую дочку с беспокойством, когда та встала перед ней и неуверенно посмотрела в глаза.

— Лили, мы же с папой просили тебя, чтобы ты так не делала.

Лили почувствовала облегчение, когда поняла, что мама не злится. Она волнуется, она переживает, но не злится. Это немного успокаивало, но Лили всё равно терзала себя виной, глядя в красивое лицо матери. Как и у Петуньи, у неё были темные волосы, карие глаза и длинная шея, но в отличие от старшей дочери, у миссис Эванс на лице не было той ядовитой желчи, которую изображала Петунья, всякий раз глядя на младшую сестренку.

—Это как-то само выходит. Порой у меня не получается сдерживать себя, — виновато склонив голову, в сотый раз повторила Лили. Рыжие волосы занавесью закрыли её заалевшие щеки.

Чувство вины сильнее захлестнуло Лили, когда она призналась себе: ей нравится делать такие необычные вещи. Ей хотелось творить маленькие чудеса, ей хотелось продолжать. Это не было бессмысленно, это не было плохо, всё это было так естественно и правильно для неё. Но мама с папой боялись и запрещали вытворять странности.

Мама вздохнула, печально глядя на Лили, а Петунья презрительно фыркнула:

—Ага, как же, не может она контролировать! Мамочка, это всё ненормально! Так делают только ненормальные! Она ненормальная!

Лили в упор посмотрела на Петунью. Слова сестры почти физически ранили её, но она постаралась не показать всей боли. Ей не хотелось видеть злость в лице Петуньи, не хотелось, чтобы между ними что-то встало, не хотелось, чтобы они перестали быть близкими из-за чего-то. Но её маленькие фокусы это не ненормально! Это просто… волшебство.

Миссис Эванс приняла сторону старшей дочери. Она заговорило тихо, тщательно подбирая слова:

— Я всё понимаю, Лили, но это действительно немного странно. Пойми, дорогая, мы с папой не знаем, нормально ли это для одиннадцатилетних девочек. — Мама поднялась со стула и, встав на колени перед дочерью, взяла её за руки. — Тебе надо быть осторожной, вдруг это опасно? — Она аккуратно откинула с лица Лили рыжую прядь волос и подняла пальцами её подбородок, заглядывая в ярко-зелёные глаза. В них блестели слезы.— Не делай больше так, хорошо?

—Хорошо, мам. — Лили заставила себя улыбнуться. — Но, мамочка, мне не кажется, что это плохо и ненормально…

—Нет! Это ненормально! Ты ненормальная, Лили! Ты… ты уродка! — свирепо провизжала Петунья, покрывшись некрасивыми красными пятнами.

— Что за слово такое? — возмутилась миссис Эванс, строго воззрившись на старшую дочь. — Тунья!

Лили с болью посмотрела на сестру, стараясь не разрыдаться в голос. Петунья же чувствовала себя прекрасно, оскорбив сестренку. Уже не в первый раз она говорит это дурацкое слово. «Уродка». Лили до боли прикусила губу.

Миссис Эванс тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Ей порядком поднадоели эти бессмысленные ссоры, которые вдруг начали вспыхивать между ее дочерьми. А ведь раньше они были так дружны! Ведь они никогда не ссорились! А вот теперь только и делают, что ругаются. Миссис Эванс уже слышать не могла ссор дочерей, но что она могла сделать? Накричать на них, наказать? В воспитании семья Эвансов использовала пряник, а не кнут.

—Девочки, вы сестры, — заговорила миссис Эванс, ласково, но вымученно улыбнувшись дочерям. — Вы родные, и вы не должны обижать друг друга, ссориться друг с другом и ненавидеть друг друга, понимаете?

Тунья закатила глаза. Она всегда так делала, когда мама заводила свою шарманку о сестринской дружбе. Лили любила Петунью и хотела как прежде общаться с ней, но после того как Лили открыла в себе «дар», старшая сестра перестала быть другом. Тунья не то завидовала, не то злилась на «особенность» сестренки. Такое холодное поведение очень ранило Лили, и ей хотелось всё исправить. Но в глубине души она понимала, что ничего уже не изменить.

Лили вынудила себя улыбнуться. Проигнорировав раздраженный взгляд Петуньи, она произнесла:

— Мы больше не будем так вести себя и будем дружными. — В первую очередь она пыталась убедить себя, однако в эти слова ни мама, ни Петунья, ни сама Лили не поверили.

Миссис Эванс нежно взъерошила волосы Лили.

— Ну вот и хорошо. Я на вас рассчитываю. Кстати, а что там с мальчишкой, с сыном Снейпа? Что он там наговорил?

Лили пожала плечами, небрежно улыбаясь.

— Да ничего такого. Наверное, на солнце перегрелся. Сегодня очень жарко.

* * *

Когда Лили открыла глаза, на часах уже было одиннадцать. Комнату заливал тускловатый серый свет, солнце то пряталось, то вырывалось из темных тяжелых облаков. Лили быстро поднялась с кровати, оделась и побежала на кухню, на звук и запах жарящегося бекона. На лестнице она, как всегда, остановилась, прыгнула и плавно, будто снежинка приземлилась на пол. Хихикнув, она рванула дальше, так и не увидев, что за полетом наблюдала Петунья, покрасневшая от злости. Однако сегодня Петунья проглотила гнев, решив, что не будет ничего говорить маме, ведь вчера они обещали быть дружными.

— Лили, милая, с добрым утром! — улыбнулась миссис Эванс, хлопоча по кухне. — Завтрак?

Лили села за стол и потянулась за апельсиновым соком, стоявшим на столе. Осушив стакан залпом, она вытерла губы и торопливо произнесла:

— Нет, мамочка, не буду. Я пойду.

— Куда в такую рань? — вытирая руки о фартук, озабочено спросила миссис Эванс.

— Гулять. Можно?

— Ну хорошо, иди. Только вернись к ужину. Папа придет с работы, и мы поедим вместе.

Лили надела сандалии, попрощалась с кислой Петуньей, которая спускалась с лестницы, крепко сжав губы, и вылетела во двор. Денек был хмурым. Теперь небо полностью заволокли черные тучи, хотя ветер оставался теплым. Лили подумала взять зонт, но в последний момент отказалась от этой идеи, чтобы не тратить время впустую, и рванула по Цветочной улице к детской площадке.

Она увидела там того, кого ожидала и хотела увидеть. Мальчик по фамилии Снейп, имени которого она не знала, качался на качелях, сильно сжав тонкими пальцами цепи. Несколько мальчишек будто специально играли вдали от Снейпа, глазея на него и посмеиваясь.

Лили прошла через ограду, и Снейп, будто почувствовав её приближение, резко поднял голову, отчего его черные волосы колыхнулись. На его бесцветных губах появилась улыбка. Это была добрая, теплая улыбка, от которой Лили тоже невольно заулыбалась. Она направлялась к Снейпу, когда один мальчик, игравший со своими друзьями, подорвался с места и, ткнув в Снейпа пальцем, громко выкрикнул:

— Глядите-ка, какая у него устрашающая улыбка! Теперь он похож на вампира еще больше! Бе!

Лили узнала этого задиру. Это был соседский мальчик Лоренс Флин, который часто приходил на площадку со своими чокнутыми дружками, крушил карусели, топтал клумбы и обижал Снейпа. Тот всегда стоически выдерживал смешки и оскорбления, всё молча выслушивал и не произносил ни слова. Лили решила, что сегодня она должна защитить Снейпа.

— Вампир! Вампир! Вампир! — скандировал Лоренс, а его дружки заливисто хохотали.

Кажется, Снейпа очень сильно ранил едкий смех и ему вовсе не хотелось, чтобы Лили увидела эту сцену. Но боль, на мгновение появившаяся на его лице, тут же исчезла. Он взглянул на противных мальчишек исподлобья. Его лицо будто потемнело и стало чернее тучи, а глаза превратились в злобные щелки. Теплый ветерок, который трепал волосы Лили и щекотал лицо, внезапно стал холодным и колючим. Деревья, окружавшие площадку, неспокойно затрепетали, подгибаясь под усиливающимися потоками ветра, сотни зеленых листочков сорвались с веток и начали кружиться, образовывая бешеный вихрь. Мальчишки раскрыли рты от страха, озираясь по сторонам, а Снейп сидел на месте, черным взглядом прожигая обидчиков.

— Это всё ты делаешь, гадкий Снейп! — выкрикнул Лоренс с испуганными нотками в голосе. Сильный ветер взъерошил его волосы, едва не сбив с ног.

— Я ничего не делаю, — спокойным, почти успокаивающим тоном произнес Снейп, и его улыбка на губах изменилась — теперь она и вправду была устрашающей. Он действительно походил на злого вампира.

— Давайте побьем его, чтобы не выделывался тут…

— Отстаньте от него! — Звонкий голосок Лили услышали даже сквозь гул ветра.

Группа мальчишек обернулись к Лили. На губах Лоренса Флина появилась ядовитая усмешка.

— Эванс, ты смеешь защищать этого чокнутого?

— Да, смею, — ответила Лили, храбро подняв голову.

— Он же страшный и…

— А ты маленький идиот, Флин! Не трогай его!

Лоренс недовольно открыл рот, но грянувший раскат грома заставил его подпрыгнуть от испуга и плотно сжать губы.

— Идем, Лоренс, сейчас дождь начнется, — толкнул Флина в плечо пухлый мальчик, со страхом разглядывая донельзя почерневшее небо.

—Да, идемте. Оставим эту сладкую парочку!

И заливаясь хохотом, мальчишки перемахнули через ограду и рванули по Южной улице. Лили расслабленно выдохнула. Куда бы завело дальнейшее развитие конфликта, она не знала, но, если бы дело дошло до драки, всё равно бы защищала Снейпа.

Ветер, так внезапно поднявшийся, стих, гром больше не ударял, и только тучи грузно нависали над землей. Снейп так и сидел на качелях. Лили подошла к нему и сказала:

— Знаешь, я верю, что когда-нибудь ты сможешь дать им отпор. — Она улыбнулась, пытаясь взглянуть мальчику в глаза, но он хмуро смотрел куда-то вдаль.

— Мне всё равно. Скоро я уеду отсюда, и мне не будет дела до этих идиотов.

Лили точно не поняла, что означают эти слова. Куда же Снейп уедет? Должно быть, его родители переезжают в другой район или даже город.

Неловко переступив с ноги на ногу, Лили улыбнулась как можно шире и протянула ладонь со словами:

— Меня зовут Лили Эванс.

Снейп несколько секунд смотрел на протянутую руку, а затем пожал её, неуверенно и осторожно. Губы его тронула едва заметная улыбка, а щеки дали легкий румянец, так удивительно выглядевший на бледном лице.

— Я знаю. Я Северус. Северус Снейп.

— Откуда ты меня знаешь? — нахмурилась Лили.

— Слышал, как вчера та девочка называла тебя по имени.

— Эм… ну ладно. Слушай, я другое хочу узнать. Ты сказал, что давно за мной наблюдаешь. Помнишь, вчера? Еще ты сказал, что я…

— Колдунья. Это правда. — Бледное лицо Северуса посветлело. Эта тема разожгла в нем неподдельный интерес. — Я не лгу тебе, Лили. — В его черных бездонных глазах и правда не было ни капли лжи. Как и вчера, он говорил честно и не собирался шутить.

Лили несколько секунд испытующе смотрела в глаза Снейпа, ожидая, что сейчас он скажет, что пошутил, но ничего не услышав, села на свободные качели.

— Мама с папой запрещают мне творить такие вещи.

— Колдовать?

— Ну, если это так называют, тогда да. Говорят, опасно.

Снейп тихо хохотнул. Лили немного удивилась, услышав подобный звук от всегда мрачного мальчика.

— Нет, Лили, это не опасно. Не нужно им верить, они маглы. Да что они могут знать?

— Маглы? Это что-то плохое? — Лили насупилась, готовая защищать родителей.

— Нет-нет, это значит «простаки», — тут же закачал головой Снейп. — Это значит, что у них нет волшебных сил.

— А у меня есть?

Голос Лили был переполнен надеждой. Её большие наивные глаза взглянули на Снейпа в ожидании. Мальчик вдруг пуще прежнего залился румянцем и робко потупил взгляд.

— Конечно, ты волшебница. И я не вру.

Лили задумчиво прикусила губу, не зная, что именно сказать. На самом деле ей показалось, что это здорово, просто прекрасно, если она волшебница. Вот бы это было правдой!

— Даже не знаю, можно ли тебе верить, — задумчиво пролепетала она, оттолкнулась ногами и тихо закачалась, заскрипев цепями качелей.

Может, он и врал. А может, и нет. Тогда хотя бы можно будет объяснить все те необычные вещи, которые происходили с ней. Просто она необычная. Просто она — волшебница. Ей очень-очень захотелось, чтобы это было именно так.

Дети недолгое время молча раскачивались на качелях, поднимаясь всё выше и выше. А потом Лили непонятно из-за чего весело захохотала, и Северус тоже подхватил смешинку.

Еще долго они вместе смеялись неизвестно над чем.

* * *

— Северус сказал, что у меня будет волшебная палочка и летающая метла. А еще он сказал, что существует школа для волшебников. Она называется Хогвартс. Скоро мне придет письмо, и мы с ним поедем туда учиться!

После сказанных дочерью слов мистер Эванс, худой мужчина с рыжеватыми волосами и блестящими зелеными глазами, подавился ужином. Откашливаясь, он вопросительно поглядел на жену, но та лишь растерянно пожала плечами, похлопывая его по спине.

Петунья издевательски фыркнула, сидя за столом с королевской гордостью.

— Твой Северус ненормальный и только, — сказала она желчно. — Насочинял сказок! Никакого Хогвартса, как и волшебных палочек, нет, Лили. — Её длинная шея важно вытянулась, а холодный тон мог бы заморозить сестренку.

— Он сказал, это правда!

— Развесила уши, тоже мне.

Мистер Эванс кашлянул, привлекая внимание дочерей.

— Эй, девочки, без драк. — Он перевел строгий взгляд с Петуньи на Лили, которая раскраснелась от возмущения. — Значит так, Лили, не надо верить всему, что говорят. — Отец был серьезен как никогда. — Волшебные палочки, летающие метлы и прочая ерунда существует только в сказках. Твоему другу надо начать писать сказки. У него талант!

Лили вдруг почувствовала себя неловко, а слова Северуса действительно начали вызывать сомнения. Какая же она наивная! Как же быстро и глупо поверила какому-то странному мальчишке, развесила уши, как пятилетняя сопливая девчонка, а ведь ей уже одиннадцать, пора бы стать взрослее и умнее.

— У мальчика просто разыгралось воображение. Завтра я схожу в Паучий тупик и поговорю с его родителями. Несёт он тут всякую богомерзкую чушь… — пробурчал отец, недовольно ковыряясь в тарелке.

— А вдруг это правда? — пискнула Лили.

Отец снова глянул на жену с долей недоумения. Миссис Эванс взяла Лили за руку и тихо сказала:

— Кто знает, Лили. Но лучше не общайся с ним, хорошо?

Лили неразборчиво покачала головой. Сейчас ей начало казаться, что Северус и правда просто сказочник. Все эти чудесные истории про волшебные палочки, летающие метлы, школу для волшебников звучали пусть и заманчиво, но ничуть не правдиво. А может, и Снейпа никогда не существовало? Может, Лили тоже его выдумала?

Да нет, конечно же, маленький бледный мальчик по имени Северус Снейп существует, а вот Хогвартс…

После ужина Лили поблагодарила маму, поцеловала папу и пошла в свою комнату. Она раскрыла окно, впуская теплый летний ветерок, и легла на кровать, вглядываясь в темное небо, в надежде увидеть сову, которая принесет письмо.

* * *

В роще было очень красиво. Лежа на теплой земле, Лили не могла насмотреться на высокие деревья, кроны которых нависали над головой, создавая уютное тенистое место, на поблескивающий на солнце ручеек, убегающий куда-то вдаль. Всё вокруг утопало в зелени, летали красивые бабочки и маленькие стрекозы. Небо было чистым, солнце сильно пекло, но тут, в тени деревьев, было прохладно и свежо.

— Здесь классно, — произнесла Лили, улыбаясь.

— Ага, — кивнул Северус.

Он лежал возле Лили совсем рядышком — их головы почти соприкасались. Рыжие локоны девочки, раскинувшиеся на изумрудной траве, словно языки пламени, завораживали Северуса, и он украдкой поглядывал на них, не обделяя вниманием и кукольное лицо Лили.

— Я часто сюда прихожу. Всё, что угодно, лишь бы не быть дома. Жду не дождусь, когда мы с тобой отправимся в Хогвартс. Тогда мы сможем колдовать, у нас будут свои палочки.

— Колдовать, должно быть, здорово, — мечтательно прошептала Лили, и Северус заулыбалась.

— Еще бы! Иногда надо произносить кое-какие слова, чтобы творить чудеса. А иногда не нужно. Мы научимся всему в Хогвартсе. Но вне школы колдовать нельзя. И если ты занимаешься волшебством вне школы, Министерство тебя накажет.

— Но я же занималась волшебством вне школы! — ахнула Лили, благоговейно ловя каждое слово Северуса.

Несмотря на запрет родителей, на следующий день Лили снова пошла на площадку. Она отправилась туда и на другой день, и на другой. Теперь Лили проводила с Северусом большую часть свободного времени. Всякий раз при встрече они неловко приветствовали друг друга, катались на качелях и заводили беседы обо всем на свете. Северус часто рассказывал о своей семье, о волшебстве, о Хогвартсе. Вот уже неделю Лили, как говорила Петунья, якшалась с Северусом Снейпом и чувствовала себя в его компании легко, свободно и совершенно спокойно. За такой короткий срок он стал её лучшим другом.

Сегодня Северус предложил пойти к ручейку, в рощу недалеко от его дома. Здесь было прекрасно, прямо сказочно красиво. Лили была рада, что такое чудесное место она разделяет с Северусом.

— Нам можно колдовать, — продолжал Северус тоном знатока. — У нас еще нет волшебных палочек. Детьми они не интересуются — мы все равно ничего не можем с этим поделать. Но когда тебе исполняется одиннадцать, — он многозначительно кивнул, — и ты начинаешь учиться, тут уже надо быть осторожным.

Дети замолчали. Лили думала о том, как чудно было бы иметь волшебную палочку. Улыбаясь, она подняла с земли прутик и закрутила им в воздухе, выводя разные завитушки. Представляя, как из кончика вырываются искры и лучики, она засмеялась и поглядела на Северуса, который тоже не мог скрыть улыбки. Когда он улыбался, его лицо светлело и становилось милым. Он ничуть не был злым или противным, как говорили дворовые дети. Это был добрый и искренний мальчик, немного запуганный и тихий, но, несомненно, прекрасный и чистый в душе.

Лили бросила прутик, повернулась к Северусу и спросила:

— Скажи, это всё правда? Ты не шутишь? Петунья говорит, что ты мне врешь и что никакого Хогвартса нет. Он правда есть?

— Для нас он есть, — ответил Северус с таким убеждением, что Лили невольно поверила ему. — А для нее нет. Но мы с тобой получим по письму.

— Правда?

— Да.

— И письмо правда принесет сова?

— Обычно их приносят совы, — сказал Северус невозмутимо. — Но ты — из семьи маглов, поэтому из школы пришлют кого-нибудь поговорить с твоими родителями.

— А это важно, что я из семьи маглов?

Лили показалось, что Северус заколебался, будто был не совсем уверен в ответе. Его черные глаза, таинственно горевшие в зеленоватом сумраке, скользнули по её бледному личику, по темно-рыжим волосам.

— Нет, — покачал он головой. — Совсем не важно.

— Это хорошо, — с облегчением откликнулась она.

— В тебе прорва волшебства, — сказал он, сев и выпрямив спину. — Я видел. Я все время за тобой наблюдал…

Голос его прервался. Лили не слушала его: она снова растянулась на траве и смотрела на полог листьев над головой. Он заворожено глядел на нее.

— Как у тебя дома дела? — спросила она.

Он слегка нахмурился.

— Нормально.

— Они уже не ругаются?

За неделю Лили узнала, что отец Северуса был маглом, а мать, властная и деловая женщина, волшебницей. Родители часто ссорились, кричали, разводили шумиху, поэтому Северус постоянно сбегал из дома. Лили точно не знала, в чем причина размолвки родителей, а Северус не особо об этом распространялся и лишь туманно отвечал: «У них разные взгляды на жизнь», но ей было очень жаль друга, и она старалась его поддерживать.

— Еще как ругаются! — Северус со злостью сорвал пригоршню листьев и стал раздирать их на кусочки, явно не замечая, что делает. — Но осталось совсем недолго, и я уеду.

— Твой отец не любит волшебства?

— Он ничего особенно не любит.

— Северус… — позвала Лили тихо, решив переменить тему, чтобы он не злился.

Он улыбнулся, будто ему понравилось, что она назвала его по имени.

— А?

— Расскажи мне еще раз про дементоров.

— Зачем тебе?

— Если я буду заниматься волшебством вне школы…

— Никто не отдаст тебя за это дементорам! Дементоры — это для настоящих преступников. Они охраняют тюрьму для волшебников, Азкабан. Но тебе совершенно незачем попадать в Азкабан, ты слишком…

Северус замолчал, и Лили увидела, что его щеки покраснели. Он нервно трепал в руках листья, не отнимая от них глаз. Что же он хотел сказать?

Тут за спинами друзей послышались шорохи, а после хруста сухих веток из-за дерева неуклюже вышла Петунья с колючками на платье и волосах. Северус тут же подскочил на ноги и скривился от злости.

— Тунья! — сказала Лили с радостным удивлением.

Сестра переминалась с ноги на ногу, молча глядя то на Лили, то на Северуса. Кажется, она испугалась, что её обнаружили.

— И кто из нас шпионит? — рассерженно закричал Северус, ткнув в Петунью пальцем. Лили смутилась. Его тон ей совершенно не понравился. — Чего тебе тут надо?

Петунья сильно побледнела, растерявшись и не зная, что ответить, ведь факт оставался фактом — она шпионила. Лили и не заметила, как сестра пошла хвостом, но она, в отличие от Северуса, ни капли не злилась. Она была рада видеть сестру, но для этого не нужно было устраивать слежку. Это нехорошо.

— Что это на тебе надето, а? — вдруг спросила Тунья после полуминутной заминки, показывая пальцем на рубашку Снейпа. — Мамина блузка?

Лицо Северуса потемнело так же, как и в тот раз на детской площадке.

Семья Снейпов была небогатой. У них не было достаточно денег, чтобы покупать новую, хорошую одежду сыну или переехать в более респектабельный район Коукворта. Всякие слова о его месте жительства или о гардеробе сильно ранили Северуса. Лили знала об этом, и она уже было хотела укорить сестру за обидную фразу, но тут внезапно раздался треск: над головой Петуньи обломился толстый сук. Всё происходило так быстро, что Лили успела только вскрикнуть, когда сук ударил Петунью по плечу. Сестра качнулась назад, упала на спину и зарыдала страдальчески.

— Тунья! — ахнула Лили, а потом набросилась на Снейпа: — Это ты сделал?

— Нет!

Глаза Снейпа стали большими, лицо потеряло краску. Он был испуган и несколько удивлен, но Лили-то знала, на что он способен. Он был сильным волшебником, и сломать ветку ему не составляло труда.

Лили подлетела к безутешно рыдающей сестре и помогла ей встать. Крупные слезы текли по запачканному лицу, щеки покраснели, а ветка порвала рукав платья, и из небольшой царапины сочилась кровь. Смотреть на Петунью было невыносимо, Лили еле сдерживала слезы.

— Ты! Ты сделал ей больно!

— Нет, это не я!

Лили не поверила. Она бросила на Снейпа укоризненный взгляд и побежала вслед за сестрой, которая, со злостью посмотрев на обидчика, рванула прочь со всех ног.

А Снейп остался стоять с несчастным и смущенным видом.