Conversations - Разговоры (джен)

– Эй, халтурщик! – завопил Джордж, как только Рон заявился в их общий офис. – Что ты мне сказал? «Я только сообщу Гермионе о контракте на порт-наручники, это быстро». Прошло три часа! – в подтверждение факта Джордж сердито указал на настенные часы.

Однако его попытка вывести братца из себя благополучно провалилась. Усмешка на лице Рона сработала лучше защитного заклинания и оттолкнула от себя поток недовольства. Джордж не сдавался.

– Кажется, ты мой бизнес-партнёр. Ты должен подавать пример остальным сотрудникам. Ты должен быть деловым и серьёзным! – возмутился он. – К нам только что приходила внеплановая проверка из Министерства, а тебя не было на месте! Отдел по защите прав магических существ хотел убедиться, что наши эльфы довольны жизнью, а где в это время был ты?

Рон лишь молча пожал плечами и просиял.

– Ты был со своей женой – с той самой женщиной, которая придумывает законы и насылает внеплановые проверки на честных работяг вроде нас. Чёрт возьми, мне интересно знать, чем вы с Гермионой занимались целых три часа? – воскликнул Джордж.

Ухмылка на лице Рона стала ещё шире, в глазах появился загадочный блеск, и Джордж пошёл на попятную.

– Подожди, я передумал. Мне не интересно знать, чем вы занимались три часа! Ничего не говори.

Но Рон не сдержался:

– Мы ходили в Мунго, – сообщил он, – кстати, я на сегодня беру выходной.

– В Мунго? Зачем? Что случилось? Ты заболел? Гермиона заболела? Если вы были в больнице, почему ты сияешь, как… – мозг Джорджа прервал сумбурный поток речи, когда в нём промелькнула мысль, объясняющая все факты, включая идиотскую улыбку Рона: – …Как будущий отец? – тихо закончил Джордж.

– Мы беременные, – заявил Рон, подтверждая как внезапную догадку, так и давнюю убежденность Джорджа в том, что его брат – сентиментальный придурок.

– Оба? – с сарказмом переспросил Джордж. – Ты хочешь, сказать, что забеременел от Гермионы?

– Не дури, Джордж, – сказал Рон, – это биологически неосуществимо!

– Биологически неосуществимо? Мерлин! Брак плохо на тебе сказывается, Рон! Ты начинаешь говорить, как она!

Отодвинув стул, Джордж встал, обогнул рабочий стол, глянул на младшего брата, который был худее, но выше ростом, и заключил его в медвежьи объятия. Когда Джордж наконец отпустил Рона, тот уже начал задыхаться.

– Надо же, как ни странно, ты оказался не таким уж и бесполезным, – сказал Джордж, посмеиваясь над тем, как Рон с шумом наполняет лёгкие. – Поздравляю, Рон. Давно пора! Ты опять последний – если, конечно, мама вдруг не придумает, как заставить Чарли размножаться. Естественно, сначала ей придётся найти для него девушку. Ты собираешься сказать родителям?

– Сначала мы сообщим родителям Гермионы, а потом пойдём в Нору, – ответил Рон. – Гермиона хочет, чтобы её мать с отцом узнали первыми. В конце концов, у Джона и Джин это будет первый внук, так что это справедливо.

Джордж с сомнением посмотрел на Рона, и тот стал оправдываться:

– Надеюсь, мама не расстроится из-за того, что узнает не первой. Ну, то есть… у них с отцом шестеро внуков. А когда родится маленький Валентин, внуков будет семеро, потому что у Одри уже второй триместр беременности. Вот мы и подумали…

– Второй триместр беременности,– тонким голоском повторил Джордж, пародируя Гермиону. – Рон, твоя жена плохо на тебя влияет. Знаешь, что на самом деле с Одри? Она на сносях, она брюхатая или, как сказала бы мама, у неё в печке пирожок. И с твоей женой то же самое! Триместр! – Джордж с презрительным недоумением покачал головой и удивлённо изогнул одну бровь. – Ты это серьёзно насчёт Валентина? Уверен, что будет мальчик? Валентин? Валентин Уизли? Гермиона ни за что не согласится, – добавил он, продолжая неодобрительно качать головой.

– Если родится девочка, мы назовём её Роуз, – ответил Рон. – Но Гермиона не хочет выяснять заранее.

Джордж подошёл к резному бару, стоявшему за блестящим, полированным дубовым столом для переговоров. Достав стеклянный графин с огневиски и два стакана, он поставил их на стол и щедро налил себе и Рону.

– Ну, поздравляю, – Джордж передал Рону его стакан и поднял свой, – за Валентина или Роуз Уизли, – он чокнулся с Роном. – Пусть он… она… они будут умными, как твоя жена, хитрыми, как ты, и рыжими, как мы.

– Спасибо, Джордж. За нашего ребенка, зачатого в день святого Валентина! – сказал Рон, поднимая свой стакан.

– Рон, надеюсь, ты в курсе, что дети умеют только есть, отрыгивать, плакать и пачкать подгузники? – спросил Джордж, и его глаза сверкнули. – Кстати, тебе наверняка понадобится много практики в вытирании грязных поп и смене вонючих подгузников. Если хочешь, я на пару недель одолжу тебе Фреда.

– Уверен, что Анджелина сказала бы в этом месте пару ласковых, – ответил Рон.

– Да, например: «Передай Рону, пусть насовсем забирает этого маленького монстра», – Джордж довольно ухмыльнулся. – А ты помнишь, Рон, как в прошлом мае я приходил на работу после двух часов ночного сна? Помнишь, как вяло ты мне сочувствовал? Ох, я надеюсь, ты получишь своё! С каким удовольствием я буду смотреть на твои страдания!

* * *

– Ну что, ты без проблем ушла пораньше с работы? – спросил Рон. Он аппарировал в узкий переулок, который они с Гермионой использовали для перемещения в Винчестер, и удивился, застав её на месте.

– На сегодня у меня не было важных планов, так что я попросила ассистентку перенести мои встречи, – ответила Гермиона. Она поморщила нос и неодобрительно уставилась на мужа. – Ты всё ему рассказал?

– Я… – Рону очень хотелось соврать, но он понимал, что это будет глупо и бессмысленно. Поэтому Рон кивнул, решив для себя, что гораздо разумней будет выяснить, что его выдало.

– Как ты узнала? – спросил он.

– От тебя пахнет виски, – ответила Гермиона. – Ты отправился в офис, чтобы сообщить Джорджу, что берёшь выходной – ты не должен был больше ничего говорить. Потому что как только один из Уизли узнаёт что-то важное, Беспроводная Сеть Уизли начинает свою бесперебойную трансляцию, и все остальные Уизли узнают новость в течение часа.

– Так уж получилось. Джордж сам догадался, – Рон наморщил лоб и сжал губы, пытаясь изобразить раскаяние. – Он пообещал никому не рассказывать.

Гермиона покачала головой.

– Джордж тоже Уизли, Рон! Для него «никому не рассказывать» означает совсем не то, что для большинства людей, – лицо Гермионы расплылось в широкой улыбке. – Помнишь, как Дамблдор просил Гарри никому ничего не рассказывать? Только вот относилось это не ко всем. Что касается Джорджа, то он наверняка прямо сейчас беседует с Анджелиной. Он попросит её молчать, но Анджелина постоянно общается с Флер, потому что Фред всего на два месяца старше Луи. Анджелина поделится новостью с Флер и попросит её молчать, а Флер всё расскажет Биллу, потому что он её муж, а Билл всё сообщит Чарли, потому что у него от Чарли нет секретов. Так что твоя мама будет в курсе дел в течение часа.

– Прости, – сказал Рон. Они вышли из переулка и свернули на Джеври-стрит.

– Ладно, – ответила Гермиона, шагая по тихой улочке Винчестера. Она подняла голову, улыбнулась Рону и быстро обняла его. – Прошёл всего час после того, как мы получили подтверждение, и с твоего лица ещё не сошла глупая улыбка. Джордж не дурак. Трудно сохранить такое в секрете, правда? Думаю, мама обо всём догадается, как только нас увидит, – Гермиона остановилась и повернулась к Рону.

Заглянув в глубокие карие глаза, Рон прочёл в них тревогу и почувствовал, что сам тоже начинает волноваться. Казалось, у Гермионы начинался типичный предэкзаменационный мандраж, который после окончания школы проявлялся крайне редко – например, перед важными интервью. Это её выражение лица ассоциировалось у Рона с зубрёжкой и нервами, а ещё оно взывало о помощи.

– Рон, у нас будет ребёнок, – сказала Гермиона. – Мы так долго это обсуждали, так долго старались – с тех пор, как родилась Доминик.

– И у нас наконец получилось, – ответил он. – Всё будет хорошо, Гермиона. Мама с папой пережили полдюжины родов – тебе не о чем беспокоиться.

Рон подошёл вплотную, ласково приподнял её лицо за подбородок, наклонился и поцеловал её.

– Рон, а мы точно к этому готовы? У тебя сегодня день рождения! Нам всего двадцать пять. Что будет с моей работой? А с твоей? Хватит ли нам денег? – спросила Гермиона.

– Мама и папа смогли вырастить семерых детей на одну зарплату, – убедительно сказал Рон. – У нас достаточно денег, а по сравнению с моими родителями мы вообще богачи. Но мы в любом случае справились бы. Все как-то справляются.

Гермиона обхватила Рона двумя руками за талию и прижалась щекой к его груди.

– Конечно, все справляются, – согласилась она. – Ну что, пойдём?

Дойдя до конца Джеври-стрит, они повернули к Норт-Уоллс и прошли ещё несколько ярдов, пока не упёрлись в ряд жёлтых кирпичных зданий георгиевской постройки. Рон пробежал взглядом по блестящей медной табличке, висящей сбоку от входа, которая гласила: «Стоматология Норт-Уоллс, Джин И. Грейнджер (Бакалавр медицинских наук Бристольского университета), Джон Г. Грейнджер (Бакалавр медицинских наук Бристольского университета), Стивен А. Джабб (Бакалавр медицинских наук университета Ньюкасла)». Гермиона нажала на кнопку связи с приёмной.

– Стоматология Норт-Уоллс, – радостно произнёс женский голос.

– Это Гермиона Уизли, – ответила она, наклоняясь к металлической решётке, – мне нужно увидеться с мистером и миссис Грейнджер.

Возникла небольшая пауза, после которой голос спросил:

– Вы записаны на приём? Боюсь, что вас…

– Нет, я не записана, – ответила Гермиона, – я их дочь. А вы, наверное, новенькая.

– Вообще-то я не должна… – нервно изрекла девушка, но Рон достал из своей куртки палочку и махнул в сторону двери.

– Смотри, Гермиона, – воскликнул он, – кто-то вышел и не закрыл за собой дверь!

Гермиона неодобрительно глянула на Рона, но всё же толкнула дверь и первой пошла по длинному серому коридору, в конце которого была ещё одна дверь с надписью, сделанной большими буквами: «Приёмная».

Когда они с Роном вошли внутрь, сидящая у входа девушка лет двадцати с тревогой поняла взгляд.

– У мистера и миссис Грейнджер сейчас пациенты, – успела произнести она, но дверь кабинета отворилась, и в приёмной показался Джон Грейнджер.

– Простите, миссис Купер, – сказал он, – но в вашем случае страховка не покрывает белые пломбы. Амальгама намного дешевле и прочнее. Если вы хотите заменить амальгаму в коренном зубе, это уже будет считаться косметической процедурой, за которую придётся платить.

– Но…

– С вопросами о расценках обращайтесь к Хелен, – твёрдо сказал Джон Грейнджер, указывая женщине на ассистентку.

– Мистер Грейнджер, – ассистентка с беспокойством глянула на Рона с Гермионой.

– Здесь моя дочь и мой зять – спасибо, Джессика, я заметил, – Джон Грейнджер провёл ладонью по тёмным, кудрявым, редеющим волосам и натянуто улыбнулся. – Привет, дорогая, привет, Рон. Какими судьбами? Вы редко заходите к нам на работу и всегда заранее предупреждаете.

– А где мама? – с трудом выдавила из себя Гермиона.

– Полагаю, она занята с пациентом, – ответил Джон Грейнджер, с тревогой глядя на дочь. – Гермиона, да что стряслось?

Она расплакалась и бросилась к нему в объятия.

– Да объясните, наконец… – он крепко обнял Гермиону и испуганно посмотрел на Рона.

– Как вам титул «дедушка Грейнджер»? – спросил Рон.

Джон Грейнджер замер в недоумении. Обычно он отличался сообразительностью, но сейчас ему понадобилось время, чтобы переварить услышанное. Сначала брови мистера Грейнджера сошлись на переносице, а потом от удивления взметнулись на лоб. Он перевёл взгляд на Рона, потом на всхлипывающую Гермиону, потом снова на Рона.

– Да… ребёнок… – пробормотала Гермиона, прижимаясь к отцовской груди.

– Дедушка, – задумчиво проговорил мистер Грейнджер и многозначительно умолк. Придерживая Гермиону одной рукой, он поднял вторую руку и снова провёл ею по волосам. На этот раз его ладонь опустилась чуть ниже, и Рону показалось, что большой палец мистера Грейнджера коснулся внешнего уголка глаза. Впрочем, если его глаза и были на мокром месте, то когда он опустил руку, слёз в них видно не было.

– Нужно сообщить маме, – сказал Джон Грейнджер.

– Что именно? – спросила стоящая в дверях Джин Грейнджер.

– Привет, бабуля, ты как всегда вовремя, – ответил ей муж.

Джин Грейнджер удивлённо вскрикнула и расплакалась.