Междумирье (джен)

Ощущения возвращались медленно. Сначала Снейп осознал, что дышит; увидел свет на внутренней поверхности век. Вспомнил, что произошло, и напрягся, ожидая почувствовать невыносимую боль в шее — последнее ощущение перед тем, как он лишился сознания. Странно, но боли не было. По-прежнему сохраняя неподвижность, он чуть приоткрыл один глаз, потом второй, окидывая окружающее пространство взглядом сквозь ресницы: давняя привычка шпиона не показывать, что все слышишь и видишь, пока не ясны обстоятельства. Вокруг не было ничего, за что мог бы зацепиться взгляд. Уже не таясь, он огляделся. Серебристо-серое марево. Ничто. Можно было списать это странное явление на не до конца прояснившееся после забытья сознание — но нет, себя он видел достаточно ясно. Снейп перевел взгляд вниз — на чем-то же он лежал? Но и внизу был тот же серый туман, уплотнившийся до состояния каменной твердости.

Он сел и быстро, но тщательно ощупал и осмотрел себя: на шее не было ран, а на руках — крови. Попробовал встать — это легко получилось. Странно, но его не мутило и не шатало от потери крови или от последствий отравления змеиным ядом, голова работала ясно. «Видимо, я умер», — подумал Снейп. В нем проснулось любопытство: умирать ему еще не доводилось. Неужели смерть — это сплошной серый туман, в котором он будет бродить до скончания веков? Или тут есть еще что-то или кто-то? Он хотел и боялся встретить умерших близких, но не признался бы в своих страхах даже самому себе. А ведь тут еще могли оказаться и враги. Сейчас туман расступится, и появятся Поттер с Блэком. Но возможность встретиться с ними совершенно не взволновала его — всегда ясно, как вести себя с врагом: не показывай своих намерений и будь готов защищаться и нападать. Это как раз то, что он умел в совершенстве.

Снейп сделал несколько шагов. Идти было некуда, он просто проверял, может ли вообще ходить. Тело слушалось вполне удовлетворительно, а странная серебристая субстанция не проваливалась под ногами и даже не пружинила. Он медленно пошел вперед. Впрочем, понятие «вперед» было тут не более, чем условностью. В сером ничто не было направлений, и с равным успехом он мог идти в любую сторону, или вообще оставаться на месте. Но сидеть и ждать у моря погоды было не в его характере.

Через какое-то время из тумана показались очертания большого прямоугольного предмета. Подойдя ближе, Снейп понял, что это картина в массивной темной раме, на которой изображен черноволосый мужчина в черной же одежде. Подробные черты лица портрета медленно проступали из серого марева, обретая детали и четкость. Бледная, изрезанная морщинами кожа... выдающийся крючковатый нос... глубокие тени под черными глазами... На лице как будто навсегда застыло выражение надменной угрюмости. Снейп моргнул, сделал еще шаг, и изображение ожило. Он протянул руку к картине — мужчина оттуда протянул к нему свою. «Зеркало», — с досадой понял он. — «Просто зеркало. Мерлин, неужели я такой отвратительный...» Отражение скривилось, и стало еще отвратительнее, если это было возможно. Снейп отвернулся.

Из тумана стали проступать какие-то неясные, зыбкие тени, медленно оформляясь в привычные глазу предметы. Вешалка с черными мантиями. Шкаф с резными завитушками. Потухший камин. Каменные шары разных размеров на каминной полке. Какая-то тяжелая темная ткань — по-видимому, портьера. За ней — закрытая дверь. Кресло в готическом стиле, небольшой столик на гнутых ножках, еще одно кресло. Постепенно вокруг обрисовалась целая комната, предметы обстановки которой медленно наливались красками, становясь из серых — цветными. Под ногами образовался светлый паркет. Появилась кровать с темно-зеленым балдахином, за ней — окно с портьерами. Снейп подошел к нему, любопытствуя, где же он все-таки находится, но за окном был все тот же равномерный серый туман. Он попробовал открыть дверь, чтобы выйти из комнаты, но она оказалась заперта.

Может быть, он все-таки не умер? Его нашли, вылечили, и теперь держат — только не понятно, в плену или нет. И еще более непонятно — кто. Если Волдеморт жив, то почему Снейп не в грязной камере подземелий? Или он еще туда попадет? А если его все-таки удалось убить, то он с равной вероятностью мог очнуться как в Азкабане — ведь наказание за убийство Дамблдора еще никто не отменял, — так и в Мунго. Он же очутился в странном, мрачноватом месте, напоминающем жилой дом. Видимо, надо просто подождать, и ситуация прояснится сама собой. Тут он, наконец, сообразил проверить карманы мантии. Пусто. Ни флакончиков с зельями, которые всегда носил с собой, ни палочки, ни даже носового платка. Он всмотрелся в ткань свой одежды — и мантия какая-то незнакомая, не та, что была на нем во время битвы. Ни пятен от крови, ни характерных потертостей на манжетах и следов штопки на уголке кармана. Обругав себя за недогадливость, Снейп сделал то, что следовало сделать сразу же, как только очнулся — закатал левый рукав мантии. Метки тоже не было. Вероятно, Волдеморт все-таки убит, и это не могло не радовать.

Пройдя еще раз по комнате и присмотревшись к обстановке, он заметил, что подробности появлялись не сразу, а постепенно. Стоило обратить пристальное внимание на предмет — и он наливался цветом, проявлялись невидимые до этого потертости и царапинки, пылинки на ткани, трещины на лаке. Как будто наполнялся жизнью.

Он еще раз окинул взглядом помещение, и удивился: совершенно незаметно для наблюдателя оно стало больше, а у окна появился письменный стол и кресло с высокой спинкой — Снейп мог поклясться, что еще минуту назад его там не было. Пока он в недоумении созерцал непонятно откуда появившийся стол, за спиной послышался шорох. Снейп стремительно обернулся, отступив к кровати и попытавшись выхватить палочку из пустого кармана. Зеркало исчезло. Вместо него около двери стояла человеческая фигура в длинном светлом одеянии, резко контрастируя с мрачной обстановкой комнаты. Он всмотрелся, и в том углу сразу стало светлее, так, что можно было разглядеть неожиданного визитера. Это оказалась красивая женщина в кремовом платье. У нее были голубые глаза и спускающиеся на спину длинные волосы цвета спелой пшеницы. Весь вид ее выражал спокойствие и умиротворение. Заметив взгляд Снейпа, она улыбнулась, глядя ему в глаза:

— Здравствуй, Северус. Не бойся, я не причиню тебе зла.

Голос ее был под стать внешности: красивый, глубокий, грудной. От него ползли мурашки по коже. Снейп отметил, что она откуда-то знала его имя и обратилась на «ты», но это не прозвучало унизительно или панибратски — напротив, появилось ощущение, что так и должно быть, это не обычная женщина, а существо гораздо более сильное и величественное, нежели любой человек, и обращение на «ты» к простому смертному было таким же, как если бы взрослый обращался к ребенку, едва научившемуся ходить.

— Кто вы? — Снейп не был склонен доверять первому встречному, независимо от производимого им впечатления. Особенно если это была очень красивая женщина: красота могла скрывать все, что угодно — стоило только вспомнить Беллатрикс Лестрандж.

— Я — хозяйка этого места.

— Где же мы находимся, миледи?

Женщина опять улыбнулась:

— Ты находишься у меня в гостях, а я, очевидно, нахожусь у себя дома.

Снейп почувствовал раздражение, несмотря на то, что в ее улыбке не было насмешки или издевки: он не любил чувствовать себя мышью, с которой играет кошка — пока мягкими лапками, а там — как знать — возможно всякое. Но женщина, кажется, не имела желания его дразнить, и продолжила, не дожидаясь других вопросов:

— Мы не в твоем мире, Северус. Тут оказываются немногие и не часто. Я не причиню тебе вреда, как я уже сказала. И это место — тоже. Тут нет никаких опасностей, и вообще никого, кроме нас, нет.

— Так я все-таки умер? — окончательно утвердился в своих догадках Снейп.

— Может быть — да, а может быть и нет. Это не важно, на самом деле. Ты мыслишь, ты чувствуешь свое тело — разве можно сказать, что ты умер? Душа не умирает, только меняет тела, как пришедшие в негодность мантии. Из жизни в жизнь переносится лишь опыт, и то не весь. Например, когда-нибудь ты с легкостью станешь поваром, и все будут только удивляться твоей врожденной способности сочетать продукты и создавать божественные блюда. Или гениальным химиком, который изобретет лекарства от болезней, считавшихся неизлечимыми. А это будет лишь проявление твоего опыта зельевара. И я, пожалуй, не ошибусь, если скажу, что когда-то ты был врачом, и в этой жизни интуитивно знаешь очень многое о человеческом организме.

Речь ее текла легко и неспешно. Так же легко она прошлась по комнате и плавно опустилась в одно из кресел. Приглашающе махнула рукой в сторону второго:

— Присядь, Северус. У тебя, должно быть, имеются еще вопросы.

На столике сами собой появились чашки с блюдцами, заварочный чайник и блюдо с бисквитами. Снейп принял приглашение и уселся в другое кресло, оказавшееся страшно неудобным, но он почти не обратил на это внимания.

— Вы знаете, как меня зовут, миледи, — произнес он, — но я, простите, не знаю, как обращаться к вам?

— О, я не представилась, извини. Дело в том, что сама себя я никак не называю, а люди зовут меня по-разному, и, признаться, мне не хочется использовать эти прозвища, ибо они искажают суть вещей. Но ты прав: раз уж ты оказался у меня в гостях на неопределенное время — тебе надо как-то ко мне обращаться. Зови меня Дэя.

— Хорошо, миледи. Я не ошибусь, если скажу, что вы не совсем человек? Надеюсь, вам не обидно такое предположение?

— Ты проницателен, — заметила Дэя. — Конечно, я не человек. И я могу принять любой облик, по собственному желанию.

Снейп саркастично усмехнулся:

— Если вы хотели очаровать меня, миледи, то вынужден вас огорчить: вы ошиблись с выбором.

Он ожидал увидеть разочарование или досаду на безупречном лице, но Дэя лишь улыбнулась:

— Поверь, если бы я хотела очаровать тебя, то выбрала бы образ, скажем, стройного темноволосого юноши. Но не беспокойся, этого не произойдет. У меня совершенно другие цели.

Тут уже Снейпу самому пришлось скрывать досаду и возмущение. Это существо с легкостью проникло в те его мысли, о которых не мог знать никто, кроме него самого. «Неужели легилимент?» — подумал он.

Дэя повела рукой в сторону столика, и чашки сами собой наполнились чаем.

— Угощайся, — предложила она.

Снейп взял чашку, принюхался — чай пах ромашкой, кипреем и еще чем-то солнечным и теплым. Потом, сделав вид, что отхлебывает, осторожно попробовал чай кончиком языка.

— Там нет ничего, кроме чая и целебных трав, — заметив его манипуляции, мягко промолвила хозяйка. — И в бисквитах тоже — никаких зелий, ядов и прочих сюрпризов. Знаю, для тебя это прозвучит очень странно, учитывая весь твой жизненный опыт, но ты можешь доверять мне. Собственно, для этого ты здесь и находишься.

— Что вы сказали? — Снейп не поверил своим ушам. — Я нахожусь здесь для того, чтобы доверять вам?

— Я — Целительница Душ, Северус.

Это было произнесено с таким значением, как будто данное словосочетание могло объяснить всё — и место, и причины, и цели.

Дэя отпила из своей чашки и взяла бисквит с блюда. Снейп, боясь показаться невежливым, все же украдкой разглядывал ее. Освещение в комнате было рассеянным, но лицо женщины светилось каким-то внутренним светом. Пока Снейп дегустировал чай, ее ранее распущенные волосы каким-то образом оказались собранными в пучок на затылке, открывая тонкую шею, что сделало ее старше, и, пожалуй, еще прекраснее. Несмотря на то, что Снейп интересовался, как проницательно заметила его собеседница, «стройными темноволосыми юношами», оценить женскую красоту он тоже был в состоянии.

— Ты здесь для того, чтоб научиться доверять. Хочу предупредить тебя: здесь невозможно лгать. Можно промолчать, но не солгать. Это относится и ко мне тоже. И если ты захочешь солгать самому себе, ввести себя в заблуждение — ты сразу же поймешь это.

Снейп с трудом оторвался от любования безупречными формами — во внешности Дэи и впрямь было что-то завораживающее — и постарался собраться с мыслями. Кое-что прояснялось. Если невозможно лгать, то, видимо, в чай все-таки добавлен веритасерум. Либо хозяйка и впрямь обладает выдающимися магическими способностями. Стали понятны внезапные появления и исчезновения предметов: они просто повиновались воле хозяйки. Конечно, он не собирался безоглядно доверять этой женщине, мало ли что она о себе говорит.

— Я хотел бы задать вам некоторые вопросы, Дэя, если вы не против, — осторожно сказал он.

— Да, конечно, — на ее лице было искреннее внимание, расположение, и даже, пожалуй, удовольствие от беседы.

Но Снейп не обольщался: он живо помнил, что недавно показало ему зеркало. Разве можно без брезгливости смотреть на такого урода, тем более, так мило разговаривать с ним? Вероятнее всего, кажущаяся благосклонность Дэи — это просто притворство, скрывающее собой какую-то цель, в лучшем случае — обычная вежливость. Но это не важно, он не собирался ничего выбалтывать. Раз есть возможность промолчать — он ею воспользуется.

— Вы можете рассказать, что со мной произошло?

— Ты имеешь в виду, как ты оказался здесь?

Снейп кивнул. На самом деле он хотел узнать, чем закончилась битва, и был ли повержен Волдеморт, но решил зайти издалека.

— Как ты, вероятно, помнишь, твое тело получило повреждения, мало совместимые с жизнью. Поэтому твоя душа его покинула и перенеслась сюда. Но я не могу сказать, что сейчас происходит с твоим телом, с твоим миром и с теми, кто в нем остался.

— И вы не знаете, кто победил в битве, и жив ли Волдеморт?

— Нет, Северус, я не знаю этого, — Дэя аккуратно отпила из чашечки. — Я знаю лишь то, с чем ты пришел сюда. И не более.

Снейп постарался скрыть разочарование.

— Хорошо. Если это мир мертвых — я могу встретиться с умершими, с которыми был знаком в моем мире?

— Это не мир мертвых, Северус. Это, скорее, кусочек междумирья.

— Если это не мир мертвых, значит, я не умер? — увидев, что Дэя согласно кивнула, Снейп продолжил: — И я могу выбраться отсюда?

— Можешь, конечно. И даже сможешь выбрать, куда именно выбираться. Но не сейчас. Вернее — не таким. Ты же помнишь, для чего ты здесь?

— И чья же это прихоть, по которой я должен научиться такой глупости, как доверие? — это прозвучало излишне резко, Снейп даже, в раздражении, чуть было не добавил «кому попало», но вовремя прикусил язык. Не стоило ссориться с хозяйкой этого места, кем бы она ни была.

— Это не моя прихоть, Северус, — мягко сказала женщина, не обращая внимание на колкость. — Это, можно сказать, награда, только ты пока этого не понял. Ты находишься здесь, чтобы исцелиться, прекратить страдания, к которым ты привык. Потом, после исцеления, будет что-то еще: другая жизнь, или продолжение предыдущей. В любом случае, ты приобретешь, а не потеряешь. Подумай над этим. А теперь я хочу оставить тебя одного, — она отставила чашку и поднялась, — осваивайся. Наверное, ты уже понял, что тут все появляется или исчезает согласно твоим желаниям. Ты можешь пожелать себе любую еду, предметы обихода, книги и местность вокруг дома. Гулять совершенно безопасно, невозможно навредить себе каким-либо образом, случайно или умышленно, или получить увечье. Диких зверей нет, в лесу не получится заблудиться: куда бы ты ни шел, рано или поздно выйдешь к этому дому. Если захочешь, чтобы я пришла, просто позови меня по имени, в любом месте, я услышу.

Она кивнула, прощаясь, и, не дожидаясь ответа, вышла из комнаты. Снейп остался сидеть в кресле, хмурясь и потирая пальцами подбородок, тревожно размышляя. Он так и не узнал, чем окончилась битва, кто победил, кто выжил. Не узнал, как тут оказался, что с ним произошло, как вернуться в свой мир, и стоит ли вообще это делать. Единственное существо, способное дать какую-то информацию, по непонятным пока причинам не хочет этого делать и придумывает нелепые условия. Что же, оставалось только расслабиться и попытаться получить удовольствие от происходящего. Тем более, что выбора все равно не было. Как обычно.